Верь мне!

Лу сжала зубы. Ах вот как, вот как, мрачно думала она, вспоминая, как совсем недавно он высказал свое сомнение в том, что она сможет приготовить приличный завтрак.

Сверкая глазами, она кинула Джиму:

— Я считаю Джим, тебе не надо оставаться из-за меня! — Я не настолько беспомощна, хоть и «англичаночка». Так что можешь ехать сразу же после завтрака, а я сама со всем справлюсь, как обычно.

Джим с изумлением уставился на вспыхнувшее лицо девушки.

Луи, внезапно устыдившись своей резкости, пробормотала:

— Извини, Джим, пожалуйста, извини. Спасибо за твое предложение, но ты не должен оставаться и мне помогать — не сегодня. Это значит просто меня баловать, вот что. Нет, ты уезжай сразу же после завтрака, как и обычно.

— А завтрака и не будет, если ты не будешь следить за тем, что делаешь! — шутливо заметил Джим, отнимая у нее вилку и изо всех сил дуя на отбивную, у которой вспыхнул огнем краешек.

— Святители небесные, что сегодня случилось с этим домом? — вопросил он, поднимая глаза к небу в шутливом отчаянии, а потом напомнил ей, что пора бы ставить яичницу, и хорошо бы не забыть вскипятить чаю…

Отправив мужчин на работу, Лу отнесла поднос с завтраком в комнату Анжелы и снова принялась за работу на кухне. Она будет работать, работать и работать — столько, что у нее в голове не останется места для посторонних мыслей. И постепенно душевная боль отступит, и рано или поздно жизнь снова войдет в привычное русло. Ведь нельзя же все время жить с этой щемящей болью в сердце. Разве не говорят, что время врачует любые раны?

К полудню жара на кухне стала почти невыносимой.

Лу была рада, что, энергично стремясь постоянно быть занятой, она оттерла полы, пока солнце было еще довольно низко. Теперь она протерла полки и остановилась, обозревая свои сверкающие чистотой владения минуту-другую, а потом потянулась за потрепанной поваренной книгой Марни. Она заполнит время, оставшееся до ленча, используя рецепты, которых прежде не пробовала. Это позволит ей с интересом сосредоточиться на готовке. Она не посмеет позволить своим мыслям отвлечься, иначе у кексов в середине будет дыра, а печенье подгорит.

Позже, растирая в миске кулинарный жир с мукой, она увидела в окно, как Анжела в открытой маечке и коротеньких белых шортах не спеша идет по веранде в поисках шезлонга в тени. На ней были темные солнечные очки, а ее волосы до плеч были собраны красным обручем, чтобы было не так жарко. В одной руке она несла книгу, в другой — крошечный транзистор, и веселые мелодии доносились из-за угла до того места, где работала Лу, почти все утро.

Во время ленча девушки ели вдвоем. Анжела, казалось, в этот день была в чудесном расположении духа. У нее был вид довольной собой кошечки, которая не только слизала все сливки, но и припрятала где-то пару мышек — по крайней мере, так показалось несчастной Лу. Анжела дружелюбно говорила о своих нарядах и о том, как ей надоели некоторые из них, о своих друзьях в Сиднее и о том, какой скучной кажется жизнь здесь по сравнению с городской.

— Однако, — преувеличенно вздохнула она, откинувшись на спинку стула и попивая черный кофе, — похоже, что приходится мириться с жизнью в этой глуши, если хочешь встретить настоящих мужчин…

Анжела поставила чашку на стол и начала лениво чертить вилкой узоры на скатерти, задумчиво продолжая:

— Мужчины вроде Стива — они действительно заслуживают того, чтобы их называли мужчинами. Они как вызов для девушки с моей внешностью — если ты понимаешь, о чем я говорю, Луиза. Так устаешь, когда поклонники падают к твоим ногам и прислушиваются к каждому твоему слову. Вот Стив — он другой. Он долгое время не давал мне угадать, что испытывает по отношению ко мне. Мне нравятся мужчины, которые совершенно открыты и прямы в такого рода романах нет ощущения тайны. Нет, Луиза, я должна признать, что ухаживание Стива всегда было интересным.., и даже сейчас, когда мне не надо больше угадывать, чувство волнения и интерес не исчезли. В чем-то было даже приятно, когда я не была уверена в его намерениях, но теперь, когда я уверена… Да, он будет чудесным мужем, который достоин того, чтобы властвовать мною. Не думаю, что я приняла бы человека, который не был бы боссом — по крайней мере, я не смогла бы прожить с ним всю жизнь. В чем дело, Лу? Ты что-то сказала? Нет? Я отнесу эти тарелки на кухню, если хочешь.

Не дожидаясь ответа Лу на свое великодушное предложение, Анжела и правда взяла несколько тарелок и унесла их, прежде чем вновь погрузиться в детективный роман.

Лу собрала оставшуюся посуду и пошла за ней.

Глупая ты девчонка, укоряла она себя сурово. Неужели ты еще продолжала надеяться, что она ничего для него не значит — пусть даже слабо надеяться? Разве ты давным-давно не призналась себе, что он в упор не видит тебя — по крайней мере когда рядом эта Анжела? И даже когда ее нет рядом, разве он хоть когда-нибудь дал тебе повод думать, что ты можешь значить для него больше, чем достаточно хорошая домоправительница или компетентная помощница-секретарь?

Нет, ответила она на свои собственные вопросы с унылой откровенностью. Он иногда был добр — но не давал ей повода надеяться на что-то большее.

Тогда почему же ее захлестнула волна отчаяния, когда Анжела сообщила ей свою новость только что в столовой? Ведь Лу ожидала услышать ее со дня на день.

Лу с отчаянием выжала посудное полотенце, как будто так она могла бы выжать из своего сердца последние предательские чувства. Повесив его сушиться, она огляделась, ища новых занятий.

Знаю! — подумала она. — Я закатаю в банки ранние сливы. И приготовлю самый лучший ужин из всех, что мне приходилось делать: все любимые блюда мужчин за один раз. Будет здорово посмотреть на лицо Блю, когда он увидит суппюре из пастернака, а Джим любит, чтобы к супу были содовые булочки, а для Банта и Энди я пожарю картошку. Для Расти главное, чтобы баранина получилась нежная, а в остальном ему все равно, а Стив… Стив обожает яблочный пирог, вспомнила она чуть грустно.

С новыми силами Лу взялась за дело. Она довольно быстро закончила первые приготовления к ужину, а потом отправилась в свою комнату и надела шорты, закатала рукава белой рубашки, которую надевала, чтобы ездить верхом, и напялила старую джинсовую панаму, которую Марни велела ей всегда носить летом от солнца. Ее выцветшие голубые поля сморщились и сели от стирки, круговая стежка начала распускаться, но тем не менее шляпа ей явно была к лицу, так как ее затененные фиалковые глаза казались глубже, да и шея была защищена от горячего солнца.

Взяв корзинку, она прошла через огород к плодовым деревьям.

Ветви, отягощенные плодами, устало гнулись в сверкающем, безоблачном, палящем зное. Сонную тишину жаркого дня нарушало только ошалелое жужжание пчел и ос, любопытно застывающих на месте, оживленно исследующих, разведывающих свои запутанные пути над ветвями, усыпанными спеющими фруктами.

Лу брела между персиками, абрикосами и грушами, пока не нашла два дерева с ранними сливами, которые и были ей нужны. Да, так она и думала: они уже поспели. Сочные, некрупные, с крепкой лиловой кожицей и ароматной желто-зеленой мякотью. И собирать их уже пора. Вот уже и птицы кое-где пробовали их клевать, а на другие, одурело жужжа, пикировали пчелы.

Она прислонила корзину к ближайшему стволу, притащила стремянку Джима и вскарабкалась на нее.

Она срывала сливы, слезала с лестницы, потом — снова взбиралась наверх…

Корзинки были уже полны, но на верхних ветвях еще оставалось множество слив. Их можно было видеть, но нельзя было достать со ступенек лестницы. Она придет за ними позже, решила Луи, возвращаясь домой, уставшая до изнеможения.

К пяти часам кухня была полна самых аппетитных ароматов, сладких и пряных. Запах жареного картофеля смешивался с манящим духом распаривающегося пастернака, а от аккуратных рядов консервных банок исходил кружащий голову аромат слив: они стояли и остывали на мраморной доске у плиты.

Лу посмотрела на часы.

У нее как раз есть время, чтобы обобрать те верхние ветки, и она сможет обработать их после ужина. Вот удивится Марни, когда вернется!

Лу взобралась на развилку сливочного дерева, а потом осторожно перелезла на первую из внутренних веток, по пути собирая сливы.

Она на мгновение остановилась, осматриваясь.

Сверху она могла видеть всю долину. Вот там извивалась река: несколько мутных зеленых озерец, окаймленных приземистыми ивами, перемежающихся коричневыми каменистыми перемычками в тех местах, где вода еле текла из-за вызванного жарой мелководья. Холмы были мрачно-желтого цвета, там обнажилась выжженная земля, иссушенная и растрескавшаяся в неумолимом зное.

Трудная земля, думала Лу, трудная, жесткая страна. Тот, кто живет здесь долго, должен выучить уроки, которые эта огромная коричневая страна рано или поздно преподносит своим обитателям. Им надо научиться быть терпеливыми, выносливыми, сильными и упорными. Эти качества впитались в плоть и кровь тех, кто живет здесь ясе время. Лу это уже поняла.

Да, она могла бы быть счастлива здесь — призналась она себе. Она чувствовала, что здесь она действительно на своем месте — пусть всего лишь как помощница по хозяйству и секретарша по совместительству. Впервые в жизни она была нуждой: Банту и Энди, Расти, Блю и Джиму. Стиву она не была нужна, но по крайней мере она могла быть рядом с ним, видеть его каждый день, слышать его, говорить с ним. Только, наверное, когда.., когда они поженятся, ей придется…

Оса, прозвеневшая у самого уха Лу, прервала ее размышления. Оно и к лучшему! О чем она думает! Размечталась на дереве в такое время дня! Картофель, наверное, почти готов, и суп надо протереть. Слава Богу, по крайней мере пирог вне опасности на самой холодной полке плиты.

Она схватила корзинку, слишком быстро повернулась и потеряла равновесие. Отчаянно попыталась удержаться за зеленую ветку, но она обломилась… И Лу стремительно полетела вниз, по дороге разодрав руку о какой-то острый сучок.

Вокруг нее шел дождь сбитых ее падением слив.

Лу с трудом поднялась на ноги, достала корзинку, зацепившуюся за нижнюю ветку, и нагнулась, чтобы заново собрать плоды своих трудов. Она не стала приглядываться к своей руке: мимолетный взгляд сказал ей, что нет ничего страшного, просто длинная и довольно болезненная царапина, достаточно глубокая, чтобы вызывать неприятные ощущения, но не опасная. Она завязала ее носовым платком и побежала с корзинкой к дому.

Оказавшись на кухне, она только обтерла выпачканные в земле коленки и локти, да сполоснула саднящие ладони, а потом принялась за содовые булочки, которые собиралась подать к супу.

Когда мужчины гурьбой ввалились на кухню, Лу заканчивала последние приготовления к ужину. Пирог получился легким как перышко, корочка аппетитно отливала золотом. Мясо и овощи были совершенно готовы, суп как раз такой густоты, как любит Блю, а булочки поднялись так сильно, что верхушки даже лопнули и на них образовались хрустящие набалдашнички — совсем как шляпки, подумала Лу, с удовлетворением разглядывая их.

Только одно она не рассчитала: у нее не осталось времени переодеться.

Она знала, что составляет нелепый контраст дочиста отмытым после работы мужчинам: мятая рубашка, выпачканные в земле шорты, не говоря уже об обгоревшем на солнце кончике носа, который теперь стал яростно-алым.

Она, наверное, походила на несколько запыленного клоуна… Но ей все равно. Чрезмерная усталость сделала Лу упрямой, и она твердо решила, что мужчины отведают ее обед, пока он в самом лучшем виде — то есть немедленно.

Она разлила суп, и была вполне вознаграждена тем, как они преувеличенно принюхивались и восклицали:

— Лу, ну ты даешь! Пастернак! Вот это да! Потом она наполнила серебряную супницу, накрыла ее крышкой и осторожно отнесла в гостиную, надеясь, что успеет заскочить в свою комнату и мгновенно преобразиться, а уже потом позовет Стива и Анжелу.

Однако этому не суждено было сбыться. Стивен Брайент уже сидел, прячась за газетой, в своем привычном кожаном кресле. Когда она вошла, он отложил газету и вежливо поднялся на ноги, чтобы принять у нее поднос. Сердце Лу сжалось и вздрогнуло от близости его тела: смуглого до черноты, с вьющимися после душа черными волосами… Мускулы на его обнаженных загорелых руках напряглись, когда он взял поднос из ее рук.

— Куда мне его поставить, мисс Стейси? Сюда? Его голос, казалось, звучал равнодушно-спокойно, в нем не было и следа утреннего раздражения и осуждения, хотя он удивленно приподнял бровь, увидев ее наряд — и состояние этого наряда.

— Знаю-знаю, — успокоила его Лу, прежде чем он успел что-нибудь добавить.

— Я немного растрепана. Если вы подождете меня несколько секунд, я побегу и накину что-то более подходящее. Я всего на минутку, чтобы суп в супнице не успел остыть.

Она старалась говорить так, как будто не было этой ужасной сцены сегодня утром. Но голос ее звучал глуховато, да слова сталкивались друг с другом в смущенной спешке.

А Стив продолжал стоять, ухмыляясь, как будто его очень позабавил ее внешний вид. Она видела, что он безуспешно пытается спрятать улыбку, задержавшуюся в уголке его строгого рта, и глаза его так и искрились смехом.

Так она смешна, вот как? Волосы ее влажными прядями прилипли к голове, ее обгоревший нос-кнопочка, наверное, светился, как бакен, и щеки пылали от смущения. А уж ноги ее…

— Извините, — пробормотала она, отступая от него.

В ту же секунду молниеносно вытянувшаяся рука обхватила ее запястье, улыбка исчезла из его глаз и губам вернулась их обычная непреклонная складка.

— Минутку, — отрывисто приказал он. — Что это у вас с рукой?

— Пустяки — царапина, — равнодушно пробормотала Лу. — Даже не больно.

— А я все-таки посмотрю на нее, — твердо заявил он.

Она вынуждена была остаться, и он поднял ее руку и внимательно рассмотрел царапину.

— Вы хотя бы ее промыли? — мягко спросил он. — Нет? Это очень глубокая царапина. И это опасно. Подождите здесь минутку…

Лу стояла послушно, ошеломленная его близостью, а он исчез и через несколько секунд вернулся с аптечкой первой помощи из кабинета. Открыв ее, он достал все необходимое и снова поймал ее запястье. Его руки стали неожиданно мягкими, и Лу продолжала стоять, молчаливая и покорная, пока он не залил царапину йодом и не заклеил рану длинной полоской пластыря.

Закончив наконец, он одной рукой закрыл крышку аптечки, а другой продолжал удерживать ее — рассеянно, как будто просто забыл выпустить ее Руку.

Она надеялась, что он не заметит, как она дрожит.

Не заметил. Его внимание привлекло нечто другое.

Теперь его взгляд был прикован к ее коленкам, которые пострадали сильнее всего, когда она шлепнулась с дерева. Потом он посмотрел прямо ей в глаза. На этот раз он уже не мог скрыть смеха.

— Мисс Стейси, — спросил он ленивым голосом, в котором странно смешались любопытство и юмор, — что же вы все-таки сегодня сотворили?

— Я упала со сливового дерева, — безо всяких прикрас сказала Лу.

При этом в глазах ее горел яростный вызов.

Тут плечи его затряслись, и он открыто расхохотался.

И к своему глубокому изумлению, Лу почувствовала, что тоже смеется. Она понимала, что действительно выглядит смешно, но ее это почему-то ничуть не тревожило. Они так и стояли рядом, безудержно хохоча: Стив, надо полагать, над тем, как она выглядит, а Лу — при мысли о том, как она летела с дерева. Ее не обижал смех Стива. Наоборот, ей была приятна эта минута спокойного, незамутненного веселья.

И Лу потом долго спрашивала себя, почему именно в этот самый момент Анжела сочла нужным ворваться в комнату.

Она сделала несколько шагов, а потом остановилась, окаменев от изумления. Ее прекрасные глаза вспыхнули злым зеленым огнем при виде открывшейся перед ней сцены. Только одна Лу заметила, как тень гневного удивления промелькнула на ее лице, как побелели недовольно сжатые губы, — и Анжела уже овладела собой.

Улыбаясь, она подошла к ним, посмотрела то на одного, то на другого как раз с нужной долей недоумения, а потом просительно сказала:

— Такой шуткой надо поделиться. Пожалуйста, расскажи мне в чем дело, Стив, милый. Я могу к вам присоединиться?

Стивен Брайент поднял голову, отпустил запястье Лу и приветствовал ее:

— А, это ты, ангел.

Потом он попытался объяснить ей, в чем соль. В его глазах все еще горела улыбка.

— Ты бы тоже посмеялась, Анжела. Хотел бы я, чтобы ты слышала, как агрессивно звучал голос Луизы, когда она сообщила мне, что упала со сливы — как бойцовый петушок, которого спихнули с насеста!

Лу, остро ощущая леденящее недовольство, скрытое за улыбчивым лицом Анжелы, смущенно пробормотала, что сама виновата, что свалилась с дерева, и поспешно предложила налить им супу.

— И вы тоже сядете с нами, мисс Стейси. Не трудитесь переодеваться сегодня — в конце концов, мы уже видели вас в этом наряде, знаете ли, так что уже нет смысла.

Кажется, Стива по-прежнему весьма забавляло ее явное смущение!

Лу сдалась и принялась разливать суп по тарелкам. А Стив с Анжелой снова принялись за свой обычный словесный поединок.

Лу не поднимала глаз от тарелки и весь остаток обеда старалась быть как можно менее заметной. Анжела ела неохотно и разборчиво, как и всегда, но Стив отдал должное превосходной еде: он съел две порции супа и взял добавку яблочного пирога.

— Похоже, вы покинули свое сливовое дерево как раз вовремя, чтобы приготовить нам великолепный обед, мисс Стейси. — Он серьезно поблагодарил ее, когда они встали из-за стола, но в его глазах еще горели насмешливые искорки. К ее глубокому удивлению, он взял тяжелый поднос и сам отнес его на кухню.

Там он поставил его у мойки и осмотрел внушительные ряды банок со сливовым компотом с молчаливым, но явным восхищением. Лу была довольна. Она гордилась этими банками, до краев наполненными разрезанными пополам синими сливами, плавающими в роскошном желтом сиропе.

Анжела, появившаяся сзади нее с остатками посуды, тоже их увидела. Она прошла мимо Стива и осторожно провела пальчиком вдоль ближнего ряда.

— Ну, ты и поработала, Луиза! Все эти банки ты закрутила за один день? Если хочешь, я сегодня вымою за тебя посуду, — любезно предложила она. — Я попрошу Банта и Энди, чтобы они мне помогли — ты не будешь возражать, Стив? Я приду попозже поболтать с тобой в кабинете, ладно, дорогой? Мне кажется, Луизе сегодня надо как можно раньше лечь спать.

Она кинула в ее сторону мстительный взгляд и сладко прибавила:

— Она ведь, наверное, отчаянно устала, правда? Нам надо помнить, что этой ночью она вообще не спала — как же, все эти неприятные аварии по дороге домой, помнишь? Наверное, бессонная ночь уже дает себя знать, как, по-твоему, Стив?

Ох, нет, нет, нет! Все было совсем не так, и вы это знаете, хотелось крикнуть Лу. Но она стояла молча, с безнадежным отчаянием наблюдая за реакцией, которую, она это знала, вызовут слова Анжелы. И действительно, резкие смуглые черты лица Стивена Брайента, только что приятно смягчившиеся при виде ее сегодняшних достижений, на которые он смотрел, о чем-то задумавшись, снова приобрели гранитную суровость. С этим неприятным воспоминанием вернулось холодное подозрение. В его глазах потухли последние веселые искры, и они стали отчужденными. И голос его снова зазвучал равнодушно. Он холодно проговорил:

— Ну конечно, ты права, Анжела. Я чуть не забыл, что мисс Стейси этой ночью не имела возможности как следует выспаться. Думаю, вам лучше идти, как предлагает мисс Пул, мисс Стейси.

Он замолчал и открыл перед Лу дверь, явно предлагая ей уйти. Пробормотав пожелание доброй ночи, она поспешно прошмыгнула мимо него: от досады у нее стиснуло горло и на глаза навернулись слезы. Идя по темному переходу, она услышала за собой его низкий голос:

— Спасибо, Анж, что предложила помочь. И свирельно-чистый голосок Анжелы ясно донесся до спешащей в свою комнату Лу.

— Дорогой, о чем ты говоришь! Я бы сделала это для кого угодно, а ее милый Аллан взял с меня слово, что я прослежу, чтобы Лу сегодня легла пораньше. И утром я перевяжу ей руку, Стив. Ты даже не знаешь, что я умею оказывать первую медицинскую помощь, лапочка.

В ее голосе опять звучали обычные интимные нотки.

Глава 10

Когда на следующее утро Лу принесла Анжеле поднос с завтраком, та встретила ее презрительным взглядом и тут же отвела глаза в сторону. И уж конечно же не предложила перевязать ей руку! Лу нашла некоторое облегчение в том, что целый день яростно занималась хозяйством. И конечно же, к вечеру она стала выглядеть еще более вялой и бледной, чем обычно. Она и сама заметила это, глядя в зеркало на свое белое осунувшееся лицо.

Она была как будто в плену собственной неуверенности. Казалось, она стоит на пороге какой-то беды. Наверное, надо было просто смиренно ждать и смотреть, куда ветры судьбы несут тебя, а потом ты или мягко опустишься на благословенную твердь, или окажешься в раздираемом штормами центре циклона!.. Но это бесконечное ожидание ужасно выматывает, безнадежно думала она.

Но в конце концов оказалось, что развязки ждать ей пришлось совсем недолго.

В тот же вечер, после чая (Лу к этому времени уже стала настолько австралийкой, что называла эту трапезу «чай», а не «ужин») Стив Брайент достал из кармана свою трубку, тщательно набил ее табаком и объявил:

— В субботу мы собираем скот у Ручья Попрошайки. В этот день нам нужна каждая пара рук, и я подумал, что вы, девушки, захотите нам помочь. Вы можете заодно соврать для себя интересный пикник. Джим тоже поедет с нами, так что вы оставьте для Фреда еду и приготовьте мешок с почтой. Под ивами будет приятная прохлада, и вы сможете к тому же поплавать в речке — там есть хорошая и глубокая заводь. Для вас это будет приятным разнообразием.

Со своего полотняного шезлонга Лу бросила взгляд туда, где он сидел. Похоже, Стив считал делом решенным, что они поедут! Анжела охотно согласилась:

— Прекрасно, дорогой. Если только ты не рассчитываешь, что мы будем уж очень выкладываться. Это будет действительно приятное разнообразие. — Она зевнула, прикрыв ротик маленькой ладошкой. — Надо признаться, я с удовольствием проедусь верхом, если только мы отправимся пораньше, чтобы избежать этой ужасной жары. Стив, мне можно взять Принца — ты знаешь, что мне нравятся горячие лошади?

— Конечно, — охотно согласился он. — Но не лучше ли будет взять Фею? Принц иногда бывает не очень-то послушным, ангел, хотя мы все охотно признаем, что вы с ним составляете прекрасную пару.

— Значит, решено, я возьму Принца. В конце концов, мы-то ведь не будем сидеть целый день в седле, не то что вы, мужчины. Фея — чудесная лошадка, но на мой вкус чересчур вялая.

— Так тому и быть, — снисходительно отозвался Стив. — Тогда мисс Стейси мы дадим Фею. По сравнению со старым добрым Джинго, она будет себя чувствовать как на кадиллаке после грузовика.

Что скажете, мисс Стейси?

— Да, спасибо, если вы уверены, что я с ней справлюсь, — с сомнением сказала Лу, стараясь придать своему голосу хоть немного твердости. Если бы рядом с ней не было Анжелы, которая испортит ей все удовольствие, она была бы в полном восторге от поездки. Это было то, что ей уже давным-давно обещали работники, увидевшие, как быстро она осваивает верховую езду, и она с удовольствием думала о том дне, когда сможет поехать с ними на пастбище и увидеть, чем они бывают заняты, когда уезжают на многие часы — с восхода до заката.

— Конечно, ты справишься с Феей, Лу, — вмешался Бант. — Вот здорово! Мы с Энди наденем плавки и искупаемся с тобой, когда придет время перекусить, а, Энди?

— Да уж конечно! — Энди был так же рад, что она поедет с ними, как и Вант, и у нее немного отлегло от сердца. Конечно, это и правда будет здорово, и не надо позволять, чтобы Анжела ей все испортила. Она просто постарается об этом не думать — весь этот день.

Позже, расчесывая волосы перед тем, как выключить свет, она снова вспомнила о Фее. Стивен был очень любезен, предложив ей свою изящную кобылку. Значит, он уверен, что она способна с ней справиться, иначе он бы этого не сделал. У нее потеплело на душе при мысли о том, что она докажет ему, что он не напрасно ей доверяет. В субботу она будет ездить так хорошо, как никогда!

Шорох шелка заставил ее резко обернуться. При виде Анжелы ее охватило дурное предчувствие. Та стояла совершенно спокойно, в глухо запахнутом воздушном пеньюаре.

— Теперь, когда все улеглись, я думаю, нам полезно будет немного поболтать, Луиза.

Тон Анжелы был ледяным, глаза сверкали почти фанатичной решимостью. Лу вздрогнула, застыв на месте, глядя на эту злобную фурию с чувством обреченности.

— А разве.., разве.., нам есть о чем говорить?..

— Мне есть о чем, хотя на это не потребуется много времени, — неумолимо ответила Анжела. — Я перейду сразу к делу. ТЫ, моя милая хитрая лисичка, не поедешь на сбор скота в субботу!

— Не поеду? — повторила потрясенная Лу.

— Нет, ты будешь собирать свои вещи, готовясь к отъезду. — Она гневно повысила голос. — Я не собираюсь больше наблюдать трогательные сцены вроде той, вчерашней, Луиза. Пока нас целый день не будет, ты соберешь свои вещи и будешь готова уехать с Фредом. Судя по твоему гардеробу, на это уйдет не так много времени. — И она жестоко рассмеялась.

— Но.., но я не могу.., я не способна так поступить, — в ужасе запротестовала Лу.

— Можешь — и поступишь, если у тебя голова хоть немного работает и если тебе не все равно, что про тебя думают окружающие. — Анжела хитро улыбнулась. — Можешь предоставить объяснения мне — и почему ты не едешь вместе со всеми, и потом, когда окажется, что ты уехала совсем. Стиву ничего не надо знать заранее, он будет думать, что ты лежишь больная в постели, а ты уже будешь на станции. Когда надо, я умею говорить очень убедительно. Уж ты-то должна это знать. Получилось один раз — получится и во второй. — И при виде несчастного лица Лу она расхохоталась.

— Вы.., никто вам не поверит!

— Но ведь прошлый раз поверили, дорогая, помнишь? Уж не думаешь ли ты, что поверят твоему слову, а не моему, а? Да ведь им достаточно только связаться с компанией «Кларк, Кроссинг и Пул», чтобы узнать, почему ты от них ушла! И ты так тщательно скрывала это ото всех здесь, не так ли? Ты начала работать в качестве гувернантки и помощницы по хозяйству, а потом снова пробралась к финансовым документам. Почему? Может быть, ты планировала сделать здесь то же самое — но в более широких масштабах? Если ты осмелишься мне противоречить, то цифры любезно докажут мою правоту и на сей раз. Я обещаю тебе устроить это, если понадобится, Луиза. Стив — мой, и я не допущу, чтобы какое-то ничтожество, которое сбежало из Англии по неизвестным, кстати, причинам, стало между нами. — Видя на лице Лу глубочайший ужас, она продолжала наступать. — Слушай, Луиза, я не хочу тебе вредить. Если ты просто исчезнешь сейчас, то никто не узнает о том, что случилось тогда. Ведь если они узнают, то сразу же от тебя отвернутся, и тебе это прекрасно известно. Так что ты ничего не теряешь — и многое приобретаешь.

Ты должна уехать — это абсолютно точно. А каким образом ты уедешь, зависит от тебя. Если ты послушаешься меня, я обещаю, что не стану рассказывать Стивену о том другом случае. И я дам тебе пятьдесят долларов и оплачу билет до Сиднея.

При этом последнем оскорблении лицо Лу исказила гримаса гнева. Ее голос звучал совершенно неузнаваемо, низко и сдавленно, когда она шагнула к Анжеле.

— Пропади ты пропадом со своими деньгами, — проговорила она. — И убирайся!

Следующие три дня — последние три дня — превратились в настоящий кошмар. Без сна ворочаясь в постели, Лу осознала, что у нее нет выхода, нет выбора; в субботу она должна будет собраться и уехать на грузовике Фреда, уехать из Ридли Хиллз, от всех этих чудесных людей, навсегда расстаться со Стивом. Горячие слезы хлынули на подушку при этой мысли, но она знала, что ей действительно придется уехать. У нее не хватит сил вынести осуждение и презрение, которые отразятся на его лице после того, как он узнает о том, что случилось в Сиднее. Ей не удастся отстоять правду. У нее нет никаких доказательств, которые подтвердили бы ее правоту, и к тому же она действительно скрыла свое прежнее увольнение. Ох, если бы она сразу рассказала всю правду! А теперь ей никто не поверит!

Ну что же, решила она, стараясь успокоиться, во всяком случае она попытается сохранить дружбу с Энди и Бантом. Они теперь были ей дороги, как родные братья. Она подождет, пока они не уедут отсюда, и когда-нибудь сможет им написать, встретиться с ними. А бедная старушка Марии.., с ней она не сможет связаться, ее она больше никогда не увидит. Ее должны были выписать из больницы в понедельник, но в понедельник Лу уже будет далеко отсюда. Она снова потеряется в равнодушной, холодной суетливой безликой городской толпе огромного людского муравейника… Лу закрыла лицо руками и тихо плакала, чтобы никого не разбудить…

Наступила суббота, и в тишине раннего утра Лу услышала энергичные шаги Анжелы, быстро и решительно удалявшиеся по направлению к пристройке с кухней. Лу лежала в постели и горько думала, что Анжеле, вероятно, очень важно добиться своего, раз она готова пойти на такое. Она хладнокровно сообщила Лу, что поручит приготовить завтрак Джиму. Бедная Лу накануне приготовила ленч мужчинам и запаковала продукты для пикника, в котором ей, увы, не суждено принять участия…

Немного позже она затаила дыхание: через дверь до нее донесся голос Анжелы:

— Она, наверное, просто перенапрягла зрение, Стив. Она слишком много занимается рукоделием, которое она так любит. Уже больше недели ее мучили головные боли.., это несерьезно, но неприятно… А прошлой ночью у нее голова просто раскалывалась. Я очень долго сидела с ней, пока она наконец заснула.., лучше не будить ее, дорогой, Да, конечно, загляни, если хочешь. Но только не шуми.

Повернувшись лицом к стене, Лу затаила дыхание, услышав приближение твердых, тяжелых шагов. Она заставила себя дышать ровно, чувствуя его присутствие совсем близко, у самого своего плеча.