Ланкония (№2) - Принцесса

Ария откинулась на спинку жесткого кожаного кресла и смотрела через окно иллюминатора на Долли и Билла, стоявших внизу.

— Выше нос! — сказал Джей-Ти. — Ты летишь домой. А что дала тебе Долли?

Ария заморгала глазами, чтобы подавить подступавшие слезы, и открыла сверток. Коробочка была доверху полна жвачкой. Она засмеялась.

— Кого я везу назад! — простонал Джей-Ти. — Принцессу, которая любит жвачку.

Когда они были уже в воздухе, второй пилот дал Джей-Ти толстый пакет.

— Это — инструкции нам, — сказал Джей-Ти. — К тому времени, как мы очутимся в Ланконии, ты должна запомнить свою новую биографию, подробности образа жизни и слиться со своей новой личностью. Посмотри на это! — добавил он, внимательно просматривая верхнее письмо. — Генерал Брукс рекомендует, чтобы ты родилась в Вобруке, штат Мэн, и что мы знали друг друга всю жизнь. Тогда я должен рассказать тебе про свой родной городок. И тебя теперь зовут Кэтлин Фарнсворт Монтгомери. О'кей, Кэти, давай ближе к делу.

Ария не могла не сравнивать этот полет с перелетом из Вашингтона в Ки-Уэст. Джей-Ти, пока она изучала бумаги, рассказывал ей про свой родной городок. Он рассказывал ей о своем отце, который теперь один заправлял тем, что Джей-Ти назвал скромным семейным кораблестроительным бизнесом. Он говорил ей о своих старших братьях, о гонках на байдарках, которые они любили устраивать.

— Я всегда выигрывал, — сказал он с шутливым хвастовством. — Я был самым маленьким, но сильным не по годам.

Ария посмотрела на его тело, растянувшееся в самолетном кресле, длинные ноги, широкие плечи…

— Но теперь-то ты — не самый маленький, правда? — спросила она, и в голосе ее проскальзывал страх перед семьей великанов.

— Конечно нет, — сказал он, подмигнул и нагнулся, чтобы ее поцеловать. Он смахнул бумаги со своих колен и весь отдался поцелую.

— Не сейчас! — шикнула она, и он отстранился, усмехнувшись над ее румянцем, густо залившим щеки.

— На чем мы остановились? — спросил он. — Ах, да, Вобрук.

Он стал ей дальше рассказывать про свой городок и семью, пока она не начала чувствовать, что все хорошо поняла и запомнила.

Самолет приземлился в Лондоне для заправки. Когда самолет снова поднялся в воздух, они продолжили изучение бумаг. На этот раз Джей-Ти задавал ей вопросы о ее детстве в Америке и разных необходимых деталях ее жизни там.

Они уснули, прижавшись друг к другу, где-то над Россией, и спали до тех пор, пока не приземлились в Эскалоне, столице Ланконии.

Джей-Ти выглянул из окна и увидел в отдалении зелено-голубые горы со снежными вершинами.

— Большая часть Ланконии — это горы. Мы сейчас на высоте примерно семи тысяч метров, и воздух здесь разреженный.

Он поцеловал ее.

— Ты ничего не знаешь об этой стране. Мы оба здесь впервые.

— О'кей, бэби, — сказала она, жуя свою жвачку.

— Так-то лучше — для дела. Ты собираешься ее вечно жевать?

— Это очень по-американски, да и потом, мне скоро придется отказаться от этой привычки. Корона и жвачка — две вещи несовместимые. Давай быстрее вылезать, я хочу убедиться, что не грохнули ящик с пластинками, которые я купила для сестры.

— У Кэти нет сестры, помнишь?

Он смотрел на нее пристально, и Ария тоже взглянула на него в упор и надула пузырь ему чуть ли не в лицо.

— Пошли! — сказал он, рассмеявшись.

Воздух был прохладным, свежим и немного колючим, каким может быть только горный воздух, и даже вонь от самолетов не могла замутить его чистоту.

Аэропорт был небольшим, и из-за войны рейсов было мало. Джей-Ти и Арию уже ждала машина.

— Лейтенант, — сказал мужчина, одетый в темный костюм и с кейсом, — для вас все готово. Доброе утро, Ваше Кор…

— А-а, рада вас видеть! — воскликнула Ария, хватая руку мужчины и тряся ее изо всех сил. — Здесь всегда так холодно? Тут пусто и уж слишком уныло. Что будем делать?

В глазах мужчины сверкнула искорка.

— Доброе утро, миссис Монтгомери.

— Зовите меня просто Кэти, как все. Кроме него. Иногда он зовет меня по-другому.

Выплюнув жвачку, она повисла на руке Джей-Ти и бросила на него обожающий взгляд.

— Хорошо, — с неловкостью согласился мужчина. — Может, поедем в ваш отель?

— Кого ты из себя разыгрываешь? — спросил Джей-Ти, когда открывал для нее дверцу машины.

— Американку, какой ее представляет себе каждый ланкониец.

Водителя звали Джеймс Сандерсон, и он был помощником американского посла в Ланконии. Только он и посол знали правду о принцессе-самозванке.

— Ваша легенда имеет хорошее прикрытие, — сказал мистер Сандерсон. — Завтра, лейтенант, вас отвезут под охраной на местную водопроводную станцию. Вы якобы эксперт по водоочистке.

— Значит, кто-то уже работает с виноградниками? — спросила Ария.

— Мы занимаемся этим каждый день с королем, — ответил мистер Сандерсон.

— Как он?

— Стареет, — сказал помощник посла, но больше ничего не добавил.

Ария выглянула в окно. Ланкония казалась такой, какой была веками, и она почувствовала, как ее страна опять заполняет всю ее душу. Улицы делались для пастухов и пешеходов и были слишком узкими для длинной широкой американской машины. Мостовая, мощенная большим булыжником, была неровной.

Домики были оштукатурены и выкрашены в белый цвет, и повсюду в глаза бросались остроконечные голубовато-серые крыши из черепицы, которую производила Ланкония. В двадцатом веке Ланкония быстро стала фешенебельным курортом, и туристы, отдыхавшие здесь, увозили с собой корзины с черепицей и строили у себя для собственной забавы маленькие ланконийские потешные домики. Но мода вскоре прошла, и на фабрике остались целые залежи черепицы.

По улицам сновали пешеходы и велосипедисты, громыхало несколько повозок, но не было автомобилей. Одежда жителей была простой; ее фасон не менялся многие века: длинные темные юбки, белые кофточки и прелестные расшитые пояса — на какое-то время эти пояса тоже вошли в моду за пределами Ланконии. На мужчинах были тяжелые башмаки, толстые шерстяные носки до колен и шерстяные панталоны с резинкой у колен. Поверх белых рубашек были надеты расшитые жилеты. Женщины гордились своим искусным владением иголкой и ниткой и демонстрировали его на своих поясах и жилетах своих мужей. Одежда детей была словно уменьшенной копией наряда родителей, правда, не было поясов и жилетов, только расшитые рубашечки.

Джей-Ти и мистер Сандерсон замолчали.

— Словно мы вернулись назад во времени, — мягко сказал Джей-Ти.

— Дальше, чем тебе кажется, — проговорила Ария.

— Ну вот мы и приехали, — сказал мистер Сандерсон, заруливая машину на дорожку возле трехэтажного белого отеля. Он оглянулся на Арию.

— Не думаю, что вас кто-то узнает, но вы должны быть к этому готовы. Вы должны как можно больше попадаться на глаза, чтобы к тому времени, как арестуют самозванку — это намечено на завтра, — они бы знали, где искать себе замену.

— Никаких догадок, кто такие «они»? — спросил Джей-Ти. — Никаких идей, кто пытался убить принцессу?

— У нас есть кое-какие подозрения, но пока ничего конкретного. О'кей, вон «мальчик на побегушках», пошли.

— Подождите, — сказала Ария, все еще держа Джей-Ти за руку. — Я знаю его.

«Мальчик на побегушках» оказался мужчиной за семьдесят.

— Он был нашим третьим садовником. Его жена пекла мне пирожки. Все будет сложнее, чем нам казалось раньше.

— Мы зашли слишком далеко, чтобы теперь отступать. Вы здесь раньше никогда не были и никогда не видели этого мужчину.

— О'кей, — ответила она, сделав глубокий вдох.

Она остановилась на мощеной дорожке возле входа, а мистер Сандерсон зашел внутрь. Джей-Ти помогал выгружать вещи из машины.

Мужчина чуть не уронил наземь два чемодана, когда увидел Арию.

Она выпустила пузырь жвачки изо рта.

— Увидел призрак, дружище? — спросила она старика. Но он стоял и безмолвно смотрел на Арию, и тогда Ария наклонилась, подхватила свою юбку выше колен и подтянула капроновый чулок.

— Ну, увидел, что хотел? — спросила она нагло. Джей-Ти схватил ее за руку и потащил внутрь отеля.

— Ты смешаешь с грязью репутацию Америки! Будь немножко потоньше в манерах.

— П-жалста, голубчик, — ответила она. — Все, что пожелаешь, душка моя.

Джей-Ти бросил на нее предостерегающий взгляд.

Внутри отель был похож на охотничий домик русского царя: потолок с балками из бревен, оштукатуренные стены и массивная мебель из сосны. Над стойкой висел флаг Ланконии: красное поле с бараном, козой и гроздью винограда.

— Чудно! — заметил Джей-Ти. — Интересно, в этой дыре есть ванная?

— Помни о репутации Америки, — хихикнув, напомнила ему Ария.

Пока Джей-Ти расписывался в книге регистрации, клерк отеля поднял голову и опустил, но потом мгновенно снова вскинул ее и посмотрел на Арию. Он уставился на нее во все глаза и смотрел до тех пор, пока Ария ему не подмигнула. Он быстро уткнулся взглядом в книгу.

— Простите, лейтенант Монтгомери, я должен на секунду отлучиться, — сказал клерк и стремительно исчез за дверью позади стойки.

Джей-Ти вопросительно взглянул на мистера Сандерсона. Тот пожал плечами.

Клерк появился в сопровождении тех, кто, похоже, были его семейством: толстой жены и двух пухлых девочек-подростков. Они все встали столбом и уставились на Арию.

Ария пошла к стойке.

— У вас есть какие-нибудь открытки? Дома мне ни за что не поверят, что здесь все взаправду. Больше похоже на кино.

Никто не шелохнулся, они стояли и глазели.

Она перегнулась через стойку, почти уткнувшись носом в лицо управляющего.

— Что это с вашими людьми? — фамильярно спросила она. — Что это все пялятся на меня? Ваш народ не любит американцев? Мы для вас недостаточно хороши? Вы думаете…

Джей-Ти схватил ее за локоть и потащил назад.

— Кэти, успокойся.

Управляющий начал приходить в себя.

— Простите нашу грубость. Мы не хотели смотреть в упор. Просто… просто вы — совсем как наша наследная принцесса.

У Арии отвисла челюсть.

— Ты слышал, дорогой? — сказала она, толкая Джей-Ти локтем в бок. — Они считают, что я — один к одному принцесса.

Толстая жена управляющего подошла к стойке, вытащила открытку и протянула ее Арии.

Ария взяла открытку и стала внимательно рассматривать официальную фотографию Ее Королевского Высочества принцессы Арии. На лице Арии отразилось разочарование.

— Очаровашка, но я видала женщин и получше. Элли на вечеринках куда красивее, правда, бэби? Эй! Погодите! Вы говорите, я выгляжу как эта породистая крошка? Чтоб вы знали — я была мисс Королева Красоты Флота в 1941-м. Меня избрали голосованием двести шестнадцать моряков — это вам не фу ты ну ты! За такой девчонкой они были бы не прочь приударить. Да что там! Именно такую они больше всего на свете хотели б себе в подружки!

Она посмотрела на Джей-Ти.

— Но ведь я не похожа на нее, правда, пупсик! Она — будто пташка из немого кино.

Он обнял ее, взял открытку, а потом сердито бросил ее на стойку, грозно зыркнув на клерка и его семью.

— Моя жена гораздо красивее этой женщины. Пошли наверх, радость моя, там ты отдохнешь и забудешь об этом оскорблении.

Он повел ее, уткнувшуюся лицом ему в грудь, к лестнице.

Когда они шли до комнаты, все трое молчали, пока не ушел посыльный.

Мистер Сандерсон в изумлении взглянул на Арию.

— Мои поздравления, миссис Монтгомери. Вы — самая противная американка, какую я только имел несчастье видеть.

Она выплюнула жвачку, усмехнулась и подмигнула ему — все почти одновременно.

— Спасибочки, дорогуша.

Глава 14

Мистер Сандерсон просидел в их номере три часа, он на все лады пережевывал тему о серьезности их грядущего предприятия и без конца повторял: как это важно — возвращение Арии снова на трон. Он совершенно замучил их своими нотациями, как необходим Америке ванадий и как нужны Штатам военные базы в Ланконии. Потом он перешел к следующей теме.

— Наш план таков, — сказал мистер Сандерсон. — Мы арестуем принцессу-самозванку и ее тетку, леди Эмери, завтра, как только они вернутся из Америки; очень важно захватить их до того, как кто-то из ее семьи в Ланконии успеет увидеть принцессу Мод. Думаю, после этого шельмецы, которые посадили ее на место принцессы Арии, немедленно войдут в контакт с Ее Королевским Высочеством. Для того, чтобы они узнали о вашем существовании, вы оба должны как можно больше появляться на людях в течение следующих суток. Как только они доберутся до Ее Высочества, потребность в ваших услугах, лейтенант Монтгомери, отпадет. Вы же понимаете, принцесса Ария не может вернуться во дворец вместе с мужем-американцем. Посол и я все устроим для вашего возвращения в Америку, как только этот контакт произойдет.

— Но… — начала Ария; она хотела сказать Сандерсону, что лейтенант Монтгомери должен остаться ее мужем.

Джей-Ти накрыл рукой ее руку.

— Итак, у нас есть еще пара дней, — сказал он мягко.

— Да, — ответил мистер Сандерсон, переводя взгляд с Арии на Джей-Ти и взяв на заметку их близость.

— Я беспокоюсь за ее безопасность, — сказал Джей-Ти. — Я не хочу оставлять ее одну среди врагов. Ведь кто-то уже пытался ее убить.

— Да, но теперь кто бы ни захотел ее убить, он будет думать, что она — американка. Но зачем им это нужно? Уверен, убийцы убеждены, что настоящая принцесса утонула во Флориде. Со временем мы собираемся вступить в переговоры об «освобождении» самозванки с любыми лицами, которые войдут в контакт с Ее Королевским Высочеством. Они будут думать, что новая «принцесса Ария» потом добровольно уступит место самозванке после освобождения принцессы Мод. Кто-то уверен, что принцесса Ария утонула, хотя, конечно, это могут быть совсем не те люди, которые будут искать контакта с Кэти Монтгомери.

Джей-Ти стоял молча, а потом стал ходить взад-вперед, нахмурившись.

— Кто бы ни состряпал это дельце, я уверен, что они не такие тупые, как мы о них думаем. Как они могут верить, что она добровольно устранится? Думаю, мне…

— Лейтенант, — резко сказал мистер Сандерсон. — В ваших услугах больше нет необходимости. Мы сами сможем защитить Ее Королевское Высочество.

Ария пыталась справиться со своими чувствами, но она была так рада, что лейтенант хочет защитить ее, что он так волнуется за ее безопасность. Может, это просто попытка скрыть правду? Может, он хочет остаться с ней навсегда?

Джей-Ти повернулся к ним спиной и стал смотреть в окно.

— Мы — посол и я, — продолжил мистер Сандерсон, — подумали: может, вам обоим нужно создать видимость несчастливой семьи; тогда, если с Ее Королевским Высочеством войдут в контакт, будет казаться естественным, что она согласна участвовать в этом фарсе без своего мужа.

Джей-Ти не обернулся, он продолжал смотреть в окно.

— Да, может, это и разумно, — пробормотал он, а потом обернулся. — Мы будем обедать? Перелет был длинным для нас обоих, и хотелось бы пораньше лечь спать.

Мистер Сандерсон прочистил горло.

— Сегодня вечером, если это возможно… мы подумали, может, вам следует устроить ссору за обедом? Громкую, на людях… а ее Королевское Высочество убежит в гневе в посольство и переночует там. Нам нужно побыстрее побеседовать с ней, и еще будет хорошо, если она установит связь с нашим посольством. Нам нужно обсудить еще много деталей.

— Итак, я больше не нужен, — сказал Джей-Ти, и глаза его потемнели. Он не смотрел на Арию. — Я отправляюсь в ванную, если только здесь есть ванна или душ, а потом мы приступим к обеду и склоке Это будет нетрудно.

Он выхватил чистое белье из чемодана, сорвал полотенце с крючка и вышел из комнаты.

— Нет, нет, нет! — почти закричала Ария в ту же секунду, как Джей-Ти исчез за дверью. — Все неправильно! Нас нельзя разлучать. Может, вы еще не знаете, что американское правительство не хотело помогать мне до тех пор, пока я не согласилась посадить рядом с собой на трон американца. Мы должны оставаться мужем и женой, и будет лучше, если он будет возле меня.

Она была почти в панике. Она не хотела расставаться с Америкой. Она не хотела терять мужчину, с которым была так счастлива!

Мистер Сандерсон одарил ее одной из своих самых дипломатических улыбок.

— Конечно, мы в курсе этого щекотливого аспекта вашего соглашения, Ваше Королевское Высочество. Но позвольте заметить — это была военная сделка. Не дипломатическая и не политическая. Вы же не можете всерьез думать, что вам удастся посадить на трон Ланконии американца? Он не имеет понятия об обязанностях принца-консорта. И что он знает о самой Ланконии? И вдобавок, насколько мне известно, у него нет ни малейшего желания стать принцем-консортом. Он бы не справился, даже если б, вообразим невозможное, народ Ланконии согласился принять простолюдина в качестве мужа их королевы. Вы должны думать о Ланконии, а не о своих… личных чувствах.

Ария чувствовала, как Ланкония проникает в ее жилы, словно кто-то открыл окно и впустил в него холодный воздух.

— Но особы королевской крови не разводятся, — возразила она.

— Ваш брак будет аннулирован, — сказал мистер Сандерсон. — Он был заключен под давлением, и Высший Совет Ланконии согласится с этим, как и правительство Америки. Мы верим, что вы сможете уговорить короля отдать нам ванадий, и в качестве ответной помощи на нашу вам помощь вы в будущем согласитесь разместить в вашей стране наши войска.

— Да, — проговорила она. — Америка мне помогла, и я выкажу ей свою благодарность.

Выражение лица мистера Сандерсона изменилось.

— Мне очень жаль, что я доставил вам… стал причиной неприятных переживаний. Я и понятия не имел, что вы оба так привязались друг к другу за столь короткое время. Мне дали понять, что вы с радостью воспримете аннулирование брака.

— Это было раньше, — пробормотала она. Потом она вскинула голову. — Дайте нам побыть вместе, чтобы попрощаться. Мы еще успеем расстаться после ссоры, когда со мной войдут в контакт. Ну… он скажет, что ни одна жена так себя не ведет, а я уйду без его разрешения. Позже я могу заявить, что мне больше понравилось быть принцессой, чем женой. Брак можно расторгнуть, когда я вернусь на свое законное место.

— Да, но…

— А теперь вы можете оставить меня одну.

Как только Ария это сказала, она поняла, как много времени прошло с тех пор, как она в последний раз отдавала царственные приказы.

— Да, Ваше Высочество, — сказал мистер Сандерсон, а потом встал, слегка поклонился и вышел из комнаты.

Ария пошла к окну и стала смотреть на узкую улочку, на людей, шедших по ней. Они казались какими-то старыми. Их шаги не пружинили. И не было видно детей. Каждый год все больше молодых людей забирали детей и уезжали из страны. Это была больная проблема, но что можно было поделать? Здесь не было для них ни работы, ни современных развлечений.

И чем больше она смотрела, тем больше убеждалась: она в ответе за этих людей! Конечно, Высший совет занимался законотворчеством, разрабатывал судебную систему. Но повседневная жизнь страны была заботой королевской семьи. И в последнее время она и ее семья стали основным объектом любопытства туристов.

Она взглянула на свое платье. Темно-коричневое, простое — без бриллиантов, знаков королевского отличия. Она стала припоминать, как она одевалась, будучи принцессой. Трем женщинам требовалось два часа, чтобы одеть ее и причесать ее длинные волосы. И весь день она переодевалась: утренние платья, дневные платья, вечерние платья, платья для приемов, платья для чая и длинные чопорные платья для званых обедов.

Она думала о своем официальном распорядке дня: каждая минута была отдана каким-нибудь делам. С десяти утра до шести вечера она была на людях. Она осматривала фабрики, выслушивала жалобы людей, пожимала тысячи рук, решала личные проблемы своих подданных. Затем были поездки по Ланконии, иногда длившиеся несколько дней; она посещала больницы, утешала умирающих детей и их родителей. А вечером ее везли на какой-нибудь утомительный бал, где люди говорили с ней дрожащими от почтения голосами.

До своей поездки в Америку ее не особо тяготили ее обязанности — это было то, что она делала с тех пор, как вышла из детского возраста. Но теперь… теперь она знала, что такое ходить по магазинам за покупками, сплетничать с другими женщинами, танцевать джиттербаг. Она уже жила жизнью обычного человека, за которым не наблюдают и не судят о нем поминутно. Она вдруг вспомнила, как однажды, когда ей было восемнадцать, на ней было платье с глубоким вырезом на приеме, устроенном в саду. Неожиданно какому-то молодому человеку стало плохо, и он упал в обморок прямо к ее ногам. Когда она наклонилась, чтобы помочь ему, он вдруг выхватил фотоаппарат, щелкнул ее и исчез. На следующий день во всех газетах свободного мира появилась фотография полуобнаженной груди принцессы Ланконии — Арии.

Такой была ее жизнь. Она жила в стеклянной клетке. Каждая минута ее жизни была под прицелом сотен или тысяч глаз: ее рассматривали, изучали, а потом сообщали о ней всему миру.

И зная все это, она все же хотела просить своего американского мужа остаться, она хотела, чтобы он жил с нею такою жизнью… Она подумала, как бы он вел себя, если бы стал королем? Швырял бы репортеров в пруд? Называл бы особ типа графа Джулиана «графом Жулей» в лицо? Обедал бы с вульгарными женщинами простонародного вида в общественных местах? Появлялся бы на обедах королевской семьи в майке?

И как бы реагировал на это народ Ланконии? Как бы реагировал на него ее народ? Презирал бы Джей-Ти пастухов? Или сборщиков винограда?

Похоже, все американцы уверены: их страна — единственная на всем белом свете. Пуп земли. Смог бы лейтенант Монтгомери отказаться от своего американского гражданства и принять ланконийское? И потрудился бы он выучить ее язык?

Он был человеком взрывного темперамента — нетерпеливым и нетерпимым. Она вспомнила их жизнь на острове. Конечно, теперь-то она относилась к этому по-другому: она отчасти понимала его нетерпимость, его гнев… Но как бы там ни было, если он останется в Ланконии, ему придется иметь дело с людьми, чья родословная нередко восходит к одному из королевских родов. Иногда их снобизм доходил до того, что сама Ария ощущала себя чуть ли не крестьянкой. Это она-то — принцесса, будущая королева! Можно себе представить, как они будут обходиться с этим американским простолюдином! И как бы он сам реагировал на подобное обращение! Она вдруг ясно увидела: лейтенант Монтгомери душит ее кузена Фредди его жемчугами в ту же секунду, как кузен взглянет на американца с высоты своего августейшего носа.

И еще… был еще один очень важный момент: лейтенант Монтгомери не хотел быть принцем-консортом. Нет, она вовсе не думала, что он не справится с этой ролью… Но просто, если это внушает ему такое отвращение, он станет вести себя как большой избалованный двухлетний ребенок.

Она тяжело вздохнула и отвернулась от окна. Мистер Сандерсон был прав — все кончено.

Ее бездумный счастливый американский антракт кончился. Настало время вернуться на сцену, назначенную ей судьбой. Она была рождена, чтобы стать королевой — такова ее участь, и теперь она должна продолжать готовиться к исполнению своего долга — нет, чести быть королевой, поправила она себя и опять вздохнула.

Ей удалось улыбнуться, когда Джей-Ти снова появился в комнате.

Он нахмурился.

— Кажется, ты рада вернуться домой.

— И да, и нет. Америка навсегда останется для меня дорогим воспоминанием. Долли сказала, что приедет навестить меня, и поэтому я надеюсь, что не потеряю совсем связь с твоей страной. Может, ты тоже навестишь…

— Нет, — резко сказал он. — Ну что, покончим прямо сейчас? Я имею в виду нашу публичную ссору.

— Нет, это отложено.

Она вглядывалась в его лицо. Как все изменилось! До сегодняшнего дня она думала, что они будут женаты всегда. Но теперь… теперь она знала — это их последние часы вместе.

— Мы пообедаем вместе и… проведем вместе ночь, а завтра или послезавтра со мной войдут в контакт, я уверена. Завтра нам нужно появляться как можно больше на людях.

На нем было только полотенце, обернутое вокруг бедер; вторым полотенцем он вытирал мокрые волосы. Он выглядел таким красивым, что ее пальцы заныли: так ей хотелось коснуться его.

— А нельзя обойтись без этого? — спросил он. — Мне нужно как можно скорее вернуться на базу и чем быстрее…

Он умолк.

Внутри нее все напряглось.

— Чем быстрее ты от меня избавишься, тем лучше. Он долго смотрел на нее.

— Для меня будет лучше покончить с этим. Обед был тяжелым — самым тяжелым за всю ее жизнь. Она чувствовала себя полной идиоткой: мысль о том, что она больше никогда его не увидит, доводила ее до отчаяния, но ведь он не может дождаться, когда избавится от нее! Он был таким холодным и отчужденным.

Арии приходилось прятать свои чувства, и вдобавок ко всем ее мучениям ей то и дело нужно было разыгрывать из себя бесцеремонную американку, когда какой-нибудь ланкониец оказывался поблизости.

— Ты думаешь, нам нужно потребовать столик посередине? — спросила она командным голосом. — Джей-Ти, душка, они хотят глазеть на меня. Они хотят тыкать в меня пальцем и говорить, что я выгляжу совсем как их плосколицая хилая принцесса. Мы обязательно должны торчать в этом городе? Не знаю, смогу ли я это вынести.

— Сюда, мадам, — сказала заносчивая официантка и повела их к укромному столику в углу.

— Что ты будешь делать дома, в Америке? — спросила Ария, когда они остались одни.

— Смотреть на «бьюики», — сказал он, а потом взглянул на нее. — Работать. Делать то, что смогу, для победы в войне.

— Они позволят тебе остаться в нашем маленьком домике?

— Я этого не хочу.

Услышав это, Ария улыбнулась. Может, он все-таки расстроен, что они расстаются?

— Я буду скучать по Америке… и я буду скучать по тебе, — прошептала она.

Он уткнулся взглядом в пустую тарелку.

— Как хорошо, что мое время снова будет только моим. Я совсем запустил работу.

Она не сказала ничего в ответ. Принесли еду, а она все молчала.

— Ты опять встретишься с Хедер? — наконец спросила она.

— Я собираюсь встречаться с каждой женщиной, какая только есть на юге Америки. А ты? Ты собралась замуж за своего малютку-графчика?

— Скажите пожалуйста! — воскликнула она, глядя на него в упор и сверкая глазами. — Да иногда… да иногда инфантильнее тебя!.. — У нее не хватило дыхания закончить фразу. — Граф Джулиан — идеально подходящий мужчина, и он будет превосходным принцем-консортом. Не то что ты!

— Не то что я? Очень мило. Только позволь тебе заметить, бэби, если уж что и нужно вашему захолустному местечку, так это приток свежей новой крови. Тебе бы крупно повезло, если бы я остался с тобой, но увы! Есть одно маленькое «но». Я бы ни за что не согласился! Даже если бы мне эту чертову корону принесли на платиновой тарелочке. Везде идет война, а эти люди… чем заняты все эти твои люди? Конечно, они так поглощены своими собственными проблемочками, где уж им заметить кого-то, кроме себя?

— Нас не втянули в войну — и именно этим мы плохи? В этом наша вина? — взвилась она. — Да вашим агрессивным злобным американцам есть много чему поучиться у нашей миролюбивой страны! Мы не разрушаем и не уничтожаем самих себя, а заодно и другие страны своей военной техникой.

— Потому что вы ни за что не сражаетесь. Вы просто позволяете окружающему миру заботиться о вас. Вы хотите извлечь выгоду из войны, продавая ванадий, но не хотите жертвовать своими мужчинами, делая их солдатами.

— Так ты называешь нас трусами? Да ты… да что ты знаешь о нас? Наша страна была основана величайшими в мире воинами. В 874-м году нашей эры мы…

— Да какого дьявола я должен копаться в вашей истории? Теперь вы — кучка трусливых спекулянтов с обабившимся изнеженным правительством.

В ту же секунду она вскочила и залепила ему пощечину, а потом вихрем вылетела из столовой. Она выскочила из отеля на улицу, на холодный ночной воздух, и понеслась сломя голову, мимо прохожих, смотревших на нее как на привидение. Ария не знала, куда она бежит, она просто неслась от одной улицы к другой, не разбирая дороги. Она понятия не имела, где она находится. Еще бы! Ее знание Эскалопа исчерпывалось каретой церемониальных кортежей. Когда она была маленькой, она вообще думала, что кучеру просто надо ехать туда, куда ведет дорога, усыпанная лепестками роз.

Как ей только могло прийти такое в голову — сделать этого мужчину принцем-консортом? Как она могла допустить, чтобы радости в постели повлияли на ее рациональное мышление? Он был свиным рылом, нетерпимым фанатиком, расистом — именно тем, кем он ей показался с самого начала! Господи, да она была готова научиться американскому образу жизни и увидеть их мысли и идеи глазами американцев, но она не учла одного: она могла видеть все это только его глазами. Его страна была очень молодой, с кипучей бессмысленной и жестокой энергией подростка. Америка жаждала власти и ради этого была готова убивать. А ее страна была древней и научилась силе мира. Она была мудрой — и вовсе не из трусости. Если бы он знал их историю! В свое время ее предки правили большой частью Европы и России. В сущности, ее семья оказалась у власти потому, что сумела вырастить самых искусных и сильных в мире воинов.

А этот американец назвал их трусами! Спекулянтами!

Она бродила очень долго, не видя, куда идет, просто шла и кляла себя за тупость.

Она остановилась, когда внезапно на кого-то налетела.

— Простите, — сказала она, все еще пользуясь американским выражением. И тут она поняла, что смотрит в глаза лорда-гофмейстера. У него был такой высокомерный вид, словно он считал, что улицы должны мгновенно пустеть, когда он изволит идти. В его карих глазах сквозил ум.

Ария хотела, чтобы он увидел ее и запомнил.

— Эй, приятель, что, дорога для тебя недостаточно широка? — нагло спросила она, — Вы что, здесь пихаете женщин на улицах?

Он с отвращением отшатнулся от нее. Ария наклонилась вперед и схватилась за его цепь — знак отличия.

— Ух ты! Ты что — королевская особа, а? Или нет? Что тут написано? На латыни?