Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Честь самурая (№1) - Путь меча

ModernLib.Net / Историческая проза / Чейни Дэвид / Путь меча - Чтение (стр. 19)
Автор: Чейни Дэвид
Жанр: Историческая проза
Серия: Честь самурая

 

 


— Нет, нет, это правда невозможно, — сказала Нами. Йоши слышал, что она плачет.

— У меня сердце разрывается. И все-таки я буду считаться с желаниями Чикары. Ты не должен никогда больше приходить в этот дом. Если бы мой муж узнал, что ты здесь у меня, это стоило бы жизни и тебе и мне. Я рискнула позвать тебя сюда на этот раз, потому что Чикара уехал. Больше мы никогда не сможем так встречаться.

— К черту риск! Ты сказала, что любишь меня. Разве я могу это забыть?

— Это останется нашей тайной.

— Нет, — сказал Йоши. — Я разобрался в себе за эти дни. Ты нужна мне, чтобы моя жизнь стала полной. Теперь, когда я знаю, что ты тоже любишь меня, у меня будет вызывать ревность каждая минута, которую ты проводишь с ним. Неужели мне еще ревность нужно добавить к причинам, по которым я его ненавижу?

Йоши наклонил голову. У него в горле был комок, который он не мог проглотить.

— Все эти годы… — прошептала Нами. Йоши просунул руку за ширму и взял ее руку.

— Несмотря на то, что ты замужем, я не могу отказаться от тебя.

Нами отодвинула занавеску свободней рукой. Ее глаза, сияя сдержанными слезами, блестели глубоким черным блеском в полутьме. Она привлекла Йоши к себе.

— Завтрашний день вне нашей власти. У нас есть только сегодня. Будем вместе, пока возможно. Пусть занавеска не разделяет нас.

Йоши совсем отодвинул занавеску и проскользнул в темный альков позади нее. Нами протянула к нему руки и обняла, прижав его лицо к груди.

— Как я мечтала о том, чтобы ты прикоснулся ко мне как мужчина, — сказала она. — Во все те годы, когда ты обращался со мной как с ребенком, терпеливой зеленой лягушечкой, Хотя сегодняшний вечер может никогда не повториться, меня это вдруг перестало пугать. Он останется у нас всегда… в воспоминаниях.

— Нет, дорогая Нами, несмотря на Чикару, это не конец, это начало. Жизнь никогда нас больше не разлучит.

— Если бы так могло быть. Я дрожу от этой мысли. Йоши, положи руку мне на грудь, почувствуй, как у меня бьется сердце. — Йоши нащупал ее грудь и осторожно ласкал ее, и она застонала от наслаждения.

— Это то, о чем я мечтала, и даже больше, — нежно сказала она.


Нами проснулась, вздрогнув.

— Йоши, вставай, пожалуйста, — сказала она. — Почти утро. — Она крепче прижалась лицом к его шее. — Быть так близко… быть частью тебя… — Она отодвинулась внезапно в страхе. — Я боюсь проснуться, вдруг окажется, что это был всего только сон. Я не хочу, чтобы ты уходил. Я не хочу забыть эту ночь. Обними меня, Йоши… крепче! Не хочу, чтобы настало завтра.

Он крепче прижал ее лицо к своей шее.

— Я тоже, — сказал он, но к счастью примешивалось мрачное предчувствие.

В Девятивратной ограде первые пришедшие — мелкие чиновники и младшие писцы — медленно шли по узким улицам; их шаги взметали снег, дыхание вылетало в виде пара. У многих под плащами были мечи. Тьма таила опасность. Колокола только что возвестили час тигра, а за оградой ночью было сколько угодно бродяг, грабителей, разбойников, которые нападали на неосторожных, шедших без оружия.

У ворот Тайкен-Мон в темном углу стоял вооруженный человек; он топтался на месте и дул на руки, чтобы согреться, и внимательно рассматривал шедших мимо из-под монашеского капюшона. На одежде у него не было никаких знаков или эмблем. Те, кто его замечали, старались обойти подальше. Вооруженного монаха, прячущегося в пролете ворот в предрассветное время, следовало опасаться. Вдали прокричал петух, и в восточной половине неба появились слабые полоски света. Ветер стал слабее, на улицах было тихо, только кричали петухи.

С наступлением зари несколько придворных вышли из ограды; это был час расставания с любимыми. Те, кто провел ночь со своими любовницами, возвращались домой.

Из ворот Тайкен-Мон вышел человек; он шел, слегка прихрамывая, лицо было скрыто соломенной шляпой, сидевшей плотно, как шлем. Он шел легко, с улыбкой глядя на дорогу.

Человек в монашеском плаще отошел от двери и крадучись последовал за намеченной жертвой. Он вынул меч и дал знак пяти другим, спрятавшимся в нишах дверей дальше по улице. Они выскользнули как тени из своих убежищ и встали стеной поперек узкой улицы. Все они были в черных плащах почти до земли, с капюшонами, закрывавшими их лица. Лучи встающего солнца сверкали на обнаженной стали.

Йоши их обнаружил лишь в тот момент, когда почувствовал, что на него нападают сзади. Он инстинктивно шагнул в сторону и выхватил длинный меч. Быстрым движением он ударил нападающего сзади, В ударе с поворотом сосредоточилась вся его сила. Человек безмолвно упал, открыв рот для торжествующего крика, которому не суждено было раздаться.

Йоши опустил меч, держа его перед собой, и медленно подошел к живой стене, образованной убийцами.

— У меня нет золота, — объявил он. — Уходите! И я уйду с миром. Между нами нет вражды. Дайте мне пройти.

Вожак людей в капюшонах вышел вперед, держа меч наготове.

— Между нами есть вражда. Убийца! Мы пришли сюда отомстить за гибель Кагасуке и Шигея. Это твое последнее утро на земле.

Йоши продолжал движение.

— Пожалуйста, отойдите и дайте мне идти своей дорогой, — спокойно сказал он.

Вожак заколебался, пытаясь разглядеть лицо Йоши под широкой шляпой. Потом, с криком ярости, он поднял меч к прыгнул вперед. Йоши отклонился влево и ударил нападающего в спину, когда тот пронесся мимо. Лезвие разрезало ткань и тело и рассекло спиной мозг. Человек бессознательно шагнул еще три раза и свалился в снег.

Следующие двое напали с криком, неуклюже мешая друг другу на узкой улице. Ни одному не удалось нанести удар: Йоши разрезал горло первому и вонзил меч в диафрагму второго.

Двое оставшихся колебались, стоя на середине улицы. Йоши шел к ним, выставив вперед окровавленный меч.

— Еще есть время, — сказал он, подойдя ближе. — Убирайтесь! — Они боязливо попятились. Йоши следовал за ними. На углу горел ночной фонарь. Йоши топнул ногой и издал воинственный крик. Оба человека, собиравшиеся стать убийцами, обежав фонарь, бросились в противоположных направлениях.

Йоши вытер свой меч и вложил его в ножны, прежде чем вернуться к месту короткой схватки. Один из нападавших был еще жив. Йоши откинул его капюшон и узнал одного из друзей Шигея. Это были не самураи. Как было глупо с их стороны нападать на профессионала-фехтовальщика.

Йоши встал на колени около своей жертвы:

— Кто послал вас? — спросил он.

— Это был план… — Человек кашлянул кровью и неразборчиво пробормотал: — Я был против этого… я говорил им… — Он опять вздрогнул.

— Кто задумал это? Чикара? — Йоши стал говорить более настойчиво.

— Чикара… план… Чикара… — Голос замолк. Йоши встал, сжав челюсти, с пылающими глазами.

Значит, это действительно Чикара! Он вынул меч и поднял его перед своим лицом.

— Я еще раз клянусь Амидой Буддой, богами войны, Хачиманом, голова Чикары будет у меня. — Йоши вложил меч обратно в ножны гневным толчком, так что он громко щелкнул.

Лежавший на земле умирающий человек старался говорить.

— Чикара, — бормотал он, — он не знает… Наша идея… не Чикара… не знает.

Йоши ушел уже далеко и не слышал.

Вскоре голос замолчал, и этот самый старший и самый разумный из убийц в последний раз конвульсивно кашлянул и повернул лицо к заснеженной земле.

ГЛАВА 62

На следующем заседании Большого Совета на той стороне возвышения, где сидел Чикара, было несколько пустых подушек. Он пришел поздно, поспешно занял свое место и, казалось, не заметил, что несколько человек отсутствуют. Йоши внимательно следил за ним, ожидая признаков разочарования, когда он увидит, что предполагаемая жертва жива, а тех, кто должен был убить, нет. Однако Чикара оставался спокойным и даже равнодушно кивнул Йоши, когда их глаза встретились.

Кийомори произнес вступительное объявление: Мунемори отсутствовал из-за своего часто повторяющегося нездоровья, потом Кийомори поклонился Чикаре и передал ему жезл, тем самым выражая желание, чтобы Чикара председательствовал на собрании. Кийомори был бледен, под глазами у него были черные круги. Время от времени он хрипло кашлял, прикрываясь веером. Йоши переключил внимание с Чикары на канцлера. Кийомори был тяжело болен, и стало совершенно очевидно, что ни его власть, ни богатство не смогут продлить ему жизнь.

Пока Йоши слушал монотонные речи советников, его мысли ушли далеко от каждодневных забот. Как это возможно, чтобы человек был в какой-то момент вознесен так высоко, а в следующий брошен так низко? Или в нем самом сидело какое-то злое начало? Или его меч, который всегда служил добру, сделался злобным? Мог ли человек измениться оттого, что он владел определенными способностями? И возможно ли, что его талант превратил его в существо, стоящее выше — или ниже — других людей? И когда он с помощью своего умения фехтовальщика убьет Чикару, поймет ли его Нами? Вопрос вставал за вопросом, сменяясь, прежде чем он находил ответ. Хотя он был внешне спокоен, в душе его царило смятение. Выбора не было, надо вызвать Чикару. Если он не будет действовать быстро, Чикара пошлет еще убийц, и это будут уже не слабые придворные — это будут профессиональные самураи.

Вызвать Чикару надо немедленно!

Во время перерыва Кийомори ушел, а советники разошлись, обсуждая вопросы дня и недоумевая по поводу неожиданного отсутствия столь многих Тайра. Йоши разговаривал с группой Минамото, когда он заметил Чикару среди нескольких его коллег. Йоши поклонился и извинился; удивленные Минамото пошли за ним. Йоши приблизился к Тайра.

— Чикара, — объявил Йоши громко. — Вы шакал. — Моментально все разговоры, звучавшие в высоком зале, умолкли. Казалось, уголь, превращаясь в золу, стал громче потрескивать в жаровнях. Голос Йоши многократно отражался в пространстве между балками потолка.

— Нет, — продолжал Йоши, — вы ниже, чем шакал. Шакалы держатся вместе, они верны своей стае. А вы посылаете своих шакалов, чтобы они напали на тигра, а потом отворачиваетесь, когда тигр наносит ответный удар. Советники Тайра отошли, освободив обширное пространство между Йоши и Чикарой. На некоторых лицах был написан ужас, другие удовлетворенно улыбались: их защитник будет вынужден принять меры против этого молодого выскочки. Сжатые губы Чикары были похожи на тонкий разрез, глаза почти закрыты. Он сдерживал себя с большим усилием и заговорил лишь через несколько секунд. Хотя он говорил вежливо, в голосе звучала угроза.

— Простите, молодой человек, вы тигр? — сказал он.

— Безусловно, я — тигр. А вы шакал?

Тяжелое молчание было прервано нервным смешком одного из советников и задыхающимся возгласом другого.

— Я нахожу, что вы позволяете себе слишком много, молодой человек. Мое родство с вашей семьей не защитит вас от моего меча. Извинитесь немедленно!

— Я не собираюсь извиняться. Если вы не шакал, мы можем отбросить семейные отношения и решить наше дело, как следует благородным людям.

Обе группы советников теснились за своими главарями, напряженно глядя друг на друга. Ни Минамото, ни Тайра не улыбались. Йоши и Чикара связали себя обязательством в присутствии своих коллег — членов Совета.

— Очень хорошо, — Чикара вежливо, с каменным лицом поклонился. — Закончим сегодняшнее дело, не привлекая правителя. Он нездоров. Завтра, после того как я с вами покончу, я объясню, что произошло между нами. Если вы согласны, мы встретимся в полночь, в час крысы, с мечами.

— На кладбищенском поле, к северу от дворца, — сказал Йоши, отвечая на поклон Чикары таким же хладнокровным поклоном.

— Согласен.

Чикара повернулся и пошел обратно на возвышение, чтобы закончить дела этого дня. «Злая судьба», — подумал он. Ничего хорошего из этого не получится. Но это надо было сделать. С преследующим его мстителем надо сразиться и уничтожить его раз и навсегда. Чикара не боялся поединка. Ему случались побеждать прекрасных фехтовальщиков, и, хотя он был теперь уже немолод, он знал, что сохранил и быстроту, и силу, и способность победить. Проклятая судьба, которая ставит его в такое трудное положение! Он убьет Йоши в полночь, потом постарается приложить все усилия, чтобы сохранить добрые отношения с женой и Фумио.

К концу Совета Чикара изменил свои намерения. Нами сегодня была у Фумио. Перед встречей с Йоши Чикара объяснит ей и ее опекуну свое положение. Старик, хоть и говорил грубовато, любил племянника. Однако он когда-то был военным, он знает правила чести, в силу которых единственным приемлемым исходом была смерть Йоши.


Чикара пришел к Фумио ранним вечером. Необычным для него смиренным тоном он попросил Фумио принять его по делу большой важности. Когда они уселись, он очень серьезно изложил положение дела.

Он заключил:

— Ваш племянник доставляет больше неприятностей клану Тайра, чем целый отряд лучников Минамото. Вскоре после возвращения из Фукухары он убил моего брата Кагасуке. Потом он убил Шигея, тоже нашего преданного советника. Если это будет продолжаться, он один, без посторонней помощи, перевернет соотношение сил в имперском Совете. Го-Ширакава молча злорадствует по поводу наших неприятностей.

Он помолчал.

— Я не обращал внимания на действия вашего племянника из-за моих связей с вами и вашей семьей. На этот раз я не могу не реагировать. Он прямо вызвал меня, и я принял вызов. Мне очень жаль. Ничего другого я сделать не могу.

— К сожалению, я согласен, — Фумио вздохнул. — Хотелось бы, чтобы все было по-другому, но Йоши слишком изменился после того, как он покинул Окитсу. Вы лучше поймете его, если подумаете, сколько он пережил. Сначала Генкай погиб от вашей руки… — Фумио поднял ладонь, чтобы остановить возражения Чикары. — Да, я знаю, что это было нечаянно, но Йоши был молод и впечатлителен. Припомните, ведь он сам чуть не погиб в тот день, и ему пришлось уйти в изгнание. С тех пор… Кагасуке убил его двоюродного брата Айтаку, а ваши самураи убили его сэнсэя Ичикаву, которого он так любил. Что же удивительного в том, что он настроен против нас? Хотя меня печалит то, что должно произойти, я не вижу выхода. — Фумио сильно обмахивался веером: в комнате было жарко, тяжелые драпировки защищали комнату от внешнего холода. А очаг посреди помещения полыхал пламенем.

Оба они сидели над низким чайным столиком. Фумио положил руку на подлокотник ручной работы, покрытый красной расшитой тканью. Висячие лампы давали не меньше света, чем очаг.

Чикара тихо заговорил:

— Фумио, я вас глубоко уважаю. Может быть, эти минувшие годы… — Он замолчал. — Для меня дружба с вами стала чем-то более важным, чем ситуация с Йоши.

— Вы уверены в победе?

Фумио нервно вертел в руках чашку; это было единственное, что выдавало его чувства.

— Конечно. Дорогой мой Фумио, он учитель фехтования в известной, но маленькой школе в Сарашине; он одержал верх в двух поединках. Но Шигей был дилетант; Кагасуке, правда, умел фехтовать, но мои навыки иного порядка. Ваш племянник умрет от моей руки.

Чикара опустил глаза.

— Наши жизни так коротки. Как грустно, что так случилось, — тихо сказал Фумио.

— Я пришел к вам, старый друг, потому что не хочу, чтобы между нами возникла вражда. Я надеюсь, вы не сочтете нужным объявить необходимость кровной мести, когда это кончится?

— Чикара, ваши действия были совершенно достойны. Разве мы можем осуждать вас? Мы слышали, как Йоши досаждал вам. Жаль, что он не остался придворным. Давно, когда он вернулся после пребывания при дворе, я был удручен, увидев, чем он стал; я желал, чтобы он оставил свои фатоватые манеры и стал более мужественным. Такова расплата за попытку вмешательства в судьбу. Если бы можно было начать сначала!

Фумио был полон тоски и сожаления об утраченных возможностях. Призыв Чикары не разрушать старую дружбу чуть не пробил стену его сдержанности. Он откашлялся, чтобы скрыть свое состояние.

Чикара ничего не заметил. Он ушел в свой собственный мир несбывшихся стремлений.

— Начать сначала… да… если бы это было возможно. Я иногда думаю, как по-другому сложилось бы жизнь, если бы… — Он замолк, глядя в чашку. — Скажите, моя жена у вас сегодня?

— Да. Она у госпожи Масаки в северном флигеле. Госпожа Масака болеет с тех пор, как мы вернулись из Фукухары.

— Она знает о моей предстоящей встрече с Йоши? Чикара казался взволнованным. Фумио объяснял это нежеланием причинить семье еще больше горя.

— Мы решили лучше не говорить ей. Это еще ухудшит ее состояние.

— Мне грустно, что я причиняю ей горе. Однажды давно…

Чикара снова погрузился в свои мысли, перескакивая от одной мысли к другой.

— Какая странная вещь — судьба, — сказал он. — Боюсь, что я потеряю жену из-за этой дуэли. Простит ли она меня за то, что я убью ее любимого родственника? Как Йоши преследует меня! Я думаю, что в каком-то другом жизненном цикле я нанес ему тяжелую обиду. Наши пути так переплетены. Возможно ли допустить вмешательство призраков и духов? — Голова Чикары опустилась; он грустно смотрел в чашку. Верхние лампы и пламя очага бросали на его лицо тени, и от этого оно казалось более старым и более ранимым.

Дверь отодвинулась, приток свежего воздуха оживил огонь.

— О, извините… я не знала… — В дверях стояла Нами, ее лицо было закрыто веером.

— Войди, племянница, — сказал Фумио, встав, — твой муж здесь.

— Я спешу переодеться. Мое платье не подходит к этому случаю. — Нами была смущена. Она не ожидала встретить Чикару и, застигнутая врасплох, была уверена, что ее лицо выдаст тайну свидания предыдущей ночи.

— Чепуха! Твой супруг не осудит тебя за простое платье. Зачем такая внезапная скромность? Она не идет тебе, — сказал Фумио.

— Ты сам меня так учил, дядя, я сейчас уйду. — Она отвернула зарумянившиеся лицо и хотела уйти.

— Послушай, Нами. Еще с нашей брачной ночи ты просила, чтобы я обращался с тобой как с равной. Почему ты сейчас от меня убегаешь? — спросил Чикара, ничего не подозревавший.

— Может быть, я теперь знаю свое место, — ответила Нами с некоторым сарказмом. Она осторожно, из-за веера, наблюдала за Чикарой.

Чикара невесело улыбнулся:

— Хватит болтать. Мне надо обсудить важные вопросы. Нами уступила; она послушно кивнула и села в самый дальний угол комнаты, где она могла оставаться в тени.

Чикара рассказал ей о предстоящей дуэли с Йоши, стараясь подготовить ее к неизбежному, как он считал, исходу. Когда он говорил о предстоящей кончине Йоши, Нами в волнении уронила веер, ее лицо выдало ее.

«Будда, — подумал Чикара, — неужели они любовники?» Он внезапно понял, что чувства Нами к Йоши было намного сильнее, чем любовь двоюродной сестры к брату, и чем бы ни кончилась дуэль, он победителем не будет. Хотя Нами останется его женой, он никогда не сможет доверять ей.

Жестокость и вероломство судьбы заставили его замолчать в середине его речи. Он почувствовал себя старым и усталым. Сраженный, он тупо смотрел на Нами и не мог сосредоточиться. Горестное выражение ее лица перечеркивало его стремления.

«Йоши… Йоши… — подумал он. — Ты — причина всего этого».

Он опустил глаза. — Почему он преследует меня? — спросил он удрученно.

У Нами задрожал подбородок.

— Он считает, что у него много причин. Он молод и упрям по сравнению с вами, зрелым, разумным человеком. Что мне сказать, чтобы вы пощадили его?

— Ничего! Я с тяжелым сердцем иду выполнить свой долг. Я родовитый самурай и не могу оставить его оскорбления без внимания. — Говоря это, Чикара повысил голос, затем продолжал тише: — К несчастью, я вынужден так действовать. Я не могу простить поступки Йоши, хотя я понимаю, чем они вызваны. Это удары судьбы, которыми я не мог управлять. Ты знаешь, что смерть Генкая была несчастным случаем, а что касается учителя фехтования… Как я могу отвечать за это? Я приехал в Окитсу, чтобы повидать тебя. Потом твой брат, Айтака. Кагасуке действовал, не считаясь с моим приказом, хотя все думают иначе. И можно перечислять дальше, но я не виноват.

— Возможно, вы не виноваты. Но вы можете искупить то, что случилось. Как жена, я умоляю вас пощадить моего родственника, — Нами разрыдалась.

Чикара посмотрел на нее с горечью во взгляде.

— Я вижу, твои чувства сильнее родственной любви, — сказал он.

Фумио, не поняв направления разговора, прервал его:

— Я этого не допущу, — сказал он, подняв руку, чтобы Чикара молчал. — Как я ни люблю племянника, я не позволю вам пожертвовать честью, чтобы спасти его. Вы должны сразиться, какое бы горе это ни причинило. Ваша честь — это наша честь.

— Нет, дядя, — всхлипнула Нами. — Вы меня неправильно поняли. Я не хочу, чтобы мой супруг не выполнил долг. Я только прошу его сберечь жизнь вашего бедного глупого племянника. Пусть он выиграет поединок, но сохранит жизнь Йоши.

Чикара несколько секунд смотрел на нее. Потом он подошел к ней, взял ее за подбородок и поднял лицо. Он стер слезу с щеки.

— Ты, должно быть, его очень любишь, — сказал он и опустил руку. Прежде чем Нами могла ответить, Чикара отвернулся и подошел к двери. — Хотя ты моя жена, ты для меня потеряна навсегда. Я сохраню хотя бы немного чести, которая у меня еще есть. Сегодня мы будем биться насмерть, — сказал он.

ГЛАВА 63

В восемь часов — в час собаки — Чикара принимал делегацию советников Тайра. Они рассказали ему об утреннем происшествии. Из-за того, что он был занят заседанием Совета, а после произошла его стычка с Йоши, потом он был у Фумио и Нами, Чикара был единственным членом Имперского Совета, который не слышал о покушении на убийство и его провал. Внешне оставаясь беспристрастным, в душе он был вне себя от ярости. Теперь он понимал, чем было вызвано поведение Йоши. Как мог Йоши не думать, что засада была задумана Чикарой?

Голос Чикары звучал твердо. Он сказал своим посетителям:

— Завтра я проведу суд над теми, кто по глупости остались в живых. Не говоря о нарушении правил, убегать от врага могут только трусы. Им следовало сразиться и умереть, сохранив честь. — Он помолчал. — Чего же я могу ожидать от этих слабохарактерных людей, которые окружают меня? Иногда я думаю, что было бы лучше, если бы Минамото удалось нас уничтожить.

Отпустив делегацию, Чикара встал на колени перед небольшой статуэткой Будды и стал молиться, прося совета. Его платье было таким же темным, как комната, где почти незаметен был свет единственной свечи. Его меч лежал поперек коврика у его колен. Он посмотрел на тусклые отражения света на лезвии. Существовал другой путь. Он мог подарить Йоши жизнь, а Нами — счастье…

Чикара вынул второй меч. Он приложил ко лбу девятидюймовое лезвие. Холод гладкой стали, казалось, успокоил его лихорадочные мысли. Нет! Самоубийство было бы трусостью. Он вздрогнул от возмущения самим собой. Как он мог думать об этом? Сеппуку было бы позорной смертью в этих обстоятельствах. Он вложил короткий меч в ножны и решительно встал на ноги. Йоши должен умереть!


Пока Чикара молился Будде, носильщики несли по городу плотно задрапированный паланкин. Он остановился у дома Йоши. Два пассажира вышли, расплатились с носильщиками и пошли по дорожке, покрытой снегом, к дому. Посетители были одеты в плащи и капюшоны, совершенно закрывавшие их.

Посетитель повыше ростом стал стучаться; слуга наконец отозвался.

— Кто вы? — подозрительно спросил он. Слишком позднее время для посещений.

— Неважно, кто мы. Мы хотим видеть твоего хозяина. Пожалуйста, позови его. — Тот, который был поменьше ростом, протянул слуге монету; слуга попятился и пропустил их в помещение. Они стряхивали снег с плащей, в то время как слуга поспешил сообщить об их приходе. Они не слышали, как Йоши вошел сзади. Он молча наблюдал за ними, пока не удостоверился, что они безоружны. Когда он убедился, что они не представляют угрозы, он кашлянул. Посетителя повернулись к нему, их лица все еще были скрыты капюшонами.

— Добро пожаловать в мой домик, — сказал Йоши. — Чем могу быть полезен вам?

— Йоши, это я, — ответил посетитель, который был повыше ростом, открыв лицо.

— Нами! — воскликнул Йоши. Ему хотелось броситься к ней и прижать ее к груди. Но его сдерживало присутствие другого посетителя в плаще. — Тебе и твоему другу не следовало выходить в такую холодную ночь.

— Друг? Друг?! — сказал второй посетитель, открывая лицо. — Наверное, я больше, чем друг.

— Мама! Прости, я не узнал тебя, — сказал Йоши удивленно. — Вы обе так таинственно себя ведете: укрылись плащами, не называете себя. Когда слуга позвал меня, я просто не знал, что думать. Пожалуйста, снимите плащи и идемте в комнаты, там нам будет удобнее. Вы, конечно, выпьете со мной чаю.

Увидев мать, Йоши сразу догадался о цели их прихода и, приглашая их, напряженно думал о том, как вести себя в этой ситуации.

Когда они уселись перед чашками ароматного зеленого чая, Йоши всмотрелся в мать. Какой она стала маленькой и старой! Волосы ее поседели, щеки и лоб испещрены мелкими морщинами, а руки дрожат. Как это грустно, что она, в свое время известная красавица, так сильно изменилась.

Как будто угадывая его мысли, госпожа Масака сказала:

— Да, годы наложили свой отпечаток.

— Мама, по-моему, ты прекрасна, и это большая честь для меня, что ты пришла ко мне. Я очень рад видеть тебя, — сказал Йоши.

— Не считая паломничеств, это первый раз, что я вышла из моего северного флигеля за много лет. Мне надо было прийти к тебе, чтобы поговорить о важном деле.

— Да, мама, я догадываюсь, почему ты здесь, — сказал Йоши, с необыкновенным вниманием рассматривая свою чашку.

— Йоши, я в прошлом просила тебя забыть ссору с князем Чикарой, — голос госпожи Масаки дрогнул. — Может быть, просьбы старой женщины не имеют значения для тебя. Так вот, на этот раз я прошу за Нами. Она сказала мне о том, что вы любите друг друга. Мы решили, что если ты откажешься от сегодняшнего поединка, она разведется с Чикарой и придет к тебе. Я смогу провести мои последние годы у тебя в доме с моей невесткой. Мы обе постараемся сделать твою жизнь счастливой и полной. — Госпожа Масака повернулась к Нами и добавила: — Нами скажет тебе, как ты нам нужен.

Йоши поднял руку в знак просьбы к женщинам замолчать.

— Мама, Нами, — сказал он. — Поздно. Я не могу ничего изменить. Через несколько часов я встречусь с Чикарой и дело будет решено.

Исполненная отчаяния, Нами воскликнула:

— Йоши, я люблю тебя. Я не сомневаюсь в твоей храбрости и в чувстве чести. Я не буду уважать тебя меньше, если ты откажешься сражаться с Чикарой. Еще не поздно! Ты можешь уйти со мной. Мы сегодня же уйдем из Киото и начнем новую жизнь.

— Прости меня. Для меня вопрос чести — сразиться с Чикарой.

Госпожа Масака вдруг расплакалась. Нами обняла ее худенькие плечи и утешала ее, и наконец та затихла, согнувшись, с выражением неописуемого горя на морщинистом лице.

— Йоши… сын… — простонала она. — Через несколько часов ты сразишься с одним из лучших фехтовальщиков Японии. Нами и я, мы потеряем тебя, когда ты больше всего нам нужен.

— Вы не потеряете меня. Я не боюсь Чикары. Я фехтовальщик, — просто сказал Йоши.

— Чикара — не деревенский парень, — воскликнула госпожа Масака. — Да, мы знаем о твоей академии фехтования в Сарашине. Однако Чикара одолел многих самых знаменитых фехтовальщиков. Он человек коварный и опытный. Она замолчала, потом добавила в отчаянии: — По сравнению с ним ты — мальчик.

— Йоши, — вставила Нами. — Твоя мать права. Откажись от поединка! Я пришла к тебе в этот поздний час, чтобы ты выслушал меня. Я разведусь с Чикарой и начну новую жизнь с тобой. Оставим Киото Чикаре. Мы можем уйти на север в Камакуру, где Йоритомо собирает свою армию, и там мы будем счастливы.

— Нами, как ты не понимаешь? Моя жизнь, честь, мое будущее зависят от этого поединка. Подожди до завтра. Я вернусь к тебе.

— Ты не вернешься. Над нами всеми нависло проклятие, — сказала госпожа Масака раньше, чем Нами успела ответить. Она подняла тонкую руку трагическим жестом и продолжала. — Я могу это объяснить, только если расскажу одну историю, которую я никогда раньше не рассказывала. Слушай, и ты поймешь, почему тебе нельзя сражаться с князем Чикарой. Она глубоко вздохнула, чтобы собрать силы.

— Много лет тому назад, до твоего рождения, я была гордой фрейлиной. Другие дамы мне завидовали, потому что я была любимицей императрицы и мне давались привилегии, обычно предоставляемые только людям более высокого положения. Из зависти другие фрейлины избегали меня. У меня не было друзей, я была одинока и грустила.

Однако был один человек, который относился ко мне со вниманием и с уважением. Он был молод, силен, и я вскоре влюбилась в него. Была ли это любовь или увлечение, но я ночами не спала, думая о моем прекрасном воине. Днем я придумывала сложные фантастические истории о нас, и, как я воображала, нашей взаимной любви.

И я ревновала. Да, я, которую с детства приучали считать ревность одним из самых тяжелых грехов, была вне себя от ревности, если он разговаривал с другой.

Представьте себе, как я мечтала о великой любви, которая существовала только в моем воображении. Да, я вела себя глупейшим образом. Я была молода и неопытна, и мое тайное, как я думала, чувство было всем ясно.

Представьте себе, как я была расстроена, когда мне сказали, что мой любимый ухаживает за другой фрейлиной императрицы. Расстроена? Это не то слово. Я потеряла аппетит и сон. Сама императрица заметила, как я плохо выгляжу. В мои бессонные часы у меня возник замысел. Я использую мою красоту так, как женщины всегда делали.

В руках решительной женщины мужчина — мягкий воск. Мой герой был таким же. Я заманила его за мою ширму. Впервые за мою занавеску вошел мужчина, и, несмотря на мою неопытность, это была ночь блаженства. Я была уверена, что он станет моим. Он ушел — удовлетворенный любовник — в час крика петуха, и я целый день ждала его стихов, которые присылают молодой жене на следующее утро, и письма. Я ничего не получила. Наоборот, я узнала, что он опять видится с моей соперницей.

Я была молода и самолюбива — слишком молода и самолюбива, чтобы переносить фальшивые улыбки и тайные насмешки дам. Я наняла повозку и уехала из Киото в храм на горе Хией. Я собиралась обрить голову и стать монахиней. Аббат понял мое горе и смятение и велел мне подождать.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20