Я или Человек Без Тела

Побрившись, смыл остатки пены холодной водой, вытерся, нанес на лицо крем после бритья и, приблизившись к зеркалу, массируя лицо, внимательно осмотрел каждую морщинку. Они были. А куда без них? Не мальчик, чай! Я оттянул нижние веки, высунул язык и констатировал, что никаких признаков скрытых заболеваний у меня нет. Правда, я не врач, но розовый язык, румянец на щеках и отсутствие желтизны на белках глаз успокаивали. Мой ночной посетитель сегодняшнего сна предсказывал мне скорую смерть. Бред! Лет тридцать я еще проживу.
      Как минимум! А может быть, и больше. В моей семье все ее члены по мужской линии были долгожителями. Дед в девяносто семь ушел. Прадед, дед рассказывал, только на восьмом десятке в пятый раз женился, а помер, когда ему за сотню перевалило. Отцу моему уже семьдесят шесть, а на его еще девушки заглядываются. Отец, Петр Иванович, мужик импозантный - борода и голова не седые, с проседью. Глаза черные, как угли, за семьдесят шесть лет не выцвели. У меня глаза светло-карие, а у него черные. Трубку курит. У него их целая коллекция. Бегает трусцой по утрам, на рыбалку на водохранилище ходит, сам машину водит. Правда, автомобилем он редко пользуется, все больше ножками. Белая десятка, которую я подарил ему шесть лет назад на семидесятилетие, взамен старого "Москвича" стоит в гараже, как новенькая.
      - А куда мне на ней ездить-то? - говорит отец. - До водохранилища двадцать минут ходу, на рыбалку я и пешком схожу. Магазины тоже все рядом, да и ты молодец, не забываешь старика, продукты подбрасываешь… Была бы Альбина жива, мы бы съездили с ней куда-нибудь. За грибами хоть.
      Альбина - это мама. Она умерла четыре года назад, в эту пятницу годовщина, отец вчера звонил, напоминал. Ей тогда только-только семьдесят исполнилось. Сердце прихватило, до телефона мама добраться не смогла. Отец на рыбалке был, а я в Питере с финнами контракт подписывал. Некому было неотложку вызвать. Отец винил себя за то, что его в ту минуту рядом с мамой не оказалось. А я себя. Хотя, если бы я и не поехал тогда в Питер, разве бы изменилось что? Жили мы уже тогда не вместе, да и случился приступ в двенадцать дня. Я в это время либо в офисе, либо в цехах нахожусь. Все равно я не смог бы ничего сделать. Разве что случай помог бы…
      - Один по грибы съезди, - предлагал я.
      - А зачем они мне? Ты же знаешь, у меня от грибов…
      Я знал. Кстати, у меня та же особенность - как грибы поем, так со стулом проблемы. Странно, всегда эти грибы ел, а как сорок стукнуло, так у меня в отношении их те же симптомы, что у отца проявились.
      На стене моей кухни висит календарь. Отрывной. Такой, какие раньше имелись на каждой кухне. Сейчас их почему-то перестали делать, во всяком случае, я их уже давно в продаже не видал. А может, их все же продолжают делать, просто я по магазинам ходить перестал? Этот календарь мне подарила Вика на новый 2004 год. Его изготовили по ее индивидуальному заказу в типографии газеты
      "Полыноградский вестник", и она за него заплатила наверняка не слабую сумму. Впрочем, что бы она считала мои деньги? Зато наполнением этого календаря можно было гордиться. В нем не было кулинарных рецептов и полезных советов, как в обычных отрывных календарях, вместо этого обратные странички были заполнены моими изречениями, которые Вика запомнила или записала куда-нибудь.
      Наверное, дневник вела, а потом решила использовать свои записи для издания этого календаря. Еще там были описания того, как в тот или иной день, мы славно проводили с ней время, с кем встречались, что заказывали на ужин. Все выходные дни были не красными, как в обычных календарях, а синими и зелеными. Суббота - синие цифры, воскресенье
      - зеленые. Красными были особо памятные даты, дни, которые следовало помнить, те, о которых надо было помнить, по мнению Вики.
      На страничке стояла дата - двадцать девятое февраля 2004 года.
      Цифры были зеленые, а это означало, что вчера было воскресенье.
      Я потянулся к календарю рукой, но вдруг моя рука замерла в сантиметре от листочка. Я знал, что, оторвав листочек с датой двадцать девятое февраля, я увижу листочек с датой первое марта. Я знал это, потому что, не далее, как вчера вечером я переворачивал лист календаря, чтобы подглядеть, не случилось ли год назад или два года назад (мы с Викой вместе уже два года) кое-чего такого, о чем я должен был помнить? По мнению Вики. Кроме того, естественно, что первое марта - это первый день весны, и цветы завтра с меня так и так.
      Я прекрасно знал, какую дату увижу, но вдруг подумал: "А если там тридцатое февраля?".
      Бред какой-то!
      Я решительно оторвал листик, тихо прошуршавший перфорацией.
      Первое марта.
      А кто бы сомневался?
      - Человек Без Тела! - громко произнес я. - Ты - плод моего воображения. Ты - мой ночной кошмар.
      И подумал вдруг:
      "А почему это я решил, что умру от болезни или от старости?"
      Но дальше развивать свою мысль я не стал.
      Оторванный лист я скомкал и выбросил в мусорное ведро, хотя Вика просила меня не выбрасывать оторванные листы. Она хотела изготовить какой-то коллаж к моему дню рождения, к сорокапятилетию, и для этой ее задумки они ей были нужны. Перебьется. Не уверен, что наши с
      Викой отношения не закончатся к моему дню рождения.
 
      Признаюсь, Вика мне уже изрядно поднадоела. Она вела себя, как моя потенциальная невеста, а ведь я ей предложения не делал. И в мыслях не было, даже в первые, сумасшедшие, дни. И вообще, спустя два года после нашего знакомства я стал замечать в Викином характере черты, которых раньше либо не было, либо она их тщательно скрывала, либо я, ослепленный страстью, сам их не замечал.
      Мне не нравилось ее отношение к деньгам вообще, и к моим деньгам в частности. Вика не просто любила тратить деньги, это бы ничего, многие девицы, находящиеся на содержании у обеспеченных и успешных мужиков, страдают этой болезнью. Да что там многие? Все. Вика хотела иметь собственные деньги для того, чтобы пользоваться ими бесконтрольно. Для чего ей большие деньги и как она ими желает пользоваться, я не знал точно, но догадывался. Вика о своих планах не рассказывала. Или рассказывала, но я видел, что она мне врет, небылицы всякие сочиняет. А иногда говорила просто - хочу, и все!
      Хотеть не вредно, а деньги она могла заработать единственным способом. Точнее, несколькими, или, еще точнее, многими способами, но все они относились к сфере сексуальной. Такими способами больших денег не заработать.
      Вика часто спрашивала меня:
      - А этот контракт, с которым ты носишься как с писаной торбой, он на сколько тянет? Больше миллиона? А какой процент чистой прибыли?
      Или:
      - Интересно: сколько зарабатывают твои менеджеры?
      Или:
      - Если твои менеджеры зарабатывают так много, сколько же получает твой главный бухгалтер?
      Или:
      - Дорогой, а у тебя деньги лежат только в российских банках, или в зарубежных тоже?
      Или самый откровенный вопрос:
      - Милый, а если продать весь твой бизнес, сколько за него можно получить бабок?
      Мысль о финансовой независимости в ее красивую, но не очень умную белокурую головку стала приходить все чаще и чаще.
      - Колюня! Купи мне какой-нибудь салон или ресторанчик, - канючила
      Вика. - Или хотя бы кафе. А, Колюня!? Я устала сидеть дома без дела и ждать тебя целыми днями. А так я буду при деле, и денежку к тому же буду зарабатывать.
      - Тебе мало тех денег, что я тебе даю? Извини, если мало, но давать больше, у меня нет возможности.
      У меня была возможность тратить на удовольствия более крупные суммы, но я с молодых лет привык планировать свои расходы и не платить за вещь или услугу больше, чем она того стоит. Я не жадный.
      Просто, убежден, что деньги счет любят…
 
      Завтрак мой как обычно состоял из стакана свежевыжатого сока, маленькой чашечки кофе со сливками и йогурта. Второй завтрак будет через два часа и съем я его у себя в комнате отдыха, расположенного за стенкой моего кабинета, после того, как проведу короткое совещание и получу информацию от всех руководителей отделов и служб и от начальника производства. Я еще не успел допить кофе, как зазвонил телефон.
      - Я приехал.
      - Жди. Буду через пять минут.
      - Хорошо.
      Это звонил мой водитель, Саша Пономарь.
      Саша работал у меня уже более двух лет. Мне нравилась его исполнительность и то, что ни разу за эти два с лишним года он не сказал мне: "Извините шеф, машина неисправна". Автомобиль всегда был технически исправен, вымыт, отполирован и блестел, как новенький, как только что из автосалона. Но более всего мне нравилось Сашино немногословие. Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.