Свадебное агентство Уайт (№2) - Свадебные колокола

Интересно, понравится ли оно Эви, подумал он и решил, что ей на титул абсолютно наплевать. Однако ему хотелось бы принести ей нечто большее, чем записную книжку орнитолога и полный карман дремлющих талантов. Жаль, конечно, что они так и пропадут, не получив развития, но нельзя же взваливать на нее еще и это бремя. Он не мог себе представить Эви, которая ждет его, не зная, где он находится, что делает и когда вернется.

Он улыбнулся несколько глуповатой улыбкой, точно зная, чего ему хочется. Он хотел, чтобы Эви стала его женой. Он подождал, не всколыхнутся ли в душе какие-нибудь смутные предчувствия, способные отравить его радость. Но нет, не всколыхнулись. Он лишь почувствовал, что с удовольствием поторопил бы такое событие.

Одевшись, он направился к ящику, намереваясь извлечь оттуда дьявольскую машину, прежде чем за ней явится кто-то другой. Потом он упакует ее заново. В канделябрах все еще горели газовые лампы, а за окном в предрассветном сумраке уже начала щебетать какая-то птаха. Достав из кармана перочинный нож, он сунул его лезвие под крышку внутреннего контейнера. В первый раз он уже успел несколько раскачать крышку, и теперь достаточно только хорошенько поднажать… Между стенками ящиков что-то блеснуло. Наклонившись, он извлек какой-то металлический предмет, который оказался небольшим ломиком, которым пользуются для вскрытия ящиков.

Он уставился на ломик. Кто-то опередил его. Кто-то уже открывал внешний ящик и знал, что в нем находится. Но кто бы он ни был, он не открыл крышку внутреннего ящика, возможно, по той же причине, что и Джастин: боялся повредить содержимое. При мысли о последствиях у него пересохло в горле.

Он толкнул крышку, и она оказалась у него в руках.

Он заглянул внутрь ящика.

И тут услышал, как шевельнулась Эви.

Эвелина перекатилась на бок. Мышцы, которыми она никогда не пользовалась и даже не подозревала, что они существуют, отозвались на движение болью. Она нахмурилась, возмущенная тем, что за нечто абсолютно великолепное обязательно приходится расплачиваться. Неужели нельзя обойтись без наказаний?

Не будет она думать о неприятном. Она ни о чем не жалеет. Все было чудесно. Хорошо. Правильно. Конечно, присутствовало тут и что-то грешное, но если грешное, то с добрым оттенком. Как если бы ангелы, разыгравшись, принялись танцевать.

Вытянув руку, она ощутила пальцами неглубокую впадину, еще хранящую тепло тела Джастина. Она заволновалась. Неужели он ушел? Выскользнул из ее комнаты, как много лет тому назад выскользнул из комнаты миссис Андерхилл?

Вспомнив прошлый эпизод, она окончательно проснулась, широко раскрыла глаза и сразу же увидела его. Он был одет и стоял возле ящика, прибывшего из Лондона. Она расслабилась, хотя пульс ее и участился при виде его непокорных волос, курчавившихся у основания шеи, его широких плеч, натянувших сорочку, и его загорелых предплечий, контрастирующих с ее белизной, потому что рукава сорочки он, конечно же, закатал.

Как будто почувствовав ее взгляд, он выпрямился и оглянулся. Глаза у него потемнели, губы плотно сжались. При виде его улыбка, которой она собиралась его приветствовать, увяла.

— Эвелина.

Не Эви.

— Эвелина, — повторил он, — вставай. Нам нужно поговорить.

Услышав его мрачный голос, она почувствовала, как обращаются в пепел ее мечты. Она плотнее завернулась в простыню, вдруг остро ощутив свою наготу под мягким египетским хлопком, и собрала в кулак ее край, придерживая на горле.

Он подошел к ней, глядя исподлобья немигающим взглядом, такой непохожий на Джастина, которого она знала, или, вернее, думала, что знает. Больше всего ее встревожила мысль о том, что вместе с изменившимся человеком она участвовала в чем-то непостижимо прекрасном, что перевернуло всю ее жизнь.

Она давно уже не ребенок. И всегда старалась быть честной с самой собой, а поэтому реальности, до смерти пугавшие других, ее врасплох не заставали. Такие, например, как тот факт, что зеркала отражают то, что находится перед ними, что прошлое мужчины является предвестником его будущего, что бабник умеет соблазнять женщин.

Джастин взглянул на нее.

— Мне нужно, чтобы ты выслушала меня, Эвелина, — твердо внушал он ей. — Я хочу, чтобы ты поняла.

Она кивнула, не доверяя своему голосу.

— Посмотри на ящик. — Он кивком головы указал в его сторону, не отводя от нее взгляда. — Я ждал, когда его доставят.

Она могла ожидать чего угодно, только не такого разговора. Она чуть отклонилась в сторону и озадаченно уставилась на деревянный ящик за его спиной. Крышка от него уже лежала рядом.

— Я ничего не понимаю.

— Ящик должен был попасть в мои руки. Но ты взяла его первая.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ящик, — повторил он с такой яростью в голосе, что она отпрянула назад. Заметив ее движение, он стиснул зубы. — Я шпион, Эвелина, — поведал он.

Она замерла в изумлении.

— Я работаю на британское правительство, — продолжал он. — Мне было поручено получить одну вещь — очень важное изобретение, которое один из наших людей выкрал из одного враждебного нам источника и переправил сюда.

— Что ты сказал?

— Успокойся! — Он наклонился и взял ее на руки. Она чувствовала, как гулко бьется в груди его сердце, и понимала, что, несмотря на холодный тон, он изо всех сил старается держать под контролем мощные эмоции.

— Меня предупредили, что грузом интересуется не только наше правительство. Более того, мне сообщили, что страна, из которой груз отправлен, стремясь возвратить его, разослала своих агентов, которые прочесывают все порты. Чтобы сохранить секретность и скрыть его местонахождение, люди, на которых я работаю, попросили меня разработать план, позволявший спрятать его в таком месте, где его смог бы осмотреть один из наших ученых. Но место Должно быть абсолютно безопасным. Таким, где первоначальным владельцам не пришло бы в голову его искать. Таким, куда можно было бы, не вызывая подозрения, отвезти нашего специалиста.

— И что дальше?

— После осмотра специалиста я должен уничтожить.

Она почувствовала, как по спине пробежал холодок страха.

Случайные эпизоды, обрывки разговоров, которые в свое время она не знала, как объяснить, приобрели теперь совсем иное значение. Она высвободилась из его объятий.

— Беверли тебе помогает? — спросила она.

— Да.

— И я теперь тоже участвую в твоей операции, не так ли? — опять спросила она, заглядывая ему в глаза.

Он кивнул головой. Он даже не попытался оправдаться. Он использовал ее и свадьбу миссис Вандервурт для осуществления того, что, по сути дела, можно назвать не чем иным, как кражей.

Он опять кивнул, как будто прочел ее мысли.

— Мое начальство поручило мне придумать для получения ящика такое место, где его едва ли догадаются искать. А тут подвернулась ты со своими планами проведения свадебного торжества и ремонта дома, которые были связаны с доставкой множества разнообразных грузов. — Он посмотрел ей прямо в глаза, но не извинился. — Такой удобный случай нельзя было упустить.

— Ты хочешь сказать, что воспользовался удачно подвернувшейся ситуацией, — пояснила она.

— Да, — ответил он. — Если тебе будет приятнее, могу добавить, что предполагалось, что ты ни о чем не узнаешь.

— От этого мне не легче.

Он чуть не улыбнулся, но быстро отвел глаза, хотя уголок губ у него дрогнул. Ей показалось, что от боли. И она хотела протянуть руку к нему, но не протянула. А вдруг он осуществляет какой-нибудь тактический ход? Какой-нибудь очередной обман?

— Предполагалось, что мои дела никоим образом не помешают ни твоим планам, ни свадьбе. Предполагалось, что операция будет простейшая.

— Простейшая операция? — повторила она, пряча обиду, которую он причинил своим предательством, под холодным, вежливым интересом.

— Да, я должен был привезти эту проклятую штуковину сюда. Никто не ожидал, что ее здесь кто-нибудь найдет. По крайней мере так мне сказали.

— Но почему правительство не направило отряд солдат, чтобы встретить груз прямо на причале? К чему такие уловки? — Она и сама не была уверена, зачем задавала свои вопросы. Наверное, сыграло роль присущее ей стремление докопаться до сути происходящего.

Он рассмеялся на ее слова, не скрываясь.

— Потому что, дорогая моя честная Эви, приспособление краденое. Как правило, открытая кража изобретений, принадлежащих другому государству, влечет за собой неприятные осложнения политического характера. Причем не только со страной, которую обокрали, но и с нашей собственной публикой. Мы, британцы, обожаем считать себя выше подобных авантюр.

— Понятно. Значит, ты пытался тайно ввезти украденный механизм в страну? — спросила она.

— Да, — ответил он. — Однако каким-то образом произошла утечка информации о прибытии груза. Помнишь тот вечер, когда ты заснула в гостиной и услышала, как я хожу по библиотеке? — задал он ей вопрос. — В комнате находился он. Человек, которого я должен был поймать. К сожалению, он успел удрать, прежде чем я разглядел его физиономию. Но мне удалось ударить его по лицу, так что потом я несколько дней искал парня с синяком на физиономии. Однако мне не повезло, я его не нашел. А теперь, наверное, синяк успел пройти.

— Как понимать «человек, которого ты должен был поймать»? — настойчиво выпытывала она.

— Смотри, — указал он на открытый ящик.

Она нехотя подчинилась и заглянула внутрь. Внутри находился ящик меньшего размера. И он был пуст.

Глава 21

Джастин чувствовал, как под нахмуренным лобиком Эви кипит напряженная работа. Наверное, она гораздо быстрее, чем он, мысленно прикидывала возможные последствия и результаты всей истории. Она его поражала. Большинство женщин, которых он знал, в гневе обрушились бы на него и имели бы на это полное право. С самого начала он ее использовал, использовал хладнокровно, не мучаясь угрызениями совести, а потом, когда она оказалась наиболее уязвимой, лишил ее девственности. А она тем не менее ломает голову над ситуацией, в которой он оказался.

— Тебя подставили, — вдруг сделала вывод она. Холодная категоричность ее тона сразу же вернула его к реальности. — Твои собственные начальники.

Умненький, сообразительный совенок.

— Мне тоже так показалось.

— Но почему? Почему бы им не предупредить тебя, не посвятить в детали плана?

Он невесело усмехнулся:

— Нельзя говорить наживке, что он наживка. Иначе он будет вести себя как наживка, и человек, за которым они охотятся — агент, несомненно, опытный, — сразу же заподозрит неладное. Очевидно, именно так все и было задумано. Пустой ящик и я использовались с целью разоблачения вражеского агента. Именно поэтому Бернард ничего мне не сказал. А кроме того, — он поморщился, — Бернард понимал, что я никогда не подвергну тебя такой опасности.

— Какой «такой опасности»? — вспыхнув, спросила она.

— Предполагалось, что не будет никакой опасности. Тем более для тебя. Даже если бы агенту удалось узнать о грузе и он появился бы здесь, разыскивая ящик, то он был бы вор, а не убийца. — Джастин замолчал и закрыл глаза, стиснув зубы. — Думаешь, я не знаю, что подвергал тебя опасности и что такого не прощают?

Она гордо вздернула подбородок.

— Ну что ж, твои начальники использовали тебя, как ты использовал меня.

Он больше не считал себя обязанным хранить секреты. Для того чтобы уберечь ее от опасности, надо рассказать обо всем. А для него сейчас имела значение только ее безопасность.

— Хочешь — верь, хочешь — не верь, Эви, но я всегда вел себя честно. По крайней мере настолько, насколько позволяли обстоятельства.

— Уверена, что твои принципы служат большим утешением для тех, кого ты использовал. Я, например, почувствовала себя намного лучше. Бедный мистер Андерхилл, наверное, испытал пароксизм радости, оттого что ему наставлял рога человек, который вел себя честно, «насколько позволяли обстоятельства», — парировала она холодно.

Выслушав ее обличительную речь, он ужасно рассердился, тем более что не понимал, о чем она говорит.

— Мистер кто? Объясни, как понимать твои слова?

Она вскинула на него округлившиеся от удивления глаза и покраснела от возмущения.

— Значит, их было так много, что ты даже не помнишь имен мужчин, чьих жен ты… — Она не смогла закончить фразу. — Скажи, как тебе удается убедить себя, что ты поступаешь честно в таких обстоятельствах? Может быть, прежде чем прыгнуть к ним в постель, ты изящно салютуешь и шепчешь: «За Бога и Отечество»?

Ушам своим не веря он уставился на нее. Он шпион, а не какой-нибудь похотливый распутник. Ей, черт возьми, следовало бы знать!

— Кстати, — она громко фыркнула, — если тебе интересно узнать, то мистер Андерхилл — муж той самой леди, выскальзывающим из спальни которой я застукала тебя десять лет назад.

Он был сыт по горло. То, что казалось ему забавным тогда, когда она, сделав неправильные выводы, решила, что он бабник, давно перестало забавлять его.

— Я никогда не прикасался к миссис Андерхилл, — уточнил он. — Ты построила бредовую фантазию на неправильно понятом эпизоде из твоего далекого детства и приписала мне репутацию, которой я никоим образом не заслуживал. Через миссис Андерхилл была передана тогда сверхсекретная информация, а я зашел к ней, чтобы получить ее. И только. Вот вся правда. Она прищурила темные глаза.

— Учитывая, как мало общего имеет правда с тем, кто ты такой и чем занимаешься, ты, надеюсь, не ожидаешь, что я приму твои слова на веру? — возмутилась она.

Проклятие. Тут она попала в самую точку. Вся его карьера построена на лжи. Он стоял, опустив руки, понимая, что любое сказанное им слово может окончательно все испортить. Поэтому промолчал.

Она с надменным видом перебросила через плечо кончик своей простыни. Не удивительно ли, что женщина может одновременно выглядеть так нелепо и быть такой желанной?

— А теперь я попросила бы тебя уйти.

— Нет.

Она остолбенела от неожиданности.

— Как тебя понимать?

— Я пока не могу уйти. Ты не дослушала историю до конца, Эви. К тому времени, как я пришел сюда, внешний ящик уже вскрыли. Человек, вскрывший ящик, находится в доме, возможно, под видом одного из гостей или слуги. И он знает, что ящик у тебя.

Что-то в его тоне заставило ее осознать серьезность ситуации. Подавив гнев и обиду, она прислушалась к его словам, потому что ей вдруг стало страшно, а интуиция подсказывала, что Джастин сделает все возможное, чтобы защитить ее.

— Подумай, Эви. Шпион очень опытен и чрезвычайно осторожен. Мое начальство постаралось, чтобы до него дошли кое-какие слухи и намеки относительно моей личности.

— Не понимаю, зачем ему выявлять твою личность? И почему ты являешься для него столь привлекательной приманкой?

— Не считая вознаграждения, назначенного правительствами некоторых стран за установление моей личности, его ждет слава в случае моего разоблачения.

— Разве ты такая важная фигура? Такой ценный? — спросила она, пристально вглядываясь в него, словно увидела впервые.

— Да. И учитывая это, мое начальство постаралось, чтобы намеки относительно моей личности были очень тонкими, иначе агент может заподозрить неладное. Ты все еще не понимаешь?

— Нет.

— Эви, он не может быть уверен, что я являюсь человеком, за которым он охотится, поэтому он наблюдает за мной. Но ящик-то оказался у тебя, Эви.

Наконец до нее дошло.

— Ящик попал ко мне по ошибке. Наверняка шпион, кем бы он ни был, сообразит, что получать прибывающие грузы должна я.

— Возможно, один раз. Но не дважды, Эви. Ты во второй раз приняла ящик без указания адресата. А самое главное, ты завладела ящиком, в котором, как он полагает, находится нужное приспособление.

— Но ведь я ему не нужна! Ему нужен ящик!

— Ему нужны и ящик, и шпион, которым, как он думает, ты являешься. — Ей показалось, что он посмотрел на нее с сочувствием.

— Не смотри на меня так, — возмутилась она. — Уверена, что, будь я шпионом, я бы тоже демонстрировала чудеса самообладания. Но я не шпион!

— Уверяю тебя, я вовсе не проявляю безразличия к сложившейся ситуации. Ты самая умная и предприимчивая женщина из всех, кого я знал. Вместо того чтобы критиковать меня, ты могла бы использовать свои многочисленные способности, чтобы помочь мне найти выход из запутанной ситуации.

Она поняла, что он тоже в опасности, и это придало ей храбрости. Он обратился к ней как к человеку компетентному, находчивому и упорному, каким она и являлась. И она не могла отказать ему. Она глубоко вздохнула:

— Ладно. Мы не можем просто оставить ящик, заколотив снова внутренний пустой контейнер. Предположим, он знает, что мы здесь. Он войдет сюда, откроет внутренний контейнер, обнаружит, что он пуст, и подумает, что мы опустошили ящик с целью ввести его в заблуждение, а сами давно извлекли содержимое из контейнера. — Она помедлила. — Мы должны выяснить, кто он такой. Но каким образом?

— Нам придется сделать несколько обоснованных предположений. Поскольку шпион знал, где хранятся ящики, привезенные Блумфилдом, и, судя по всему, понял, что во всех них содержится лишь то, что относится к свадебному торжеству и гостям, значит, он имеет либо доступ в дом, либо сообщника, который работает в доме и служит для него «глазами и ушами».

Она опустилась на краешек постели, глядя в пространство. Видит Бог, она его любит. Она все еще его любит.

— Кем бы он ни был, он пристально наблюдает за всем, что происходит в монастыре, — продолжал Джастин. — На завтра назначена свадьба. Люди будут приходить, уходить. Он решит, что вполне логично, если ты выберешь именно время брачной церемонии, для того чтобы вывезти ящик.

— Вижу, у тебя есть какой-то план, — сказала она.

— Да. Не станем его разочаровывать. Завтра во время Празднования я тайком выеду отсюда на телеге. Будем надеяться, что он, занятый слежкой за тобой, не сразу сообразит, что я улизнул, и не сразу догонит меня. А когда Догонит, обнаружит, что я увожу ящик, полный кирпичей.

— Aгa! И он поймет, что мы применили отвлекающий маневр, тогда как в то же самое время содержимое ящика увезет кто-то другой. Он подумает, что это я?

— Нет! — воскликнул он. У Эви настоящий дар соваться в пекло. — Беверли выедет на телеге в противоположном направлении.

Ему показалось, что она начнет спорить с ним, но она лишь вздохнула.

— Правильно. Мне придется выполнять свои обязанности. То, что я уже обещала миссис Вандервурт, — пояснила она, как будто он собирался спрашивать ее, почему она не хочет стать «подсадной уткой». Он буквально разрывался между желаниями хорошенько встряхнуть ее и поцеловать. — Отличный план, — одобрила она с явным облегчением.

Он не сказал ей, что, по всей вероятности, человек, который бросится за ним в погоню, попытается убить его.

Если серьезное ведомство разработало такой сложный план для разоблачения нужного человека, он, должно быть, является очень важным, опытным шпионом. Таким, который ни перед чем не остановится, чтобы не рассекретить себя. Даже перед убийством. И если Эви как следует подумает, то догадается обо всем. Значит, ему необходимо чем-то отвлечь ее внимание.

— Конечно, — подтвердил он. — Мы, возможно, получим помощь и из другого источника.

— Вот как? Ну конечно, как мне раньше не пришло в голову? — радостно воскликнула она. — Если ты и ящик являетесь приманкой, то кто в таком случае захлопнет мышеловку?

— Вот именно, — заявил Джастин. — Затевая всю операцию, они не могли не предусмотреть присутствия здесь некоего человека, который позаботится об агенте, как только тот обнаружит себя. Я не знаю, кто он такой. Но наверняка человек надежный. Возможно, даже лучше меня.

— И ты совсем не догадываешься, кто он такой? — спросила она, устраиваясь поудобнее и подбирая под себя скрещенные ноги.

— Нет, — ответил он.

Очевидно, они уже миновали стадию враждебности и вступили в полосу разрядки, подумал он. По крайней мере она. А вот его чувства бушевали между желанием и виной перед ней. Один вид ее гладкой кожи горячил его кровь. Однако мысль о том, что он поступил с ней безответственно, остужала ее.

— Гм-м, — задумчиво произнесла она, постукивая пальчиками по нижней губе. — А нет ли возможности как-нибудь узнать его?

— Полагаю, что мои начальники не хотят, чтобы я узнал его, иначе они уже сообщили бы мне сами. Однако если наш неизвестный соотечественник установит личность шпиона, можно ожидать, что тот начнет действовать.

Ему было тень трудно сосредоточиться на теме разговора. Эви наклонилась в сторону и оперлась на локоть, задумавшись.

— Мне надо идти, — сообщил он.

— А как же ящик?

— Лучше всего спрятать его на виду у всех. Я снова закрою его крышкой, потом мы позвоним Беверли и попросим его отнести ящик вниз…

—…в оранжерею! — закончила Эви. — Туда складывают все прибывающие свадебные подарки. Может, даже поставить там парочку слуг под тем предлогом, что мы, мол, не хотим проверять на прочность моральную стойкость рабочих.

— Отлично! — воскликнул Джастин, с облегчением глядя на нее. — Наш неизвестный противник будет слишком занят тем, чтобы сохранить свое инкогнито, и не рискнет сунуться туда.

— Ты так думаешь? — разочарованно произнесла она, расстроив его. Судя по всему, он влюбился в маньячку, одержимую страстью к опасности.

Вздохнув, он водрузил на место крышку ящика и для верности постучал по ней пресс-папье. Надо поскорее уходить, пока она не изыскала какой-нибудь способ втянуть себя в авантюру.

Взяв пиджак, он направился к двери.

— Ты уверен, что я не смогу чем-нибудь помочь?

— Уверен! — Он распахнул дверь.

И оказался лицом к лицу с матерью Эви.

— Леди Бротон! — воскликнул Джастин. Эви замерла на месте.

— Когда вы прибыли? Ваша дочь не говорила, что вы приглашены. Какой приятный сюрприз! — любезно продолжал Джастин. Эвелину поразило, что он смог с такой скоростью перевоплотиться из шпиона, за которым охотятся, в любезного светского краснобая.

Его поведение вызвало у нее восхищение и огромную благодарность. Он умышленно тянул время, давая ей возможность прийти в себя. Он прочно врос в пол на пороге комнаты, держа руку на ручке полузакрытой двери.

Она скатилась с постели, сорвала с себя простыни, подобрала разбросанные по комнате предметы одежды и нырнула за ширму. Схватив сорочку, она натянула ее через голову, стараясь услышать, о чем они разговаривают.

— Эвелина не знала, что мы приглашены, — услышала она слова матери. — Миссис Вандервурт решила устроить ей приятный сюрприз. Где моя дочь?

— Эви? — услышала она голос Джастина. — Она в комнате.

Эвелина, уже надевшая нижние юбки, выглянула поверх ширмы, натягивая лиф. Джастин стоял, небрежно прислонившись плечом к двери и скрывая ее от глаз Франчески, настроенный, видимо, поболтать в свое удовольствие.

Черт побери, как ловко у него получалось! Можно подумать, что либо он абсолютно ни в чем не виноват, либо безумно дерзок. Она одна знала, что последнее ближе всего к истине.

— Бедняжка, — он понизил голос, —думаю, она вздремнула. Мне не хотелось бы ее будить. Она была на ногах всю ночь, командуя последними приготовлениями к свадьбе. Вы будете гордиться ею, леди Бротон, когда увидите, какие чудеса она здесь сотворила.

— Я всегда горжусь своей дочерью, — спокойно заявила леди Бротон, но Эвелина заметила в ее голосе некоторое напряжение. Она отыскала юбку и торопливо натянула ее на бедра.

— И вам есть чем гордиться, мадам, — заверил Джастин. — Она удивительная девушка.

Эвелина кое-как собрала в пучок волосы и заколола их гребнем.

— Гм-м, — медленно произнесла Франческа, — я готова понять, почему Эвелина бодрствует всю ночь напролет, мистер Пауэлл, но меня, признаюсь, удивляет ваше присутствие здесь.

В ее словах содержался завуалированный вопрос, и Эвелина затаила дыхание.

— Видите ли, я наблюдал за птицами. Сегодня очень подходящая для наблюдений ночь. Луна ярко светит, и ветра нет.

— Ах, я совсем забыла, что вы увлекаетесь орнитологи ей, — сказала матушка Эвелины.

Она заметила, как Джастин пожал плечами, отчего мышцы на предплечьях напряглись и перекатились.

— Да, на любительском уровне.

— Кажется, Эви говорила, что вы открыли какую-то новую разновидность?

— Ах да — бубо формоза Плюримус. — Он, как всегда, сделал паузу и добавил: — Малая.

Франческа долго молчала.

— Видите ли, прошло много лет, с тех пор как я училась в монастырской школе, да и языки мне всегда плохо давались. Поправьте меня, если я ошибусь, но ваше название, кажется, переводится как «самая прекрасная сова»? — Следуя Джастину, она помолчала и добавила: — Маленькая?

— Да, почти так, — согласился он. Голос его звучал явно смущенно.

— Или, возможно, — бормотала Франческа, поглощенная переводом, — лучше перевести как «самый прекрасный совенок»?

Совенок? Но он всегда называл так ее… задумалась Эвелина, и руки ее застыли в воздухе, не застегнув до конца крючки на юбке.

Вот оно что? Он никогда не открывал новую разновидность птички. Он говорил о ней. Помнится, он сказал герру Деккеру, что птичка сама влетела к нему в окно. Значит, он высмеивал ее?

Негодяй! Наверное, считает себя умнее всех. Ну, погоди…

— Но я не должна мешать вам объяснить, что именно делали вы в комнате моей дочери, пока она спит?

Все мысли о лицемерии Джастина моментально улетучились из ее головы. С бешено бьющимся сердцем Эвелина застыла в ожидании.

— Ах да, — самым беззаботным тоном проговорил он, — я с самого раннего утра был в лесу, а возвращаясь, заметил свет в комнате Эви. Поэтому я решил зайти и поздороваться. Мы с вашей дочерью стали большими друзьями.

— Вот как? Насколько большими?

Эвелина чуть не охнула, услышав неодобрительный тон матери, но Джастин и ухом не повел. Эвелина представила себе невинное выражение лица Джастина, даже не заметившего скрытого упрека, прозвучавшего в вопросе матери.

— Очень большими, — радостно подтвердил он. — Она У вас замечательная!

Эвелина воткнула в волосы еще одну шпильку. Теперь она готова. Хорошо бы еще уметь хотя бы наполовину правдоподобно притворяться, как Джастин. Подогнув под себя голые ноги, она расположилась в кресле. Положив голову на подлокотник, она крикнула сонным голосом:

— Кто там замечательный?

Она заметила, как широкие плечи Джастина чуть напряглись, а затем он широко распахнул дверь, отступив в сторону, и, пропустив в комнату Франческу, с лучезарной Улыбкой повернулся к Эвелине.

Она приподнялась и села.

— Мама? Что ты здесь делаешь? — удивилась она, вскакивая на ноги и бросаясь к матери. Франческа ласково обняла ее. Только почувствовав себя в объятиях матери, Эвелина поняла, как сильно нуждается в ней, в ее руководстве и советах.

Поразительно. После того как Верити стала выезжать в свет, именно к ней, к Эвелине, все члены семейства обращались, когда нужно было что-то организовать, чем-то распорядиться, принять решение. А теперь вдруг ей потребовалось, чтобы мать оказалась рядом.

У Эвелины защипало глаза от близких слез, и она покрепче прижалась к матери.

— Ну, полно, будет тебе! — успокаивала ее Франческа. — С тобой все в порядке?

Ну не глупый ли вопрос? Эвелина немного отстранилась от матери и весело улыбнулась:

— Разумеется, со мной все в порядке. Просто я не ожидала тебя увидеть, а когда увидела, поняла, как сильно мне тебя не хватало.

— Тебе меня не хватало? — спросила Франческа. — Ну что ж, мне тоже тебя не хватало. — Она была слегка озадачена: дочь никогда прежде не говорила, что скучает по матери. Странно.

Взяв ее за руку, Эвелина усадила ее в кресло возле своего письменного стола.

— Садись и расскажи, почему ты здесь да еще в такой ранний час? И где папа?

Франческа рассмеялась:

— Наверное, дома, в постели. А я только недавно приехала и не смогла удержаться, чтобы сразу же не навестит тебя. К счастью, ты уже проснулась, или почти проснулась — по крайней мере так сказал мне мистер Пауэлл, весьма бдительно охранявший твой сон.

Франческа оглянулась через плечо на Джастина, который стоял в дверях, мило улыбаясь. Наглец.

— Помнишь, мы с миссис Вандервурт встретились однажды в офисе твоей тетушки Агаты? По чистой случайности несколько дней спустя мы встретились снова. Слово за слово — мы разговорились и стали друзьями. И когда она пригласила нас в монастырь на свадебное торжество, я с радостью приняла приглашение.

Эвелина пожала руку матери.

— Я так рада, что ты приехала.

— Я предполагала приехать вечером, но поезд сошел с рельсов — нет, не пугайся: никаких жертв не было, если не считать большого количества каменного угля. И все же нам пришлось ждать, пока не расчистили пути.

— Ты, наверное, устала?

— Ничуть. В поезде ехали и другие гости, приглашенные на свадьбу: лорд и леди Далтон, чета Гоулд-Хеджесов и лорд Стоу. Собралась очень веселая компания. Всю ночь мы разгадывали шарады, — закончила она.

Эвелина, наблюдавшая уголком глаза за Джастином, заметила, как глупая улыбка сползла с его физиономии. Что-то в рассказе Франчески его удивило.

— Я рада, что ты не слишком утомилась.

— Нет-нет, все в порядке. — Франческа наклонилась и поцеловала Эвелину в щеку, нечаянно смахнув на пол стопку корреспонденции, лежавшую на краю стола. Письма и конверты рассыпались по полу. — Ах, какая досада! Взгляните, что я наделала! — переполошилась она, наклоняясь, чтобы собрать письма.

Она принялась одно за другим складывать их стопочкой но на третьем письме остановилась и нахмурила брови. Досадливо прищелкнув языком, она просмотрела остальные конверты.

— Как странно, — заметила она.

— Что странно, леди Бротон? — спросил, подходя ближе, Джастин.

— Письма от Агаты, — ответила она. — Они не могут быть от нее.

— Что вы хотите сказать? — снова спросил Джастин.

— Они не могут быть от нее, — повторила, покачивая головой, озадаченная Франческа. — Или эти письма подложные, или те, которые получила я.