– Ладно, Людмила. – Дибич перешагнул через бездыханное тело своей жены и, стягивая на ходу перчатки, направился к выходу. – Сделай все как следует. Господи, прости меня!
Он перекрестился и вышел.
Мила вернулась в гостиную.
– Все, Светик, можешь вставать. Маскарад окончен… ну же! Тебе помочь?
Она взяла Светлану за руку и вдруг поняла, что она совсем холодная.
– Ты замерзла, вот черт! Может, ты сознание потеряла? Этот жлоб так сильно ударил тебя? Ну же, Света, вставай!
Она с трудом перевернула ее и, увидев лицо, обрамленное грубо сделанным париком из белых волос, закричала.
Это была совершенно другая женщина. И она была мертва!
* * *
Мила достала ключи и отперла дверь. Вошла. Удивилась, увидев вместо грязного, убогого жилища, которое она оставила, когда ее забирали в наручниках, как убийцу, чистую ухоженную квартиру: все блестит, нигде ни пылинки… Она включила свет. В углу гостиной стояла наряженная пушистая елочка. Что это?! Камерный сон? Плод ее воспаленного, болезненного воображения? Откуда здесь взяться елочке?
Самое невероятное заключалось в том, что стол был накрыт. На две персоны. Бутылка вина, фужеры, салаты, торт… Что же это за волшебник? Кто так постарался встретить ее после целого года отсутствия?
– Мила…
Она услышала этот голос. Резко повернулась и вздрогнула…
– Не бойся. Я хотела устроить для тебя праздник. В честь твоего возвращения.
Светлана в черном открытом платье появилась, как призрак.
– Прости меня, прошу тебя! Я тебе все-все объясню. И отблагодарю тебя за все… за все.
– Да ты вроде уже сделала это. – Каждое слово давалось Миле с трудом. – Помнишь ту шубу? Я даже не знаю, где она сейчас. Да и была ли она? Не приснилась ли?
– Нет, она на месте. Висит в твоем шкафу.
Светлана подошла к ней, и Мила отпрянула, словно действительно поверила в то, что перед ней – призрак.
– Как ты вошла в мой дом?
– У меня были твои ключи, разве ты забыла? Ты же сама мне их давала, в тот день.
– Я не хочу тебя видеть.
– Прошу тебя, прими ванну, надень что-нибудь красивое – я позаботилась о том, чтобы ты, вернувшись, могла принарядиться. Открой шкаф.
– Ты действительно думаешь, что после всего, что мне пришлось из-за тебя вынести, я смогу успокоиться при виде новой кофточки или платья? Ты думаешь, что меня можно купить за какие-то шмотки?!
– А деньги… Где твои деньги?
– Это ты меня спрашиваешь?!
* * *
Светлана была права. Чистая, красивая, в дорогом платье и сверкающих бриллиантах, она являла собой разительный контраст с бывшей «зэчкой» Милой.
Мила поплелась в ванную комнату. Боже, как же она мечтала поскорее забраться в свою любимую ванну, до краев полную теплой душистой воды!
* * *
Светлана вошла еле слышно. Присела на краешек ванны.
– Я постараюсь объяснить тебе в двух словах, что же произошло на самом деле. Да, мы поступили с тобой скверно. Но так иногда случается в жизни – ты предаешь самых близких.
– Кто та женщина, чей труп нашли в моей квартире? – сухо спросила Мила.
– Виталик сбил двух маленьких детей и уехал с места преступления. Дети остались живы, но их сильно покалечило. Эта женщина была свидетельницей наезда. Она шантажировала Виталия.
– И что?
– Она обнаглела, заявилась к нам домой, угрожала рассказать все в милиции. И он убил ее. Ударил по голове вазой. Примерно такой же, хрустальной, как и твоя. Надо было что-то предпринимать. Куда-то подкинуть труп. И мы придумали эту историю.
– Ерунда какая-то! Зачем, если вы могли просто вывезти ее за город?
– Если бы ее нашли, началось бы следствие, и на Виталика вышли бы. Он хотел, чтобы за это убийство отсидел конкретный человек, и мы подумали, что им можешь стать только ты.
– Но почему?
– Потому что только с тобой можно было договориться.
– А ты не боишься, что я тебя убью? По-настоящему! За всю эту подлость, за все, что вы со мной сделали?!
– Я понимаю тебя, – кивнула Света.
* * *
Странное дело, но злости Мила почему-то уже не испытывала – она устала злиться, строить планы мести. Остались лишь апатия и усталость.
– Как и когда вам удалось подкинуть в мою квартиру тело этой женщины? – Ей все еще было любопытно.
– Ты ездила в гостиницу, покупала шампанское. Времени было много. Мы завернули труп в ковер, привезли на машине, подняли в твою квартиру и спрятали под кроватью в спальне. Помнишь, ты еще говорила, что в квартире дурно пахнет? Виталик убил ее еще вечером, и целую ночь труп пролежал у нас дома.
– Значит, вся эта история с шубой… Спектакль?
– Мила… У нас не было другого выхода! К тому же, будь ты поумнее, плюс если бы не реакция соседей на наши крики… Кто бы мог подумать, что мы с Виталиком настолько увлечемся, что станем орать друг на друга так, что перепугаем всех твоих соседей? Это они вызвали милицию. А если бы они ее не вызвали и если бы ты не растерялась, то сделала бы все. Как вы и договаривались с Виталиком.
– В смысле?!
– Постаралась бы надежно спрятать тело этой женщины. Вот и все.
– Но почему? Почему я, а не вы, должна была это сделать?!
– Да потому что он тебе заплатил, дуреха! Ведь он же дал тебе деньги? Дал?
– Мы поехали с ним к его другу, Алику, Виталий взял у него деньги, и мы вернулись ко мне. Там я на его глазах вытерла отпечатки его пальцев, где только было можно. С вазы тоже.
– Это была уже другая ваза, Мила. Это была наша ваза! Со следами крови той женщины.
– Значит, это не вы вызвали милицию? – переспросила Мила.
– Нет, не мы. Это твои соседи. Когда, кстати, приехала милиция?
– Сразу после ухода Виталия, когда я затормошила тебя… вернее, тот труп. Я-то думала, что это – ты.
– Могу себе представить, как ты удивилась!
Мила смотрела на Светлану и спрашивала себя: как вообще земля носит таких людей? Таких уродов?
– И вы, зная, что меня загребла милиция, продолжали сохранять полное спокойствие?
– А чего нам-то было бояться, если ты собственноручно стерла отпечатки наших следов и припечатала свои пальчики к вазе, к орудию убийства? Мы к этому не имели никакого отношения! К тому же мы знали: если ты начнешь давать показания и расскажешь о том, что было на самом деле, тебе никто ни за что не поверит. Будь спокойна! Насколько мне известно, ты и на суде не проронила ни слова, не говоря уже о следствии. Ты купилась на шубу и на обещанные тебе полмиллиона долларов – в этом и был наш основной расчет. Жаль, подружка, что ты так и не успела потратить эти денежки и тебя сразу же упрятали за решетку.
– Да, жаль. Света, мне надо вылезти из ванны. Надеюсь, ты не собираешься меня утопить?
– Нет. Я выйду.
Мила выбралась из ванны, накинула халат и заперлась изнутри. Замерла, прислушиваясь к звукам, доносившимся из глубины квартиры. Она услышала, как заработал телевизор.
Подошла к стиральной машинке, открыла ее.
Денег, которые она успела спрятать (завернув пачки в пододеяльник) перед появлением в квартире работников милиции, не было. Да уж, глупо, предельно глупо было на что-то рассчитывать. Глупо! Она села на краешек ванны и заплакала.
* * *
Мила не помнила, сколько времени она провела, запершись в ванной. Быть может, целых полчаса.
Вернулась в гостиную и нашла Светлану в кресле. Завернувшись в плед, та плакала. Услышав шаги, она подняла мокрое красное лицо. Хотела что-то сказать, но Мила опередила ее:
– Послушай, дорогуша, по-моему, тебе надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Вот только ответь мне на последний вопрос. Как получилось, что меня выпустили? Неужели твой Дибич сам пришел в милицию и покаялся? Рассказал, как все было? И его посадили, а меня выпустили?
– Нет, все было не так. Но тебя это не должно волновать. Ты же искала деньги. Спрятанные тобой в стиральной машинке в тот злополучный день, ведь так? Я видела, как изменилось твое лицо, когда ты вышла из ванной. Деньги… Их не нашли, то есть не украли. Представляешь, они так и лежали в машинке! Долгое время. Пока я не стала время от времени приходить сюда – ностальгировать. Ты думаешь, что я такая черствая, что я дрянь, сволочь? Наверное, ты права. Но мне так не хватало тебя, наших с тобой посиделок, разговоров, шатаний по магазинам… Мне было с тобой спокойно, комфортно. И, главное, не одиноко. Я знаю, что со мной может быть скучно, но я такая, ничего не поделаешь. Я, в сущности, лентяйка, жила в полное свое удовольствие, нигде никогда не работала, пользовалась всеми благами, которые мне предоставлял Виталий. Я, как могла, старалась помочь тебе, чтобы ты почувствовала себя почти ровней мне. Глупо, правда? Но я все делала для тебя искренне, ничего не требуя взамен. Ты была мне как сестра!
– Зачем ты мне все это говоришь? Что ты задумала на этот раз? Где спрятала очередного покойника? И что ты там сказала про мои деньги? Ты забрала их?
– Понимаю твой тон. Я его заслужила. Понимаешь, я приводила в порядок твою квартиру. Решила перестирать постельное белье. И обнаружила в машинке полмиллиона долларов. Я, честно говоря, думала, что Виталик даст тебе фальшивые. Но они были настоящие, я проверяла.
– И ты пришла сказать мне, что…
– Я привезла их тебе. Вот они.
Светлана поднялась и принесла из передней большую хозяйственную сумку. Открыла ее и высыпала на стол пачки долларов.
– Они твои. Но предложение у меня к тебе было. Да, было… Думаю, ты бы все равно его не приняла.
– Любопытно. – Настроение у Милы заметно поднялось. Она с трудом это скрывала, хотя и понимала, что так просто деньги не возвращают. Светлане снова что-то от нее понадобилось!
– Я хотела бы вернуть наши отношения. Чтобы все стало как прежде.
– Ты хочешь купить нашу дружбу?
– Грубо говоря, да. Я понимаю: сегодня не самый удачный вечер для подобного разговора. Но я осталась совсем одна.
Мила ждала подвоха. Она напряглась, а потом, пользуясь молчанием Светланы, принялась укладывать деньги обратно в сумку.
«Я заслужила их, заслужила, заработала! Тюремной отсидкой!»
– Ладно. Я пойду. Все испортила! Я ничего не умею, даже нормально разговаривать. И деньги принесла, и извинилась вроде… Не знаю, что дальше делать, как себя вести. Разве что рассказать тебе настоящую правду?
– Сегодня прямо вечер откровений! – Усмехнувшись, Мила унесла сумку в спальню и вернулась.
Светлана плеснула себе коньяку.
– Он меня обманул! В смысле, соврал про двух маленьких детей, которых он вроде бы задавил. И эта женщина… Словом, недавно я узнала, что она – не простая шантажистка. Что это – Катя! Да, ту женщину, кстати, звали Катя. Так вот, она была вроде бы как второй женой Виталия. Забеременела. Стала настаивать на нашем с ним разводе. Словом, стала вести себя как настоящая истеричка. Заявилась к нам домой! Между ними произошел, видимо, серьезный разговор, дело дошло до потасовки, вот он и ударил ее вазой. Я узнала об этом случайно и совсем недавно. О том, что она была его любовницей, почти женой. Поэтому-то я его и сдала! Нашла твоего адвоката, того, молоденького, и все-все ему рассказала. Он ведь долго не мог понять, почему ты молчишь и ничего не говоришь в свое оправдание. Вот я ему и объяснила, какую мы состряпали с Дибичем историю. Потом принесла рубашку Виталия с каплями крови этой Кати. Понимаешь, в твоем случае полностью отсутствовал мотив. По моему настоянию следствие было возобновлено, появилось много новых фактов, я постаралась их предоставить. И в результате мой Виталик теперь в камере, ждет суда. И не любил он меня никогда! Никогда!
Светлана встала, отряхнулась, словно ее платье было в крошках, улыбнулась печально и направилась к выходу.
– Да, чуть не забыла. С Рождеством тебя, дорогая подружка!
* * *
Мила сидела за столом, подперев лицо ладонями, и смотрела на дверь, за которой скрылась Светлана. Непостижимый человек! Удивительный! Она так до конца и не поняла, что они сотворили вместе. Другая бы просто исчезла и никогда не появлялась, а эта… Пришла, привела в порядок квартиру, накупила каких-то вещей, накрыла стол… Деньги принесла, сохранила!
Мила раза три порывалась встать и догнать Свету, схватить за плечи и сказать: «Подожди! Не уходи!» Но так и не остановила бывшую подругу.
Минутами Миле казалось, что она только что разговаривала с той, прежней Светланой, которую любила по-своему, к которой была привязана. Но только не с той, сыгравшей с ней такую злую шутку и посадившей ее за решетку.
Еще подумалось: расскажи она кому-нибудь эту историю – никто не поверит. Хотя недаром же говорят, что предать тебя могут лишь самые близкие люди.
* * *
Мила оделась и вышла из дома. Повсюду ощущался праздник: в окнах сверкали огни новогодних елок, из распахнутых форточек доносились голоса, смех, музыка. Под ногами поскрипывал снег, такой чистый, упругий, голубоватый.
Мила шла в красивой дорогой шубе, но ничего вокруг нее не происходило: никто не бросался к ней со словами восхищения, ничто не менялось, и новая жизнь словно и не начиналась. Она была свободна, богата, относительно здорова (если не считать хронического нервного расстройства), ей было куда вернуться, что поесть и выпить. Только не было той, чьей тенью она была последние годы, чью жизнь она сопровождала, не думая о быстротечности времени, о необратимости своих собственных ошибок.
«Я осталась одна. Совсем одна».
И вдруг в воздухе словно произошло какое-то движение, и дышать стало необыкновенно легко. «Я одна. Я никому ничем не обязана! И мне совершенно необязательно подчинять ритм своей жизни той женщине, которой я служила».
* * *
Ей захотелось домой. К себе домой. И чтобы никого не было. Только она и ее мысли о будущем. А будущее у нее непременно будет!
* * *
В подъезд она почти вбежала, поднялась на лифте на свой этаж и чуть не столкнулась с каким-то человеком.
– Привет! – сказал молодой мужчина, и видно было, как он обрадовался, увидев Милу. – Вы меня не узнаете?
Это был ее молодой адвокат. С бледным веснушчатым лицом.
– Узнала… Да-да, я вас узнала!
– Я знал, что вы сегодня… вернетесь. У меня – вот! – Он покачал в руке коробку с тортом, горлышко от бутылки шампанского высовывалось из кармана его куртки. – Подумалось, что вам будет скучно одной после всего, что вам пришлось пережить. Да и просто… Так хотелось вас увидеть… Поговорить. Я же знал, всегда знал, что вы были ни при чем!
Мила зажмурилась, потом открыла глаза – видение не исчезло.
Молодой человек продолжал держать торт и улыбаться, радуясь их встрече.
Она снова зажмурилась… открыла глаза и улыбнулась в ответ.
Дарья Донцова
Моя незнакомая подруга
По улицам ходит огромное количество наших друзей, просто мы с ними еще не познакомились.
Около шести вечера я, трясясь от холода, натягивала на себя восьмой по счету сарафан. Семь предыдущих валялись на стуле в примерочной кабинке. Клацая зубами, я одернула подол и уставилась в зеркало. Легкое недовольство превратилось в раздражение. Опять не подходит! Ну по какой причине в наших магазинах продают модели, рассчитанные лишь на очень юных девочек? Почему я, дама, так сказать, элегантного возраста, не могу подобрать себе хорошее летнее платье? Да, я сохранила девичью фигуру, и все эти крошечные лоскуты на лямочках великолепно сидят на мне, но я не хочу щеголять в юбочке размером с ладонь и корсете, из которого почти полностью вываливается бюст! Я же не собираюсь искать на улице клиентов, я не торгую собственным телом, мне нужен простой наряд, прикрывающий колени и не обтягивающий грудь. Но я захожу уже в пятый магазин, и везде взгляд натыкается на одно и то же: тонюсенькие тесемочки, к которым прикреплен кусок ткани размером с носовой платок! Кстати, у меня тридцать восьмой размер одежды, но большинство из представленных в торговых залах моделей мне безнадежно малы. Если учесть, что в России женщины в основном носят вещи сорок восьмого размера, а многие девушки имеют пышный бюст, то остается лишь недоумевать, где они покупают обновки. Неужели все ездят за границу?
Я сняла сарафан и торопливо начала натягивать свою одежду, купленную в Париже. Вот вам еще один вопрос: почему в торговых центрах сейчас царит почти минусовая температура? На улице июльская жара, под раскаленными лучами солнца плавится асфальт, продажа мороженого и газированной воды побила все рекорды, люди разделись почти до неприличия. Но стоит войти в магазин, как попадаешь в Арктику. Я могу понять, когда в супермаркете от прилавков с быстропортящимися продуктами веет холодом, и, отправляясь за молоком и колбасой, всегда, даже в жару, прихватываю с собой шерстяную кофточку, но зачем включать кондиционер на полную мощь там, где висят шмотки?! Платья, юбки и брюки не прокиснут!
Обозлившись, я посмотрела в зеркало и решила причесаться.
– Пустите, – тихо сказал женский голос, – я с вами не пойду.
Я вздрогнула и обернулась, в кабинке никого, кроме меня, не было.
– Отстаньте, – прошептали сбоку.
– Шевелись, – приглушенно произнес мужской голос.
– Мне больно!
– Будет еще хуже!
– Не трогайте меня, пожалуйста, я боюсь!
– Молчи!
– Не надо, не надо!
– Заткнись, гадина!
Повисла тишина, и я, поняв, что не очень-то любезный диалог доносится из соседней кабинки, выглянула в узкий коридорчик. В ту же секунду из расположенной рядом кабинки вышла пара: девушка лет двадцати пяти и шкафообразный парень. Молодая женщина была очень симпатичная, рыжие мелко вьющиеся волосы падали на узкие плечи, лицо с молочно-белой кожей покрывали яркие веснушки, а глаза имели изумрудный оттенок. Вдобавок ко всему незнакомка элегантно одета: белое платье с коротким рукавом и темно-синим поясом, а на ногах – дорогие босоножки, состоящие из одних ремешков. Естественно, я тут же обратила внимание на ее модный педикюр. Ярко-розовый лак подчеркивал красивую форму ногтей, не каждая женщина может похвастаться идеальной формой ступни, но это был как раз тот самый редкий случай, когда большой палец является самым длинным, а остальные постепенно уменьшаются.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.