Тайна человека с кинжалом

***

— Ну как? — спросила мадам Робьон.

— Все в порядке, — ответил адвокат.

— Картину вернули?

— Да. Но на месте Руайера я бы немедленно ее продал.

— А как дела у тебя, Франсуа? Ты спал ночью? Что-то ты бледненький… Слава Богу, что с этим делом покончено. Ты чем-то расстроен?

— Нет, — покачал головой Без Козыря. — Все нормально.

И жизнь потекла как раньше, по крайней мере на первый взгляд. Без Козыря сдержал слово и не уезжал из Шатель-Гюйона. Иногда он снимал на пленку какую-нибудь сценку возле источника. И, конечно, ждал газет с сообщениями о происшествии в Ла Шенэ. И такие газеты действительно появились. Репортеры сообщали, что «Человек с кинжалом» вернулся в замок, но, поскольку никто из них не знал обстоятельств дела, они соревновались между собой в изобретении вариантов. Некоторые утверждали, что за картину была выплачена огромная сумма. Кое-где было упомянуто имя Робьона, что привело адвоката в ярость; впрочем, никто из газетчиков так и не понял, какую роль он сыграл в этой истории. Без Козыря, забавы ради, сочинил статью, которую он, единственный свидетель, знающий всю подноготную этого дела, мог бы написать. «Смелый подросток вырывает миллион из рук бандита. Пренебрегая опасностью, он ночью, на высоте нескольких метров от земли, проходит по узкому карнизу…» Зачем, впрочем, все это, если они не оценили его заслуг и к тому же запретили ему говорить правду? Так, растравляя свои раны, Без Козыря меланхолично бродил по парку Казино. Иногда он присаживался в тени каштанов рядом с матерью.

— Ну что ты бродишь как неприкаянный? — спрашивала мадам Робьон. — Прокатился бы лучше на велосипеде! Не надоело тебе здесь? Франсуа отмалчивался или придумывал какие-нибудь нелепые причины. Не мог же он признаться, что отец запретил ему покидать Шатель-Гюйон!

— В следующий раз я отправлю тебя в Кермол. Ты будто нарочно хочешь меня расстроить.

Словом, он был жертвой обстоятельств, и это становилось просто невыносимым! За обедом Без Козыря почти все время молчал; отец тоже был не слишком разговорчив. Особенно старательно он избегал говорить о Руайере. «Человек с кинжалом» превратился в запретную тему. Но когда в гостиницу приходил доктор Доден — а здесь у него было немало пациентов, — адвокат отводил его в сторонку и они подолгу разговаривали.

А что же творилось в Ла Шенэ? В один прекрасный день мадам Робьон без всякого умысла затронула эту тему:

— Как дела у мсье Руайера? Что-то я давно ничего о нем не слышу.

— Он потихоньку восстанавливает свое здоровье, — ответил адвокат, — Прежде чем вернуться в Париж, мы заедем к нему попрощаться.

— Мне бы хотелось посмотреть на его поместье, хотя бы издали. Может, мы как-нибудь соберемся и проедем мимо него на машине, не беспокоя хозяина?

— Почему бы нет?

— Тебе эта идея, кажется, не очень нравится?

— Честно говоря, я в затруднении. Доктор Доден говорит, что мсье Руайер хочет сделать мне подарок, чтобы отблагодарить за оказанную услугу. — Тут он бросил взгляд на Без Козыря. — А я по ряду причин не хочу принимать этот подарок. — Новый взгляд. — Поэтому мне не хотелось бы встречаться с Руайером, но, конечно, никто нам не запретит проехать мимо его поместья. Там есть одно место, откуда прекрасно виден весь замок. Мы могли бы выехать после обеда, когда ты выпьешь свою минеральную воду.

— И меня возьмете? — осведомился Без Козыря.

— Естественно, — улыбнулась мадам Робьон.

Без Козыря с трудом удалось скрыть свою радость. Ему так хотелось еще раз увидеть Ла Шенэ! Этот замок был для него теперь не просто архитектурным шедевром: он напоминал о той ночи, когда Франсуа сумел доказать свою ловкость и хладнокровие.

После обеда он ушел в свою комнату и позволил себе еще раз насладиться фильмом о Человеке с кинжалом. Это был действительно прекрасный фильм! Без Козыря прокрутил его несколько раз, и теперь между ним и Человеком с кинжалом возникло нечто вроде дружбы. Так случается иногда, когда два врага, скрестив шпаги, понимают, что они достойные противники. И тогда начинается настоящий разговор… «Как же тебе все-таки удалось убежать из гостиной, когда все двери и окна были закрыты?» «А ты как умудрился спасти руайеровский миллион?» Лукавство, блестевшее во взгляде Человека с кинжалом, отразилось в глазах Без Козыря. «Мы как два акробата под куполом цирка», — подумал мальчик, открывая ставни. Он уложил камеру, сменил одежду и тщательно причесался. Ему хотелось выглядеть безупречно.

Машина уже стояла перед гостиницей.

— Ты, как всегда, опаздываешь, — заметил мэтр Робьон.

— Ого, даже галстук надел! — удивилась мадам Робьон. — Малыш, ты нарядился как на праздник!

— У меня же каникулы! — весело отозвался Без Козыря.

Он забрался на заднее сиденье машины и принялся с интересом рассматривать пейзаж. Подъемы, спуски, ровные прогалины между рощицами, а вдали, в голубой дымке, вершина Пюйде-Дом, так похожая на гору Сен-Мишель… «А здесь неплохо, — думал он. — Правда, на мой вкус многовато лесов. Жаль еще, что дорога так долго идет по дну лощины. Так и ждешь засады…» Он тут же представил себе сцену: бандиты останавливают дилижанс, окружают его со всех сторон, держа под дулами пистолетов, а их главарь, верхом на горячей лошади, окриками заставляет пассажиров выйти. А ведь Человек с кинжалом тоже мог в свое время быть таким же предводителем банды…

— А вот и Л а Шенэ, — сказал мэтр Робьон. Мадам Робьон взглянула в окно.

— Я ожидала увидеть старинный замок с башнями и бойницами. По рассказам Франсуа я решила, что это настоящая крепость.

— Франсуа всегда преувеличивает. Это просто старинное поместье, причем прекрасно сохранившееся. Доктор Доден считает… Но что это? Я вижу его машину. Неужели Руайер заболел? И что тут за толпа у ворот? Я вижу Сесиль, Леонарда, Бенуа… а вот и сам Доден…

Доктор, заметив машину адвоката, сделал знак, чтобы он повернул к дому.

— Что-то случилось, — пробормотал мэтр Робьон, выруливая на подъездную аллею.

Доктор бежал им навстречу. Не дожидаясь, пока машина остановится, он прокричал:

— Руайер исчез!

У Без Козыря перехватило дыхание. Адвокат вышел из машины и вместе с доктором поспешил к воротам.

— Он уехал сегодня утром, часов в девять, — объяснял врач. — Как всегда, в своей легкой коляске.

— Я ведь его предупреждал… — прошептал мэтр Робьон.

— Он не вернулся к обеду, и Бенуа сразу же мне позвонил. Я думаю, надо поскорее сообщить в полицию. Раз он не вернулся вовремя, значит, с ним что-то случилось.

Мадам Робьон тоже вышла из машины. А у Без Козыря не хватало духу подойти к родителям, он затаился на заднем сиденье, прислушиваясь к разговору.

— Он здоров? — спросил мэтр Робьон.

— Да, вполне. Правда, иногда он казался мне озабоченным, удрученным… И все же, я думаю, в последнее время он стал лучше себя чувствовать. Он даже пригласил из Клемон-Феррана специалиста, который собирался установить сигнализацию, и проявлял к этому делу большой интерес.

— А лошадь? Могла она понести?

— Бланшетта? Да что вы, она такая смирная! Кроме того, она уже не в том возрасте, когда летящий по ветру листок бумаги может заставить ее свернуть с дороги.

— А если бы господин Руайер по какой-нибудь причине задержался, он бы позвонил?

— Безусловно, — ответил Бенуа. — Так бывало не раз.

— Не получал ли он вчера или сегодня утром писем? Не было ли телефонных звонков? Если да, то тогда, возможно, для его опоздания есть причины…

— Нет, — покачала головой Сесиль. — Я сама приношу почту, и вчера нам доставили только газеты, никаких писем не было. А телефон за весь день не звонил ни разу. — Она вытерла ладонью заплаканные глаза. — Я думаю… это опять проделки того типа.

И все поняли, что она имеет в виду. «Папа прав, — думал между тем Без Козыря, — это я во всем виноват». Он представил себе окровавленного Руайера, лежащего в зарослях вереска… Волнение и горечь душили мальчика.

Вдруг Леонард вскрикнул:

— Вон он!

Все, словно по команде, повернули голову в сторону небольшого леска справа от замка, куда показывал Леонард. По опушке, степенно перебирая ногами, шагала Бланшетта. Но коляска была пуста!

Леонард бросился открывать ворота. Завидев знакомую аллею, Бланшетта перешла на рысь. Леонард схватил лошадь за удила.

— Тише, моя хорошая, иди сюда!

— Смотрите, здесь записка! — воскликнул доктор.

Бенуа отколол листок от коляски. Доктор громко прочел: «Я не люблю, когда надо мной смеются. Человек с кинжалом».

Мэтр Робьон взял у него записку. Почерк был тот же, что и в предыдущем письме.

— Как глупо!… — прошептал он и бросил взгляд в сторону замка. Все собравшиеся посмотрели туда же.

— Я только что проходила через гостиную и видела его, — прошептала Сесиль.

— Пошли туда, — решил доктор.

Он быстро зашагал по аллее, и все остальные, подгоняемые беспокойством, устремились за ним.

Без Козыря, забытый в машине, наконец вышел и сразу же направился к коляске. Никаких следов. Ни единой царапины на блестящей крашеной поверхности. Сиденье чистое, вожжи старательно привязаны к ручке тормоза. Видимо, это было сделано специально, чтобы они не волочились по земле и не мешали лошади. Нападение на Руайера было совершено, видимо, на некотором расстоянии от коляски, и только когда он уже был связан, его противник написал и приколол записку. Может быть, у преступника с хозяином замка была назначена встреча? Или же Руайера остановило на дороге какое-то препятствие, он вышел из коляски, и преступник воспользовался этим, чтобы напасть… А может, он просто поехал на прогулку в свое любимое место, а кто-то, кто был в курсе привычек Руайера, затаился там и схватил его. В общем, строить предположения можно бесконечно, но ясно одно: нападавший знал Бланшетту и не сомневался, что она вернется домой.

Без Козыря понимал, что это последнее обстоятельство особенно важно.

Хозяин замка регулярно ездил на прогулки, и кто-то — Леонард? Бенуа? говорил, что Бланшетта знает все маршруты Руайера и что хозяин частенько доверяет ей выбор, куда его везти. Что, если попробовать отвести Бланшетту в тот лесок, откуда она вышла? Не отправится ли она к месту, где оставила своего хозяина? Поблизости не было ни души. Без Козыря взял кобылу за удила, как это делал Леонард, и слегка потянул. Она тотчас же засеменила за ним. Мальчик довел ее до опушки и залез в коляску. Конечно, родители, не найдя его, ужасно перепугаются; но зато, если с помощью Бланшетты Без Козыря удастся найти место, откуда похитили Руайера, он будет прощен и за этот проступок, и за предыдущие. Он виновен в бедах господина Руайера, он и должен его выручать. И вообще — долгие колебания не были в его привычках.

— Вперед, Бланшетта! Но!…

Лошадь прянула ушами и тронулась в путь…

Через несколько минут Без Козыря совершенно потерял ориентировку. Коляска катила по извилистой тропинке, засыпанной опавшими листьями. И хоть сквозь деревья кое-где еще пробивались красноватые лучи заходящего солнца, темнота наступала па мальчика со всех сторон.

А Бланшетта спокойно шла вперед. Смотреть на нее сверху, с сиденья, было очень забавно. Отсюда видны были только ее спина, бока и уши, которые постоянно шевелились. Ноги ее действовали, как отлаженный механизм, а копыта стучали так же размеренно, как поршень дизель-машины. Достаточно было прикрыть глаза, как создавалось впечатление, что плывешь на пароходе. Коляска ровно катила по тропинке, покачивались рессоры, шуршала кожа сиденья, поскрипывало дерево… Без Козыря встряхнулся. Нет, сейчас не время мечтать, хотя при других обстоятельствах такая прогулка могла бы быть очень приятной…

Лесная дорога несколько раз пересекала просеки, по которым тянулись глубокие колеи, оставленные колесами машин. Становилось все темнее. Мальчик поежился. «Может, зря я пустился в этот путь?» — пронеслось у него в голове.

Но вот наконец они выехали на неширокую, но твердую дорогу. Без Козыря облегченно вздохнул: какая-никакая, а все же примета цивилизации! Он даже заметил вдали ферму и девочку, погонявшую стадо коров. Впереди показался горбатый мостик; от ручья веяло вечерней прохладой.

А потом мальчика снова окутала тишина леса. Лошадка уверенно шла своей дорогой. Вокруг нее уже витало небольшое облачко пара, отдававшее запахами горячей шерсти и сена. Бланшетта шла не очень быстро, где-то километра четыре в час. Сколько же они проехали? Без Козыря попытался подсчитать, но быстро запутался. Он пожалел, что, отъезжая, забыл засечь время. Но теперь уже отступать некуда… Темнота продолжала сгущаться; сквозь листву начали мелькать первые звезды. Бланшетта замедлила шаг.

— Ну что же ты, Бланшетта? Но!

Лошадь остановилась и подняла голову, как собака, которая принюхивается к окружающим ее запахам.

— Пожалуйста, Бланшетта, вперед!

И кобыла снова тронулась с места. Без Козыря задумался. Что, если идея, на которую он сделал ставку, окажется ошибкой и Бланшетта не привезет его туда, куда он рассчитывал? А если она вдруг не захочет ехать обратно? Ведь тогда ему придется провести в лесу всю ночь! Без Козыря был типичным горожанином. Он очень любил природу, но все же предпочитал людные улицы, электрический свет, шум толпы… И поэтому сейчас почувствовал себя потерянным.

Лошадь свернула в сторону и прошла мимо заброшенной лачуги. Здесь? Нет, Бланшетта шагала дальше. Вскоре пейзаж начал меняться. Коляска выехала из леса и покатила по каменистой равнине. Для своих одиночных прогулок Руайер, видимо, выбирал самые дикие места… Без Козыря обрадовался, что они выехали на равнину: здесь было светлее. Справа он различал поля, которые спускались в долину. Скоро дорога пошла резко вниз, а потом они снова въехали в темноту леса.

Без Козыря уже совершенно ничего не видел, различал только, и то с трудом, светлую спину Бланшетты. Впереди слышалось журчание воды; со всех сторон на мальчика наступал легкий туман. Вдруг рессоры коляски заскрипели, и копыта Бланшетты застучали по твердой земле. Как только она находит дорогу в такой темноте? Шум реки был все ближе. Ветки деревьев царапали коляску, и мальчику казалось, что это тянутся к нему чьи-то скрюченные пальцы… Теперь его поддерживало только живое и теплое соседство Бланшетты. Только не думать о Человеке с кинжалом! Без Козыря называл его про себя «он». Мальчик успокаивал себя, твердя: «Он в замке, он не мог снова уйти из Ла Шенэ, он далеко…» Бланшетта свернула, и глазам Без Козыря открылось огромное небо, усыпанное звездами.

Мальчик сразу почувствовал себя не таким одиноким. Звезды были его друзьями; они придавали смысл небесному пространству, посылая привет из темной пустоты…

И вдруг прямо перед собой Франсуа увидел высокое здание. Коляска въехала на какое-то подобие площади, и Бланшетта остановилась. Стоп! Опасность! Здание означало возможную ловушку, которая могла в любую минуту захлопнуться. Без Козыря приободрился: похоже, его ожидания оправдывались — Бланшетта привела его к месту исчезновения хозяина… Мальчик представил себе, что именно в этот момент полицейские останавливают на дорогах машины и допрашивают ни в чем не повинных людей… А он, Без Козыря, уже здесь!

Но что он может сделать один? Может, Руайер ранен… или убит?.. В общем, сначала его надо найти. А что делать потом? Без Козыря боялся пошевелиться, не сводя глаз с темного фасада. Вышла луна, и при ее свете мальчик наконец сориентировался. Коляска стояла в большом дворе, заросшем густой травой. Похоже, что это двор мельницы или молочной фермы. Здание казалось довольно массивным; видимо, оно уже не использовалось — иначе двор не был бы так запущен.

Надо как можно скорее убрать коляску… Без Козыря огляделся. Справа он заметил кучу всякого мусора, а слева была мельница, вернее — бывшая мельница. Судя по шуму падающей воды, водосброс действовал плохо, и уровень воды был слишком низким. А когда-то вода, наверное, заставляла крутиться мельничное колесо…

Без Козыря взял Бланшетту под уздцы. Она коротко заржала.

— Тише! Нас могут заметить…

Мальчик развернул лошадь и стал осторожно продвигаться вперед. Он искал какое-нибудь дерево, чтобы привязать Бланшетту. Вот, наконец… Без Козыря отцепил вожжи и привязал ими лошадь.

— Стой спокойно. Жди меня. И будь умницей, хорошо? И он зашагал обратно, поминутно оглядываясь. Листва деревьев полностью скрывала лошадь и коляску. Мальчик шел вперед до тех пор, пока не наткнулся на каменную стену мельницы. Видно было, что здесь давно никто не живет; окно было крест-накрест забито досками. Рядом валялись оторванные ставни: сквозь них уже проросла трава. Без Козыря заглянул в окно и сквозь крышу увидел небо и звезды. Затем он наткнулся на сарай, заваленный старыми ящиками; здесь были даже два кузова от грузовиков. Мальчик двигался очень осторожно. Он никак не мог избавиться от мысли, что каждую минуту может наткнуться на тело хозяина Ла Шенэ…

Обойдя мельницу кругом, Франсуа остановился. На втором этаже здания его глаза, уже привыкшие к темноте, вдруг заметили слабый свет, просачивающийся сквозь ставни. Сомнений не было: там должен находиться мсье Руайер.

Без Козыря прислонился к стене, задыхаясь от волнения и радости. Возможно, пленника охраняют; как послать ему сигнал, что помощь близко? Мальчик быстро прикинул план действий. Часть мельницы, выходившая к реке, была разрушена, но то крыло, у подножия которого он сейчас стоял, неплохо сохранилось. Как же проникнуть внутрь? Без Козыря подергал дверь

— заперто. На окнах первого этажа решетки. Как бы взобраться на второй этаж?.. И тут он вспомнил о куче ящиков в сарае. Мальчик вернулся туда, осмотрелся…

Какая удача! На стене, на крепком крюке, висела лестница. Без Козыря постучал по ней — выдержит! Взвалив лестницу на плечо, он понес ее к Дому.

Сначала ему показалось, что лестница недостаточно длинна, но нет-она как раз доставала до того окна, откуда просачивался свет. Без Козыря набрал побольше воздуха и начал карабкаться наверх…

Однако не все было так просто. Добравшись до последней ступеньки, мальчик понял, что для того, чтобы удержать равновесие, надо найти опору. Но где ее взять? Тогда он просто схватился за камни, из которых была сложена стена, — и в этот момент заметил тоненькую полоску света из соседнего окна. Без Козыря решил, что надо будет заглянуть и туда тоже. Наклонившись к первому окну, он прижался лбом к щели между ставнями. Ничего не видно. Тогда он изменил позицию и снова заглянул в щель…

И увидел мсье Руайера.

ПЛЕННИКИ

Руайер сидел на старом диване, сжав голову руками, и, казалось, предавался мрачным размышлениям. Здесь, как и на первом этаже, окно было закрыто решеткой из толстых металлических прутьев. Один из них заслонял щель, и мальчик смог рассмотреть только угол пыльного пола с люком и стол, на котором лежал кусок хлеба и стояла кружка.

Без Козыря слишком сильно напрягал ноги, и они начали болеть. Тогда мальчик немного отодвинулся от стены, чтобы передохнуть. Нечего было и думать о том, чтобы постучать в ставню или каким-то другим способом известить Руайера о своем присутствии; единственный выход — немедленно вернуться в Ла Шенэ и поднять тревогу. Но прежде чем уехать, Без Козыря должен узнать, кто же этот загадочный тюремщик, который стережет мсье Руайера.

Чтобы заглянуть в щель соседнего окна, надо было наклониться вправо. Мальчик изо всех сил вытягивал шею, выгибался, опираясь на одну ногу, но дотянуться так и не смог. Выход был один — спуститься и переставить лестницу. Так он и сделал. Снова поднявшись наверх, он приник глазами к щели между ставнями… И замер.

Перед ним была картина «Человек с кинжалом». Маска, красный плащ… Без Козыря даже прикрыл глаза. Нет, это невозможно! Не может же картина находиться одновременно и там, и здесь! Причудливое освещение создавало впечатление, что он сошел с полотна. Только вот положение головы не совпадало с картиной: голова тюремщика была повернута влево, в направлении комнаты, где находился Руайер. «Я брежу, — подумал Без Козыря. — Я просто очень устал. Чтобы картина стерегла своего хозяина! И все же…» Мальчик немного отодвинулся, чтобы поискать в ставне щель пошире. Единственным отверстием, которое он нашел, оказалась дырка от шурупа. Без Козыря глубоко вздохнул, как пловец, начинающий заплыв, и приник к ней, пытаясь получше рассмотреть комнату. Мальчику показалось, что губы Человека с кинжалом шевелятся… Да, так и есть — он разговаривает! И вдруг Человек с кинжалом сделал шаг вперед, потом другой… Позади него развевался красный плащ.

Сомнений не было: он шел к окну. Глаза его блестели, словно сапфиры…

Без Козыря стал торопливо спускаться. В спешке он то и дело проскакивал мимо ступенек и, попадая ногой в пустоту, вздрагивал, боясь потерять равновесие. Схватившись за решетку окна первого этажа, он проскочил последнюю ступеньку и… Мальчик не сразу понял, что с ним произошло. Оказывается, его нога попала между лестницей и стеной; лестница покачнулась, задела ставни и тяжело рухнула на землю. Напуганный мальчик свалился вместе с ней. Он лежал на спине, боясь шевельнуться…

Из дома послышались какие-то звуки. Без Козыря встал на четвереньки… Окно второго этажа резко распахнулось, и в нем появился грозный силуэт Человека с кинжалом! Мальчик в панике бросился бежать. Где же коляска? Он уже не мог вспомнить, где оставил ее, он не узнавал ничего вокруг…

Вдруг совсем рядом раздался шум падающей воды. Франсуа перебежал скрипучий мостик и, обернувшись, увидел, что за ним несется черная фигура. Мальчик рванул, не разбирая дороги. Только через некоторое время он понял, что слева от него река, и это его обрадовало. Без Козыря инстинктивно стал приближаться к ней, как к чему-то единственно понятному и родному в этой черной, враждебной ночи. Добежав до зарослей плакучей ивы, он спрятался в кустах. Одну руку мальчик прижимал к сердцу, чтобы оно не выпрыгнуло из груди, второй оперся о шершавый ствол дерева — и замер-Тень Человека с кинжалом, казавшаяся огромной из-за развевающегося за спиной плаща, промелькнула мимо — и застыла. Он прислушивался, медленно поворачивая голову. Луна осветила его темную маску с прорезями для глаз и вынутый из ножен кинжал. Без Козыря сжался в комок…

Словно что-то почувствовав, Человек с кинжалом сделал несколько шагов назад и снова остановился. Теперь он был всего в паре метров от мальчика. Он стоял неподвижно, зная, что беглец недалеко и рано или поздно обнаружит себя. А Без Козыря понимал — это конец. Он не выдержит этого поединка нервов. Мальчик подумал о маме, об отце, который, конечно же, нашел бы выход из этой ситуации…

И вдруг он поскользнулся на мокрой земле! Из-под его ноги выскочил камешек, покатился вниз и с шумом упал в воду, разорвав тишину. Человек с кинжалом быстро обернулся. Без Козыря метнулся в вересковые заросли и, почувствовав твердую почву под ногами, побежал изо всех сил — но тут же зацепился ногой за корень дерева и рухнул навзничь. Успев еще почувствовать ужасную боль в голове, он потерял сознание.

***

Рядом кто-то тихонько стонал… кажется, это был он сам. Без Козыря открыл глаза. Сильно болела голова. Дотронувшись, мальчик понял, что она забинтована.

— Как дела? Что это за голос? Кто здесь? Без Козыря собрал все силы и закричал:

— Не трогайте меня!

— Не бойтесь, это я, Руайер. — Владелец Ла Шенэ наклонился над мальчиком. — Вы узнаете меня?

— Да, конечно. Я что, ранен?

— Скорее немного оглушены. Но это пройдет.

— Который час?

— Около полуночи.

— А… он?

— Тихо. Мы оба пленники. Мы на «Мельнице висельника».

Без Козыря понемногу приходил в себя. Он сел. Вот и старый диван, стол, люк в полу — все это он видел через щель в ставне. Комната была очень большой и пыльной. В полу не хватало одной доски. Между двумя окнами на табуретке стоял электрический фонарь. Он был направлен в потолок, и казалось, что свет в этой странной комнате тоже оказался пленником…

— Это он меня ударил?

— Я не знаю. Вас просто втолкнули в комнату через люк, и все. Это я поднял вас, положил на диван, перевязал голову своим носовым платком. Не волнуйтесь, у вас только шишка на лбу и небольшая царапина. Но как вы сюда добрались?

— С помощью Бланшетты.

И Без Козыря рассказал хозяину замка обо всем, что случилось после приезда в Ла Шенэ.

— Значит, — воскликнул Руайер, — моя бедная кобылка до сих пор на привязи, голодная, уставшая!…

Он был потрясен. Похоже, что судьба Бланшетты волновала его больше, чем своя собственная.

— Бедное животное, — повторял он. — Бедное животное… Что она должна обо мне думать? Она привыкла, чтобы за ней ухаживали.

И Руайер в полном расстройстве рухнул на диван.

— Это настоящее чудовище, — прошептал он. — Он не остановится ни перед чем. Ах, зачем вы-то полезли в пасть этому тигру?!

— Чего же он хочет?

— Чего? Всего! Он хочет уничтожить меня! Он заберет все мое состояние, а если я буду сопротивляться, то и жизнь! Это безжалостный враг, он подстерегал меня уже давно. Если бы я знал, с кем имею дело! Он переоделся в Человека с кинжалом, чтобы помучить меня и чтобы я не увидел его лица. Бывают моменты, когда я совсем теряю голову… Я пришел к выводу, что это кошмарная личность. Как будто бы тот портрет имеет живого двойника… — Руайер помолчал, погрузившись в горькие размышления. — Я должен был послушаться вашего отца, — продолжал он наконец. — Но мне и в голову не приходило, что на меня могут напасть!… Несколько дней назад я возобновил свои прогулки. Мне необходим свежий воздух, а кроме того, я так люблю ездить в коляске! Это пробуждает во мне чудесные воспоминания, А Бланшетта знает мои вкусы. Она выбирает самые уединенные уголки, которые оказываются и самыми прекрасными. Это она открыла эту мельницу. При свете дня это место удивительно живописно! Вчера я сказал ей: «Мы едем на мельницу», — и она привезла меня сюда. Я вышел из коляски и немного побродил, раздумывая, не купить ли мне эту землю. Все равно на нее никто не претендует, а я мог бы отреставрировать мельницу и сделать из нее уютный уголок… И когда я строил эти планы, кто-то вдруг ударил меня по затылку. Не сильно, скажу честно, но и такого удара было достаточно, чтобы я потерял сознание. Пришел в себя я уже здесь, на диване, а Человек с кинжалом стоял передо мной. Я пережил настоящее потрясение! Когда он заметил, что я пришел в сознание, он тут же исчез. Я оставался один больше часа, охваченный ужасом и совершенно не владея собой… Это была нервная реакция. Правда, потом я взял себя в руки и даже осмотрел помещение. Я открыл окно и попробовал, насколько крепки металлические прутья. Тогда этот тип заговорил со мной снизу, и, поверьте, его голос мог напугать даже самого храброго. Это был тот самый голос, который я слышал по телефону. «Закройте окно, — сказал он. — Я слышу ваши шаги. Если вы попытаетесь сбежать, то будете немедленно убиты. Вернитесь на диван». Разумеется, я подчинился. А через несколько минут крышка люка приоткрылась, и оттуда появился листок бумаги…

— Письмо?

— Да. Скорее, записка. Я запомнил ее содержание: «Вы обманули меня. Теперь я хочу деньги и картину. Отвечайте». Слово «и» было подчеркнуто три раза.

Без Козыря внимательно слушал рассказ Руайера. Он даже забыл о том, в каком положении находится сам, — так его увлекла необычность этого приключения.

— А потом? — спросил он.

— Потом, — отозвался Руайер, — я взял ручку и написал заглавными буквами одно слово «НЕТ». Я постучал, люк чуть-чуть приоткрылся, записка исчезла. Я приготовился к самому худшему. Но ничего не происходило; враг выжидал. Впрочем, возможно, не «враг», а «враги»: сколько их, я пока не выяснил… Я снова попытался встать и на цыпочках подойти к окну, но тут же услышал окрик: «Вернитесь немедленно на диван!» Я снова послушался. Это становилось невыносимым; ведь даже в тюрьме узникам разрешают ходить! И там нет ощущения, что за тобой все время наблюдают… Я был просто прикован к этому дивану — ив конце концов потерял терпение и снова сильно постучал в крышку люка. Появилась другая записка, в которой была та же фраза: «Я хочу деньги и картину». Как в прошлый раз, только еще более крупными буквами, я ответил: «НЕТ». Прошло время обеда. Меня мучила жажда и я был голоден, но люк больше не открывался. Видно, он решил уморить меня голодом… Что я мог сделать? Конечно, можно было бы броситься к окну, чтобы заставить противника появиться и показать свое лицо; но у меня не хватило бы сил выдержать эту схватку. Я стар, слаб, смерть не пугает меня после всего, что я пережил, но я ненавижу жестокость! С другой стороны, продолжая упорствовать, я обрекал себя на ужасный конец. Этот человек спешит, мой милый Франсуа. Он знает, что время работает против него.

— Я как раз это и хотел вам сказать! — вскричал Без Козыря. — Наверняка нас уже ищут!

— Тише! Он может подслушивать,

— Я уверен, папа заявил в полицию. Она прочешет весь район.

— Если бы вы лучше знали эти края, вы бы так не говорили. Во время войны здесь прятались партизаны, и немцы так и не смогли их найти. Здесь много укромных мест, и леса очень густые. Конечно, со временем полицейские доберутся до мельницы, но будет уже поздно… Если позволите, я закончу свой рассказ. Так вот, я обдумал, что могу предпринять, и пришел к выводу, что надо начать торговаться. И до вечера я играл с люком в своеобразную игру. «Миллион и картину». — «Нет. Картину и сто тысяч франков». — «Восемьсот тысяч франков и картину». — «Нет. Картина теперь стоит дороже. Сто пятьдесят тысяч франков». — «Последнее слово: семьсот тысяч». По мере того как шла эта торговля, у меня появилась надежда, что с противником можно будет сговориться. Кроме того, признаюсь вам, дала себя знать моя прошлая профессия. Ведь всю свою жизнь я слегка хитрил, покупая и продавая предметы искусства… Я почти забыл, что, торгуясь с негодяем, ставлю на карту свою жизнь. Мой последний ответ был: «Картина и двести тысяч». Новая записка: «Картина и шестьсот тысяч». Я ответил: «Нет». Молчание длилось почти час, а потом поступила записка с угрозой: «Живым вы отсюда не выйдете». Я ответил: «Мне это безразлично». Наступила критическая минута. В переговорах всегда бывает такой момент, когда надо стоять насмерть. И я стал ждать…