Дорсай (№12) - Гильдия

Он остановился.

На этот раз Амид не сказал ничего. Все ждали. После долгой паузы Артур продолжал:

– Она пришла. И стала еле заметными шажками приближаться ко мне сбоку. Я не двигался. И едва дышал. Когда она оказалась рядом с моим левым коленом, я увидел ее целиком. Я все еще продолжал смотреть прямо перед собой, как будто она меня совершенно не интересовала, как будто ее там и не было. Затем она оказалась передо мной, так что я был вынужден посмотреть ей в лицо или отвести глаза. И мы взглянули на друг друга…

Он умолк.

– Продолжай. Расскажи им! – скомандовал Амид, поскольку тишина затянулась.

– С удивлением… – Это слово прозвучало как вздох. – Она смотрела на меня так… с удивлением, как будто пробовала найти в моем лице что-то знакомое. Мне не следовало пытаться делать то, что я сделал. А повести себя разумнее. С самого начала я должен был понять, что тут нужен кто-то более терпеливый. Такое мог бы сделать Старик. Он бы подождал. Он умеет ждать. Я видел, как он медленно придвигает кончик пальца к ветке, на которой сидит бабочка, и подставляет этот палец так мягко и легко, что бабочка не улетает, а перебирается на него. Но девочка была близка мне… она была моя племянница; все, что осталось от семьи моей сестры.

Он ненадолго умолк. Затем, пристально глядя на Аманду, продолжал:

– И вот, – сказал он, – когда она наконец стояла там передо мной, так что я мог до нее дотянуться, испытующе разглядывая мое лицо этими своими глазами – у нее большие карие глаза, – я, не подумав, решив, что позже она как-то поймет и все будет все в порядке, когда я приведу ее сюда… Я потянулся к ней и попытался схватить.

Он ненадолго заколебался.

– Она оказалось быстрой, – сказал он. – Я не могу поверить, насколько она была быстрой. Я мог бы поклясться, что ни один человек не мог бы подойти ко мне так близко, и я не поймал бы его. Но моя рука едва ее коснулась. И она исчезла.

Он остановился и вздохнул, на этот раз настолько глубоко, что это, казалось, опустошило его.

– И с тех пор она не хочет приближаться к тебе, – сказала Аманда. Артур кивнул.

– Я сижу; с тех пор прошло уже два года. И она приходит. Иногда я мельком вижу ее; но если и не вижу, то знаю, что она поблизости. Но с тех пор она никогда не подходит ко мне ближе, чем на десять метров. И рано или поздно случится что-нибудь плохое. По какой-то причине туда явятся солдаты – а она всегда приходит посмотреть на любого, кто оказывается там, – и кто-то из солдат застрелит ее. Или она заболеет и спрячется в какой-нибудь норе, где ее никто не сможет найти, и умрет. Она там совершенно одна…

Он издал хриплый всхлип.

– Я не могу ничего сделать. Она не хочет подходить ко мне.

– Конечно, нет, – мягко сказала Аманда. – Чего ты ждешь? Когда ты вот так потянулся схватить ее, ты только утвердил ее в том, чем она стала сейчас. И она никогда не подойдет близко ни к кому, пока ты поблизости.

– Что я могу сделать? – Артур посмотрел на Аманду. – Я не могу просто забыть о ней и оставить ее одну там внизу!

– Пошлите женщину, – предложила Аманда. – Вам когда-либо подобное приходило в голову? Я думаю, что даже ваш Старик теперь потерпит неудачу. И сейчас, когда я знаю ее историю, очевидно, моя идея о том, чтобы послать за ней группу людей совершенно не годится. Если ее схватить силой, то, вероятно, исчезнет любая возможность того, что она снова станет хоть наполовину нормальной. Но женщине-то почему бы, не попробовать подружиться с девочкой. Заметьте, я сказала «подружиться», а не «схватить». И день, когда она придет домой, к вам, наступит тогда, когда она поднимется на этот уступ по собственной доброй воле, держась за руку кого-то, кому она доверяет.

Аманда остановилась. Артур смотрел на нее почти невидящими глазами.

– Я сделала бы это сама, – вздохнула Аманда, – но у меня есть другие обязанности; и она все-таки одна; в то время как на расстоянии двух дней пути есть сотни людей, которым может понадобиться моя помощь. А здесь для этого, вероятно, понадобится время; время, которое я в любом случае не могу тратить лишь на это. Среди членов Гильдии наверняка найдется женщина, которая могла бы вам помочь. – Она положила руку на плечо Артура. – Тебе будет трудно, – добавила она, – потому что тебе придется держаться в стороне, пока женщина не подружится с ней.

– Да… – Лицо Артура напряглось. Затем он успокоился. – Женщина! Я бы никогда и не подумал об этом.

– Тебе следовало подумать, – сказала Аманда. – Все солдаты, вероятно, были мужчины – судя по тому, что мне известно о войсках оккупантов. Что ж, попытайтесь.

– Обязательно. Спасибо. – Его лицо снова на мгновение напряглось. – Мне будет тяжело долго не спускаться туда.

Он встал.

– Ладно. Вот что я сделаю. Разреши мне, Амид, я прямо сейчас пойду поищу кого-нибудь, кто поможет мне.

– Секунду, – остановила его Аманда. – Прежде, чем ты уйдешь, можешь ты сказать мне, зачем у нее вокруг талии обвязана лоза и что она носит в стручке на этой лозе?

– Камни, – ответил Артур. – Моя сестра, Майла, и Петай, ее муж, охотились на кроликов. Петай мог достаточно точно бросить камень, чтобы убить кролика с небольшого расстояния. Он ждал, пока один из них сядет столбиком, чтобы осмотреться вокруг, и его голова окажется выше папоротников; а затем бросал камень, целясь в шею. Если он забирал немного выше, то все же попадал в голову, а если ниже, то в плечо – так что кролик не мог бежать быстро, и Петай его ловил.

– Значит, твои сестра и зять были не вполне вегетарианцами? – спросила Аманда.

– Нет, – ответил Артур, – к счастью для Сее. У нее не слишком богатый выбор пищи. Майла предпочитала использовать пращу – ну, в таком роде, как использовали на Земле в очень отдаленные времена. Я не знаю, научилась ли Сее у родителей или на собственном опыте, но она регулярно добывает кроликов для еды обоими этими способами. Она умеет бросать камни рукой, очень сильно и точно; или же может использовать лозу со стручком, или еще что-нибудь в качестве пращи – на большем расстоянии. Когда вы пробовали поймать ее, пыталась ли она воспользоваться лозой, или бросить один из камней?

– Нет, – ответил Хэл. Артур кивнул.

– Значит, она не слишком вас испугалась. Она наверняка была уверена, что сможет убежать. Но, как я и говорил, она знает, что делать с этими камнями – независимо то того, получала ли она уроки от Майлы и Петая или же нет – и я всегда боялся, что если придут солдаты и станут преследовать ее, она могла бы попытаться использовать камни против них. Тогда они несомненно застрелили бы ее!

Он резко обернулся к Амиду.

– Простите меня, Амид, – сказал он с несвойственной экзотам нетерпеливостью, – но чем раньше я найду кого-нибудь…

– Конечно, конечно! – согласился Амид. Когда дверь закрылась за Артуром, он обратился к Аманде. – Я не думаю, что ты могла бы себе представить, какую помощь Артуру ты оказала своим предложением. Ну ладно, сейчас речь не о том. Как скоро ты планируешь нас покинуть?

– Немедленно, – ответила она. – Нам с Саймоном надо идти – каждому своим путем.

Она посмотрела на Хэла и улыбнулась с легким сожалением.

– Давай прежде, чем ты уйдешь, мы выйдем наружу и поговорим, – попросил ее Хэл. – Амид, Саймон – вы простите нас? Нас не будет только несколько минут.

– Разумеется, – кивнул Саймон, – нам некуда спешить.

Амид просто жестом указал им на дверь. Выйдя на улицу, Хэл направился к краю уступа. Аманда шла рядом с ним. Они машинально взяли друг друга за руки и шли молча, пока не оказались около края; а затем, повернув направо, пошли вдоль него.

– Слишком многое надо сказать, – наконец пробормотал Хэл.

– Я знаю. Это не имеет значения, – сказала Аманда. – Ты найдешь то, что ты хочешь; и тогда я вернусь.

– И Саймон доставит нас обратно в Энциклопедию. А ты отправишься со мной? Настоящей необходимости в этом нет, если тебя удерживает здесь твоя работа.

– Если я смогу быть для тебя полезной, то отправлюсь с тобой куда угодно, мой Хэл, – сказала она. – Ты это знаешь. Однако, если ты не нуждаешься во мне всерьез, я нужна в других местах.

– Да. – Хэл вздохнул. – Где-нибудь, когда-нибудь должно наступить время, когда мы будем вместе. Время, когда мы сможем отгородиться от всего и нам не надо будет постоянно помнить о необходимости вернуться к нашим обязанностям. – Он внимательно всматривался в ее лицо.

– Ты спрашиваешь Аманду-которая-любит-тебя или Аманду-которая-видит?

– Обеих, – ответил Хэл.

– Аманда-которая-любит-тебя обещает, что наступит время и мы проведем остаток жизни вместе.

– А Аманда-которая-видит?

Ее лицо застыло.

– Это одна из тех вещей, которые Аманда-которая-видит не способна увидеть. – Она остановилась и повернулась лицом к нему. – Но я верю Аманде-которая-любит-тебя. А разве ты ей не веришь? Она тебе верит.

– Всегда. – Он улыбнулся ей. – Я всегда верю ей, и в первую очередь ей.

Они снова принялись ходить.

– Ты имеешь какое-то представление о том, как долго пробудешь здесь? – чуть помолчав, спросила Аманда.

Хэл покачал головой.

– Я сейчас нахожусь в точке, когда начинаю мысленно собирать нити воедино.

– Какие нити?

– Главным образом, думаю, нити западного и восточного мышления. Несмотря на триста лет, в течение которых человечество освоило иные миры, эти две школы человеческой мысли все еще во многом предстоит примирить. Потом надо соединить вместе нити, ведущие к прошлому, к настоящему, и к будущему; и нити, ведущие к реальной вселенной и к Созидательной Вселенной. Много-много нитей. На самом деле, даже слишком много, чтобы надеяться, что я мог бы собрать всех их вместе, прямо здесь и сейчас. Все, на что я могу надеяться – проделать это с частью из них, а потом заняться остальными.

– Но ты чувствуешь, что я была на правильном пути, когда привела тебя сюда? – спросила Аманда.

– Да, – кивнул он. – Есть что-то, что мне необходимо узнать – в этом месте и в это время. Что-то, в чем я нуждаюсь, содержится во всей этой идее второй Гильдии Придела и особенно в Законе Джатеда. Я понял Закон, понял до конца. Но знаешь, здесь, вероятно, найдутся и другие вещи, не менее важные для меня. Давным-давно жил исследователь, который сказал, что всякий раз, когда источник или ссылка становятся действительно необходимыми, они обязательно появятся. И столетия назад, когда существовали журналы, редакторы часто говорили о том, что внезапно целый ряд авторов одновременно представляет статьи, посвященные одной и той же идее, – но эти авторы, во многих случаях даже не знали друг друга. И, конечно, имеются исторические факты относительно важных изобретений или технологических процессов, разработанных в почти одно и то же время различными людьми – и споры о том, кто был первым.

– Я не вижу, как подобная одновременность связана с твоей проблемой, – пожала плечами Аманда.

– О, извини, – улыбнулся Хэл. – Ты единственный человек, которому, приходится выносить такое от меня – когда ты рядом, я начинаю думать вслух. Я хочу сказать, что должен действовать, исходя из предпосылки, что везде, где бы я ни был, могут иметься исторически важные силы, заставляющие меня видеть то, что я вижу. Силы, которые я должен разглядеть – в Старике, Артуре или даже, этой девочке, Сее.

Аманда нахмурилась.

– А я не вижу никакой связи между кем-либо из этих людей и тем, к чему ты стремишься, – сказала она. – Но, во всяком случае, здесь твое поле деятельности, а не мое.

Она остановилась, повернулась к нему и, обняв его за шею, поцеловала.

– Мне пора. До городка, который я хочу посетить в первую очередь, добрых два дня пути, а часть сегодняшнего дня уже прошла.

– Это настолько важно? – задумчиво спросил Хэл.

– И такое говоришь ты! Как бы тебе понравилось, если бы ты опоздал в город только лишь на час, чтобы спасти кому-нибудь жизнь?

Аманда резко повернулась и направилась назад, туда, где их ждали Амид и Саймон.

– Да, – Хэл догнал ее. – Конечно. Ты права. Но такое происходит нечасто – ладно, неважно. Ты совершенно права. Если подобное случится лишь однажды, это веская причина не терять времени.

Он улыбнулся ей.

– Но для любого человека существует предел той помощи, которую он может кому-то оказать.

– И это говоришь ты?

И, рука об руку, они вернулись к маленькому зданию, в котором жил Мастер.

Глава 20

В течение тех недель, когда он находился в Гильдии Придела, у Хэла вошло в привычку – сидеть у водоема и наблюдать за восходом солнца – если он в это время не шел по кругу, выполняя своеобразный ритуал, он высвобождал свое сознание; у него рождались мысли и видения. Хотя те, что посещали его у водоема, отличались от возникавших у него во время ходьбы в круге.

Однажды утром, когда он только что уселся там, в сером предутреннем свете появилась еще одна человеческая фигура. Тот устроился неподалеку от Хэла, также лицом в сторону гор, над которыми должно было взойти солнце.

Это был Старик. Они с Хэлом дружелюбно взглянули друг на друга. Хэл, однако, ощутил смутное беспокойство. Не из-за присутствия другого, но из-за ощущения, что в этом присутствии что-то не так. Он поразмыслил над этим и вскоре понял, в чем дело.

Старик сидел на корточках – а не скрестив ноги, как Хэл; что показалось бы Хэлу наиболее естественным для этого седобородого старика. Кроме того, Старик явно присоединился к Хэлу, и можно было бы ждать, что он примет точно такую же позу.

С той поры как мальчика Хэла обучал экзот, входивший в число его троих наставников, прошли годы; и случаи, когда поза лотоса могла показаться подходящей, встречались реже и реже. Хэл стал проявлять небрежность. Положение его ног был почти правильным, но носки не были подвернуты под икры ног, как это должно было быть. Старик, очевидно, со старомодной вежливостью выбрал другую позу – чтобы не показалось, что поза лотоса ему дается лучше, чем Хэлу.

Хэл разучился, но не слишком. Он подвернул носки как следовало. Старик сразу же неуловимым движением принял ту же позу. Хэл с серьезным видом поклонился ему. Старик так же серьезно приветствовал его. И оба направили свое внимание на горы, над которыми должно было взойти солнце.

Глядя на темную массу отдаленных гор, которые постепенно становились более различимыми, Хэл позволил потоку своих мыслей течь совершенно свободно. В круге было иначе; там он сознательно старался постичь Закон, повторяя его на ходу.

Несколько дней назад эти раздумья привели Хэла к мысли, что впервые с той поры, когда он был мальчиком и посвятил себя цели, которая явилась причиной гибели его дяди Джеймса, у него явилась возможность заново оценить достижения и потери его собственных жизней.

На самом деле, они были кусками жизней; потому что Донала Грима не стало еще до того, как он вступил в средний возраст, так что он смог стать Полом Формейном. А Формейн просуществовал лишь несколько лет как оболочка для того, кто некогда был Доналом; а затем он оставил и эту оболочку, как и все двадцать первое столетие. Оттуда тот, кто был по существу и Доналом, и нынешним Хэлом возвратился на курьерское судно двадцать второго столетия и к бесконечному восьмидесятилетнему ожиданию, по прошествии которых он стал ребенком.

Но все эти жизни направляли и контролировали один мозг и одна цель – и они преуспели в одном и потерпели неудачу в другом – по крайней мере, пока что. Как странно: за три года в Абсолютной Энциклопедии, где у него не было других дел кроме как сосредоточиваться на своей цели, он так и не нашел времени заняться таким самоанализом. А теперь – погружаясь в ходьбу по кругу, следя за восходом солнца, подавая еду, прибирая – он освободился и мог заниматься только этим.

И теперь его цель сделалась более реальной и несравненно более достойной и осязаемой, притом что для других она стала невидимой и непостижимой.

Первые отдельные вспышки солнечного света блеснули на верхней кромке линии гор. Хэл достиг пределов своего воображения, а затем превзошел все мыслимые пределы и как бы протянул руки за занавес, в Созидательную Вселенную. Хотя войти в нее он еще не мог. Руками, скрытыми от него, он словно лепил, создавая будущее из того места, где он теперь находился.

Вид уступа – как он представлялся его мысленному зрению – изменился.

Тяжелые каменные блоки составили законченное здание – Дом Гильдии Придела. Ручеек теперь окаймляли узкие полоски травы и цветов, а вокруг водоема шла каменная кромка. На ней Хэл и сидел, находясь теперь в далеком будущем. Позади себя он слышал бесконечное пение ходивших по кругу. Он сидел – молодой, ждущий восхода солнца; и перед ним лежали столетия.

На поверхности воды плавали белые цветы – вариформа лилий – с плоскими зелеными листьями. Тогда, как и теперь, солнце только-только начало появляться из-за гор.

Хэл сидел в позе лотоса, ожидая восхода солнца, как он делал каждое утро. Позади него люди с пением ходили по кругу, а начинающийся день привлек его внимание к облакам, отражавшимся в водоеме, и к одному из цветков на его поверхности.

На белом лепестке цветка сверкала искорка света, отраженного каплей росы. В нем было что-то необыкновенное, но Хэл не мог сказать, что же именно. Он снова посмотрел вдаль, на гребень горы. Только что появившееся солнце ударило Хэлу прямо в глаза и ослепило его.

Он заморгал и отвернулся. Его глаза встретились с глазами Старика. Они обменялись улыбками, поднялись и разошлись, чтобы заняться своими повседневными делами.

Мысли Хэла от восхода солнца снова вернулись к нынешнему дню. Он находился здесь семь недель, почти вдвое дольше, чем об этом просила Аманда у Амида. Сам по себе срок был не слишком велик, но Хэл не мог забыть о Таме, борющемся со смертью и ждущем его.

Он должен был снова вернуться к ходьбе в круге вскоре после полудня, но сначала, утром, ему следовало отправиться с группой сборщиков в лес за съедобными дикими фруктами и овощами. В группу входило шестеро; встретиться они должны были около домика Амида. Мысли о походе в лес напомнили Хэлу о Сее. Сразу после совета Аманды Артур уговорил одну из женщин, Онет, круглолицую, с каштановыми волосами, веселую и молодую, спускаться вниз и сидеть в лесу. Но невозможность видеть племянницу – или хотя бы ощущать ее присутствие там – и самому убеждаться, что она жива и здорова, причиняла Артуру боль.

Эта боль была очевидной, но он переносил ее с молчаливым терпением, и она не сказывалась на его обычной работе в Гильдии. Такое поведение напомнило Хэлу о чем-то почти забытом. Экзоты, при всей свойственной им в былые времена кажущейся изнеженности и склонности окружать себя тем, что многие сочли бы роскошью, доказали, что обладают внутренней силой. Корни этой силы лежали в незыблемости их философии – независимо от того, как каждый из них мог истолковывать и истолковывал ее.

Он вспомнил со внезапной болью утраты – даже после всех этих лет – Уолтера, экзота, входившего в число его наставников. Уолтер производил впечатление наиболее податливого из трех стариков, вырастивших Хэла, на самом деле оказывался наиболее твердым, стоило ему составить о чем-то мнение. Точно так же вели себя лучшие из его собратьев экзотов под пятой Оккупации.

Размышляя о этом, Хэл обнаружил, что оказался рядом с домиком Амида и что он опередил своих товарищей-сборщиков. У дома еще никого не было. Он снова вспомнил о Сее и, раз уж оказался рядом, постучал в дверь.

– Заходите, заходите! – откликнулся изнутри Амид. Хэл открыл дверь и вошел, осторожно закрыв ее за собой.

Амид сидел у очага, в котором догорал небольшой огонь – вероятно, зажженный по случаю утреннего холода. Напротив его стула стояли двое других, на которых сидели Артур и Онет.

– А, это ты, – сказал Амид. – Я почти был бы готов побиться об заклад, что это ты, Хэл. Присоединяйся к нам. Садись. Я все равно собирался позвать тебя.

– Я веду себя настолько предсказуемо? – поинтересовался Хэл.

– Ты каждое утро сидишь там, наблюдая за восходом солнца, – пояснил Амид. – Как только солнце взошло, ты отправляешься выполнять порученное тебе на этот день дело. Сегодня это сбор плодов. Так что обязательно появился бы здесь, не так ли?

– Но не обязательно стал бы стучать в твою дверь, – улыбнулся Хэл.

– Ты пришел преждевременно – это из-за привычки наблюдать восход, – ответил Амид. – А что ты собирался делать, ждать там в одиночестве? Или я настолько неприступен? Ты же знаешь, что я люблю поговорить с тобой.

Хэл опять улыбнулся.

– Когда у тебя найдется свободное время, – ответил он. – Но я, конечно, забыл. Ты сидишь здесь весь день, ничего не делая – только надеясь, что кто-нибудь зайдет поговорить с тобой. По правде говоря, я собирался спросить, как обстоят дела с Сее; а здесь находятся как раз те, которым это известно.

– Сее нас как раз и заботит, – сказал Артур.

– Что-нибудь не так?

– Нет, если говорить о моей попытке завоевать ее доверие, – ответила Онет. – Но вчера я встречалась с Элианом внизу, – он живет в Порфире – и пришел в лес, чтобы передать, что солдаты гарнизона несколько заинтересовались Гильдией. Ни один из горожан не знает, почему именно.

– Видишь ли, – объяснил Артур Хэлу, – мы думали, что они давно прекратили нас искать. Никому не известно местонахождение этого уступа – кроме членов Гильдии, Аманды и тебя самого. Даже местные – те, кто живет внизу, знают очень мало. А оккупанты выслеживали нас почти год, когда только-только устроили здесь гарнизон. Мы же все время находились на уступе, спускаясь только при крайней необходимости, и они в конце концов прекратили поиски – как нам думалось, навсегда, – очевидно предположив, что мы оставили эти места.

– Но теперь, по словам Элиана, – сказала Онет, – нас опять собираются искать.

– Беда в том, – вздохнул Амид, – что если солдаты начнут организованно прочесывать местность, Сее почти наверняка попадется им на глаза.

Хэл покачал головой.

– Если только мы сами первыми не поймаем девочку… – начал он.

– Нет, – произнесли одновременно Артур и Онет.

– Она никогда не оправится после этого, – добавил Артур. – Аманда была права.

– Тогда мне нечего предложить, – пожал плечами Хэл, – по крайней мере, в данный момент.

– Мы можем только ждать и надеяться, – сказал Амид. – Однако нелишне представить себе, какова же нынешняя ситуация. Ты здесь – эксперт по тактике, Хэл. Мне хотелось бы, чтобы ты отправился вниз со сборщиками, как и предполагалось. Но не оставайся с ними. Когда спуститесь вниз, покинь их и осмотри местность, насколько тебе позволит время. Ты мог бы подумать о том, чтобы отложить намеченное возвращение в круг, чтобы уделить этому осмотру целый день?

– Конечно, – кивнул Хэл.

– Спасибо, – поблагодарили Амид и Артур почти одновременно.

– В сущности, я мысленно хожу в круге все время, когда бодрствую – и насколько могу судить, большую часть времени, когда сплю.

– В, самом деле? – удивился Амид. – Это интересно. Точно то же самое, что и ты, ответил мне Старик, когда я спросил его, почему он на ходу не повторяет Закон вслух. Я должен сделать это, потому что другие члены Гильдии интересовались у меня, правильно ли он поступает. Старик сказал то же самое – что ему нет необходимости повторять Закон вслух. Закон звучит в его сознании все время, независимо от того, чем он занимается. Джатед никогда не позволил бы любому из вас идти у него в круге и не повторять надлежащие слова.

– Но ты позволяешь, – сказал Хэл.

Амид улыбнулся.

– Да – потому что так, я думаю, поступил бы мой брат Кэнин. Кэнин глубоко восхищался Джатедом – я, возможно, говорил, что Кэнин был его главным учеником. Но Кэнин, как и любой истинный экзот, имел собственное мнение.

Хэл услышал негромкие голоса снаружи.

– Мне, пожалуй, надо идти, – сказал он. – Меня ждут.

– Я тоже пойду, – Онет поднялась со стула, – так как начало пути у нас общее. Если только нет какой-то причины, чтобы я задержалась на некоторое время. Амид?

– Нет. Иди.

– Благодарю.

Хэл и Онет вышли и присоединились к остальным сборщикам. Все они стали спускаться по горному склону.

– А где твой мешок для сбора плодов, Друг? – спросил Хэла один из спутников. Хэлу пришло в голову, что он настолько привык откликаться на обращение «Друг», что с трудом отреагировал на собственное имя, когда Амид только что употребил его в разговоре. Он собирался сходить за мешком после разговора с Амидом, но теперь в этом не было никакого смысла.

– Мне дали другую работу, – ответил он.

Они были слишком вежливы – и как экзоты, и как члены Гильдии чтобы расспрашивать его подробнее.

Когда они добрались до леса, находившегося внизу, то разделились. Сборщики разошлись в северном направлении, а Хэл и Онет вместе направились на юг, в сторону Порфира.

– И чего тебе удалось добиться, – спросил Хэл, как только они остались вдвоем.

– Я делаю успехи, – улыбнулась Онет. – Она восхитительна! Я все время задавала себе вопрос, как она могла в одиночку выжить там внизу. Но она настоящая хозяйка этого леса. Она знает в нем каждый уголок. Бьюсь об заклад, что она могла бы пробежать по нему вслепую, если бы это понадобилось. Но ты хочешь знать, как близко она подходит ко мне?

– Да, разумеется, – кивнул Хэл.

– Добилась, – ответила Онет. – О, конечно не настолько близко, чтобы можно было коснуться ее. Хотя теперь она подходит на такое расстояние, что если бы она остановилась, а я поднялась ей навстречу, то я могла бы, вероятно, это сделать. Но у мня другая цель. Ты знаешь, ее приводит любопытство. Она хочет коснуться моей одежды, и меня тоже – настолько же, насколько мне хотелось бы коснуться ее, но не осмеливается. Пока что она не настолько доверяет мне. Артур тогда попытался ее схватить – ну, это ты знаешь; и она, конечно, ожидает, что я сделаю то же самое. Она намеревается действительно подойти и коснуться меня и снова убежать (и чтобы я при этом не двигалась) – и не один раз – прежде, чем она сочтет, что я веду себя иначе, чем он. Бедный Артур!

– Да, – согласился Хэл.

– Он, конечно, не мог удержаться. Он так давно хотел обнять ее, что у него просто не хватило терпения обождать, когда она оказалась рядом. Я знаю, как он должен был себя чувствовать – судя по тому, что чувствую я сама; а ведь она мне не единственный оставшийся у меня родной человек. Но я буду ждать. Я думаю, что если подожду достаточно долго, Сее не только первой коснется меня, но и начнет водить меня по лесу и показывать разные вещи. А потом, возможно, я увижу, позволит ли она мне повести ее куда-нибудь.

– Хорошо бы успеть до прихода солдат, – вздохнул Хэл.

– Ты думаешь, что они действительно затеют здесь поиски? – Онет взглянула ему в лицо.

– Да, – ответил Хэл.

Он не сказал Онет то, о чем не сказал и Амиду – только потому что Артур и Онет также находились в комнате в это время – он полагал, что ищут его.

Глава 21

Да, подумал Хэл, Блейз действительно придет. У Иного была собственная, личная версия интуитивной логики; об этом он сказал Хэлу во время их последнего короткого разговора. Интуитивная логика – или ее вариант – не подсказала бы Блейзу, где находится Хэл. И все равно он способен понять из общей ситуации, что Хэл что-то затевает, и вероятно, не на Земле.

Небольшое серьезное размышление, не говоря уже об интуитивной логике, исключило бы один за другим остальные миры помимо Земли. Хэл не возвратился бы ни на один из квакерских миров, где он был чересчур хорошо известен. Не имелось никакой причины, по которой он мог бы отправиться на Коби или на Марс или Венеру, которые были заселены рано и не сумели развиться. Ньютон, мир ученых, почти единственный среди Молодых Миров, не располагал никакими группами, активно сопротивляющимися Иным, от которых Хэл мог бы получить помощь и защиту. Кроме того, в нынешние времена Ньютон и родственная ему Кассида были бесполезны для целей Хэла. Не имелось никаких сильных исторических сил среди населений Сеты, Сент-Мари, Новой Земли и Фрайлянда; и никакого смысла Хэлу не было возвращаться в почти опустевший мир дорсайцев. Таким образом, оставались только Мара и Культис.

Важным для Блейза было бы не столько найти Хэла, сколько выяснить, что же могло заставить его покинуть Энциклопедию. Что бы Хэл ни затеял, Блейзу в любом случае надо было ему воспрепятствовать. И отдать приказ о поисках любых групп или отдельных людей, которые могли бы предоставить защиту или оказать помощь кому-нибудь вроде Хэла.

И военные в Порфире – как и подобные организации повсюду – вначале провели бы поисковые операции, причем там, где это было просто сделать; затем, не найдя ничего, стали бы продвигаться дальше и дальше – пока, наконец, это не привело бы их снова в эту часть долины, и, возможно, к самому подножью этих утесов.

Хэл не думал, что они найдут скрытый подход к уступу. Они пройдут мимо и, в конце концов, с пустыми руками вернутся в свой гарнизон. Но тем временем все вроде Сее окажутся в явной опасности. А сейчас ему следовало найти какую-то информацию о том, насколько они продвинулись в своих поисках и что они планировали делать дальше…

Размышляя об этом, он продолжал непринужденно беседовать с Онет; и наконец они пришли к небольшому холмику, на котором Онет сидела, когда ждала появления Сее. Та, возможно, сейчас следила за ними. Хэл ненадолго закрыл глаза и попробовал ощутить, наблюдает ли кто-либо в этот момент за ним и Онет. Но он не почувствовал ничего и открыл глаза снова, достаточно быстро, чтобы Онет не заметила, что он закрывал их.

– Ну вот, – сказала Онет. – Ты, я думаю, пойдешь по своим делам. А я, как обычно, усядусь здесь. Если ты возвратишься сюда, тебе следует приближаться к этому месту тихо и осторожно – на случай, если Сее необычно осмелеет или как-то еще проявит себя. Не хотелось бы ее отпугнуть.