Семья Стерлинг (№3) - Идеальный герой

Если говорить честно, то ему понравились ее сила духа, самообладание, то, что ее мозги не были набиты муслином. В других обстоятельствах… Он почти немедленно отсек эту мысль. Обстоятельства таковы, каковы они есть. Их нельзя изменить. Будучи реалистом, Дейн давно понял, что только глупцы размышляют о несбыточном. Самыми сильными чертами его натуры были настойчивость и терпение, потому что менее терпеливый человек не смог бы делать то, что он делал… У него был сильный характер. Дейн редко впадал в гнев, но, если это случалось, он становился опасным. Он был также человеком действия, и сейчас ему просто надо было понять, что делать. Не в первый же раз! Он напомнил себе, что, когда было надо, он с легкостью очаровывал, льстил и лгал, угрожал и запугивал, захватывал и побеждал.

Дейн вздохнул. Конечно, он видел, как она сжалась в комочек в изголовье кровати. Если она видела в нем зверя, что ж, это даже хорошо. Если она считала его опасным, еще лучше. Потому что, как бы ни хотелось ему целовать мягкие розовые губы прекрасной Джулианны, пока она не смягчится и не прекратит сопротивление, он не будет этого делать.

Леди также не полагалось знать, что его зловещая репутация в качестве Магпая не соответствует его деяниям. Репутацию следовало поддерживать. Не насильника, но грабителя.

Страх порой бывает полезен. Он обостряет чувства и не дает забыть об опасности. Конечно же, страх хорош до тех пор, пока не становится чрезмерным и не мешает жить…

Смерть и умирание — неизбежные спутники жизни. Он пришел к такому заключению на поле битвы под Ватерлоо, усеянном мертвыми телами. Тот день все еще не забылся. Он никогда не изгладится из памяти. Умереть — единственное, чего он боялся.

Конечно, никто не знал об этом. На словах Дейн презирал страх смерти, издевался над ним и… отрицал его. Он не был героем — ему просто везло. Да, смерть и процесс умирания ужасали его, но это был его крест, который надо было нести, его личный демон. Его собственный, личный ад.

Когда щелкнул замок, сердце Джулианны все еще билось, как птица в клетке. Вернулась пульсирующая боль в голове. Нестерпимо хотелось обхватить бедную голову руками и поплакать. Когда Томас предал ее у самого алтаря, она рыдала, пока хватило слез, пока не почувствовала себя полностью опустошенной. Но тогда слезы не помогли. Не помогут и сейчас.

С тех пор она изменилась. Она не проявит слабость. Ей надо быть сильной. Она не будет жалеть себя, не станет плакаться на судьбу. Лучше с толком использовать время, пока она одна. Надо искать выход.

Но сначала надо было справить самую большую нужду. Она отыскала в углу ночной горшок и быстро воспользовалась им. Закрыв крышку, она повернулась и внимательно осмотрела комнату. С удивлением отметила, что кровать, на которой она лежала, была очень комфортабельной. Теперь, когда у нее было время осмотреться, сам домик оказался достаточно просторным, в превосходном состоянии и, что удивило ее больше всего, очень опрятным. Перед очагом с широкой каменной плитой стояли два кресла с подголовниками, а рядом — небольшой стол и два стула. Заметив блюдо на середине стола, она внезапно почувствовала голод, подошла к столу и села. Каковы бы ни были намерения Магпая, в них не входило уморить ее голодом.

Развернув салфетку, в которой оказались кусок сыра и хлеб, она принялась за еду. Это была самая простая пища, но Джулианне показалось, что ничего вкуснее она никогда не ела, пусть и не на тарелке из лучшего китайского фарфора. Здесь была даже маленькая бутылочка вина, и вина превосходного.

Пока она утоляла голод, ее ум не переставал работать, перебирая различные возможности. Магпай не был похож на грабителей. Их она не такими себе представляла. Конечно, она не знала близко людей такого сорта, но что-то здесь было не так. Он прав, решила она, доедая сыр. Неразумно недооценивать врагов. И если бы он был умен, он бы не стал недооценивать ее.

Вытерев рот, она принялась разглядывать массивный шкаф, стоявший у противоположной стены. Открыв его, она обнаружила в нем множество вещей. Там оказалась и ее дорожная сумка, с которой она ехала в Бат. Она не могла удержаться от радостного восклицания. Так. Ее похититель предусмотрительно захватил ее вещи.

«Осторожно, — предупредил ее внутренний голос, — не забывай, что за его голову назначена награда».

Это была отрезвляющая мысль. Нет сомнения, что он забрал ее вещи в надежде найти там драгоценности или что-нибудь ценное! Она снова оглядела комнату. В ней было что-то такое, над чем стоило подумать. Она не сразу поняла, в чем дело, а когда поняла, то обозвала себя идиоткой. Это не был дом человека со скудными средствами. Мебель была добротной и искусной работы. Не какая-нибудь убогая постель на полу, а хорошая кровать со всеми постельными принадлежностями, хорошее вино. Все это свидетельствовало о благоустроенности.

Итак. Он был не просто грабителем, а удачливым грабителем.

Она отряхнула руки и встала. Головная боль начала стихать, но внутри засела тревога. Он запер ее, негодяй! Подойдя к двери, она подергала ее, потрогала засов — все без толку.

Затем хладнокровно стала изучать расположение окон. Их было четыре, по два с каждой стороны. Она приуныла, потому что они были совсем маленькими и располагались слишком высоко. Даже если бы она встала на стул, ей никак не удалось бы добраться до окна.

Ерунда! Он был прав. И в его отсутствие у нее нет шансов сбежать. И в этот момент она обнаружила в углу у буфета большой мешок из джутовой ткани. Взявшись за узел, она помедлила, испытывая угрызения совести, потому что без разрешения лазила по углам в чужом доме, именно этим она и занималась, как подсказывал ей внутренний голос.

Но обстоятельства были слишком необычными. Подумав так, она развязала узел и заглянула внутрь.

Мешок был забит банкнотами! Крадеными!

Максимилиан терся сзади о ее ноги.

— Ты сказал бы своему хозяину, что есть более безопасные способы зарабатывать себе на жизнь, чем грабеж и кража.

В ответ Максимилиан подсунул голову под ее ладонь, ожидая ласки.

Джулианна со вздохом отошла и уселась в кресло напротив очага. Максимилиан легко вспрыгнул к ней на колени, походил, улегся и зажмурил глаза.

Джулианна гладила его спинку, она была рада и такой компании. Может быть, ей впору было устыдиться, потому что комната, которая должна была стать местом ее временного заточения, оказалась достаточно комфортабельной. А она твердо пообещала себе, что заточение будет временным, хотя пока и не видела никаких путей к освобождению. Но так как у нее, судя по всему, будет уйма времени на обдумывание плана побега, этим она и займется.

Остаток дня Джулианна провела спокойно. К вечеру головная боль прошла, и она почувствовала себя гораздо лучше. Она не знала, сколько прошло времени, потому что судить о нем можно было только по цвету неба, видного из окон, да теням, простирающимся через них.

Настала ночь. Какое-то время она могла видеть сиявшую высоко в небе луну. Магпай все не возвращался.

Разные мысли приходили ей в голову, не давая покоя. Что, если его поймали? Что, если его повесили на месте? Никто даже не узнает, что она здесь, где бы ни было это место!

Чем дальше, тем больше она тревожилась. Как бы Джулианна ни ненавидела этого мерзавца, все же она не хотела увидеть его в петле. Непонятно, но, когда она наконец легла на кровать, именно эта мысль не давала ей заснуть. В конце концов она зажгла свечу у изголовья кровати, легла и стала глядеть в потолок. Максимилиан пробрался под одеяло и теперь согревал ее бок. Она начала засыпать, когда послышался звук поворачиваемого в замке ключа.

Дверь распахнулась, и в помещение ворвался холодный влажный воздух. Джулианна мгновенно пробудилась. За плечами у него был большой мешок. Он сбросил его так легко, как будто это был мешок с перьями, поставив его рядом с другим. Повернувшись, удивленно вскинул брови.

— Так вы не спите? Надеюсь, вы приятно провели день?

Джулианна смерила его презрительным взглядом. Ее новый друг Максимилиан уже успел предать ее. При звуках поворачиваемого ключа он спрыгнул с кровати, вскочил на стол, оттуда на спину хозяину и теперь лежал на его плечах, как меховой воротник. В уголке сознания возникла картина, которую она увидела, когда очнулась. Так вот почему она решила, что ее похититель — горбун!

Теперь две пары золотистых глаз наблюдали за ней. Разбойник держался так надменно, как будто являл собой почетную награду. Это чувствовалось в горделивом повороте его подбородка, в изгибе губ, во всезнающей улыбке.

Один его вид о многом говорил. Он был в черном с головы до ног. Уже это заставляло ее дрожать всем телом. Каким-то непостижимым образом он заполнил собой все утлы комнаты, но это не имело отношения к его размерам, хотя он и был высокого роста. Но тут было что-то другое, гораздо более значительное. Если бы охотничий домик был в сотни раз больше, ничего бы не изменилось. В нем было что-то такое, что превращало ее в дрожащий пудинг. Нравилось ли это ей или нет, но его присутствие целиком поглощало ее. Он притягивал взгляд… Нет, он полностью завладевал ее вниманием! «Не фат. Не светский щеголь».

Она чувствовала запах ветра в его волосах, запах земли на его коже. «Как он хорош собой, разбойник с большой дороги!»

Ее уязвило то, что ей пришлось признать это, а затем в голову пришла странная мысль: несмотря на необузданность, которую она ощущала в нем, он выглядел бы уместно в любом доме, в самых изысканных великосветских гостиных. Эта мысль завела ее в тупик. Вызвала замешательство.

Более всего ее шокировало то, что в нем явно было что-то притягательное.

Только этого недоставало! Что это с ней? Должно быть, удар по голове не прошел даром!

— Моя дражайшая Джулианна, вы меня удивляете. — Он убрал маску и снял плащ, повесив его на крюк.

— Мой дражайший Дейн, — сладким голосом передразнила она, — чем это?

Если он думает, что она смирилась, то глубоко заблуждается.

Он подошел, и по ее коже знакомо забегали мурашки.

— В существующих обстоятельствах можно было ожидать, что у меня на руках окажется истеричная особа, но вы не взывали к Создателю, не звали на помощь. Вы оставались совершенно спокойной.

Джулианна уставилась на него.

— Вы что, приставили своего шпиона следить за мной?

Он откинул голову и захохотал так, как будто бы она сказала что-то невероятно смешное. Его звучный смех мог бы показаться даже приятным, если бы он смеялся не над ней.

— Вы предупредили меня, что кричать бесполезно, — напомнила она ему.

— Разумеется. Все же, если учесть ваше спокойствие, можно подумать, что вы привыкли к… — Он сделал паузу.

— Что? Вы думаете, меня уже похищали? Едва ли. Кроме того, какой смысл бесполезно растрачивать энергию на мелодраматические сцены?

— Совершенно верно, — улыбнулся он. — Но то, что вы так дурно думаете обо мне, обижает меня.

Бровь орехового цвета вопросительно изогнулась.

— О, продолжайте, — сказал он беззаботно. — Я еще не услышал от вас благодарности за свое спасение.

Джулианна фыркнула. Изданный ею звук совсем не подходил благородной леди. Если подумать, она наговорила многое, не подобающее леди. Очень странно она себя ведет, но почему?

Негодяй стоял перед ней, подперев бока сильными руками, прямой, как стрела. Подумать только, а она-то тревожилась за его безопасность!

— Спаситель не держит спасенного взаперти, — выпалила она, — и уж тем более не говорит ему, что кричать бесполезно.

— Мы можем обсуждать это до утра, но тогда нам не придется спать. Согласны? И хотя я сожалею, что оказался таким негостеприимным хозяином и оставил вас одну на столь длительное время, я внезапно понял, что очень утомлен.

Он приблизился к кровати. Джулианна насторожилась, когда Дейн стряхнул Максимилиана со своих плеч и стянул рубашку. Прямо перед ней он выпятил свою обнаженную волосатую грудь. Ее сердце отчаянно забилось.

Джулианна облизнула губы.

— Я предлагаю самое простое решение. Отпустите меня, и необходимость в обсуждении отпадет.

Дейн промолчал, нагнулся, чтобы снять сапоги. Джулианна уже отодвинулась к дальнему краю кровати.

— Пожалуйста, — умоляющим тоном сказала она снова, — отпустите меня.

— Нет.

Ее возмутила оскорбительная краткость ответа. Он даже не соизволил взглянуть на нее!

— Почему нет? Он не ответил.

Она глубоко вздохнула.

— Я могу заплатить вам. Мой отец был богатым человеком. У меня достаточно денег…

— Мне не нужны ваши деньги. — Дейн терял терпение.

Джулианна показала на два мешка в углу.

— Прошу извинить меня, если я не верю этому! Его глаза сузились.

— А, — сказал он вкрадчиво, — мы любопытны, котенок?

«Снова „котенок“. Вот наглец!»

— Любопытство не преступление. Воровство —. преступление!

— Я начинаю думать, что мне следует связывать вас и затыкать рот. А сейчас, если вы не против, мне бы хотелось лечь спать. — Он отогнул угол одеяла.

Джулианна уставилась на него.

— Вы не боитесь, что я сбегу, пока вы будете спать? На его лице медленно поползла улыбка, которую можно было понять как предостережение. Он помедлил, затем взял ключ, который оставил было на прикроватном столике, и засунул поглубже в карман своих брюк, и все с этой же отвратительной улыбкой он забрался в кровать, . оказавшись рядом с ней. «Надутый осел!»

Джулианна пришла в ярость и повернулась к нему спиной, стараясь оказаться как можно дальше от него. Теперь, когда ключи у него в кармане, она мало что может сделать. Она решила бежать при первой возможности, но ей нужен ключ. Как, скажите на милость, теперь завладеть им?

Она не замечала, что беспокойно ворочается, пока не раздался его голос:

— Умоляю вас, не могли бы вы полежать спокойно!

Джулианна замерла. Пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте, она наткнулась на его пристальный взгляд, как на лезвие ножа.

— Несколько часов отдыха — все, о чем я прошу. Можете сделать мне такое одолжение?

Джулианна не произнесла ни слова. Чувство беспомощности навалилось на нее. Прерывисто вздохнув, она отвела глаза от его осуждающего взгляда.

Он приподнялся на локте.

— Что с вами? — потребовал он ответа. — Надеюсь, вы не собираетесь заплакать?

Она вцепилась в одеяло и стала смотреть на потолочные балки. Глупо, но ей действительно хотелось заплакать.

Время тянулось бесконечно.

— Прошу прощения, — немного натянуто произнес он. — Я не спросил вас, как вы себя чувствуете.

Снова хорошие манеры! Кто бы мог ожидать такого от разбойника? Она дернулась, потому что его рука легла на ее плечо.

— Я чувствую себя хорошо, — сказала она зло.

— В самом деле? — Тонкие пальцы коснулись ее виска. — Вы бледны, моя дорогая. Вы уверены, что с вами все в порядке?

— Да, — с тихим бешенством сказала она. — Нет.

— А! Мне по нраву женщина, которая так хорошо себя знает.

Джулианна облизала сухие губы.

— Ну, — сказала она тоненьким дрожащим голосом, — голова немного болит.

— Утром вы чувствовали себя лучше. Постарайтесь уснуть.

Он был недоволен, но в его тоне чувствовалась некоторая мягкость. Прикосновения к ее лицу оказались неожиданно легкими, почти нежными. Но он уже повернулся к ней спиной и опустил голову на подушку.

Проклятие! Ключ был еще более недоступным, чем раньше. Добраться до ключа невозможно, не разбудив мужчину. Наверняка он спит очень чутко.

Мозг Джулианны напряженно работал. Доводы рассудка не помогли. Умолять бесполезно. Ей необходимо найти другой выход из положения, потому что она не желала провести еще одну ночь в этой кровати рядом с неотесанным болваном! Она пришла к выводу, что такого человека невозможно тронуть слезами, тем более у нее оставалось очень странное чувство, что ее плач вывел бы его из душевного равновесия, был бы неприятен ему. Что он будет делать, если она разразится рыданиями? Отпустит ее? Или еще больше рассердится?

Джулианна не решилась проверить свое предположение на практике.

Не надо спешить. Ей нужно время, чтобы все обдумать. Время, чтобы спланировать побег. Она вспомнила своего брата Себастьяна, который был великим мастером составления планов. Должен же существовать какой-то выход!

Что-то такое… какой-то способ.

Глава 4

Дейн был в растерянности. Он встревожился и не знал, что делать. С самого утра крошка была как-то уж слишком спокойна. Она была бледна, слаба и покорна. Так слаба, что едва держалась на ногах! Ему даже пришлось помочь ей сесть за стол, чтобы поесть. Конечно, он настоял, чтобы остальную часть дня она провела в постели.

Удивительно, но она не возражала.

Он ничего не мог с собой поделать. Ее внезапная слабость обеспокоила его. Во время падения дилижанса она получила ушибы и синяки. Но может быть, удар по голове имел более тяжелые последствия, чем он предполагал?

Отъезжая тем вечером от охотничьего домика, он медлил и оборачивался. Проклятие! Запирая ее на ключ, он не мог избавиться от чувства вины.

«Завтра», — решил он.

Если завтра ей не станет лучше, ему придется искать врача. Его другу Филиппу не понравится такой оборот событий, но ничего не поделаешь.

В десять часов вечера Дейн был уже за много миль от своего жилья и направлялся в самую глушь. Прелестная гостья не выходила у него из ума.

Позади хрустнула веточка. Дейн закружился на месте.

— Филипп!

Из полумрака материализовался его друг.

— Или вы теряете осторожность, — сказал он, — или растет мое мастерство.

Дейн только удивленно поднял бровь. Он познакомился с Филиппом уже после Ватерлоо, а вскоре их связала настоящая дружба. Помимо того, что Филипп был хорошо воспитанным и добрым, он был еще человеком блестящего и быстрого ума. Дейн чрезвычайно ценил его внимание к деталям, его способность предвидеть непредвиденное.

Более того, он доверял ему беспредельно. То же самое можно было сказать и о Филиппе.

А это важнее всего в делах, которыми они занимались.

Филипп вгляделся в лицо друга.

— Что, черт возьми, стряслось с вами? — спросил он.

Дейн проклинал луну, которая как раз в этот момент показалась из-за облаков, ведь он был без маски, и синяк оказался на виду.

— Небольшая неприятность, — сказал он, стараясь казаться беззаботным, но Филиппа нельзя было обмануть.

— Кто-то ударил вас. Кто?

Дейн коротко рассказал ему о происшествии с дилижансом двумя днями раньше. Филипп, не перебивая, выслушал рассказ до конца.

— Хуже и придумать нельзя, — сказал он. — Надеюсь, больше никто не погибнет.

— Вам больше, чем кому-либо, известно, что порой случаются вещи, которые нельзя предусмотреть.

Филипп кивнул.

— Появление женщины усложняет дело. Что вы собираетесь предпринять относительно нее?

— Я еще не решил, — признался Дейн, — но что-нибудь придумаю. Она ничего не знает и ни о чем не догадывается, и я намереваюсь оставить ее в неведении. Когда-нибудь крошка будет рассказывать внукам, как она попала к разбойнику, и будет жить этим воспоминанием. Сейчас я не могу позволить ей обратиться к властям.

— Может быть, стоит скрытно увезти ее на север? К тому времени, когда она вернется в цивилизованный мир, вероятно, все уже будет позади.

Дейн отрицательно покачал головой.

— Неразумно вмешивать в дело еще кого-то. Боюсь, это увеличит вероятность того, что все выйдет наружу, — Он помолчал. — Но что у вас? Как наша дичь?

— Успешно заметает следы. Чего еще мы могли ожидать, когда он — один из наших и сумел убить ничего не подозревающих людей, представив случившееся как несчастный случай.

— Да, это было умно. Промозглая, дождливая ночь и несущаяся карета… Сомневаюсь, что они вообще заметили ее приближение. Единственная вина бедной женщины заключалась в том, что она нечаянно услышала разговор своего мужа с этим предателем, — мрачно констатировал Дейн. — Все, что она хотела, — это только чтобы ее муж снова не попал в тюрьму. А негодяй и не подумал отказаться от своих планов.

— Редкий подлец. Да, в этом все дело. — Филипп помолчал, затем испытующе посмотрел на Дейна. — Что до вас, друг мой, то Магпай приобретает все большую известность. Вы бы слышали, что о вас говорят! Скоро поднимется такой шум! Все будут кричать, почему вы еще на свободе.

— Ничего не поделаешь. Мы не можем провести открытое расследование. Это насторожило бы подлеца, не говоря уже о том, что творилось бы в министерстве внутренних дел. — Дейн пожал плечами и чуть улыбнулся. — Магпай должен разбойничать, пока негодяй не будет пойман.

Филипп посуровел.

— Это не игра, Дейн. Что вы будете делать, если кто-нибудь начнет стрелять?

— Я постараюсь не замешкаться и улизнуть. — Он подмигнул.

Филипп вздохнул.

— Будьте серьезнее! А если это не удастся? Что произойдет, если вас поймают? Вполне может случиться, что вас повесят даже прежде, чем успеет вмешаться министерство внутренних дел.

— Как, вы так мало верите в меня? — Дейн похлопал Филиппа по плечу. — Я осознавал степень риска с самого начала. Есть причина, по которой вы делаете то, что вы делаете, а я делаю то, что делаю я.

Филипп вздохнул.

— Но вы получаете от этого удовольствие, не так ли? Приключения, опасность…

Это было раньше, но сейчас… Сейчас Дейн не был в этом уверен. Он был человеком действия и не мог оставаться в стороне и терпеливо ждать своего часа. Он не обладал терпением Филиппа, но острота ощущений больше не привлекала его так, как бывало раньше. Он еще и сам толком не знал почему.

В ответ Дейн лишь загадочно улыбнулся.

Ветер растрепал русые волосы Филиппа.

— Знаете ли, — медленно проговорил он, — мне бы хотелось побыть на вашем месте одну ночь.

— Вы? Разбойником? Авантюристом?

— Признаюсь, я завидую вам, но сейчас я не могу позволить себе этого.

Дейн скривился и потрогал припухлость под глазом.

— Тут нечему завидовать, мой друг.

— Однако я думаю, мне бы понравилось. Волнение в крови, состояние, когда нельзя предугадать, что случится в следующий момент. Нужно быть готовым ко всему, готовым без страха встретить любую опасность.

Дейн поднял брови. «Без страха? Ох, если бы он знал…»

Ума и проницательности Дейну было не занимать, однако он и не подозревал, что стратег Филипп может страстно желать чего-то другого.

— Разве у тебя не интересная жизнь? — пробормотал он. — Она ведь каждый день бросает тебе новый вызов.

— Моя жизнь бесконечно менее интересна, чем твоя, Дейн.

Дейн посмотрел на него с любопытством.

— Ладно, — сказал Филипп. — Может быть, однажды… А сейчас у меня есть дело.

— Дело есть дело, — согласился Дейн. Он свистнул, подзывая Персиваля.

— Мне тоже пора. — Филипп стряхнул с одежды какое-то насекомое. — Когда мы снова увидимся?

— Давайте некоторое время посмотрим, как пойдут дела, хорошо? Я встречусь с вами в Лондоне.

Филипп смотрел, как Дейн садится на Персиваля.

— Удачи, — сказал Филипп, слегка улыбнувшись. Дейн кивнул.

— Удачи, — откликнулся он. Прощально махнув рукой, он ускакал в ночь.

В далеком Лондоне улицы Вестминстера были почти пустынны. В маленьком доме с кирпичным фасадом Найджел Роксбури прошел в крошечный кабинет и достал из ящика конторки кипу бумаг. В углу громко тикали высокие часы с маятником.

На хозяине был поношенный черный жилет. Внешность его не. имела ни одной сколько-нибудь замечательной черточки, кроме разве что повязки, закрывающей один глаз. Его коллеги приписывали ему такие качества, как острый ум, расчетливость и жесткость, сам он, однако, считал себя человеком относительно заурядным. Он не стремился к богатству, иначе выбрал бы другую профессию. Не увлекался он женщинами, не был игроком и не пил больше допустимого. Найджел Роксбури был ценителем древностей. Его пленяла благородная простота линий старинных произведений искусства.

Он взглянул на часы. Почти полночь. «Где, скажите на милость, она…»

В дверь постучали.

Он подошел к двери и широко распахнул ее. Шурша юбками, вошла женщина. Она откинула вуаль, скрывающую ее лицо.

Хотя вошедшая была лет на десять старше Найджела, он должен был признать, что она очень хорошо сохранилась. Ее кожа оставалась гладкой, с приятным оттенком слоновой кости, черты лица отличались утонченностью, однако в волосах тут и там виднелись серебряные нити. На ней было платье модного парижского фасона, а стройности ее фигуры могла бы позавидовать даже любая молодая девушка.

— Рад видеть вас, мадам! — Он провел ее в кабинет. — А, у вас для меня что-то есть!

Она передала ему небольшую шкатулку. Он нетерпеливо поднял крышку и порылся в заполнявшей шкатулку грубой желтой соломе. С загоревшимися глазами он вынул из нее золотую статуэтку.

— Восхитительна! Совершенно восхитительна! Усевшись напротив него, посетительница расправила юбки на коленях.

— Эта вещь стоит целое состояние!

— Я и плачу целое состояние! За нее и за другие вещицы, которые вы мне принесете.

— Да, — хитро заметила она. — И я могу только догадываться, как вы можете приобретать такие вещи.

— Перестаньте! — укоризненно сказал он. — Можно ли осуждать меня? Почему только богачам позволено удовлетворять свои желания? Двадцать лет я жаждал обладать этими сокровищами. Ваш покойный муж Арман разделял мое увлечение сокровищами Египта. О, он был настолько великодушен, что позволял другим любоваться ими в часы досуга! Он решил подарить свою коллекцию музею, однако я не обладаю столь широкой натурой.

— Ничего не имею против вашей страсти, — холодно сказала женщина. — Як тому, какими способами вы удовлетворяете ее.

— А, вы имеете в виду свою причастность. Помилуйте, несколько вещиц, украденных из древних пирамид, которые иначе попали бы на рынок произведений искусства! Я не могу тягаться с владельцами частных коллекций и музеями. Однако мне повезло, что вы сохранили связи с Франсуа, помощником хранителя музея.

— Да, — сказала она, — и я должна платить ему. Что-то мелькнуло в его глазах.

— Боюсь, появилась небольшая проблема. Ее глаза засверкали.

— У нас есть соглашение!

— И оно будет соблюдено, — раздраженно сказал он. — Просто произошла небольшая задержка в передаче денег.

— В передаче денег, — повторила она. Лицо Роксбури стало суровым.

— Этот проклятый разбойник Магпай собирается ограбить меня, — резко сказал он. — А Франсуа настаивает на золоте.

— Понимаю. Возможно, тогда будет некоторая задержка в доставке товара.

— С вашей стороны, мадам, неразумно угрожать мне. Вы знаете, с кем имеете дело. Ни один из нас не хотел бы потерять все, чем располагает, ведь так? — Он любовно погладил головной убор статуэтки и еще раз с восхищением осмотрел ее. — У каждого из нас есть своя цель. Как вы уже заметили, это взаимовыгодное соглашение, разве нет?

Ее остренький подбородок задрался кверху.

— Я не хочу ничего иметь от этого.

— Но вы же имеете, — возразил он. — И вы знаете, что произойдет, если вы попытаетесь одурачить меня. Одно мое слово, и вы не сможете появиться ни в одном уголке Европы. Ваш секрет выйдет наружу. Имущество, унаследованное вами, будет утрачено. Стоит мне сообщить, что у вас уже был муж, ваш брак с Арманом будет признан недействительным! Вы потеряете все, что унаследовали после смерти Армана. Ваша жизнь будет окончена.

— Я любила Армана!

— И вы любили все, что он вам дал. Но я человек любознательный. Как насчет моего брата? Что вы скажете о Джеймсе? Его вы тоже любили? Он мертв, мадам, он утонул, а вы живете. Мне были известны ваши планы, вы знаете. Я всегда недоумевал, что вы нашли в Роксбури. Он никогда не был ни богат, ни знатен. Джеймс всегда воображал себя светским человеком. Признаюсь, именно он научил меня ценить прекрасное. — Его пальцы продолжали ласкать статуэтку. — Но Джеймс всегда был жизнелюбом, гоняющимся за удовольствиями. Как вы знаете, он взял с меня обещание молчать, когда я догадался о ваших отношениях. Мужчина на многое способен, — продолжал издеваться он, — из любви к женщине! Но и без него вы прекрасно устроились, ведь так? Смею заметить, в качестве жены Армана Лемье вам жилось гораздо лучше!

— Вы хитрый, коварный человек. И совершенно безжалостный.

— Благодарю вас, мадам.

— Это не комплимент.

— Тем не менее я принимаю ваши слова за комплимент. Он снова погладил статуэтку и отставил ее в сторону.

— Когда прибудет следующая вещь?

С холодным видом она проследовала к двери.

— Я сообщу.

Его глаза блеснули.

— Я с удовольствием предвкушаю нашу следующую встречу.

К его удивлению, она промолчала.

Когда Дейн подъехал к лесному домику, горизонт начал светлеть. Ночь прошла безрезультатно. Несколько часов он напрасно прождал появления дилижанса и, разочарованный, возвратился в свое убежище.

Он расседлал Персиваля и отвел в конюшню. Беспокойные мысли не оставляли его. «Неужели преступник что-то почуял?» — размышлял Дейн. Он вспомнил Филиппа. Итак, тот жаждал острых ощущений. Пусть Филипп и заявил о своем желании побыть на его месте хотя бы одну ночь, но вряд ли он получил бы удовольствие, лежа в засаде в такой ненастный вечер.

Огонь прогорел, остались лишь тлеющие угли. Дейн подбросил еще дров, постоял, наблюдая, как вверх взметнулось пламя, затем подошел взглянуть на свою пленницу.

Она спала, посапывая, на подушке и отвернулась от него. Дейн вздохнул с облегчением. Слава Богу. Конечно же, она снова будет изводить его утром, язвительная, с горящими глазами. И снова встанет вопрос… Что ему с ней делать?

Вздохнув, он сел, чтобы снять сапоги. Он слишком устал, чтобы искать ответа. У него не было желания и не хватало остроумия сражаться с таким язычком, как у нее. Он совсем выбился из сил. Сидя, Дейн снял сапоги и рубаху. Несколько часов отдыха — вот что ему нужно, тогда он будет готов встретить новый день и неожиданно свалившуюся на него подопечную.