Все на продажу

Стоя перед аукционом рядом с Мими и пожирая глазами приглянувшийся жемчуг, Джейни думала о том, как хорошо было бы стать женой Джорджа. Как чудесно покупать все, что тебе вздумается, а не уходить ни с чем…

— Такого жемчуга уже нигде не увидишь, — подстрекала ее Мими, жестом приказывая служащему достать ожерелье из сейфа. Жемчужины кремово-оловянного цвета имели по 11 миллиметров в диаметре-именно то, что нужно, чтобы произвести должное впечатление, но не навести на мысль о подделке. — Вещь, конечно, не новая, — продолжала Мими, поднося ожерелье к шее. — Зато жемчужины совершенно натуральные. Собирать их пришлось долгие годы — видишь, они все одинакового размера Мне всегда нравился такой жемчуг. Его можно надеть с чем угол но. Такой был у моей бабки, в нем она была представлена ко двору королевы Елизаветы".

Джейни даже испугалась, что Мими сама купит жемчуг, не ограничившись бриллиантовым колье, и решила за него побороться.

— Красота! — сказала она, забирая у Мими жемчуг. Надев ожерелье, она залюбовалась жемчужинами на своей кремовой коже и подумала, что на ней они смотрятся гораздо выигрышнее, чем на немолодой Мими. Конечно, колье Мими было лучше и богаче, но это не помешало ей заявить:

— Я их беру.

— Правильно, — одобрила Мими. — Если сумеешь обойтись пятьюдесятью тысячами, считай, что тебе повезло.

После этого, сидя в третьем ряду душного аукционного зала, она снова и снова поднимала свою табличку. Ее противником был аккуратно одетый гей, торговавшийся, по убеждению Мими, но поручению жены какого-нибудь нувориша, которая не смогла бы сама оценить красоту жемчужин. Увлекшись торгами и не отступая, хотя цена уже подобралась к 50 тысячам, Джейни не чувствовала иронии ситуации: ведь она сама относилась к категории нуворишей, ибо тратила «новые» деньги своего нового мужа. Она была способна думать только об одном: как чудесно будет на ней смотреться это ожерелье, как она займется с Селденом любовью в одном ожерелье, если иначе его нельзя будет успокоить…

«Продано! Очаровательной белокурой леди!» — провозгласил наконец аукционист. Джейни едва не упала в обморок, настолько дорого ей далась победа. Льстивый внутренний голос нашептывал, что она слишком долго мучилась, что заслужила право вот так тратить деньги и не должна чувствовать вины. В конце концов женщины вроде Мими делают это постоянно…

Сейчас, шагая по Пятидесятой улице, она ощущала во рту вкус денег — так подействовала на нее одержанная победа. А бедняжка Пиппи вообще ничего не может купить… Любуясь проволочным оленем, утыканным белыми флажками, символом торгового центра на Парк-авеню, Джейни вдруг устыдилась, что пыталась опорочить Пиппи Мос. Надо стараться быть как Мими: такой же спокойной, теплой, способной держаться на отдалении от всех остальных и, вникая в мотивы чужих поступков, не наделять людей своим собственным несовершенством, быть к ним добрее. Правда, вскоре, через несколько секунд к восхищению Мими примешалась застарелая зависть: если бы Джейни росла в такой же обстановке, как Мими, не сталкиваясь, как она, со злом, то тоже с детства научилась бы доброте… Встрепенувшись, она сказала себе, что теперь не должна завидовать Мими, к тому же та — единственная ее подруга, которой она искренне восхищается.

Дойдя до угла Пятьдесят седьмой улицы, Джейни увидела эмблему фирмы «Берберри» и решила заглянуть в магазин, чтобы подобрать что-нибудь для Селдена-бумажник, цепочку для часов. Если она явится домой с небольшим подарком, то можно будет отвлечь мужа от жемчуга, тем более что она никогда ничего ему не покупала.

Эти мысли заставили ее вспомнить Зизи и подарок, купленный ему Мими. Бедная Мими, подумала она высокомерно. Сама Джейни никогда не стала бы содержать мужчину, ее возмущала даже мысль о том, чтобы заплатить за ужин спутника. Несколько лет назад, ей тогда еще не было тридцати, она совершила глупость: пошла на свидание с очень привлекательным начинающим актером, достижения которого исчерпывались на тот момент появлением в эпизодической роли в картине Вуди Аллена. Дело было в субботу вечером: он повел ее в жуткий ресторан на Третьей авеню, где им пришлось сорок пять минут дожидаться столика. Когда принесли счет, актер открыл бумажник и застенчиво признался, что у него нет денег. Если она заплатит, он пообещал назавтра вернуть ей деньги. Джейни сама была тогда на мели, сорок долларов, которые лежали в ее кошельке, предстояло растянуть на два дня. Расплачиваясь, она чувствовала, что никогда еще не падала так низко: не только сама была неудачницей, но и встретилась с неудачником!

Дальше все сложилось и того хуже: пытаясь показать себя джентльменом (а возможно, компенсировать пустоту карманов), он настоял, чтобы она позволила ее проводить, подняться вместе с ней по лестнице, зайти в ее квартиру. А там он полностью переменился: полез целоваться, а когда она его отпихнула, наорал на нее, обозвав богатой сучкой, считающей других хуже себя. Тогда Джейни подумала, что он, наверное, прав: его она, разумеется, считала ниже себя. Он не успокоился и попытался ее изнасиловать, но член у него оказался маленьким и никак не вставал, так что ему пришлось ретироваться. Однако прежде чем убежать, он отвесил ей сильную пощечину, сбив с ног.

Джейни два часа провалялась в постели, прижимая к щеке лед. В другое время она бы обливалась слезами, переживая за свою внешность, но тогда она уже несколько недель была без работы, и выход на подиум не грозил ей еще две недели. Она решила не позориться и не вызывать полицию: одиночка, без постоянной работы, не зная никого, кто обращал бы внимание когда она приходит и когда уходит, она должна была быть готова к таким происшествиям и сама о себе заботиться. Больше всего Джейни переживала из-за сорока долларов. Оплатив ужин, она обрекала себя на то, чтобы завтра просить кого-нибудь из знакомых мужчин ее накормить. Она уже представляла, как бы дет потом уклоняться от секса, ссылаясь на усталость…

Улыбчивый охранник в форме впустил ее в «Берберри», придержав тяжелую стеклянную дверь и вежливо поздоровавшись. Оказавшись внутри, она вспомнила, как любит такие магазины с их любезным персоналом. Внутри было тепло, преобладали бежевые тона, от которых возникало ощущение, что ты закутана в уютное одеяло. Озираясь в поисках галантерейного прилавка, она увидела высокие клетчатые сапоги на каблуке и сразу испытала наслаждение, близкое к сексуальному. Схватив один сапожок, она громко объявила:

— Я должна их купить!

Смазливый молодой продавец тут же подскочил к ней и проговорил масленым голоском:

— Чем я могу вам помочь, мисс Уилкокс?

— Надеюсь, у вас найдется мой размер — девятый. — Ее возбуждение только усилилось оттого, что ее узнали. — Если нет, то я не знаю, что мне делать…

Продавец убежал за сапогами, а Джейни опустилась на бежевую кожаную скамеечку, совсем забыв про Селдена. Через несколько минут продавец, к ее облегчению, вернулся с коробкой. Однако его слова стали для нее ударом:

— Это последняя пара. К сожалению, размера восемь с поло виной.

— Ничего, я их разношу, — сказала она, сбрасывая туфли.

— Я могу обзвонить другие магазины, — предложил продавец. — Думаю, в Лос-Анджелесе еще остался девятый…

— Нет, они мне нужны немедленно, — решительно заявила Джейни. — Если придется столько ждать, пропадет все удовольствие.

— Совершенно с вами согласен, — поддержал ее продавец.

Она расстегнула сапог и сунула ногу внутрь. Сапожок был тесноват, проносив его час, она наверняка пожалеет о покупке; с другой стороны, обувь растягивается, а ей до одури захотелось такие сапожки. Натянув второй, она встала и подошла по ковру к зеркалу, чувствуя, что посетители и продавцы любуются ею, возможно, тоже загораются желанием покрасоваться в таких сапогах…

Всякий раз, когда Джейни вертелась перед зеркалом, примеряя обновку, она принималась фантазировать. Сейчас она представила себе, что очутилась в этих сапогах в каком-то экзотическом месте (возможно, среди пальм и белых домиков) и переходит улицу со смесью решимости и страха на лице. Она одна, ей грозит опасность, но в сумочке спрятан револьвер…

И вдруг она услышала тихое мужское мурлыканье:

— Нет ничего сексуальнее женщины в сапожках, которые ей малы.

Она резко обернулась и оказалась лицом к лицу с Зизи. На нем была дорогая темно-коричневая замшевая куртка. Выглядел он так же великолепно, как летом. Каким ветром его занесло в «Берберри»? Понятно каким: покупает что-то себе по кредитной карточке Мими. Джейни передернула плечами и бросила:

— Они мне не малы. В самый раз.

— Мне показалось, что в ваших глазах была боль, — усмехнулся он.

— Это из-за… — Объяснения не нашлось. Она еще не рассталась со своими фантазиями. Почему он всегда застает ее врасплох?

— Поздравляю, — сказал он. — Слышал, вы вышли замуж?

— Да, — холодно ответила она и снова присела на скамеечку. Он почему-то последовал за ней и с непринужденным видом сел рядом, как будто они закадычные друзья. — Я совершенно счастлива. У меня прекрасный муж.

— Я его помню. Селден Роуз. Вроде бы приятный человек.

— Он такой и есть. — Джейни разозлило, что определение «приятный человек» принижает Селдена.

— А вы хорошо выглядите, — продолжил Зизи, глядя на нее, как смотрит на кобылу барышник. От его взгляда Джейни затрепетала. Одного появления Зизи оказалось достаточно, чтобы в ней всколыхнулись чувства, которые она к нему испытывала летом. Дрожащей рукой она расстегнула сапоги, стесняясь мозолей, заметных, несмотря на колготки.

Почему бы мне не выглядеть хорошо? — Подозвав продавца, она сказала ему, что покупает сапоги, и шепотом напомнила о своей тридцатипроцентной скидке.

Смелым взглядом она словно подстрекала Зизи съязвить по поводу скидки. Скидки предоставлялись ей почти во всех модных салонах, ведь она трудилась в модном бизнесе и могла попасть в объектив в обуви или в одежде любого из них. Но он ничего не сказал, поэтому ей пришлось самой продолжить разговор:

— Вы, как я вижу, наслаждаетесь жизнью. О вас постоянно пишут в колонках сплетен.

Он засмеялся — Джейни показалось, что ожила греческая статуя, — и ответил:

— Вам ли об этом говорить! Это ваше имя я всюду читаю.

— Да, но… — Ей, конечно, было лестно, что он в курсе ее дел, но так и подмывало поставить его на место. Сказать, что они знает, как он дурачит Мими? Но ей не полагалось знать об их связи. К тому же после того, как Зизи ее отверг, осуждать его за связь с другой женщиной было равносильно сетованию на собственную судьбу.

Продавец вернулся с сапогами и с ее кредитной карточкой. Только расписавшись на чеке, она вспомнила про подарок для Селдена. Глядя на Зизи, Джейни решила, что подарок подождет. Она убеждала себя, что сейчас важнее всего покинуть магазин и избавиться от него. Ее злило, что он вовремя не откликнулся на се заигрывания. Почему она его не устроила? Может, на его извращенный аргентинский вкус она недостаточно хороша? Протянув ему руку, она произнесла:

— Рада была вас повидать, Зизи.

— Вот так? — Он встал медленно, словно ему было совершенно некуда спешить. — Я думал, мы с вами друзья.

Она почувствовала себя оскорбленной, но если бы показала это, то Зизи увидел бы, что он ей небезразличен. Шагнув к нему, она ответила:

— Конечно, друзья, Зизи.

Правильное решение пришло само собой. План был недобрый, зато его осуществление откроет Мими глаза на то, каков ее Зизи на самом деле. Джейни расстегнула сумочку и нашла свою любимую яркую помаду. Подойдя к зеркалу, она медленно, с сознательной соблазнительной томностью накрасила губы. Поймав взгляд Зизи, она ответила ему немым вопросом. Его реакция оказалась именно такой, как она планировала: он подмигнул.

Ничего другого ей и не требовалось. Она молниеносно убрала помаду в тюбик. Все лето он ею пренебрегал, но стоило ему очутиться вне досягаемости бдительного взора Мими, как он оказался готов с ней заигрывать.

Бедная Мими, снова подумала Мими. Подобно большинству женщин не понимает, как ненадежны мужчины. Зато Джейни прекрасно это знала. Всю жизнь она отвергала ухаживания мужчин, «увлеченных» другими женщинами, женатых, отцов семейств. Эта суровая правда сформировала ее представления об отношениях полов: стоит ли удивляться, что она стала циничной? Достаточно посмотреть на бедняжку Патти, чтобы убедиться в ее правоте. Нахально улыбаясь Зизи, Джейни думала о том, что то же самое уготовано и Мими. Как ее подруга, она была обязана открыть ей глаза.

Доказав подруге неверность Зизи, Джейни спасет ее от многих грядущих неприятностей. Для этого необязательно ложиться с ним в постель, соображала она. Сначала она отдала взглядом должное его физиономии, плечам, груди, потом посмотрела на узкие синие джинсы, буквально расстегивая глазами молнию. Если зайдет так далеко, то тот факт, что Зизи переспал с ее лучшей подругой, приведет Мими в чувство, заставит бросить не-верного любовника.

Подойдя к нему еще ближе, Джейни весело проговорила:

— Что-то я вас больше не вижу, Зизи. Как вам моя квартира?

— Квартира выше всяких похвал…

— Я очень по ней скучаю, — сказала Джейни с притворным вздохом. — У меня о ней столько воспоминаний…

Ему, казалось бы, уже ничего не оставалось, кроме как пригласить ее к себе, но он взял пакет с ее покупкой и, проводив до дверей, спросил:

— Вы в какую сторону едете? Посадить вас в такси? Сначала Джейни опешила от легкости, с которой Зизи от нее избавлялся. Неужели она в нем ошиблась? Такой возможности, как эта, ей уже не представится: Мими катит в аэропорт и ничего не подозревает, Селден занят на работе. Прикусив губу, она ответила:

Я еще не решила. А вам куда?

Я пойду домой пешком. Люблю гулять по Нью-Йорку.

Неужели? — удивилась она. — Я тоже!

На самом деле она этого терпеть не могла: всю юность она ходила по Нью-Йорку пешком, потому что не могла себе позволить разъезжать на такси, а подземки боялась. Но если прогулка — способ соблазнить Зизи, тогда другое дело…

— Мне тоже в ту сторону, — солгала она. — Можем пройтись вместе.

Они зашагали по Мэдисон-авеню. Он был так высок, так хорош собой, что, видя их отражение в витринах, она ловила себя на мысли, какая они прекрасная пара. Если бы она вышла замуж не за Селдена, а за Зизи, то насколько чудеснее ей бы жилось, ведь публика больше всего на свете любит красивые молодые пары. Их бы всюду приглашали, они бы зачастили вместе с избранной молодежью в Европу: то в замок Элтона Джона в Англии, то на яхту Валентине на французском Лазурном берегу…

Потом Джейни спохватилась: у него же нет денег! Она уже была готова себя высмеять: все ее фантазии о нем так и останутся фантазиями. Если бы они жили вместе, то скорее всего в ее квартире, ютясь на четырехстах квадратных футах, как две мыши в обувной коробке. Ей пришлось бы покупать ему одежду, тратить свои заработки на его часы стоимостью 20 тысяч долларов. С другой стороны, будь он с ней, она бы постаралась, чтобы у него не было возможности ей изменять, думала она, глядя на него краешком глаза. Если разобраться, то он бессовестный наглец! Мог бы по крайней мере, как делают приличные женщины, сохранить верность человеку, который его содержит…

Разговор у них, как обычно, не клеился. Если цель — уложить его в постель, то для этого потребуется больше усилий. Подстраиваясь под его шаг, Джейни насмешливо спросила:

— Чем вы, собственно, занимаетесь в Нью-Йорке, Зизи? Лошадей здесь маловато…

— Patron отправляет меня в турне, — ответил он и спросил шутливо, с оттенком сексуального намека в тоне:

— Будете по мне скучать?

Это ободряло. Джейни подумала, он принадлежит к мужчинам, которым нравится воображать, что по ним сохнут все женщины.

— А как же! — ответила она, подхватывая его тон. — Боюсь, как бы не умереть от тоски.

— Это хорошо. Тогда я обязательно вернусь в Нью-Йорк. Вот это да! Неужели он такой глупец? Так она и поверила, что он вернется в Нью-Йорк ради нее! Они ведь едва знакомы.

— Когда бы вы ни вернулись, Зизи, знайте, я буду вас ждать. — Ее тон нельзя было назвать серьезным, но взгляд позволял пред положить, что между ними что-то есть. Она в любое мгновение ждала начала ухаживаний.

Но он лишь нахмурился и, устремив взгляд вперед, будто высматривал там что-то важное, прибавил шагу. После нескольких минут молчания Зизи спросил:

— Где вы сейчас живете?

— В отеле. — Она постаралась не выдать голосом разочарование. — На Шестьдесят третьей улице.

— В таком случае мы уже пришли, — сказал он учтиво. — Полагаю, здесь я вас покину.

Оказалось, они действительно дошли до ее угла и стояли напротив магазина Роберто Кавалли с манекенами в шелках и мехах в витринах, рядом с киоском, где она покупала журналы. Джейни тянула время, выискивая предлог, как бы зазвать его к себе. Шагнув к киоску, она бросила:

— Погодите, я только куплю газету… Она не хотела его отпускать, но, видя, как он переминается с ноги на ногу, понимала: ему не терпится сбежать. Ну конечно, как иначе он должен себя вести? Обязательно нужно притворяться, что она ему неинтересна… Она ведь лучшая подруга Мими. Значит, он такой же, как большинство мужчин: хочет сохранить возможность доказывать себе, что ни в чем не виноват. Ему нужен только предлог. Делая вид, будто ищет журнал, она покосилась на «Стар», висящий в зажиме. На обложке было написано крупными буквами: «Жена рок-звезды разбивает группу». Скандальный журнальчик не оставлял Диггера и Патти в покое и каждую неделю потчевал читателя новыми жареными фактами, превратив их неприятности в «мыльную оперу». Джейни уже читала, как Патти отправилась за Диггером (это было правдой) и на протяжении всего турне следила за ним, как коршун, не разрешая проводить время с другими участниками группы (это уже походило на вранье). Сейчас беда сестры стала для Джейни выходом. Она испуганно вскрикнула и сорвала журнал с веревки. Всего одну секунду она испытывала угрызения совести из-за того, что пользуется несчастьем Патти в эгоистических целях. Оправдание было уже наготове: чем плохо использовать одного изменника для изобличения другого?

Ее маневр принес успех: Зизи уже стоял с ней рядом, обнимая ее за плечи и спрашивая, что стряслось. Она обернулась и голосом, в котором звенели слезы, ответила:

— Это такой ужас! Мне неудобно об этом говорить…

— Вы собираетесь платить? — окликнул ее продавец.

— Раз это так ужасно, то, может, не стоит читать? — И Зизи повел ее прочь от киоска.

— Нет, придется прочесть. — Джейни подняла на него рас ширенные от огорчения глаза. — Это про мою сестру. Бедная се сестренка, она никому не сделала ничего дурного…

Зизи смотрел с сочувствием, высыпая на ладонь мелочь.

— Вам плохо? — Он взял Джейни за руку, озабоченно к ней склонился.

— Как бы не лишиться чувств… Лучше мне присесть.

— Я отведу вас в отель. Он, наверное, совсем рядом…

— Нет, ни в коем случае! Там все так чопорно. В дирекции заинтересуются, в чем дело, прочтут это и попросят нас с Селденом съехать.

— Из-за журнальной статьи? Сомневаюсь. Подумаешь, статья! Он пытается ее утешить, думала Джейни, но на самом деле ведет себя как дурачок. Почему он так долго соображает, что к чему? Сжимая его руку, якобы стараясь устоять на ногах, она пролепетала:

— Я все позже объясню… Мне надо где-то подумать…

— Уверен, на улице найдется кафе, — сказал Зизи, гладя со руку в перчатке.

— Мне нужен покой. Не хочу, чтобы рядом были люди. — Для верности она накрыла другой рукой его руку. Жалобно глядя на него, она сказала главное:

— Вы не возражаете, если мы посидим у вас? Если вы, конечно, никого не ждете…

Спустя десять минут она уже поднималась следом за Зизи по грязным ступенькам, ведущим в ее старую квартиру-маленькую, с единственной спальней, на третьем этаже старого кирпичного дома на Восточной Шестьдесят седьмой улице. Не сводя взгляда с его мускулистого зада, Джейни удивлялась, как хорошо действуют на мужчин старые проверенные женские уловки, особенно на таких, как Зизи, который, по ее мнению, был не слишком сообразительным. Она знала, что большинство современных женщин считают ниже собственного достоинства использовать дамские хитрости, особенно когда добиться желаемого с их помощью оказывается до смешного просто. Зизи не думая остановил такси, усадил в него Джейни и уселся рядом. Весь недолгий путь она, касаясь коленом его ноги, рассказывала историю Патти. Он пришел в негодование и сейчас, поднимаясь впереди нее по лестнице, двигался с решительностью человека, имеющего серьезную и безотлагательную цель. На площадке второго этажа Зизи внезапно обернулся. Джейни чуть в него не врезалась. Его красивое лицо было перекошено, будто он устал с непривычки от умственного усилия.

— Но откуда вы знаете? — спросил он.

— Знаю что? — опешила Джейни.

— Что он виноват. Откуда вы знаете, что Диггер говорит не-правду? Может, эта девушка обманщица…

Боже, подумала Джейни. Остается надеяться, что он не проболтает про Патти и Дигерра весь день, иначе его будет сложно затащить в постель.

— Во всяком случае, сама Патти ему верит, — сказала она, протискиваясь мимо него в надежде, что он последует за ней. Она уже боялась, что, если не сдвинется с места она сама, они так и застрянут на лестнице. — Но что с нее взять, она ведь его любит.

— Их отношения — их личное дело, — сказал Зизи, хмурясь. — У мужчины и женщины всегда есть свои тайны.

Она раздраженно посмотрела на него. Неужели намекает на свои отношения с Мими? Изобразив обиду, словно его замечание было оскорбительным, Джейни возразила:

— Нет, не личное. Их тайны теперь раскрыты. Если эта особах не врет… В общем, пока не родится ребенок, никто не сможет сказать правду. — Отвернувшись, она добавила:

— Бедняжка Патти Ведь ей больше всего на свете хотелось забеременеть и родить Диггеру ребенка…

— Это понятно, — произнес Зизи мечтательно, словно думая о ком-то другом. — Для женщины самое большое счастье — родить ребенка.

Джейни сникла. Ничто так не обескураживает, как мужчина, рассуждающий, что единственная цель женской жизни-плодиться и, множиться.

— Да, самое большое, — бросила она.

Они достигли двери квартиры. Зизи повернул в замке ключ, толкнул дверь и пропустил ее вперед. Первым ее впечатлением было удивление: квартирка показалась крохотной и унылой, и как только она раньше здесь жила. Оптимист счел бы эту конуру подходящим жильем для молодого человека, проводящего дома минимум времени и не слишком хорошо зарабатывающего. Гостиная была узенькая, с окошком в дальней стене, выходящим на Шестьдесят седьмую улицу. Когда-то вся квартира представляла собой одно большое помещение, потом его разделили на две комнаты, устроив в промежутке кухоньку и санузел с пластмассовой душевой кабинкой. В гостиной был маленький неработающий камин, каминная полка была фанерной, с наклеенными сверху поддельными «кирпичами» из пластмассы — наследством от прежнего жильца. Джейни всегда хотелось заменить эту полку мраморной, но когда она здесь жила, ей не хватало на это денег, а теперь, когда она стала сдавать квартиру, в этом не было смысла.

— В своем прежнем гнезде вы себя лучше чувствуете? — спросил Зизи, помогая ей снять шубку.

— Да, гораздо лучше.

— Я заварю чай.

— Лучше водки! — выпалила Джейни — Немного водки со льдом и долькой лимона, если найдется.

Он взглянул на нее с любопытством, но ничего не ответил. Снял куртку, убрал в шкаф и исчез на кухне.

Джейни собрала бумаги на диване в стопку и села, положив ногу на ногу. Диван был здесь единственным приличным предметом обстановки: с дорогой обивкой из красного бархата, подношение Гарольда Уэйна. Джейни не выносила беспорядка и всегда содержала квартиру в чистоте. Сейчас, осмотревшись, она увидела, что жилец — типичный мужчина, не любящий убирать и разбрасывающий вещи. На телевизоре красовалась пепельница с окурками — свидетельство долгого вечера в обществе друга. В углу валялись три грязных сапога для верховой езды, на стуле висели куртка и рубашка. На карточном столике у окна стояла невымытая чашка из-под кофе. Заглянув в спальню, Джейни увидела развороченную постель, подушка без наволочки валялась на полу, на комоде лежала горкой одежда. Удивительно, как сюда могла захаживать Мими. Джейни содрогнулась при мысли, что такой могла оказаться ее собственная жизнь.

Но Зизи не стал для нее менее привлекательным. Она убедилась в этом, глядя, как он возится на кухоньке. На нем была черная шерстяная водолазка, сшитая как специально для того, чтобы выгоднее смотрелась его мускулатура, модным домом «Прада» или «Дольче и Габбана». В такой водолазке и джинсах он мог появиться где угодно.

— Лимона нет! — крикнул он из кухни.

— Я и не надеялась, — отозвалась она.

Он принес в гостиную высокий стакан с водкой и льдом. Беря у него стакан, Джейни обратила внимание на его руки — большие и ухоженные, как у манекенщика, без узловатых суставов, часто портящих тонкие пальцы. Как будет хорошо, когда эти руки станут ласкать ей грудь, невольно подумала она.

Зизи сел на диван рядом с ней, наблюдая, как она отпивает водку.

— Надеюсь, вам лучше? — Вопрос прозвучал спокойно и доброжелательно, но Джейни все же уловила в голосе Зизи желание от нее избавиться. Она не могла понять, чем оно вызвано.

— Немного, — ответила она, цедя жидкость и поглядывая на него. Он был явно озадачен, словно не очень понимал, как она здесь оказалась.

— Извините, я на минутку, — сказала она, вставая.

В ванной она проверила в зеркале, все ли в порядке с ее внешностью, потом осмотрелась. Раковину не мыли не один месяц: вокруг крана наросли темные мыльные хлопья, повсюду белела засохшая зубная паста. На стеклянной полке валялся тюбик с кремом для бритья без крышечки, зубная щетка растрепалась до неприличия, в расческу набились светлые волосы и перхоть. Разглядывая расческу, Джейни удивлялась, что мужчина может быть так безразличен к порядку и чистоте. С такими мужчинами, как Зизи, она не была знакома. Он был молод, беден и естествен. Заметив сырое полотенце на двери, Джейни сделала вывод: в Зизи отчетливее заметно мужское начало. Она привыкла к воспитанным и ухоженным мужчинам, похожим на послушных породистых собак. Чем они богаче, тем чистоплотнее; все признаки беспорядка и индивидуальности удаляются (горничными), в любви они стараются добиться поставленной цели и действуют аккуратно и умело. Кладя расческу на полку, она постаралась представить, каким будет Зизи в постели: естественным, раскованным, энергичным; он обласкает и зацелует ее с ног до головы, потом неторопливо засунет в нее язык, разведет ей ягодицы и вылижет анальное отверстие…

В дверь вежливо постучали.

— Все в порядке? — спросил Зизи. Испуганно оглядевшись, она увидела в узком пространстве между унитазом и стеной растрепанный журнал «Максим» и, нагнувшись за ним, ответила:

— Я сейчас.

Номер оказался декабрьский, с самой Джейни на обложке: прищуренные манящие глаза, соблазнительные бедра (перед съемкой ей опрыскали из пульверизатора талию, бедра и ноги и заставили вытянуться, чтобы казался длиннее торс). Ее посетила идея: она преподнесет Зизи такой сюрприз, о котором он боялся мечтать, сделает реальностью его грезы! Предвкушая это, она пришла в сильное возбуждение. Это будет весело и сексуально, они оба никогда этого не забудут. Джейни поспешно сняла блузку и юбку; потом вспомнила, что уже вытворяла то же самое для мужчин в этой ванной. Тогда это доставляло ей огромное удовольствие. Снимая колготки, она вспоминала, когда в последний раз навязывалась мужчинам. Оказалось, несколько месяцев назад, еще весной: тогда Джейни подвыпила («расслабилась», как она сама это называла) и разлеглась на каминной полке дома у владельца одного ресторана; тот был рад заняться с ней оральным сексом, хотя не без труда дотягивался до нее языком.

Тем не менее тот секс, который по-настоящему удовлетворил бы Джейни, чаще оставался недосягаем: поцелуи и стандартные ласки большинства мужчин обычно оставляли ее равнодушной. Между ее телом и головой происходил непонятный разлад, из-за чего она частенько вообще ничего не испытывала. Но отсутствие чувства восполнялось тем могуществом, которое она ощущала, когда распаляла мужскую страсть. Джейни понимала, что может управлять мужчиной при помощи секса, и это понимание было для нее важнее всего. Ей нравилось наблюдать, как мужчина от ее прикосновений попадает в полную ее власть; порой удовольствие становилось таким сильным, что она начинала воображать, как душит мужчину, как тот, прежде чем испустить дух, в испуге таращит глаза. Делая мужчине минет, Джейни думала о том, знает ли он, как просто ей сейчас схватить нож и зарезать его. Иногда она даже испугалась, что от утраты самоконтроля ее отделяют считанные секунды… Впрочем, до худшего никогда не доходило.

Из кухни донесся телефонный звонок и «алло» Зизи. Глядя на себя в зеркало, Джейни подумала, не Мими ли на проводе Это, впрочем, не имело значения. На случай, если бы Зизи ей сказал, что у него в гостях Джейни, существовало безупречно логичное объяснение: квартира принадлежала ей, так почему бы ей там не появиться? Конечно, она не поторопится рассказать Мими о неверности Зизи: лучше потерпеть, пока он надоест Мими, и тогда загнать последний гвоздь в гроб их отношений. Или не говорить вообще, думала она, оглаживая грудь и живот. Очень может быть, что свою близость с Зизи она захочет повторить, оставляя все в тайне…

— Да. Никаких проблем. Встретимся через полчаса, — сказал Зизи.

Джейни радовалась, что надела безупречное белье: белый кружевной открытый бюстгальтер и такие же трусики. На ней были сиреневые туфли на высоком каблуке. Летние туфли в разгар зимы были писком моды, подчеркивающим, что женщине не приходится ходить пешком. На шее у нее мерцал черный жемчуг. На мгновение ей вспомнился Селден. Нет, сейчас не до мужа…

Услышав, как Зизи вешает трубку, она торжественно распахнула дверь ванной и предстала перед ним, подбоченившись одной рукой и держась другой за дверную ручку.

— Думаю, ты останешься дома.

Он как раз наливал в стакан воду из крана и так удивился, что чуть не уронил стакан в раковину. Сначала он был смущен, но Джейни ожидала, что на его лице сейчас появится выражение предвкушения. Однако в следующее мгновение он отшатнулся, поставил стакан на край раковины и спросил с ужасом: