Королева Замбы

      - О! Вы хотите сказать, что если они улетели на шестнадцать дней раньше меня и у меня уйдет двадцать девять дней на их преследование, то прибуду я через сто дней после них?! Но это невозможно!
      - Сожалею, но с эффектом Фицджеральда - возможно. Понимаете, они ведь сели на "Мараньяу" ["Мараньяу" - небезынтересно отметить, что название корабля переводится с португальского языка как "Вранье", "Небылица".], один из суперсовременных почтовых кораблей с турбоускорением.
      Хассельборг содрогнулся:
      - Получается, что в один прекрасный день кто-нибудь, слетав туда-сюда на таком "Мараньяу", вернется домой раньше, чем улетел.
      Одновременно он размышлял: подготовка к вторжению на незнакомую планету требует значительно больше времени, чем отпущенные ему два часа. С другой стороны, ждать целый месяц... Он легко представил себе реакцию Батруни: негодующий магнат будет походить уже не просто на слона, а на слона-самца в мусте [Муст - период полового возбуждения у слонов, когда они становятся агрессивными.]. К риску призывала также сумма обещанного гонорара.
      - Койка на ближайшем корабле найдется? - решился Виктор.
      - Сейчас узнаю.
      Сеньор Жоржи позвонил клерку из соседней клетушки, что-то гнусаво буркнул в трубку, выслушал ответ и сообщил:
      - Есть два места.
      - Отлично, проставьте мне визу, я займу одно из них. И нет ли в вашей библиотеке информации по Кришне?
      - Очень мало. "Путеводитель астронавта" и энциклопедия на микропленке. У сотрудников могут быть книги на эту тему, но мы не успеем их достать.
      - Мне также хотелось бы заглянуть в регистр "Мараньяу", чтобы сравнить подписи.
      На самом деле Хассельборг опасался, как бы этот престарелый купидон не подсунул ему "липу", желая защитить такую "романтическую связь". Однако обе фамилии оказались в списке.
      Библиотека действительно дала мало что полезного. Гравитация на поверхности планеты составляла 0,92 g, атмосферное давление - 1,34 А, неполное давление О2 превосходило в 1,10 раз земное - с высоким неполным давлением гелия. Планета была ненамного больше Земли, но с более низкой плотностью, а общая площадь суши втрое превышала земную. Обитатели планеты "двуполые, яйцекладущие, двуногие организмы со внутренним скелетом" внешне весьма походили на землян. Фактически, любой человек мог сравнительно легко замаскироваться под кришнянина. Оказалось даже, что между представителями этих двух рас случались браки, хотя и без потомства. Цивилизация Кришны определялась энциклопедией как "домеханическая", и ей были свойственны такие архаические вещи, как войны, эпидемии, право наследования, частное землевладение и национальный суверенитет.
      Фискальный агент постучался в дверь:
      - Поторопитесь, мистер Хассельборг, осталось всего двадцать минут. Вот ваш паспорт.
      - Секундочку, - отозвался Виктор, отрываясь от окуляров. Он быстро набросал три коротких письма для отправки на Землю с ближайшей почтой. Одно отменяло слежку, заказанную фирме "Монтехо и Дуррути", а два уведомляли Юсуфа Батруни и миссис Фаллон о его дальнейших планах.
      Поднявшись на борт корабля, детектив обнаружил, что пространство здесь еще более ограничено, чем на "Коронадо". Каюту с ним разделял не только прежний попутчик Чжуэнь Ляо-цзы, но и средних лет дама из Бостона, находившая подобное соседство с мужчинами абсолютно неприличным. "Вот будь на моем месте Энтони Фаллон, тебе и впрямь было бы из-за чего беспокоиться", - цинично подумал Хассельборг.
      Наконец они прибыли.
      Сразу бросался в глаза контраст с Плутоном: спускаясь по открытому трапу, Виктор с наслаждением вдыхал мягкий и влажный воздух Кришны. По зеленоватому небу степенно проплывали облачные массивы, из-за них время от времени выглядывало огромное желтое солнце. Растительность также была в основном зеленого цвета различных оттенков. Вдали, по холмистой равнине, серой нитью тянулась высокая стена - граница Новуресифи.
      Дальнейшие впечатления оказались менее приятными. Лицо официального вида в затейливой форме распорядилось:
      - Пассажиры, следующие дальше на Ганешу и Вишну, пройдите в соседнее помещение. Те, кто остается на Кришне, - сюда, пожалуйста.
      В зале находилось нечто вроде большого, в человеческий рост, рентгеновского аппарата, с помощью которого сотрудники просвечивали прилетевших насквозь. Другие официальные лица в это время с микроскопической тщательностью досматривали их багаж. Некоторые пассажиры роптали, особенно дама из Бостона, явно шокированная подобными порядками "Виажейш Интерпланетариаш".
      Сотрудник, разбиравшийся с чемоданом Хассельборга, внезапно подскочил, словно его кольнули сзади шилом. Откинув лежащую сверху одежду, он указал на профессиональное снаряжение:
      - Это еще что?
      Почетный эскорт из четырех охранников живо отконвоировал Виктора к начальству: двое держали его за локти, двое шли следом, неся багаж. В кабинете, где за письменным столом одиноко сидел толстяк, все четверо затараторили одновременно. Хассельборг, несмотря на приличное владение языком, едва поспевал за сутью обвинений. Один из охранников, что-то взволнованно бормоча, вывернул его карманы, и на письменный стол легли пистолет, фотокамера и тому подобные мелочи.
      Табличка на столе возвещала, что хозяина кабинета зовут Кристовау Абреу и является он начальником службы безопасности. Толстяк откинулся на спинку вращающегося кресла и важно осведомился:
      - Что вы пытаетесь провернуть, сеньор?
      - Ничего, сеньор Кристовау. А что вы пытаетесь провернуть? - Виктор повысил голос. - Почему вы обращаетесь с прибывающими пассажирами словно с доставленными на скотобойню быками? Почему ваши сотрудники унизили меня на глазах у всех? Чего вы от меня ожидаете сейчас: чтобы я щелкнул каблуками и отдал честь?
      - Утихомирьтесь, друг мой, и не орите на меня. Это не извинит вашего преступления.
      - Какого преступления?
      - Вашего.
      - Черт возьми, ничего не понимаю! Документы у меня в порядке, я нахожусь здесь на законном...
      - Дело не в документах, а вот в этом, - начальник кивнул на магнитофон и другую аппаратуру. Выражение лица у него при этом было такое, словно он указывал на части расчлененного трупа.
      - И что же с этим не так?
      - Разве вы не знаете, что это контрабанда?
      - Мау ду Деуш! [Мау ду Деус! (португ.) - приблизительно - Господи Боже!] Конечно, не знаю!
      - И вы не в курсе, что Межпланетный Совет запретил ввоз на Кришну каких-либо механизмов и прочих изобретений? Не говорите мне, будто кто-то может быть настолько несведущим!
      - Я - могу, - и Хассельборг вкратце изложил обстоятельства, не давшие ему времени пройти должный инструктаж перед полетом. - А почему эти устройства запрещены?
      - Я всего лишь слежу за соблюдением правил, а не устанавливаю их, пожал плечами Абреу. - Думаю, тому есть социальные причины: оградить кришнян от возможности перебить друг друга прежде, чем их культура станет более продвинутой в отношении государства и права. И вот вы являетесь с набором вещей, которого достаточно для научно-технической революции! Я выполняю свой долг. Маурисеу, вы тщательно обыскали задержанного? Тогда отведите его в кабинет Гоиша для дальнейшего допроса.
      И толстяк повернулся к своим бумагам с видом человека, прихлопнувшего вредное насекомое.
      Жулиу Гоиш, помощник начальника службы безопасности, оказался симпатичным юношей с сияющей улыбкой.
      - Сожалею, что с вами случилась эта неприятность, мистер Хассельборг, но своей аппаратурой вы страшно расстроили патрона. Лет десять назад, во время его дежурства, какой-то приезжий ввел на Кришне обычай целоваться. Скандал не утих до сих пор, поэтому Абреу принял так близко к сердцу ваше дело. А теперь ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов.
      Час спустя Гоиш сказал:
      - Я полагаю, что вы действительно находились в неведении, иначе вряд ли провозили бы контрабанду так открыто. Документы ваши в порядке, и вы свободны. Однако сперва мы изымем запрещенные к ввозу предметы. Можете оставить себе дубинку, кастет, блокнот и нож. Ваш бронежилет сделан из современного сплава, поэтому мы секвестрируем и его. Эта ручка является механизмом, возьмите вместо нее обыкновенный деревянный карандаш. Это все, что я имею право вам позволить, - заключил он и неожиданно продекламировал по-английски: - Это не так глубоко, как колодец, и не столь широко, как церковная дверь, но этого хватит, это сгодится.
      - Ха, - отозвался Хассельборг, - сгодится! Как же я выполню задание без всех отобранных вами вещей?
      Молодой человек пожал плечами:
      - Думаю, вам придется пошевелить мозгами.
      Детектив потер лоб, словно стараясь пробудить упомянутый орган.
      - Вы поставили меня в трудное положение. Может, хоть подскажете, в какой стороне искать Баллона и мисс Батруни?
      - Подскажу. Они покинули Новуресифи и направились к Росиду, в княжество Руз, состоящее в вассальных отношениях с королевством Гозаштанд. Вот карта. Зеленая точка обозначает Новуресифи - аванпост "Виажейш Интерпланетариаш". А они следуют на север, - Гоиш показал ногтем направление.
      - Они выехали под вымышленными именами?
      - Не знаю. Мне они не докладывали.
      - Что нужно для путешествия по Кришне?
      - Какая-то туземная одежда, оружие и средство передвижения. Наш парикмахер перекрасит вам волосы и приделает антенны, это придаст вам сходство с настоящим кришнянином. Под каким видом вы отправитесь в путь?
      - Простите? - не понял Виктор.
      - Вам нужно обзавестись легендой, объясняющей ваши разьезды. Иначе в вас могут узнать землянина, принять за шпиона и убить. Большинство правителей близлежащих земель относится к нам дружественно, но простонародье невежественно и легковозбудимо. О какой-либо экстерриториальности здесь и не слышали, и мы снимаем с себя ответственность, как только вы покинете Новуресифи.
      - Что вы предлагаете в качестве легенды? Страховой агент? Мастер по обслуживанию телевизоров? Или...
      - Уш сантуш, но! [Уш сантуш, но! (португ.) - Помилуй святые, нет!] Здесь нет ни страхования, ни телевидения, ни радио. Вероятно, подошел бы образ пилигрима...
      - Кого?
      - Религиозного паломника. Хотя вас могут втянуть в религиозные распри. Некоторые из земных культов утвердились здесь: миссионеры пролезли до того, как запрет вступил в силу. Вы к какой церкви принадлежите?
      - Реформированных атеистов.
      - Понятно. Как насчет трубадура?
      - Отпадает. Когда я пою, бледнеют даже сильные мужчины, женщины падают в обморок, а дети с воплями разбегаются.
      - Придумал: бродячий художник-портретист!
      - Что? - Хассельборг резко выпрямился на стуле. Он уже собрался высказаться по поводу своей ненависти к упомянутому занятию, но это потребовало бы объяснений. А объяснения сводились к тому, что Марион сбежала с таким мазилой и жила теперь в какой-то лачуге на побережье Калифорнии. Не желая вдаваться в подробности, он лишь заметил: - Я уже много лет не брался ни за какую кисть, кроме малярной.
      - Особого мастерства и не нужно. Здешнее искусство носит в основном геометрический характер, и любой написанный вами портрет станет сенсацией.
      Когда-то, еще в Отделе Расследований, Виктор научился делать наброски, но предпочел не признаваться в этом.
      - А разве в моей технике не заподозрят чуждую школу?
      - Это тоже отлично подходит. Совет разрешает ввоз на Кришну предметов изящного искусства, и земная художественная техника в большой моде в Гозаштанде. Кстати, не пожалейте нескольких дней на изучение гозаштандоу. Все равно вы будете ждать, пока вам готовят новое снаряжение. Судя по вашему аккредитиву, вы можете позволить себе самое лучше. А я рекомендую вас дашту Руза.
      - Кому чего?
      - Титул дашта соответствует нашему барону. Джам бад-Коне - вассал доура Гозаштанда.
      - Послушайте, - взмолился Хассельборг, - верните мне, по крайней мере, мои таблетки и лонговит. Ведь никто не догадается, что это, а мне необходимо оставаться здоровым.
      - Таблетки, пожалуй, забирайте, - улыбнулся Гоиш.
      В парикмахерской Виктор обнаружил Чжуэня Ляо-цзы, восседающего в кресле перед зеркалом. Мастер уже перекрасил шевелюру клиента в ядовито-зеленый цвет и теперь с помощью маленьких резиновых дисков прикреплял ему ко лбу пару искусственных антенн. Губчатая резина настолько сливалась с кожей, что почти невозможно было найти границу.
      - Присоски продержатся, по меньшей мере, месяц, - говорил парикмахер, - но я продам вам набор с собой. Не забудьте отпустить волосы подлиннее.
      Хассельборг также заметил, что уши Ляо-цзы приобрели заостренную форму, так что полный маленький китаец походил перекормленного лепрекона [Лепрекон - ирландский эльф-башмачник.].
      - Привет, Чжуэнь! Тоже собираемся в гущу аборигенов?
      - Совершенно верно. Куда вы направляетесь?
      - Говорят, мои подопечные укатили на север. А вы в какую сторону?
      - Пока не знаю. Ох, боюсь, не идет мне зеленый цвет.
      - Радуйтесь лучше, что здесь не носят париков времен Якова Второго, и Виктор проделал несколько фехтовальных движений, изображая манеры средневековья.
      Хассельборг владел дюжиной языков, поэтому выучить гозаштандоу не составляло трудностей, но следовало научиться еще кое-чему. Каждое утро он торжественно выезжал верхом на айе под присмотром кого-нибудь из сотрудников "Виажейш", кто ехал рядом и постоянно напоминал держать локти близ тела, пятки вниз и так далее. Шестиногие животные отличались неприятно неровной рысью, к тому же седло располагалось прямо над средней парой ног, и это усиливало тряску. Поэтому когда Виктор узнал, что его Фарун обучен возить коляску, то поспешил купить легкую четырехколесную повозку.
      "Каких-нибудь две-три сотни лет назад люди на Земле передвигались на самых разнообразных видах таких штуковин, - с удивлением подумал он. - А теперь сохранились только названия: коляска, бричка, двуколка, кабриолет и разберет их только антиквар".
      Днем следующий сотрудник компании обучал детектива владению мечом.
      - Мистер Хассельборг! Не размахивайте так клинком!
      - Но именно так делают во всех боевиках.
      - Да, но там добиваются эффектного зрелища, а я учу вас настоящему бою.
      Потом они с Чжуэнем под руководством Гоиша практиковались в кришнянской разговорной речи и правилах поведения за столом. Ели здесь при помощи пары маленьких копий, похожих на обычные палочки, поэтому китаец обладал неоспоримым преимуществом. Гоиш, наблюдая за неуклюжими попытками Хассельборга, только свекольно краснел от сдерживаемого смеха.
      - Давайте, смейтесь, - ворчал Виктор. - Между прочим, Совет мог бы ввести на планете хотя бы ножи и вилки.
      Юноша пожал плечами:
      - Совет стал очень строг с тех пор, как сюда проникла привычка курить табак, амиго меу [Амиго меу (португ.) - друг мой.]. Столовые приборы, конечно, удобно, но в Совете боятся, что дать туземцам нож - значит спровоцировать войну.
      - Кришняне и правда такие агрессивные?
      - Не столько агрессивные, сколько отсталые. Наши мудрецы ожидают, когда здесь появятся более цивилизованные представления о государстве, праве и тому подобном. Думаю, Совет и сам не знает, чего хочет, его политика ужесточается из года в год. Некоторые говорят, что глупый Совет всегда найдет причины остановить прогресс на Кришне. Прогресс... Ах, друзья мои, я вернусь на Землю раньше, чем одряхлею настолько, чтобы дождаться прогресса на Кришне.
      При этой неожиданной вспышке Хассельборг быстро переглянулся с Чжуэнем, и тот спросил:
      - А какого мнения о политике Совета вы, сеньор Жулиу?
      - Я? - переспросил по-английски Гоиш. - Я всего-навсего нерешительный, слабый и презренный юнец. У меня нет никаких мнений.
      И он сменил тему.
      Ляо-цзы уехал, а Хассельборг задержался еще на неделю, продолжая работать над своим туземным имиджем. Поскольку власти не позволили бы ему взять с собой фотографии Джульнар и Фаллона, он практиковался в ремесле художника, копируя их портреты карандашом и кистью, пока не достиг узнаваемого сходства. Он отклонил предложение Гоиша навьючить на себя полный комплект доспехов, но согласился на компромисс в виде кольчужной рубашки из тонких звеньев. Виктор приобрел также меч, кинжал с затейливой гардой, большую кожаную котомку со множеством отделений и гозаштандоу-португальский словарь. Словарь, как и все местные книги, был отпечатан на длинной бумажной полосе, сложенной затем в гармошку между парой деревянных обложек.
      И вот однажды утром, до восхода, когда две из трех лун Кришны еще заливали волшебным светом окружающий пейзаж, Хассельборг выехал из северных ворот. Он чувствовал себя немного глупо в маскарадной шляпе и короткой куртке, но философски утешался, что терпел и худшее. Гоиш категорически отказался разрешить ему взять галоши. И Виктор, хоть и опасался промочить ноги, вынужден был признать, что галоши поверх кришнянских сапог из мягкой кожи выглядели бы чересчур экстравагантно.
      - Вы захватили обещанное рекомендательное письмо? - спросил Хассельборг провожавшего его юношу, ожидая услышать отрицательный ответ, поскольку Гоиш под разными предлогами откладывал написание бумаги.
      - Сим [Сим (португ.) - да.], вот оно, - произнес тот с расстроенным видом.
      - Что случилось? Просидели всю ночь напролет, сочиняя его?
      - Почти. Пришлось долго подбирать нужные слова. Ни в коем случае не повредите печати, а то дашт сделается подозрительным. И, что бы ни случилось, помните: Жулиу Гоиш уважает вас.
      Такое прощание показалось Виктору несколько странным, но он сказал просто:
      - Ате а виста! [Ате а виста! (португ.) - До свиданья!] - и пощекотал кнутом круп Фаруна, пока тот не устремился проворной рысью по дороге к Росиду.
      Глава 3
      Солнце наконец пробилось сквозь клубящиеся облака. Какое-то время Хассельборг ехал в одиночестве, повторяя про себя фразы на гозаштандоу. Через пару часов впереди показалась огромная двухколесная телега, влекомая биштаром - слоноподобным тягловым животным с парой коротких хоботов. Когда повозки поравнялись, Виктор поинтересовался у возницы, сколько еще до Аворда. Тот махнул рукой назад:
      - Ходдов двадцать пять, господин.
      На самом деле путь был длиннее. Виктор знал, что среди местных жителей принято приуменьшать расстояние, ободряя этим странников. Туземец очень походил на Чжуэня (в его кришнянской версии), только более худощав. Те же раскосые глаза, то же плоское монголоидное лицо. "По всей вероятности, китайца избрали для выполнения его таинственной миссии именно по причине сходства с аборигенами", - подумал Хассельборг.
      - Как по-вашему: будет дождь? - спросил возница.
      - Это уж как боги решат. Счастливого пути! - попрощался Виктор и покатил дальше, довольный тем, что первый встреченный им на пути кришнянин принял его за своего.
      С наступлением дня навстречу стало попадаться все больше народу: пешеходы, всадники или едущие на повозках. Очевидно, дорога являлась главным большаком. Гоиш говорил, что по приказу дашта ее патрулировали, дабы обезопасить путников от диких зверей и разбойников. И все же к вечеру над равниной разнесся глухой звериный рык, заставивший айю резво понестись вперед.
      Колымага набрала скорость, и вскоре показались возделываемые поля, что означало близость Аворда. Но тут исчезло солнце, небо затянуло тучами, и на дорогу упали первые брызги дождя. Хассельборг остановил Фаруна: следовало поднять откидной верх. Некоторое время он боролся с этой хитрой штуковиной и начал уже подозревать, что справиться с нею взрослый мужчина сможет только в компании четверых подростков и упряжки лошадей в придачу. Наконец упрямая конструкция поддалась, и айя снова поскакал галопом к уже видневшейся деревне.
      Дома в Аворде были каменные, с немногочисленными маленькими окнами высоко над землей. Постоялый двор со звериным черепом над дверью находился именно там, где указывал Гоиш. Остановив своего скакуна, Хассельборг вошел в таверну, где обнаружил большое помещение со скамьями и хозяина дородного, морщинистого малого с драными антеннами. Виктор бойко обратился к нему:
      - Да благоприятствуют вам звезды. Меня зовут Кавир бад-Матлум, и я хочу получить еду, постель и место для моего айи.
      - Это будет стоить пять кардов, зер, - почтительно ответил трактирщик.
      - Четыре, - предложил Хассельборг.
      - Четыре с половиной.
      - Четыре с четвертью.
      - Договорились. Хамсе, позаботься, чтобы вещи господина заперли в хранилище, а скакуна отвели в стойло и накормили. А теперь, господин Кавир, не присядете ли с моими постоянными гостями? Слева - господин Фарра, владелец одного из дальних хуторов. Справа - господин Кам, едет из Росида в Новуресифи. Что будете кушать? У нас есть жареный унха и вареный аш, или же могу приготовить вам отличного молодого эмбара. А?
      - Возьму последнего, - наугад выбрал Хассельборг, жалея, что не может проинспектировать кухню и узнать, отвечает ли та санитарным нормам. - И чего-нибудь выпить.
      - Естественно.
      Фарра, постоянно почесывающийся обветренный кришнянин, спросил:
      - Откуда вы, господин Кавир? Не из Малайера ли, что на дальнем юге? На это намекают и выговор ваш, и лицо - не обижайтесь, конечно. Я вижу, вы человек знатный, и мы будем очень рады, если вы присядете с нами.
      - Родители мои родом оттуда, - осторожно сказал Виктор.
      - А куда теперь? - вступил в разговор Кам, сухощавый коротышка, волосы которого выгорели до нефритового оттенка. - В Росид на игры?
      - Еду-то я в Росид, но не...
      - Есть новости из Новуресифи? - перебил Кам.
      - Что теперь затевают землума? - Фарра имел в виду землян.
      - Это правда, что они все одного пола?
      - Вы женаты?
      - У дашта снова неприятности с женщинами?
      - Что это за слухи насчет племянницы Хасте в Росиде?
      - Чем вы зарабатываете на жизнь?
      - Вы любите охотиться?
      - Вы в родстве с кем-нибудь в Рузе?
      - Как по-вашему, какая завтра будет погода?
      Хассельборг с трудом выдерживал эту атаку, отбиваясь или уклоняясь от вопросов по мере сил, пока не появился трактирщик с деревянной тарелкой. Но вздыхать с облегчением было рано, поскольку эмбар оказался каким-то видом членистоногого. На тарелке лежало что-то типа гигантского таракана (размером с омара), наполовину погребенного под другими неясными объектами; маслянистый соус заливал все это блюдо. Неуемный еще минуту назад аппетит теперь резко пошел на снижение, словно проткнутый воздушный шар.
      Понятно, что местный люд ел эту тварь, не моргнув глазом, поэтому Виктору, окруженному тремя внимательными парами глаз, пришлось поступать так же. Он осторожно отломил одну из ножек эмбара и стал ковырять ее одним из копий для еды. Оторвав мертвенно-бледный мускул и собравшись с духом, он отправил кусок себе в рот. Мясо, против ожидания, гадким не было. Но и пальчики облизывать было не с чего. Фактически оно почти не имело вкуса; создавалось ощущение, что жуешь кусок старой автомобильной камеры. Он вздохнул и продолжил трапезу.
      По ходу карьеры Виктору Хассельборгу приходилось есть весьма странные вещи, но сам он предпочитал пироги и бифштексы, отдавая дань консервативному североамериканскому вкусу.
      А трактирщик тем временем принес что-то, с виду похожее на спагетти, и кружку с бесцветной жидкостью. Напиток оказался алкогольным, поэтому закодированное отвращение к спиртному чуть не заставило Виктора подавиться, но он призвал на помощь все свое мужество и сделал большой глоток.
      Самым тяжелым испытанием стало "спагетти": масса белых червей, извивавшихся, когда копьецо протыкало их. В Новуресифи его никто не просил пожирать живых червей, да еще при помощи палочек для еды. Кляня себе под нос Юсуфа Батруни и его легкомысленную дочь, Хассельборг смотал в клубок с полдюжины этих тварей. Однако, когда он поднес палочки к губам, "спагетти" соскользнули обратно в тарелку.
      По счастью, Кам и Фарра спорили по поводу какого-то астрологического вопроса и ничего не заметили. Перед коротышкой тоже стояло блюдо с червями, число которых быстро снижалось. Уцелевшие продолжали жалко подергиваться на тарелке. Наконец Кам поднял ее и копьецом смахнул оставшихся червей в рот. Хассельборг последовал его примеру, мрачно думая о миллиардах бактерий, которых впускал в свой организм.
      По крыше трактира утомительно барабанил дождь. С основными блюдами покончили, и трактирщик принес большой желтый фрукт. Десерт оказался весьма неплохим.
      После ужина Виктор приступил к делу:
      - Примерно десять десятиночий назад через Аворд мог проезжать мужчина, следовавший к Росиду. Не видел ли его кто-нибудь?
      - Меня здесь тогда не было, - сказал Кам.
      - А как он выглядел? - поинтересовался Фарра.
      - Примерно моего роста, но менее массивный. С ним ехала смуглая девушка. Вот их портреты, - он извлек из котомки карандашные наброски.
      - Нет, я тоже не видел, - Фарра мотнул головой. - Астератун, ты не встречал таких?
      - Нет, - отозвался трактирщик. - Кто-то сбежал с вашей девушкой, господин Кавир? А?
      - С моими деньгами, - поправил его Хассельборг. - Я зарабатываю на жизнь рисованием, а этот плут забрал свой портрет и смылся, не заплатив. Если я его поймаю... - он хлопнул по рукояти меча, стараясь придать своему жесту побольше воинственности.
      Все захихикали, а Кам осведомился:
      - И вы едете в Росид рисовать новые картины в надежде, что на сей раз вам заплатят?
      - Вообще-то, да. И у меня есть рекомендации.
      - Надеюсь, вам повезет больше, чем тому трубадуру в прошлом году, почесывая живот, хмыкнул Фарра.
      - А что с ним случилось?
      - О, дашт проникся убеждением, что этот малый - шпион Микарданда. Понятное дело, никаких оснований на то не было, просто наш добрый Джам смертельно боится шпионов и убийц. Бедняга музыкант кончил тем, что его съели на играх.
      Виктор судорожно сглотнул, и мысли его понеслись вскачь. Действительно, Гоиш упоминал, что в некоторых городах Кришны народ предпочитает развлекаться по древнеримскому образцу.
      Он допил оставшуюся в кружке жидкость, отчего в голове слегка зашумело. Итак, прежде чем начинать поиски беглецов следует найти хорошего законоведа. Если таковой вообще имеется в стране, живущей по принципам средневековья, когда феодал (по-местному - шерг) обладает правом суда, правом миловать или казнить.
      - Извините, - сказал Хассельборг, отодвигая табурет и вставая из-за стола, - устал за день.
      - Конечно, конечно, любезный зер, - согласился Кам. - Надеюсь, вы встанете утром не слишком рано, так как мне хотелось бы еще порасспросить вас о далеких краях.
      - Там видно будет, - не стал он ничего обещать. - Да ниспошлют вам звезды спокойную ночь.
      - Да, господин Кавир, - вспомнил вдруг Фарра, почесываясь. - Астератун отвел нам вторую постель справа от лестничной площадки. Занимайте середину, а мы с Камом позже пристроимся по бокам. Постараемся вас не разбудить.
      Когда Виктор переварил эту информацию, то чуть не выпрыгнул из собственной шкуры. Мысль о необходимости провести ночь в одной постели с этими доисторическими животными повергла детектива в ужас. Он отвел трактирщика в сторону и заявил:
      - Послушайте, милейший, я заплатил за постель, а не за ее треть.
      Тот принялся возражать. Потребовались ссылки на бессонницу и добавочные четверть карда, чтобы после длительного спора Хассельборг получил-таки постель в свое личное распоряжение.
      На следующее утро он поднялся задолго до того, как проснулись остальные постояльцы, так как не привык еще к медленному вращению этой планеты. Завтрак состоял из плоских безвкусных лепешек и кусочков чего-то мясного. Запив водой пригоршню таблеток, Виктор закутался в плащ и вышел под моросящий дождь.
      Фарун выглядел обиженным тем, что его запрягли и выгнали из теплого стойла в непогоду. Он постоянно негодующе оглядывался на хозяина и упрямо тащился еле-еле. Пришлось ужалить его кнутом.
      Хассельборг размышлял над вчерашним разговором. Вопросы Кама казались подозрительными, словно тот хотел вывести собеседника на чистую воду. И эта история про несчастного трубадура.. Интересно, было ли у него рекомендательное письмо?
      Последняя мысль вызвала неприятные ассоциации. Гоиш, щеголяя эрудицией, частенько цитировал Шекспира. И в "Гамлете", кажется, имеется эпизод, где кто-то кому-то дает рекомендательное письмо. А в письме распоряжение: "подателя сего немедленно казнить".
      Внезапно Виктору очень захотелось узнать, что таится под печатями в послании к дашту Руза. Но нельзя, а вот когда он доберется до Росида...
      Хассельборг мрачно поглядел на небо. Дождик прекратился, и солнце время от времени выстреливало из-за облаков желтым лучом. Ну, что бы ни было дальше, сейчас он, по крайней мере, избежал смерти от воспаления легких.
      Он непрерывно погонял Фаруна, стремясь поскорее добраться до цели, но около полудня по здешнему времени решил дать отдых себе и айе. Привязав его к кусту, Хассельборг уселся на удобном валуне и достал стряпню трактирной кухарки. Дорога шла по холмистой равнине, поросшей невысоким кустарником. Вокруг него жужжали мелкие летучие твари, у самых ног прошмыгнуло какое-то создание, похожее на сухопутного краба, невдалеке паслось стадо шестиногих животных.
      Виктор слегка задремал и в облаках ему мерещилось лицо Александры, когда негромкий дробный топот вернул его с небес на землю. По дороге приближалось двое всадников на горбатых четвероногих скакунах. Металлические доспехи позвякивали при езде, тонкие копья смотрели в небо, словно радиоантенны.
      С внезапно вспыхнувшей тревогой он подправил меч и кинжал, хотя у него как у новичка мало шансов против двоих латников. Правда, те походили скорее на солдат, чем на разбойников, но в подобной стране граница между теми и другими могла быть весьма зыбкой.
      Всадники остановились, и один из них спешился, приказав своему скакуну опуститься на колени. Хассельборг поздоровался:
      - Добрый день, зеры. Да хранят вас звезды. Я - Кавир бад-Матлум.
      Спешившийся воин обменялся коротким взглядом со своим спутником и направился к Виктору.
      - Вот как? Какого ты звания?
      - Я художник.
      - Говорит, что художник, - бросил латник через плечо и снова повернулся: - Простолюдин, да?