Наблюдатель

      По всем дорогам до самой имперской столицы Эдо стояли усиленные кордоны. По харчевням, гостиницам и постоялым дворам сновали шпики, на улицах всматривались в прохожих соглядатаи тайной полиции.
      Оуэма Тэдзива не торопился уйти из города, так как знал: самая мощная волна поисков - всегда первая. Тут легко поддаться панике и быть пойманным. Найдя укромное место, он быстро сменил внешность: исчезли борода и усы, появился роскошный седой парик с косичкой на затылке, небольшая подушечка создала сутулость. Цвет лица приобрел сероватый оттенок, так что целитель - травоискатель сразу сказал бы: у этого человека печень нуждается в лечении, иначе горячий ветер съест ее, как огонь пожирает сухие листья. Одежда купца среднего достатка завершила дело: начальник тюрьмы Сатэ Коихи Нидзикано исчез, растворился в воздухе. Торговца же останавливали много раз, проверяли, обыскивали с ног до головы - и отпускали ни с чем.
      Путь Оуэмы Тэдзивы лежал на север - через острова Яку и Токунасима, через пролив Осуми к южным берегам Японии. Этот трудный путь начинался из чайной господина Сикэна, плотного невысокого человека, весь облик которого говорил о душевном и физическом здоровье. От самых ворот чайной через живописный миниатюрный садик-дзен петляла узенькая дорожка, посыпанная желтым песком. Дорожка казалась длинной благодаря ее извилистости - вступая на нее человек отрешался от земных проблем, очищал свой дух-разум, прежде чем погрузиться в священно действие чайной церемонии. Само помещение напоминало игрушку - до того миниатюрно и изящно оно выглядело. Оуэме пришлось пригнуться, переступая порог. Сама чайная стояла на крошечном островке, и через ручей был перекинут ажурный мостик из белого камня.
      Хозяин чайной встретил гостя с поклоном. Они сели за низкий стол, поджав ноги, и господин Сикэн начал священнодействовать. Оуэма задумчиво смотрел, как ловко, точно - ни одного лишнего движения! - Сикэн-сан манипулирует большими и маленькими кувшинами и множеством других хитрых приспособлений. Отвлекать разговорами его было нельзя, поэтому гость молчал, да и говорить особо не хотелось, хотелось лишь сидеть, вдыхать ароматы трав и глядеть на шипящую на огне воду в кувшинах. Помощник подал пиалу с прохладной водой для омовения рук и другую - для того, чтобы прополоскать рот.
      По обычаю с этой водой из человека должна уйти вся скверна, все черные мысли, чтобы сознание очистилось и стало спокойным, как поверхность горного озера. Только после этого можно было приступать к чаепитию.
      - Прекрасно, - сказал Оуэма Тэдзива, отпив глоток. - Букет напоминает хэнанский, его можно сразу узнать по некоторой остроте, словно вводу добавили две-три крупинки перца. Но определенно скажу, что этот настой - ваш фамильный секрет, уважаемый?
      Хозяин довольно улыбнулся:
      - Я чувствую в вас истинного знатока, и тем более мне приятна ваша похвала. Бумаги готовы, они ждут вас. Делали мастера, ни одна таможня не подкопается.
      - Кто переправит меня на материк?
      - Вас переправят контрабандисты. Их корабль будет завтра на рассвете у северной бухты. Место тихое, и экипаж надежный.
      Оуэма придирчиво осмотрел бумаги. Они были действительно сделаны профессионалами. Не слишком новые, с настоящими печатями и прекрасной фактурой. Он убрал документы в широкий рукав и сказал:
      - Я, возможно, буду не один. Придется захватить еще двоих.
      Господин Сикэн пожал округлыми плечами.
      - Думаю, хозяева судна не будут возражать, тем более, если побольше заплатить.
      - Обещайте столько, сколько попросят. И пусть приготовят документы еще на двух человек как на торговцев или ремесленников, не имеет значения.
      Господина Сикэна арестовали спустя два часа после того, как гость покинул чайную. Переодетые соглядатаи неожиданно скрутили ему руки за спиной. Солдаты вихрем пронеслись по дому, громя посуду. Один из самураев схватил Сикэна за волосы и рывком запрокинул ему голову назад.
      - Где он?.
      - Я не знаю, о чем вы говорите, - прохрипел Сикэн-сан. - Я всего лишь хозяин чайной!
      - Мы обнаружили тайник, - крикнул солдат. - Там полно оружия, господин!
      - Тайник? - закричал Сикэн. - Но у меня нет тайника! У меня нет оружия!
      - Пойдем! - Самурай взял господина Сикэна за воротник и поволок к выходу.
      Несколько камней, поддерживающих мостик, были отодвинуты в сторону. Из ямы солдаты извлекали легкие мечи, наконечники копий и с бряцаньем кидали их в кучу. Самурай с усмешкой глядел на хозяина чайной.
      - Ну? Ты знаешь, что по закону, установленному самим Императором, смертная казнь полагается даже за укрытие ножа для разделки туш? Здесь же целый арсенал.
      У господина Сикэна подкосились ноги.
      - Это не мое, - пролепетал он. - Мне это подбросили. Может быть, соседи, они всегда мне завидовали. У меня лучшая чайная в округе. Я никогда не был связан с заговорщиками!
      От сильного удара он пролетел добрых три шага и, разметав бамбуковые занавески, рухнул на пол среди битой посуды. Тюнин Осима Кэсои, до сих пор державшийся в тени, спокойно вошел следом, сделав знак солдатам остаться снаружи. Поставив ногу на грудь лежавшего Сикэна, он прошипел:
      - Я могу облегчить твою участь, червяк. Хотя ты этого и не достоин. О твоей связи с контрабандистами все известно. И о том, что ты подделываешь официальные бумаги, - тоже. А иначе на какие средства ты содержал бы чайную?
      - Я никогда не продавал оружие, - заплакал Сикэн. - Мне его подбросили…
      - Ах, ты об этом, - небрежно сказал Кэсои. - Ну конечно же, подбросили. Чтобы состоять в заговоре против законной власти, нужно иметь большую твердость духа, готовность идти на смерть и пытки. А ты… Нет, ты не связан с заговорщиками. И оружие, конечно, не твое, только… Кто тебе поверит?
      Он почти добродушно посмотрел в глаза господину Сикэну.
      - Но я тебе подскажу выход. В конце концов контрабанда, подделка документов - грех, конечно, но не такой уж и большой. Ты проведешь остаток дней в тюрьме, но, по крайней мере, останешься жив.
      Сикэн упал на колени.
      - Я все сделаю, господин. Только скажите! - Мне нужен человек, который недавно ушел от тебя.
 
      Принц Итиро Иэхиса посмотрел вслед ускакавшим солдатам и повернулся к своему слуге Осиме Кэсои.
      - Он не водит тебя за нос? Можно ему верить?
      - Он действительно напуган, мой господин. Такой собственных родителей продаст.
      Некоторое время они помолчали, потом тюнин, осторожно подбирая слова, спросил:
      - Я прошу прощения за дерзость, мой господин, но вы проявляете такой интерес к поимке какого-то заговорщика, недостойного даже капли вашего внимания. Тайное общество разгромлено, и он больше не опасен. Один, без друзей и без связей…
      - Ты ошибаешься, тюнин, - проговорил Итиро Иэхиса. - И в одиночку этот человек опаснее целой армии. Достать его - для меня вопрос чести. Потому что этот человек - МОЙ БРАТ.

Глава 13

Пересечение

 
      Темно-зеленая уссурийская тайга шумела на ветру, раскачивая верхушки вековых сосен. Прозрачная речка, петлявшая между сопок, набухла, разрослась вширь, как всегда бывает в сезон дождей, утопив в себе отлогие берега, кочки и редкие островки.
      Огромный полосатый тигр с мудрыми зелеными глазами, порыкивая, пробирался сквозь чащу. Совсем недавно, не более получаса назад, он промахнулся. Олень, которого он целый день сторожил в засаде у водопоя, почувствовал опасность и прыгнул в сторону за долю секунды до того, как тигр сделал свой знаменитый неотразимый бросок, блеснув в воздухе черно-желтой полосатой молнией. Олень ушел, а тигр был голоден и зол. Для хищника закон в тайге один: не можешь охотиться на настоящую дичь - подыхай с голоду или вылавливай в пруду отвратительно пахнущих скользких лягушек. Брр! Тигра передернуло. Инстинкт охотника гнал его вперед, на поиски новой добычи.
      Тигр почуял след неожиданно, и этот след заставил его испугаться и напрячь мускулы. Усы его дрогнули, пасть оскалилась, лапы мгновенно превратились в четыре мощные пружины. Тело замерло в готовности к атаке. Тигр почувствовал человека…
      Он не был людоедом и человека никогда бы не тронул, но злость из-за неудачи и голод сделали свое дело: хищник, осторожно и грациозно приникнув к самой земле, неслышно пошел по запаху.
 
      Оуэма Тэдзива спрыгнул с лошади и вошел в крестьянскую хижину в тот момент, когда Онуко Тэрай лежал на полу, а рычащий от ненависти Такаси Нуэми, поставив колено ему на грудь, заносил над ним нож.
      - Предатель! - хрипел Такаси. - Подлый предатель, почему ты не умер? Все погибли, никого не пощадили, моего отца казнят, и все из-за тебя!
      - Стой! - крикнул Оуэма. Все обернулись к нему.
      - Сейчас некогда возиться с ним. Скоро здесь будут солдаты, нужно уходить.
      - Послушайте, - заплетающимся языком проговорил Онуко Тэрай. - Я никогда не был предателем, меня просто подставили. Из меня пытались вытянуть ваши имена, но я ничего не сказал!
      Оуэма рывком взял его за грудки.
      - Живи, слизняк. Я не буду марать об тебя руки. Но помни: одно слово - и я найду тебя. Даже под землей.
      Он повернулся к Такаси.
      - Во дворе ждут лошади. Нужно успеть до рассвета.
      Самураи, посланные Итиро Иэхисой, опоздали на несколько минут. В бессильной злобе они смотрели на отчалившее от берега судно. Похлопал и развернулся на ветру парус, и корабль растворился в тумане. На корабле контрабандистов уплывали государственные преступники Оуэма Тэдзива, Чико, Такаси Нуэми и Онуко Тэрай, который все-таки проследовал за беглецами и, незамеченным проникнув на корабль, спрятался в трюме.
      Еще в 1588 году император Тоетоми Хидееши издал повсеместный указ, названный Катана-гари («Охота за мечами»), запрещавший хранение и ношение холодного оружия. Указ касался всех, кроме самурайского сословия, которые, напротив, получили ничем не ограниченную власть. Крестьяне, горожане и даже монахи, утаившие не то что меч, а даже нож или топор, подлежали немедленной смертной казни на месте, без суда. Чтобы исключить малейшую возможность производства оружия, в деревнях были закрыты кузницы и конфискованы все железные предметы домашнего обихода. А после разгрома тайного общества «Белый Лотос» настали и вовсе тяжелые времена. На все село выдавался один-единственный нож для убоя скота, и хранился он на центральной площади под охраной часовых.
      Такаси Нуэми мрачнел с каждым днем. Он был одержим одной идеей: найти безопасное место для постройки новых кузниц взамен разгромленных, чтобы, выковав там новое оружие, возродить тайное общество и поднять восстание против японцев на Окинаве. Но крестьяне и горожане были напуганы. Везде странников встречали одинаково настороженно: ничего не знаем, мы люди маленькие, у нас семьи, приютить вас на ночь - приютим, но утром… Знаете, как бы беды не накликать.
      Оуэма Тэдзива хорошо понимал невыполнимость этих планов, но Такаси был непреклонен.
      - Если нельзя построить кузницы здесь, нужно идти дальше, - каждый раз говорил он, забрасывая котомку за плечи. - Не может же власть Императора простираться до бесконечности.
      Мерно поскрипывала мачта на судне контрабандистов, резким голосом отдавал команды капитан, маленького роста, сухой как палка, с продубленной солнцем и ветром кожей. Плавание продолжалось уже пятый день.
      Из трюма за спиной беглецов вдруг показался матрос, державший за шиворот упирающегося человека.
      - Капитан! - крикнул матрос. - Он прятался здесь! Посмотрите!
      - Ах, ты… - выдохнул Такаси Нуэми и, прежде чем остальные успели опомниться, бросился на Онуко Тэрая, отбивавшегося от матроса. Тэрай, обессилевший в своем убежище, не мог оказывать сопротивления, и Такаси быстро оказался на нем. Одной рукой он схватил Тэрая за горло, другой выхватил из-за пояса нож. Оуэма едва успел удержать Такаси. Команда в мгновение ока собралась вокруг.
      - Кто это? - хрипло спросил капитан.
      - Он следил за нами, - прошипел Такаси. - Он следил от самого Эдо, а может, и раньше. Подлец!
      - Нет, - крикнул Тэрай. - Послушайте, я шел за вами в надежде спастись! Если меня схватят самураи, меня тоже ждет смерть!
      - Ты врешь! Я сам видел, тебя отпустили, даже обещали награду. Награду за предательство!
      Онуко Тэрай бессильно привалился спиной к борту.
      - Не знаю. Я подозреваю, что меня просто подставили.
      Оуэма недоверчиво посмотрел на него.
      - Подожди. Ты хочешь сказать, что Итиро Иэхиса сделал это для того, чтобы отвести подозрение от кого-то еще?
      Такаси вскочил на ноги.
      - Что ты его слушаешь! Он же предатель! Он сочинит что угодно, лишь бы оправдаться! Какой смысл во всем этом? Ведь «Белого Лотоса» не существует.
      - Но он может возродиться, - возразил Чико. - И тогда, если предатель действительно еще среди нас, нам угрожает страшная опасность.
      - Ты останешься с нами, - решительно сказал Оуэма Тэраю. - Мы не тронем тебя, но имей в виду: каждый твой шаг отныне будет на виду. Задумаешь недоброе - берегись.
      Юга Японии корабль так и не достиг. В проливе Осуми, отделяющем Японию от островов Яку, контрабандисты столкнулись с морским конвоем. Стычка была короткой и больше походила на бойню. Утро этого дня показалось беглецам сплошным кошмаром. Ноги дерущихся людей скользили по крови, красным ковром покрывшей палубу, контрабандисты, плохо организованные и вооруженные, в панике бросались в воду, где становились добычей акул. Корабль был подожжен, мачта сломана, и беглецов ждала неминуемая смерть, если бы не Оуэма Тэдзива, который убил троих контрабандистов и захватил крошечную джонку, привязанную за бортом. Так они вчетвером ушли от конвоя.
      Безоружные, истерзанные, без крошки еды и капли воды, полуобезумевшие, через три дня они достигли незнакомого берега. Выбравшись на него, они до тошноты напились из ручья, стекавшего с лесистой сопки, и в изнеможении упали на землю, не надеясь на спасение.
      Оуэма проснулся ранним утром от холода. Ему еле удалось растолкать своих спутников. Они молча пожевали каких-то кореньев и, шатаясь, двинулись в глубь материка. Тайга казалась мрачной и враждебной.
      - Здесь можно построить кузницы, - тяжело дыша, проговорил Такаси, даже в такой ситуации не отказавшийся от своих планов. - Ни один самурай не доберется до этих мест.
      - Но мы не сумеем доставить оружие на Окинаву, - возразил Чико. - Морской патруль перехватил контрабанду на этот раз, не пропустит и в следующий.
      - Значит, нужно найти другой путь, в обход маршрутов патрулей.
      Оуэма положил руку ему на плечо.
      - Конечно, ты прав. Мы преодолели столько препятствий, что, кажется, нас уже ничто не остановит.
      Меньше чем в двух часах ходьбы от них огромный полосатый тигр, припав к земле, наблюдал за человеком. Он оскалил пасть и напряг лапы перед прыжком.
      Человек был седой, с длинными спутанными волосами, сухощавый и уверенный. На нем была теплая одежда из звериных шкур, на ногах удобные мягкие мокасины. Человек шел по тропке и нес на плечах вязанку хвороста. При себе у него не было никакого оружия - ни топора, ни ножа и даже палки, но он не ведал страха перед тайгой, как не ведает ребенок страха перед тем, кто его растит, кормит, выводит в жизнь.
 
Мать-природа
Взрастила тебя, человек,
Дала тебе силу свою
И мудрость далеких предков.
И в нее ты уйдешь без боязни и боли,
Как сухой листок проносит поток мимо берега…
 
      И когда тигр, распрямив мощные лапы, совершил свой прыжок из-за кустов, человек не испугался. Он успел среагировать и в мягком перекате ушел в сторону. Человек - не олень и не сможет быстро убежать, тигр это знал. Он молниеносно развернулся для нового прыжка, но человек вдруг оказался сбоку от него, одной рукой он вцепился в полосатую шкуру, а пальцами другой стремительно, будто копьем, ткнул чуть ниже левого уха тигра.
      - Ва-ауу!
      Тигр взревел от боли, на секунду в его глазах потемнело, и он потерял ориентировку. Наудачу он снова развернулся, щелкнув громадными зубами, но странный человек, не боявшийся его когтей и клыков, уже летел, распластавшись в воздухе и нанося страшный удар обеими ногами в хребет зверя.
      - Киа-ааа!
      Тигр был тяжел. Человек подобрал свою вязанку, мертвого хищника взвалил сверху и, пошатываясь, продолжал свой путь.
      Они увидели друг друга одновременно, едва седой человек вышел на опушку. Он сначала спружинился и принял боевую стойку, но тут же понял, что те, кто встретился ему, нападать на кого-либо не способны: все четверо еле держались на ногах. Один из них даже заплакал, так был рад, что наступил конец их скитаниям.
      - Кто ты? - спросил Оуэма Тэдзива. - Как ты здесь оказался?
      Но человек лишь покачал головой. Он не понимал наречия пришельцев. Тем не менее, по его дружелюбным жестам Оуэма и остальные поняли, что странный человек зовет их за собой. Близость отдыха придала им силы, и они пошли, шатаясь и поддерживая друг друга. Вскоре путники добрались до хижины, стоявшей посреди небольшой полянки, окруженной соснами.
      Навстречу им выбежала молодая женщина в простой грубоватой одежде и с кожаным обручем на изящной головке. И обруч, и все остальное очень шло к ее прекрасной фигуре, миниатюрной и на редкость пропорциональной. Она удивленно спросила о чем-то седого человека, он перебросился с ней несколькими непонятными фразами и повел путников в хижину. Все четверо с жадностью набросились на еду. Старик смотрел на них без тени любопытства и насмешки. Волевое лицо его казалось вырезанным из красного дерева, оно было таким же неподвижным и бесстрастным. Женщина присела рядом на корточки и посмотрела на Оуэму. И тут он увидел, что женщина была по-настоящему красива. Длинные густые черные волосы обрамляли лицо с широкими скулами и чуть подтянутыми к вискам глазами. Домотканая одежда ничуть не портила, а, наоборот, скорее подчеркивала гибкость и изящество тела, красоту обнаженных рук и странный, почти животный магнетизм, исходящий от облика женщины. На вид ей было не больше двадцати пяти.
      - Спасибо, - проговорил Оуэма, отодвигая пустую чашку. Потом указал пальцем на себя и раздельно сказал:
      - Я Оуэма. А ты? - и он перевел палец на женщину.
      Она подумала несколько секунд, потом улыбнулась и ответила: - Кумико.
      Только утолив голод и жажду, беглецы почувствовали, что засыпают прямо на тех местах, где и сидели. Циновки, набитые травой, притягивали, готовые принять уставшие, изможденные долгим странствием тела.

Глава 14

Выброс энергии

 
      Маленькая серая пичужка разбудила Оуэму Тэдзиву своим щебетанием рано утром. Оуэма проснулся, но еще некоторое время лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь покоем и собираясь с мыслями. Чико и Онуко Тэрай уже плескались в ручье. Оуэма отметил, что эти двое прекрасно поладили друг с другом. Такаси Нуэми упорно не замечал Тэрая, не в силах примириться с мыслью об аресте отца. Но на всех четверых размеренная жизнь в тайге оказала воздействие. Они оттаивали. Напряжение последних дней спадало, дух успокаивался, да и не могло быть иначе среди этих вековых сосен, ослепительно синих озер и изумрудных сопок.
      Кумико неслышно подошла сзади и тронула Оуэму за плечо.
      - Что тебе? - спросил он.
      - Эму зовут, - улыбнулась она в ответ.
      С течением времени языковой барьер между обитателями поляны стал таять сам собой, но Кумико все еще сокращала имя Оуэмы наполовину. Такаси Нуэми пытался о чем-то разговаривать с Оэ, подкрепляя слова энергичными жестами. Взглянув на подошедшего Оуэму, он пояснил:
      - Тигр. Помнишь, старик нес на себе убитого тигра?
      Такаси указал на шкуру мертвого хищника и спросил:
      - Как ты это сделал? Ведь у тебя не было даже ножа!
      Оэ понял смысл фразы и, улыбнувшись, показал ребро ладони. Оно было твердым, как камень.
      - Что, - не поверили они, - рукой? Просто рукой? Ты обманываешь, это невозможно!
      - Рукой, рукой, - мелко закивал Оэ. Его забавляли эти люди. Он поднял с земли увесистое полено и знаком показал: держите! Они с недоумением взяли полено с двух сторон. А дальше произошло немыслимое. Старик сделал неуловимое движение. Его рука молнией вылетела вперед, а из горла вырвался знаменитый крик, в котором сконцентрировалась громадная энергия, заключенная в сгусток смертоносной силы.
      - Киа-а!
      Оуэма и Такаси непроизвольно отпрянули назад. Полено у них в руках будто взорвалось, разлетевшись в щепки. Старик Оэ стоял и спокойно улыбался.
      Некоторое время никто из пришельцев не мог вымолвить ни слова. Потом Такаси, осторожно приблизившись, низко поклонился и, подкрепляя слова жестами, произнес с глубоким почтением:
      - Прошу вас, господин, умоляю, научите нас своему искусству!
      Оэ рассмеялся. Эти люди действительно были забавны. Они и не представляли себе, на какой путь хотели встать. Жестокие многочасовые тренировки, ежедневно, без перерывов, не недели, не месяцы, а многие, многие годы. Годы каторжного труда, пота, крови, сурового аскетизма и воздержания. Но пришельцы чем-то понравились ему, старому мастеру. Возможно, они напомнили ему его самого, молодого, полного честолюбивых замыслов. Когда-то, очень давно, под тенью раскидистого дерева в далеком монастыре сидел его учитель, маленького роста седобородый китаец, и наблюдал за ним, обессиленным мальчиком, который, плача от усталости, тысячный раз за день повторял одно и то же движение.
      - Этот удар должен стать продолжением тебя, - говорил китаец, и его слова странным образом успокаивали, придавали силы, заставляя забыть о своих ноющих мышцах. - Любое движение, которое ты делаешь, должно стать естественным и удобным, словно мягкое ложе. Твое тело надо заставить двигаться без участия разума, и тогда ты будешь быстр и легок, как ветер. Тебя перестанет волновать вопрос: «Как сделать движение?» Перед тобой встанет вопрос «зачем?». Стоит ли причинять вред другому живому существу, пусть даже это твой враг? И может быть, когда-нибудь ты ответишь на него. И сам станешь мастером во славу Амиды Будды.
 
      Господин Симадзу Иэхиса медленно прохаживался взад-вперед в зале официальных приемов и пытался сосредоточиться на скрипе половиц под ногами. Половицы были специально подобраны так, что скрипели, если на них наступали, - никто, ни один враг не мог бесшумно проникнуть ни в одно помещение дворца. В эту минуту в зале и прилегающих комнатах не было ни души, дайме прогнал даже телохранителей, с которыми не расставался.
      - Мой сын не может пойти против меня, - нервно произнес князь. - Заговорщики были разгромлены благодаря его уму и смелости.
      - И хитрости, мой господин, - тихо сказал советник дайме Иоро Мацусато. - Его светлость наследный принц не просто предположил, что нападение на конвой произойдет по дороге из тюрьмы Сатэ. Он знал это заранее. И я говорю это, хотя рискую навлечь на себя ваш гнев.
      - Я казнил многих своих приближенных, - перебил его князь. - Мог бы казнить и тебя, но я ценю в людях преданность и ум, а не лизоблюдство. От твоих слов исходит опасность, но лучше встретить ее лицом к лицу, а не подставлять ей затылок. Однако если ты ошибся, пощады не жди.
      На несколько секунд Симадзу-сан задумался, и на его чело словно набежала туча.
      - У принца Итиро на руке княжеская татуировка, которую невозможно подделать. Я доподлинно знаю, что после той ночи только один мой сын остался в живых. Другой - самозванец. До сих пор у меня не было сомнений. Но ты заронил их в мою душу. Где шпион, которого ты послал к заговорщикам?
      - Он вне досягаемости, мой господин. Вместе с тремя государственными преступниками он ушел на корабле контрабандистов. Они пытались достичь юга Японии, но след их утерян. Если они не погибли, значит, смогли достичь западного материка. В этом деле есть одна странность, мой господин. Кто-то еще следит за одним из главарей заговора, Оуэмой Тэдзивой, и сообщает нам обо всех его передвижениях. Но эти донесения приходят без специальной отметины, по которой мы узнаем послания нашего человека.
      - И, кроме того, эти донесения странным образом всегда чуть-чуть опаздывают, ты не находишь? Несколько раз Оуэма Тэдзива уходил буквально у нас из-под носа. Кто же его предупреждает? Этот неизвестный осведомитель? Он словно бросает нам приманку, - злобно проговорил князь. - Мы видим ее, чувствуем ее запах, но дотянуться нам не дают.
 
      …Кулак вылетает вперед, нанося удар по мешку.
      - Киа!
      Удар!
      - Киа!
      Удар!
      - Киа-а!
      Сначала они пытаются считать движения, но скоро сбиваются и забывают о счете. Потом из мозга сами собой исчезают и остальные мысли. Сначала костяшки пальцев, разбитые в кровь, невыносимо болят, но и боль уходит в небытие. Донимает жара и насекомые, дыхание хриплое и тяжелое, но постепенно и оно становится легким и ровным, жара улетучивается, и вот уже не ты сам с остервенением молотишь по макиваре, но твой божественный дух-разум, управляя с небес твоим телом, посылает в пространство стремительный сгусток энергии, способный, как нож сквозь масло, пройти сквозь любое препятствие.
 
Время не трать даром.
Молод ты или стар -
Учись смертельным ударом
Отвечать на удар.
Пусть тверже булатной стали
Станет твоя рука,
И пусть враг не уповает
На мощь своего клинка!
 
      Тренировки продолжались многие часы, часы складывались в дни, недели, месяцы, годы… Мастер Оэ был рад, что на склоне жизни нашел тех, кто сможет сохранить традиции боевого искусства, и его детище не умрет вместе с ним. Материал, конечно, был сыроват, но пальцы учителя делали свое дело - лепили мастерство на фундаменте молодости, жажды познания, самоотверженности и энергии.
      Потрогав иссеченные ударами мешки из шкур, Оэ сказал:
      - Завтра начнем отрабатывать удары на сосновых поленьях. Сосна мягкая и податливая, но она тверже шкуры. С более твердым материалом ваши руки не сладят. Вы еще слабы и неумелы. Можно сказать, что вы только начали робко шагать по земле.
      - Но мы тренируемся почти три года! - возмущенно крикнул Такаси Нуэми. - Разве мы достигли малого?
      - О нет, - спокойно сказал мастер. - Вы прошли через самое трудное - начало пути. Если человек сделал первый шаг, то он может пройти тысячи миль по сотням дорог. Вы способны достичь вершин мастерства, но для этого вы должны отбросить лень и тренироваться в десять, в сто раз больше, чем тренировались до сих пор.
      Оэ улыбнулся, подобрал с земли несколько поленьев и сложил их одно на другое. Потом посмотрел на обиженного Такаси.
      - Искусство нанесения удара ребром ладони называется «Рука-меч». Ладонь должна стать тверже стали, и тогда она легко снесет голову любому человеку, даже если он наденет шлем. Я дал вам попробовать себя в этом искусстве. Теперь хочу посмотреть, чего вы достигли.
      И он отступил в сторону, сделав приглашающий жест. Такаси Нуэми набрал в легкие побольше воздуха, в глазах его появилась решимость. Тело привычно сгруппировалось, приняв боевую стойку. Молнией мелькнула в воздухе рука.
      - Киа-а!
      Разрубленные в щепку поленья разлетелись в стороны, словно по ним ударили громадной, остро отточенной секирой. Такаси торжествующе посмотрел на учителя, ожидая похвалы. Старик Оэ снова собрал поленья.
      - Что ж, удар неплох. Однако я просил сделать другое. Мне нужно было, чтобы ты разбил только нижнее полено, не повредив остальные.
      Голос Такаси вдруг охрип.
      - Вы смеетесь над нами, учитель. Это невозможно.
      Старик Оэ не принимал боевой стойки и не делал угрожающих жестов. Никто не успел заметить, как ладонь мастера коснулась стопки поленьев. Да и поленья остались лежать друг на друге нетронутые. Оуэма осторожно приподнял самое верхнее из них. Оно было целым. Второе… Третье… Четвертое… Как только Оуэма взял пятое полено, оно развалилось пополам.
      Мастер присел на камень и посмотрел на ошеломленных учеников.
      - Я воспитал в вас приличных бойцов. Но до истинного мастерства вам еще далеко, потому что оно определяется не столько развитым телом и безупречной техникой. Побеждать врагов должен ваш разум, а не хорошо поставленный удар. Научиться бить по макиваре просто, труднее очистить разум для того, чтобы вы не видели вашего противника, иначе вас будет легко победить. Вы не должны воспринимать эти поленья как нечто твердое, иначе ваши руки не одолеют крепкого дерева. Ощутите их как часть природы, окружающей вас, ощутите себя самих частью природы.
      И так, мало-помалу, незаметно из ежедневных изнурительных тренировок, пота, крови, многочасовых медитаций взрастало знание. Беглецы поняли, что им не нужны подпольные кузницы для производства оружия, потому что ни меч, ни копье не могли теперь сравниться со стальной мощью рук и ног.
      Такаси Нуэми часто уходил далеко к сопкам и подолгу думал о чем-то невеселом.
      - Мы здесь уже давно, - сказал он как-то раз. - Мой отец наверняка погиб, тайное общество разгромлено.
      - «Белый Лотос» можно создать заново, - возразил Чико. - Крестьян научить боевому искусству. Подготовить новое восстание.
      Оуэма Тэдзива молчал, слушал, но ничью сторону не брал. Мастер Оэ видел в нем самого способного ученика и готовился к тому, чтобы передать ему в будущем самые сокровенные знания своей школы. Он не мог знать, конечно, что старательный ученик все усилия прикладывает, чтобы выглядеть именно учеником, не слишком умелым, но прилежным. Вот и сейчас он бросал нож в висящую на дереве мишень так, чтобы рукоятка ударялась в цель и нож отлетал в траву.
      Кумико постояла поодаль, затем подошла и улыбнулась.
      - Ты кидаешь нож как обломок скалы, от груди. Так ничего не выйдет. Не обижайся, я у господина Оэ уже давно, и он меня тоже научил кое-чему. Большой палец кладется на лезвие, вот так, рукоятка держится тремя пальцами…
      Она коротко взмахнула рукой, и нож мелко задрожал в центре мишени.
      - Попробуй теперь ты.
      Оуэма улыбнулся в ответ и взял нож в руку.