Проект «Справедливость»

Ситуация мне совсем не нравилась: внезапная погоня и не менее внезапное падение – все выглядело как стечение обстоятельств. Однако любопытно, почему преследователи не полезли вниз за мной, если им так нужна эта миска. Что за старый город они имели в виду? Чего боялись? Ответов не находилось.

Уж не знаю, сколько я блуждал по помещению, неожиданно большому. Круги становились шире и шире, пока рука не натолкнулась на стену. Похоже, стена – деревянная, к тому же гладкая, окрашенная. Я пошел вдоль нее, поглаживая поверхность ладонью. Ободранные о кирпич пальцы ныли, но сейчас было не до этого. Хотелось выйти к свету.

Наконец стена закончилась, я натолкнулся на шероховатую дверь. Происходящее напоминало детскую игру, когда с завязанными глазами нужно отыскать какой-то предмет. Предмет обычно лежит на видном месте: на столе или тумбочке, но попробуй его найди, когда тебя покрутят на месте раз десять! Я уже давно запутался, утратил всякое чувство направления.

Дверь была заперта и не поддалась толчку. Я нащупал холодную железную рукоять и дернул пару раз без всякого успеха. Руки зашарили в поисках замка. Ни над, ни под рукоятью его не было. Как же заперта эта дверь? Щеколдой снаружи, что ли? Или висячим замком?

Мне очень хотелось рассмотреть хоть что-то. Теперь я ощупал дверь по периметру, обнаружив шершавые (ржавые?) дверные петли и вогнав пару заноз. От безнадеги попробовал нажать плечом и даже ударить ногой. Дверь стояла как влитая.

Снова пошел вдоль стены, намереваясь вернуться к двери чуть позже. Вдруг найду что-то более полезное? Однако не успел сделать несколько шагов, как споткнулся о какой-то тюк. Без труда определив на ощупь, что это просто рулон ткани, я последовал далее и натолкнулся на такой же тюк. Потом еще на один и еще. Весь пол в этой части помещения был завален рулонами.

Пару минут я раздумывал: идти вперед или вернуться к двери. Мне совсем не хотелось пробираться в полной темноте по разбросанным тюкам. Ощущение такое, словно идешь по кочкам болота: никогда не знаешь, где упадешь или провалишься, но каждую секунду этого ждешь.

Я уже почти совсем решил вернуться и снова попытать счастья с дверью, как вдруг почувствовал какое-то движение рядом с ногой. Казалось, будто перышко, подхваченное ветром, коснулось голени. Я с ужасом отдернул ногу, а потом попытался пнуть то место, где она стояла мгновение назад. Только крыс мне тут недоставало!

Удар пришелся в воздух. Если я и задел крысу, то только по самому верху шерсти. Впрочем, она, наверное, испугалась, потому что издала тонкий пищащий звук.

– Мерзость, – громко произнес я, словно кто-то мог меня слышать.

Мной овладело раздражение в сочетании с беспомощностью. Я мог ругаться, но не мог видеть, мог двигаться, но не мог уверенно ставить ноги во тьме. Решено – поворачиваю назад и пытаюсь еще раз открыть дверь.

Но стоило сделать несколько шагов, как я снова почувствовал легкие прикосновения к штанинам. Крыса преследовала меня! Или даже здесь их несколько!

Я ударил пару раз ногой, но без ощутимого результата. Крысы, похоже, видели в темноте и прятались в щелях между рулонами ткани. Пришлось отступать вдоль стены, чтобы слезть с рулонов и ступить на обычный пол. Очень хотелось почувствовать под собой твердость досок, тогда крысам будет негде прятаться.

Рулоны вскоре закончились, я прочно встал на ноги и приготовился дать отпор. То ли крысы почувствовали жестокость моих намерений, то ли не решились покинуть свое убежище среди тканей, но оставили мои штанины в покое. Я будто бы слышал легкое дыхание, скорее, сопение, доносящееся откуда-то снизу. Хотя не могу поклясться, что действительно слышал это: мои нервы были на пределе и могли сыграть со мной в темноте любую шутку.

Вернуться к двери оказалось просто: нужно лишь двигаться вдоль стены. Я вновь взялся за дверную ручку, чтобы подергать, как вдруг обнаружил, что сверху этой ручки находится подвижная скоба. Такие встречались в старых домах: нужно лишь нажать большим пальцем на скобу, и щеколда поднимется.

Раздался легкий скрип, когда мой палец надавил на железный рычаг. Я сразу же толкнул дверь. Она, к счастью, поддалась. Створка распахнулась почти беззвучно, серый блеклый свет ударил по моим привыкшим к темноте глазам.

Я на миг зажмурился, но любопытство оказалось сильнее. Сквозь прищуренные веки удалось рассмотреть улицу, уходящую вдаль. Невзрачные двух– и трехэтажные дома, на многих из которых я заметил выцветшие вывески, тянулись ровными рядами вплоть до пересечения с другой, большой улицей. Людей не было.

Обернувшись назад, я рассмотрел склад, в который свалился. Большое помещение завалено тканями и шерстью. Посередине в потолке квадратная дыра. Очевидно, через нее я попал сюда. Однако строго под ней в полу была такая же дыра. Удивительное везение: я промахнулся мимо нее при падении (наверное, меня просто швырнуло в сторону), а также не упал, когда блуждал.

Какая-то тень метнулась вдоль стены. Я присмотрелся, ожидая увидеть крысу, но увидел длинный пушистый хвост и острые ушки. Котенок! По складу бегал черно-белый котенок, которого я чуть не пнул, спасаясь от мифических крыс.

Я хотел позвать котенка, но он исчез, затерявшись среди тюков. Мне почудилось, что со стороны улицы раздался какой-то шум. Я обернулся, но ничего не увидел. На тротуаре лежал толстый слой пыли. Казалось, дорогами тут не пользовались много-много лет.

Прикрыв за собой дверь, я сделал несколько шагов и обернулся. Над моим складом висела синяя вывеска с белыми буквами: «Швейная фабрика у реки». Довольно необычное название, даже по меркам Лима. Наверное, стоит объяснить, как я сумел овладеть местной грамотой. На самом деле овладевать ничем не пришлось. Каждый человек, прибывший в город, говорил здесь на лимском языке. Наверное, это изменение было под стать изменениям одежды или земных предметов.

Я пошел по тротуару, озираясь по сторонам. Облачка пыли подлетали и оседали в такт моим шагам, будто движимые невидимым музыкантом, пытающимся следовать ритму.

Мимо проплыли старые вывески булочной, бакалейной лавки и мастерской гончара. Здания были невзрачные: желтые, серые и красноватые. Я дошел до пересечения с большой улицей и остановился в недоумении. Людей по-прежнему не наблюдалось. Нигде ни одного человека!

Уж не знаю, как долго я брел по пустынному городу, поднимая пыль и разглядывая допотопную кладку домов. Даже удалось выйти в центр. Планировкой город напоминал Лим, даже площадь Ветров шелестела кленами, но здания были гораздо старее. На том месте, где в Лиме стоял банк, располагался трактир, а рядом, вместо какой-то конторы, – дом сапожника. За время путешествия я так никого и не встретил. После некоторых колебаний решился войти в трактир.

Это было деревянное здание, слегка скособоченное от старости и больше напоминавшее европейские провинциальные трактиры средних веков, чем строгую архитектуру Лима. На полу и столах в полутемном помещении лежал уже привычный слой пыли. Я двигался осторожно между черными стульями, опасаясь их задеть – они не выглядели прочными. Хотелось пить.

Зайдя за темно-коричневый прилавок, обнаружил несколько бочонков с краниками. Бочонки стояли на полу. Пальцы покрылись серым налетом, когда я открывал краники. Увы, емкости были пусты.

Пошарил за прилавком в поисках бутылок, но ничего не нашел, кроме россыпи старинных серебряных и золотых монет. Монеты весело блестели, я даже взял в руки пару штук, чтобы рассмотреть получше, а затем вернул на место. Моя пресловутая честность позволяла искать питье, если я мучим жаждой, но запрещала красть чужие деньги.

Площадь Ветров встретила меня неподвижными листьями на деревьях и прежними серыми облаками. Солнца в старом городе я не видел ни разу за время моего невольного путешествия. Любопытство все еще терзало меня, но жажда взяла верх. Я решил возвращаться домой. Что для этого нужно? Лишь длинная крепкая лестница, которая наверняка найдется в каком-нибудь доме поблизости от швейной фабрики.

Мне казалось странным, что в месте, которое располагалось под Лимом, есть облака и небо. Но удивлялся я недолго. Полгода назад сам Лим с его магами и жизненным укладом произвел на меня неизгладимое впечатление. Возможно, эти облака – просто иллюзия, существующая по чьей-то прихоти. Тогда насчет лестницы я мог не волноваться: она выведет меня на поверхность.

Я уже знал, где находится фабрика и как туда добираться с площади Ветров, поэтому слегка срезал путь. Теперь пришлось идти мимо того места, где в Лиме располагалась ратуша: массивное строение в четыре этажа, где каждый верхний этаж по периметру чуть меньше нижнего. Ратуша в Лиме была украшена одной-единственной башней с колоннами, шпилем и часами. Над главным величественным входом располагалась белая каменная надпись «Справедливость». Я опасался даже проходить мимо ратуши. Там обитали могущественные властители города, о которых среди землян распространялись самые противоречивые слухи. Я могу рассказать одну историю, хотя не гарантирую, что она правдива.

Когда-то давно жил на Земле человек по имени Альбер, кажется, выходец из Франции. Он оказался весьма сильным магом и был завербован земной конторой на службу к кому-то из местных герцогов – отцов города. Каким-то образом хитрому Альберу удалось избежать участия в военных действиях (тогда как раз шла небольшая война между двумя местными кланами), вместо этого он стал одним из секретарей герцога. Неизвестно, как бы сложилась далее его блестящая карьера, если бы не одно происшествие. Враг этого самого герцога подсунул молодому секретарю женщину, в которую тот, как истинный француз, влюбился сразу и бесповоротно. Влюбился и предал своего господина, стащив у того какую-то вещь. Об этом стало известно. Герцог рассердился, но даже не стал его выгонять. Вместо этого он распорядился увеличить штат своих секретарей ровно на одну единицу. С француза содрали кожу и «посадили» ее на стул рядом со стулом, на котором сидело тело. Говорят, так они и заседают до сих пор: кожа и тело, выполняя свои секретарские обязанности. Среди землян эта история, как и многие другие, пользуется большой популярностью и служит доказательством того, что к высшей знати Лима не нужно подходить слишком близко. Чем дальше от этих господ – тем лучше, веселее и спокойнее твоя жизнь.

Но вернемся к путешествию по старому городу. Итак, я обогнул угол, гадая, какую очередную рухлядь увижу на месте величественной ратуши. Воображение рисовало нечто приземистое с соломенной крышей. К моему удивлению, не было никакой рухляди, ратуша стояла точно в таком виде, в котором присутствовала в Лиме: фигурные окна, колонны, балкончики на верхних этажах, даже по-прежнему белела надпись «Справедливость»… Казалось, стоит обернуться – и я вновь увижу вокруг знакомый торжественный стиль девятнадцатого века. Но, увы, повсюду по-прежнему виднелись трущобы, только ратуша выглядела прежней.

Я не решился бы подойти к ратуше в Лиме, но любопытство снова запустило в меня свои паучьи лапы. Куда приведет каменная лесенка с затейливыми перилами? Что там, за этими черными двойными дверьми? Если здание такое же снаружи, то оно должно быть неизменным и внутри. А раз в старом городе нет ни души, то почему бы не заглянуть в ратушу?

Шаги звучали почти неслышно на мостовой скверного качества. Мне показалось, что пыли становится меньше по мере того, как я приближаюсь к входу в ратушу. Я уже хотел было начать подниматься по лестнице, но неожиданно левая половина черной железной двери распахнулась, и на пороге возник незнакомец.

Он был одет в синий камзол с золотым шитьем. Голову венчала шляпа с красным плюмажем. С пояса незнакомца свисала длинная шпага на кожаной перевязи: он был похож, скорее, на мушкетера, чем на выходца из просвещенного девятнадцатого века.

Обитатель ратуши внимательно посмотрел на меня (я стоял, видимо, с открытым ртом), усмехнулся и произнес, шевеля губами, спрятанными под острой черной бородкой:

– Ну здравствуйте, Глеб.

Похоже, меня знали многие, в то время как я не знал никого.

– А кто вы… э… с кем имею честь? – Я сумел справиться с удивлением и теперь изучал шпагу, пытаясь припомнить, если ли какой-нибудь раздел магии, связанный с этим оружием.

– Ах, виноват! – улыбаясь, покаялся незнакомец. – Сударь, позвольте представиться: я – губернатор. Губернатор старого города. Всего того, что вы видите тут. Простите, что не приглашаю вас сейчас, но приходите позже. Сегодня, но позже. Непременно приходите.

Он сделал широкий жест рукой, указывая на черную дверь.

Ратуша нависала надо мной, как серая скала-монолит. Возможно, кто-то попытался бы покорить эту вершину, но не я. Губернатор – это тоже титул, по меркам Лима. Со мной сейчас впервые говорила титулованная особа.

– Мне тоже нужно спешить, ваше сия… светл…

– Можно просто «монсеньор», – любезно пришел мне на выручку губернатор. – Куда вы спешите, сударь?

– Надо отдать миску. – Я попытался кивнуть на рюкзак, который по-прежнему висел за спиной. – А потом отдохнуть перед новой работой. Может быть, действительно как-нибудь в другой раз… благодарю за приглашение, монсеньор.

– А говорят, что земляне невежливы, – с иронией произнес губернатор. – Кстати, а где вы оказались, когда сюда попали? В каком месте?

– На швейной фабрике, – ответил я, удивляясь вопросу. – Рядом с какой-то дырой.

– Занятно. – Губернатор спустился на пару ступеней с лестницы, выходя из-за перил. Я увидел его рыжие ботфорты. – Оказывается, в моем городе теперь есть швейная фабрика. Не удивляйтесь, сударь, не удивляйтесь. Я – губернатор лишь номинально, моя власть не распространяется дальше этой ратуши. Когда вы воспользуетесь моим гостеприимством, я многое объясню. Но придется подождать. Ступайте, Глеб, и возвращайтесь скорее. Не забывайте об осторожности, а то мы с вами можем не встретиться. Вы тут порядком наследили, а троих я уже видел. Они пойдут по вашим следам.

– Кого видели… монсеньор? – насторожился я.

– Довольно живописную троицу, – ответил губернатор, доставая белый платок и прикладывая его к лицу. – Один был похож на воина-ассирийца, другой выглядел как конкистадор, а третий напомнил мне зулуса. Признаться, не ожидал такой красоты. В последнее время появляются лишь унылые убийцы в серой одежде.

– Убийцы? – недоумевая, переспросил я.

– Убийцы, – кивнул собеседник. Перья на его шляпе весело встрепенулись. – Понимаете, сударь, мой город не привык к живым, он от этого приходит в растерянность и пытается привести все в норму. Так этот город был задуман. Возможно, будь вы мертвы, эта ваша швейная фабрика никогда бы не выпустила вас. Но вы пока еще живы, и я этому рад. Поторопитесь же. У вас есть еще час-другой спокойствия. Что вы стоите? Идите же, идите! Чем быстрее уйдете, тем быстрее вернетесь.

– Почему вернусь? Почему, монсеньор? – Я мало что понимал, и губернатор чутко уловил мою тревогу.

– Я вам потом все объясню, а кое-что вы поймете и сами. Идите, сударь. Двери ратуши будут открыты для вас.

Что бы ни имел в виду губернатор, мне хотелось убраться из этого места, именуемого старым городом.

Я пошел прочь. Не знаю, почему губернатор решил, что мне придется вернуться: возвращение не входило в мои планы. Неужели во всем городе не найдется хорошей длинной лестницы? В это трудно поверить.

Мои шаги невольно ускорялись: я помнил о странном предостережении, связанном с ассирийцем, конкистадором и зулусом. Поразительный набор! Если когда-нибудь я снова встречусь с губернатором, то попрошу его расшифровать смысл упоминания этой троицы.

До фабрики было рукой подать, но, делая очередной поворот, я вдруг остановился, увидев цепочку следов. Это были не мои следы, мне еще не довелось тут проходить. На пыльной мостовой красовались отпечатки пяток и пальцев. Кем бы ни был этот пешеход, он был босым. Я зашагал еще быстрее, почти побежал. Сейчас не хотелось вникать в эти тайны, лучше это сделать потом, дома, в спокойной обстановке.

«Швейная фабрика у реки» ждала меня с открытой дверью. Ничего необычного. Я заглянул в помещение, дабы убедиться, что все в порядке. Воздух по-прежнему был спертый. Рулоны тканей лежали на своих местах, дыры в полу и потолке тоже присутствовали, а где-то в дальнем углу прыгал котенок. Я сразу же принялся искать лестницу.

Фабрика выходила в переулок, который мне уже был знаком. Он упирался в большую улицу и состоял из двух рядов домов, на которых сохранились вывески булочной, бакалейной лавки и мастерской гончара. Я начал поиски с ближайшего дома без вывески. Похоже, этот дом принадлежал фабрике: внутри стояло несколько длинных столов, на которых были разложены пыльные отрезы тканей, скроенные, но еще не сшитые. На полу валялись какие-то инструменты. Приставной лестницы тут точно не было.

В булочной я тоже ничего не обнаружил. Зато бакалейная лавка порадовала меня масляной лампой, наполовину заполненной маслом, и спичками. Спички были толстыми, длинными, с грубой желтой головкой. Они работали, лампа тоже работала: я проверил их, и тонкое пламя заиграло над стеклянным сосудом, заключенным в медную сетку.

Оставив лампу в бакалейной лавке, я продолжил поиски, хотя уже был согласен просто на длинную доску. Осмотр еще пары домов не дал никаких результатов: там была лишь мебель, низкая и непрочная. Зато сапожная мастерская вызвала восторг. Не знаю, видели ли вы такую штуку: дом, состоящий из двух этажей, когда на второй этаж ведет не обычная основательная лестница, а приставная, очень длинная и крепкая, поставленная примерно под углом в сорок пять градусов. Это было как раз то, что нужно.

Она оказалась прибитой к балке, но гвозди не были прочны: мне удалось ее расшатать, а потом вытащить, сорвать с места, на котором она стояла невесть сколько лет. Мысленно я извинялся перед неизвестным владельцем дома, но утешал себя тем, что не делаю ничего плохого: если вдруг хозяин решит вернуться, то найдет свою лесенку неподалеку, на складе фабрики. Там же будет и лампа.

Мое кряхтенье, сопровождающее вынос ступенчатой конструкции через неудобные двери, наверное, слышал весь переулок. Но, к сожалению или к счастью, никто не явился мне помочь. Ноша была тяжела, и один край ее волочился по земле, цепляясь за гладкие, неровные камни и оставляя за собой канаву между булыжниками.

Внутри швейного склада она подпрыгивала на тюках, но мне удалось развернуть ее как надо, приставить к отверстию и даже вогнать как можно глубже в зияющий темный провал. Я попытался подняться на несколько ступеней, но наверху была такая тьма, что мне пришлось вернуться за лампой: еще не хватало снова куда-то провалиться.

Котенок кружил около основания, то ли пробуя когти, то ли пытаясь играть с незнакомым предметом. Я протянул руку к шалуну, чтобы взять его с собой, но он отпрыгнул в сторону, недоверчиво сверкая глазами. Мне не хотелось задерживаться и, предоставив животное его собственной судьбе, я полез вверх.

Что бы ни говорил губернатор, он попал пальцем в небо: я не встретил ни зулуса, ни ассирийца, ни конкистадора и уже не вернусь к ратуше старого города. Возможно, монсеньор – любезный хозяин, но скорее всего, мне с ним больше не доведется пообщаться. Конечно, я наведу о нем справки, постараюсь узнать и о старом городе, но это будет позже, когда успокоюсь и приду в себя.

Ступени слегка поскрипывали подо мной, но не трещали. Я быстро добрался до верхнего конца, освещая путь лампой, которую держал в левой руке. Потолок казался необычно толстым: примерно метра три-четыре. Я сумел продвинуть лестницу вглубь на половину этого расстояния, и мне не составило никакого труда преодолеть оставшееся, поставив лампу на пол верхнего помещения. Я вылез из дыры, в которую провалился, буквально сияя от счастья. Скоро буду дома!

Подняв лампу, я огляделся по сторонам, пытаясь найти сломанную дверь, через которую мне пришлось влететь сюда, спасаясь бегством от толстяка и блондина. Но двери почему-то не было. Точнее, не было поблизости, лишь вдалеке серым прямоугольником зиял открытый проем. Под моими ногами расположился квадратный провал, рядом стояла приставная лестница, а вокруг лежали рулоны ткани и шерсти. Я поднял голову и посмотрел вверх. В потолке тоже зиял провал, верхние ступени скрывались в нем. Возле стены помещения, где я оказался, раздался шум, и из темноты выскочил маленький черно-белый котенок. Он подбежал к приставной лестнице и начал осторожно на нее нападать, то ли пробуя когти, то ли играя с незнакомым предметом.

Я посветил фонарем вниз. Верхние ступени, по которым я поднялся, были хорошо видны. Тогда я осмотрел лестницу, что была в верхнем помещении. Коричневая с черными пятнами, она ничем не отличалась от той, которую я принес сюда. Моя лампа приблизилась к полу: на нем были четко видны следы, будто кто-то тащил две тяжелые деревяшки. Лезть наверх не хотелось, хотя это нужно сделать. Подозреваю, наверху будет то же самое, что внизу: склад швейной фабрики, пыльные рулоны тканей, котенок и выход в старый город. На каждом ярусе одно и то же, видимо, до бесконечности.

Глава 6

Когда мне надоело слезать вниз и залезать на очередные ярусы, я успокоился. Теперь понятно, почему блондин в ужасе отказался спускаться в старый город. Отсюда нет выхода. Я уже готов поверить и в зулуса с конкистадором и ассирийцем, что бы это ни значило.

Вторая ступень лестницы была удобным сиденьем. Я сел и задумался, уже не обращая внимания на котенка, который бегал вокруг, но не давался в руки. Мне пришлось посетить несколько десятков ярусов, чтобы убедиться: мой первоначальный вывод верен. Можно лезть вверх или вниз, все равно окажешься в одном и том же помещении. Я даже привязал лампу к веревке и опускал ее вниз, чтобы посмотреть, что происходит на ярусе, недавно оставленном мной. Он был такой же, как и тот, на котором я находился. Эксперимент с лампой получился не сразу, я элементарно боялся его проводить, предполагая, что если каждый ярус копирует любые изменения, то может копировать и сущность, вызывающую эти изменения. Иными словами, я боялся увидеть на нижнем ярусе самого себя, опустившего лампу в дыру и рассматривающего еще более нижний ярус.

Но, к великому счастью, до этого не дошло. Неизвестные создатели старого города то ли не предусмотрели такой вариант, то ли специально его отбросили. Зато я видел двух котят: один бегал около моих ног, а другой описывал круги возле пустого места внизу, повторяя все движения первого котенка.

Исследовать загадочную швейную фабрику дальше не имело никакого смысла. Хотелось домой, и единственный выход из создавшейся ситуации – вернуться к ратуше и опять поговорить с губернатором. Я оставил лестницу на складе, но на всякий случай прихватил с собой лампу. Думаю, ее владельцам все равно, где она окажется, ведь, скорее всего, никаких владельцев у нее нет.

Выбрав наиболее прямой путь к ратуше, снова пошел по улицам старого города. Небо было по-прежнему серым, не ощущалось даже дуновения ветерка. Я провел здесь несколько часов, но ничего не менялось, только старые следы, оставленные мной, тянулись узкой пыльной дорожкой.

Черные башмаки (в них превратились мои сине-белые кроссовки при переходе в Лим) шагали вдоль старых следов, удваивая количество цепочек. Я торопился, но не бежал, а умудрялся еще рассматривать по пути дома, отдавая дань старой привычке. У двухэтажного деревянного здания с белой вывеской, на которой был намалеван желтый каравай, мне пришлось остановиться. Вдали, почти в центре перекрестка, стоял человек.

Отсюда не было видно, во что он одет и как выглядит: просто черный силуэт на фоне блекло-желтого здания. Однако на первый взгляд человек занимался самой обычной работой: измерением угла наклона дороги. Я часто наблюдал подобную картину на улицах земных городов. Перед незнакомцем на подставке стоял какой-то инструмент. Сам же человек, пригнувшись, выполнял только ему известные манипуляции.

Я колебался лишь мгновение, выбирая, что делать: идти вперед или прятаться. От старого города не приходилось ждать ничего хорошего, но, с другой стороны, передо мной не город, а человек. Вдруг он окажется столь же дружелюбным и разговорчивым, как губернатор?

Вперед – вот что я решил. Пыль с энтузиазмом взлетела из-под моих башмаков, будто радуясь тому, что шаги возобновились. Мне пришлось пройти метров двадцать, прежде чем удалось различить одежду незнакомца и понять, чем он занимался. На его голове был черный шлем без плюмажа и с открытым лицом. Доспех на груди поблескивал начищенной чернотой, а инструмент для измерения угла наклона дороги… это оказался вовсе не инструмент, точнее сказать, инструмент, но предназначенный не для того, о чем я сначала подумал. На подставке-шесте стоял мушкет с огромным дулом и целил в меня.

Любой на моем месте сразу же догадался бы, что этот незнакомец – конкистадор, о котором предупреждал губернатор. Любой, кроме меня. Ведь я в тот момент понял лишь одну вещь: чем больше дуло, тем сильнее недогадливость. Вместо того чтобы думать о словах губернатора, я развернулся и побежал назад. Определенно, это спасло мне жизнь.

За спиной грянул выстрел. Мне показалось, кожа ощутила звуковой удар даже под одеждой. Серый угол дома, мимо которого я пробегал, вдруг пошел трещинами. От него отвалился кусок, разбиваясь на мелкие осколки. Стрелок промазал. Уже потом я подумаю о том, что оружие в Лиме подвергается удивительной метаморфозе. Им невозможно воспользоваться, при перенесении оно превращается в бесполезный кусок металла. Невозможно и создать его здесь – по крайней мере, ни у кого из землян это не получалось. Но оно работало в старом городе!

Со всех ног я понесся к перекрестку, который совсем недавно прошел. Нужно свернуть, пока стрелок перезаряжает мушкет. Однако моя скорость невольно снизилась. Впереди тоже замаячила неясная фигура. Казалось, вдали меня ждет незнакомец, одетый в халат, конусовидную шапочку и сжимающий в руке палку. Но тут уже моя догадливость не подвела. Там, где есть конкистадор, могут быть и другие. Этот вот, похоже, ассириец.

Я успевал добежать до перекрестка раньше нового врага и решил не останавливаться. Углы перекрестка состояли из четырех каменных домов. Почему-то бросилось в глаза, что окна левого дальнего здания заколочены досками, будто старый хозяин съехал или умер, а местные власти не теряли надежды продать дом новому владельцу.

Хотелось повернуть налево, уж не знаю почему, просто было такое желание. Едва не коснувшись плечом острого каменного угла, я влетел в новый переулок и все-таки остановился. Вдали был третий силуэт, тоже с палкой и еще каким-то большим овалом в руках. Зулус!

Этот третий размеренно бежал, двигая палкой-копьем и держа овал-щит над землей. Верхний край щита был явно выше макушки нового действующего лица. Мой план повернуть налево сейчас выглядел плохо. Оставался единственный вариант: направо.

Если уж я начал писать здесь о мыслях, которые меня посетят потом, то хотелось бы добавить еще кое-какие размышления. Из слов губернатора было ясно: ни зулус, ни ассириец, ни конкистадор не являлись обычными обитателями города. Наоборот, вместо них встречались некие люди в серой одежде. Получалось, что эта троица существует специально для меня, эдакий подарок от неизвестного «доброжелателя».

Я понесся по единственному доступному пути мимо покосившегося крыльца харчевни, которое пришлось огибать, мимо непонятных зеленых кустов, загораживающих низкие окна, мимо коновязи, на которой болталось нечто вроде одинокой уздечки. Моя скорость была хороша. Ноги двигались легко и свободно. Я мог бы бежать еще долго, но тревожная мысль билась в голове, и ее удары нарастали с каждым шагом.

Меня преследовала троица, а ведь возле переулка – четыре дороги. По какому-то странному стечению обстоятельств эта троица взяла меня в «мешок», оставив лишь одну свободную дорогу. Я слышал, так охотятся на некоторых животных: перекрывают им все пути, кроме того, что ведет к охотникам. Мне не нравилась эта мысль. Если она верна, то получается: конкистадор, зулус и ассириец – не главные мои враги, просто загонщики. А что тогда ждет меня впереди? Какой сюрприз? После случая на швейном складе я целиком и полностью верил в мощь создателей старого города. Они явно не поскупятся на что-нибудь оригинальное. Ради меня. И нет никакого желания с этим встречаться.

Не добежав до конца очередного квартала, я нырнул в первую попавшуюся улочку между домами. Улочка извивалась, была заставлена корзинами и бочками. Я едва протискивался между ними, пытаясь унять возмущение, так некстати захватившее меня. Это уже вторая или третья погоня за последнее время. Сколько можно?! В чем я провинился? Мою жизнь нельзя было назвать необычной: работал, отдыхал, встречался с девушками. Я не делал ничего плохого, просто жил, как все.

Мне удалось перескочить через большую поваленную бочку. Я уже прикидывал, в каком месте выберусь из этой узкой улочки, как вдруг после резкого поворота почти носом уткнулся в каменную стену. Тупик! Слева был деревянный дом с большим балконом на втором этаже, справа – то ли саманный, то ли каменный, трудно разобрать под толстым слоем посеревшей побелки. Мне хотелось остановиться и подумать, спокойно выбрать дорогу, но сзади уже доносился шум – кто-то спешил прямо сюда.

Я полез на балкон, благо он оказался без перил. Половина балкона уставлена пустыми корзинами и тяжелыми бочками. Казалось, несколько корзин и бочек с этого места под порывом ураганного ветра упали вниз и разметались по улочке. Дверь, ведущая в дом, была заперта. Я толкнул ее несколько раз, но, услышав совсем уже близкие шаги, спрятался за бочку, стоящую у самого края балкона. Кто бы ни преследовал меня, он сейчас появится здесь: перепрыгнет через преграду, сделает резкий поворот и упрется в стену. Кстати, а кто меня преследует? Или преследователей несколько?

За бочкой было мало места, в поясницу упиралась ручка корзины. Следовало сидеть тихо, но я все-таки осторожно выглянул. Преследователь уже добежал до тупика, остановился и стал оглядываться, как недавно делал я. Его копье было не очень велико, а то одеяние, что издалека я принял за халат, теперь выглядело как длинная накидка темно-красного цвета. Внизу стоял ассириец.