Странствие Сенора

Плотоядные побеги изгороди уже протянулись к ней и кое-где оплели открытые части рук и ног, вцепившись в кожу листьями-когтями.

Но не это являлось причиной ее страданий. Женщина лежала в черной луже, и почти наверняка это была кровь…

Сенор слишком хорошо знал мир Кобара, чтобы сразу броситься к умирающей, – за свою недолгую жизнь он видел и куда более изощренные ловушки. Глаза его медленно ощупывали взглядом изгородь, крышу дома, улицу и саму жертву; ноздри трепетали, пытаясь уловить чужой запах; сознание «перебирало» все расположенные поблизости темные закоулки в поисках враждебных отражений.

Не заметив ничего подозрительного, он подошел к женщине и освободил ее от кровожадных побегов ограды. Затем перевернул умирающую на спину.

В том, что ей оставалось жить несколько минут, не было никаких сомнений. Глубокая рана, нанесенная скорее всего мечом, зияла под ее разорванной одеждой, и несчастная потеряла уже слишком много крови.

Женщина была немолода, и, видимо, не только близкая смерть наложила на ее лицо свой мрачный отпечаток. На первый взгляд она не относилась к городской знати – Сенор определил это по ее простому платью и отсутствию дорогих украшений. Правда, против такого вывода свидетельствовали ее руки: огрубевшие и потемневшие, они тем не менее сохранили хорошую породистую форму, а пальцы, испачканные в крови, были ровными, длинными и тонкими.

Оставалось загадкой, как она очутилась здесь. Ненадолго покинув умирающую, Сенор осмотрел землю перед домом и теперь заметил дорожку из темных пятен, протянувшуюся к изгороди с улицы, отмечая путь, которым женщина пришла сюда. Достаточно длинный путь для тяжелораненого человека.

Итак, ее заставили идти, или принесли к его дому, или же она сделала это по собственной воле. Последнее казалось совершенно необъяснимым. Если она просто пыталась найти любую помощь, то другие дома находились гораздо ближе.

Впрочем, это действительно могла быть ловушка его недругов, и в таком случае они почти преуспели. Весьма вероятно, что, не услышь он предсмертных стонов, утром возле его изгороди нашли бы мертвую женщину, а рядом оказался бы один из кинжалов, украденных у него или потерянных им во время дуэлей и схваток.

У Сенора похолодело в груди. Убийство придворным горожанки… Если это и не означало Зыбкую Тень, то в Нижний город его сослали бы наверняка. Без всякой надежды когда-либо вновь вернуться назад.

Но и сейчас еще он не был в безопасности. Каковы бы не оказались истинные причины ее появления здесь, женщина обречена, а Сенор должен был как можно скорее избавиться от тела, ставшего уликой.

В доме он отыскал большой квадратный кусок ткани. Перед смертью умирающая пришла в себя – буквально на несколько мгновений. Один ее глаз, безумно метавшийся под полузакрытым веком, вдруг остановился на Сеноре. Второй, черный и блестящий, был неподвижен, и Сенор уловил в нем какую-то странность, но тогда не придал этому особого значения.

Ему показалось, что на секунду искаженное страданием лицо женщины выразило огромное облегчение. Пересохшие губы тихо прошептали что-то. Сенор склонился почти к самому ее лицу.

– Меррадль, – произнесла она.

Что это было – имя? Во всяком случае, Сенор постарался его запомнить.

Рука женщины поднялась, словно та хотела коснуться своего лица, но затем бессильно упала на грудь. Было видно, насколько тяжело давалось ей каждое движение.

– Меррадль, – еще раз повторила умирающая. Губы ее раздвинулись, и Сенор не сумел понять – улыбка ли это, дикая при данных обстоятельствах, или гримаса непереносимой боли.

С этой гримасой на лице она и отошла в Сумрачное Царство. Сенор мысленно произнес формулу Великого Перехода, помогая ей в этом.

Теперь было самое время подумать о собственной шкуре.

Он завернул труп в кусок ткани, взвалил на плечо и с величайшими редосторожностями двинулся к городской окраине, благословляя царивший кругом мрак. Один раз он чуть было не наткнулся на ночную стражу, но вовремя притаился в каком-то темном углу.

Спустившись к сточным канавам Нижнего города, Сенор оставил труп на пустыре, надеясь, что до утра его не найдут собаки. Пропитавшуюся кровью ткань он сжег той же ночью в своей жаровне. Мир Кобара был жесток. Он не прощал оплошностей и не располагал к излишней жалости.

* * *

Но теперь все становилось совсем не таким простым. Здесь не оказалось ловушки, и, по-видимому, смерть женщины помешала ему кое-что узнать. Сенору не хотелось думать о том, чего он лишился, и вот у него осталось только два следа – два имени: недостижимый Хозяин Башни Зонтаг и некто Меррадль.

Сенор решил, что пойдет до конца, и тогда ему придется выяснить, кто убил эту женщину и зачем, а если она действительно была его матерью, то еще и прикончить убийцу. Он не испытывал к ней никаких чувств, но месть – это обычай и долг, и значит, кое-кому придется заплатить…

* * *

Тени исчезли.

Глаз медленно и послушно поплыл к темной шестипалой руке с фиолетовыми ногтями. Сенор по-прежнему казался себе слепцом, бредущим по самому краю бездонной пропасти. Его бросили в самую середину темной битвы, и его оружием были лишь смутные догадки, а Гугенуберу оставалось с высот своего могущества наблюдать за тем, как он барахтается в вязком болоте интриг, и особенно внимательно – за кругами, которые расходятся от него во все стороны.

Сенор не интересовался тем временем, когда ему опять придется предстать перед Хозяином Башни, и ни о чем не спросил. Гугенубер молча показал ему на каменную дверь в стене.

* * *

Он снова на мгновение погрузился в непроницаемую темноту; сверкнула полоска света, и потом вокруг были уже знакомые гобелены нижних этажей.

Ему показалось, что он провел в верхних пределах Башни достаточно много времени, но когда вышел за поблескивающую металлом дверь, то ошеломленно огляделся по сторонам.

Город, как и несколько часов тому назад, был едва различим в предрассветных сумерках.

Глава шестая

Схватка на рассвете

Сенор решил отправиться домой длинной дорогой – сделав большой крюк через Нижний город.

Он шел по гулким пустынным переулкам, вымощенным камнем. Только его негромкие шаги нарушали тишину, в которую был погружен предутренний Кобар. Горожане еще спали. Лишь кое-где возились в отбросах одичавшие собаки, а за высокими заборами, просыпаясь, стучали когтями в клетках боевые рептилии.

* * *

Спустившись в Нижний город, Сенор посмотрел в небо и увидел, что над домом-крепостью Варпов бесшумно кружит Железная Птица, которой Варпы управляли с помощью Черной Коробки. И Птицу, и Коробку принесли из Тени три поколения назад, и тогдашние Варпы заплатили за нее цену, показавшуюся многим смехотворной. И они не прогадали.

Существо, принесшее Птицу, не имело четких очертаний, было почти прозрачным и, видимо, не сомневалось в том, что благополучно вернется в Зыбкую Тень.

Не причинив никому вреда, оно миновало Преграду и стражу, неся в руках огромную Птицу. Однорукий Холбик, который был в то время главой клана Варпов, сразу смекнул, что Железная Птица может стать неусыпным и неуязвимым стражем клана, а существо из Тени просило за нее какой-то пустяк – всего лишь одно человеческое тело, безразлично – мертвое или живое.

Никто так и не узнал, отчего умер в следующую ночь могильщик Вадос Чумная Кожа, хотя все догадывались об этом. Труп Вадоса, якобы найденный Холбиком, утром обменяли на Птицу, и с тех пор для Варпов перестали быть неожиданностью всякие нападения. А в последние годы желающих завладеть их немалым имуществом не находилось вовсе.

Правда, Хозяева Башни, которых интересовали любые предметы из Тени, спустя два дня прислали за Птицей своих слуг, и Холбик, скрипя зубами, вынужден был отдать ее в Башню, так как сопротивляться воле Великих Магов было по меньшей мере глупо.

Но в следующую же ночь Маги вернули Птицу Варпам, вероятно, сочтя ее бесполезной для себя или узнав о ней все, что им было нужно. Много раз недруги Холбика пытались уничтожить Птицу, но сделать это обыкновенным оружием оказалось невозможно, а необходимой магии еще никто не подобрал.

Те же, кто был поумнее, мечтали завладеть Черной Коробкой.

* * *

Сенор, погрузившись в размышления, попал в глубокую тень между домами.

Сегодня его ожидал трудный и насыщенный день. В числе Придворных, носящих меч, он должен был присутствовать на боях в Кратере Самоубийц, на церемонии изгнания в Зыбкую Тень и на трапезе с отравлением (публично умереть выразила желание герцогиня Массар, уличенная в связи с простолюдином из Нижнего города). Он не мог нарушить этикет, чтобы не привлечь к себе внимания других Придворных. Уже долгие годы он вел ненавистную ему светскую жизнь, целиком подчиненную кобарским традициям…

* * *

Он вдруг резко остановился, ощутив слабый человеческий запах. Под темной аркой, справа, кто-то скрывался – Сенор мог бы поклясться в этом. Теперь к нему пришли и отражения двух человеческих существ. Пробиться сквозь поставленную ими защиту было трудно, но присутствие людей он улавливал совершенно ясно. Его рука рванула меч из ножен.

В этот момент страшный удар по затылку швырнул его на камни. На какое-то мгновение он потерял сознание. Жизнь ему спас металлический воротник, торчавший из хитинового панциря и надежно защищавший сзади голову и шею. Из-за этого воротника, вросшего в панцирь, он был известен среди придворных еще и как Сенор Холодный Затылок.

* * *

В течение двух лет он выращивал себе доспехи на манекене, изготовленном в точности по его фигуре, в тайной мастерской аптекаря Мольда. Манекен плавал в ванне, наполненной черным вязким раствором. Мольд был, по общему мнению, немного не в себе, но дело свое знал прекрасно, а многих тайн не поверял никому. Впрочем, Сенор входил в число его доверенных лиц благодаря услуге, оказанной им когда-то аптекарю.

Совсем недавно они извлекли манекен из ванны и сняли с него матовые шершавые покровы. Отдельные части панциря, защищавшие низ живота, бедра, плечи, соединялись между собой с помощью металлических петель и вросших в хитин пластин.

Доспехи Мольда были намного прочнее тех, которые делали из панцирей рептилий, и такую защиту не пробивали ни меч, ни боевой топор, ни арбалетная стрела. Разрушить доспехи можно было лишь при помощи магии, но владели нужной магией немногие. Во всяком случае, Сенору еще не доводилось встречаться с ее проявлениями. Такие доспехи носили несколько человек, но все они, к счастью, не входили пока в число его врагов.

* * *

…Спустя мгновение он открыл глаза.

Рука его все еще сжимала рукоять меча, а над собой он увидел фигуру в маске, закрывающей лицо, и в плаще из кожи свиньи. Фигура занесла над его головой тускло блестевший клинок.

Сенор вдруг осознал, что не ощущает привычных отражений и человеческого запаха. Боковым зрением он видел приближавшихся к нему из-под арки людей с обнаженными мечами. На их лица тоже были опущены маски, но эти двое по крайней мере пахли как люди.

Все это промелькнуло в его голове за какую-то долю секунды, пока нога его, разгибаясь, наносила удар незнакомцу в пах.

Меч звякнул о камень где-то рядом с правым виском Сенора, а нападавшего удар ногой отбросил на несколько шагов назад.

Сенор успел вскочить на ноги, но двое других были уже слишком близко, и только под один из мечей он успел подставить свой. Второй клинок тяжело опустился на его плечо, не пробив хитинового панциря, однако заставив Сенора упасть на колени.

Время вдруг замедлило для него свой бег; он увидел перчатки с отрезанными мизинцами на руках, сжимавших рукояти мечей. Другой нападавший уже заносил свой клинок вверх, чтобы обрушить его на голову Сенора.

Меч холодно блеснул на фоне серого предрассветного неба. Унизительная и безнадежная позиция, в которой находился Сенор, вдруг дала ему неожиданное преимущество. Прямо перед его глазами на чужом теле разошлись края пластин, закрывавших грудь и живот; туда, в эту щель, и вонзил он свой низко опущенный меч.

С предсмертным ревом человек рухнул рядом с ним на колени. Сенор, успевший выдернуть из раны свое оружие, вскочил на ноги и с запозданием встал в оборонительную позицию.

Нельзя сказать, что его дела теперь были намного лучше. Существо, не имевшее запаха, подняло с земли свой меч, а второй Человек Мизинца приближался, мощно рассекая воздух вращающимся клинком.

Но теперь Сенор уже мог сосредоточиться и влиять на сознание убийцы. Он предпринял пробную атаку. Без особого результата. Сделал три шага назад. Приготовил новый выпад… Однако и Человек Мизинца не терял времени зря. Отступая к стене, Сенор ощущал, что ему становится все тяжелее двигаться, а рука его с трудом владеет мечом.

И все же Сенор был намного способнее и опытнее своего противника в подобных делах. Он поставил защиту и попытался подавить сопротивление нападавших. Отбивая удары, он послал мощный мысленный приказ.

В какой-то момент Человек Мизинца уже не смог поднять меч. Сенор увидел безвольно повисшую руку врага и глаза, горевшие ненавистью сквозь отверстия в маске.

Когда сопротивление было сломлено окончательно, меч Сенора со свистом прочертил горизонтальную дугу, оставив в горле незнакомца длинную рану, из которой темным потоком хлынула кровь.

С жутким хрипом человек опустился на колени и ткнулся лицом в мостовую.

Но на существо без запаха невидимое воздействие не оказало никакого влияния. Освободившись от враждебных отражений, Сенор был вынужден теперь в полную силу сражаться с этим чудовищем. При этом он лихорадочно соображал, сколько еще сможет протянуть с раскалывающей череп головной болью и поврежденным плечом, если только его не спасет какая-нибудь случайность.

Ночная схватка была обычным делом в Кобаре, и шум ее не привлекал ничьего внимания. Ждать помощи не приходилось. В мозгу Сенора забрезжила слабая догадка относительно того, с кем он сражается. Безусловно, это существо не было человеком.

Внезапное озарение посетило Сенора. Испустив притворный крик, он упал на спину, сжимая обеими руками меч, оказавшийся теперь у него между ног. Его голова с глухим стуком ударилась о камень, и Сенор затих.

Сквозь неплотно прикрытые веки он смотрел, как существо уставилось на него, приняв за мертвеца. Сенор едва подавил радостную дрожь. Сверкающий клинок опустился, и существо склонилось над ним.

Сенор вдруг вспомнил, где он уже видел эти пустые, устремленные в одну точку глаза… Сжав зубы, он изо всех сил рванул свой меч вверх, нанося неловкий и не слишком сильный удар. Но этого оказалось достаточно – голова склонившегося над ним существа отделилась от тела и покатилась по каменным плитам. Клинок Сенора очертил по инерции полукруг и ударился о мостовую.

Сенор лежал с поднятыми руками, инстинктивно ожидая, когда обезглавленное тело рухнет на него всей своей тяжестью.

Но оно осталось неподвижным.

Содрогаясь от ужаса, Сенор выбрался из-под нависшего над ним воплощенного кошмара. Существо стояло, склонившись над тем местом, где только что лежал поверженным тот, кто должен был стать жертвой.

Преодолевая отвращение и липкий страх, Человек Безымянного Пальца поднял отрубленную голову и стянул с нее маску.

Он увидел гладкие неискаженные черты Слуги Башни. Два бесцветных глаза безмятежно глядели в пустоту. Нигде не осталось ни капли крови… Сенор медленно повернул голову так, что срез шеи оказался перед его глазами. Внутри головы не было ничего, кроме клубящегося мрака.

Он вздрогнул, услышав слабый стон, и выронил голову из рук.

Человек Мизинца, раненный в живот, был еще жив. Сенор подошел и сорвал маску с его лица.

Это оказался Косуг Свиное Рыло, недалекий и завистливый Придворный, с которым Сенор был отдаленно знаком. Хотя наемные убийцы были привычным явлением в Кобаре, присутствие Слуги Башни придавало этому нападению совершенно другой оттенок. Убийцы, безусловно, действовали под его руководством, а Слуги Башни, как известно, служили только самим Великим Магам.

Спустя всего лишь час после встречи с Гугенубером Сенор уже стал объектом охоты.

* * *

Он поздравил себя с этим и нагнулся над умирающим. Маленькие глаза Косуга злобно уставились на него. Тот был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Сенор еще надеялся, что на него напали люди Тантора Тенга, предпринявшего очередную попытку его уничтожить, но в тайниках сознания Косуга он нащупал слабый образ и имя: Зонтаг.

Опять Зонтаг! Это не могло быть случайным совпадением.

– Будь ты проклят! – прохрипел Косуг.

Судорога прошла по его телу, на губах лопнул кровавый пузырь; и на глазах Сенора наемник испустил дух.

Почти в тот же момент Человек Безымянного Пальца услышал топот копыт. Приближалась ночная стража. Сенор вовсе не испытывал желания быть узнанным теперь, когда он оказался вовлечен в непонятную и опасную игру. Нужно было уходить.

Быстрым взглядом он окинул место кровавой схватки и в ужасе бросился в ближайший темный переулок.

Подняв меч, безголовая фигура двигалась прямо на него.

Глава седьмая

Ведьма

Поимкой ведьмы пришлось заняться лично Хозяину Ладони Арилаку после того, как посланные им люди потерпели неудачу.

Когда травля затянулась, а Арилак потерял уже двенадцать человек, он даже упросил Хозяина Башни Табурга дать ему в помощь Слуг Башни. Но и полые существа, не имевшие уязвимого мозга, ничем не помогли ему. Ведьма расплющивала в тень их тела.

Однако и ведьма когда-нибудь должна была отдыхать. В конце концов Арилак дождался своего часа.

Ее поймали прошлой ночью в подвале одного из домов, владелец которого разболтал о том, что у него прячется кто-то посторонний. Неслышно подкравшиеся слуги Арилака набросили на спящую женщину металлическую сеть, превращенную магией Табурга в ловушку для ведьм. Ведьма действительно оказалась под нею бессильна, и ее, опутанную сетью, Арилак повез в Башню.

Приговор Хозяев Ладони, всего лишь верных исполнителей воли Великих Магов, последовал быстро и не подлежал пересмотру. Женщина из Нижнего города, не имевшая даже титула, обладала ярко выраженными способностями, которые считались исключительной привилегией Правителей Кобара. Устои были поколеблены, и расплата не заставила себя ждать.

* * *

Все свое детство и малую часть взрослой жизни Истар удавалось скрывать ото всех свою пугающую силу, но она стала красивой женщиной, и несколько раз ей все же пришлось воспользоваться этим сомнительным даром. Такое не могло остаться незамеченным в грязной сутолоке Кобара. Слухи о новоявленной ведьме дошли до всеслышащих ушей Хозяев Башни. Долгое время их слуги тайно следили за ней, порой провоцируя ее на использование грозной силы. А потом Табург отдал приказ о поимке преступницы.

Но посланные в первый раз стражники добились только одного: их головы были размозжены о стены окруженного ими дома.

Тогда охота началась всерьез.

В течение нескольких дней и ночей жертве удавалось ускользнуть от преследователей. Она пряталась в укромных уголках Кобара, меняя по мере сил одежду и обличья. Это было, конечно, бессмысленно, если не считать смыслом саму попытку избежать своей печальной участи. Истар могла лишь ненадолго оттянуть тот момент, когда ее схватят. Она была обречена и прекрасно понимала это. В замкнутом со всех сторон мире Кобара можно было скрыться навсегда лишь в одном месте, но даже в самом худшем случае ведьму и так ожидала ссылка в Зыбкую Тень.

* * *

Сейчас она стояла перед своими судьями, окутанная плотным коконом из волшебной сети, в одном из мрачнейших залов Башни, освещенном редкими факелами и клубками светящихся змей.

– Понимаешь ли ты, что нарушила Порядок Вещей, ведьма, и, следовательно, не имеешь права жить? – вопрошал Арилак из глубин огромного судейского кресла с распростертым над спинкой скелетом древнего летающего зверя – символа неотвратимого возмездия.

В зале, на возвышении, находилось еще несколько Хозяев Ладони. Великие Маги незримо присутствовали здесь, наблюдая за судилищем.

– Кто устанавливает Порядок Вещей? – ответила ведьма вопросом на вопрос. – Кто сказал тебе, Хозяин Ладони, что я – не часть этого Порядка?

– Дерзкая тварь! Ты вторглась в запретные области, – констатировал Арилак, возвысив голос. – Демоны Тени обучили тебя странным вещам… Признаться, я уже хотел было пытать тебя, но Хозяева Башни дали мне новое знание. Ты не ведаешь, что творишь, в противном случае тебя ожидала бы гораздо более ужасная смерть. Теперь я вижу, что ты – всего лишь жалкая игрушка в руках Хаоса и сама не сделала ничего, чтобы обрести свою силу. Но мы отдадим тебя твоему хозяину, пока ты изнутри не разрушила наш мир…

– Это ты игрушка в руках Великих Магов, Хозяин Ладони, – тихо сказала Истар. – И, кроме того, глуп, как большинство слуг.

Взбешенный Арилак вскочил на ноги и направил на ведьму длинный высохший палец:

– Я мог бы показать тебе, ничтожное животное, кто ты есть на самом деле, – прошипел он. – Я показал бы тебе, кем ты была до своего рождения, выкидыш грязи! Я вернул бы тебя в прах, из которого ты вышла. Если бы Хозяева Башни разрешили мне…

Внезапно он осекся, лицо его исказилось, словно от невыносимой головной боли. Спустя несколько мгновений черты Арилака разгладились, и, почти спокойный, он опять опустился в кресло. Но в его спокойствии появилось что-то от невозмутимости идола.

Ведьма, чей силуэт лишь угадывался под многослойным покровом магической сети, не удостоила его ответом – было очевидно, что на приговор уже ничто не могло повлиять.

* * *

Вскоре все было кончено. Хозяин Ладони Коэн, Смотритель Тел, долгое время изучавший человеческие внутренности, настаивал на том, чтобы осужденную отдали ему. Он собирался вскрыть ее череп, чтобы узнать, каким образом она перемещает вещи, тела, предметы, зажигает огонь, вызывает болезни, судороги и убивает на расстоянии безо всяких атрибутов боевой магии.

Но этому воспротивился Гугенубер. Ему удалось убедить других Хозяев Ладони в том, что вмешательство в столь странный мозг может пробудить к жизни силы еще более неведомые и гораздо более страшные, – а потому изгнание ведьмы в Зыбкую Тень будет самым лучшим выходом для Кобара.

Тогда Хозяин Башни Зонтаг предложил попросту умертвить чудовище, но Гугенубер напомнил всем об Установлениях и о тайном назначении осужденных. Против нарушения Установлений были и все остальные Хозяева Башни. Взбешенный Зонтаг отказался участвовать в заседании суда и удалился, окружив себя стеной непоколебимого молчания.

Ведьме не позволили даже сделать обычный выбор – быть изгнанной в Тень или сражаться с осужденными в Кратере Самоубийц. Правда, Арилак не сумел отказать себе в мелком удовольствии и предложил ей сражаться закованной в металлическую сеть.

Вместо ответа на лице Истар появилась улыбка необъяснимого превосходства.

Глава восьмая

Трапеза с отравлением

Смертельная скука светской жизни…

Сидя за огромным столом в трапезной дома Массара, Сенор равнодушно рассматривал оказавшуюся напротив баронессу Эльми, относительно которой у него не так давно были вполне определенные намерения, и ожидал момента, когда герцогине Массар взбредет наконец в голову выпить бокал с отравленным вином. Но та оттягивала свой последний выход, ради которого все и собрались – в надежде хоть немного развлечься.

У Сенора сегодня действительно был тяжелый день. Его достаточно утомили вопли толпы в Кратере Самоубийц, где пришлось высидеть целых семь боев, а поздно вечером ему еще предстояло присутствовать при изгнании в Тень.

К тому же, несмотря на обильное возлияние, из головы Сенора не выветрилось воспоминание о преследующем его безголовом Слуге Башни. Здесь он пока был в безопасности, но рано или поздно ему придется остаться одному.

Казалось, только у него были проблемы среди болота пресыщенности и сытости. Блеск драгоценностей ослеплял, кукольные напудренные лица женщин поражали своей безжизненностью, а в глазах баронессы читалось такое откровенное желание, что Сенору даже стало немного не по себе.

Интересная вещь: взгляд Эльми буквально гипнотизировал его, и он с трудом отогнал наваждение. Черты ее лица как-то странно расплывались, но Сенор отнес это на счет выпитого им за сегодняшний день.

Герцог Массар, обладатель носа чудовищной длины и одного из самых больших в Кобаре состояний, внимательно разглядывал женщин, сидящих по обе стороны длинного стола, – он был не на шутку озабочен выбором будущей жены. Со своим оскорбителем он уже разделался, бросив его в террариум к голодным боевым рептилиям, а изменившая ему герцогиня сразу стала перевернутой страницей в его жизни.

Как раз в тот момент, когда Сенор принялся рассматривать его нос, спасаясь от слишком откровенных взглядов Эльми, раздался легкий хрустальный звон. Герцогиня Массар выронила бокал из ослабевших пальцев и с хрипом откинулась назад в своем Кресле Прелюбодеяния, сделанном из костей рептилий и обтянутом кусками кожи, которую сняли с гиен. Смерть ее была быстрой, но ужасной: глаза вылезали из орбит, ногти раздирали шею, тело содрогалось в жестоких конвульсиях…

Через минуту все было кончено.

Самоубийство герцогини, увидеть которое давно жаждали изрядно заскучавшие Придворные, вызвало среди присутствующих настоящее некротическое возбуждение. Облегченно рассмеявшись, когда слуги извлекли из кресла тело бывшей супруги, Массар дал знак музыкантам – и музыка, услаждавшая звук трапезничающих, стихла. Наступило время Движений.

Сенор смертельно ненавидел этот ритуал, но ему пришлось принять участие в нем, чтобы не выглядеть белой вороной среди собравшейся знати.

Придворные парами двинулись по огромному залу, вычерчивая на выложенном мозаикой каменном полу сложные геометрические фигуры. Сенору казались абсурдными и какими-то сомнамбулическими эти Движения, совершавшиеся в почти полной тишине, которая нарушалась лишь шорохом платьев, скрипом кожи и натужным сопением какого-нибудь старика. Словно рои гигантских насекомых двигались, подчиненные высшей воле, воплощая собой немыслимую геометрию…

На придворных Движения и мельтешение собственных теней в гулкой тишине зала оказывали почти гипнотическое воздействие. Кроме того, над всем этим действом витал слишком хорошо ощутимый, до отвращения приторный запах пудры, и Сенору приходилось прикладывать героические усилия, чтобы сдержать тошноту.

Сделав несколько кругов по залу, почти запутавшись в поворотах и переходах, сменив несколько партнерш, Сенор вдруг оказался лицом к лицу с баронессой. На ее губах дежурила улыбка более чем благосклонная, и он, не чуждый человеческим слабостям, нежно заключил ее руку в свою.

– В террариуме, сразу после боя рептилий… – быстро пролепетала Эльми, прежде чем очередная фигура Движений не разделила их и не понесла по двум расходящимся кривым. Правда, в голосе Эльми было нечто странное – он оказался скрипучим и хриплым. Сенор даже подумал на мгновение, что это вообще не ее голос; да и место, назначенное баронессой, было, надо признаться, не самым подходящим для нежной беседы.

Но исходивший от Эльми возбуждающий аромат и выпитое сегодня вино сделали Сенора на редкость беззаботным.

Когда окончились Движения, он с нетерпением вернулся к трапезе. Труп бывшей герцогини уже бальзамировали где-то в подвале слуги Массара, а сам герцог явно приблизил к себе одну из дочерей Вюрца, который, как всем было известно, до конца своих дней остался бы Человеком Мизинца, если бы не умел с выгодой использовать сомнительные достоинства своих чад.

Сенор пребывал в самых смелых мечтах относительно предстоящей ночи и почти не обращал внимания на происходящее в трапезной. Именно потому он пропустил ссору двух придворных, тут же перешедшую в поединок, который закончился отсечением руки и легким ранением в грудь. Потерявшего конечность слуги повезли домой, отсеченную руку бросили сторожевым псам, и веселье, которое вообще трудно было чем-либо омрачить, продолжалось дальше.

По традиции трапеза с отравлением должна была завершиться схваткой боевых рептилий, самца и самки, – символов Массара и герцогини, вернее той, что готова была занять ее место.

Массар и дочь Вюрца удалились в террариум, чтобы выбрать рептилий на свой вкус. Через некоторое время слуги герцога вкатили в террариум две огромные клетки на деревянных колесах.

Гости Массара выстроились одним большим живым кольцом в свободной части зала; кое-кто из предосторожности держал в руке обнаженный меч. Чудовищ выпустили из клеток в центре этого кольца, и слуги начали побуждать их к схватке ударами заостренных кольев.

Рептилии герцога были достаточно хорошо натасканы и, сделав несколько ложных выпадов, бросились друг на друга. Толпа кровожадно взвыла.

Первые удары хвостами и когтями пришлись в бронированные панцири и не достигли цели. Самец был крупнее и тяжелее, зато самка – подвижней и изворотливей, и она первая вонзила свои зубы в относительно незащищенную плоть самца за его левой передней лапой. Разъяренный самец, дернувшись, нанес страшный удар хвостом, от которого вторая рептилия перекатилась на спину, обнажив свой не покрытый броней живот. В этот отвратительный желтый живот самец вонзил свои чудовищные зубы и принялся рвать тело рептилии на части…

* * *

Через несколько секунд все было кончено. Агонизирующая самка судорожно дергалась на полу, царапая когтями воздух, а самец повернулся и обвел маленькими красными глазками целую стену окружавшей его плоти. Пасть его широко раскрылась, и он бросился в атаку.

Лязг извлекаемых из ножен мечей смешался с женским визгом. Но слуги Массара были начеку. Они преградили путь самцу, нанося удары кольями, и, вогнав ему в пасть металлический стержень, набросили на лапы кожаные ремни. Связанную рептилию с большим трудом втащили в клетку. Зубы самца, злобно кусавшего металл, издавали отвратительный скрип; со стержня, смешиваясь с кровью, стекала на каменные плиты ядовитая слюна.

Массар испустил яростный боевой клич – ведь это была и его победа.

Исход схватки рептилий означал, что до следующего поединка та, которая станет герцогиней, будет беспрекословно повиноваться ему во всем. Прокричав в ответ приветствия Массару и оскорбления в адрес умершей герцогини, Придворные начали расходиться. С останков погибшей рептилии один из слуг принялся срезать хитиновый покров для герцогских доспехов.