Трон

— Ты сам предложил.

— Всегда к твоим услугам.

— Благодарю. И раз уж речь зашла об убийствах и покушениях, то хотелось бы выслушать твои мысли по поводу гибели нашего незадачливого родственника из Порты.

— О-о, хитрая штука, — задумчиво протянул Ланс. — Не уверен насчет степени его родства, но убили беднягу весьма и весьма кстати. Неудивительно, что Империя ввернула переговоры. Есть вести с границы?

— Целая гора донесений, плюс интимные послания от Эдвина, Леонарда и Филиппа.

Ланс заинтересованно посмотрел на брата:

— Вот как? Могу себе представить эту адскую смесь из взаимных доносов, обвинений и обид.

— Ну-ну, не так грубо. Времена меняются, братец. Никаких резких фраз, но результат налицо — мне известно, кто чем занимался едва ли не по часам.

— И чем же?

— Я не собираюсь разносить чужие сплетни, возьми и прочти все сам.

— А какие вести из Порты?

— Трудно сказать что-то определенное. Серьезных перемещений их войск пока не замечено, но это ничего не значит. Лично я думаю, если они не нападут в ближайшие два-три месяца, то вообще не нападут. Все зависит от того, сумеет ли Сарах убедить Императора не развязывать войну.

— Что за новости? — удивился Ланс. — Судя по реакции Сараха, тот скорее согласится лично возглавить поход.

— Тогда, в приграничье, он среагировал так, как и должен был среагировать, но не надо путать его придворные рефлексы с его деловыми качествами.

— Не понимаю, как победа над нами может принизить его деловые качества.

— Старая история. В последнее время в Порте, вместе с разжиганием патриотических страстей, все больше проявляется почти хрестоматийное противостояние между любителями помахать оружием и теми, кого такая перспектива не прельщает. Лорд Сарах, по нашим данным, один из лидеров последних.

— Этим вашим данным можно доверять?

Винсент задумался и вдруг вскричал:

— Проклятье, вопрос не в том, можно или не можно! Мы просто должны хоть чему-то доверять. Все чему-то доверяют, даже самые недоверчивые!

— Веский довод, — ехидно заметил Ланс.

— Известно, что Сарах за последние пять-шесть лет отговорил Императора от развязывания доброй дюжины конфликтов. Не знаю, движет им страх или благоразумие, но я предпочитаю ставить на него.

Ланс с сомнением покачал головой:

— Я неплохо знаком с этим человеком и думаю, что страх здесь ни при чем.

— Что именно им движет, не так уж и важно, главное его поступки. Не забывай, что с Солнечного Трона все видится в несколько ином свете, чем из нашей столицы. Мы выиграли все стычки с Портой и, в конце концов, у них мог развиться комплекс неполноценности.

— Скорее у нас разовьется мания величия, — буркнул Ланс.

Брат улыбнулся:

— Нам это не грозит. Мы все родились с ней.

— А ты ничего не пытался узнать об убийцах посла?

— А что я могу узнать, сидя здесь? Леонард обещал заняться этим.

— Леонард, — медленно повторил Ланс, — наш вездесущий всезнающий Леонард.

Винсент быстро и настороженно посмотрел на него.

— Все в порядке, — успокоил Ланс брата.

— Точно в порядке?

— Отстань.

— Хорошо, но могу я…

— Не надо, Винс, никаких вопросов.

— Ты говорил со слугой, разносившим напитки в день убийства Лоуна?

— Нет, его не смогли найти.

— Что это значит?

— Он попросту пропал. Это случилось около трех месяцев назад.

— Еще одного нет, — мрачно констатировал Ланс. — И никто ничего не видел?

— Что ж тут видеть? Как-то утром ушел человек и не вернулся.

— Жаль.

— Но зато есть и одна интересная деталь. Оказывается, пропал весь ящик «Принцессы Изиль».

— Когда? — быстро спросил Ланс.

— Это случилось… — Винсент внезапно замолчал и с изумлением посмотрел на брата. — В день убийства герцога.

— О, Свет! Ты понимаешь что-нибудь?

— Нет. Мне только сейчас пришло в голову сопоставить даты.

— Но в тот день я видел тот ящик. Я даже взял одну бутылку.

— Выпил? — поинтересовался Винсент, и Ланс утвердительно кивнул.

— Когда ты узнал о пропаже вина?

— Вчера, — Винсент раздосадованно воскликнул: — Как же я раньше не обратил на это внимания!

— Будет тебе, все равно из этого ничего не выкроешь… Интересно, зачем понадобилось красть вино?

— Не знаю, брат, но теперь придется ждать, пока оно вновь где-нибудь всплывет.

Ланселот сокрушенно помотал головой:

— Похоже, мы совсем запутались… Вот послушай, как я все это себе представляю, — Ланс дождался кивка брата и продолжил. — Думаю, все затеял старый герцог, задумавший посадить на Трон кого-то из своего семейства. Справедливости ради надо сказать, что и все остальные, кроме нас с тобой, занимались тем же, потому строго судить старика не будем. Какое-то время всю эту деятельность удается небезуспешно скрывать, но в одно прекрасное утро нарыв прорывается — кто-то убивает Лоуна, используя яд, похищенный у убитого чуть ранее мелкого жулика Латиниуса, причем делает это в самой вызывающей форме, явно желая спровоцировать нас на резкие шаги.

Семья окончательно раскалывается. Следуют покушения на меня и Эдвина, а в день похорон Лоуна убийца из клана Дже-ту едва не приканчивает Виктора. Выглядит все это таким образом, будто подослал его родной отец Вика, герцог Кардиган, у которого с Дже-ту какие-то темные делишки.

Следующим убивают генерала де Туура, в доме которого, позднее, я нахожу бумаги, которые частично проливают свет на происходящее. Далее ситуация становится еще бредовее — убивают самого герцога, удачно свалив всю вину на меня. Первый же осмотр места убийства позволяет Эдвину раскрыть подлинного виновника — Фредерика. Но он молчит, и остальные открывают на меня охотничий сезон, который, впрочем, и заканчивается, как только появляюсь я сам со своими честными, но малодоказательными объяснениями. В итоге я сижу здесь и пытаюсь разоблачить Фреда, всем известного убийцу, который сейчас спокойно охотится на оленей в своих владениях.

Все это выглядит полным абсурдом! Зачем Кардиган покушался на собственного сына? Только ли шантажом ограничивается роль в этом деле де Туура? Какие дела были у герцога с Дже-ту? Почему убили Лоуна — самого безвредного из нас? Почему поверили мне? Случайно ли из Долины Идола я попал прямо в Приграничье? Где Эмилия? И еще много «почему… почему… почему».

Винсент беззвучно зевнул и с хрустом потянулся.

— Ты изложил все на редкость сумбурно, но слушать это было забавно. По-моему, кое-какие выводы мы можем сделать уже сейчас. Прежде всего, очевидно, что в убийстве брата замешено несколько человек. С большой долей уверенности мы можем говорить и о том, что эта группа пользуется поддержкой извне, скорее всего Порты. Зная опыт Империи в делах такого рода, я почти уверен, что Порта одновременно интригует с каждым из группы наших заговорщиков втайне от других. Возможно, об этом что-то стало известно остальным, и их альянс распался. Это, кстати, неплохо объясняет смерть герцога и покушение на Виктора.

— И на меня, — вставил Ланс, улыбнувшись.

— И исчезновение Эм, — спокойно закончил брат.

У Ланса тут же пропало желание веселиться.

— Если сестра еще жива, то, возможно… — он замолчал.

— Да, она может быть одной из них, а может, и нет. По-твоему, насколько стоит доверять этой истории с арбалетом и прочим?

— Все кажется вполне убедительным, но напрашивающиеся однозначные выводы меня настораживают.

— Меня тоже.

— Филипп должен быть очень осторожным.

— Он справится, — уверенно сказал Винсент.

Грозовой фронт прошел над городом и сейчас рокотал где-то вдали. Дождь прекратился, и за окнами заметно посветлело.

— Ого, мы с тобой проговорили целую ночь, — удивился Ланс.

— Да, светает.

— Пара часов на сон у тебя еще есть.

— Ну, это вряд ли.

— Как знаешь… Кстати, как дела в Королевстве?

— В целом, неплохо.

— И никаких проблем с Гильдией?

— Ну, не то, чтоб совсем никаких. Особенно сейчас… Наше купечество очень любит торговать оружием, но вот что касается его применения… гм…

— Не обращай внимания. Лично я еще не встречал ни одного торговца оружием, которому повредила бы война.

— Я так и делаю. Кстати, ты очень мудро поступил, прижав старого Ларсена. Могу я воспользоваться его услугами?

— Услугами?

— В преддверии возможных событий мудрому правителю бывает полезно узнать мнение своих подданных, причем различных сословий. А в «Трех дроздах» собирается весьма пестрая публика.

— Ах, вот ты о чем. Конечно, узнавай, только, Винс, смотри, не перегни палку. Морской волк изрядно натерпелся в последнее время, и если мы его сломаем, замену найти будет непросто.

— Я буду нежен. — Винсент встал. — Закругляемся?

— Да, и не забудь мне прислать свою переписку с нашими.

— Не забуду, — старший брат широко зевнул. — Пожалуй, я все-таки посплю часок-другой.

Ветер трепал подернутые желтизной кроны деревьев, гонял вдоль домов мелкий сор и листву, полоскал плащи редких прохожих и развевающийся над ближайшими крышами Штандарт Королевской Гвардии, чьи городские казармы находились несколькими кварталами выше. Низкие грозовые тучи медленно ползли по небу, прижимая к земле стремительных ласточек. Изредка среди туч мелькал крупный силуэт альбатроса, невесть как оказавшегося над городом.

Постояв несколько минут у окна, Ланс задернул тяжелые черные гардины и задумчиво осмотрелся. И без того не блиставшая чистотой и меблировкой комната сейчас, после устроенного им кавардака, и вовсе не выглядела жилой. Облезлый ковер был закатан под стену, обнажая пыльные, неровно подогнанные плашки дешевого паркета. Стол и все стулья он беспорядочно свалил на широкую продавленную кровать у стены.

Взгляд принца скользнул по своему темному отражению в зеркале, которое ответило ему взглядом полыхнувших алым пламенем угольков-глаз, по начертанному над входом знаку «?» — графической составляющей Заклинания Поглощения Звука. Он прошел к двери, до упора провернул несколько раз ключ и задвинул массивный железный засов. Теперь все было готово к проведению ритуала. Ланс в последний раз настороженно прислушался, но на этаже стояла полная тишина. Видимо, хозяевам приходилось частенько затягивать пояса, прежде чем находился желающий снять номер в этом клоповнике. Но именно невзрачность и отсутствие постояльцев и привлекло принца.

Меловой круг с тщательно выписанными по ободу древними рунами, значение многих из которых он и сам не знал, опоясывал большую часть освободившегося пространства комнаты. В центре еще одного небольшого круга в углу помещения Ланс установил металлическую треногу жаровни и чайный столик, на котором в строгом порядке он разложил ритуальные инструменты. Как и многие другие стороны манипулирования Силой, предстоящая процедура не радовала принца. Ритуальная магия, требовавшая дополнительного инструментария, отнимала, к тому же, немалую толику душевных сил, всегда требуя от мага предельной сосредоточенности и далеко не всегда принося результат. Ланс вспомнил слова брата о своей необычной природе, и ему стало интересно, что испытывают при подобных действах нормальные люди… Тут принц поймал себя на том, что бессознательно оттягивает начало церемонии, и решительным усилием воли прогнал посторонние мысли.

Он постарался расслабиться, и тут же накатила волна усталости. Он почувствовал резь в воспаленных от постоянного недосыпания глазах, мелкую дрожь в напряженных мускулах, вяжущую скованность в теле. Гулкие удары сердца сотрясали его, а от шума тока крови казалось, будто он попал в центр водопада. Но принц упорно продолжал концентрировать внимание на некоей воображаемой точке перед собой, старательно подавляя при этом позывы обратиться к Магии Древа. И, как это всегда и бывало, неприятные ощущения отступили. Он почувствовал восхитительную расслабленность, превратившую его тело в перышко. Стараясь не поддаваться эйфории, он прошел в центр малого круга и тотчас ощутил мощь пульсации скрытых потоков Силы. Отыскав нужный канал, он осторожно «припал» к нему и сразу же оценил всевозрастающую мощь этой жилы. Позволив потоку достичь необходимой величины, принц резко «отстранился». Хмельная сила разлилась по телу, пьяня и провоцируя, и он понял, что время для Ритуала пришло. Уголья в жаровне вспыхнули, рука принца обхватила черную рукоять ножа. Быстро деревенеющие губы пропели первую строку заклятья…

…Он сидел в центре большого круга, спиной к Лансу, и нервно озирался. Он был огромен и страшен, и его рога лишь чудом не задевали закопченные перекрытия потолка. Он был покрыт густой рыжей шерстью, и только толстый длинный хвост был совершенно голым, как у крысы. Существо медленно обернулось, шаря невидящими глазами по комнате. Скользнув взглядом по Лансу, оно вновь отвернулось, толстый подвижный хвост раздраженно забил по полу.

— Не вижу! — проревело существо. — Кто? Где?

Руны, опоясывающие защитный круг по периметру, панически вспыхнули ярким, режущим глаза, светом. Ланс усмехнулся и привычно сосредоточился. Одновременно с тем, как он почувствовал контакт с Древом, демон с поразительной быстротой, странной для такой гигантской туши, обернулся. Словно прислушиваясь, огромная рогатая голова запрокинулась, затрепетало широкое уродливое рыло. Ланс продолжал усиливать нажим до тех пор, пока взгляд демона не уперся прямо ему в переносицу.

— Принц, — прогудело существо таким низким голосом, что завибрировали стекла в окне. — Я вижу тебя.

— Да, — согласился Ланс и остановил призыв.

— Опять ты потревожил меня, человек, — разглядывая Ланса сверху вниз, заговорил великан. — Когда-нибудь один из нас пожрет твою грязную никчемную душонку.

Ланс видел, что Тогай взбешен. Его глаза казались разверстые огненными жерлами, из пасти вырывались языки пламени. Но принц бесстрашно встретил взгляд демона.

— Я сожалею, Тогай, и прошу прощения.

Но в его голосе не было и намека на сожаление, и создание Тьмы слышал это.

— Ты дерзок, человек! — прорычал демон.

— Я не хотел тебя задеть, — искренне сказал Ланс.

— И это я вижу. Чего ты хочешь?

— Совета.

Существо запрокинуло голову и беззвучно затряслось в приступе смеха. Красные блики отраженного пламени глаз чудовища запрыгали на потолке.

— Ну, конечно, ты хочешь совета, человек, — наконец, смог пророкотать гигант, — вы, люди, всегда ищите советов, но никогда не следуете им.

— Это задевает твое самолюбие?

Великан брезгливо оглядел принца.

— У меня нет самолюбия, человек. У меня нет совести, нет жалости и во мне нет подлости. Я только плоть, идеальная плоть, питающаяся чувствами. Это вы, люди — одухотворенная падаль, наделенная всем этим. Но когда-нибудь все изменится.

— И, тем не менее, я никогда не избегал общения с тобой. Возможно, ты несправедлив к себе.

Демон взревел, хрустнул смятый впившимися когтями паркет.

— Граница между нами неодолима и ты можешь безнаказанно говорить все, что хочешь.

— Я пришел не говорить, я пришел спрашивать.

— Тогда спрашивай, — равнодушно ответило существо из нижних пределов, внимательно изучая руны на полу.

— Где мне найти убийцу моего брата, Лоуна? — спросил тогда Ланс.

— Ты даже не спросишь, кто это сделал?

— А ты ответишь?

— Нет, каждый должен сам решать свои проблемы. На этом стоит мир.

— До сих пор ни ты, ни тебе подобные не отказывали нам.

— В той же мере, в какой мы помогаем вам, мы помогаем и себе. И ты должен знать, что мы не даем прямых ответов.

Ланс поморщился:

— Прямых, непрямых — какая разница? Вы их даете, и это главное.

— Но, выбор всегда остается за вами, людьми. То, как вы толкуете наши слова, нас не касается. И вы, люди, и мы, высшие создания, только играем по навязанным нам правилам.

— Кем навязанным? — тут же спросил Ланс.

Продолжая сидеть, Тогай поерзал и негромко фыркнул:

— Хотел бы я знать это. Я лишь вижу, как меняются эти правила, а с ними меняемся и мы.

— Но что доминирует в этом процессе? — заинтересовался принц.

Демон только покачал головой:

— Меняют ли нас эти правила или меняемся мы и меняем их вслед за собой, я не знаю. Я вижу только сам процесс. Особенно заметно это в твоем мире. Возможно потому, что вам, людям, отпущен короткий срок.

— Разве так было не всегда?

— «Всегда» — понятие относительное. То, что для тебя «всегда», для меня только миг. Свой срок мы меряем вашими жизнями, люди.

— Значит, не такие уж мы ничтожества, — насмешливо заключил Ланс.

И вновь гигант затрясся в беззвучном припадке смеха.

— Ты стал еще большим циником, чем был, при нашей последней встрече, Ланс, — в голосе демона звучало удовлетворение. — Это хорошо. Все циники, рано или поздно, попадают ко мне.

В этот момент Лансу представился погибший младший брат, и он помрачнел. Чутко уловив перемену в его настроении, успокоился и демон.

— Я чувствую твою боль. Последний раз мы виделись с тобой после смерти твоего отца, короля Дарвина, и тогда в тебе не было этой боли. Ты повзрослел, принц.

— Это совсем другое, — тихо произнес Ланс. — Отец прожил долгую жизнь.

Создание Тьмы, казалось, не слышал его слов:

— Вы, люди, взрослеете лишь тогда, когда начинаете осознавать смерти, окружающие вас.

Демон вздрогнул, словно очнулся, и вновь посмотрел на человека.

— Тебя беспокоит уход из твоей реальности сущности, что звалась твоим братом.

— Да, — коротко ответил Ланс.

Других слов он просто не смог найти.

— Я ощутил его проход, — медленно заговорил Тогай, — но я его не видел. Он был молод, очень молод, и не успел пасть настолько низко, чтоб оказаться в наших пределах.

За эти слова Ланс готов был простить демону все. На миг он почувствовал благодарность к нависшему над ним великану.

— Я должен отомстить убийце, — твердо сказал он.

— Ненависть — это то, что питает меня, — удовлетворенно пророкотал Тогай.

— Найди мне убийцу, и я добавлю к ней смерть.

— Это не просто, принц, ты знаешь правила. Я не могу дать прямой ответ, а любой другой ты должен заслужить.

— Мне нет дела до каких-либо правил, ублюдок. Проси, что хочешь, и говори!

Против ожидания, Тогай не разозлился. На его лице появилась странная двусмысленная улыбка, и только глаза глядели холодно и оценивающе.

— Ты не собираешься торговаться, принц? Так не годится. Я могу получить лишь то, что ты мне дашь через «не могу».

От ярости у Ланса потемнело в глазах, но он сдержался.

— Чего ты хочешь? — сдавленно спросил он.

Демон смотрел на него все замечающими глазами и на вопрос Ланса только кивнул, словно получил подтверждение каким-то своим мыслям. Принц же поднял руку и разглядывал бессознательно вызванную им Тераль. Когда он вновь перевел взгляд на демона, то обнаружил, что и тот неотрывно глядит на отполированную сталь клинка.

— Я совсем забыл о нем, Ланселот. Говорят, что такие клинки даже после смерти хозяев… — демон спохватился и замолчал.

— Так чего ты хочешь? — повторил вопрос принц.

Великан повозился, устраиваясь удобнее и стараясь при этом держаться подальше от границ защитного круга.

— Ну, хорошо, — Тогай вздохнул, что в его исполнении скорее напоминало тигриный рык, — я согласен помочь, я даже хочу помочь, но так просто не могу этого сделать, принц. Ты должен заслужить это знание, я же должен заслужить право советовать такому как ты.

— Что за глупости? — воскликнул Ланс. — Раньше ты не был таким щепетильным.

— Мы с тобой разыграем наши права! — проигнорировав Ланса, заявил гигант таким тоном, словно эта мысль только что осенила его. В огромной когтистой лапе откуда-то возникла колода карт. — При твоем выигрыше ты получишь мой совет и заплатишь установленную мной разумную цену. При моем выигрыше ты, разумеется, также получишь совет, но заплатишь вдвое.

Принц рассмеялся.

— Ты блефуешь, отродье! Мы оба знаем, что раз ты здесь, то не можешь молчать, но я согласен на твои условия.

— Вы все всегда согласны на любые условия.

Гигантские кисти двигались с неуловимой быстротой, тасуя колоду. Перемешав карты, Тогай, подчеркнуто не глядя, снял верхнюю и над самым полом, крапом вверх, метнул ее. Карта скользнула к Лансу, но вдруг на самом краю защитного круга остановилась. Руны, прикрытые ею, засветились еще ярче, от них в разные стороны посыпались искры, и, отталкиваемая ими, карта зависла над полом. На короткий миг она повернулась лицевой стороной к принцу. Нелепый профиль в шутовском колпаке с бубенчиками, широких цветастых штанах, куртке и больших, не по размеру, башмаках с загнутыми кверху носами повернулась и подмигнула принцу бесовским зеленым глазом. Потом ухмылка шута сошла, лицо исказилась от боли, рот раскрылся в крике, обнажив густой ряд клыков. Карта задымила, отскочила назад, в круг, и со шлепком врезалась в волосатое бедро демона. Проревев проклятие, Тогай отбросил ее и зачесал задымившую шкуру. По комнате разнесся запах паленой шерсти.

— Похоже, ты играешь мечеными картами, — ухмыльнулся принц.

В ответном взгляде демона не было и намека на веселье.

— Так что будем делать? — Ланс окончательно развеселился. — Вообще-то, Тогай, ты сбросил мне джокера, поэтому игра должна быть моей.

Он ждал возражений, но вместо этого глаза гиганта на несколько секунд остекленели… и снова прояснились:

— Да, так все и было, — подтвердил Тогай. — Что ж, играй.

Ланс слегка растерялся.

— Ты шутишь? А как же остальные формальности?

— Наверное, сегодня мне не судьба получить вдвойне, — без особого сожаления промолвил Тогай. — Что ж, возьму обычную плату.

— Твоя обычная плата обычно ничего мне не стоит.

— Это твоя плата, и она совсем не мала. Когда-нибудь ты поймешь это и пожалеешь обо всем.

— Может и так, но я слушаю.

Демон задумался.

— Только я бы хотел предупредить…

— Своевременное предупреждение многого стоит.

— Не прерывай, — рыкнул великан. — Ты должен знать, что смерть того, кого ты ищешь, может нарушить издревле установившееся равновесие.

— Что это значит?

— Ни ты, ни я не искушены в вопросах смерти.

— Я не понимаю.

— Тот, кто убил твоего брата, находится в центре клубка различных, пытающихся использовать его Сил. Он знает это, но он очень самоуверен и все равно старается вести свою игру… Я вижу его гибель, я вижу его избранность, я вижу его Повелевающим Всем. В нем бесконечное Зло и бесконечное Добро. Сейчас он — спящий вулкан, смерть же его может стать подобной извержению, что потрясет целый мир.

— Я не должен трогать его?

— Ты? — переспросил Тогай и вдруг рассмеялся. — Ты бессилен перед ним, ведь он избран двумя сторонами.

— Двумя сторонами? Что это значит?

— Его жизнь принесет много бед, его смерть изменит мир.

— Да кто он такой, в конце концов? — вскричал Ланс.

— Убийца твоего брата.

Ланс скрипнул зубами.

— Хорошо, где мне найти его?

— Его не нужно искать. Просто иди.

— Куда?

— Это не важно. Все пути ведут к нему.

— Тебе есть еще, что сказать?

— Будь осторожен со смертями, принц. Равновесие миров нарушено, и любая смерть может перетянуть чашу весов в ту или иную сторону, и это будет равносильно гибели всего.

— Я не верю своим ушам — ты отговариваешь меня! Разве Зло и Смерть — это не то, что дает жизнь твоему народу?

— Смерть, сама по себе, не есть зло. Наши миры тесно связаны, человек, и все, что происходит у вас, не может не отразиться и на нашей грани. Будь осторожен в поступках своих.

— Не вижу причин для беспокойства.

Ланс мог бы поклясться, что Тогай смотрит на него с сожалением.

— Ты зол, человек. Прошу тебя, не позволяй злобе править собой.

— О, Свет! — воскликнул Ланс. — И это говоришь мне ты!

— Да ты ничего не понимаешь! — взревел демон. — Мой народ существует на темной стороне реальности, за гранью вашего мира. Мы поглощаем отрицательную энергию и этим живем. Но именно вы, люди, творите ее, и горе будет, если зла окажется больше, чем мы в состоянии поглотить. Великое равновесие будет нарушено.

— Не убежден, что смерть одного негодяя может его нарушить, а если это и случится, значит, не такое уж оно и великое.

— Этот негодяй избран, не забывай.

Раздражение, терзавшее душу принца во время всей их беседы, внезапно выплеснулось сгустком злобы:

— Я поступлю так, как посчитаю нужным, а потом разберусь с последствиями, — сквозь зубы процедил он.

Тогай слегка подался назад.

— Вы, люди, очень опасны в ненависти. Вы наделены хлипкими, неменяющимися, за редким исключением, телами, но ваши эмоциональные пики ужасны. Мой народ на это не способен, — демон горько улыбнулся. — Я вижу вопиющую несправедливость в том, что именно вас Творец наделил столь могучей силой Воли. Сталкиваясь с ее проявлениями, многие из нас испытывают то, что вы, люди, называете страхом.

— Никогда не забывай этого чувства, — уставив палец на демона, проговорил Ланс.

— Я вообще не думаю об этом. В конце концов, даже страх не мешает мне время от времени наказывать самых зарвавшихся из вас.

Ланс рассмеялся:

— Неплохо, неплохо… Прощай, демон, дай знать, когда пожелаешь получить плату.

— Мы в расчете, человек.

Прежде чем Ланс успел ответить, чудовище, словно факел, вспыхнуло. Принц зажмурился и отступил. Вспышка была столь яркой, что даже сквозь смеженные веки глаза не выдерживали, и ему пришлось закрыть лицо руками. Спустя несколько долгих секунд все прошло, и он осторожно осмотрелся. Пред глазами плавали огненные круги, и он прежде почувствовал, чем увидел, что находится в комнате один. Чтобы восстановить зрение, ему пришлось вызвать Древо, и только после этого боль отступила. Он подошел к окну и раздвинул шторы.

Снаружи было темно, и лишь тусклый фонарь у дома напротив высвечивал отрезок пустынной улочки. Он отвернулся и присел на подоконник. Оба магических круга и руны вокруг них были размазаны до того, что уже не могли выполнять свои функции. Столик и жаровня перевернулись, и горстка угольков слабо дымила на полу. Внимание принца привлек какой-то предмет в центре большого круга. Он нехотя оторвался от подоконника и поднял его. Карта сильно обгорела по краям, но рисунок сохранился. Джокер, по-прежнему стоял в профиль, но вместо шутовского наряда на нем были свободные черные одежды. Голова его была непокрыта, и длинные вьющиеся волосы теперь были заплетены в свободно болтающуюся за спиной косицу. Лицо у шута было серьезное и задумчивое.

Ланс покинул номер и спустился в полумрак первого этажа. Дым из дурно выложенного очага висел под потолком, а большинство столиков пустовали. Между ними крутилась со шваброй неряшливая и немолодая женщина. Самого хозяина за стойкой не было, но из-за неплотно прикрытой, ведущей на кухню, двери слышался его раздраженный фальцет.

Заметив спускающегося гостя, хозяйка с видимым усилием разогнулась и оперлась о швабру:

— Господин куда-то уходит?

Лансу было неприятно слышать ее приторный, фальшивый голос.

— Да, — сухо ответил он, направляясь к стойке.

— Когда ждать господина? Желаете, чтобы к вашему приходу приготовили ужин?

— Нет, — не глядя на нее, ответил он, роясь в кармане, — я не вернусь.

— Не вернетесь? — переспросила хозяйка, и в ее голосе появились злые нотки, что неприятно контрастировало с льстивым выражением лица. — Как это не вернетесь, у нас здесь не проходной двор. Вы пожелали остаться на ночь и оплатить свой постой.

У стойки, словно из-под земли, вырос сам хозяин — низкорослый, худой типчик, и тут же залепетал:

— Что такое, он не желает платить? Вызови полицию, быстрее.

Ланс не выдержал и усмехнулся:

— Я плачу, плачу.

Он кинул хозяину серебряный полтинник, но тот, бестолково взмахнув рукой, не сумел его поймать и, вслед за монетой, канул под стойку. Принц молча направился к выходу, и уже закрывая за собой дверь, услышал зловещий шепот:

— Сколько он заплатил? Быстро беги наверх, посмотри, не пропало ли чего.

Улица встретила его промозглой сыростью и туманом, и принц поежился. Он прошел несколько кварталов, прежде чем встретил свободный экипаж, уныло влекомый заморенной клячей. Сообщив равнодушному вознице адрес, Ланс залез внутрь и устроился на сравнительно чистой доске сиденья. Возница взмахнул кнутом и, подпрыгивая на каждом камне, экипаж со скоростью пешехода поплелся вперед.

Ему уже начало казаться, что конца этой поездке не будет, как экипаж остановился. Расплатившись, принц с облегчением выскочил на улицу. Несмотря на успевший сгуститься туман, он без труда отыскал нужное заведение благодаря двум вывешенным над входом шарам-фонарям и доносившимся изнутри звукам музыки и приглушенному гулу, издаваемому сотнями глоток. Спустившись по ступенькам к расположенному на подвальном уровне входу, принц толкнул дверь. И мигом потерялся в звоне посуды, невообразимом гаме, разноцветных огнях, запахах жаркого и сотен потных разгоряченных тел. Он на секунду остолбенел, пока кто-то, входящий следом, пинком в спину не втолкнул его внутрь. Ланс быстро обернулся, но бесцеремонный хам уже затерялся в толпе. Что ж, все было в точности так, как ему описал Фолк.

Он еще стоял, задумчиво озираясь по сторонам, а навстречу уже вынырнул толстенный усач с доброй дюжиной полных кружек в руках.

— Пиво, сударь, — прогудел усач.

— Нет, благодарю, — рассеянно бросил Ланс и собрался проследовать дальше, но усач ловко загородил ему дорогу.

— У нас так не полагается, сударь, — ласково пояснил он.

— А-а, понял.

Ланс выбрал кружку темного пива и замешкался, не зная, как передать усачу деньги. Тот опустил глаза, указывая на оттопыренный на груди карман:

— Кидай сюда, дружище.

Ланс проводил взглядом квадратную спину толстяка и двинулся дальше.

Круглая широкая яма, глубиной в человеческий рост, была огорожена металлическими перилами, лишь с трудом удерживающими навал доброй сотни любителей острых зрелищ.