Воин Островов

Глава 4

Услышав крики Сирены, в зал вбежал Эйдан. Хотя Сирена, стоявшая посреди стола и пытающаяся смахнуть с платья крошечный черный комочек, и была забавной, но его смех смолк, когда он увидел в глазах девушки неподдельный ужас. Она побледнела от страха.

– Он совсем не опасен, – произнес Эйдан и, шагнув к столу, снял кота с плеча девушки. Заметив на плече кровавые царапины, он крикнул: – Бет!

– Я здесь, незачем так кричать, – раздался у дверей голос.

Эйдан повернулся и передал кошку Бет.

– Заприте ее, она, кажется, сбесилась.

Но на руках уходившей служанки кошка вдруг успокоилась и даже громко замурлыкала.

Эйдан повернулся к Сирене и легко снял ее со стола, взяв за талию. Все еще рыдая, Сирена обхватила его за шею.

– Все хорошо, – успокоил он девушку, вдыхая уже знакомый сладкий аромат ее волос. – Это лишь небольшая царапина.

Он сел на стул и посадил испуганную Сирену к себе на колени.

– Кошка больше не побеспокоит тебя, – пообещал он, подняв подбородок девушки и заглянув в изумрудные глубины ее глаз.

– Спасибо, что спасли меня, – тихо проговорила она.

– Но твоя жизнь не была в опасности, – улыбнулся Эйдан. – Это всего лишь домашняя кошка.

– Нет, была, – возразила Сирена, поднимая взгляд на него. – Кошки могут высасывать душу из…

Закусив губу, Сирена опустила голову и стала рассеянно разглаживать юбку. Это немного успокоило ее, чего нельзя было сказать об Эйдане. Чувствуя смущение, он благодарил Бога за то, что мода обязывает женщин носить такие плотные юбки. Взяв Сирену за руку, он приложил ее ладошку к своим губам.

– Может быть, я чего-то не понимаю, но ты недавно успокоила моего коня, олень в твоих руках успокаивается. Почему же ты испугалась крошечной кошки?

– Я ведь уже сказала… – пробормотала девушка и провела пальцем по длинной царапине. Красный цвет странно смотрелся на совершенно не загорелой белой коже.

Когда у него в голове прояснилось, он понял, что смотрит в темную ложбину между ее грудей, и поспешил отвести взгляд.

– Больно? – спросил Эйдан.

Глядя на кончик пальца, скользившего вдоль царапины, он боролся с искушением прижаться губами к ее атласно-гладкой коже.

– Горит, – ответила Сирена, убирая палец.

Эйдан прижал к ранке ладонь.

– О! – выдохнула Сирена, и Эйдан увидел, что глаза ее улыбаются. – У вас прохладная рука. Как хорошо… – Она положила голову ему на плечо.

Рука Эйдана чувствовала, как поднимается и опускается ее грудь, и это было мучительно для него. Кончики пальцев ощущали под тканью аккуратные выпуклости. Когда он касался их, Сирена странно ежилась у него на коленях, словно ей было холодно. Не в силах больше сопротивляться искушению, Эйдан наклонился и поцеловал бы ее плечо, как вдруг послышались мужские голоса. Он резко убрал руку.

– Ой! – от неожиданности воскликнула Сирена, прижимая руку туда, где была только что рука Эйдана.

– Мне очень жаль, Сирена, – произнес Эйдан, пристально глядя на дверь.

– Кто это? – спросила Сирена.

– Мой брат. Возможно, сейчас тебе лучше навестить своего оленя, – сказал Эйдан, ссаживая девушку с коленей.

В зал вошла группа воинов во главе с Лахланом.

– И кто у нас тут? – спросил Лахлан, оценивающе разглядывая Сирену. Но остальным было не до нее, они собрались у очага и начали требовать эля. Засуетились служанки.

– Давай иди к своему оленю! – сказал Эйдан, пытаясь выпроводить Сирену, которая, похоже, не собиралась уходить. Странное чувство ревности заговорило в нем, когда он увидел взгляд своего брата.

Сирена покачала головой, не сводя зачарованного взгляда с Лахлана.

– Кажется, девушка желает остаться, Эйдан, – произнес Лахлан и поцеловал ее руку. – Приятно познакомиться, леди. Я и моя компания будем рады.

– Твоя компания, брат? – едва сдерживаясь, чтобы не вытряхнуть из него душу, ответил Эйдан. – Ты ошибаешься, это моя компания, и поход, который ты затеял, был последним для тебя. Я больше не позволю рисковать так своими людьми.

С этими словами Эйдан выхватил руку девушки у Лахлана.

– Сирена, если вы не уйдете сейчас к своему оленю, мы съедим его на ужин.

– Как вы можете?! – воскликнула Сирена. – Вы обещали мне, что не тронете его. Я лишь хотела побыть с…

– Мне совершенно не интересно, что вы хотели. Мне надо поговорить с братом, и то, что я скажу, предназначено не для женских ушей, – ответил Эйдан, подталкивая Сирену к выходу.

Сирена впилась взглядом в его лицо.

– А я думала, вы не такой, как…

Поднявшись на цыпочки, она заглянула ему в глаза.

– Я уйду, уйду и больше не вернусь.

– Ты можешь вернуться, – ответил Эйдан. – Но только тогда, когда я скажу тебе.

Надменно тряхнув гривой волос, Сирена захромала в сторону дверей. К ее сожалению, двери оказались слишком тяжелыми и хлопнуть ими не удалось.

– Прошу прощения, брат, – сказал Лахлан. – Я не знал, что ты тоже любимчик женщин.

– Я – нет, – начал Эйдан.

Конечно, Эйдан слукавил, но он не хотел, чтобы брат знал его с этой стороны.

– Скажу тебе одно, брат, – продолжил Эйдан. – Держись от нее подальше.

Лахлан поднял руку и громко произнес:

– Все, что я сейчас хочу, – это выпить эля и съесть хороший ужин. Как-никак успешный набег, парни!

– Да! – раздались голоса, которые под властным взглядом Эйдана стихли.

– Так по чьему приказу ты совершил этот набег? – спросил Эйдан брата.

– Я сам так решил, – воинственно заявил Лахлан. – Пока тебя не было…

– Верно, меня здесь не было, – ответил Эйдан. – Но ты прекрасно знаешь, что я не люблю, когда меня обходят. Но не это главное, Лахлан. Сейчас самое время восстановить силы, а ты позволяешь втравливать себя в мелкие стычки и рисковать людьми. Именно этого и ждут в Шотландской низменности. Кстати, твой дядя нашел место при короле Якове и хочет хоть немного обелить нас в его глазах.

– Пусть он выгораживает Джона Генри, – иронично фыркнул Лахлан.

Эйдану не хотелось говорить о своем кузене. Когда-то они много общались, но потом Джон женился на Давине, которая была обещана ему, Эйдану. Надо ли говорить, что после этого у них испортились отношения…

– Я уже говорил, что не позволю тебе разжигать здесь вражду. Еще такой случай, и с тобой будет то, что бывает с теми, кто нарушает мои приказы. Мое слово – закон.

– Мне обидно слышать такое. Неужели ты не доверишь своему брату никакого дела?

Эйдан задумчиво запустил пятерню в свою шевелюру.

– Тебе еще многому надо учиться, Лан. Тебе еще только девятнадцать, еще успеешь и повоевать и многое другое.

– Никто из нас не пострадал, и вдобавок мы притащили с собой пару коров, – сказал Лахлан. – А ты даже не поинтересовался и не похвалил меня. Ей-богу, я чувствую себя маленьким ребенком…

Эйдан попытался задержать брата, но тот решительно отвел его руку и вышел из зала.

Сирена сидела на глиняном полу конюшни, усыпанном пучками сена, держа на коленях морду оленя.

– Кто он такой, чтобы мне приказывать? – вырвалось у нее. Украдкой оглядевшись, Сирена убедилась, что у дверей нет противного старика смотрителя.

Она ласкала бархатистую морду оленя и горестно вздыхала. Наступил тот момент, когда она увидела своего брата. Он был столь же красив, как мужчины в ее королевстве. Столь же белокур и с такими же глазами. Впрочем, его брат тоже был по-своему красив.

Сирена нахмурилась. Рассудок ее бунтовал против этой мысли, но сказать иначе значило бы покривить душой. Эйдан был и красив, и силен, и не был обделен добротой и нежностью. Но при всем при том, подумала она, он был просто властным животным.

Сирена положила руку на грудь, вспоминая, как совсем недавно тут лежала его большая прохладная рука, успокаивая горящую кожу. Воспоминания о пальцах, которые нежно поглаживали ее соски, вызывала трепетную дрожь во всем теле. Ей так хотелось, чтобы он продолжал прикасаться к ней, целовать ее. Никогда еще у нее не было такого чувства, таких желаний. То, что Эйдан опасен, Сирена поняла с самого начала, и теперь ее единственным желанием было вместе с Лахланом отправиться подальше отсюда.

Дверь со стуком распахнулась, и в полутьму конюшни влетел Лахлан. Заметив Сирену, он замер от удивления.

– Извините, не знал, что вы здесь.

Потерев ладонью темную щетину, он опустился рядом с ней.

– Что это у вас?

Олень зашевелился, приподнял голову, и Сирена подумала, что, должно быть, от волнения слишком сильно зацепила его пальцами.

– Ваш брат стрелял в него, но я думаю, что он скоро поправится.

Сирена улыбнулась, все еще не веря, что перед ней сидит ее брат. Тот мальчик, который являлся к ней во снах, вырос и, пока еще не зная этого, обрел семью.

– Вас слушается лесной олень, и мой брат позволил вам взять его на конюшню? – удивленно спросил Лахлан.

Сирена в ответ лишь кивнула, и Лахлан перешел на шепот:

– Должно быть, Эйдан увлечен вами больше, чем я мог себе представить.

Чувствуя, что краснеет, Сирена поспешно ответила:

– Он не увлечен мной, а я не увлечена им.

Ей совершенно не хотелось говорить и даже думать об Эйдане. Ее интересовал только ее брат.

На его красивом лице появилась усмешка.

– Нет? Тогда, может быть, нам стоит узнать друг друга получше, – то ли спросил, то ли предложил Лахлан, оглядывая ее с ног до головы. Затем он намотал на палец локон ее волос.

Словно очнувшись от ночного кошмара, она хлопнула его по руке.

– Прекрати, Лахлан! Я твоя сестра.

Лахлан нахмурился и озадаченно размотал палец.

– Да ты свихнулась, у меня нет никакой сестры.

Сирена не планировала столь скоро рассказывать Лахлану правду, но раз уж так получилось, выбора у нее не было.

– Есть, – ответила она. – У нас один отец. Именно он просил меня отправиться в ваше королевство и вернуть тебя на Волшебные острова.

– Кто? Кто ты?! – воскликнул Лахлан, вскочив.

Сирена осторожно сняла голову оленя с колен и подложила под нее сено.

– Я же говорю. Я твоя сестра, – сказала она, вставая. – Разве ты не помнишь меня, Лахлан? Когда ты был совсем маленьким, ты являлся ко мне во снах.

Паника исказила красивое лицо юноши.

– Уходи отсюда!

– Но это правда, Лахлан. Ты мой брат, и я не могу оставить тебя здесь. Я отправилась сюда, чтобы забрать тебя домой.

– Я сказал, уходи отсюда! – ответил Лахлан, схватив ее за плечи.

Сирена почувствовала, что не может ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– Ну пожалуйста, Лахлан. Я понимаю твое удивление, но нам надо поговорить. Мы одна семья.

– Больше ни слова! – решительно покачал головой Лахлан. – Уходи отсюда, или я за себя не отвечаю. Если мой брат узнает, кто ты, он убьет тебя не раздумывая. Эта история и так принесла нам много горя.

Гнев его слов был таким, что Сирена невольно отступила. Теперь его лицо было настоящей маской ярости.

– Но ты часть нашего королевства, часть нашей семьи. Как ты можешь ненавидеть меня? Я никогда не забывала о тебе, том маленьком испуганном мальчике, которым ты когда-то был.

Лахлан слушал, отведя взгляд. Сирена говорила, надеясь разрушить стену вражды:

– Я любила тебя даже тогда, когда еще не знала, что ты мой брат.

Лахлан закрыл уши руками.

– Перестань, я не хочу тебя слушать. Я не такой, как вы, и не хочу быть таким.

«Как он может ненавидеть меня? Ведь я не сделала ему ничего плохого».

Лахлан прислонился к стене и опустился на пол, пряча лицо в коленях. Заглушив свою гордость, Сирена села рядом и положила голову ему на плечо.

– Мне очень жаль, Лахлан. Я не хотела тебе ничего плохого. Я думала, ты будешь столь же счастлив найти меня, как буду счастлива я найти тебя.

Лахлан поднял лицо и вытер ладонью слезы.

– Пожалуйста, уходи, – произнес он, пристально глядя на Сирену.

Сирена медленно поднялась.

– Я уйду, уйду совсем, но вначале схожу проведать своего оленя. Тебя и твоего брата беспокоить не буду. Я обещаю.

Лахлан посмотрел на оленя, мирно спящего на сене в соседнем помещении, и сказал:

– Дай слово, что больше не будешь об этом говорить.

– Обещаю, – прошептала она.

– Ты можешь попрощаться с оленем, но на этом все…

– Спасибо, – сказала она, открывая дверь конюшни. – До свидания, Лахлан.

– А я помню тебя… помню с самого детства, – вдруг произнес Лахлан. Произнес так тихо, что Сирене оставалось только гадать, сказал он это или ей просто почудилось.

Не желая показывать зародившуюся в ней надежду, Сирена поспешила повернуться к открытой двери, откуда струился предзакатный свет дня. Когда-то прощальные слова ее отца прозвучали столь же призрачно, как эти слова теперь.

– Принцесса, принцесса! – раздался из-за конюшни громкий шепот.

Сирена заглянула за угол, и в этот момент Эванджелина подтянула ее к себе, схватив за руку.

– Эванджелина, во имя всего святого, что вы здесь делаете?

– Мы должны спешить, принцесса! Королева ищет вас.

– Но как…

– Нет времени объяснять.

Не успела Сирена открыть рот, как Эванджелина перенеслась вместе с ней в кольцо волшебных камней.

– Пошли, пошли! – тянула ее Эванджелина к самому большому камню.

Принцесса споткнулась, и золоченая туфля застряла межу камнями.

– Ой! Я потеряла туфлю.

Эванджелина подняла взгляд к небесам и пробормотала заклинание, после чего на ноге Сирены появилась такая же туфля. Внезапно взгляд служанки остановился на плече, вдоль которого тянулась длинная царапина.

– Принцесса, что случилось?

– Кошка.

Служанка пробормотала еще одно заклинание, и принцесса оказалась в белом платье с золотистыми бретельками, которые скрыли царапину.

– Спасибо.

Служанка схватила принцессу за руку и бросилась с ней прямо на серую стену стоявшей перед ними громадины. Едва они появились с другой стороны, Эванджелина перенесла принцессу в ее покои.

Скорость, с которой могла перемещаться Эванджелина, была головокружительной, и, оказавшись в знакомой комнате, Сирена потерла виски.

– Могла бы объяснить вначале…

– Нет времени.

Едва она произнесла эти слова, как до слуха принцессы донесся вопль Морганы. Дверь в покои принцессы распахнулась, и ее мачеха ворвалась внутрь.

– Ты здесь, моя дорогая. Я уже обыскалась тебя, а твоя служанка не помогла! – воскликнула она, злобно поглядывая в сторону Эванджелины.

Сирена не удивилась. Моргана ненавидела Эванджелину и даже не скрывала этого. Возможно, причиной этому была особая благосклонность короля к Эванджелине. Он был просто очарован длинными темными локонами служанки, ее знойной красотой и не делал из этого тайны. Но, насколько знала Сирена, ее отец с Эванджелиной романа не крутил. Иначе Эванджелина все рассказала бы ей.

– Извините, Моргана, я сидела у озера и заснула.

– Не стоит извиняться за такую ерунду, – ответила мачеха, ласково поглаживая по щеке Сирену. – Кажется, ты немного возбуждена. У тебя действительно все в порядке?

– Все в порядке, – ответила Сирена, хотя никогда не чувствовала себя хуже. Отказ Лахлана идти с ней разбил ей сердце. – Зачем вы искали меня?

– Я созвала совет, и в течение часа мы собираемся начать заседание. Естественно, ты будешь на моей стороне… и меч будет с тобой.

Сирена вздохнула:

– Разве вы не помните, Моргана? Меч забрал Иский для починки.

Мачеха злобно посмотрела на нее и сказала:

– А почему ты отдала меч, не спросив меня?

Чувствуя холодок ужаса, Сирена уже начала сожалеть о том, что ввязалась во все это. Открыто идти против мачехи она не могла, поскольку не имела ни власти, ни магической силы. А сейчас у нее не было даже волшебного меча.

– В настоящий момент у меня нет меча. Но скоро Иский вернет мне его.

– Твоей наглости нет предела, Сирена!

– Согласна, получилось нехорошо, – ответила Сирена, едва сдержавшись, чтобы не нахамить в ответ.

– Тогда иди досматривать сны, моя дорогая, – с притворным сочувствием ответила Моргана. – Твое присутствие необязательно.

– Ваше величество! Принцесса Сирена не желает разочаровывать вас. Если вы дадите нам немного времени, она будет готова.

Сирена отпрянула от служанки, а ее мачеха впилась в нее взглядом.

– Эванджелина права, через пару минут я присоединюсь к вам, – поспешила сказать Сирена, желая спасти служанку от гнева Морганы.

Королева возмущенно выпорхнула из комнаты, взмахнув в дверях бордовыми юбками.

Едва оставшись наедине со служанкой, Сирена спросила:

– Эванджелина, что случилось?

– Не знаю, меня это не касается, но Моргана не должна одна управлять королевством. В этом я уверена.

Глава 5

Эйдан в поисках Сирены пересек внутренний дворик, полагая, что найдет ее в конюшне с оленем. Он еще помнил, каким взглядом она смотрела на него, когда ушла, и считал, что должен принести свои извинения. Возможно, он был немного грубоват с ней, но его разозлил Лахлан.

Вздохнув, он вошел в конюшню и увидел, что олень, которого спасла Сирена, пытается встать на ноги.

– Нет, ты еще не готов, ложись, – сказал Эйдан, придерживая олененка, чтобы тот вновь улегся на ложе из душистого сена. Очевидно, это пышное ложе собрала для него Сирена, от старика Тома можно было дождаться только пышного ужина.

Эйдан заходил в загоны, но там никого не было. Вдруг какой-то звук привлек его внимание. У одной из стен конюшни Эйдан увидел своего брата.

– Лан, я не видел тебя, – произнес Эйдан, но, вглядевшись в лицо брата, нахмурился. Такое выражение лица бывает, когда люди теряют лучших друзей.

– Что с тобой? Впервые вижу тебя таким печальным, – сказал он. – Что ты сделал с ней?! Клянусь, если ты…

Пристальный взгляд Лахлана застыл на дверях конюшни.

– Я ничего не сделал ей. Она ушла и больше не вернется, – сказал Лахлан.

Эйдан спросил брата:

– Что значит ушла? Она даже не помнит, кто она и откуда. Куда ей идти?

– Не знаю, – ответил Лахлан. – Отпусти ее, Эйдан, пусть идет куда хочет. Она не для нас.

– Да ты спятил! Она ранена. Здесь ей нужна защита. Помоги мне найти ее.

– Нет, я не хочу причинять ей боль.

Лахлан сидел на копне, растирая лицо грязными руками, точь-в-точь как много лет назад, когда был совсем маленьким.

Эйдан положил руку на плечо брата.

– Я знаю, что тебя тревожит, и, когда найду Сирену, мы обо всем поговорим.

Лахлан посмотрел на него.

– Не думаю, что ты хочешь услышать то, что я должен тебе сказать. Я уже разочаровал тебя и больше не хочу этого делать.

Обычно Эйдана злила высокомерная непокорность брата, но не сейчас. Лахлан был подавлен.

– Ну помоги мне найти Сирену, – попросил его Эйдан, положив руку ему на плечо. – А когда мы ее найдем, то закатим пир – и пусть она ругает нас за наши свинские привычки.

Эйдан надеялся вызвать улыбку у брата, но лицо Лахлана оставалось печальным.

– Я не знаю, где она, Эйдан, но думаю, что она вернется из-за оленя.

На мгновение Эйдан уловил в голосе брата надежду на то, что она не вернется.

Он не хотел этого.

Эйдан осмотрел пустой дворик, видневшийся за дверью конюшни, и перелесок за ним.

– Ну куда она могла пойти?

Он зашел за угол конюшни и неожиданно увидел золотой блеск в кустах. Подойдя ближе, он вытащил из кустарника изящную туфельку Сирены. Эйдан бросился в перелесок в надежде найти ее следы.

– Сирена! – звал он. Ответом было лишь эхо. У Эйдана не укладывалось в голове, как эта девушка одна пошла в лес. А может быть, не одна? Дела у клана шли не очень хорошо, и забот у Эйдана хватало. А тут еще эта своенравная девчонка.

Эйдан сжал в руке туфлю, она была тоненькой, изящной, в такой даже во двор не выйдешь. Словом, туфелька эта была совсем как ее хозяйка.

– Я пойду поищу ее. Скажите Гэвину и Дональду, чтобы ждали меня здесь.

– Отпусти ее лучше, Эйдан, – произнес Лахлан, голос его дрожал от волнения.

– Я не могу ее отпустить. Она находится под моей защитой. Не понимаю, почему ты просишь меня об этом.

Эйдан чуть присел, желая заглянуть брату в глаза, но Лахлан отвел взгляд.

– Она ушла сама, по собственному желанию. Вот все, что я могу сказать.

– Я так не думаю. Наверное, есть что-то, чего я не знаю.

На скрытом в тени лице Лахлана проступил румянец.

– Почему ты так думаешь?

Встревоженный Эйдан долго смотрел на брата. Наконец он понял. Как же он не подумал, что ее могли поймать в отместку за тот набег на Шотландскую низменность, который совершил Лахлан. От этой мысли Эйдану захотелось крепко встряхнуть брата. Но тот, видимо, уже все понял и очень переживал. При мысли о том, что Сирена сейчас в руках его врагов, Эйдан очень расстроился, он места себе не находил от волнения.

«Если они держат ее для выкупа, то почему не выставляют требований?» – думал он.

Принцесса переступала с ноги на ногу, пока Эванджелина сооружала ей то же изумрудно-зеленое платье, которое было на Сирене прежде. Ей хотелось надеть что-нибудь еще, но она не представляла себе, как объяснить это переодевание Эйдану. Она еще должна была рассказать, где находилась весь вечер.

Эванджелина суетилась вокруг, подворачивая непослушные локоны Сирены.

– Вы действительно хотите этого, ваше высочество? – спрашивала служанка.

– Дело не в том. Понимаешь, я не могу оставить его там. Я должна забрать его из этого ужасного места.

Сирена поежилась при мысли о холодных ветрах, о тоскливом пейзаже и убогой лачуге, в которой жил ее брат.

– Он несчастлив там, – продолжила Сирена. – К тому же я должна доставить его сюда. Да ты и сама это знаешь.

– Знаю, – отозвалась Эванджелина, сосредоточенно разглаживая ткань на талии принцессы.

– Ты что-то скрываешь от меня, – вдруг сказала принцесса, останавливая руку служанки. – Ты переживаешь по поводу тех перемен, которые принесет правление Морганы. Я понимаю, что ее стремление избавиться от лорда Бэны и лорда Эрвина не самое умное, этим она отталкивает от себя мужчин.

Сирена была даже рада, что пришла на совет. Ее стремление поддерживать детей слуг в то время, когда их матери работают, было с готовностью принято. Все ее предложения по изменению законов рассматривались. Как она полагала, отчасти из-за того, что в совете теперь были одни женщины. Однако Сирена заметила, что Эванджелина беспокоится. «Наверное, о том, как при правлении королевы Морганы будут жить мужчины», – решила она.

– Нет, меня беспокоит не королева Моргана, а… – Эванджелина запнулась и поспешила добавить: – Впрочем, кто я такая, чтобы беспокоиться об этом?..

Сирена коснулась руки Эванджелины.

– Ты можешь говорить со мной прямо, как с подругой. Ты единственная, кому я полностью доверяю.

Эванджелина улыбнулась:

– Спасибо, миледи. Я больше всего беспокоюсь о вашем путешествии. Оно очень опасно для вас, и я места себе не нахожу от волнения. Не знаю, как ваш брат поведет себя.

Сирена не могла забыть слова ее брата.

– Он сказал мне, что я могу вернуться, но лишь для того, чтобы проведать оленя. Не может быть, чтобы у него не было никакого желания вновь увидеть меня. Единственное, на что я надеюсь, что он изменит мнение, когда узнает меня ближе.

Эванджелина обхватила ладонями руку принцессы.

– Вы, разумеется, правы. А как насчет его брата?

Сирена покраснела. Как же она права! Хотя сама Сирена ничего не рассказывала Эванджелине про Эйдана, которого считала чуть ли не людоедом и, уж конечно, причиной всех несчастий ее брата. Но почему же тогда его нежные прикосновения заставляли дрожать ее колени и взволнованно биться сердце? Почему тепло его больших ладоней вызывало у нее чувство защищенности, которого она прежде не знала? Но об этом Сирена не обмолвилась ни словом.

– Не важно, – откашлялась она. – Его можно в расчет не принимать.

– Как не важно? Разве Лахлан не сказал, что его брат убьет вас, если только узнает, кто вы?

Сирена содрогнулась. Еще недавно она пыталась забыть те слова, которые говорил ей Лахлан. Но теперь, услышав их из уст Эванджелины, поняла, что эти слова беспокоят ее больше, чем ей казалось. Тогда, сидя на коленях у Эйдана, она чувствовала, что ей уже не страшно. Но сейчас ей стало еще страшнее.

– Может, и убьет, – ответила Сирена, вспоминая его большие и теплые ладони.

– Значит, он способен причинить вам боль.

– Способен, но не станет этого делать, – сказала Сирена, а сама подумала: «пока не знает, кто я». – Я понимаю, каков риск, но решила привести сюда брата. Говорю тебе, я буду осторожна. Ты же знаешь, что ни безрассудной храбростью, ни откровенной глупостью я не отличаюсь.

– На самом деле вы очень смелая, принцесса. Просто не хотите сознаваться в этом.

– Сейчас ты похожа на Иския, – хихикнула принцесса. – Кстати, если мачеха будет спрашивать, где я, скажи, что у него. Он обучает меня, как пользоваться волшебным мечом. Надеюсь, эти слова ее успокоят.

– Мне так не хочется, чтобы вы отправлялись туда. Но поскольку все решено, я сумею отвлечь королеву.

Сирене не хотелось даже думать о том, что сделает мачеха, когда узнает о ее путешествиях. Ведь она уже сейчас занималась тем, что отстраняла от власти мужчин при дворе. А что будет, когда Сирена привезет своего брата, который должен править по завету ее отца? Ответа на этот вопрос не было, и Сирена решила подумать о более насущном.

– Эванджелина, ты для меня можешь сделать еще кое-что. Я хочу преподнести своему брату подарок, чтобы завоевать его доверие.

Эванджелина неодобрительно сморщила губки.

– Миледи, вы и без того замечательный человек, и, надеюсь, вам не придется подкупать своего брата, чтобы он к вам привязался. Такая привязанность, поверьте мне, ничего не стоит.

Едва Сирена подумала о том, что ее служанке нет никакого дела до ее брата, как та сказала:

– Но если я смогу что-то сделать для Лахлана, непременно сделаю.

– Кажется, у меня созрел план. Но чтобы осуществить его, мне потребуется мешочек с монетами, – сказала она.

– Монетами? – удивилась Эванджелина.

– Да, монетами. Золотыми и серебряными. Ими расплачиваются там. Так по крайней мере написано в моей большой книге. Кажется, у нас в казначействе хранятся монеты?

– Полагаю, что хранятся, но для входа в казначейство необходимо разрешение королевы, – сказала Эванджелина.

– Ты права. Хотя я и правлю наравне с королевой Морганой, мне не следует этого делать. – Заметив испуг на лице служанки, Сирена поспешила добавить: – Да знаю я, все это лишь уловка с ее стороны. Охранники меня не пропустят в хранилище без ее разрешения. Ты понимаешь, что я не могу обратиться к ней с такой просьбой, но твоя магия сильна. Мы можем войти и выйти так, чтобы нас никто не заметил?

Магия ее служанки в последнее время действительно усилилась. Сирена давно хотела расспросить ее об этом, но до сих пор так и не собралась.

– Я могу, но не хотела бы этого делать. Если меня поймают, то Моргана меня прогонит.

Сирена и сама этого боялась. Если бы не Эванджелина, она была бы совсем одна.

– Ты права, она прогонит. Она давно ищет повод избавиться от тебя, но почему? – спросила Сирена, пытливо глядя на служанку.

Этот вопрос Сирена хотела задать Эванджелине еще накануне, когда стала свидетельницей ее стычки с Морганой.

– Понятия не имею. Но если вы хотите ворваться в казначейство, я бы на вашем месте сделала это ранним утром, пока весь двор спит.

Сирена порывисто обняла служанку.

– Спасибо! Не знаю, что бы я делала без тебя.

* * *

С тех пор как Сирена проникла сквозь серую поверхность камня, прошло уже несколько часов. Спрятавшееся за облаками солнце не согревало, и Сирена поспешила в тот лес, где впервые познакомилась с Эйданом. Лес был недалеко, да и место встречи Сирена нашла быстро, правда, она не запомнила, в каком направлении Эйдан вез ее на лошади.

Сказать, что дороги не было, значило не сказать ничего. Сирена брела по унылой болотистой низине, пытаясь сообразить, где находится, как вдруг земля задрожала у нее под ногами. Подняв глаза, Сирена увидела Эйдана на большом черном коне, вслед за которым скакали Дональд и Гэвин.

Ветер трепал иссиня-черные волосы Эйдана. Как он красив, неожиданно для себя подумала Сирена. Она могла поклясться, что видит, каким умиротворенным стало его лицо, когда он заметил ее. Вначале и она почувствовала облегчение, но потом вспомнила слова своего брата. Чувствуя прилив беспокойства, она вновь вгляделась в лицо Эйдана. Но на нем не было даже намека на гнев. Казалось даже, что он счастлив видеть ее. Губы Эйдана изогнулись в улыбке, от которой сердце Сирены забилось сильнее.

«Он не знает, что я не из этого мира. Пока не знает».

Эйдан спрыгнул с коня и подошел так близко, что жар сильного тела обдал Сирену.

– С вами все в порядке? – спросил он, приподняв пальцами ее подбородок.

Сирена кивнула, не в силах произнести ни слова. Ее очаровало мягкое прикосновение и то беспокойство, которое она прочла в его серых глазах.

– Где они? – спросил Эйдан, внимательно оглядывая окрестности.

Сирена внезапно очнулась от сладостного очарования. О чем он? Не осмелившись задать этот вопрос и выдать себя, она робко ответила:

– Не знаю.

Эйдан нахмурился. Затем он кивком показал Дональду и Гэвину на лес и отрывисто бросил:

– Оглядитесь тут! Сколько их было? – спросил он уже у Сирены. – Вы их рассмотрели?

– Нет, – ответила она почти шепотом, чувствуя, как страх сжимает ей грудь. Вот бы ей сейчас пригодилась магия чтения мыслей! Сирена нервно теребила губу. Вероятно, у нее был такой расстроенный вид, что Эйдан заметил это без всякой магии.