Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Харон обратно не перевозит

ModernLib.Net / Дубов Игорь / Харон обратно не перевозит - Чтение (стр. 3)
Автор: Дубов Игорь
Жанр:

 

 


      Сменив подвертки, он связал все грязное в узел и велел Гному открыть стену, собираясь сжечь обноски в дезинтеграторе.
      Дрогнули, вышли из пазов, поворачиваясь вокруг оси, доски, запахло пылью, и Григ, уже протянувший было руку к дезинтегратору, охнул и отпрянул назад. Он еще не понял, что произошло, но тренированный глаз уже выхватил и отметил какой-то непорядок. Что-то было не так, и это что-то в таком месте, как ниша темпоратора, обязательно означало опасность и угрозу.
      Он поднес свечку и всмотрелся в темноту. Язычок пламени дрожал, и по стенам ниши плясали тени. Но главное он увидел хорошо. Темпоратор, и дезинтегратор были на месте. И чересседельные сумы с контактером и всякой всячиной стояли рядом, там, где он их поставил. А вот с костюмом для нуль-перехода что-то случилось. Костюм лежал _н_е _т_а_к_.
      Обычно, аккуратно сложенный, он покоился на плоской крышке темпоратора, практически точно посередине, и каждый раз, случайно зацепив его, Григ тщательно поправлял сверток, подвигая на место, внутренне подчиняясь гармонии симметрии и порядка. Теперь же, весь в неразглаженных складках, он лежал как-то боком, чуть не свешиваясь с темпоратора вниз, и похолодевший от ужаса Григ остановившимся взглядом все глядел на него, глядел - и не мог поверить.
      - Гном! - возбужденно позвал он, чувствуя, как зарождается где-то под сердцем неприятный холодок.
      - Да.
      - Что это?!
      - Не знаю...
      - Но костюм не мог лежать так!
      - Пожалуй... Но, может, ты его все-таки зацепил?
      - Дай запись.
      Присев на лавку, Григ внимательно рассматривал запись, сделанную два дня назад, когда он последний раз пользовался дезинтегратором. Тогда он зажигал лучину, но костюм все равно хорошо просматривался в открытой нише.
      - Ну вот же! - взволнованно произнес он. - Лежит, как надо. Видишь, с ним все в порядке!
      - Не торопись, - посоветовал Гном. - Тебе еще ставить дезинтегратор.
      И действительно. Позавчерашний Григ, легко подняв серебристый ящик, сделал шаг к нише и, загораживая ее спиной, стал возиться внутри. Потом он выпрямился, но не отошел в сторону, а остался ждать, пока ниша закроется.
      - Тьфу ты! - Григ с досады сплюнул. - Чего ж я так выставился?! А фронтальные камеры?
      - Ну они же нишу не берут.
      - И с тех пор здесь никого не было?
      - Сигнализаторы молчали.
      - А запись?
      - Просматриваю... Нет, - сказал Гном через пару минут. - В комнату никто не входил. Видимо, все же ты его сам так оставил.
      - Да? - Григ встал, подошел к нише, потрогал задумчиво бревна. - Не нравится мне это, - сообщил он.
      - Надо тебе поспать, - сказал Гном. - Ты так долго не протянешь.
      - Конечно, - согласился Григ. - Дай только наведу порядок.
      Он развернул и проверил костюм, оглядел темпоратор. Все было, как надо. Костюмом никто не пользовался. На темпораторе светилась дата его появления в этом мире. Прокол-пакеты на рукавах были полны. Вытерев со лба выступивший пот, Григ вытащил дезинтегратор.
      - Ф-фу, - пробормотал он. - Что за напасть! То у Старика, то здесь... Неужели и вправду? Или почудилось?
      "Хватит, - сказал он себе. - Не думай об этом. Смотри в оба, но не думай. Самое опасное - это ночные страхи. Можно сойти с ума. А ты не для того сидел здесь полгода, чтобы сейчас сойти с ума. У тебя важное дело. Думай о нем".
      И разбирая сундук, и перекладывая лежащие в нем вещи, он как бы разом вспомнил эти прошедшие полгода, дни и ночи, кровь и пот, звериную осторожность в первые недели и воспаленные глаза по вечерам, и как раскалывалась к полуночи после анализа дня голова, и совсем уже фантастическую карусель событий, захлестнувшую его после смерти Джоя, вобравшую в себя арест Антипа, допросы и пытки и потрясающее своей бессмысленной ненужностью признание плотника. Не так он себе мыслил заключительный этап. Теперь, даже сотни раз выверяя каждый шаг, он все равно двигался в стороне от дороги, брел, а точнее пробирался по бездонному болоту, блуждал в густом, дремучем, полном опасностей лесу, каждую минуту ожидая, что под зеленым, приветливым мхом разверзнется пустота.
      Что там костюм! События обгоняли от, грозили гибелью всему задуманному, и теперь, будучи вынужденным включить в это дело и выставить в качестве своего щита работавшую здесь группу Наблюдателей, он все равно не испытывал уверенности, что ему удастся обмануть своенравное время и первым добежать до финиша. Туда, где его так ждут.
      Он вспомнил вдруг глаза Н'Габе, зашедшего перед самым погружением в превентивный бокс. Им давно уже не удавалось встретиться и поговорить друг с другом. Жесткая программа подготовки заставляла Грига почти каждую ночь вешать поле гамака прямо в операторской, и Н'Габе он видел только на экране. Теперь же тот стоял рядом, молча глядя на нет, собираясь, видимо, сообщить что-то важное и не зная, как начать. И в ту секунду, когда Григ уже решился было ему помочь, Н'Габе сделал короткий шаг вперед и, подойдя вплотную, тихо, почти шепотом, сказал: - Ты уж не подведи нас, сынок. - И добавил, глядя ему прямо в глаза: - Сделай там невозможное.
      Чувствуя всепоглощающую усталость, Григ загрузил в дезинтегратор все, что могло вызвать кривотолки: седой парик с бородой, рясу и клобук, пару кистеней да шестопер. Подумав, добавил и мешочек с зернью.
      Вспыхнуло бесцветное пламя, дохнуло жаром из широкого раструба.
      - Все, - сказал он себе, выпрямляясь. - Теперь спать.
      Он растянулся на лавке, привычно расслабляясь и загадывая картинку. Чтобы быстрее заснуть, он всегда вызывал из памяти что-нибудь согревающее душу, и, вглядываясь в милые черты или в ставший по каким-то причинам родным и близким пейзаж, он медленно растворялся в мягко заливающих мозг волнах торможения.
      В самом начале заброски он любил вызывать Чаку. Влюбившись в нее, как мальчишка, с одного взгляда, он вообще в первые месяцы часто просил показать светлицу, и если Чака сидела там в окружении дворовых девок, подолгу любовался ее ясным и нежным лицом, порывистой фигуркой, изящными движениями тонкой, точеной руки.
      Однако надменное и презрительное выражение, с которым она каждый раз глядела на него во время коротких встреч, да несколько случайно услышанных им фраз быстро развеяли иллюзии. И тогда он раз и навсегда запретил себе думать о ней и сумел справиться с собой. Уж что-что, а с собой справляться он умел. Поэтому в последнее время он вспоминал Кея или Вадима, а чаще всего свою каюту на "Персее", свидетельницу его поражений и побед, давно ставшую для него и отчим домом, и логовом, где можно было отлежаться и зализать раны. Он сознательно вытеснял Чаку, а вот сегодня изменил себе. Впрочем, сегодня он, возможно, встречался с ней в последний раз.
      - Приснилась бы хоть, - подумал он, уходя по спирали в темную и теплую, как перина, пучину сна.
      И сон пришел. Но это оказался не тот, хороший и добрый сон, который так нужен был ему в эту последнюю перед Контактом ночь, а сон тревожный, полный неясных угроз и безумных трансформаций. Начало он помнил плохо, оно было сумбурным. Но потом случилось так, что он попал в западню и попал в нее вместе с Чакой. Судя по тому, что у нет было оружие, он был в заброске. Правда, он не понимал, как очутился в этих бетонных тоннелях, но это было не важно. Это было не важно, потому что он спасал Чаку. Растерянная и плачущая, она металась из угла в угол, потом они оказались в сером колодце двора, и тут в них начали стрелять. Пули почему-то были трассирующие, они красиво летели со всех сторон, крест-накрест перечеркивая пространство колодца. Это были именно пули, а не импульсы скорчера, но он не удивился этому, а только, устроившись рядом с упавшей Чакой, ватными руками поднял свой бластер и, с отчаянием понимая, что совершает преступление, стал стрелять, стрелять, стрелять...
      Все происходящее было настолько ужасным, что он проснулся, но, уже проснувшись, еще несколько минут неподвижно лежал на спине, прислушиваясь, как расползаются, словно туман, последние клочья кошмара, не в силах поверить, что это был только сон...
      - Господи, - подумал он. - Гадость какая... Но я, кажется, держался хорошо.
      Больше всего он боялся себя во сне. Расторможенная подкорка вписывала его в фантастический калейдоскоп порожденных мозгом иллюзий таким, каким он был на самом деле. Все, тщательно задавленное и спрятанное в тайниках подсознания, во сне обычно выходило наружу - точно так же, как могло выйти и в любой экстремальной ситуации. Поэтому, если бы он, не дай Бог, струсил во сне... К счастью, он не струсил.
      - Хватит, - сказал он себе. - Пора вставать. Гном! Время?!
      - Ноль один, ноль семь по единому.
      Пора было. Давно уже пора.
      В доме у Старика никто не спал. Барт, еще более суровый от набрякших под глазами мешков, отпер ворота.
      - Ну что? - спросил Григ, пожимая протянутую руку. - Вчерашний угол осмотрели уже?
      - Нет там ничего, - нахмурившись, сказал Барт. - Земля сухая была.
      - Ну и что. Может, и вправду показалось. Сами-то готовы?
      - Готовы, готовы, - сказал Барт, и непонятно было, то ли шутит он, то ли злится. - Мы всегда готовы.
      - Тогда пошли.
      И снова они сидели в горнице за непокрытым столом и Григ, теперь уже на правах старшего, подробно разбирал со Стариком и Бартом предстоящую операцию.
      - Индивидуальные фильтры у всех?
      - У всех.
      - Уже вживили?
      - Конечно.
      - Какие комнаты успели оборудовать сосками?
      - Весь первый этаж.
      - А щели не забили?
      - Нет. Прошлись полиуретаном.
      - А второй?
      - Этого мы не допустим.
      - А если все-таки?
      - Тогда индивидуальные баллончики.
      - А если не все войдут сразу?
      - Лип с Лончем будут оттаскивать в дальнюю комнату.
      - Значит так. Возьмем худший вариант. Они приезжают. Часть спешивается, часть остается на конях. Десятник и еще человек пять идут в дом. Не выходят. Заходят еще трое...
      - Пауза будет большая. Первых успеем убрать.
      - Так. Остается несколько человек. Они насторожены. Эти трое не выходят. Оставшиеся хотят в тревоге выехать со двора.
      - Ворота заперты.
      - Но их тоже надо в конце концов нейтрализовать. Выходить вам нельзя. Они хорошо вооружены. Не рубиться же вам во дворе! Как быть?
      - В этом случае мы имитируем шум драки в хоромах. На него они кинутся. - Пожалуй... Но вы переполошите соседей.
      - Они сделают вид, что ничего не видит и не слышат.
      - Но потом дадут показания.
      - Потом будет уже поздно. Раньше полудня их не хватятся.
      - Еще одна сказка родится, - мечтательно сказал Барт. - Будто нас черти уволокли. И ведь при этом - почти правда.
      - Черти... - задумчиво пробормотал Григ. - Чего же я хотел?.. Да, вот! На случай рукопашной. Только честно... Вы давно тренировались?
      - Это не страшно, - ответил Барт. - Нас ведь будет вести Мистер Томпсон, а с ним, - он саркастически улыбнулся, - мы способны на чудеса.
      - Напрасно ты так думаешь, - серьезно возразил Григ. - Молочную кислоту выводить нелегко. В нетренированных мышцах она накапливается быстрее. Вот меня и интересует, насколько вас хватит?
      - Мистер Томпсон считает, что на полчаса непрерывного боя.
      - Хорошо. Чаку спрячьте где-нибудь вне дома. В любом сарае. Только не в тереме. И оденьте ее в мужское.
      Он остановился, заметив, как переглянулись Старик с Бартом.
      - Что-нибудь случилось? - спросил он. - И вообще, где Чака?
      - Сейчас придет, - ответил Старик. - Слушай, Григ, - он вдруг смущенно замялся, потом поднял голову, взглянул прямо в глаза, - а ты бы не мог взять Чаку с собой?
      - Чаку? - изумился Григ. - С собой? Зачем? Вы же через несколько часов окажетесь дома!
      - Так будет безопаснее, - Старик посмотрел на Барта, словно ожидая его поддержки. - Всякое ведь может случиться. Загорится что-нибудь. Да любая наша оплошность - и все. Поднимут тревогу, пойди выберись из города. А вам вдвоем даже легче будет. Она подстрахует, если что.
      На мгновение Грига охватила радость, но тут же погасла, и он нахмурился.
      - Со мной ведь тоже опасно, - ответил он. - И потом, кто меня с бабой примет? Там мужская община.
      - Мы взвесили все, - сказал Старик. - Ее уже подстригли и одели парнишкой. Будет тебе названный брат. И примут тебя с ним не хуже, чем одного. Мистер Томпсон с нами согласен. Он очень въедливо это просчитывал. Можешь поручить Гному, пусть проверит.
      - Но ее могут опознать, - продолжал бороться Григ. - Коленки внутрь, грудь, те же дырки от серег...
      - Грудь затянули, - отвечал Старик. - А коленки Томпсон выправит. И дырки к обеду уже зарастут. Мы все учли, Григ.
      - Гм... - Григ в смятении огляделся. - Гном, - позвал он, - а ты что думаешь?
      - Решай сам, - ответил Гном. - Флюктуации тут нет, а все остальное твое дело.
      - Ладно, - сказал Григ, сдаваясь. - Некогда спорить. В конце концов, вам виднее. Но ведь уже пора ехать. Где она?
      - На конюшне, - сказал Барт. - Помогает Лончу. Понимаешь, мы решили вьючных не брать...
      Григ закусил губу.
      - Лончу так Лончу, - сказал он, вставая. - Жаль мешать. Но время не ждет. Уже совсем рассвело.
      Чака стояла рядом с Лончем, держа лошадей в поводу.
      - Готова? - спросил Григ, иронично окидывая взглядом щегольской наряд Лонча, надевшего в честь отъезда роскошный лазоревый терлик с иршанными сапогами, и худенькую фигурку Чаки в холщовых портах и коротком коричневом армяке.
      - Готова, - откликнулась Чака с вызовом.
      - А вот мы посмотрим, - объявил Григ и, протянув руку, потащил за видневшийся в четырехугольном вырезе рубахи гайтан.
      - В Бога веруешь? - грозно вопросил он, доставая крест. - Все, говоришь, продумали? - он повернулся к Старику.
      Тот виновато отвел глаза.
      - Да мы только насчет мужского... - пробормотал Барт.
      Григ разжал пальцы.
      - Сними и сунь под пятку, - распорядился он. И отвернулся, оглядывая уже оседланных лошадей.
      Ему досталась Ягодка - статная гнедая ногайских кровей. Лошадь Чаки была рыжая, с белыми бабками - явно русского замеса. Обе лошади, он знал это, были необычайно выносливы и могли выдержать три часа непрерывной рыси без всякой помощи Мистера Томпсона.
      Григ с одобрением оглядел простую, но крепкую сбрую, подтянул у Ягодки подпругу, похлопал ее по крупу.
      - Добре, - пробормотал он и обернулся. Чака уже собиралась садиться, и Лонч, бережно державший ее за подъем, как раз в эту минуту выпрямился, помогая Чаке взобраться в седло. Григ отвел глаза.
      - Прекрати, - сказал он себе. - В конце концов, это их дело. А у тебя здесь дела другие. Приди в себя. Не позорься.
      - Ну ладно, - заставив себя улыбнуться, объявил он. - Будем прощаться, что ли?
      Обнявшись и облобызавшись по усвоенному здесь обычаю со Стариком, Григ пожал руки остальным и, вскочив на свою гнедую, тронулся в открываемые Бартом ворота. Он сознательно не стал дожидаться Чаку, чтобы не видеть ее прощания с Лончем. Но Чака не заставила себя ждать. Через несколько секунд он услышал стук копыт за спиной, а выезжая со двора, увидел и ее, привставшую на стременах и машущую кому-то рукой.
      Проскакав по Воскресенской, они свернули к Кремлю и, миновав Покровский собор, спустились к реке. У Живого моста Григ оглянулся. Утро только занималось, но видно было, что день обещается добрый. Чистое, уже отчетливо бирюзовое небо было безоблачным, и только вдоль самого горизонта, у Воробьевых гор, пролегла темная полоса. И звонким, напряженно-тревожным ожиданием обожгло душу, когда вспыхнули под лучами невидимого пока еще солнца ярким, очищающим огнем купола кремлевских церквей.
      Быстро промчавшись по Ордынке и миновав Серпуховские ворота, они пришпорили коней и быстрой рысью понеслись по пустынной пока в этот час дороге. Путь им предстоял неблизкий. Поротовское Бусково находилось достаточно далеко, за стоящим на Пахре селом Подолом, и надо было бы поберечь лошадей, но утренняя свежесть бодрила тело, заставляла азартно напрягаться мышцы, и до самого Свято-Данилова монастыря Григ с Чакой шли ускоренной рысью.
      Оставшись впервые один на один с Чакой, Григ изо всех сил старался выглядеть спокойным и бесстрастным. Именно поэтому он нарочно обогнал ее и теперь скакал чуть впереди, боясь неосторожным взглядом или словом выдать терзавшие его чувства. За эти полгода, что он провел здесь, ему довелось лишь дважды переброситься с ней парой незначительных фраз, да еще несколько раз она нечаянно попадалась ему то в сенях, то во дворе, когда он покидал Старика после очередной встречи.
      Нельзя сказать, что она держалась по отношению к нему особенно враждебно. Напротив, как и подобало девице, она тут же пыталась скрыться с глаз постороннего человека. Но Григ навсегда запомнил ее безразличный взгляд, которым можно было скользнуть по привезенному в дом новому сундуку, когда она случайно влетела в горницу, где они сидели со Стариком, и Старик счел нужным представить подьячему свою дочь.
      И еще был случай, о котором Григ тоже никак не мог забыть. Месяца три назад, вызвав по какому-то делу Старика, он случайно вклинился в общий разговор. Реплику Барта он, увлеченный беседой со Стариком, не разобрал. Барт что-то творил о выемке поличного у воровской жонки Малашки в Чертолье. Но фраза о том, что узнать о судьбе найденных там вещей можно через Гаврюшку, заставила его невольно напрячь внимание. Напрячь, чтобы тут же услышать издевательский смех Чаки. Отсмеявшись, Чака, не скрывая презрения, объявила, что интересоваться у Гаврюшки о Романовском списке Заточника все равно, что, спрашивать у сторожевого пса Копея, который час.
      Старик потом извинялся за дочь, успокаивал Грига, что это лишь показывает, насколько хорошо тот вжился в образ и роль, но уязвленный Григ так и не сумел избавиться от неприятного осадка, и теперь, едучи бок о бок с Чакой, в очередной раз давал себе слово навсегда выбросить ее из головы.
      Мысли о Чаке заставили его на какое-то время забыть о Группе, но, вспомнив наконец о тех, кто остался в Москве и сейчас напряженно ждал встречи с опасностью, Григ не ощутил тревоги. В отличие от него самого Группа имела дело с предельно ясной ситуацией. Задача, поставленная Группе была четкая и конечная. Пугающая, трудновыполнимая, но совершенно определенная.
      Многое он отдал бы, чтобы иметь такую же ясность. Его самого впереди ждали только мрак и неизвестность. Темная пропасть Контакта представлялась ему даже более жуткой, чем холодные глубины космоса. Контакта с теми, кого трудно было даже назвать братьями по разуму, с теми, кто на протяжении веков вызывал иррациональный ужас, а в последнее время воспринимался как сказка и миф. Барт был прав, сказка теперь становилась былью, но радости, которую ожидаешь от встречи с чудом, Григ не испытывал. Не радость, а тревога ложилась на плечи, свинцовой плитой пригибала к лошадиной холке, нервным огнем опаляла изнутри мозг.
      Что за создание находилось внутри огненного столба? Этого не знал никто. Неподвижное, как в этот раз, или неуклюже шевелящееся, как в некоторых других случаях, оно никогда не выходило за пределы светящейся колонны, и все попытки проникнуть туда к нему тоже всегда оканчивались ничем.
      Очень давно, десятки лет назад, слабый и беззащитный человеческий род выдумал, пытаясь объяснить необъяснимое, потусторонний мир. Но только столетия спустя люди открыли для себя его истинного властителя. Дьявол появился на Земле не одновременно с человечеством, а лишь когда уже успели рассыпаться первые цивилизации - в разное время, но с одинаковой неизбежностью придя практически ко всем народам.
      Впрочем, это не вызывало недоумения, поскольку в основе его появления лежали, видимо, реальные факты. Пришельцы, если это были пришельцы, могли осваивать новую планету неравномерно. Непонятно было другое. Записи фиксировали пассивных и не приносящих никому зла существ. Почему же в большинстве случаев они олицетворяли зло или страшное запредельное знание, что в общем-то тоже было равносильно злу? Ответа не было. И единственное, что оставалось, так это-надеяться на предстоящий Контакт, последнюю неиспользованную возможность получить ответ и на этот, и на многие другие вопросы.
      Чака словно услышала его мысли.
      - Интересно, - вдруг сказала она, - а зачем нам все таки этот Контакт. Может, от них, кроме гадости, и ждать нечего?
      - А ты, - усмехнулся Григ, - ищешь от Контакта только выгоду? Простое любопытство тебя не мучает? А я-то, дурачок, думал, для хомо сапиенс характерна жажда познания...
      - Для меня характерна, - обиделась Чака. - Но ведь от каждой экспедиции должен быть толк!
      - От Контакта будет, - не оборачиваясь, ответил Григ. - Знакомство с иной культурой всегда является колоссальным стимулом для развития, даже если эта культура основана на чуждой нам системе ценностей. Это, по-моему, еще в школе проходят. А ты что, не согласна?
      Не услышав ответа, он оглянулся. Чака ехала за ним, напряженно сжав губы и глядя куда-то в сторону. Она явно не желала продолжать беседу, хотя поговорить было о чем. Так же, как и она, Григ видел своего дьяка Ларионова, объясняющегося с заменившим погибшего Джоя начальником сегодняшнего стрелецкого караула, видел и по-медвежьи неповоротливого десятника Евтеева, скептически оглядывающего перед выездом свою несколько помятую с утра группу захвата. Чака, конечно, обиделась, но Григ решил не обращать на это внимания. Если обращать внимание на каждый каприз, то непонятно, как работать. В деле нельзя подчиняться эмоциям - это он знал точно. Но все равно что-то давило, мешало сосредоточиться на главном.
      Они уже миновали луг у села Ногатинского и теперь ехали лесом, подъезжая к Чертанову. Длительное молчание становилось тягостным, Григ физически, всей кожей, ощущал его. Он уже чувствовал, что был несправедлив к Чаке и говорил с ней холоднее, чем она того заслуживала. Даже если он был прав по существу, не стоило отвечать так резко. Теперь приходилось думать, как снять возникшее напряжение. Не найдя ничего лучше, Григ решил спросить ее о чем нибудь нейтральном.
      - Послушай, Чака, - обратился он к ней, - а ты не скучаешь по нашему времени? Ты же здесь, по-моему, почти три года. Наверное, и забывать уже стала?
      Чака немного помедлила с ответом. Видимо, подбирала слова.
      - Центр согласился с предложением отца, - услышал наконец Григ. - Мне утверждена индивидуальная программа. О доме не скучаю. Раз в два дня программа предписывает просмотр документальных фильмов. Я ответила на вопрос?
      Григ вспыхнул. Такого ответа он просто не ожидал. Огненная пощечина обиды обожгла лицо, кровавой пеной бросилась в мозг, ударила по глазам. Ослепнув от ярости, он изо всех сил перетянул Ягодку камчой и дал ей шенкеля. Коротко заржав, Ягодка рванулась вперед, но, проскакав метров сто, Григ осадил ее и, развернувшись, подъехал к Чаке.
      - Знаешь что, - заявил он, останавливая храпящую и мотающую головой Ягодку. - Ты это брось, девчонка. Нам с тобой еще работать. Стоит ли с самого начала изводить друг друга?
      - А ты это себе скажи, - отозвалась Чака, глядя ему прямо в глаза. Я подчиняюсь тебе для решения определенной задачи. Но задевать меня без повода ты не смеешь! Так что, пожалуйста, будь повежливее.
      Несколько секунд Григ в упор смотрел на нее, потом, не говоря ни слова, подобрал поводья и толкнул Ягодку ногой.
      Получалось так, что он не прав. И в то же время он не сделал ничего такого, за что мог бы себя корить. Ситуация требовала осмысления. Но для этого надо было успокоиться.
      Медленным шагом они проехали мимо Чертанова и, оказавшись за околицей, снова пустили лошадей вскачь. Теперь, когда рукой было подать до Волчьих ворот, Григ и вовсе старался с учетом возможного нападения держаться впереди. Он понимал, что Чака расценит это как нежелание разговаривать с ней, но говорить о воротах все равно не хотел. Ни к чему было тревожить и без того уставшую и не выспавшуюся девчонку, тем более, что днем по дороге еще можно было ездить. Грабили здесь, в основном, под вечер, и Григ надеялся, что их пронесет.
      Впрочем, если бы Чака узнала, о чем он сейчас думает, она бы, наверное, обиделась еще больше. Не ссора и не опасность владели на самом деле мыслями Грига. Мерно покачиваясь в седле и продолжая зорко глядеть по сторонам, Григ никак не мог отрешиться, избавиться от того, что занимало и мучило его на протяжении всего последнего года, особенно теперь, когда он ехал в село.
      "Интересно, - думал он, - что за неведомая галактическая битва развернулась тогда в небе над планетой? Страница чьей гражданской войны? Господи, как страшно-то небось было!"
      Он вдруг, словно наяву, услышал грохот дюз и увидел, как валятся с орбиты охваченные огнем шлюпы и как на глазах у потрясенных пращуров побежденные гиганты, опальные архангелы в бессильной ярости срывают со своих небесных аксельбантов ослепительные звезды Яхве.
      "Да, - думал он, - может, они и вправду ушли под землю, основав там свои города, а потом, построив новые корабли, улетели? Хотя вряд ли. Полвека назад была проведена очень тщательная локация из космоса. Но больших каверн при этом так и не обнаружили. С другой стороны, эти города, конечно же, могут быть и экранированы. Гипотезы... Только гипотезы... И ни одного факта".
      - Григ! - услышал он голос Чаки и обернулся. Вглядываясь в промежутки между деревьями, он даже не заметил, как она отстала. Спешившись метрах в ста от него, как раз там, где дорога уходила вниз между густо поросших лесом бугров, она подтягивали подпругу, безуспешно пытаясь упереться соскальзывающим коленом в живот лошади. Лицо у Чаки было красное, шапка сбилась набекрень. Видно было, что сил хорошо затянуть подпругу у нее не хватает.
      - Какого черта! - рявкнул Григ, тревожно озираясь по сторонам.
      - Мистер Томпсон сказал, что седло трет спину, - объяснила она, безнадежно выпуская ремень из рук. - Он думал, что я справлюсь.
      - Он что, не может помочь?
      - Он помогает. Но видишь, не выходит.
      - Ну и местечко ты выбрала! - Григ спрыгнул с лошади, приподнял легкое березовое седло и, просунув руку под потник, ощупал спину кобылы. Спина не была сбита, Мистер Томпсон среагировал вовремя.
      - Смотри! - Он ткнул кулаком в брюхо гнедой, чтобы та выпустила воздух, и, сильным рывком натянув ремень, захлестнул узел.
      - Давай быстрей! - Проверяя, он покачал седло, бегло осмотрел сбрую. - Другой раз спрашивай, где остановиться.
      - А ты не погоняй, - отозвалась Чака, не очень ловко ловя ней стремя и берясь левой рукой за переднюю луку. - Думаешь, раз помог, то можно орать?
      Григ ухе держал Ягодку под уздцы, но последняя фраза взорвала его Бросив поводья, он резко повернулся к замершей от неожиданности Чаке, чувствуя неодолимое желание схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть.
      - Это Волчьи ворота, - объяснил он, из последних сил сдерживая закипающий внутри гнев. - Здесь, именно в этом самом месте, постоянно кого-то грабят. Я не боюсь разбойников. Но я не могу рисковать Контактом из-за такой ерунды. Кроме того, я отвечаю за тебя. Так что ты спрячь пока свою амбицию. Потерпи до вечера. Завтра мы расстанемся, а Сегодня, если не помогаешь, то хоть не мешай.
      Не оборачиваясь, он подошел к Ягодке, прыгнул в седло и взял с места быстрой рысью. Через несколько минут Чака догнала его, и какое-то время они ехали молча.
      - Григ! - наконец позвала она.
      Обернувшись, он увидел ее покрасневшее лицо.
      - Извини... - пробормотала Чака, отводя взгляд. - Я не думала...
      Не отвечая, он приподнялся на стременах и огляделся. Теперь они приближались к Пахре. До села оставалось всего ничего, и поэтому Григ решил остановиться и спешиться, чтобы спокойно посмотреть, как будут развиваться события, да заодно и перекусить. Они съехали с дороги и, углубившись в лес, остановились на первой же поляне, где и повалились, усталые, в траву, пустив лошадей свободно пастись. Сделали они это вовремя, потому что буквально через несколько минут прозвучал сигнальный гонг, и на высветившейся картинке Григ увидел знакомую улицу, спанорамированную камерой с конька над воротами, фыркающие морды лошадей, багровое пламя кафтанов Васильевского полка и знакомые бородатые лица стрельцов, сгрудившихся у въезда во двор.
      Залаяли собаки. Сошел неторопливо с крыльца и завозился с засовом Барт, переругиваясь через створки с десятником. Григ невольно привстал на локте, а потом и сел, привалившись спиной к растущей рядом осине. Села и Чака. Ворота распахнулись.
      Стрельцы, демонстрируя посадкой силу и достоинство, вальяжно въезжали во двор. Было их человек десять вместе с Евтеевым - все рослые, румяные, откормленные. У крыльца четверо спешились. Остальные сидели важные, исполненные сознания собственной значимости, не глядя, как запирает за их спинами ворота Барт.
      Теперь Мистер Томпсон переключился на внутренние камеры, и Гном послушно передавал изображение Григу. Стрельцы, даже не задержавшись в сенях, ввалились в горницу и теперь стояли там, широко расставив ноги, безразлично оглядывая утварь. Они ждали Старика. Григ так и не уловил, когда пустили газ. Один из стрельцов осоловело глянул вокруг, зевнул, смачно раздирая пасть. Откуда-то сбоку вынырнул Лип с Лончем, проскользнули тенями, стараясь подстраховать и подхватить падающие тела.
      Только один десятник понял в последнюю секунду, что дело неладно, цапнул рукой палаш. Но было поздно. Глаза у него закрылись, он покачнулся и рухнул на левую руку оказавшегося рядом Лонча. Подхватывая упавших под мышки, Лип с Лончем быстро затаскивали стрельцов в ложницу, аккуратно складывая их на полу. Покончив с этим, они снова исчезли в боковых каморках, и тут же зазвучал, потек из всех щелей шум драки, крики и топот. Мистер Томпсон снова переключился на двор. Стрельцы, до этого равнодушно сидящие в седлах, заволновались, двинули вперед лошадей. Трое, нет, четверо спрыгнули на землю, бросились к высокому крыльцу.
      - Повезло ребятам, - сказал Григ вслух. - Частями входят.
      Шум драки усилился. Трещало дерево, слышались глухие удары, кто-то закричал. Не выдержав, последние двое спешились и, выхватив сабли, ринулись внутрь.
      Мистер Томпсон опять задействовал камеры в горнице, и Григ увидел замерших в центре пустой комнаты стрельцов. Держа сабли наголо, они затравленно озирались по сторонам. Казалось, еще немного, и они бросятся дальше, в глубину дома. Но тут глаза их подернуло поволокой, снова мелькнули Лип, Лонч и присоединившийся к ним Барт, мгновение - и все было кончено.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9