SAS (№6) - Досье Кеннеди

— Вы ошибаетесь, герр! — воскликнула девушка-проводница. — Нам сюда!

Малко пошел еще быстрее, потом побежал и наконец перелез через забор под изумленными взглядами пассажиров и проходившего мимо уборщика. Все явно принимали его за сумасшедшего.

Кризантем своевременно открыл дверцу машины; Малко ввалился внутрь. Турок сразу же запустил мотор.

— Они уехали, — сообщил он. — Все три машины. А того лысого в кожаном плаще увезли полицейские. Куда едем?

— В Вену, — сказал Малко. — Они думают, что я в самолете. Наверняка сообщат своим, чтобы встретили меня в Гамбурге.

До Вены они добрались без приключений. Малко велел Кризантему ехать в район улицы Хенмаркт. Турок удивленно смотрел по сторонам. Он еще ни разу не бывал в этом довольно грязном районе, изобиловавшем притонами и населенном дешевыми проститутками.

Малко приказал турку остановиться недалеко от отеля с весьма сомнительной репутацией под названием «Золотой паук». Они вышли из машины и побрели по улице. Вскоре к ним подошла крашеная блондинка в грязноватом белом плаще. На вид ей было лет семнадцать или восемнадцать.

— Угостите шнапсом, ребята! Холодно...

— Почему бы нам не пойти в «Золотой паук»? — предложил Малко.

Девушка усмехнулась:

— Ну, тогда уж не для выпивки!

— Ясное дело, — подмигнул Малко.

— А твой дружок тоже с нами? — спросила она, кивая на стоявшего чуть поодаль Кризантема. — Тогда это будет стоить триста шиллингов, а не сто. Вдвоем — дороже...

— Годится, — сказал Малко.

Кризантем удивленно покосился на него. Он знал, что Малко питает слабость к женщинам, однако же...

Малко положил на столик администратора пятьсот шиллингов, потом добавил еще сто.

— Нам нужна комната. И бутылка водки.

Деньги мгновенно исчезли, а регистратор подобострастно кивнул: за такую цену сюда можно было привести целую дюжину проституток. Он протянул им ключ:

— Седьмой номер, второй этаж.

Девушка сама открыла дверь, и в нос Малко ударил устоявшийся запах пота, грязного белья и копченой колбасы. Ванную заменял умывальник, рядом с которым висело два сомнительной свежести полотенца. Потолок был настолько низким, что едва позволял выпрямиться в полный рост.

Девушка, насвистывая, сняла плащ, потом — зеленое шерстяное платье, и осталась в некогда белых трусиках и лифчике. В этот момент в дверь постучали: коридорный принес помятый алюминиевый поднос с бутылкой водки и тремя стаканами. Девушка, не дожидаясь приглашения, откупорила бутылку и одним махом выпила изрядную порцию зелья. Потом, дождавшись ухода коридорного, растянулась на кровати.

— Вы как — по очереди или вместе?

— Нам спешить некуда, — сказал Малко. — Я дам тебе пятьсот шиллингов, если останешься с нами на весь вечер.

Девушка широко раскрыла глаза:

— Представляю, что мне придется вытворять за такие деньги!

— Да нет! Ничего особенного.

Малко снял пиджак и улегся рядом с ней на кровать. Она тут же протянула руку и принялась ласкать его. Он мягко отстранился:

— Погоди, я думаю.

— Ну ты и извращенец! — фыркнула она.

Малко лихорадочно перебирал в памяти все возможные варианты убежища. В конце концов, отчаявшись что-либо придумать, он незаметно задремал. Девушка, так ничего и не дождавшись, уснула тоже.

Малко проснулся около десяти часов. В комнате стоял ужасный холод. Девушка храпела, лежа на боку.

— Элько, сходи-ка за бутербродами. В полночь будем убираться.

Турок надел пальто и вышел. Спустя полчаса он принес сосиски, булочки и вечерний номер «Курьера». Не говоря ни слова, Кризантем расстелил газету на столе и указал на громадный заголовок:

«КАТАСТРОФА „ЛЮФТГАНЗЫ“: САМОЛЕТ ВЗРЫВАЕТСЯ В ВОЗДУХЕ».

Малко быстро пробежал глазами статью. Самолет, следовавший рейсом 649 по маршруту Вена — Кельн — Гамбург, рассыпался в воздухе южнее Франкфурта. Причина катастрофы пока неизвестна. Находившиеся в тот момент на шоссе автомобилисты увидели, как в небе появился огненный шар, который вскоре исчез за лесом. Наблюдательная вышка Франкфуртского аэропорта не получала от экипажа никаких сообщений относительно возможных неполадок. Все шестьдесят восемь пассажиров и пятеро членов экипажа погибли.

Малко вспомнил спокойный и слегка ироничный взгляд человека в кожаном плаще. Тот знал, что самолет не долетит до места назначения...

Смерть Малко, похоже, имела для многих очень важное значение: подобные катастрофы обычно устраивали только «в честь» президентов.

Ему чуть не сделалось дурно, когда он подумал, что из-за него погибло семьдесят три человека. Более того: их смерть была абсолютно бессмысленной.

— Я знаю, где мы сможем скрыться, — неожиданно сказал Кризантем, тихо, чтобы не разбудить спящую девушку.

— ?

— Я знаю место, где нас никто не будет искать.

— ??

Турок смущенно заерзал на стуле.

— Вы слыхали о дервишах?

— Ну, да, — озадаченно ответил Малко. — Есть такая мусульманская секта. Ну и что?

Кризантем скромно улыбнулся.

— Я — дервиш.

Малко с изумлением посмотрел на него.

— Ты?!

Кризантем поднял руки.

— Не волнуйтесь, это не то, что вы думаете. Наше общество вполне мирное, в отличие, скажем, от дервишей-"крикунов". Хотя правительство Ататюрка закрыло наши храмы — «теке», нам разрешены ежегодные собрания. Нев Турции, конечно. Дервишам пришлось искать убежища в Марокко и в Иране. Но знайте, что сразу после войны один из подобных храмов появился в Вене.

— Где?! — подскочил Малко.

— Во Втором округе, на берегу Дуная. Сейчас вторая неделя декабря, и через пару дней мы... то есть «общество», соберется на молитву. Храм, конечно, закрыт для посторонних...

— Вот видишь... — раздраженно сказал Малко. — Я-то что буду там делать? Я ведь не дервиш, и даже не мусульманин.

— О, они не такие уж дикари, — заверил Кризантем. — Во-первых, я дервиш, а вы мой друг; во-вторых, на содержание храма требуются деньги. Если вы им немного поможете... Церемония, между прочим, довольно интересная. Особенно у дервишей-"крикунов". А я принадлежу к дервишам-"волчкам". Увидите: все это очень красиво, романтично... Меня к этой религии приобщил отец, когда мне было двадцать лет.

— Но я-то что буду там делать? — опять спросил Малко. — Кричать или вертеться?

— Не беспокойтесь, — успокаивающе сказал Кризантем. — Для новичков там есть специальные кабинки... Никто вас не тронет.

— Сказки какие-то, — не унимался Малко. — В современной Австрии — и вдруг...

— Сами увидите, — многообещающе сказал Кризантем.

...Малко просидел в машине добрых полчаса. Наконец из-за угла показался Кризантем.

— Все улажено, — объявил он. — Вам достаточно будет принести в дар обществу десять тысяч шиллингов. При отъезде, не сразу, — добавил он.

Они находились на окраине Второго округа — самого старого и грязного района Вены. Здесь еще сохранились постройки семнадцатого века, чудом уцелевшие после бомбардировок. От наполовину замерзшего Дуная веяло ледяной сыростью.

Скользя по щербатой мостовой, Малко и Кризантем пересекли венский «блошиный рынок»; небритые оборванные торговцы с любопытством осматривали двух хорошо одетых незнакомцев.

— Это здесь, — объявил через некоторое время Кризантем.

Они вошли в низкую черную арку четырехэтажного дома, который каким-то чудом еще не развалился. Малко вовсю таращил глаза, пытаясь поскорее привыкнуть к темноте. Кризантем постучал в низенькую деревянную дверь; оттуда ответили по-турецки, и после коротких переговоров Кризантем пропустил Малко вперед. Принц осторожно поднялся по скрипучим ступенькам и оказался лицом к лицу с существом из далекого прошлого. Перед ним стоял тощий, как скелет, бородатый старичок в вышитом халате до пят и остроконечной шапочке. Старичок молча поклонился и жестом пригласил вошедших следовать за ним. Прошагав по узкому извилистому коридору, они увидели приоткрытую дверь, за которой располагалась комната размером два на три метра; в ней стояли стул и кровать. В дальней стене имелось маленькое окошко; под потолком висела голая электрическая лампочка.

Малко приблизился к окошку и увидел за ним круглый зал с колоннами и земляным полом.

— Здесь я и буду жить? — с легким беспокойством спросил Малко.

— Соседняя комната — моя, — подбодрил его Кризантем. — Здесь нас никто не будет искать.

На стуле у кровати стояла большая миска с каким-то молочным блюдом, а рядом — стопка сухих галет.

— Кефир и овсяное печенье, — пояснил Кризантем. — Будем уважать древние традиции и довольствоваться национальной кухней.

Старичок стоял, заложив руки за спину. Малко широко улыбнулся ему и отвесил уважительный поклон. Тот слегка наклонил голову и исчез.

— Кто это? — шепотом спросил Малко.

— Это смотритель храма. Он живет здесь круглый год. Переписывается с другими дервишами, живущими в Европе, рассылает приглашения и распоряжается казной. Самым бедным он оплачивает билет на поезд, чтобы они тоже смогли участвовать в обряде.

— А когда начало?

— Церемония уже началась, — ответил Кризантем. — Сейчас они медитируют, а ритуальные танцы начнутся позже. Танцы — последний этап приближения к Аллаху.

— Понятно.

С удивлением глядя на совершенно серьезное лицо Кризантема, Малко подумал: интересно, прячет ли он свой нейлоновый шнур, когда возносит молитвы к небесам? Слияние двух миров, между которыми он сейчас находился, носило оттенок безумия. ЦРУ и дервиши, взорванный самолет и эта монашеская келья... Временами Малко хотелось ущипнуть себя за руку и проснуться.

Малко сел на кровать и снял пиджак. Эта неожиданная отсрочка могла спасти ему жизнь. Должна была спасти: по дороге в храм у него созрело единственно верное решение. Он собирался как можно подробнее восстановить в памяти материалы доклада. На память он никогда не жаловался: она позволяла ему через много лет вспомнить однажды прочитанные строки.

Затем нужно было связаться с Фостером Хилманом — руководителем группы 5/12, человеком, обладавшим почти президентской властью. Малко надеялся, что Хилман не станет рассуждать так же, как его подчиненные: он был истинным политиком, а не убийцей.

Спрятав под матрац заряженный пистолет, Малко принялся писать. Висевшая под потолком лампочка освещала эту сцену тусклым, мрачноватым светом, и Малко напоминал себе приговоренного к смерти, который пишет в камере последнее послание живым.

Страница за страницей слова ложились на бумагу... Так прошло несколько часов. У Малко уже рябило в глазах. Проголодавшись, он стал грызть галеты и запивать их кефиром, вкус которого показался ему отвратительным. В тот момент, когда он вновь принялся за работу, его внимание привлек легкий шум. Выглянув в окошко, он увидел, что в круглый зал гуськом входят около двадцати мужчин, похожих на того, который впустил его и Кризантема в храм.

Мужчины сели в круг, положили руки на колени и принялись читать молитву. Малко видел, как шевелятся их губы, но слов не разбирал. «Во всяком случае, — подумал он, — пока что они производят впечатление довольно мирных старичков...»

Глава 15

Стены убежища Малко, казалось; вздрогнули от сатанинского вопля. Мгновенно проснувшись, он нащупал пистолет и направил его на дверь. Однако она оставалась закрытой. Тут раздался второй крик, такой же дикий, как и первый. И Малко, сообразив, откуда он доносится, подскочил к окошку, на ходу натягивая брюки.

Приблизив лицо к металлической решетке окна, он в ужасе отшатнулся.

В метре от него покачивалось жуткое лицо с закатившимися глазами, розовой пеной, стекавшей изо рта на бороду, и с гвоздем, торчащим посреди лба...

Это лицо с длинным ржавым гвоздем, вбитым прямо в лоб, представляло собой невероятную, сюрреалистическую картину. На лбу не было ни капли крови. Малко показалось, что ему все это снится. Но нет: человек был самым что ни на есть реальным.

Одетый в длинную черную робу, он медленно пошатывался взад-вперед, спрятав руки в широких рукавах одежды. Голова его покачивалась, как у лунатика. Позади Малко заметил группу сидевших на подстилке музыкантов. Они дули в диковинные инструменты, издававшие пронзительные протяжные звуки. Один из музыкантов выжидающе застыл перед двумя небольшими барабанами.

Внезапно он ударил в барабаны, исполнив нечто вроде джазового аккомпанемента, и танцор снова огласил зал жутким воплем. Одновременно он вынул из-под складок одежды небольшой позолоченный молоточек и, ни секунды не медля, с силой ударил им по гвоздю...

Малко дернулся так, словно железо входило в его собственную кость. Гвоздь на сантиметр глубже вошел в лоб дервиша. Танцор на мгновение оцепенел, глаза его закатились еще сильнее. Затем он снова закачался с пятки на носок, словно убаюканный разноголосыми звуками инструментов.

— Черт возьми, да он же себя убьет! — пробормотал Малко.

— Не бойтесь, — неожиданно послышался сзади голос Кризантема. Он тоже был одет в длинную черную робу.

— Элько, но ты же, надеюсь, не станешь...

Кризантем с достоинством покачал головой.

— Нет. Тот человек — дервиш-"крикун". Сейчас их осталось очень мало... («Неудивительно», — подумал Малко.) Мы не разделяем кое-какие из их взглядов, но очень уважаем этих людей.

— Но он же себя убьет!

Турок покачал головой.

— Нет. Он в состоянии транса. Ему сейчас ничего не страшно. Иногда он растирает свое тело горящими углями, и на нем не остается никаких следов.

— Его, наверное, и пули не берут... — задумчиво проговорил Малко.

— Пожалуй, да, — сказал Кризантем. — Святой человек...

— Хорошо бы научиться этому и нам...

— У нас так не получится. Даже если он откроет нам свою тайну. Это прежде всего результат душевного равновесия. Этот человек не боится смерти.

Малко содрогнулся: раздался новый крик, и молоток загнал гвоздь еще глубже.

— А гвоздь, похоже, длинный, — предположил Малко.

— Восемь сантиметров, — отозвался Кризантем.

— И он не умрет? И не сойдет с ума?

— Нет.

Кризантем, похоже, находил все это вполне естественным. Танцор протяжно взвыл, вращаясь на месте. Его руки медленно поднимались к небу. Он поднял глаза, и Малко прочел в них неземную радость. В этот момент танцор внезапно обмяк и рухнул на спину. Музыка смолкла.

— Умер, — с ужасом прошептал Малко.

— Да нет же! Очнется через несколько часов. Сейчас он в блаженном трансе.

Четверо дервишей осторожно подняли тело «крикуна» с земляного пола и унесли его головой вперед. Голова висела, как у трупа. Музыканты отложили инструменты.

Малко тряхнул головой, пытаясь сбросить оцепенение.

— Я должен вас ненадолго покинуть, — сказал Кризантем. — Подошло время нашей церемонии. Мне предстоит исполнить ритуальный танец.

Малко и Кризантем находились в храме уже пять дней. Два дня назад Малко полностью восстановил доклад. Написанный им текст почти в точности соответствовал оригиналу. Если бы кто-нибудь решил зачитать данный документ с трибуны ООН, то самоубийства среди высокопоставленных чиновников начались бы раньше, чем оратор успел бы проверить микрофон.

Сразу после окончания работы Малко вложил копию доклада и сопроводительное письмо в конверт и попросил смотрителя отправить все это обычной почтой на домашний адрес Фостера Хилмана. В письме Малко пояснил, что смерть никак не входит в его планы и что в случае продолжения травли он будет вынужден предать документ гласности. После этого убивать пришлось бы слишком многих...

Разумеется, эта копия не имела силы оригинала — здесь не было нужных подписей. Зато были фамилии и подробности. Малко рассудил, что Фостер Хилман не будет рисковать и отзовет убийц. Хотя не исключалась и вероятность того, что Хилман не поддастся на угрозу.

Малко решил выждать некоторое время, а затем, когда письмо предположительно будет получено адресатом, добраться до американского посольства и связаться с Хилманом по шифрованному телетайпу. Малко был почти уверен, что Уильям Коби побоится ему помешать.

Музыканты заиграли снова, и Малко выглянул в окно. В зал гуськом входила новая группа дервишей — восемь человек. Кризантем шел четвертым. Все мужчины были в длинных балдахинах, в остроконечных колпаках и босиком. Скрестив руки и опустив глаза, они встали полукругом в правой части зала.

Тут Малко заметил, что возле каждого дервиша из земляного пола торчит деревянный столбик. Дервиши выдвинули вперед левую ногу и зажали столбики между пальцев. Затем они начали медленно поворачиваться вокруг своей оси против часовой стрелки. При этом на фоне музыки зазвучало странное пение: дервиши затянули монотонную песнь, почти не разжимая губ.

Малко пристально следил за Кризантемом. Подобно остальным, тот просунул между пальцами левой ноги деревянный столбик и кружил вокруг него. Музыка внезапно стихла, и в зале теперь слышался только шорох одежды и топот босых ног по ровной земле. Дервиши вертелись все быстрее, отталкиваясь правой ногой, словно ехали на невидимых самокатах. От их вращения у Малко даже начала кружиться голова. Он посмотрел на часы и обомлел: церемония длилась уже полчаса!

Теперь одна рука дервишей была поднята к небу, а другая опущена к полу. Кризантем как-то объяснил Малко смысл этой позы: она символизирует связь между духовным началом — небом, и материальным — землей.

Неожиданно Малко уловил какой-то посторонний звук. Прислушавшись, он различил стук высоких каблуков. Почти сразу же из той двери, откуда появились музыканты, выбежала женщина, в которой Малко с изумлением узнал ту самую проститутку из «Золотого паука».

Она затравленно огляделась по сторонам, захлопала глазами при виде дервишей и крикнула:

— Ахтунг!

Больше ничего она сказать не успела: раздались три громких хлопка, заглушившие оркестр, и девушку швырнуло вперед. Она упала к ногам музыкантов, дважды содрогнулась и замерла. Рядом с ней валялась раскрывшаяся сумочка.

Малко уже схватил свой пистолет. Вслед за девушкой из-за двери выскочили трое незнакомых ему мужчин. У первого было плоское азиатское лицо, двое других красными лицами напоминали мясников. Все трое держали в руках оружие.

Малко не мог понять, как девушке удалось найти сюда дорогу, но размышлять было некогда.

Убийцы уже увидели Малко, но между противниками находились дервиши. Трое незваных гостей замешкались, не зная, с кого начинать. И вдруг зал огласился грохотом выстрела. Один из незнакомцев схватился руками за грудь и упал на спину. Двое других вскинули пистолеты с длинными глушителями, но не могли сообразить, кто именно стрелял.

Кризантем продолжал вертеться, не отставая от других дервишей, но сейчас в левом рукаве он прятал свой старый парабеллум «астра». Малко увидел, как Элько, не замедляя вращения, быстро достал оружие из рукава и выстрелил. Но на этот раз Кризантем промахнулся. Двое пришельцев, оставшихся в живых, быстро обменялись несколькими словами, потом одновременно подняли оружие и начали стрелять. Звуки выстрелов напоминали хлопки открываемого шампанского. Трое дервишей рухнули на пол; на их балдахонах расплывались кровавые пятна. Началась паника. Музыканты побросали инструменты и бросились врассыпную. Кризантем лег на пол. Пространство впереди Малко освободилось, и он наконец смог прицелиться. На лбу убийцы с азиатским лицом появилось аккуратное темное отверстие, и тот упал, придавив своим телом барабан. Третий «гость» продолжал целиться в дервишей, когда снова громыхнул парабеллум Кризантема. Убийца согнулся пополам, и его пуля отскочила от каменной стены. Малко и Кризантем выстрелили еще раз — одновременно. Шляпа незнакомца покатилась по полу. Он еще дважды судорожно нажал на спусковой крючок и упал.

Кризантем мгновенно сбросил с себя черный балдахон и надел плетеные сандалии. Малко пробежал по коридору и выскочил на место побоища. Кризантем мрачно заталкивал в парабеллум новую обойму.

— Они убили троих братьев, — лихорадочно произнес он.

— Убийцы на этом не остановятся, — сказал Малко.

Турок согласно кивнул. По узкому коридору они молча вышли из храма. Входная дверь оказалась открытой.

Оба заморгали глазами от нестерпимо белого снега, отражавшего солнечные лучи. Однако они все же заметили стоявшего на углу улицы типа в наглухо застегнутом пальто.

Малко и Кризантем лишь на секунду замешкались, и мужчина, воспользовавшись моментом, бросился бежать. Ноги его разъезжались на льду. Кризантем, похоже, не случайно надел кожаные сандалии: оказалось, что в них он передвигается по скользкому тротуару гораздо быстрее, чем Малко. Турок догнал человека в пальто на ступенях лестницы, ведущей к реке.

Издали Малко показалось, что они обнялись, как старые друзья после долгой разлуки. Но когда он подбежал ближе, человек уже агонизировал, царапая ногтями шею, чтобы ослабить глубоко врезавшийся в нее нейлоновый шнур.

Турок с невозмутимым лицом, заботливо уложил труп на снег.

— Пошли, — сказал Малко. — Я хочу посмотреть, куда он бежал.

Чуть поодаль, на набережной, у основания лестницы стоял черный «остин» с телефонной антенной. Прежде чем машина рванулась с места, Малко успел увидеть за стеклом аристократический профиль Курта фон Хазеля. За «остином» стоял другой автомобиль — «бьюик» с запотевшими стеклами; из выхлопной трубы поднимался дымок. Кризантем, пригибаясь, подбежал к «бьюику» и дернул на себя заднюю дверь. Рядом с водителем сидел коротышка с «заячьей губой». Он успел только схватить лежавший у него на коленях револьвер, но развернуться не успел: пуля Кризантема попала ему в шею — чуть повыше воротника белой рубашки. Водитель мигом открыл свою дверь и бросился бежать. Малко выстрелил с бедра, и водитель кубарем покатился на проезжую часть.

Водитель трамвая номер 26, едущего со стороны Фриденброка, не успел затормозить, и голова раненого треснула, как орех, попав под стальное колесо. Вагоновожатый в ужасе закрыл лицо руками.

Малко и Кризантем быстро зашагали прочь, дрожа от холода. Особенно несладко приходилось турку — он шел без пальто и в сандалиях на босу ногу. К дервишам лучше было не возвращаться: туда с минуты на минуту нагрянет полиция.

Малко остановил такси и назвал адрес:

— Шварценбергплац. И побыстрей, пожалуйста.

Кризантем удивленно посмотрел на него:

— В советское посольство?

— Дорогой мой Элько, — ответил Малко. — Думаю, мои странствия окончены. Я не питаю иллюзий: русские наверняка ликвидируют меня после того, как вытянут всю информацию. Да я и сам не смог бы жить в социалистическом «раю»... Но по крайней мере я отомщу кому следует, прежде чем проститься с жизнью.

— Те, что приходили в храм, уже не станут вам докучать, — заметил турок.

— Да. Но будут другие. ЦРУ достанет меня из-под земли, куда бы я не скрылся. На это они уж денег не пожалеют.

— Но ведь вы работали на них столько лет! Неужели они могут обвинять вас в предательстве?

— Тут все гораздо сложнее. Это досье не должны были похитить, но все же похитили. Его тем более не должны были читать, но я его прочел! И стал неугодным человеком...

Впереди показался уходящий в небо шпиль собора Святого Петра: Шварценберг-плац. Посольство СССР, подобно всем остальным, размещалось в одном из старых венских дворцов с огромными решетчатыми окнами. В морозном воздухе неподвижно повис красный флаг.

Расплатившись, Малко и Кризантем вышли из такси. Малко направился к телефонной будке.

— Что вы собираетесь делать? — спросил турок, стуча зубами от холода.

— Объясню мистеру Дэвиду Уайзу, что он совершил роковую ошибку, и что последствия будут не менее роковыми.

— А как же я? — растерянно спросил турок.

— Тебе лучше на время исчезнуть. Возвращайся хотя бы в Турцию. Может быть, тебя станут искать... Но, думаю, не слишком настойчиво. Извини, что так вышло. Как мы познакомились — так и расстаемся...

— Я остаюсь, — мрачно сказал турок. — Нужно же кому-то присматривать за замком. До вашего возвращения...

— Возвращения, похоже, не будет.

— В Турцию я не поеду, — упрямо сказал Кризантем, глядя на свои посиневшие от холода ноги.

Малко пожал плечами и вошел в телефонную будку.

Глава 16

Он сунул в щель шиллинг и набрал номер американского посольства, заранее упиваясь своей местью. Через несколько минут его отгородят от ЦРУ стены советского дипломатического представительства.

— Америкэн эмбасси ин Вьенн, — ответил ему знакомый женский голос.

— Соедините меня с Уильямом Коби, — сказал Малко.

— А кто его спрашивает?

— Принц Малко.

Если Коби снова станет изображать из себя человека-невидимку, Малко сообщит, откуда звонит. Это наверняка заставит разведчика задуматься.

— Малко! — раздался вдруг в трубке возбужденный голос Коби. — Куда же вы подевались, черт возьми! Я вас повсюду ищу!

Малко от неожиданности чуть не выругался, но взял себя в руки и спокойно произнес:

— Я знаю, что в Йелльском университете вас хорошо научили лгать. Разумеется, вы меня ищете! С бомбами, винтовками, пистолетами...

— Что?!

Удивление «дипломата» звучало довольно искренне, но Малко уже не мог остановиться.

— Послушайте, — сказал он. — Через три минуты я буду в приемной советского посольства, и там вы меня уже не достанете. Это сродни самоубийству, но у меня нет другого выхода. Однако я уйду не один. Похоже, через пару дней в вашингтонском морге не будет свободных мест.

— Малко! — задохнулся Коби. — Вы с ума сошли! Произошла ужасная ошибка! Вчера в Вену прибыл Фостер Хилман. Специально для того, чтобы встретиться с вами! Я каждые десять минут звоню вам домой. Я знаю, что вам пришлось вынести, но это досадное недоразумение. Но теперь все в порядке, в полном порядке!

Фостер Хилман... Малко не верил своим ушам.

— Свяжите меня с ним.

— Хорошо. Он у посла. Подождите минутку.

— ...Алло, SAS? — раздался в трубке резкий голос корифея американского шпионажа. Малко встречался с ним только раз в жизни.

— Да.

— Где вы?

Малко невесело усмехнулся.

— Извините, но я не рискну назвать адрес: мне не хочется, чтобы на этот квартал случайно свалилась маленькая бомбочка...

— Не будьте идиотом! Я получил ваше письмо и то, что к нему прилагалось. Я уже приказал прекратить преследование. А ведь вы знаете, что мое слово чего-то стоит.

— Значит, вам не подчинились, — сказал Малко. — Час назад я еле ушел от шестерых убийц. Чтобы добраться до меня, они, не раздумывая, убили нескольких человек. Они очень старались, и не их вина в том, что я до сих пор жив...

— Этого не может быть!

— Увы, это так. Иначе я не принял бы решения укрыться в советском посольстве, куда сейчас и направляюсь. Хоть и прекрасно знаю, чем это мне грозит...

Впервые за все время разговора Фостер Хилман вышел из себя:

— Черт вас побери! Не вздумайте этого делать! — заорал он. — Клянусь вам! Вам теперь ничто не грозит! Слышите?

— Да.

— Приезжайте в посольство, я жду вас.

— Если уж на то пошло, я предпочел бы встретиться где-нибудь в людном месте, — сказал помолчав Малко.

— Будь по-вашему.

— Тогда я жду вас в больнице «Кранкенхаус», в приемной кабинета профессора Карла Феллингера. Через полчаса.

— О'кей.

Малко вышел из кабины, чувствуя, что, несмотря на мороз, он весь вспотел. Кризантема не было. Малко насторожился, но в этот момент турок окликнул его с порога близлежащего бара. Холод одержал верх над Кораном: Кризантем держал в руке стакан шнапса.

— Есть новости, — сказал Малко.

Они вызвали по телефону такси, которое спустя десять минут высадило их у центрального входа в больницу. Рентгеновское отделение, где работал профессор Феллингер, находилось на втором этаже, в левом крыле здания. Малко и Кризантем молча поднялись по светло-зеленой лестнице и открыли дверь из матового стекла, на которой значилось: «Радио— и изототерапия». В приемной было шесть человек — мужчины и женщины. Малко и Кризантем присели на скамейки друг против друга. Их соседи казались «настоящими» больными. Впрочем, Фостер Хилман при всем желании не успел бы организовать Малко «надлежащий прием».

Им не пришлось долго ждать: Хилман появился на пороге в сопровождении двух гигантов в черных плащах. С усталым лицом и тяжелыми мешками под глазами Фостер Хилман вполне мог сойти за одного из постоянных пациентов профессора Феллингера. Зато его сопровождающие, судя по всему, на здоровье не жаловались.

Хилман подошел к Малко. Тот встал. Они не подали друг другу руки.

— Итак... — произнес начальник отдела 5/12.

— Я уже давно должен был оказаться в этой больнице, — тихо сказал Малко. — Только не здесь, а в подвале, на цинковом столе.

Хилман сел на скамейку и раздраженно возразил:

— Но ведь этого не произошло! Дэвид Уайз отдал правильный приказ. Я с ним полностью согласен. И все же рад, что его не смогли выполнить... Вы ценный работник.

«Скорее — дефицитная запчасти», — подумал Малко.

— Кому вы приказали прекратить преследование? — спросил Малко.

— Уайзу и Коби. Уайзу — лично, Коби — по телефону. Едемте в посольство. Вам ведь достаточно моего слова?

— Да...

Уильям Коби буквально вытянулся в струнку перед Хилманом. Тот снял пальто и остался в черном костюме.

— Коби, — сказал Малко, — вы говорили Курту, чтобы он перестал за мной охотиться?

— Разумеется.

— В таком случае он не выполняет ваши приказы. Или выполняет приказы других... — И Малко поведал о событиях двух последних дней.

По мере того, как он говорил, лицо Коби все больше вытягивалось.

— Мне он лгать не сможет, — заключил Малко. — Вызовите его сюда.

Коби подскочил к телефону.

— Мистер Хилман, — заговорил Малко, пользуясь вынужденной паузой, — позвольте узнать ваше личное мнение относительно этого доклада. Как вы считаете, он должен оставаться в тайне?

Американец вдруг покраснел. Ему это было так несвойственно, что Малко стало неудобно за свой вопрос не по рангу. Хилман отчеканил:

— Даю вам слово чести, что когда-нибудь убийцы Джона Кеннеди понесут заслуженное наказание. Возможно, нас с вами тогда уже не будет в живых. Но сейчас, поверьте, это невозможно. Ни у одного руководителя не поднимется рука нанести своей стране такой удар. Я тоже не считаю себя вправе это делать.