Золотые рыбки

      Я дымил сигаретой, с кухни снова донесся баритон который пел "Хлою". Сковорода издавала шипение.
      - Черт возьми, но вас же спиртное вряд ли интересует! - проговорил он.
      - Вы правы, черт возьми. Я скупаю золотых рыбок.
      - А-а,- угрюмо отозвался он.
      Я налил себе и ему еще кальвадоса.
      - За бутылку плачу я и еще две прихвачу с собой. Он просиял.
      - Так как вас, говорите, зовут?
      - Кармади. Думаете, я шучу насчет золотых рыбок? Ничуть.
      - Черт, но с такой мелочи, как рыбки, не проживешь, разве не так?
      Я показал ему на свой рукав и сказал:
      - Вы же сами сказали, что у меня хороший костюм. Если рыбки интересные, то на них можно заработать. Новые разновидности появляются все время. Я узнал, что у вас тут один старик держит целую коллекцию. Может, он ее продает. Некоторые виды он вывел вроде бы сам.
      Я налил в стакан еще кальвадоса. Упитанная женщина с усами ударом ноги открыла дверь и крикнула:
      - Забирай яичницу с ветчиной!
      Хозяин выбежал на кухню и принес мой завтрак. Я начал есть. Он внимательно следил за мной. Через какое-то время он хлопнул себя под столом по худой ноге, усмехнулся и сказал:
      - Старик Уоллес! Ну, конечно, вам надо навестить старика Уоллеса. Черт, мы же не очень с ним знакомы. Он ведет себя как-то не по-соседски.
      Человечек повернулся на стуле и показал сквозь тонкие занавески на холм вдали. На вершине того холма сиял в лучах солнца желто-белый дом.
      - Черт, вот там он и живет. У него их тьма-тьмущая. Золотые рыбки, да? Черт, ну и удивили ж вы меня!
      Этот человечек меня уже не интересовал. Я проглотил завтрак, расплатился за него и за три кальвадоса по доллару за каждый и отправился к автомобилю.
      Торопиться, похоже, не было надобности. Раш Меддер придет в себя и, наверное, освободит девушку. Но они ничего не знают про Вестпорт. Закат при них не упоминал об этом городишке. Те двое о нем не знали, когда появились в Олимпии, а то сразу подались бы сюда. А если бы они подслушивали под моей дверью в отеле, то знали бы, что я был не один. И тогда вели бы себя по-другому, когда ворвались в номер.
      Времени у меня достаточно. Поэтому я проехал к причалу и осмотрел его. Там были рыбные лавочки, питейные заведения, крохотные бордели для рыбаков, бильярдная, зал с игральными автоматами и "живыми картинками". Ниже, около воды, в огромных деревянных баках кишела рыба, приготовленная для приманки. Слонялось там и порядочно бродяг, и если б кому-то пришло в голову их зацепить, то это ему, очевидно не прошло бы даром. Не увидел я только блюстителей порядка.
      Потом я поехал на холм, к желто-белому дому. Он стоял отдельно, кварталах в четырех от ближайшего жилища. Перед домом - цветы, подстриженный зеленый газон, сад, украшенный декоративными камнями. Женщина в коричнево-белом сатиновом платье опрыскивала растительную тлю из пульверизатора. Я подождал, пока моя куча металлолома успокоится, потом вышел и снял шляпу.
      - Мистер Уоллес живет здесь?
      У женщины было приятное лицо, спокойный, твердый взгляд. Она кивнула головой.
      - Вы хотели бы его увидеть? - спросила она спокойным, твердым голосом с хорошим произношением.
      Она мало походила на жену человека, который ограбил поезд.
      Я представился и сказал, что о рыбках ее мужа мне рассказали в городе. Еще я добавил, будто меня интересуют редкие виды золотых рыбок.
      Женщина поставила опрыскиватель и вошла в дом. Вокруг меня жужжали пчелы. Большие мохнатые пчелы, которые не боятся холодного морского ветра. На песчаную отмель накатывались волны, их шум напоминал далекую неземную музыку. Северное солнце казалось каким-то поблекшим, его лучи не грели.
      Женщина вышла из дома, оставив дверь открытой.
      - Он наверху, поднимитесь по лестнице,- сказала она.
      Я обошел несколько старых кресел-качалок, стоящих между клумбами, и вошел в дом человека, укравшего когда-то Линдеровы жемчужины.
      10
      В большой комнате аквариумы стояли всюду: часть из них двумя ярусами на полках с подпорками, большие овальные - в металлических каркасах, одни подсвечивались сверху, другие - снизу. Водоросли беспорядочными гирляндами покачивались за грязным стеклом, а вода имела какой-то призрачный зеленоватый цвет. В ней плавали рыбки всех цветов радуги.
      Были там рыбки длинные, тонкие и похожие на золотые стрелы, японские вулехвостые, за которыми тянулись фантастически большие хвосты, неоновые рыбки, прозрачные, словно цветное стекло, крохотные чупли в полдюйма длиной, редкостные золотые рыбки, большие и нескладные китайские телескопы с выпученными глазами, жабьими мордами и плавниками, которые двигались в зеленоватой воде, словно ноги, толстяка, торопящегося на обед.
      Больше всего света падало из большого окна в потолке. Под этим окном возле голого деревянного стола стоял высокий сухопарый мужчина. В левой руке он держал трепещущую красную рыбку, а правой сжимал лезвие безопасной бритвы, обернутое с одной стороны лейкопластырем.
      Он взглянул на меня из-под густых бровей. Глаза у него были глубоко запавшие, бесцветные, мутноватые. Я подошел ближе и посмотрел на рыбку в его руке.
      - Грибок? - поинтересовался я.
      Мужчина медленно кивнул головой и сказал:
      - Белый грибок.- Потом положил рыбку на стол и заботливо расправил ее спинной плавник. Он был общипанный и раздвоенный, а на его потрепанных краях белел какой-то налет.- Белый грибок,- повторил хозяин.- Это не так страшно. Я подправлю этого парня, и он будет здоровехонький. Чем могу служить, мистер?
      Я покрутил в руке сигарету, улыбнулся ему и сказал:
      - Они как люди. Я имею в виду рыбок. Тоже болеют.
      Он прижал рыбку к столу и подрезал рваный край плавника. Потом расправил хвост и подрезал и его. Рыбка перестала биться.
      - Одних удается вылечить,- отозвался мужчина,- других - нет. Невозможно, например, вылечить болезнь плавательного пузыря.- Он поднял на меня глаза.- Если вы думаете, что ей больно, то ошибаетесь. Рыбку можно убить, но сделать ей больно, как человеку, невозможно.
      Он отложил лезвие, смочил ватку жидкостью сиреневого цвета и закрасил ею обрезанные края плавника. Потом погрузил палец в баночку с вазелином и смазал им ранки. После этого пустил рыбку в маленький аквариум у стены, и она спокойно поплыла, очевидно, довольная.
      Худощавый мужчина вытер руки, сел на край скамейки и уставился в меня своими безжизненными глазами. Когда-то, очень давно, он был, наверное, красивым.
      - Интересуетесь рыбками? - спросил он. В голосе его слышался отдаленный, осторожный гомон тюремной камеры и тюремного двора.
      Я покачал головой.
      - Не очень. Это только повод. Я приехал издалека, чтоб увидеться с вами, мистер Сайп.
      Он провел языком по губам, не спуская с меня глаз. А когда заговорил снова, голос у него был мягкий и усталый.
      - Моя фамилия Уоллес, уважаемый.
      Я выпустил кольцо дыма и проткнул его пальцем.
      - А для моего дела вы мне нужны как Сайп.
      Он наклонился вперед, опустил руки между расставленными костлявыми коленями и сжал пальцы. Большие узловатые руки, которые когда-то переделали много тяжелой работы. Голова чуть дернулась вверх, глаза холодно смотрели из-под мохнатых бровей. Но голос его оставался мягким.
      - Давно ко мне не наведывались легавые. По крайней мере не лезли с разговорами. Чем ты сейчас занимаешься?
      - А угадай,- сказал я. Его голос стал еще мягче.
      - Послушай, легавый, я тут живу тихо, спокойно. Меня больше никто не трогает. Я получил амнистию прямо из Белого дома. Забавляюсь себе золотыми рыбками, а человек проникается чувством к тем, за кем ухаживает. Я никому на свете ничего не должен. Я свое заплатил. У моей жены хватит денег для нас обоих. Все, чего я хочу,- это чтоб меня оставили в покое, легавый.- Он замолчал, покачал головой и добавил: - Меня больше не обманешь. Довольно!
      Я ничего не ответил. Только легонько улыбнулся.
      - Теперь до меня никому нет дела,- продолжал хозяин.- Я получил амнистию от самого президента. Я хочу только одного: чтоб меня оставили в покое.
      Я покачал головой, все еще улыбаясь.
      - Это - единственное, чего ты не дождешься. Пока сам все не отдашь.
      - Послушай,- мягко проговорил он,- ты, наверное, новенький в этом деле. Тебе еще все кажется интересным. Ты хочешь сделать себе имя. Но на мне это висит уже двадцать лет, и ко мне приходило много больших людей, некоторые из них были даже очень умные. И они поняли: у меня нет ничего, кроме того, что принадлежит мне. Да никогда и не было. Все досталось кому-то другому.
      - Почтовому служащему,- бросил я.- Ну, конечно!
      - Послушай,- так же мягко продолжал Сайп,- я свое отсидел. Я знаю все входы-выходы. Знаю, что вы так просто не успокоитесь, во всяком случае до тех пор, пока еще жив человек, который может что-то вспомнить. Я знаю, время от времени ко мне будут присылать какого-нибудь гада, чтоб он снова все это копал. Ну и ладно. Я не обижаюсь. Ну, а теперь, что мне сделать, чтоб ты убрался?
      Я покачал головой и посмотрел на рыбок, которые равнодушно плавали в своих больших уютных аквариумах. Я почувствовал усталость. Эта тишина вызывала в моем мозгу образы-призраки - призраки давно прошедших дней. Поезд, грохочущий сквозь темноту, засада в почтовом вагоне, вспышка выстрела, мертвый почтовый служащий на полу, тихое журчанье воды из бака и человек, которому удалось девятнадцать лет хранить тайну. Почти удалось.
      - Ты сделал одну ошибку,- неторопливо начал я.- Помнишь парня по имени Шелушитель Мардо?
      Он поднял голову. Я видел, как он старается что-то вспомнить. Но это имя ему, кажется, ничего не сказало.
      - Ты знал этого парня в Ливенворте,- сказал я.- Коротышка сидел за то, что раздваивал двадцатидолларовые банкноты и подклеивал фальшивую вторую сторону.
      - Угу,- отозвался Сайп.- Помню.
      - Ты рассказал ему, что жемчужины у тебя,- сказал я.
      Но Сайп, как видно, не верил мне.
      - Наверное, я пошутил тогда,- медленно, как-то опустошенно проговорил он.
      - Возможно. Но слушай дальше. Сам он так не думал. Не так давно он побывал в этих краях с приятелем по кличке Закат. Они тебя где-то увидели, и Шелушитель тебя узнал. И начал шевелить мозгами: как бы, дескать, немножко подзаработать? Но парень не мог и дня прожить без кокаина, да еще и разговаривал во сне. Вот одна девушка и узнала про шарики. А потом еще одна девица в компании с одним адвокатиком поджарили Шелушителю пятки, и теперь он мертв.
      Сайп уставился на меня немигающим взглядом. Мор-Щинки в уголках его рта углубились.
      Я помахал сигаретой и продолжил:
      - Мы не знаем, что он там выболтал, но адвокатик с девушкой теперь в Олимпии. Закат тоже в Олимпии, но он уже мертв. Они его прикончили. Не поручусь, что они знают, где ты. Но в конце концов, наверняка, узнают. Они или кто-нибудь другой, похожий на них. Ты можешь измотать полицию, если она неспособна найти жемчужины, а ты не пытаешься их продать. Можешь вымотать страховую компанию...
      Ни один мускул не шевельнулся на лице Сайпа. Не шевельнулись большие узчоватые пальцы, сплетенные между коленями. Только его мертвые глаза неотрывно смотрели на меня.
      - Но от мошенников тебе не отмотаться,- продолжал я.- Эти не отцепятся. Объявятся двое-трое, у которых найдутся и время, и деньги, и злость, чтобы жать на тебя. Они уж как-нибудь сумеют узнать то, что им надо. Выкрадут твою жену или вывезут тебя в лес и там поговорят с тобой. А у меня есть приличное, честное предложение.
      - А ты из какой ватаги? - неожиданно спросил Сайп.- Сперва мне показалось, словно от тебя смердит легавым. А теперь уже и не знаю.
      - Страховая компания,- ответил я.- Объясню суть соглашения. Все вознаграждение - двадцать пять тысяч. Пять косых - женщине, которая дала мне информацию. Десять косых - мне. Я сделал всю работу, и нет такого револьвера, под который я бы не подставлял свою голову. Десять косых - тебе. Через меня. Напрямик ты и пяти центов не получишь. Ну, как тебе мое предложение?
      - На первый взгляд, неплохое,- мягко сказал он,- кроме одной детали. Нет у меня никаких жемчужин, легавый.
      Я нахмурился. Больше я не мог ничего ему предложить. Других козырей у меня не было. Я бросил на деревянный пол окурок и растоптал его. А потом повернулся, чтоб уйти.
      - Подожди минутку,- сказал Сайп,- я докажу тебе, что говорил правду.
      Он вышел из комнаты. Я засмотрелся на рыбок. Откуда-то издали донесся шум мотора. Я услыхал, как дверь открылась и снова закрылась - очевидно, в соседней комнате.
      Вскоре Сайп возвратился. Его рука сжимала блестящий кольт сорок пятого калибра. Револьвер был длиной в локоть.
      Сайп наставил кольт на меня и сказал:
      - Вот тут у меня жемчужины, шесть штук. Свинцовые жемчужины. Я могу на расстоянии шестидесяти ярдов отбить мухе лапу. Ты не легавый. А теперь беги... Расскажи своим дружкам, что я готов выбивать им из кольта по зубу в любой день недели, а в воскресенье - по два зуба! Я не шелохнулся. В мертвых глазах этого человека сквозило безумие. Я не отважился шевельнуться.
      - Оставь это для театра,- неторопливо ответил я.- Я докажу, что я детектив. Ты сидел в тюрьме, и эта игрушка у тебя - уже правонарушение. Положи ее, и поговорим спокойно.
      Машина, шум которой я услыхал несколько минут тому назад, остановилась около дома. Послышались шаги и голоса.
      Сайп отступил в глубь комнаты и стал между столом и большим аквариумом галлонов на двадцать - тридцать. Он оскалился усмешкой борца, которого загнали в глухой угол.
      - Похоже, твои дружки тебя нагнали,- не торопясь, сказал он.- Ну-ка, доставай револьвер и бросай на пол, пока еще есть время... Пока еще дышишь.
      Я не шелохнулся. Я сидел и разглядывал жесткие перекрученные волосы у него на бровях. Потом посмотрел ему в глаза. Я знал: стоило мне пошевелиться - и он выстрелит.
      Шаги уже слышались на лестнице. Это -были приглушенные шаги людей, которые приготовились к борьбе.
      В комнату вошли трое,
      11
      Первой на одеревеневших ногах переступила порог миссис Сайп. Глаза ее горели, пальцы судорожно сжимались и разжимались, словно она хотела за что-то ухватиться. В спину ей упирался один из небольших револьверов Кэрол Донован, крепко зажатый в ее маленькой безжалостной руке.
      Последним вошел Меддер. Он был пьян, поэтому казался смелым и осатаневшим. Он наставил свой "Смит и Вессон" на меня и криво усмехнулся.
      Девушка оттолкнула миссис Сайп в сторону. Пожилая женщина отлетела в угол и опустилась на колени.
      Сайп вытаращил глаза на Кэрол. Он был глубоко потрясен, ибо видел перед собой юную, красивую девушку. С таким противником ему еще не приходилось встречаться. Если бы в комнату вошли мужчины, он бы их изрешетил из своего кольта.
      Маленькая, темноволосая и белолицая девушка холодно взглянула на него и резким, ледяным голосом приказала:
      - Ну-ка, папочка, бросай свой пугач! Спокойно, не суетись!
      Сайп медленно наклонился, не спуская с нее глаз. Потом положил огромный, как у пионеров Дикого Запада, кольт на пол.
      - А теперь отбрось его ногой, папочка. Сайп отбросил кольт, и он отлетел на середину комнаты.
      - Вот так оно будет лучше, старичок. Раш, посмотри за ним, пока я отберу игрушку у легавого.
      Два револьвера повернулись в мою сторону, и тяжелый взгляд серых глаз девушки остановился на мне. Меддер сделал несколько шагов к Сайпу и нацелил ему в грудь свой "Смит и Вессон".
      Девушка улыбнулась, но приятной ее улыбку я бы не назвал.
      - Так вот, выходит, какой ты умный, да? Все время высовываешься, да? Но ты дал маху, фараон. Даже не ощупал как следует своего худенького дружка. А у него в ботинке была небольшая карта.
      - Мне она не нужна,- спокойно сказал я и улыбнулся ей.
      Я старался улыбаться как можно приветливей, ибо миссис Сайп двигалась на коленках по полу, и каждое движение приближало ее к кольту Сайпа.
      - Но теперь с тобой покончено. Ну-ка, подними клешни и не опускай, пока я не получу твой пугач!
      В девушке было пять футов два дюйма, и весила она около 120 фунтов. В общем, девушка да и только. А у меня рост - шесть и одиннадцать с половиной, и вешу я сто девяносто пять фунтов. Поэтому я поднял руки и саданул ей в челюсть.
      Она отлетела на ярд, и ее игрушка выстрелила. Пуля обожгла мне ребра. Девушка начала падать, словно в замедленном кадре. В этом было что-то неестественное.
      Миссис Сайп схватила кольт и выстрелила Кэрол в спину.
      Меддер мгновенно крутанулся, а Сайп метнулся к нему. Меддер отскочил, что-то крикнул и снова взял Сайпа на мушку. Сайп замер, словно окаменел, и широкая безумная усмешка снова застыла на его осунувшемся лице.
      Пуля, выпущенная из кольта, толкнула девушку вперед с такой силой, словно порывистый ветер грохнул дверью.
      В воздухе мелькнула синяя одежда, и что-то ударило меня в грудь - то была ее голова. Какое-то мгновение я еще видел ее лицо, когда она падала,странное, совсем незнакомое лицо.
      А потом девушка превратилась в маленькую, бесформенную кучку около моих ног, уже неживую, и что-то красное растекалось рядом, а сзади стояла высокая спокойная женщина, и из сжатого обеими руками кольта вился дымок.
      Меддер дважды выстрелил в Сайпа. Все еще улыбаясь, Сайп дернулся вперед и ударился о край стола. Сиреневая жидкость, которой он смазывал своих рыбок, теперь залила его самого. Когда старик падал, Меддер выстрелил в него еще раз.
      Я выхватил свой люгер и выстрелил Меддеру в самое больное место, так, чтоб только его не убить,- под коленку. Он грохнулся на пол, словно зацепился за скрытую проволоку. Я надел на него наручники еще до того, как он начал стонать.
      Я отбросил ногой револьверы, валявшиеся на полу, подошел к миссис Сайп и взял из ее рук большой кольт.
      Какое-то время в комнате стояла тишина. Я слышал, как вдали шумел прибой. Потом где-то совсем рядом раздался звук, похожий на свист.
      То был Сайп, он хотел что-то сказать. Жена подползла к нему и замерла рядом. Кровавая пена выступила на его губах. Он через силу хлопал глазами, стараясь сохранить сознание. Слабым голосом он просвистел:
      - Телескопы, Хетти... Телескопы...
      Голова его ударилась о пол.
      Я вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
      12
      Из ноги Меддера сочилась кровь, но опасность его жизни не угрожала. Пока я перевязывал носовым платком его колено, он смотрел на меня безумными глазами. У него, видимо, было повреждено сухожилие и расколота коленная чашечка. Когда его поведут вешать, он, наверно, сильно будет хромать.
      Я сошел вниз, постоял на веранде, глядя на две машины перед домом, потом перевел взгляд на причалы у подножия холма. Сказать, где стреляли, мог бы только тот, кто проходил мимо дома. Но, как видно, никто ничего не заметил. В лесах вокруг ведь тоже стреляют.
      Я возвратился в дом, посмотрел на допотопный телефон, висевший на стене в гостиной, но звонить не стал. Что-то беспокоило меня. Я закурил, выглянул в окно, и вдруг какой-то потусторонний голос шепнул мне: "Телескопы, Хетти... Телескопы..."
      Я снова поднялся наверх, в комнату с аквариумами. Меддер уже стонал протяжно, с хрипом.
      Девушка была мертва. Ни один из аквариумов не пострадал. Рыбки мирно плавали в зеленоватой воде, спокойные и невозмутимые. Им Меддер был безразличен.
      Аквариум галлонов на десять с черными китайскими телескопами стоял в углу. Плавало там четыре рыбки - большие, дюйма по четыре длиной, угольно-черного цвета. Две из них хватали на поверхности кислород, две другие лениво помахивали плавниками у самого дна. Выпученные глаза делали их похожими на жаб.
      Я наблюдал, как они тычутся мордами в зелень, которой зарос аквариум. Несколько красных озерных улиток чистили стекло. Две рыбки на дне выглядели толще и ленивее тех, что плавали на поверхности. Интересно, почему?
      Между двумя аквариумами лежал сачок с длинной ручкой. Я запустил его в аквариум, поймал одного из телескопов и осмотрел его серебристое брюхо. На нем был рубец, который напоминал хирургический шов. Я ощупал это место и выявил под ним твердую шишку.
      Потом я достал со дна еще одного телескопа. Такой же шов, точно такая же твердая шишка. Тогда я выловил одну из рыбок, хватавших воздух на поверхности. Ни шва, ни твердой круглой шишки. И поймать этого телескопа оказалось труднее, чем двух других предыдущих.
      Я выпустил его назад в аквариум. Меня интересовали только два первых. Я люблю золотых рыбок, как и остальные люди, но дело - это дело, а преступление - это преступление. Я снял пальто, засучил рукава и взял со стола лезвие, оклеенное с одной стороны лейкопластырем.
      Грязная это была работа. На нее ушло минут пять. И вот они у меня на ладони - по три четверти дюйма в диаметре, идеально круглые, молочно-белые. Они сияли тем внутренним светом, какого не увидишь ни у одного другого камня. Это были Линдеровы жемчужины.
      Я прополоскал их, завернул в носовой платок, отвернул рукава рубашки и надел пиджак. Потом посмотрел на Меддера, на его измученные болью и страхом глаза, на покрытое потом лицо. Чихать мне на Меддера! Это был убийца.
      Я вышел из комнаты. Дверь в спальню все еще была закрыта. Я спустился вниз, покрутил ручку телефонного аппарата.
      - Я звоню из дома Уоллеса в Вестпорте,- сказал я.- Здесь что-то случилось. Нам нужен доктор и следует прислать сюда полицию. Вы можете нам помочь?
      Девушка ответила:
      - Я попробую найти вам врача, мистер Уоллес. Правда, на это уйдет время. В Вестпорте есть участковый полисмен. Вызвать?
      - Пожалуй, вызовите,- сказал я и повесил трубку. Все-таки телефонная связь в сельской местности имеет свои преимущества.
      Я закурил еще одну сигарету и сел в скрипучее кресло-качалку на веранде. Вскоре послышались шаги, и из дома вышла миссис Сайп. Какое-то мгновение она постояла, осматривая подножье холма, потом уселась в другое кресло. Ее сухие глаза неотрывно смотрели на меня.
      - Думаю, вы детектив - медленно и неуверенно высказала она предположение.
      - Да, Я представляю компанию, которая страховала Линдеровы жемчужины.
      Женщина отвернулась и посмотрела вдаль.
      - Я думала, что тут он обретет покой...- проговорила она.- Что никто уже его не будет беспокоить... Что это место станет как бы приютом...
      - Не надо было ему оставлять у себя эти жемчужины.
      Миссис Сайп повернула ко мне голову, на этот раз очень быстро. Сначала ее лицо ничего не выражало, но потом на нем отразился испуг.
      Я полез рукой в карман, достал носовой платочек и развернул его на ладони. Они лежали вместе на белом полотне. Двести тысяч. Причина стольких убийств!
      - Он имел право на прибежище,- сказал я.- Никто не хотел отбирать у него это прибежище. Но ему этого было мало!
      Она молча, неотрывно смотрела на жемчужины. Потом ее губы дернулись. Голос стал хриплым.
      - Бедный Уолли...- сказала она.- Ведь вы все-таки нашли их. А знаете, вы очень умный. Он убил десятки рыб, прежде чем этому научился.- Она подняла на меня взгляд. В ее глазах светилось изумление.
      - Мне такие идеи не нравились никогда,- сказала она.- Помните древнюю библейскую притчу про козла отпущения?
      Я покачал головой.
      - Это было животное, на которое возложили человеческие грехи, а потом прогнали его в пустыню. Золотые рыбки оказались тем козлом отпущения.
      Миссис Сайп улыбнулась мне. Но я не ответил ей улыбкой.
      Потом она, все еще улыбаясь, начала рассказывать:
      - Понимаете, у него были когда-то жемчужины, настоящие, и то, что он пережил, делало его, как ему казалось, полноправным их владельцем. Но даже если б он нашел их вновь, то не получил бы от этого никакой прибыли. Наверное, пока он сидел в тюрьме, приметы, по которым он мог бы их отыскать, изменились, и ему так и не посчастливилось найти те места в Айдахо, где он их закопал.
      Казалось, чей-то ледяной палец водил по моей спине вверх-вниз, вверх-вниз. Я открыл рот и услыхал будто не свой, а чужой голос:
      - Что-о?!
      Миссис Сайп протянула руку и коснулась пальцем одной из жемчужин. Я все еще держал их на ладони.
      - И тогда он достал себе эти,- продолжала она.- В Сиэтле. Они пустые, наполненные белым воском. Я забыла, как называется этот способ. Они имеют очень красивый вид. Правда, я никогда не видела настоящих жемчужин.
      - Зачем были они нужны ему? - хрипло спросил я.
      - Неужели вы не понимаете? Ведь это и был его грех. Он хотел спрятать его в пустыне. В этой пустыне. Он спрятал их в рыбках. И знаете...- Она наклонилась ко мне, медленно и очень серьезно добавила: - Иногда мне кажется, что, в конце концов, он и в самом деле поверил, будто прячет настоящие жемчужины.
      - Миссис Сайп, я простой человек,- сказал я.- Боюсь, что понять идею с козлом отпущения мне будет немного трудно. Думаю, он просто силился сам себя обмануть, как всякий человек, который многое в жизни проиграл.
      Женщина снова улыбнулась.
      - Возможно, вы правы. А вот я...- Она развела руками. - А впрочем, какое это имеет теперь, значение? можно мне сохранить их на память?
      - Сберечь на память?
      - Ну, эти... липовые жемчужины. Ведь вы...
      Я поднялся. Старый спортивный "форд" без крыши карабкался на холм. У мужчины за рулем сияла на груди большая звезда. Шум мотора напоминал урчание старого лысого шимпанзе в зоопарке.
      Миссис Сайп стояла с полуоткрытой ладонью и но, умоляюще смотрела на меня.
      Я улыбнулся ей неожиданно зло.
      - Что и говорить, хорошо же вы сыграли свою бросил я.- А я, черт возьми, чуть не поверил. У меня аж мороз по коже пошел. Вот так, леди! Но вы сами помогли мне. Вам не очень идет слово "липовые". И кольтом вы владеете искусно, и жалости не знаете. Да и последние слова Сайпа были уж слишком ясные. "Телескопы, Телескопы..." Он бы не тревожился, если б камни фальшивые.
      Какое-то мгновение ее лицо ничего не выражало, но не долго. В ее взгляде промелькнуло что-то ужасное, ярость и презрение. Она вытянула губы и плюнула в меня. А потом бросилась в дом и оглушительно хлопнула за собой дверью.
      Я спрятал свои будущие двадцать пять тысяч в карман жилета. Следовательно, двенадцать с половиной тысяч мне и столько же - Кейти Хорн. Представляю себе ее глаза, когда я принесу ей чек! Она положит его в банк и будет ждать, когда ее Джонни выпустят под залог из Квентинской тюрьмы.
      Спортивный "форд" остановился за двумя другими машинами. Мужчина за рулем сплюнул в сторону, поставил машину на ручной тормоз и выскочил из машины. Это был большой мужчина в рубашке с короткими рукавами.
      Я отправился по лестнице вниз, ему навстречу.