Русские святые и подвижники ХХ столетия

Дмитрий Орехов

Русские святые и подвижники ХХ столетия

Книга «Русские святые и подвижники XX столетия» вводит нас в благоуханный мир русской святости уходящего века. Жизнь этих людей, наших современников, явивших в непростое советское время образец возвышенной любви к Богу и ближним, их удивительные подвиги и чудеса – еще одно свидетельство того, что Святая Соборная и Апостольская Церковь жива, а Христос – «вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8).

Архимандрит Назарий, наместник Свято-Троицкой Александро-Невской лавры

Когда святому Силуану Афонскому было четыре года, его отец, неграмотный, но тяготившийся своей темнотой и жадно тянувшийся к знанию и просвещению тамбовский крестьянин, пригласил в дом некоего «книжного человека». Гостя усадили за стол; завязалась беседа. Мальчик с любопытством слушал незнакомца; тот доказывал отцу, что Христос не Бог и что Бога вообще нет. Его особенно поразили слова: «Где он, Бог-то?», и он подумал: «Вот вырасту большой и пойду по всей земле искать Бога». Когда гость ушел, мальчик сказал отцу: «Ты меня учишь молиться, а он говорит, что Бога нет». Отец ответил: «Я думал, он умный человек, а он оказался дурак. Не слушай его». Но ответ отца не рассеял сомнений в душе ребенка.

Прошло больше десяти лет. Мальчик превратился в рослого и сильного юношу, и старший брат взял его столяром в артель. У артельщиков была кухарка, деревенская баба. Однажды она ходила на богомолье и посетила могилу затворника Иоанна Сезеновского († 1839). По возвращении она рассказала, что на могиле бывают чудеса. Некоторые из присутствовавших стариков подтвердили рассказы о чудесах, и все говорили, что Иоанн был святой человек. Слыша эту беседу, юноша подумал: «Если он святой, то, значит, Бог с нами и незачем мне ходить по всей земле – искать Его», – и при этой мысли его сердце загорелось любовью к Богу.

Посвящается моему брату, а также Сергею и Ване

Вслед за святым Иоанном Кронштадтским

В 1861 году Русская Церковь причислила к лику угодников Божиих святителя Тихона Задонского. Открытие мощей святого сопровождалось множеством чудес; тысячи людей съехались на торжества. Тогда же по России распространился слух, будто Александр II выразился, что это будет последний святой в России. Не в том дело, произносил император что-либо подобное или нет, – сам факт, что такие слухи имели хождение, говорит о многом. Немало людей дорого дали бы за то, чтобы время святых на Руси прошло…

Но вот наступил XX век. Образованные люди ждали от него больших перемен, новое столетие должно было принести окончательную победу науки и прогресса над «суеверием» и «невежеством».

Первым русским угодником, канонизированным в XX веке, был преподобный Серафим Саровский. Прославление святого сопровождалось всенародным ликованием, десятки тысяч людей устремились в Саров. В эти Серафимовы дни, как писал Сергей Нилус, «само небо спустилось на землю и лики Ангельские с ликами певцов земли „среди лета пели Пасху“». Однако в том же 1903 году в Петербурге кем-то усиленно распространялись гектографированные листки «Союза борьбы с православием». В этих листовках православие объявлялось вредным для блага русского народа. Неведомые «борцы» кощунственно заявляли, будто Церковь скрывает от народа правду о мощах Серафима Саровского. К сожалению, это были не единичные выступления. Значительная часть русской интеллигенции считала своим гражданским долгом лишний раз «осадить клерикалов». Дух нового века оказывал влияние даже на Синод, который «стеснялся» совершать прославления святых, считая такие мероприятия «несвоевременными».

Но – подумать только! – в это самое время в Кронштадте жил человек, вера которого двигала горы. Сын псаломщика из бедного архангельского села, он был простым священником, но его имя гремело на всю Россию, и в каждой третьей-четвертой верующей русской семье могли рассказать случай о его чудесной помощи или прозорливости. Он – и тому есть масса документальных свидетельств – исцелял людей, возлагая на них руки, изгонял бесов из одержимых, по его молитве прекращались страшные эпидемии и затихали лесные пожары. Этим удивительным подвижником, не уступавшим чудотворцам минувших веков, был настоятель Андреевского собора протоиерей Иоанн Ильич Сергиев, известный всему народу как отец Иоанн Кронштадтский. Деятельность отца Иоанна, чудеса, всенародная любовь, его окружавшая, – все это в высшей степени знаменательные явления для российской жизни конца XIX – начала XX века. В то самое время, когда под влиянием моды русские рукоплескали проповедникам дарвинизма и авторам новейших экономических теорий, когда религию объявляли отжившим суеверием, «вредным для народа», в кронштадтском соборе служил человек, которого можно было смело назвать живой иконой.

Так, наверное, будет всегда:

Когда земля исполнится порока

И правый не отыщется нигде,

Пошлет Всевышний Своего пророка,

Дабы хоть кто-то спасся из людей.

(Иеромонах Роман)

Выдающийся подвижник нашего времени, высокопреосвященный Иоанн (1927–1995), митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский, писал:

«Безумную ненависть вызывал отец Иоанн в среде богоборцев и христоненавистников. Еще при жизни лживая печать изливала на него потоки клеветы, а после революции даже самое имя его было запрещено к упоминанию. Богоборческие власти разорили и разграбили все места, связанные с житием преславного праведника, надеясь стереть память о нем в душе народной. Но почитание отца Иоанна пережило все испытания и гонения. В который раз Господь посрамил порывы сатаны. Русская Церковь прославила великого старца в числе угодников Божиих, и ныне мы ликуем духовно, назидаясь его дивными деяниями и обращаясь к нему за помощью и поддержкой».

В эпоху всеобщего отступления от веры отец Иоанн Кронштадтский открыл новый, поистине золотой век русской святости. Золотой, потому что именно в XX веке – как это ни удивительно – в нашем Отечестве явилось столько святых, сколько их не было за последние несколько веков, а возможно – за всю тысячелетнюю историю христианства на Руси!

Святые XX века

Вспомним – чего только не пережила Россия за уходящее столетие! Сменяли друг друга страшные тираны, обагрялись кровью коридоры тюрем, вторгались и отступали вражеские полчища, взмывали в небо космические корабли… Эту историю мы все хорошо знаем. Но немногие знают, что в это самое время по Русской земле все так же ходили блаженные, прятавшие под личиной юродства величайшие дары благодати; не зная отдыха, принимали нуждающихся старцы-утешители; совершали свой молитвенный подвиг монахи-столпники, а мученики за веру, как и в первые века христианства, радостно принимали венцы. Эти мученики XX века были такими же, как мученики первых веков, а старцы и святители – такими же, как их предшественники в прошлые столетия.

Интересно, что многие великие подвижники XX столетия были знакомы с отцом Иоанном или хотя бы однажды получали его благословение.

«Отца Иоанна я видел в Кронштадте, – писал преподобный Силуан Афонский. – Он служил литургию. Я удивлялся силе его молитвы, и доселе, а прошло почти сорок лет, не видел, чтобы кто служил так, как он. Народ любил его, и все стояли со страхом Божиим. И не дивно: Дух Святой влечет к Себе сердца людей… Я видел, как народ бежал за ним, как на пожар, чтобы взять от него благословение, и получив, радовались, ибо Дух Святой приятный и дает душе мир и сладость… О великий отец Иоанн, молитвенник наш! Благодарю я Бога, что видел тебя, благодарю и тебя, пастырь добрый и святой, ибо ради твоих молитв я расстался с миром и пришел на Святую Гору Афонскую, где увидел великую милость от Бога»[1].

Святой праведный Алексий Мечёв вспоминал: «Я, грешный и недостойный иерей, до моего знакомства с Батюшкой много раз, если не сказать всегда, приносил Бескровную Жертву с холодным чувством, рассеянными мыслями, часто без веры. После же совместного с отцом Иоанном совершения Литургии меня охватил огонь пламенной любви к Богу и ближним и я понял как всю тайну Евхаристии, так и значение пастырского душепопечения. Когда я взирал на Батюшку, молившегося даже до поту, со многими слезами и внутренним воплем, то трепетал сердцем от близости к столь великому праведнику, этому ангелу Божию, и невольно подымал взор к небу, взывая: „Боже, как велико Твое милосердие к роду человеческому! Ты крестными страданиями спас нас от грехов, проклятия и смерти. Дал иереям власть предстоять престолу и ходатайствовать за себя и за люди Твоя. Помоги же, Господи, и мне по примеру отца Иоанна всегда вдохновенно приносить Богу Бескровную Жертву и расположи мое черствое сердце к ревностному прохождению пастырского дела“. И Господь внял моему прошению: после этого по молитвам отца Иоанна я, во-первых, стал проникновеннее и серьезнее совершать Божественную литургию, каждый раз при духовном охлаждении подогревая себя воспоминанием первого незабвенного моего сослужения с отцом Иоанном, во-вторых, всецело предался заботе о спасении моих духовных чад…»[2]

В 1900 году Иоанн Кронштадтский был в Риге, где в одной из церквей ему сослужил молодой священник. Святой был необычайно ласков с ним и даже подарил ему свою рясу. Через несколько десятков лет этот священник, отец Иоанн Журавский, стал ревностным молитвенником, которого люди не боялись сравнивать с кронштадтским святым. Рижский священник писал об Иоанне Кронштадтском:

«Св. Симеон Новый Богослов говорит, что „ни мир, ни житейские дела не мешают исполнять заповеди Божии, когда имеется ревность и внимание“. Истина этих Божественных слов в полной мере оправдалась на дивном образе великого молитвенника Земли Русской, какого Господь показал всему христианскому богоотступному миру, утратившему веру, – и который спасался „умным деланием“ среди самой гущи мирской, среди греха и всякого соблазна – на образе блаженной памяти о. Иоанна Кронштадтского. И явление его молитвенного образа в последних временах не случайно. Его светлый образ является для нас пророческим знамением, предсказывающим путь для всех истинно спасающихся среди грозных и свирепых волн бушующего страстями „мира сего“»[3].

Однажды в Москве отец Иоанн служил литургию в одном из армейских храмов. Служба уже заканчивалась, когда в церковь вошел человек в форме полковника. Отец Иоанн неожиданно подошел к нему и… поцеловал ему руку, как целуют ее священнику и старцу. Все были поражены этим странным жестом. Через некоторое время полковник Павел Иванович Плиханков принял постриг в Оптиной пустыни, а с годами стал великим старцем, которого мы ныне чтим как святого Варсонофия Оптинского.

Как-то в 1899 году по окончании службы в Андреевском соборе Иоанн Кронштадтский попросил народ расступиться перед подходящей к солее четырнадцатилетней девочкой и во всеуслышанье назвал ее «восьмым столпом России». Этой девочкой была будущая старица Матрона Московская († 1952), чьи святые мощи недавно по благословению Патриарха Алексия II торжественно перенесены в Московский Свято-Покровский монастырь.

* * *

Настоящая книга продолжает серию о святынях России. В книге «Святые места» уже говорилось о чудесах православных святых, но возвращение к этой теме, как думается автору, оправданно.

«Частое явление среди христиан – желание, вполне естественное желание видимых знамений нашей веры, иначе изнемогают они в своем уповании, а повествования о чудесах давно минувших дней в их сознании становятся мифом, – пишет Софроний Сахаров в своей замечательной книге о Силуане Афонском. – Вот почему так важно повторение подобных свидетельств, вот почему нам так дорог этот новый свидетель (старец Силуан. – Д. О.), в лице которого было возможно видеть самые драгоценные проявления нашей веры»[4], – заключает он.

В самом деле, хотя со времени апостолов прошли целые сонмы свидетелей о Христе, святые XX века особенно дороги нам потому, что были нашими современниками. Их подвиги и чудеса, совершенные в прошлом столетии, лучше любых теоретических доказательств говорят о том, что русская вера – не «пережиток» и не «суеверие». Кроме того, эти святые были свидетелями тех же перемен, тех же изменившихся исторических условий, что и мы, поэтому их мысли и наставления имеют для нас особенную ценность.

Книга рассказывает о четырнадцати именах истекшего столетия. Почему были выбраны именно эти, а не другие подвижники?

В небольшой по объему книге обо всех святых не расскажешь, да такой задачи и не ставилось. Цель была другой: чтобы книга, состоящая из избранных жизнеописаний, давала общее представление о русской святости XX столетия. Именно поэтому были взяты святые, прославленные в разных чинах: от святого Патриарха до юродивого. По тем же соображениям в книгу были включены не канонизированные к тому времени подвижники: епископ Ковровский Афанасий (Сахаров), протоиерей Иоанн Журавский, иеросхимонах Сампсон Сиверс. Из оптинских старцев в книге подробно рассказывается только о преподобном Нектарии как о последнем соборно избранном старце пyстыни.

Главы в книге расположены в хронологическом порядке: от святой Елисаветы († 1918) и праведного Алексия Мечева († 1923) до старца Сампсона (1898–1979). Исключением является последняя, двенадцатая глава, в которой рассказывается о трех святых, в разное время просиявших за пределами России.

Некоторые из подвижников, о которых рассказывается в этой книге, прославлены Константинопольской Церковью (преподобный Силуан Афонский), некоторые – Русской (преподобномученица Елисавета, святой праведный Алексий Мечев, святой Патриарх Тихон, преподобный Нектарий Оптинский, преподобный Серафим Вырицкий, равноапостольный Николай Японский), некоторые – Русской зарубежной (святитель Иоанн Шанхайский). Такие святые, как преподобные Феодосий Кавказский, Лаврентий Черниговский и блаженная Матрона Московская, прославлены пока только для местного почитания, то есть являются местночтимыми святыми. Прославление владыки Афанасия (Сахарова), отца Иоанна Журавского и старца Сампсона Сиверса на момент написания книги еще не было совершено, однако люди уже почитают их святыми, а многочисленные исцеления и другие чудеса в местах их упокоения не оставляют сомнений, что это были истинные угодники Божии.

Автор сознает, что берется писать о людях, мера которых беспредельно высока. Одухотворенный облик этих подвижников не умещается в рамки их биографий, и истинное сияние их святости скрыто от нас. Как пишет старец Силуан, «слава, которую дает Господь святым, столь велика, что если бы люди увидели святого, как он есть, то от благоговения и страха упали бы на землю, потому что плотской человек не может вынести славы небесного явления».

Очень разных людей привел Господь к святости в XX веке. Среди тех, о ком пойдет речь в этой книге, богатый петербургский купец и простой солдат, родовитый граф и неграмотная крестьянская дочка, сын деревенского дьячка и внучка английской королевы… В разных чинах прославлены эти святые: здесь мученики и исповедники, преподобные и юродивые, святители и старцы. Но какими бы именами ни называли мы их на земле, отечество у них одно – горний Иерусалим.

* * *

В последнее время в нашей стране появилось множество проповедников, в основном заморских, которые учат, что поклонение святым есть язычество и идолопоклонство. «А кто сказал, что эти люди – святые? Разве можно поклоняться человеку?» – говорят они. Увы, не все знают, что на это возразить. И это понятно: еще с десяток лет назад все мы слышали, что «народу их (святых. – Д. О.) навязала церковь, которая рассчитывала посредством культа святых выработать у народных масс такой образ мыслей и действий, который отвечал интересам эксплуататорских классов дореволюционной России», и что «у подавляющего большинства русских православных святых нет никаких гражданских заслуг и жизнь их не отмечена ни мужеством социально прогрессивного звучания, ни победами во славу Отечества»[5]. Нас учили, что святители и благоверные князья были бесчеловечными угнетателями, преподобные – ханжами, блаженные – психическими больными… И в сущности, нынешние критики православия повторяют те же слова, только с несколько иной интонацией. Главная идея осталась прежней: святость есть нечто, придуманное людьми, человеческое изобретение.

Но подумаем: так ли это?

Традиция почитания Божиих угодников появилась в первые века христианства. Первыми святыми были мученики. И если мы хотим разобраться, откуда пошло почитание святых, нужно, наверное, начинать именно с них.

Мученики первых веков

Тело умершего человека, пролежавшее некоторое время в земле, представляет собой ужасное зрелище, на которое мало кто может смотреть без содрогания. Полуразложившиеся останки распространяют зловоние. Мертвые напоминают живым о том, что и они смертны. Неслучайно люди прячут покойников в землю, а сами захоронения стараются делать где-нибудь в стороне от поселений.

В столетия, предшествующие христианству, люди чтили захоронения праотцев. Но совершать священнодействия на гробах, открывать останки для всеобщего обозрения, прикладываться губами к костям умершего человека – все это было дикостью в глазах людей того времени. (В той же древней Палестине считалось, что прикосновение к мертвому телу оскверняет человека, а тот, кто дотронулся до мертвеца, должен был пройти длительный период очищения и только после этого возвращался в церковное общение.) Это стоит вспомнить, чтобы понять: почитание святых мучеников, возникшее в первые века, было действительно невиданным доселе явлением. Такого религиозная жизнь человечества еще не знала…

Христиане проповедовали веру в воскресшего Иисуса Христа. За это их пытали железными крючьями, вздергивали на дыбу, бросали на съедение диким зверям, усекали мечом. Они могли с легкостью избегнуть этих страшных мучений: достаточно было чисто формально принять участие в жертвоприношении римским богам. Однако христиане с готовностью шли на пытки и умирали с улыбкой на устах.

В Риме их часто казнили вместе с преступниками, но что интересно: христиане принимали смерть совсем не так, как остальные осужденные. Вот, например, что рассказывает об этом один удивительный документ – оставленное нам очевидцами описание казни в римской провинции Киликии, происходившей в 308 году.

«…Нумерий Максим, проконсул Киликийский, призвав Терентиана, жреца Киликийского, велел наутро приготовить в тысяче шагов от города амфитеатр, на котором предположено было отдать мучеников на съедение зверям. Когда амфитеатр был полон народом, пришедшим посмотреть мучения, прибыл и Максим смотреть на зрелище, а мы в скрытом месте стояли и смотрели с большой боязнью. И вот сначала отданы были на съедение зверям другие осужденные, коих было множество; затем Максим велел ввести христианских мучеников – Тараха, Прова и Андроника. Воины заставили людей донести мучеников на плечах, ибо те от многих ран не могли ходить. Мы же, когда увидели их несомыми на зрелище, отвернувшись, заплакали. И брошены были святые среди арены. Тогда напал страх на всех и стали роптать на Максима за такой его суд; и многие с того зрелища разошлись, понося Максима и зверскую его лютость. Увидев это, Максим велел предстоящим воинам заметить ушедших, чтобы ему после расследовать виновность их.

И вот приказал он выпустить зверей на мучеников, и когда те не прикоснулись к ним, велел бить устроителей зрелища, требуя от них, чтобы они выпустили зверей самых лютых. Выпущен был медведь, который в тот день умертвил трех человек; и когда он подошел к Андронику, сел и начал лизать раны его. Андроник же стал раздражать его, чтобы он его съел, но тот был кроток. Разгневанный проконсул приказал копьеносцам убить медведя. Тогда Терентиан, боясь проконсула, поспешил выпустить на мучеников львицу, которая прислана была из Антиохии. Выпущенная на арену львица, бегая вокруг, страшно напугала собравшихся зрителей, но, подойдя к мученикам, преклонилась и легла пред Тарахом. Он, достав ее рукой своей, тащил ее, чтобы, таким образом раздраженная, она съела его; львица же оставалась при Тарахе кроткою, как овца.

Видя сие чудо, народ поднял большой крик. Пристыженный и раздраженный этим чудом проконсул велел своим слугам дразнить львицу, но она, сильно рыкая, пошла к дверям и начала грызть их зубами. Весь народ в страхе кричал: „Отворите львице, ибо уже и двери сломались“.

Тогда Максим, разгневавшись, призвал Терентиана и велел убить святых мучеников. Тарах, Пров и Андроник были заколоты мечами и рассечены на части и так скончались»[6].

Подобных примеров, когда дикие звери не трогали христиан, осужденных на казнь, можно привести множество, но что еще более интересно – то же самое повторялось и после их смерти.

В том же 308 году уже в Кесарии Палестинской были казнены пресвитер Памфил, диакон Валент и еще девять страдальцев. Их тела были брошены за городом, и здесь их нашел Юлиан из Каппадокии. Он понял, что это мученики, и поклонился им. Римские солдаты тут же схватили его, и вскоре он также был казнен; всех мучеников стало двенадцать. Четыре дня лежали святые на земле, но за это время их не тронули ни псы, ни звери, ни птицы. Тогда римляне убрали караул, и христиане предали тела погребению…

Чуть раньше, в 304 году, в Валенсии был замучен диакон Викентий. Он скончался от пытки огнем, лежа на железной решетке. Судья Датиан приказал бросить его тело без погребения и поставил стражу, чтобы останки святого не забрали христиане. Воины в карауле наблюдали, что, когда к телу святого подлетели птицы, их отогнал большой ворон, не позволив ни одной птице сесть на тело мученика. Когда пришел волк, ворон напал на него и отогнал крыльями. Тело этого мученика было также погребено христианами[7].

Римляне видели, что останки убитых христиан становятся источниками чудес, которые убеждают народ в правоте христианской веры. Поэтому они старались выбрать такие способы казни, при которых тела уничтожались: сожжение на кострах, потопление в море. Но и тут часто случалось непредвиденное.

В 304 году после долгих пыток в Понте была замучена святая Харитина. Ее останки бросили в море, но уже через три дня тело мученицы было вынесено на берег волнами.

В 322 году (или около того) в Никомидии был усечен мечом святой Василий Амасийский, тело его также бросили в море. Спустя несколько дней рыбаки вытащили тело святого на берег; пребывание в воде не повредило ему, от останков исходило благоухание.

В том же 322 году в Македонии, в городе Эдесса, был казнен на костре мученик Авив. Когда огонь погас, мать мученика нашла тело сына неповрежденным.

Около 295 года, при императоре Максимиане, в Никомидии пострадал святой мученик Урпасиан. Его поместили в железную клетку и жгли со всех сторон факелами; при этом от тела мученика исходило благоухание мира.

Среди других чудес, которые совершались от останков христианских мучеников, нужно назвать такие знамения, как мироточение, световые явления, исцеления, нетленность тел.

Мироточение

Миро – это маслянистая жидкость с восхитительным ароматом, выступающая на останках святых. Это божественное миро имеет свойство исцелять недуги.

Явления мироточения наблюдаются с I века христианства и до наших дней. Мироточили мощи апостолов (так, миро истекло из гробницы любимого ученика Христа – апостола Иоанна Богослова). Мироточили мощи учеников апостолов, первых пресвитеров, мощи многих последующих мучеников.

В одно из первых гонений – при императоре Домициане – пострадал святой мученик Антипа, епископ Пергамский[8]. В 92 году он отказался принести жертву римским богам; его силой привели в храм Артемиды города Пергама. Там мучители раскалили докрасна медную статую вола и бросили страдальца внутрь нее. Пергамцы-христиане достали останки и предали их погребению, при этом от тела мученика исходило сильное благоухание, а на останках проступали капли мира, помазываясь которым больные получали исцеление от недугов.

Около 117 года, при императоре Адриане, в Эфесе христиане предали погребению останки святой мученицы Ермионии, дочери апостола Филиппа. Во время пыток Ермионии пронзили обе ноги железными гвоздями, а потом бросили мученицу в котел, где кипела смола. От останков святой также обильно истекало целебное миро…

Однако мироточением не исчерпываются удивительные чудеса от мощей святых.

Световые явления

В городе Розафе, в Месопотамии, на рубеже II–III веков был усечен мечом знатный сановник императора Максимиана по имени Сергий. Когда христиане города Суры решили тайно вывезти его мощи в свой город, над гробницей святого появился столп света. Охваченные благоговейным страхом, они отказались от своего намерения.

Тела сорока мучеников, убитых в армянской Севастии в 320 году, были сожжены на костре, а кости их брошены в реку. Когда же местные христиане во главе с епископом пришли на берег реки, они увидели, что те места, где в воде лежали кости, светились! Свет, казалось, исходил от самих останков, и они смогли без труда их собрать.

Именно удивительные световые явления («свечи небесные») помогли трем христианам, рассказ которых о казни мучеников Тараха, Прова и Андроника мы приводили выше, обрести мощи этих святых. Вернемся к их посланию:

«Уходя со зрелища, Максим оставил десять воинов стеречь тела мученические, приказав положить их с трупами нечестивых, чтобы они не были узнаны и унесены христианами. Мы же, видя сие, молили Господа подать нам благоприятное время, когда бы можно было тайно взять их. После того, подойдя ближе, мы увидели сторожей, ужинающих, и огонь, разведенный для ночной стражи; тогда, преклонив колена, молили Господа и Христа Его, чтобы Он исполнил наше желание – послал с Неба помощь и дал нам тела святых. Внезапно сделалось землетрясение с громом, молнией и дождевой бурей. Мы опять помолились и, приблизившись к телам, нашли огонь угасшим, и не было ни одного из воинов, ибо они убежали от дождя и бури. Тогда мы подняли к небу руки с молением, чтобы Господь особым знаком открыл нам мощи святых мучеников, так чтобы можно было узнать их среди множества прочих трупов. Ночь же была очень темная. Вдруг три свечи, точно звезды, явились над мощами святых. Взяв тайно мощи святых мучеников, мы ушли, в предшествии тех свечей небесных. Следуя за ними, зашли мы на другую сторону горы – и свечи небесные стали невидимы. Найдя там выкопанную в скале пещеру, мы положили в ней тела святых и вход крепко заделали, чтобы они не были найдены кем-либо из неверных. После сего пошли в город узнать, что делается, и услыхали, что стражи убиты Максимом. Мы же возблагодарили Господа нашего Иисуса Христа, живущего во веки веков».

Исцеления

Во время гонения на христиан при императоре Нероне (54–68) были казнены святые Гервасий и Протасий. Их мощи обретены в царствование Феодосия Великого, три века спустя. Епископ Амвросий Медиоланский описывал, как христиане возлагали на тела святых мучеников одежды, которые потом полагались на больных: «Возобновились чудеса древних времен… Сколько платков передают верующие из рук в руки! Сколько разных одежд, которые были положены на священные останки и только от прикосновения к ним исполнились целебной силы, просят они друг у друга. Все стараются хотя бы немного дотронуться до них, и кто дотрагивается – исцеляется».

Мощи другого святого того времени, Корнилия Сотника, обращенного в христианство, согласно Деяниям, святым апостолом Петром, погребены в городе Скепсии (провинция Мизия в Малой Азии) – там, где он проповедовал. От них произошло множество исцелений; уже в конце I века возник благочестивый обычай ежедневно ходить на могилу Корнилия, кадить над ней ладаном и молиться.

В 251 году в Италии был усечен мечом мученик Никон, а его тело бросили на съедение зверям и птицам на берегу реки Асинос. Случайно мимо проходил пастух, страдавший от беснования. Приблизившись к телу святого, он упал на землю с криком: «Горе мне, куда мне бежать от лица Никонова?!» – и в тот же миг исцелился.

Известен такой исторический факт: на гробе мученицы Агнии, пострадавшей около 304 года, исцелилась Констанция, дочь императора Константина Великого.

Предавая казни христиан, римляне думали положить конец распространению христианства в какой-либо области. Однако часто чудеса от мощей мучеников были настолько удивительны, что, видя их, крестились все местные жители. В конце III века в городе Кизике малоазийской области Мизии были казнены девять исповедников Христа – за отказ принести жертву идолам. «От сих святых мощей совершались многоразличные чудеса и исцеления: бесы изгонялись, расслабленные становились здоровыми, страдавшие лихорадкой совершенно исцелялись от своих болезней. Так, например, один известный в городе муж, страдавший водянкой, исцелился от своей болезни, прикоснувшись с верою к раке со святыми мощами. Равным образом всякий, какой бы ни был одержим болезнью, с верою прикасавшийся ко гробу святых мучеников, тотчас получал исцеление. Видя это, многие из неверных обращались ко Христу, так что вскоре весь город тот уверовал во Христа; идолы и языческие храмы сокрушались, и вместо них воздвигались храмы христианские; благочестие процветало в городе Кизике по молитвам святых девяти мучеников, там почивавших»[9].

Нетленность останков

Писатель Симеон Метафраст приводит слова очевидца, присутствовавшего при обретении мощей мученика Автонома спустя два века после его смерти (святой был убит во время службы в своей церкви в 313 году):

«Приникая очами в гроб святого мученика Автонома, я узрел, что его святые мощи остаются непобежденными силою смерти. Смерть, похваляющаяся в три дня разрушить весь состав живого существа, не могла в продолжение столь многих лет уничтожить ни одного волоса у сего славного мужа. Глава его и волосы были невредимы, лицо цело, кожа крепка, не истлел ни один волос на ресницах его: лишь очи его сомкнулись. И когда я глядел на него, мне казалось, что смерть заставила его лишь хранить молчание, а все его тело и все его составы сохраняет целыми: ни с головы его ничего не отпало, ни от прочих частей тела ничего не отделилось»[10].