Очевидность и построение . Материалы для критики исторической догматики

Фаульманн, которому мы будем обязанными за этот табличный обзор, поставляет нам дополнительно иератические (Для прим.: ИЕРАТИЗМ (от греч. hieratikos—священный), торжественная застылость и отвлеченность изображений) символы египтян, и в них можно отчетливо определить предшественников как для индийских, так и для кордовских цифр. (Прил. 6, Faulm./книга S. 97) Фаульманн исходит из того, что между Египтом и Китаем был известен алфавит из девяти букв, который открыл путь десятеричной системе».

Итак, кто изобрел, десятеричную систему, и, соответственно, где она развивалась?

Отцом математики называют человека по имени Моисей из Хорезма, которого называются часто также Аль-Хорезми. Труд «Al-Muhtasar fi hisab al-gabr wal-muqabala» переводился впервые в 1145 году на латынь Робертом из Честера: под заголовком «Liber algebras et almucabola» («Книга алгебры и альмукаболы») ^[112]. Вместе с этой книгой была введена в Европе новая наука—математика. Новая наука указывалась еще с обоими терминами первого латинского заголовка: «Algebra et almucabola». Только в XIV столетии началось использование такого только термина, как алгебра, и только в XVI столетии это понятие так далеко развилось, что слово «Almucabola» полностью вышло из употребления.

Термин «габр» приписывается сегодня несколькими учеными ассирийскому слову «габру». В арабском еще сегодня «al-jabr» еще значит упорядочивать (Durant, Bd, S. 460). Фактически археология нашла у ассирийцев математические таблицы, которые датируются на втором дохристианским столетием и в них обсуждаются как проблемы, похожие на алгебру, так и те, о которых речь идет у Аль-Хорезми ^[113]. Тем не менее, эта этимология имеет, с точки зрения основных ученых арабистики, тот недостаток, что она не была закреплена в промежуточном языке, в греческом, и менее вероятно, что она должна была существовать только в арамейские времени до Аль-Хорезми.

Итак, это значит, что здесь арабистами предлагается непосредственная непрерывность от ассирийской математической традиции к арамейской и арабской. Эта ассирийская традиция ставится под сомнение только потому, что в ней нет участия греков. С другой стороны, мы все же знаем, что арабские авторы средневековья совершенно не говорят о греках. Если же они цитируют авторов, которых мы знаем как греков, то более всего говорят о них как о «древних». И мы знаем, что еще в XII столетии такие авторы, как Радульф из Лаона, арабские цифры и арабскую математику считали халдейской (= Вавилонской).

Когда развивалась новая математика? На этот вопрос можно примерно ответить посредством сведений о нуле. В Андалузии, пожалуй, арабские символы писались как кордовские, пожалуй, первоначально без десятой цифры—нуль. Первые жители западных стран, а именно Герберт из Аурильяка, который в конце X столетия впервые знакомится с сарацинской наукой и кордовскими/гобарскими символами, сначала (в Равенне), еще не был знаком с нулем (Примечание: Герберт из Аурильяка стал папой римским и был им в годах 999-1003. На его пралвение пришлось начало 2-го тясячелетия от Рождества Христова, сейчас така система летоисчисления называется общей эрой—ВП). Андалузийцы записывали многоцифровые числа так, что они устанавливали два или более точек сверху единицы, поэтому десятки или сотни и обходились без нуля. Только тогда, когда они научились определять разряды, они добавили в цифровой шрифт нуль. Итак, это должно подчеркивать, что гобарские цифры, вероятно, более стары, чем новая математика Аль-Хорезми. Арабистика предполагает, что индийские торговцы привезли гобарские цифры из Индии в Испанию, но это утверждение совсем не может объяснить, почему отсутствует нуль. «Тайна недостающего нуля полностью не выяснена», пишет Зигрид Гунке, резюмируя нынешнее состояние исследования. (Allahs Sonne ueber die Abendland, («Солнце Аллаха о западе»), Франкфурте в 1990, S. 55)

Эта тайна может рассматриваться теперь как разрешаемая, если мы будем исходить из того, что гобарские цифры из развились из иератического алфавита египтян. Вероятно, египетские цифры из Египта почти одновременно достигли Испании и Индии. Египетские цифры имели бы тогда происхождение, похожее на происхождение гебрейско-арамейского алфавита. Можно представить, что имела место интернациональность арамейской математики, которая тогда приводила к тому, что современная математика могла быть рождена Аль-Хорезми в области сегодняшнего Узбекистана. Аль-Хорезми при этом, пожалуй, в меньшей степени извлекает пользу из узбекской этнической генеалогии, чем из вавилонской математики. В этой шестидесятеричной системе мы находим именно уже символ «о» (о микро) для обозначения отсутствия одного из шестидесятого ряда. (Rozanski, 183)

Итак, если можно из того факта, что нуля на западе до 1145 года не было, но, по сути он стал известен только со времен Леонардо Фибоначчи ^[114](«Трактат о расчетной доске») к началу XIII столетия, то тогда это бросает интересный свет на тексты Беды ^[115], «История церкви» которого является нашим самым важным источником для раннесредневековой Англии, как Г.Иллиг подчеркивает с полным основанием. Беда использует именно нуль и предполагает сведения, как указывает Р.Р.Ньютон в книге 'Medieval Chronicles and the rotation of the Earth' («Средневековые хроники и вращение Земли»), (Балтимор в 1972). Ньютон не удивлен этому, но для него было удивительно то, что Беда якобы не счел необходимым обяснить в VIII столетии свойства нуля своим современникам. Нужно к тому же знать, что новая «арабская» (и, соответственно, арамейская) математика привилась во всей Европе, конечно же, только в XVI столетии. Как могли фальсификаторы, которые писали текст Беды, вероятно, не раньше, чем в XII столетии (или даже позже—ВП), допустить эти ошибки? Очень просто.

В XI столетии была «вновь открыта» «геометрия Боэтиуса». Этот западноевропейский позднеантичный или раннесредневековый текст работал уже с новой математикой, знал нуль и рассматривался в качестве раннего доказательства для западноевропейской математической генеалогии. Этот текст считался по-настоящему «вновь открытым» с XI столетия. Еще Александр из Гумбольта поверил в него и предположил, что новая математика развивалась одновременно на Востоке и Западе. Сегодня наверняка {можно говорить}, об этой «геометрия Боэтиуса» как о подлоге XI столетия. (Hunke, 57). Но фальсификаторы Беды в средневековье неизвестны. Они считают геометрию Боэтиуса настоящей и поэтому верят также в то, что Беда мог работать с нулем. Эта мелкая неудача означает, что английская историография потеряла важные средневековые источники.

Глава 13

Подъем и упадок иудейской культуры на Востоке

Есть в наличии немного источников из первых столетий (предлагаемых традиционными историками) об арабской экспансии. У мусульман имеются источники, которые должны доказывать, что подушная подать платилась к началу завоеваний, но эти источники являются, вероятно, фальсификацией. Н. Штильманн пишет: «Later Muslim sources projecting back the legal Systems of their own time, created the Impression that all the conquered people paid a poll tax (jizya) and a land tax. This anachronism was uncritically accepted by many scholars.» (Stillmann, 25) («Поздние исламские источники экстраполируют назад законодательную систему их собственной жизни, и создают впечатление, что все завоеванные народы платили налоги согласно списку (подушный) и земельный налог. Этот анахронизм был некритично принят многими исследователями».(Stillmann, 25)).

Прежде всего удивляет то, что иудеи в первых столетиях исламского завоевания вообще ничего не писали именно об этом исламском завоевании и, незадолго до этого, хоть не в это же самое время, должен был возникнуть вавилонской Талмуд. Такие события сомнительны, и, следовательно, едва ли должны явствовать в источниках. Но в IX столетии нашего времяисчисления можно говорить о новом обществе, которое С.Л. Готен (S.D.Gotein) в книге «Иудеи и арабы»(1974, (New York)) назвал «гражданским». Он говорит о «буржуазной революцию», и о «коммерческой революции» при одновременном ренессансе эллинистической науки, в которой иудеи принимали большое участие.

Политическими силами этого времени являются Умайяды из Дамаска и Аббасиды из Багдада/Ctesiphon (Цесифон был выстроен после разрушения Багдада в непосредственной близости от него. Аббасиды оба города считали столицами). В Вавилонии лежат также обе важные иудейские высшие школы Суры и Пумбедита, где возник и разрабатывался вавилонской Талмуд. Во главе иудеев стоял экзиларх, происхождение которого приписывалось королю Давиду. Во главе иудейской учености (системы образования) стоял Гаон (отличник), ректор иудейской высшей школы (Ешива) суры, у которого был титул: «Resh Methivath Geon Yaaqov». Это по-арамейски означает то же самое, что и: «Голова школы гордости Якова». Сади бен Иосиф, который руководил школой в X столетием, был самым значительный из этих ректоров. Он написал арамейский словарь гебрейского и основал гебрейскую филологию и грамматику. Но он написал также перевод на арабский Ветхого Завета, который используется до сегодняшнего дня иудеями, говорящими на арабском. (Это могло бы быть, возможно, потому, что он принял участие в создании арабского языка).

Между наследственным экзилархом и гаоном ешивы дошло в X столетии до перманентного конфликта. Все же забота остается об иудейской культуре непрерывной. Когда Вениамин Тудельский в конце XII столетия прибывает в Ирак, он сообщает о десяти ешива и о сорока тысячах (по другой версии: тысяче) иудеев. И он сообщает, что к этому сроку халифат еще очень могущественен и иудеи испытывали высшее почитание ^[116].

В X столетии мы также впервые слышим о палестинской академии, основание которой, как можно бы было предполагать, связано, с гражданскими беспорядками в Ираке, которые историки предположительно кладут между 850 и 950 годами. В конце X столетия они имели место, во всяком случае, во всех крупнейших городах в Сирии, Египте и Палестине, как в вавилонской, так и палестинской общинах. (Автор повторяет, что есть все основания сомневаться в датировках ранее XIV столетия).

Интересной фигурой X столетия является Якуб бен Киллис, иудей, который должен был перейти в Ислам. Рожденный в Багдаде, он переместился в Леванте в Рамлу, где он стал предводителем торговцев (по Wakil al Tujjar), затем он переехал в Египет и, наконец, в Тунис. Там он помогал тунисцам в завоевании Египта, что им удалось в 969 году. Киллис реорганизовал Египет для тунисских фатимидов и сделал Египет центром фатимидского государства. (Как примечание: более подробно о Киллисе в книге B.Lewis «Die Juden in der islamische Welt» («Иудеи в исламском мире»)). Реформы касались, в том числе, финансовой структуры и монетного дела. Мусульманские историки проявляют максимальное признание его заслуг. Некоторые указывают на него даже как на специалиста по исламской юриспруденции. Он достиг вершины власти при втором фатимидском халифе, при Аль-Азизе (975-996). Примерно на это время приходится также основание первого исламского университета. И было бы интересно узнать, в какой мере Киллис был причастен к основанию. Мы имеем все сведения о нем от более поздних мусульманских историков. Как мы увидели, им было чуждо им понятие научной объективности, но наряду с этими исламскими сведениями немного проглядывается все же тот факт, что в начале первого исторически конкретного египетского мусульманского государства стоял иудей.

Самым известным, якобы перешедшим из иудеев, является человек по имени Ka'b al-Ahbar, который должен был перейти (в мусульманство) при Омаре I в VII столетие. Б.Льюис читает Ka'b как Яков или Акиба, в то время как Акбар должно было быть титулом для ученых в иудейских высших школах Палестины (акбар с арабского—великий). В исламской литературе этот Яков или Акиба считается определяющим передатчиком традиций и высоко уважается. Интересно, что иудейская традиция об этом Якова/Акиба ничего не знает. С другой стороны, есть иудейский раввин Акиба, который, пожалуй, вообще был раввином, более всех цитирующим Талмуд. Должна ли речь идти об одном лице?

В Испании не было, как мы увидели, исламской, а также никакой другой реальной истории до X столетия. Оказывается, что только после мусульманского завоевания закончились темные века истории этой страны. История Испании начинается с 929 года, с Абд ар-Рахмана III. При правлении его и его преемника Аль-Гакама иудейство окажется процветающим. Хасдай бен Шарпут ^[117], советник халифов, одновременно был руководителем испанского иудейства. Секретарь Менахем бен Сарук был автором первого гебрейского словаря. При Гасдае предводительство иудейской общины отказывалось от вавилонского господства.

Абрам Дауд ^[118], автор XII столетия, дает легендарные описание прибытия первого великого испанского раввина Моисея бен Ганоха. Якобы он прибыл в Испанию как раб и затем был выкуплен испанскими иудеями. Во всяком случае, этот Моисей бен Ганох основывает первую в Кордове ешиву.

Иудейская жизнь в XI столетии в Испании в целом процветает, и образовываются различные центры. Одной из самых интересных фигур этого процветанию является иудей Самуил га-Нагид; в XI столетии великий визирь в Гранаде. Он является рыцарем, борцом и поэтом. От него мы имеем военную песню, что для иудейской литературы является редкостью. У него указано:

«Еще она не умерла в кровати,

Что встретилось бы праведно, которая смерть в борьбе получена...

Мы, борцы Моисея, у которых нет тупых мечей

При которых никогда не уважаются жадные»...

G. Stemberger, Epochen der Juedischen Literatur («Эпохи иудейской литературы»), s.124

На западе старой элитой получено то, что иудеи к тому времени на западе были еще засвидетельствованы войной, и что в Вавилоне должна была возникнуть иудо-пацифистская концепция. Иудеи как воины не подходят, собственно, к иудейству.

В XII в. положение иудеев в Испании начинает ухудшаться. Историки говорят об Аломравидах и Альмохадах, которые напали на Испанию из Марокко, и еще о гражданских войнах. Из-за преследования иудеев в Испании такой иудей, как Юдаг га-Леви, уезжает в Египет, а Вениамин Тудельский объезжает весь мир в поиске убежища. В это время также уезжает много иудеев на север; во всяком случае, начинается теперь культурный и экономический взлет христианской Испании. Христианские князья (напр., Альфонс дер Вайзе, или Альфонс Мудрый ^[119]) восторженны этим потоком развитой логики, таланта и капитала.

Также в Ираке и Иране в XII и XIII столетиях, как оказывается, положение иудеев и христиан отчетливо ухудшилось. Моисей Маймонид, например, уже в XII столетии писал, что при мусульманах дела никогда у иудеев хуже не шли. «Вы знаете, мои братья, что бог захотел нас из-за наших грехов рассеять среди этого народа, народа Измаила, который нас без снисхождения преследует и замышляет на пути, вредит нам и нас унижает... Никакой народ не причинил когда-нибудь Израилю большее горе» (Льюис, Juden, S. 97). Когда, во всяком случае, монголы после того, когда они уничтожили Багдад, в 1259 году вступают в Дамаск, они приветствуются европейскими христианами, и мы находим скоро этих иудейских и христианских должностных лиц в услугах монгольской администрации. В конце XIII столетия иудейский ученый-естественнонаучник Саид Аль-Давла станет визиром государством монголов. Этот иудей говорил по-монгольски, по-турецки, по-персидски и по-арабски, на четырех самых важных языка монгольского государства.

Примерно к этому же времени возникает также первое сравнительное исследование религии, которое сравнивает иудаизм, христианство и ислам, что может пониматься как символ новой либеральности и терпимости монгольского правления. Во всяком случае, в 1284 году вспыхнуло восстание, которое было направлено против книги и критического рационализма. В 1291 году был убит Саид Аль-Давла и его иудейские коллеги, и в это же время как монгольский хан лег на свое смертное ложе. В целом государстве вспыхнули антииудейские беспорядки. В 1295 году монгольский правящий слой стал мусульманским.

В Египте в 1250 году пришли к власти турецкие военнопленные, которые переняли монгольское господство в Палестине и Сирии. Общество обоих больших мусульманских государств, Египта/Сирии и Ирака/Ирана отличалась, тем не менее, немного. В обоих государствах разделял военный слой управления землю между собой и дискриминировал старую христианско-иудейскую буржуазию в пользу новой мусульманской. XIII и XIV столетия являются, безусловно, с одной стороны, временем антииудейской и антихристианской полемики, а, с другой стороны, такая полемика также обусловлена возрастающим натиском. Это время иудеев, перешедших в ислам, таких, как Рашид ад-Дин ^[120].

Самое позднее в XV веке древнее (греч. + арамейско/арабское) иудейство в наибольших провинциях Востока полностью разрушается. ((Более поздний взлет османского государства мог бы, вероятно, быть приписанным преимущественно сефардским Ладинос из Испании—такое примечание в оригинале)). Раввин Обадио да Бертиноро, который эмигрировал в 1497 году через Египет в Палестину, описывает, как последние представители иудеев из-за своей материальной нужды должны были продавать свитки Торы, кодексы и произведения ручного искусства из синагог Каира и Иерусалима иудеям, а также «гоям». В Александрии раввин Обадиа насчитывает только 25 иудейских семей.

Материальное, физическое и моральное потускнение иудеев в арабских странах должно было быть значительным. При этом, очевидно, не удовлетворяло только облагать налогами иудеев и эксплуатировать их материально, но хотелось от них также сознательной покорности. Итак, ненависть, нетерпимость и сила в восточном мире разрушают иудейство, и вместе с ним, вероятно, также восточную цивилизацию. Вот мы имеем этот источник из Персии XIX века и можем представить, что ситуация в XIV и XV веке в Египте, Сирии и других центрах была похожей. «Более всего эти несчастные люди были подвержены преследованиям в мусульманских странах Востока, так что привычка обучила их (страны Востока), так же как остальной мир, рассматривать это в качестве нормального жребия. Обычно принужденные к жизни в гетто или в отдельном квартале города, они страдали с невообразимых времен от причинения ущерба, предписывания сверху соответствующих профессий, одежды и обычаев. Этим они как социальные парии (для примечаний: парии (Parias)—члены низшей касты в Южной Индии, здесь—отверженные) отделялись от людей среднего слоя.

В Персии они занимаются торговлей украшениями, производством вина и опиума, известны как музыканты, танцоры, проводники, домовладельцы, представители некоторых других неупомянутых профессий. Редко где они достигают ключевую коммерческую позицию. Несмотря на это, как только в Персии или в другом месте имела место вспышка фанатизма, иудеи с самой большой вероятностью являются первыми жертвами. Тогда поднимает любой руку против них; и приносит это несчастье тем иудеям, которые первыми избиваются персидскими уличными подонками, силами толпы». (George Curzon, Persia and the Persian Question («Персия и персидский вопрос») in 1892, согласно Lewis, Juden 150).

Глава 14

Европейское коренное население

Мы имеем источник по введению христианства для европейского коренного населения: «Iskenders Waraegerfeldzug» («Варяжский поход Искандера»), издатель Г. Якоб. Речь идет при этом об исландском источнике. Согласно этому источнику якобы король Норвегии Олаф Тригвасон ^[121]дал толчок к миссионизации Исландии. После того, как первая попытка жреца Данкбранда потерпела неудачу, он посылал двух исландцев, крещенных Данкбрандом, из Норвегии в Исландию. Оба ехали верхом вооружено для встречи (Thing) с врагами христианства. Был там говорящий о законе, (logsogu-mazr), задача которого была исполнять правовые уставы перед встречей (Thing). Его попросили, чтобы он закончил миссию, ибо ему публично угрожали насилием. Он размышлял об этом 24 часа и огласил тогда прощальную речь. Он огласил, что все по-христиански должны были позволять крестить, но что относительно абортов и употребления в пищу мяса лошади старых правил дальше должны были придерживаться. Также должны были языческие жертвы дальше быть разрешены, а до тех пор они осуществлялись скрыто.

Это описание было существенно более отрезвляющем, чем то описание, которое о христианизации франков дает Григорий Турский. Отсутствие какого-либо пафоса делают их достоверными, и они подтверждены археологическими фактами. Всюду можно видеть, что христианство и язычество в раннее средневековье в течение долгого времени тесно смыкались. Из Гаитабу (как примечание: был такой город на Балтийском море) мы имеем, например, форму отливки стеатита ^[122], которая с одной стороны имеет христианскую крестовину, с другой стороны держит молот Тора (Прим. ТОР, один из главных богов скандинавской мифологии, бог грома, бури и плодородия—КМ). (H. Eisner, Wikinger Museum Haitabu («Музей викингов Гаитабу», Schleswig 1989, S. 86).

Языческий мир окажется при этом менее прикованным к своему религиозному содержанию веры, чем с той точки зрения, с которой вышележащая культура средиземноморья могла бы извлекать из этого пользу. Оставался долгое время действительным собственный идеал. В соответствии с этим рассматривались только война и борьба как почетные виды деятельности. Христианский автор «Истории Дании» Саксо (умер в 1216) рассказывает о своих предках: «Древние, которые... передали ведение оружия, ничего не считали славой. Потому размышляли славнейшие мужи о том, чтобы принимать участие в беспорядках, подстрекать спор, мешать досугу, предпочитать войну миру ..» ^[123].

Мы имеем другой документ, который описывает европейское коренное население: доклад поездки Ахмада Ибн Фадлана из Багдада во двор короля сакалиба. Сакалиба переводится несколькими учеными как «Волжские болгары», другими как «Русь». В арабском тексте из Испании обозначения сакалиба и славяне синонимы. Король Сакалиба является подчиненным хазаров, которые свою столицу, которая называет Итиль или Атиль, имеют в нижнем течении Волги. Первоначально должна столица Хазарии лежать на Северном Кавказе.

Ибн Фаблан странно описывает обычаи сакалиба: «Если они находят мужчину, который отличается присутствием ума и знаний, то тогда они говорят: «Этому причитается лучше служить нашему господу (богу)». Тогда пакуют его, вяжут веревку вокруг шеи и вешают его на дереве, где они оставляют его, пока голова не отделится ..». (A. Koestler, Der dreizehnte Stamm («Тринадцатое племя»), S. 33)

Турецкий востоковед Ахмед Зеки В.Тоган, который нашел рукопись в 1923 г. на северо-востоке Ирана, рассматривает это в качестве относительно нормального отношения средних людей к «гениям» и цитирует татарскую пословицу: «Если ты слишком много знаешь, тебя повесят, но если ты скромный, то будут на тебя наступать». (Koestler, 33)

Но если европейское коренное население действительно систематически искореняло развитую логику, то тогда спорно, смогло ли бы оно в таком положении производить технические и общественные инновации.

Рукопись датируется годом 309, что вообще-то считается 921 нашего времяисчисления. Культурная ступень, на которой стоят сакалиба к этому времени, во всяком случае, удивительно низка и познается по описаниям германцев, которые дает Тацит. Ибн Фадлан описывает сакалиба как людей, грабящих торговцев (грабящих и торгующих), которые своих соседей атакуют, унижают, грабят и убивают и в этих разбойнических набегах захватывают рабов, которых они оставляют или продают на Восток. Персидский поэт Низами ^[124](из 12/13 столетий) сообщает еще о времени разбойнических набегов этих коренных жителей и указывает на них как на ослов с человеческим лицом (Hasenfratz, 15). То, что эти коренные жители могли бы быть идентичны среднеевропейским коренным жителям, напрашивается сказать, если рассмотреть религиозность.

Ибн Фадлан пишет: «Если ваши суда прикрепить к якорной стоянке, то пойдет каждый в страну... и отправится к длинным прямым изделиям из древесины с человеческим лицом, вокруг которых меньшие фигуры и позади которых из земли торчит высокий стержень. Он обращается к большой фигуре, падает перед ней, кричит «yo раввин» («моему господу»), перечисляет все товары (рабы, соболиные меха), который приводит он с собой, и просит его, чтобы он стал ему торговым партнером. При этом он кладет принесенные продукты питания и напитки перед древесиной вниз ... (и) приносит дальнейшие подарки, также меньшие фигуры, с которыми он обращатеся к «нашего господина жене, дочери и сыновьям». (Hasenfratz, 16)

Также в Средней Европе нашли указания на почитание жердей. Поблизости от Eutin и Oberdurlu ^[125]находили почитание так называемых «идолов виде столба» и признаки того, что эти культовые сваи были укреплены черепами жертв перегонщиков скота. Еще в Эдде речь идет о деревянных мужчинах» (Hasenfratz, 16).

***

Самым важным географическим писателем этого времени был Масуди ^[126](умер 956). Он ориентируется на иудо-библейское знание и перечисляет следующие народы, он пишет:

«Франк, славяне, лонгоабрды, испанцы, Гог, Магог, турки, хазары, болгары, аланы, галицийцы и другие народы, которые, как мы упомянули, удерживают область каменных идолов, то есть север, происходят они, по единогласному мнению мужей с пониманием вещей и образоваанием среди докторов божьего права, все от Яфета, сына Ноя». (B. Lewis. Welt der Unglaubigen («Мир невероятного»), S. 140)

Масуди дает нам описание франков, славян и наций, которые являются им соседями. «Холод и влажность господствуют в их областях, и снега и льды там бесконечны. Теплого насторения им не хватает; тела тяжелы, характер крепкий, обычаи крутые, их понимание тупое и языки тяжелые. Их цвет настолько белый, что выглядит голубым. Их кожа тонкая и мясо грубое. Также уши голубые и соответствуют цвету кожи; волосы скользкие, как влажный туман и красноватые. Религиозным убеждениям не хватает постоянства, это из-за холода и отсутствие теплоты. Чем севернее они попадаются, тем они более глупы, более крепки и более примитивны. Эти свойства усиливаются в них, если они далее на север тянутся ... Те самые, которые живут более чем на шестьдесят миль в той сторону этой широты, суть Гог и Магог. Они находятся в шестом климате и причисляются к зверям» (Льюис, S. 139). Это описание европейских коренных жителей, которое дает нам Масуди в X столетии, является одним из самых старых. Совершенно не уверен, объежает Масуди Европу сам или опирается на свидетельства третьих лиц. Ибн Якуб, напротив, мог бы фактически объехать страну франков сам. Он пишет о городах Шлезвига, что жители бедны, питаются рыбами и своих детей бросают в море «чтобы экономить свои расходы». Больше всего его впечатлил Майнц: «Магаданша очень большой город, частично населенный и частично засеянный. Он лежит в стране франков на реке, которая называется Рейн, и богат на пшеницу, ячмень, спельту (Примечание: спельта—один из видов полбы), виноград и фрукты. Там имеются дирхемы из Самарканда лет 301 и 302 (913/915) с именами господ монеты (господ, изображенных на монетах) и датами чеканки... странно то, что есть там пряности, которые происходят только из стран Дальнего Востока, они импортируются из Индии, откуда они происходят в больших количествах». (B. Lewis. Welt der Unglaubigen («Мир невероятного»), S. 193).

Теперь возникает вопрос: подразумевались ли Ибн Фадлан, Масуди, Ибн Якуб и другие ранние исламские авторы, которые объезжали запад, как мусульмане? Их тексты, конечно, очень редки в оригиналах, но дошли до нас преимущественно более поздних копиях мусульманских авторов. Мусульмане могли ездить, собственно, в немусульманские области без военной цели. Поэтому области вне ислама будут обозначены как «Дома войны» (al-harb). (W. Heinrichs, Orientalisches Mittelalter («Восточное средневековье»), S. 19).

Мусульмане не могли изучать также никакого другого языка кроме арабского, они тогда обвинялись в безбожье. Поэтому можно будет предположить, что «мусульманские» путешественники могут чувствовать принадлежность к иудейской или протоиудейской культуре. Также наш свидетель Якуб мог бы быть иудеем, как можно заключить уже из его имени: Ибрагим Ибн Якуб аль-Израили аль-Туртуши. В имени перечисляется довольно много: Абрам, сына Якова, Израиля из Тортоса (города на каталонском побережье). Отчет пропал. Имеются выписки испанско-арабских географов XI столетия Бакри и Удгри.

Нужно говорить отчетливо: «арабское» влияние, которое решающим образом должно было повлиять на средневековую европейскую цивилизацию (как сегодня некоторые исследователи, согласно которым постоянное, чисто европейское развитие цивилизации более не достоверно, тем не менее, хотят соглашаться), может быть таковым, и, если вообще имело место, осуществилось не в фундаментальной форме.

Убедительно было бы предположить как культурных носителей иудейскую, и, соответственно, возможно, протоиудейскую культуру. Ибн Курдадбег, перс, подтверждает значение иудеев для раннего средневековья. Он пишет:

«На север от Андалузии лежат Рим, Бурьян и страны славян и аваров. (Как примечание: что такое Бурьян—это загадка. Возможно, под этим подразумевается Бургундия. Но также эта легендарная Бургундия лежит, по данным историков, то ли на Роне, то ли на Рейне). От западного моря шли славянские, греческие, франкские и ломбардские рабы, греческие и андалузийские рабыни, бобровые шкурки и другие меха, парфюмерия Стиракса и в лекарства в виде мазей (...). имеются иудейские торговцы которые говорят на арабском, персидском, греческом, франкском, андалузийском и славянском. Они путешествуют с запада на восток и с востока на запад сушей и морем. С запада они привозят евнухов, девушек и юношей в рабство, парчу, бобровые шкурки, клеи, соболя и мечи». ((B. Lewis. Welt der Unglaubigen («Мир невероятного»), S. 138).

Интересным является то обстоятельство, что иудейские торговцы, как посредники между востоком и западом, в этом перечислении говорят обо всех важных языках своего времени, кроме латинского. Латинский язык должен был, следовательно, в раннесредневековой Европой быть либо полностью незначительным, либо идентичным с андалузийским или франкским языками.