Час совы

      Это что-то новое! Хотя, именно так чувствовал себя Магистр, когда обнаружил влияние ЧВП, только он тогда ещё не знал что за этим стоит. Я молчу и внимательно смотрю на умолкнувшего Волка. Впервые я вижу, как он выглядит в сомнении, в растерянности. Ясно, в его положении он ещё и вынужден просить! Хотя, Время знает, какое у него сейчас положение. Кора поднимает глаза и тоже смотрит на меня. Смотрит с надеждой и мольбой. Время побери! Под таким взглядом устоять невозможно. Я закуриваю новую сигарету.
      — Я готов выслушать тебя. Но предупреждаю: мы ни о чем не договариваемся, никаких обязательств я давать не намерен. Просто я хочу разобраться в ситуации и расставить до конца все точки. То есть, получить ответ на третий вопрос. Зачем всё это?
      Пока я говорю, Старый Волк встаёт и, не исчезая из поля зрения, начинает в задумчивости вышагивать взад и вперёд. Его бархатистая, лиловая, с серебряными узорами, мантия, откидываясь при каждом резком повороте открывает худощавую, но ладно скроенную, мощную фигуру. Неожиданно он останавливается перед монитором и, движением головы отбросив назад свои длинные волосы, говорит:
      — Помнишь, я говорил тебе о том, что у нас есть общий противник?
      Вот оно что! Я оборачиваюсь и смотрю на Лену. Она откинулась на спинку стула и со скучающим видом покачивает оплетённой ремешками сандалии ножкой. Но я-то хорошо знаю свою подругу и вижу, что она крайне заинтересована. Но весь её вид сигнализирует мне: «Внимание! Не попадись в ловушку!» Я вздыхаю и смотрю в потолок. Наливаю себе чашку кофе и отпиваю несколько глотков, делая вид, что совершенно не замечаю напряженного ожидания, написанного на лицах Старого Волка и Коры. Выдержав паузу, цежу сквозь зубы:
      — Ну, конечно, я помню. Мы ещё у себя обсуждали это и пришли к выводу, что этот мифический противник, не более как часть твоей игры. Приманка для простака, за которого ты меня пытаешься держать.
      Старый Волк взрывается:
      — Когда это ты успел прийти к такому выводу, что я держу тебя за простака!? Скорее, наоборот! Мифический, говоришь? Так вот, Андрей, у меня есть сведения, что этот мифический противник уже готов к активным действиям, если только уже не приступил к ним. Скажу прямо, в результате этих действий и нам, и вам придётся в спешном порядке сворачивать свою деятельность и уносить ноги по разным Мирам, чтобы нас как можно дольше не нашли.
      — Words, words, words . И ничего кроме них. Ты и в прошлый раз ничего конкретного не сказал мне об этом противнике и сейчас пытаешься отделаться намёками. Извини, но у меня складывается впечатление, что ты, как и тогда, пытаешься под этим предлогом привлечь меня для участия в каком-то крайне необходимом для тебя, но весьма пагубном предприятии. И что ты опять не можешь без меня обойтись. Не находишь ли ты, что у нас получается игра в одни ворота. Нет уж, Старый Волк, как сказал Владимир Высоцкий: «На стол колоду, господа! Краплёная колода!»
      Я замолкаю и всем своим видом показываю, что дальнейшего разговора на прежних условиях не будет. Вид у Старого Волка довольно кислый. Ему явно нечего сказать, а сказать очень хочется. Надо говорить, пора. И он говорит:
      — Видит Время, Андрей, — он тяжело вздыхает, — я до сих пор не могу сказать тебе прямо, кто этот противник. Не потому, что это какая-то тайна. Просто, если я тебе сейчас назову его, ты мне не поверишь и, боюсь, навсегда. А доказательств у меня пока нет, Я имею в виду такие доказательства, которые не вызвали бы сомнений в фальсификации и окончательно убедили бы тебя. Но, клянусь Временем, я ищу и найду для тебя такие доказательства. Хотя, пока я этим занимаюсь, ты, возможно, и сам вычислишь этого противника, если подумаешь как следует.. А может быть, случайно натолкнёшься на следы его пагубной деятельности в других Мирах.
      — Вот тогда и будем вести разговор. Это первое условие, при котором я согласен вести переговоры: карты на стол.
      — Согласен. Будут карты на столе. Это я тебе обещаю и условие это принимаю. Какие ещё условия?
      Это уже интересно. Старый Волк рассматривает мои условия. Значит, он действительно неотложно нуждается в моей помощи. Тогда пойдём дальше.
      — Условие второе и последнее. Я буду вести переговоры о сотрудничестве только из своей Фазы. То есть, я требую нашего возврата к себе.
      — А вот это не принимается. Сейчас объясню почему. В данный момент ты разговариваешь со мной от своего имени и от имени своей подруги. Здесь ты ничем не связан. А оказавшись у себя, ты будешь связан обязательствами перед своей организацией, своим руководством и так далее. Сейчас у тебя может быть одно решение, а там оно будет совсем другим. Сейчас ты будешь советоваться только с самим собой, своей подругой, своей совестью и своим разумом. А там советчиков будет… Так что, Андрей, это исключено. Я готов работать с тобой и Еленой, готов, хотя и в меньшей степени, работать с Андреем Злобиным и Филиппом Леруа. Но не со всей вашей организацией. Пойми, я же не призываю тебя сотрудничать со всей своей организацией. Я предлагаю сотрудничество только со мной и Корой. Я ведь говорил тебе, что никто у нас меня не поддерживает.
      — Ты говоришь, что готов работать со мной. А вот я на таких условиях не готов. Выходит, мы не договорились.
      — Выходит, не договорились, — соглашается Старый Волк и вздыхает, — А жаль. Ну, ничего. У тебя будет достаточно времени, чтобы изменить свою точку зрения. Тем более, что я не снимаю с себя обязательства по выполнению первого условия. Хотя, сразу скажу, не рассчитывай, что это будет скоро. Наш противник не из тех, кто беззаботно оставляет повсюду свои автографы и отпечатки пальцев. Он предпочитает работать чужими руками. Ну, что ж? До встречи.
      — До встречи.
      Кора сморит на меня с сожалением. Понимаю, она очень надеялась, что мы согласимся на сотрудничество. Но, увы, на таких условиях я работать не согласен. Обжегся один раз на молоке, теперь дую уже и не на воду, наверное, а на расплавленную сталь. А Старый Волк говорит на прощание:
      — Код мой ты помнишь. А в принципе, в этом даже нет нужды. Компьютер настроен так, что если ты включишь монитор связи и в течение минуты не введёшь код, он автоматически выйдет на меня. Всегда готов с тобой побеседовать. Да! Иногда, когда у меня будут посторонние, я не смогу ответить сразу, чтобы не раскрывать твоё существование, сам понимаешь. В этом случае мой компьютер тебе ответит, а я сам потом выйду на тебя. Всего доброго! До свидания, Елена!
      — Будьте здоровы!
      Монитор гаснет. Мы с Леной долго сидим и смотрим на серый экран. Я выкуриваю сигарету, стараясь не смотреть на Лену. Имел ли я право решать за неё?
      — Что скажешь, Ленок?
      — Скажу одно. Ты действовал совершенно правильно, Андрюша. Сознаюсь честно. Когда я представила, что придётся прожить здесь всю оставшуюся жизнь, я дрогнула. И если бы пришлось принимать решение мне, то я бы не смогла поручиться ни за что. А ты вёл себя твёрдо, как и полагается настоящему хроноагенту. Не сочти за комплимент, но я горжусь тобой.
      — А может быть, всё-таки согласиться на его условия? — осторожно предлагаю я.
      — Нет! Ни в коем случае! — твёрдо отвечает Лена, — Это была мгновенная слабость, и она больше не повторится. Ведь я теперь с тобой, а с тобой мне ничего не страшно. С тобой я готова жить здесь до глубокой старости. Но ведь мы не собираемся жить здесь так долго? В конце концов, мы найдём способ вырваться отсюда.
      — Ну, конечно, родная, — я обнимаю свою подругу, — Вместе мы всё преодолеем.
      Поздно вечером, когда мы уже лежим перед очагом на шкуре, сотворённой Леной, моя подруга вдруг спрашивает:
      — А что это ты, когда разговаривал со Старым Волком, улыбался время о времени? Ты находил в нашем положении или его словах нечто забавное?
      — Совсем не поэтому. Мне тогда вспомнился наш разговор с Андреем. Помнишь, после вашей работы с цивилизацией головоногих, нам дали небольшой отпуск? Мы с Андреем тогда разговаривали о ЧВП вообще и в частности о том, что они готовы нанеси нам неожиданный удар. Это и подтвердилось в ходе первой же операции. Ты помнишь. Так вот, Андрей тогда спросил меня: не помню ли я, как по старинным поверьям называется период времени с того момента, когда сумерки сгустились и до полуночи. Тот период, когда силы зла властвуют безраздельно. Я, конечно, не помнил и в шутку предложил назвать его по имени какого-то животного, которое в это время выходит на охоту. Андрей поправил меня, что лучше назвать это время Часом Совы, мудрой и осторожной птицы. Я согласился, и мы выпили за Сову. И вот сейчас я, мудрый и осторожный Филин, не только сам залетел в ловушку, но и Совушку свою туда же заманил. Этот час получился не Часом Совы, а Часом Волка, да ещё и Старого. Воистину, силы зла властвуют безраздельно, и Волки воют, торжествуя победу.
      — Час Совы или Час Волка? — спрашивает Лена, подумав пару минут, — Знаешь, Андрюша, а мне почему-то кажется, что мудрость Совы весит больше чем коварство Волка, и, в конце концов, она победит. От нас с тобой зависит, чтобы этот час остался всё-таки Часом Совы. Но мне не даёт покоя ещё одна мысль. Он второй раз говорит нам о каком-то очень опасном противнике. Кого же он всё-таки имеет в виду? У тебя есть по этому поводу какие-то мысли?
      — Есть. Но я пока не буду их озвучивать, они могут показаться слишком дикими.
      — У меня тоже есть, — тихо говорит Лена, — И я тоже пока промолчу.
      Проходят день за днём. Мы, конечно, в пожизненном заключении. Но для нас это заключение заполнено до предела. Это и отдых, о котором мы давно мечтали, но не могли урвать для него больше одного-двух дней. Это и хлопоты по хозяйству. Разумеется, Синтезатор может предоставить нам абсолютно всё. Но какое удовольствие сходить утром на огород, набрать там редиски, лука, листьев салата, зелени петрушки и укропа и самому приготовить превосходное блюдо! Да и многое другое мы предпочитаем делать своими руками. Моя подруга словно рождена для такой жизни. Создаётся впечатление, что эти хозяйственные хлопоты она сама для себя выдумывает, и, чем больше их, тем лучше она себя чувствует.
      Это и напряженная работа. Мы сидим за компьютером посменно, иногда до двадцати часов в сутки. Несколько программ поиска вариантов компьютер уже отверг, но мы не оставляем надежды взломать его защиту. Мы пытаемся зайти с разных сторон: и в лоб, и с флангов, и с тыла. Выражаясь военным языком, «маневрируем огнём и подразделением». Но блокировка поставлена искуснейшим мастером. Она не поддаётся. Но и мы не отчаиваемся.
      Не менее двух часов в день, чтобы не потерять форму, работаем с реальными Фазами. Ставим друг другу задачи. Или выбираем ситуации посложнее, моделируем, потом сравниваем результаты.
      Каждое утро Лена, едва проснувшись, в чем мать родила, бежит к речке, где плещется не менее двадцати минут. В любую погоду. Затем она, опять не менее двадцати-тридцати минут занимается на поляне гимнастикой по какой-то сложной системе. Когда наблюдаешь за её прыжками, поворотами и переворотами в воздухе, за замысловатыми позами, которыми изобилуют её движения; возникают опасения, что она вот-вот свернёт себе шею, вывихнет позвоночник или тазобедренный сустав. Но всё кончается благополучно.
      Каждый день мы с Леной тренируемся на той же поляне в различных видах единоборств. Занятия мы чередуем: день с оружием, день врукопашную или с подручными средствами. Я нахожу, что Лена — прекрасный партнёр и мало чем мне уступает. Разве что в физической силе, да и то не всегда.
      Однажды утром, когда Лена убежала на реку, я включил компьютер, чтобы записать обдуманный мной накануне блок программы взлома. Пока я работаю, Лена заканчивает водные процедуры и приступает к своей гимнастике. Я завершаю работу с программой и через открытое окно любуюсь ярким зрелищем. Такое никогда не увидишь: ни на спортивной площадке, ни в цирке. Обнаженная, красивая женщина, с фигурой, словно античным мастером слепленной, выполняет в воздухе тройное сальто. А вот она разбегается и, подпрыгнув, делает в воздухе два оборота вокруг оси, а третий оборот переводит в сальто и приземляется на свои упругие, длинные ноги.
      В этот момент по ушам бьёт сигнал открытия перехода. Бросаю взгляд на дисплей, куда выводится информация с искателя. Что такое? Луч показывает не туда, где вошли в эту Фазу я и Лена, а в противоположную сторону. И расстояние всего семьдесят метров!
      Смотрю в направлении, которое показывает луч. Из леса на поляну выходит мужчина и останавливается как вкопанный. Отсюда я плохо различаю черты его лица, но в фигура и осанка напоминает мне что-то знакомое. Уж не Старый ли Волк к нам пожаловал?
      Лена тоже замечает пришельца и, охнув, прячется в кустах. А пришелец обращает на обнаженную молодую женщину внимания не больше, чем на бабочку-капустницу. Он разглядывает дом. Нет, это — не Старый Волк.
      Я встаю, застёгиваю халат и выхожу навстречу пришельцу, положив на всякий случай в карман «Вальтер». Автомат оставляю на месте, так как у пришельца никакого оружия не видно. Медленно иду к нему и внимательно разглядываю его. Это точно не Старый Волк. Тем не менее, Лена, быстро пробегая мимо меня в дом, бросает мне на ходу какую-то фразу. Я могу разобрать только одно слово: «Волк!» Странно, Лена не могла ошибиться, у неё отличная зрительная память. Эта личность не имеет со Старым Волком ничего общего. Однозначно, я встречал его в одной из Реальных Фаз.
      Время Великое! Это же святой Мог, он же старый Лок! Я с облегчением вздыхаю. Тот, кто знает, как закрывать и открывать межфазовые переходы, и кто дважды уже помог нам, поможет и в третий раз. С его помощью мы выберемся отсюда. Такого оборота Старый Волк предвидеть, конечно же, не мог. Представляю, как он в ярости лязгнет зубами, узнав, что клетка пуста, а птички улетели. Только как Мог сюда попал? А он и не смотрит на меня, точно так же, как перед этим он не смотрел на Лену. Всё его внимание приковано к нашему дому. Вид у него недоумённый. Я уже подошёл довольно близко и могу разобрать, как он бормочет:
      — Клянусь Эребом, ничего не понимаю. Откуда это всё взялось? Когда и, главное, кто натворил здесь это…
      Я подхожу вплотную и прерываю его созерцательные размышления приветствием:
      — Здравствуйте, святой Мог! Я прошу прощения, но мне неизвестно ваше настоящее имя, и я обращаюсь к вам так, как я вас знаю.
      Мог медленно переводит свой взгляд на меня. Так, нехотя, смотрят на надоевшего комара, пищащего над ухом, перед тем как его прихлопнуть.
      — Кто ты? Откуда здесь взялся? — отрывисто спрашивает он, — Что это за дом? Откуда тебе известно это имя?
      Его поведение и тон мне не нравятся и начинают раздражать. Но я сдерживаю себя. Мало ли по каким причинам он может быть сейчас не в духе. И откуда ему знать меня. Я ведь сейчас не в образе сэра Хэнка. Вежливо отвечаю:
      — Я напомню вам. Мы с вами встречались в Красной Башне.
      — В Красной Башне? — перебивает он меня, — Хм? Не помню. Когда это было? По вашему исчислению времени.
      По нашему исчислению. Легко сказать. Я вспоминаю. Этой зимой я видел сына Эвы и Хэнка. Ему было полтора года. Когда я приходил к ним за Горшайнерголом, Эва была беременна. Значит…
      — Это было примерно два года назад.
      — Два года назад? Значит это было… — он задумывается, — Нет, не помню. Напомни мне детали встречи.
      — К вам пришли рыцарь Хэнк и нагила Яла, которую вы, как святой Мог, должны были по обычаю, раз в десять лет, наделить чудесными дарами. У рыцаря Хэнка был Золотой Меч, который он завоевал на Желтом Болоте. Хэнк и Яла попросили вас помочь им закрыть ворота в Царство Зла, и вы рассказали им, как это сделать, воспользовавшись Золотым Мечем, назвав при этом его имя: Горшайнергол…
      — Горшайнергол!? Где он? Где он сейчас?
      Глаза Мога впервые за время нашего разговора оживляются. Тусклое выражение равнодушия и непомерного превосходства покидает их, они загораются и смотрят на меня с нескрываемым интересом.
      — Не беспокойтесь, он в надёжных руках.
      — Что значит, в надёжных? — нетерпеливо допытывается Мог.
      — Это значит, что он больше не будет служить Злу.
      — Кто ты такой, что берёшься судить обо всём? Кто ты такой, что воображаешь, будто тебе известно, что есть Зло, а что есть Добро, и есть ли они на самом деле? Горшайнергол принадлежит моему народу, и он должен вернуться к нам!
      — Вы хотите сказать: Горшайнергол принадлежал вашему народу, и вы его каким-то образом утратили. Случайно или нет, но он оказался в руках наших врагов. Мы с большим трудом, рискуя жизнью, отбили его у них. Теперь он принадлежит нам по праву военной добычи. Может быть, мы и вернём его вам, когда сочтём нужным.
      Я уже с трудом сдерживаю себя и готов наговорить Могу ещё больших дерзостей. Но на моё плечо ложится и сжимает его лёгкая, но сильная рука. Оборачиваюсь. Сзади стоит Лена. Она уже надела халат и голубые тапочки. Лена предостерегающе опускает веки. Я успокаиваюсь и поворачиваюсь к Могу. А тот уже смотрит на меня прежними тусклыми глазами.
      — Хорошо, — произносит он, — Оставим это на будущее. Я теперь вспомнил всё. Но откуда ты знаешь всё это? Тебя же там не было.
      — Пройдёмте лучше в дом, — приглашает Лена, — и там, за столом поговорим в нормальной обстановке.
      Но Мог словно не слышит её. Лена для него как бы не существует. Он по-прежнему смотрит на меня и ждёт ответа. Мне очень хочется дать ему в морду, чтобы он получил хоть небольшое представление о том, как не надо себя вести. Но рука подруги вновь сжимает моё плечо, и я повторяю её приглашение от своего имени.
      — Нет, — отказывается Мог, — В ваш дом я не пойду. Если тебе трудно разговаривать стоя, мы можем присесть вон там.
      Он показывает на две скамейки у крыльца. Мы усаживаемся друг напротив друга, а Лена поднимается на крыльцо. Оттуда она демонстрирует мне красноречивый жест двумя пальцами: мизинцем и большим, кивая в сторону Мога. Я предлагаю:
      — Может быть вы желаете что-нибудь выпить? У нас найдутся напитки на любой вкус.
      — На мой вкус ты здесь напитков не найдёшь, так как просто не знаешь моего вкуса. Дай мне воды из этого колодца.
      Лена идёт к колодцу, а я, пользуясь возникшей паузой, разглядываю Мога повнимательней. Да, это — Мог, и в то же время, это не он. Лицо то же самое, но вот его выражение и глаза, всё это мне совершенно не знакомо. Я помню живые, заинтересованные лица старого Лока и святого Мога. Помню выражение их глаз. Это были человеческие лица и человеческие глаза. А сейчас передо мной сидит какой-то египетский Фараон, привыкший беседовать с Богами и боящийся уронить своё бессмертное достоинство проявлением элементарных человеческих эмоций. А глаза! Тусклые и неподвижные, они смотрят и на меня, и одновременно куда-то сквозь меня. Впечатление такое, словно их владелец видит что-то недоступное взорам простых смертных. Когда его взгляд останавливается на мне, мне кажется, что по мне прыгают лягушки.
      А одеяние его чего стоит! Я хорошо помню простую одежду старого Лока и сутану Мога. Ничего яркого, ничего экстравагантного. А сейчас на нём какой-то невообразимый ярко-малиновый халат с зелёными узорами, высоким стоячим воротником и широким желтым поясом. Ткань халата производит впечатление жесткой как листовой металл. Ниже пояса полы расходятся и видно, что на ногах у него не простая обувь, а какие-то ярко-красные чулки не то из кожи, не то из пластика. Они обтягивают ноги и отсвечивают бликами на солнце.
      Лена протягивает ему ковш с водой, но он не реагирует. Тогда Лена передаёт ковш мне, и я предлагаю его Могу. Тот принимает ковш и проводит над ним ладонью левой руки. Вода темнеет, от неё идёт пар или дым. Мог маленькими глотками выпивает жидкость и ставит ковш на скамейку.
      — Ну, я жду объяснений, — говорит он.
      Даже голос у него другой. И Лок, и Мог говорили простыми человеческими голосами. У этого в голосе не то петли дверные скрипят, не то жернова трутся. Или мне это только кажется?
      — В образе рыцаря Хэнка в Красной Башне был я, а в образе нагилы Ялы — она, — я киваю на Лену.
      — Что это значит? Как это — в образе? Объясни.
      Я кратко рассказываю ему о том кто мы такие, чем занимаемся и каким образом состоялась наша с ним встреча в Красной Башне. За всё время рассказа с лица Мога не исчезает выражение недоверия. Лена оставляет нас и молча уходит в дом. Минут через пять она возвращается переодетой. На ней белое короткое платьице и босоножки с ремнями до колен. Это то, что она сотворила в первое утро, когда я сказал, что она снилась мне в таком виде. Конечно, слов нет, в этом наряде она выглядит очень эффектно. Только зачем она так принарядилась перед этим «восточным сатрапом», который ведёт себя так, словно её вообще не существует?
      Лена присаживается рядом со мной. Холодные, ничего не выражающие, глаза Мога останавливаются на ней, и на мгновение в них вспыхивает что-то человеческое. Они как бы оживают. По каменному надменному лицу пробегает тень улыбки.
      — Вспомнил, — говорит он, — Теперь я вспомнил и вас, и наш разговор.
      До меня доходит смысл Лениного переодевания. Сейчас она похожа на нагилу в её традиционном наряде. А Лена невинно покачивает ножкой, словно всё это не имеет к ней ни малейшего отношения. Оживившееся на мгновение лицо Мога снова принимает бесстрастное выражение.
      — Было бы довольно странно, если бы вы так и не вспомнили нас. Ведь в Красной Башне вы поняли, что я не простой рыцарь, а она не обыкновенная нагила. Или я заблуждаюсь?
      — Нет, почему же, не заблуждаешься. Я тогда понял, кто вы такие, и цели наши совпадали. А что ты делаешь здесь, и как ты сюда попал? Здесь никого и ничего не должно быть: ни людей, ни строений.
      — А вы часто бываете здесь?
      — Нет. Но иногда я пользуюсь этим Миром, чтобы сократить длинную дорогу между различными Мирами.
      — И как давно вы были здесь последний раз?
      — Вопрос лишен смысла. Время в тех Мирах, из которых я прихожу сюда и в которые ухожу отсюда, течет совсем иначе чем здесь. Можно сказать, что я был здесь два часа назад, а может быть и два столетия. Но ты не ответил на мой вопрос: как ты сюда попал и долго ли собираешься здесь оставаться?
      Я вновь пускаюсь в объяснения. Узнав историю нашего появления здесь, Мог криво усмехается:
      — Значит, вы в своём противостоянии дошли уже до того, что готовы сразиться напрямую. Это интересно. Тот раз успех был на вашей стороне, а сейчас ты проиграл. И долго ты собираешься торчать здесь?
      — Мы не можем ни выбраться отсюда, ни связаться со своими. Наш противник поставил нам неприемлемые условия. Поэтому, мы рассчитываем на вашу помощь.
      Мог издаёт короткий, неприятный смешок:
      — Рассчитываешь на мою помощь? Клянусь Великим Хаосом, этот оригинально! Более забавных вещей я ещё не слышал. С чего это ты взял, что буду помогать тебе?
      — Но ведь вы уже дважды помогали нам.
      — И ты думаешь, почему бы мне не помочь тебе и в третий раз? Тот раз я помогал не тебе, а себе, так как то, что вы намеревались делать, отвечало моим планам. А зачем я буду помогать тебе сейчас?
      — Но мы же были союзниками.
      — Мы не были врагами. Так будет точнее. Если бы моим планам в том Мире отвечали действия твоих противников, то я помогал бы им, а не тебе. Ведь тогда я вас просто принёс в жертву. То, что вы сделали, простым смертным было не под силу. Вы должны были погибнуть, но вы выжили. Это ваше дело. Но, клянусь Великим Хаосом, я и этого не стал бы делать, если бы не получил приказа. Слишком уж тогда обнаглели ваши противники. Меня совершенно не интересуют ваши взаимоотношения, и то положение, в котором ты сейчас находишься. Так что, можешь на мою помощь не рассчитывать.
      Интересный поворот! Этого я ожидал меньше всего. Почему он настроен столь категорично? Попробую с другой стороны:
      — Ни при каких условиях?
      — О каких условиях может идти речь? Какую пользу мне принесёт твоя помощь? Никакой. Помогать тебе у меня нет никакого резона. Выпутывайся сам, как сможешь. У меня и своих дел достаточно.
      Я хочу выяснить более подробно причину столь категорического отказа, но Лена кладёт мне на плечо руку и отрицательно качает головой. Я понимаю свою подругу. Ей неприятно продолжение этого бесполезного разговора, и она хочет положить ему конец. В самом деле, зачем нам унижаться перед этим непрошеным гостем, который к тому же чувствует себя хозяином положения.
      — Значит, мы не договорились, — подвожу я итог, — А жаль.
      — А мы и не могли договориться. Нас ничто не объединяет, у нас нет ничего общего. Ты для меня значишь меньше, чем этот дом. Он мне здесь мешает, а ты даже помешать мне не в состоянии. Самое лучшее, что вы и ваши противники можете сделать, это истощить друг друга в смертельной вражде и не путаться у нас под ногами. Чем скорее вы это сделаете, тем лучше для вас. Храни вас Эреб, если у нас лопнет терпение, и мы займёмся вами.
      Мог встаёт и направляется в сторону, противоположную той, с которой он появился. Я молча смотрю ему вслед и замечаю одну особенность: его ноги в ярко-красных чулках не оставляют следов на песке, но в то же время трава под ним приминается. Мог проходит по направлению к лесной опушке шагов тридцать. Но не дойдя до неё резко поворачивает направо и исчезает. Не растворяется в воздухе, а именно исчезает. Он как бы свернул за угол невидимой стены.
      Мы с Леной вновь остаёмся одни. Хотя, мне такое одиночество больше по душе, чем компания с Могом. Или как его там? Несколько минут я молча смотрю на то место, где исчез этот неприятный пришелец. Я-то, наивный, обрадовался, размечтался. Как же, союзника встретил. Думал, закончилось наше заточение здесь. Как бы не так!
      — Помнишь наш разговор, когда мы ехали из Красной Башни в Синий Лес? — спрашивает Лена.
      Я киваю. Прекрасно помню. Я тогда, сам не зная почему, наверное из врождённого чувства противоречия, возразил Лене, когда она назвала святого Мога нашим союзником. «Мы же не знаем, что побудило его действовать так, а не иначе», — сказал я тогда. И, выходит, был прав.
      — Хорошо, что он ушёл, — говорю я, — Мне теперь непонятно, какой противник хуже: Старый Волк или этот Мог?
      — Теперь ты понял, кого этот Волк имел в виду?
      — Теперь понял. Но кто бы мог подумать? Знаешь, мне почему-то запало в голову ещё тогда, в Монастыре, что он именно этого Мога и имел в виду. Ну, может быть, не его самого, а его соплеменников, какая разница. Но мысль эта была настолько нелепа, что я не решился высказать её вслух.
      — А мне зерно сомнения ты заронил ещё тем нашим разговором. Правда, когда он пришёл помогать нам в ипостаси старого Лока, я отбросила все сомнения. Но когда мы с тобой застряли в подземелье замка, я вновь вспомнила наш разговор, сопоставила с тем, что говорил Старый Волк и… Но этот вывод был настолько неожиданным и ни с чем несообразным, что я предпочла держать его при себе.
      — Ну, вот. А ещё говорят, что информация — мать интуиции! Какая у нас была информация? Только противоположная, толкающая нас к неверному выводу. А вот интуитивно мы сразу поняли истинную суть этого святого.
      — Ну что? — подумав, спрашивает Лена, — Будешь выходить на связь с Шат Орканом?
      — Нет, — решительно отвечаю я. — Возможно, что он всё это наблюдал, и сейчас только и ждёт, чтобы мы приняли его условия. Но ты же помнишь, что кроме раскрытия образа врага я поставил ещё одно условие. А на него он не пойдёт.
      — А вдруг пойдёт? Ведь та информация о святом Моге, которую мы принесём в Монастырь, перевернёт всю нашу работу. И Старый Волк будет иметь в качестве союзников не только нас, но и всю Фазу Стоуна.
      — Ты так думаешь? А чем мы можем подтвердить эту информацию? Мы сейчас в таком же положении, в каком совсем недавно был по отношению к нам Старый Волк. И, во-вторых, мы ничего не знаем о том, какие цели он преследует в борьбе с Могом, и какие он собирается использовать методы. А с его методами мы мало-мальски знакомы. Предпочитаю другие.
      Обдумав всё как следует, мы с Леной приходим к выводу, что кроме этой встречи у нас с ней нет никаких доказательств враждебной деятельности Мога. Надо искать самим. Даже Старый Волк не сумел убедить своё руководство, что от Мога исходит угроза.
      Мы решаем, что я буду тщательно исследовать участок, на котором исчез Мог. Лена попробует восстановить программу, которую разработала Катрин для обнаружения ЧВП, и попытается приспособить её для поисков проявлений деятельности Мога и его соратников. Но вся беда в том, что кроме старого Лока мы никого из «моговцев» никогда не наблюдали.
      Внезапно меня осеняет догадка, и я замолкаю, обдумывая пришедшую в голову мысль. Лена терпеливо ждёт, накручивая по привычке прядь волос на палец.
      — Они предпочитают действовать чужими руками, — говорю я наконец, — Это — несомненно. Появление Лока в реальной Фазе — исключительно редкий, неизвестно чем вызванный, случай. А как они действуют? Да через таких, как Яла!
      — Ну, ну! Я, кажется, поняла, — обрадовано говорит Лена, — Ведь до Ялы этот Мог стольким женщинам передал свои дары, а вместе с ними и программу действий.
      — Совершенно верно! Да и мои встречи с Локом, это — не случайность. Наверняка он встречался ещё с кем-то. Так что материала для наблюдений и выявлений закономерностей тебе на первых порах хватит. А не хватит…
      Я снова умолкаю. Но на этот раз Лена не ждёт, а договаривает мою мысль:
      — Что ж, в этом случае придётся обратиться к Старому Волку. Думаю, что информацию, накопленную им в этом плане, он не будет от нас скрывать.
      — Если, конечно, он был с нами до конца честен. Но оставим этот контакт на самый крайний случай. Постараемся обойтись без его помощи.
      — Договорились, — поддерживает меня Лена.
      Мы приступаем к работе, не откладывая дела в долгий ящик, сразу после обеда. Лена садится к компьютеру, а я изучаю участок, где исчез Мог.
      Тщательный, вплоть до квадратного сантиметра, визуальный осмотр участка ничего не даёт. Вооружившись Каталогом, я начинаю творить на Синтезаторе все мыслимые и немыслимые приборы. На четвёртый день я с помощью чувствительного дозиметра обнаруживаю очень незначительное повышение уровня радиоактивности в районе этого участка. Лена поздравляет меня с первым успехом, но я-то знаю, как мало он мне даёт.