Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Аромат скунса

ModernLib.Net / Боевики / Дышев Андрей / Аромат скунса - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 1)
Автор: Дышев Андрей
Жанр: Боевики

 

 


Андрей Дышев

Аромат скунса

Глава 1

Седина украшает мужчину

– Не болтай ногами, подоконник трясется, – сказал Пилот.

Он застыл перед оконным проемом, прильнув к биноклю. В желтом круге окуляров дрожала зубчатая кирпичная стена, утыканная, словно одуванчиками, плафонами светильников. Из-за стены торчала макушка лохматой пальмы.

Лисица сидела на подоконнике, жевала жвачку, надувала пузыри и заплетала косу. Тень от кипариса, который рос перед домом, скользила по лакированному полу, словно тряпка. Под потолком, вокруг заляпанной краской лампы, летала оса.

– Мне сегодня снились муравьи, – сказала Лисица, глядя на осу.

– Это к деньгам, – предположил Пилот и слегка покрутил колесико наведения резкости.

Внизу, прямо под окнами, крутилась бетономешалка. Несколько рабочих в синих спецовках загружали в носилки раствор. Их загорелые до бронзового отлива плечи и руки были мокрыми от пота.

– Эй, начальник! – крикнул Пилоту один из рабочих и вонзил в кучу песка лопату. – У нас щебенка кончается. Если хозяин хочет, чтобы мы протянули еще дорожки к бане и мангалу, тогда как минимум «КамАЗ» щебенки нужен.

– Ну вот, – сказал Пилот, кладя бинокль на подоконник. – Проблем становится все больше, а денег все меньше. Придется сегодня ехать на завод и заказывать щебенку.

– Когда хозяин вернется? – спросила Лисица.

– Через десять дней.

Лисица спрыгнула с подоконника и закружилась по пустой комнате.

– Значит, еще десять дней мы будем жить в этом доме. И каждое утро я буду любоваться из окна видом на море.

Пилот смотрел на дочь так, как смотрят настоящие ценители искусства на шедевр классической живописи.

– Докладывай, что еще про Арбажа узнала, – сказал он строго, чтобы дочь не угадала его чувств.

– Папуля! – певуче произнесла Лисица. Она остановилась посреди комнаты и, поглаживая косу, добавила: – К чему такой менторский тон?

Пилот почувствовал, как комок встал у него в горле. Сейчас Лисица была очень похожа на свою мать. И слова те же, и интонация.

– По субботам, – заговорила девушка, широкими шагами меряя комнату, – сразу после обеда, на черной «Боре» он приезжает в «Мираж». Это крупнейший в городе ювелирный магазин. В это время посетителей там почти не бывает.

– Охрана? – коротко спросил Пилот.

– Два амбала размером с шифоньер каждый. Они становятся на входе у дверей.

– Что именно он покупает? Золото? Бриллианты?

– Стекла в магазине тонированные, но я заметила, что он несколько раз сделал вот так… – и Лисица приподняла руку, как если бы она держала за хвост кильку, намереваясь ее съесть.

– Смотрел на свет, как брюлики играют, – догадался Пилот. – Сколько у нас осталось денег?

Лисица фыркнула и сжала губки.

– До вчерашнего вечера у нас было двенадцать тысяч триста баксов. И сейчас было бы столько же, если бы тебе не приперло пригласить какую-то общипанную курицу в ресторан. Ну и вкус у тебя, папуля! Я как увидела ее золотые зубы и крашеные ногти на ногах, чуть от стыда не умерла!

– Хватит болтать, – нахмурившись, проворчал Пилот и с деланной озабоченностью стал отряхивать рубашку от несуществующей пыли. – Мала еще судить о таких вещах… Отсчитай десять тысяч и упакуй в пленку.

Лисица усмехнулась и пожала плечами: мала так мала. Пилот, скрывая смущение, взялся за бинокль и опять стал рассматривать особняк, окруженный кирпичным забором с белыми плафонами.

– Второе, – говорил он, не отрываясь от окуляров, – сходи на рынок и купи килограмм бижутерии: колечки, сережки, браслеты – в общем, всякое блестящее барахло. А я схожу в бюро торжественных событий.

– Ты никак жениться надумал, папуля?

– Жениться! – проворчал Пилот. – Лимузин нам нужен. Без лимузина он на тебя даже не глянет. И подумай, что тебе надеть. Ты должна выглядеть безупречно.

– Я всегда выгляжу безупречно, – самоуверенно произнесла Лисица и, подойдя к окну, взглянула на свое отражение. – Меня волнует другое. А он не узнает тебя?

– Вряд ли, – ответил Пилот, рассматривая панораму побережья, утопающего в пышной зелени. – Последний раз мы виделись, когда я еще служил в дивизии. Арбаж в это время возглавлял квартирно-эксплуатационную часть в гарнизоне. Проще говоря, он распределял квартиры офицерам. Таких просителей, как я, у него каждый день бывало по несколько дюжин. Деньги, которые он брал в качестве взяток, в двух сейфах не умещались…

– Насчет двух сейфов, ты, конечно, преувеличил, – решила Лисица, продолжая любоваться своим отражением в стекле и кокетливо склоняя голову то в одну, то в другую сторону.

– Преуменьшил, – поправил Пилот. – Преуменьшил, дорогая моя! Взятки – это так, мелочь на карманные расходы. Арбаж продал тридцать или сорок квартир, построенных немцами в центре города для офицерских семей, потом купил «хрущевки» на окраине и раздал их очередникам. Нам с тобой, например, он выдал ордер на сырой подвал, в котором мы прожили несколько лет. Ты часто болела, но пока я служил, никаких перспектив получить приличную квартиру у меня не было. Арбаж, подонок, заработал на той афере больше миллиона баксов. А ты говоришь, преувеличил… С тортиком что решила?

– С тортиком проблемы, – поразмыслив, ответила Лисица. – Гипс слишком быстро застывает, ты его вряд ли донесешь. Глина, наоборот, слишком вязкая. Алебастр еще хуже.

– Кажется, у тебя есть знакомый ортодонт? Вот и поинтересуйся у него, из какого материала готовятся слепки для зубных протезов.

– Тортик я приготовлю, – махнула рукой Лисица. – Но как ты заставишь Арбажа вляпаться в него физиономией?

– Есть несколько идей, – ответил Пилот, но какие именно это идеи, говорить не стал. Он положил бинокль на подоконник и стал тереть глаза.

Лисица внимательно рассматривала затылок отца.

– Папуля, а может, тебе подкраситься?

– Это еще зачем? – удивился Пилот, оборачиваясь.

– Чтобы седины не было видно.

Пилот провел рукой по голове и посмотрел на ладонь, будто седина могла оставить следы.

– Глупости, – ответил он. – Седина украшает мужчину.

Глава 2

Омлет, он же алкалоид

Гере казалось, будто шпиль антенны так сильно раскачивается, что сейчас начнет сбивать самолеты, парящие в небе. Он опирался спиной на скрещенную буквой «Х» металлическую конструкцию и при этом левой рукой трогал вытяжной парашют, прижатый к ранцу резинкой, а другой закреплял у рта микрофон.

– Омлет! – скрежетал в наушнике гнусавый голос Клима. – Я Ритуал! Готовность номер один…

Толстая проволока, на которой держался микрофон, никак не хотела принимать контур лица, она сопротивлялась, будто Гера заталкивал змею в горячую кастрюлю.

– Эй, Омлет! – напомнил о себе Клим. – Не слышу ответа!

Внизу, нежась в сизой дымке, раскинулся теплый южный город. Из-за узких улочек, тянувшихся от центра ломаными линиями, и красных черепичных крыш он напоминал свалку битой керамической посуды. Вокруг него горбатились террасы, холмы и горы. Покрытые лесами, они напоминали морские волны, которые под воздействием какой-то непонятной силы вдруг замерли, притихли, но пройдет секунда-другая, как все снова придет в движение, и волны, ударяя друг друга, швырнут в небо брызги, и они засверкают в лучах солнца, как миллиарды бриллиантов…

– Да, Ритуал, я слышу…

– Объявляю минутную готовность!

В наушнике что-то зашуршало, затем послышались звуки похоронного марша. Клим никогда не изменял своим привычкам. Он был жутким консерватором, когда дело касалось хобби. Похоронный марш перед стартом – ритуал был столь же обязательным, как и добрая пьянка после финиша.

Гера посмотрел под ноги. На телевышку, судорожно цепляясь за перекладины лестницы, карабкался дежурный техник. Он методично поднимал лицо вверх, и при этом его рот раскрывался. Наверное, он что-то кричал, но Гера ничего не слышал – ветер сносил слова, как дым из трубки морского волка, стоящего в шторм на носу судна.

– Ко мне морской волк ползет, – сказал он в микрофон.

– Морские волки по телевышкам не лазают, Алкалоид! – донесся до него голос Клима. – Как бы то ни было, тебе отступать некуда.

Гера сплюнул вниз. «Снаряд» проскочил сквозь решетку металлоконструкции и угодил мужику в темечко.

– Да, ты прав, отступать некуда, – ответил он. – Все, я пошел, а то он сейчас лопнет от злости…

Самое трудное – не думать о высоте и прыжке. Гера всегда старался переключить внимание на какую-нибудь мелочь, а уже потом стартовать. Техник в синей спецовке помог ему. Гера расставил руки в стороны, словно намеревался заключить в объятия все видимое побережье, и прыгнул вперед.

Он не знал, как другие парашютисты, но во время свободного падения Гера не мог ни дышать, ни орать, ни смотреть по сторонам. Ему казалось, что даже сердце останавливается в груди, все внутренности где-то в животе собираются в маленький комок, глаза и уши растягиваются от могучих потоков воздуха, и он становится похож на дебильного китайца, которого злодеи сбросили с телевышки.

Он начал мысленно считать: раз, два…

Лишь бы не перевернуться спиной вниз! Чтобы этого не произошло, он раскинул руки и ноги, как если бы намеревался оседлать воздушный шар. Ветер зашумел в ушах, словно горный водопад. Третья секунда! Скорость падения превысила семь метров в секунду… Четвертая секунда… Он повернул голову. Металлические конструкции телевышки мельтешили перед его глазами, словно шпалы, если на них смотреть из тамбура последнего вагона… Пора!

Левая рука привычно пошла назад и коснулась боковины ранца. Ладонь легла на резинку, под которой должен был находиться вытяжной парашют. Пальцы сжались, но ногти скользнули по шероховатой ткани. Гера сжал в ладони воздух. Черт!! Где же парашют?!

– Омлет! Омлет! – хрипел в наушнике голос Клима.

Пятая секунда! Он чувствовал, как стремительно нарастает скорость падения, и видел, как неумолимо надвигается на него город с узкими, нагретыми солнцем улочками, черепичными крышами, горячими и хрупкими, словно корка свежего хлеба, и уже различал ползущие в паутине кварталов машины и похожих на тлю людей, и его пальцы с яростью рвали резинки и шнуровки, отыскивая парашют… Но вот он нащупал фал и потянул его вверх. Парашют, словно пес на поводке, тотчас ткнулся ему в кулак. Ах ты, собака! Пока он его искал, парашют съехал под резинку и распустился бледной поганкой сбоку от ранца.

Смяв парашют, как носовой платок, Гера с силой откинул его в сторону. Немедленно наполнившись воздухом, парашют потянул за собой фал. Какое наслаждение чувствовать, как параплан стремительно выскальзывает из ранца, будто клубок разбуженных удавов, и становится щекотно спине от этого шевеления, и на мгновение ослабевают лямки, которые только что так туго стягивали грудь!

Он услышал над собой шелест, затем хлопок. Стропы натянулись, и его чувствительно тряхнуло, словно он, как Буратино, зацепился курткой за крюк и повис на нем.

– Вижу тебя, Омлет! – будничным голосом сказал Клим. – Ты чего так поздно раскрылся?

– Хотел преодолеть звуковой барьер, – ответил Гера, взявшись за клеванты. – Чтобы народ попугать…

Стропы управления тотчас откликнулись на его движения. Параплан послушно пошел вправо, к западной части города, где на одной из улиц, в красной «шестерке», его ждал Клим.

– Чего ж не попугал? – проворчал Клим.

– Уши задымились…

Гера повел параплан ближе к скалистым склонам горы, где восходящие потоки могли бы немного подобрать его. Пока же высоты было недостаточно, чтобы осуществить бредовую задумку.

– Ты рискуешь зацепиться за высоковольтные провода! – недовольно произнес Клим. – Эх, Алкалоид, говорил я тебе, чтобы ты петарду прихватил. Не хватает тебе реактивной тяги! Ей богу, не хватает!

Гера аистом пролетел над Ботаническим садом и в очередной раз убедился, что люди нелюбопытны, как пресловутая свинья под дубом. Ни влюбленная парочка, которая сидела на лавочке с пластиковыми стаканчиками в руках, ни пацаны, убивающие кирпичами тритонов в пруду, ни загорелые до коричневого оттенка старушки, торгующие семечками в тени магнолии, не подняли головы и не посмотрели на него, хотя Гера громко распевал «Навечно в памяти моей ты как во сне…». Даже тень от параплана, промчавшаяся по саду как зловещий знак, не привлекла внимания людей.

– Когда ты поешь, мне кажется, что мне в ухо залетел шмель, – сказал Клим. – Тебя несет на женский пляж, Алкалоид. Я трогаюсь!

Восходящий поток, на который Гера уповал, приподнял его метров на пятьдесят. Пришлось разворачиваться лицом к морю. Его ноги в драных кроссовках болтались над шумными улицами. Покатые крыши, обшитые ржавыми до красноты листами жести, утыканные разномастными антеннами и потому похожие на облезлых ежиков, сменяли друг друга, словно театральные декорации. Гера чувствовал себя богом. Он испытывал то, что не дано было испытать этим суетным насекомым, именуемым людьми. Они ползали по земле или передвигались по ней в своих тесных коробочках с четырьмя колесами и, должно быть, полагали, что жизнь у них удалась. Но они не знали, как бедны и примитивны в своем придуманном счастье. Они, словно пиявки, присосались к земле и не умели использовать для передвижения воздух. А воздух – он совсем не такой, каким кажется этим пиявкам. Он вовсе не смердит выхлопными газами, табаком и «Макдоналдсом». Он густой и чистый, как родниковая вода, и на него можно опереться, на него даже можно лечь, притворившись ангелом в облаках…

– Я над Кипарисовой аллеей, – комментировал Гера. – Поймал поток… Иду в сторону Гоголевской…

– Слушай, ты меня заставил проехать под «кирпич»! – ворчал Клим. – На Гоголевской полно машин, Алкалоид!.. Черт, гаишник палкой машет!

Тому, кто не летал на параплане, не понять чувств молодого человека, который парил над городом. Трудно дать точное объяснение тому идиотскому счастью, какое испытывает парашютист, плюющий на светофоры, на «кирпичи» и гаишников с их палками. Это похоже на самые восхитительные сны детства, на воспарение в рай…

Клим хотел встретить Геру на Приморском бульваре, но из-за недостатка высоты Гера туда недотягивал. Потому выбрал Гоголевскую. Эта улица находилась прямо под ним, к тому же она была прямой и длинной, как посадочная полоса в Лондонском аэропорту Хитроу. Единственный недостаток – там было полно машин.

Вскоре Гера заметил красную машину, выскочившую на Гоголевскую из какой-то подворотни. Совершенно наглым образом нарушая правила, она вырулила на встречную полосу и вытеснила на тротуар «Газель» и «Ниву».

– Красная «шестерка»! – грозным голосом крикнул Гера. – Займите правый ряд!

– Ты б еще на городской пляж приземлился! – проворчал в ответ Клим. – Представляешь, как бы я рулил между задницами!

Высота стремительно падала. Гера пролетел мимо балкона четырнадцатиэтажной башни, на котором курили две пацанки. От удивления одна из них выронила сигарету, а вторая кинулась в комнату с криками: «Славик! Славик! Посмотри, что летит!»

– Чуть добавь! – корректировал Гера скорость машины. – Еще немного… Вот так хорошо!

Теперь он уже не смотрел по сторонам, не любовался красотами города. Все его внимание было приковано к крыше красной «шестерки», которая плыла в потоке автомашин прямо под ним.

– Немного сбавь! – кричал Гера от волнения и восторга. – Тридцать метров…

Скорость у «шестерки», которая подстроилась под него, была слишком мала для идущих следом машин. Не понимая, что происходит, водители принялись нервно сигналить и материться. Гера отчетливо слышал и гудки, и крики. Клим, пытаясь успокоить разгоряченных водителей, включил аварийные огни. Парашютист догонял «шестерку» и быстро снижался. Горячая улица с запахами автомобильных выхлопов, гамбургеров и шашлыков стремительно надвигалась на него, и дома вырастали с обеих сторон, будто медленно сжимались челюсти некоего гигантского ящера. Гера потянул стропы, гася скорость. Парашют стал вянуть. Две ноги в драных кроссовках, словно два метеорита, пикировали точно на крышу «шестерки».

– Сажусь! – крикнул Гера, и Клим уже наверняка услышал этот крик без радиостанции.

В тот момент, когда Гера свалился на крышу «шестерки» и тонкая жесть, словно барабан, издала гулкий звук, опора вдруг ушла из-под его ног. Может быть, он потерял равновесие, может, Клим чуть прибавил газу. Как бы то ни было, красиво финишировать не удалось, и Гера скатился с машины на асфальт, попутно ударившись плечом о бампер. Параплан, который еще несколько мгновений назад гордо реял над городом тугим красным крылом, скомканной тряпкой накрыл черный лимузин. Лимузин, ослепнув, пронзительно завизжал тормозами и остановился. Остановилась и «шестерка» Клима. Остановились люди, ставшие свидетелями необычного зрелища. И когда Гера почувствовал эту статичность, то понял, что его полет закончился.

Глава 3

Лисица

Он поднялся на ноги, выпутываясь из строп. Тотчас к нему подлетел Клим и, крепко обняв, дурным голосом заорал:

– С прибытием на Землю, товарищ майор! С прибытием вас! С прибытием! Если бы вы знали, что сейчас творится в ЦУПе! Шампанское рекой…

Движение на Гоголевской было парализовано. Толпа зевак росла стремительно. Рядом с лимузином, накрытым парапланом, началась возня: несколько пацанов пытались стащить с машины ткань.

– А вы, в самом деле, космонавт? – спросила Геру старушка в брюках и с фиолетовыми волосами, глядя на него по-детски восторженными глазами.

– Летчик-космонавт! – поправил Клим, помогая Гере отстегнуть пряжки и сбросить подвесную систему. Громко, чтобы услышали широкие слои населения, он добавил: – Звонил генеральный, просил передать, что вертолет из-за погодных условий задерживается…

Клим получал колоссальное удовольствие, придуриваясь перед людьми. Гера же думал о том, как побыстрее закинуть параплан в багажник и свалить отсюда без печальных для них последствий. С улыбкой глядя на окруживших его людей, он потянул за стропы. Параплан легко соскользнул с соседней машины на асфальт, и обнажился сверкающий черным лаком лимузин. Было похоже, что состоялось открытие памятника, символизирующего материальный достаток.

– Граждане! Не толпитесь! – вещал Клим, торопливо сматывая стропы и озираясь по сторонам – как бы не нагрянула милиция. – Космонавту нужен свежий воздух! Сделали одновременно шаг назад – и раззз!

– А вы с какой станции? – звонко выкрикнул из толпы мальчишка в красной майке и с мячом в руках.

Клим на мгновение перестал сматывать стропы, внимательно посмотрел на любознательного ребенка и серьезным голосом ответил:

– С межпланетной, мальчик.

– С межпланетной? – протянул мальчишка с нахальным скептицизмом. – Во лапшу вешают! А где же скафандр?

Тут Гера увидел, что дверцы лимузина распахнулись и оттуда вышли мужчина и девушка. Мужчине было под пятьдесят. Глубокие складки на его хорошо выбритых щеках придавали лицу выражение мужественности. В коротком «ежике» инеем сверкала редкая благородная седина. Он был в темном костюме, плотно облегавшем его спортивную фигуру. Мужчина с любопытством посмотрел на Геру, оперся о раскрытую дверцу, и на его запястье блеснули золотые часы.

Девушка привлекла внимание парашютиста куда больше, несмотря на то, что мужчина прямо-таки источал запах денег. Она была достаточно милой, но не более того. Рост никогда не позволил бы ей стать манекенщицей, а груди слегка недоставало рельефности. Тем не менее Гера не мог оторвать от нее взгляда. Привлекало необыкновенное поведение девушки. Вышедшая из дорогой машины и стоящая рядом со столь импозантным мужчиной, она должна была смотреть на окружающих ее людей высокомерно, сверху вниз, ни на чем не останавливая взгляд и ничем не выдавая любопытства. Так бы она выглядела гармонично и естественно. Но это милое создание вело себя так, словно она была бедной горничной в строгой английской семье. Невольно стараясь спрятаться от любопытных взглядов толпы за широкой спиной мужчины, девушка исподлобья посмотрела на Клима, развлекающего зевак, а потом кинула кроткий взгляд на Геру. Он подмигнул ей, и к его окончательному удивлению девушка густо покраснела, схватилась за кончик своей русой косы, словно тонущий за спасательный круг, и стала теребить алую ленточку.

– Граждане! – крикнул сорвавшимся голосом Клим и протянул вперед руки, сжимая потертый мотоциклетный шлем. – Космонавта срочно ждут в Москве с докладом генеральному конструктору, а вертолет из-за погоды задерживается! Помогите, кто сколько может, на железнодорожный билет герою! Вы же знаете, в каком бедственном положении находится отечественная космонавтика! Не поскупитесь во благо прогресса человечества на пути к внеземным цивилизациям!

Он пошел со шлемом по кругу, но большинство зевак шарахнулись от шлема, словно в нем сидела кобра. Несколько курортников, в надежде на продолжение концерта, бросили в шлем немного мелочи. Бабуля с фиолетовыми волосами бережно опустила в него яблоко, а подлый мальчишка с мячом чуть было не плюнул туда.

Хозяин лимузина смотрел на Клима с неподдельным интересом, и на его губах играла легкая усмешка.

Гера уже сгреб в охапку параплан и принялся заталкивать его в багажник. Клим выпрашивал деньги у двух женщин, которые громко смеялись, но в то же время крепко прижимали к себе сумочки.

Гера порылся в карманах и нашел стопорное кольцо от ранца.

– Возьмите сувенир, – сказал он девушке с русой косой, протягивая ей кольцо. – Это деталь от шлюзовой камеры переходного отсека.

Девушка зарделась пуще прежнего, но Гера понял, что его неожиданный жест пришелся ей по душе.

– Спасибо, – прошептала она, принимая сувенир, и украдкой взглянула на Геру. – Я проколю себе ухо и вставлю его вместо серьги.

– Молодой человек! – позвал хозяин лимузина Клима и полез в нагрудный карман.

Клим немедленно подскочил к мужчине и, проводив взглядом стодолларовую купюру, плавно опустившуюся на дно шлема, издал восторженный вопль:

– Браво! Браво нашему дорогому меценату! Вы Циолковский наших дней и крестный отец гуманоидов! Следующая открытая звезда будет названа вашим именем! Граждане! Бурные аплодисменты!

Мужчина, сдержанно улыбаясь, махнул рукой.

– А вам было страшно на орбите? – спросила девушка Геру.

– Не столько страшно, сколько неприятно, – ответил Гера. – Когда начинаешь входить в плотные слои атмосферы…

– А я видела, как вы входили в плотные слои атмосферы на прошлой неделе, – перебила она. – Траектория вашего полета проходила как раз мимо нашего дома.

– Правда? Сколько раз говорил себе: остановись, Гера! Хватит летать! Забудь о космосе, потому что на Земле столько прекрасных девушек! А где же ваш дом?

– На Горке. Рядом с фуникулером.

– Это какой? Такой серенький под соломенной крышей?

– Нет, такой голубенький с белыми колоннами и амурчиками…

– Лисица! – не слишком ласково сказал мужчина, заталкивая портмоне в карман пиджака. – Иди в машину!

Девушка моментально опустила глаза и юркнула в салон лимузина. Гера уже не мог ее видеть за тонированными стеклами.

«Что за странное имя! – подумал он. – Никогда не слышал ничего подобного!»

Клим схватил его под руку и потащил к «шестерке».

– Сваливаем! – крикнул он. – Милиция едет!

Едва Гера успел упасть на заднее сиденье, как Клим рванул с места. Он свернул с Гоголевской в Полунин переулок и дал полный газ. Машина у него была не старая и не молодая. У нее вообще не было возраста. Клим работал слесарем в автосервисе, и за несколько лет нашпиговал гнилой кузов «шестерки» отслужившими свой срок чужеродными деталями, назвав это инженерное чудо за небывало обильный выхлоп Скунсом. Для всех оставалось секретом, как Клим сумел приладить коробку передач от древнего «Мерседеса» к битому двигателю от «Сузуки», пришпандорить к этому тянитолкаю сцепление от «Крайслера», воткнуть туда рулевую от «Хонды», да еще нацепить на этого мутанта колеса с литыми дисками от «Нексии». Как бы то ни было, машина могла самостоятельно передвигаться и иногда даже развивала приличную скорость.

На очередном перекрестке их обогнал уже знакомый черный лимузин. Опустилось тонированное стекло, и из проема показалась нежная ручка. Девушка помахала парням и пошевелила в воздухе пальчиками.

– Несчастные! – произнес Клим таким тоном, словно кто-то настойчиво уговаривал его купить лимузин. – Это ж сколько топлива этот танкер жрет! А какой для него гараж нужен! А сколько бабок надо угробить на техобслуживание и детали! Ни за что! Ни за что не куплю такую машину!

– А она ничего, – сказал Гера, глядя, как лимузин быстро удаляется от них.

– Ничего! – передразнил Клим. – Единственный плюс – это то, что ее скоро угонят.

– Да нет, я о девушке, – уточнил Гера.

В ответ на это Клим дернул головой. У него были длинные темные волосы, которые он перехватил на затылке резинкой, отчего получилась противная жирная косичка, напоминающая крюк башенного крана.

– О де-е-ву-ушке? – протянул Клим. – Об этой сытой кошке?

Он презрительно скривил губы.

– На сытую кошку она как раз меньше всего похожа, – возразил Гера. – Очень даже скромная девочка.

– Конечно, конечно, – фыркнул Клим. – Хвали ее и восторгайся ею. Ведь она снизошла до того, чтобы изобразить свое вялое восхищение твоим прыжком.

– Между прочим, – непонятно к чему сказал Гера, – она живет на Горке. А там только элитные дома.

– Тебе это льстит, Алкалоид? – огрызнулся Клим. – Для ее пресыщенной души ты оказался всего лишь забавной игрушкой, какую она еще не видела. У нее в жизни уже было все: и пятизвездочные отели, и яхты, и Багамы, и рестораны, и бутики. А вот прыгающего с телевышки Алкалоида она еще не видела. Отсюда и сиюминутный интерес к тебе. Так что не тешь себя надеждой растопить ее ледяное сердце.

Глава 4

На ступенях «миража»

Обернувшись, Лисица смотрела через заднее стекло на нелепый красный автомобиль, окутанный, словно паровоз, густыми клубами черного дыма.

– Шею не сверни, – сказал Пилот, мельком взглянув на часы, и прибавил газу.

– Отчаянный парень, – произнесла Лисица неправдоподобно равнодушно.

– По-моему, он тебе понравился.

– Тебе показалось.

– Тем не менее ты еще с ним встретишься, – уверенно сказал Пилот. – Голова этого молодого человека заполнена сквозняком и невесомостью, возникшими в результате свободного падения. В его черепной коробке нет места ни для страха, ни для благоразумия, и такой экстремал не остановится ни перед чем. Тем более если красивая девушка оставила ему домашний адрес.

– Я не оставляла ему домашнего адреса, – возразила Лисица, но Пилот, словно не расслышав последних слов дочери, продолжал:

– Он может приземлиться к тебе на подоконник, как Карлсон. Или, как Волк из сказки, забраться в камин через дымоход. Ты даже можешь получить его по почте в посылке…

– Папа! – с мягким укором произнесла Лисица. – Мы не о том говорим!

– Ты права, – согласился Пилот и ненадолго замолчал, сосредоточенно управляя машиной.

Спустя минут десять лимузин свернул на узкую, круто опускающуюся к морю Святочную улицу и остановился у ювелирного магазина «Мираж». Пилот заглушил мотор.

Некоторое время отец и дочь молча смотрели по сторонам. На знойной улице, прогретой полуденным солнцем, как доменная печь, прохожих не было. Несколько машин припарковались на тротуаре, но тень давно ушла оттуда, и машины жарились, как курортники на пляже, отбрасывая на стены домов солнечные зайчики. «Боры» среди них не было.

– Иди, – сказал Пилот.

Лисица взяла полиэтиленовый пакет, наполненный разнокалиберными пластмассовыми коробочками, и открыла дверь.

– Как я? – спросила она, поставив тонкий каблучок на порожек, и подняла лицо.

Пилот обернулся, опустил локоть на спинку сиденья.

– Как всегда – глаз не отвести.

– Ладно тебе! – усмехнулась Лисица и легонько провела ухоженными ногтями по смуглой щеке отца.

Она вышла из машины и, цокая каблуками по тротуарной плитке, подошла к стеклянным дверям магазина. Двери бесшумно распахнулись, и на Лисицу хлынул охлажденный кондиционерами воздух. Охранник в голубой рубашке, стоящий на входе, уставился на ее округлые бедра, обтянутые атласной юбкой.

Торговый зал был пуст. Лисица подошла к витрине, где на черном бархате лежали кольца, цепочки, кулоны, сверкающие золотом, бриллиантами и прочими драгоценными камнями.

– Вам чем-нибудь помочь? – спросила продавщица.

– Я все вижу сама, – холодно ответила Лисица, рассматривая золотого дракончика с алмазными глазами.

Прошло минут пять. Лисица перешла к витрине с перстнями. Продавщица, привыкшая иметь дело с богатыми и капризными клиентами, не спускала с девушки глаз и терпеливо ждала, когда та что-нибудь выберет. В тот момент, когда Лисица мысленно восхищалась большим перстнем с крупным, как зерно фасоли, рубином, в ее сумочке зачирикал мобильный телефон.

– «Бора» подъехала к магазину, – сказал ей Пилот. – Он выходит…

Лисица торопливо кинула трубку в сумочку, виновато улыбнулась продавщице, мол, планы изменились, и пошла к выходу. Поравнявшись с охранником, Лисица раскрыла пакет и протянула ему.

– Вы не могли бы мне помочь? – попросила она.

Охранник не успел рта раскрыть и ответить, что инструкция запрещает ему отвлекаться, как Лисица уже всучила ему пакет и стала вынимать оттуда коробочки. Их было не меньше двух десятков, и, чтобы удержать их, Лисице пришлось прижать их к груди.

– Спасибо, – ответила она, направляясь к двери, за которой уже показались три мужские фигуры. – А пакет, сделайте милость, выкиньте в мусорную урну.

Стеклянные створки разъехались в стороны. Делая вид, что не замечает движущихся на нее мужчин, Лисица устремилась вперед столь резво, будто ограбила магазин и уносила ноги. На мраморных ступеньках она торпедой врезалась в плечо круглолицего господина с обширной загорелой лысиной. Господин негромко сказал «Охххх!!» и остановился. Два рослых телохранителя напряглись и одновременно шагнули к нему. Коробочки вывалились из рук Лисицы. Упав на мрамор, они раскрылись. Под ноги господину, играя всеми цветами радуги, покатились и запрыгали колечки, брошки и сережки. На узконосый отполированный ботинок змейкой легло ожерелье со сверкающими стекляшками.

Один из телохранителей присвистнул. Второй крякнул от досады.

– Извините, – бархатистым голосом произнес господин и, медленно наклонившись, поднял с ботинка ожерелье.

– Ничего страшного, – ответила Лисица, выхватывая из рук господина бижутерию. Она тотчас задрала юбку выше колен, опустилась на корточки и стала торопливо собирать сверкающие безделушки.


  • Страницы:
    1, 2, 3