Гибельный тупик

— Не ждите от меня особого к вам сочувствия, — сказал Белснор. Ведь и он сам в процессе полиэнцефалического слияния был умерщвлен электрическим током.

У Сью Смарт волосы были растрепаны, правая грудь озорно выглядывала между пуговицами блузки. Она осторожно прикоснулась к затылку и поморщилась.

— Вас умертвили ударом камня по голове, — сказал ей Белснор.

— Но почему? — спросила Сью. У нее все еще был совершенно ошеломленный вид. — Что я сделала не так?

— Это не ваша вина, — заметил Белснор. — В этом нашем слиянии мы оказались крайне враждебно настроенными по отношению друг к другу. Мы выпустили на волю всю свою давно уже накапливавшуюся и не находившую выхода агрессивность. Это очевидно.

Ему удалось припомнить с немалым трудом, как он пристрелил Тони Дункельвельта, самого молодого члена команды. Надеюсь, он не слишком будет на меня дуться, успокаивал себя капитан Белснор. Уж кому-кому, а ему это совсем не к лицу. Ведь он сам, давая волю своей враждебности, убил Берта Кослера, корабельного кока.

По сути мы сами перебили друг друга, отметил про себя Белснор. Надеюсь — да что там надеяться, молюсь — что в следующий раз все будет иначе. Должно быть. Как и раньше, в предшествовавших случаях нам все-таки удалось избавиться от большей части своей агрессивности на этом, как он там назывался, Дельмаке-О.

Бэббу, который все еще нетвердо стоял на ногах и до сих пор еще не привел в порядок свою одежду, Белснор сказал:

— Скорей за дело, док. Проверьте, что кому нужно. Обезболивающие средства, транквилизаторы, стимуляторы…, они им всем крайне необходимы. Вот только, — он наклонился и сказал ему на ухо, — не давайте им ничего такого, что у нас в дефиците, как я вам не раз уже говорил раньше а вы с таким постоянством не обращали на это внимания.

Склонившись над Бетти Джо Берм, Бэббл спросил:

— Вам нужна какая-нибудь химиотерапевтическая помощь, мисс Берм?

— Я…, я думаю, что и так отойду, — произнесла Бетти Джо Берм, с трудом приподнимаясь на койке в сидячее положение. — Мне бы просто посидеть немного и отдохнуть… — Ей удалось вяло, как-то вымученно улыбнуться. — Я утонула. — сказала она. — Ну и ну. — Лицо у нее оставалось усталым, но уже не было таким осунувшимся как несколько минут назад.

Обращаясь ко всем членам экипажа, Белснор произнес тихо, но с твердой непреклонностью:

— Я с большим удовольствием стираю из памяти бортового компьютера последний сюжет как слишком неприятный, чтобы прибегать к нему еще когда-нибудь снова.

— Но, — возразил ему Фрэйзер, трясущимися руками пытаясь разжечь трубку, — терапевтический эффект получился в высшей степени приличным. С точки зрения восстановления душевного здоровья.

— Сюжет вышел из-под нашего контроля, — заметила Сью Смарт.

— Так оно и предполагалось с самого начала, — произнес Бэббл, не переставая заниматься другими членами команды, поднимая их, выясняя, что им в данный момент требуется. — Это было то, что мы называем абсолютным катарсисом, то есть полным очищением. Теперь враждебность между нами на борту этого корабля стала куда слабее.

— Бэббл, — сказал Бен Толлчиф, — я могу надеяться на то, что ваша враждебность ко мне исчезла теперь совершенно? — И добавил. — А за то, что вы сделали мне… — тут он озорно подмигнул Бэбблу.

— Значит, это корабль, — пробормотал Сет Морли.

— Да, — несколько язвительно заметил капитан Белснор. — И о чем еще вы начисто позабыли на сей раз? Вы желаете, чтобы вас ввели в курс дела?

Он стал дожидаться ответа, но Сет Морли молчал. Казалось, что он все еще никак не может прийти в себя.

— Дайте ему что-нибудь вроде амфетамина, — велел Белснор доктору Бэбблу. — Чтобы у него прояснился рассудок. — С Сетом Морли всегда так; у него почти начисто отсутствует способность быстрой адаптации к обстановке на борту космического корабля после пребывания в полиэнцефалически сконструированном мире.

— Не беспокойтесь. Все будет в порядке, — сказал Сет Морли. И снова закрыл усталые веки.

***

С большим трудом поднявшись на ноги, Мэри Морли подошла к своему мужу, опустилась на колени рядом с его койкой и приложила руку к его плечу. Он начал было отодвигаться от нее, все еще помня о ране в плече…, и вдруг, к удивлению своему, обнаружил, что боль прошла. Он осторожно провел ладонью по плечу. Раны не чувствовалось. Тяжелой, сильно кровоточащей раны. Странно, подумал он. Впрочем, так, кажется, бывает всегда. Насколько мне помнится.

— Что-нибудь принести тебе? — спросила у него жена.

— А у тебя самой все в порядке? — поинтересовался он. — Мэри кивнула. — Зачем ты убила Сью Смарт? — произнес он, однако, увидев, как вдруг резко перекосилось ее лицо, тут же добавил. — Да бог с нею. Не знаю сам, почему, — продолжал он, — но на этот раз все как-то необычайно сильно задело меня за живое. Все эти убийства. У нас никогда прежде не бывало их так много. На этот же раз — просто жуть какая-то. Аварийный психовыключатель должен был немедленно прекратить это слияние, как только произошло самое первое убийство.

— Ты слышал, что сказал Фрэйзер? — сказала Мэри. — Это было необходимо ради нашего собственного душевного здоровья. Слишком уж невыносимо напряженной стала обстановка на борту корабля.

Я теперь понимаю, подумал Морли, почему взорвался тэнч. Когда мы спросили у него, что означает «Персус-9». Неудивительно, что он лопнул…, а с ним распался и весь сюжет. Фрагмент за фрагментом.

Огромное, давно ставшее привычным внутреннее помещение корабля приковало к себе его внимание. Он ощутил нечто вроде омерзительного страха, увидев его снова. Для него реальность корабля стала намного более невыносимой, чем — как называлась планета в этом последнем случае — Дельмак-О, вспомнил он, что верно, то верно. Мы располагаем в случайном порядке буквы, выбрасываемые нам бортовым компьютером…, это мы сами придумали такое название, а затем с головой окунулись в продумывание до мельчайших деталей всей этой затеи. И волнующее приключение обернулось нашей поголовной гибелью.

Он поглядел на календарь своих наручных часов. Прошло двенадцать суток реального времени, двенадцать долгих-предолгих суток. А в полиэнцефалическом времени — чуть больше двадцати четырех часов. Если не считать «восьми лет» в «Тэкел Упарсине». Это была искусственная память, введенная в его рассудок в процессе слияния, чтобы придать большее правдоподобие всему полиэнцефалическому приключению.

Что это мы на этот раз придумали особое, спросил он у самого себя, соображая все еще довольно смутно. Целую теологическую систему, припомнил он. В бортовой компьютер были введены все сведения, которыми они располагали о самых распространенных религиозных системах. В «ТЭНЧ-889В» была введена в самых мельчайших подробностях информация об иудаизме, христианстве, исламе, зороастризме, буддизме…, огромный массив сведений, опираясь на который «ТЭНЧ-889В» должен быть сконструировать новую сложнейшую систему религиозных верований, в которой все пригнано друг к другу самым совершенным образом. И ему удалось это сделать, отметил про себя Сет Морли. Содержание «Библии» Спектовскового все еще наполняло весь его разум. Заступник, Странник-по-Земле, Наставник — и противостоящий им Форморазрушитель. Рафинированный продукт переработки всего того, над чем неустанно билась пытливая человеческая мысль в процессе своего многотысячелетнего обращения к Богу — цельная, логичная система, вполне пригодная для того, чтобы сопровождать человека с первых дней его сознательной жизни и до самой смерти, успокаивающая, утешающая и ободряющая человека во всех его невзгодах, паутина верований, разработанная компьютером на основе небольшого количества введенных в него постулатов — в частности, постулата о том, что Бог существует.

И сам Спектовский… Тут он закрыл глаза, пытаясь припомнить.

Эгон Спектовский был первым настоящим капитаном этого звездолета. Он погиб во время катастрофы, которая вывела из строя их корабль. Великолепный штрих, придуманный «ТЭНЧем-8898» — сделать их прежнего, горячо всеми любимого капитана, пророком распространившегося по всей галактике вероучения, которое стало одной из главных внутренних пружин, что двигали этим последним из миров, в котором они только что побывали. Благоговейным чувством, которое они питали к Эгону Спектовскому, было пронизано почти все, что происходило с ними на Дельмаке-О, и в каком-то смысле он был для них божеством еще тогда, когда жил с ними на борту корабля. Этот штрих придал сконструированному миру еще более правдоподобный характер, потому что очень точно сочетался с имевшимися у них психическими установками.

Полиэнцефалический разум, подумал он. Первоначально — игра в уход от действительности, чтобы хоть как-то убить скуку нашего двадцатилетнего полета.

Хотя в общем-то мы могли бы прожить двадцать лет и без подобной психологической поддержки, отметил Сет Морли, зная о том, что полет в любом случае закончится после прибытия к месту назначения. Одна мысль об этом поддерживала бы в нас жизнь и здравый рассудок. Но случилась авария, и теперь они кружили — а это будет длиться вечно — вокруг мертвой звезды, передатчик же их в результате аварии вышел из строя. Теперь только смерть могла стать избавлением от кошмара бесконечного полета. Вот почему поначалу чисто эскапистская забава, практически ничем не отличавшаяся от других психотерапевтических средств, обычно используемых в дальних межзвездных перелетах, оказалась их единственным спасением от безумия.

Вот что по-настоящему тревожит нас, понял Морли. Страх перед тем, что нас одного за другим начнет постигать безумие, оставляя остальных еще более одинокими. Более обособленными друг от друга и от всего, что объединяет людей.

Боже, подумал он, если бы мы могли вернуться на Альфу Центавра. Если бы только…

Но даже мечтать об этом было совершенно бессмысленно и даже вредно.

Бен Толлчиф, бортинженер, сказал:

— До сих пор не могу поверить, что это мы сами придумали богословскую систему Спектовского — такой реальной она всем нам казалась. Такой внутренне совершенно непротиворечивой.

— В этом главная заслуга компьютера, — заметил Белснор. — Разумеется, она непротиворечива.

— Но основополагающая идея все-таки наша, — сказал Тони Дункельвельт. Он все время смотрел только на капитана Белснора. — На сей раз меня убили вы, — заметил он.

— Мы ненавидим друг друга, — сказал Белснор. — Я терпеть не могу вас, вы отвечаете мне такою же взаимностью. Так по крайней мере было до того, что произошло со всеми нами на Дельмаке-О. — Он повернулся к Уэйду Фрэйзеру. — А знаете, похоже на то, что вы оказались правы. Я сейчас не испытываю такого раздражения как раньше. — И весьма грустно добавил. — Но все это вернется, через неделю-другую.

— Неужели мы настолько сильно не переносим друг друга? — спросила Сью Смарт.

— Да, — ответил Уэйд Фрэйзер.

Игнас Тагг и д-р Бэббл помогли подняться на ноги престарелой миссис Рокингхэм.

— О, мои дорогие, — ее высохшее, старческое лицо раскраснелось, это было поистине ужасно! Какое страшное, жуткое место. Я надеюсь, мы больше никогда не попадем туда еще раз. — Сделав несколько шажков, она подошла к капитану Белснору и потянула его за рукав. — Нам не придется переживать подобное, не так ли? Я совершенно не сомневаюсь, говорю об этом честно и откровенно, в том, что жизнь на корабле куда предпочтительнее этого гадкого, необустроенного уголка вселенной.

— Мы больше никогда не вернемся на Дельмак-О, — заверил ее Белснор.

— Ну и слава Богу — миссис Рокингхэм села; снова Тагг и д-р Бэббл помогли ей. — И вам спасибо, — сказала она обоим мужчинам. — Как это любезно с вашей стороны. А чашечку кофе можно, мистер Морли?

— Кофе? — как это повторил он, а затем вспомнил: он ведь был корабельным поваром. Все драгоценные продуктовые припасы, в том числе кофе, чай и молоко, находились в его ведении. — Я сейчас поставлю кофейник, — сказал он всем членам экипажа.

В кухне он зачерпнул немалое количество полных столовых ложек отличного молотого черного кофе и заправил им кофейник. И в который раз обратил внимание на то, что их запас кофе неуклонно тает. Через несколько месяцев они останутся совсем без кофе.

Но сейчас как раз такой момент, решил он, когда нечего экономить кофе, он сейчас всем крайне необходим, и спокойно продолжил заправку кофейника. Мы все страшно потрясены, отметил он. Как никогда раньше.

В камбуз вошла его жена Мэри.

— Так что же все-таки представляло из себя Здание?

— Здание. — Он наполнил кофейник водой. — Это заводской корпус фирмы «Боинг» на Проксиме-10. Где был сооружен наш звездолет. Где мы взошли на его борт, помнишь? Мы там находились шестнадцать месяцев, проходили стажировку, испытывали корабль, загружали его всем необходимым и устраняли недоделки, чтобы «Персус-9» не подвел нас в дальнем космическом перелете.

Мэри поежилась и спросила еще:

— А эти служащие в черной кожаной форме?

— Не знаю, — ответил Сет Морли.

В камбуз заглянул Нед Расселл, корабельный военпред.

— Я могу сказать, что это за люди. Охранники в черной коже были симптомами наших попыток прекратить дальнейшее разворачивание сюжета и начать все снова — их действия направлялись мыслями тех, кто уже «умер».

— Все-то вы знаете, — коротко заметила Мэри.

— Успокойся, — сказал Сет Морли, обнимая ее за плечи. С самого начала многие из них плохо уживались с Расселлом, что, принимая во внимание характер его обязанностей, было вполне понятным.

— Когда-нибудь, Расселл, — сказала Мэри, — вы предпримете попытку захватить власть на этом корабле…, отобрав ее у капитана Белснора.

— Нет, я этого не сделаю, — спокойно ответил Расселл. — Единственное, что меня больше всего беспокоит — это поддержание мира на борту корабля. Вот почему меня послали вместе с вами. Вот что я и намерен делать в дальнейшем. Независимо от того, нравлюсь ли и сам кому-нибудь или нет.

— Я молю Бога, — сказал Сет Морли, — чтобы на самом деле существовал Заступник. — Ему все еще не верилось, что это они сами придумали религию Спектовского. — В «Тэкел Упарсине», — сказал он, — когда ко мне подошел Странник-по-Земле, он был таким живым, таким реальным. Даже сейчас он кажется мне реальным. Я никак не могу избавиться от этого впечатления.

— Вот почему мы и создали такую религию, — подчеркнул Расселл. — Потому что хотели этого; потому что не было у нас чего-либо подобного, а нужда в этом была крайне велика. Но теперь мы возвратились к реальности. Морли, и снова способны воспринимать то, что нас окружает, таким, каким оно есть на самом деле. Разве так плохо ощущать это, а?

— Плохо, — ответил Сет Морли.

— И вы хотели бы снова очутиться на Дельмаке-О?

Сет Морли задумался.

— Да, — после продолжительной паузы ответил он.

— И я тоже, — присоединилась к нему Мэри.

— Боюсь, — сказал Расселл, — что мне придется и самому согласиться с вами. Как бы плохо нам там ни было, как бы неразумно мы себя ни вели…, там, по крайней мере, у нас была надежда. А здесь на корабле… — Он судорожно махнул рукой. — Надежды нет. Ни малейшей! Пока сами не состаримся, как Роберта Рогингхэм, и не умрем.

— Миссис Рогингхэм повезло, — с горечью в голове произнесла Мэри.

— Очень повезло, — поддакнул ей Расселл, но лицо его побагровело от гнева и сознания собственного бессилия. И от мук, которые причиняли ему эти ощущения.

Глава 16

После обеда в этот же «вечер» они собрались в корабельной рубке. Настало время разрабатывать следующий полиэнцефалический мир; чтобы отвечать предъявляемым ему требованиям, он должен был быть спроектирован совместными усилиями всех членов экипажа. В противном случае он подвергся бы быстрому разрушению.

За пятнадцать лет полета члены экипажа досконально овладели искусством конструирования подобных воображаемых миров.

Особенно силен был в этом Тони Дункельвельт. Из своих восемнадцати лет почти все время он провел на борту «Персуса-9», и для него находиться в полиэнцефалических мирах стало нормальным образом жизни.

— Мы неплохо преуспели в прошлый раз, — заявил капитан Белснор. — Нам удалось убить почти две недели реального времени.

— А как вы все относитесь к тому, чтобы на этот раз это был водный мир? — спросила Мэри Уолш. — Мы могли бы быть дельфиноподобными млекопитающими, обитающими в теплых морях.

— Это у нас уже было, — возразил ей Расселл. — Около восьми месяцев тому назад. Неужели вы забыли? Ну-ка, проверим… Да, мы назвали его «Аквасома-3» и оставались в нем в течение трех месяцев реального времени. Очень удачный мир, я бы так сказал, и один из наиболее прочных. Разумеется, тогда мы были куда менее враждебно настроены.

— Извините меня, — произнес Сет Морли, поднялся и вышел из рубки в узкий коридор.

Там он долго стоял один, потирая плечо. Оно все еще продолжало слегка ныть, это была чисто психосоматическая память о планете Дельмак-О, которая еще будет у него сохраняться, скорее всего, целую неделю. И это все, подумал он, что осталось у нас от этого конкретного мира. Только боль да быстро увядающая память.

А что, подумал он, если вообразить себе такой мир, где мы сразу, по собственной доброй воле, заляжем мертвецами, погребенными каждый в своем персональном гробу? ВЕДЬ ЭТО КАК РАЗ ТО, ЧЕГО МЫ НА САМОМ ДЕЛЕ ХОТИМ.

На борту корабля самоубийств не было вот уже в течение последних четырех лет. Численность экипажа стабилизировалась, по крайней мере, временно. Пока не скончается миссис Рогингхэм.

Как бы мне хотелось уйти в мир иной вместе с нею, подумал он. Сколько времени, в самом деле, сколько еще удастся нам продержаться? Немного, конечно. Потихоньку сходит с ума Тагг. Не очень-то отстают от него Фрэйзер и Бэббл. Да и я тоже, признался он себе. Возможно, я тоже постепенно теряю рассудок. Уэйд Фрэйзер прав: убийства на Дельмаке-О ясно показывают, сколько безумия и взаимной враждебности накопилось у каждого из нас.

В таком случае, вдруг пришло ему е голову, любой эскапистский мир будет еще в большей степени роковым в дальнейшей нашей судьбе… Здесь нельзя не согласиться с Расселлом — это уже система.

И вот еще что пришло ему в голову. Нам очень будет не хватать мисс Роберты Рогингхэм, когда она скончается; из всех нас она самая добрая и уравновешенная.

А все потому, рассудил он, что она скоро умрет.

Единственное утешение наше. Смерть.

Я мог быть открыть вентиляционные отдушины в различных отсеках корабля, подумал он, и воздух вышел бы из всех помещений нашего корабля. Отсосанный вакуумом окружающей нас бездны. А тогда мы все более или менее безболезненно смогли бы умереть. В одно короткое мгновенье.

Он положил ладонь на аварийный запор ближайшего вентиляционного люка. Все, что мне нужно сделать, отметил он про себя, это повернуть запорное кольцо против часовой стрелки.

Вот так он и стоял, держась за запор, но ничего не предпринимая. Ужас задуманного сковал все его мышцы, он как бы окаменел, а время будто остановилось для него, а пространство потеряло обычную трехмерную протяженность, сжавшись в плоскость.

В дальнем конце коридора, который вел в хвостовой отсек корабля, появился кто-то и стал к нему приближаться. Бородатый, в белом, ниспадающем к полу, свободном одеянии. Мужчина, моложавый и стройный, с ясным, будто излучающим свет лицом.

— Странник, — произнес Сет Морли.

— Нет, — возразил ему незнакомец. — Я не Странник-по-Земле. Я -Заступник.

— Но мы ведь тебя придумали! Мы и «ТЭНЧ-889В»!

— Я здесь, — промолвил Заступник, — чтобы увести вас отсюда. Куда бы вы хотели попасть, Сет Морли? Где бы вам понравилось больше всего?

— Ты имеешь в виду иллюзию? — спросил он. — Подобную нашим полиэнцефалическим мирам?

— Нет, — ответил Заступник. — Вы будете свободны. Вы умрете и воскреснете. Я поведу вас туда, куда вы сами пожелаете, туда, где вам будет лучше всего. Только скажите, куда.

— Ты не хочешь, чтобы я погубил всех остальных, — внезапно все поняв, произнес Сет Морли, — открыв вентиляционные люки?

Заступник склонил свою голову в поклоне.

— К такому решению каждый должен прийти самостоятельно. Никто не имеет права решать за других — у каждого есть право решать только за самого себя.

— Мне бы хотелось стать растением в пустыне, — сказал Сет Морли, — которое могло бы весь день видеть солнце. Мне хотелось бы расти из земли. Скорее всего, кактусом на какой-нибудь жаркой планете. Где никто не станет меня тревожить.

— Договорились.

— И спать, — сказал Сет Морли. — Мне хотелось бы спать, но все же ощущать солнечное тепло и сознавать свое существование.

— Именно так и живут растения, — сказал Заступник. — Они спят. И все же они осознают, что существуют. Очень хорошо. — Он протянул руку Сету Морли. — Ступайте за мною.

Подняв руку, Сет Морли прикоснулся к протянутой руке Заступника. Сильные пальцы сжали его кисть. Он ощущал себя совершенно счастливым. Никогда в своей жизни он не испытывал большей радости.

Вы проживете во сне тысячу лет, — сказал Заступник и повел Сета Морли с того места, где он стоял, к звездам.

***

Мэри Морли, крайне встревоженная, обратилась к капитану Белснору:

— Капитан, я нигде не могу найти своего мужа. — Она почувствовала, как слезы медленно стали стекать по ее щекам. — Он исчез, — сказала она, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

— Вы хотите сказать, что его нигде нет на борту корабля? — удивленно спросил Белснор. — А разве мог он покинуть корабль, не открыв ни один из люков? Корабль никак нельзя покинуть иначе, но если бы он открыл люк, тотчас же исчезла бы наша внутренняя атмосфера. Мы бы все погибли.

— Я знаю это, — робко сказала она.

— Значит, он должен обязательно быть где-то на корабле. Мы сможем начать поиски его сразу же после того, как завершим проработку контуров нашего следующего полиэнцефалического мира.

— Сейчас! — горячо воскликнула она. — Ищите его сейчас!

— Не могу, — ответил Белснор.

Она повернулась и понуро побрела прочь.

— Вернитесь. Вы должны помогать нам.

— Я не вернусь, — сказала она и побрела дальше по коридору, пока не дошла до дверей камбуза. Мне кажется, он должен был заглянуть сюда, подумала она. Его дух, его присутствие все еще ощущается здесь, в камбузе, где он провел так много дней своей жизни.

Сжавшись вся от тесноты в крохотном камбузе, она слышала, как постепенно умолкают голоса остальных членов экипажа, и поняла, что они снова входят в состояние полиэнцефалического слияния. На этот раз без меня. Надеюсь, сейчас они очень счастливы. Впервые за все это время я не с ними, подумала она. Я пропустила это слияние, что же мне теперь делать? Куда податься?

Только теперь до нее окончательно дошло, насколько она одинока. Нет рядом Сета. Нет остальных. В ведь мне без них никак не обойтись.

Медленно, шаг за шагом, крадучись, прошла она в корабельную рубку.

Вот они лежат, каждый в своей крохотной индивидуальной ячейке, их головы скрыты цилиндрами, увенчанными множеством отходящих от них проводов. Задействованы все цилиндры, кроме ее…, и Сета. Вот так она и стояла, в полной нерешительности. Ей очень хотелось узнать, что же все-таки заложили они в компьютер на этот раз. Каковы начальные условия и что вывел из них «ТЭНЧ-889В»?

Каков будет их следующий мир?

Она пробежала взглядом по органам управления еле слышно гудящего компьютера…, но из всех их только Глен Белснор по-настоящему знал, как им управлять. Разумеется, к услугам бортового компьютера могли прибегать и другие члены экипажа, но она не умела расшифровывать заложенные в него программы и настройки различных подсистем, как ничего не понимала в закодированных перфолентах, которые медленно выползали из щелей его выходного терминала. Какое-то время она так и стояла в задумчивости рядом с компьютером, бесцельно вертя в руках проперфорированную ленту…, а затем, совершив над собой усилие, приняла окончательное решение. Это новое место непременно должно быть очень приятным, убедила она себя. Мы изрядно поднаторели в подобных делах, поднакопили богатый опыт. Этот мир совсем не такой, как те кошмарные миры, в которых мы зачастую обнаруживали себя поначалу.

Правда, враждебность, даже кровожадность, значительно выросла. Но все эти убийства не были реальными. Они были такими же иллюзорными, как убийства, которые снятся во сне.

И как легко все это давалось. С какой легкостью ей, например, удалось убить Сюзи Смарт.

Она легла на койку, которая была предназначена специально для нее и была установлена в ее собственной индивидуальной ячейке, включила систему жизнеобеспечения, а затем, облегченно вздохнув, надвинула на голову до самых плеч своей индивидуальный цилиндр. В ушах сначала послышался слабый низкочастотный гул; этот гул вселял в нее дополнительную уверенность, она множество раз слышала его в прошлом, на протяжении всех этих долгих и томительных лет.

Ее окутала тьма; она вдохнула ее в себя, она буквально жаждала ее… Тьма все больше сгущалась, и вскоре она поняла, что это ночь. И тогда ей страстно захотелось, чтобы поскорее наступил день, чтобы явился ей мир — тот новый мир, который она еще пока что не в состоянии была видеть.

Кто я? Теперь это утратило для нее ясность. «Персус-9», потеря Сета, их пустая жизнь загнанных в тупик людей — все это постепенно исчезало, как сброшенное с души бремя. Все мысли ее были заняты только грядущим рассветом; приподняв запястье к лицу, она пыталась выяснить, который сейчас час. Но часы не шли. Да и ничего не было видно.

Однако сейчас она уже могла различать звезды, которые временами закрывала легкая дымка облаков.

— Миссис Морли, — раздался нервный мужской голос. Теперь уже полностью очнувшись, она, открыла глаза. К ней шел с какими-то официальными бумагами в руках главный инженер киббуца «Тэкел Упарсин».

— Вы получили разрешение на перевод, — сказал он ей. С этими словами он передал ей бумаги. — Вы отправляетесь в поселок на планете… — он нахмурился, пытаясь вспомнить, — Дельмар.

— Дельмак-О, — поправила его Мэри Морли, пробежав взглядом перевод. — И я должна отправиться туда на ялике.

Ей очень захотелось узнать, что это за планета Дельмак-О. Раньше она никогда о такой не слышала. Но тем не менее, название это звучало для нее в высшей степени заманчиво, оно прямо-таки ее заинтриговало.

— Сет тоже получил перевод? — спросила она.

— Сет? — Госсим удивленно поднял бровь. — Кто это «Сет»?

Она рассмеялась.

— В самом деле, очень забавный вопрос. Я сама не знаю, кто это. Да впрочем, как я полагаю, это не имеет никакого значения. Я так рада, что получила разрешение на этот перевод…

— Не говорите мне об этом, — характерным для него грубоватым тоном перебил ее Госсим. — Что касается меня, то я освобождаю вас от всех ваших обязанностей в киббуце. — Круто развернувшись, он важно зашагал прочь.

Новая жизнь, подумалось Мэри. Новые возможности, новые переживания, новые знакомства. Интересно, понравится ли мне этот Дельмак-О? Да, уверена, обязательно понравится.

Легкой танцующей походкой она направилась в жилую зону центральной усадьбы киббуца, чтобы начать паковать вещи.