Любовь всесильна

— У Мартины достаточно силы и энергии, чтобы наслаждаться жизнью, не обращая внимания на всякие условности. — Она криво усмехнулась. — Мне кажется, замужество подавило меня в этом отношении.

— А что скажете вы по этому поводу, мисс Флойд? Думаете ли вы, что замужество и вас заставит смириться?

Посмеиваясь, он перехватил ее взгляд, и Мартина снова почувствовала, что все смотрят на нее с любопытством.

— Я никогда не думала об этом, — честно призналась она. — С замужеством человек в любом случае меняется. И если я должна стать единым целым со своим мужем, меня не будет беспокоить, что я потеряю свое собственное «я».

— Действительно? — с сомнением произнес Доминик. Он так пристально смотрел ей прямо в глаза, что начало казаться, что здесь, кроме них, никого больше нет. — Может быть, все будет зависеть от того, насколько удачен брак? Я бы сказал, что вы относитесь к тому типу людей, которые любят всем сердцем. В таком случае вы неизбежно при замужестве потеряете свое собственное лицо.

У нее на эти слова был готов только один ответ. Она буквально уже отдала добровольно часть себя этому человеку. Она едва ли могла сказать ему об этом и от всего сердца надеялась, что он никогда не узнает об этом.

Чувствуя тупую боль внутри, Мартина увидела официанта, несущего им кофе. Тема была оставлена.

Затем стали говорить о Марко, который интересовал всех. Марко, стоявший между коленями Бруно, попивал лимонад через соломинку. Кэй заметила, что он очень привлекательный. Бруно вкратце рассказал им о той трагедии, которая произошла, но, учитывая присутствие мальчика, только заметил, что его отец погиб во время пожара на вилле. Затем тактично перевел разговор на Майю, которая сейчас находится на одной из его вилл на греческих островах.

Американцы живо заинтересовались этим сообщением, поскольку Греция была следующим местом, куда они должны были поехать. Бруно сердечно пригласил их остановиться именно у него на вилле, если они не возражают. Майя будет только рада побыть в такой компании.

Мартину интересовало, совершают ли американцы кругосветное турне или они собираются вернуться потом в Венецию. Из их разговора она поняла, что Доминик познакомился с ними во время своего пребывания за границей. Было совершенно очевидно, что это состоятельные люди и что у них хорошие отношения с Домиником. Кэй Янг была красива, а Доминик любил красивых. Кроме того, создавалось впечатление, что ему нравится ее общество.

Первым поднялся Бруно, за ним все остальные. Но перед этим американцы объявили, что в этот день они устраивают прощальный вечер в своей гостинице и ждут их всех к себе. Мартине не очень понравилось это. Туда должен был пойти и Доминик, а ей хотелось держаться от него как можно дальше. Она ничего не имела против Янгов: Элдред и Эми были очаровательные, очень дружелюбные люди. Что касается Кэй, Мартина была уверена, что обожающие родители разбаловали ее. К тому же она проявляла явный интерес к Доминику.

Мартина особенно заметила это в тот вечер, когда она вместе с Юнис и Бруно пришла на прощальный обед. Кэй сидела между Домиником и молодым американцем. У последнего был такой вид, будто перед ним вообще никого, кроме нее, не было, и выглядел он довольно странно, начиная от коротко подстриженных волос и безвкусного, но дорогого костюма до грубо скроенного лица. Он был довольно обескуражен заигрыванием Кэй, которая делала это нарочно, в пику Доминику. Мартина посочувствовала ему. У этой девицы были шоры на глазах, если она думала, что Доминика можно заинтересовать таким образом. Он был слишком умен, чтобы поддаться на такой прием.

Если Янгам очень хотелось, чтобы у их любимой дочери была хорошая партия, они должны были бы познакомить ее с кем-нибудь поподатливее, а не с таким интересным и опытным человеком, как Доминик. Намерения Кэй были очевидны, но Доминик вел себя непонятно. Несмотря на то что он был почтителен и, как всегда, обаятелен, он никоим образом не выказывал своих чувств и не делал никаких знаков, чтобы остановить ее. Был очень вежлив с Кэй, а она кокетничала вовсю, уверенная, что со своими деньгами, происхождением и внешним видом представляет собой лакомый кусок.

Со своего места в дальнем конце стола, где она сидела рядом с Бруно и Юнис, Мартина с тяжелым чувством наблюдала за этой небольшой драмой. Он достоин лучшей пары, чем Кэй, слишком избалованная, чтобы стать сразу же хорошей женой, а не тогда, когда она созреет для этого. Раздраженные, капризные складки у ее рта говорили об этом. Мартина в который раз напоминала себе, что Доминик женится лишь по собственному выбору, у Мартины — лишь природные данные и обаяние молодости и еще способность заботиться о своих друзьях, тогда как у Кэй — куча денег и социальное положение.

После обеда начались танцы. Мартина обожала танцевать. И она, пожалуй, перетанцевала почти со всеми, кроме Доминика, после чего, решив устроить себе передышку, пошла в туалетную комнату поправить прическу. В тот момент, когда она встряхнула головой, чтобы поднять волосы наверх и стянуть их в узел, в комнату вошла женщина и встала с другой стороны длинного настенного зеркала. Это была Кэй Янг. Начав подкрашивать лицо, она метнула взгляд в сторону Мартины. Никто не хотел говорить первым, думая, что это сделает другая.

— Мисс Флойд, можно вас на минуту? Слова, произнесенные нараспев, прозвучали вежливо, но без намека на дружелюбие. Мартина развернулась худеньким плечиком в сторону выхода и посмотрела в жесткие голубые глаза, выражавшие лишь любопытство.

— Да? — спокойно ответила она. На ней в этот вечер было белое кружевное вязаное платье, и она с удовлетворением подумала, что хорошо сделала, надев подарок Бруно. Перехватив блеснувший взгляд Кэй, она поняла, что та рассматривает ее платье и еще более внимательно — руку: у Мартины не было кольца.

— Давно ли вы знакомы с синьором Бернеттом ди Равенелли? — спросила Кэй.

— Нет, — коротко ответила Мартина. Кэй повернулась к зеркалу, чтобы как следует уложить пряди волос.

— Но вы встречались с Майей, невесткой синьора Вортолини? Я слышала, что она очень красива.

— Нет, я никогда не встречалась с нею, — любезно ответила Мартина.

Кэй, проводя хорошо наманикюренными пальцами по изогнутым бровям, встретилась в зеркале с глазами Мартины.

— Какая ужасная трагедия, не правда ли? И такой приятный маленький мальчик.

— Да, вы правы.

Несмотря на желание подавить свои чувства, Мартина понимала, что в ней возрастает неприязнь к этой молодой женщине, которая затеяла разговор только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство в отношении Доминика. Она не особенно сожалела об этом, потому что подозревала, что неприязнь была взаимной — внутренняя антипатия из-за ревности, ничего больше.

Кэй не имела представления о чувствах Мартины к Доминику. Она даже и не считала Мартину своей возможной соперницей. Вот синьора Вортолини — это другое дело, она может представлять опасность. Нисколько не обескураженная, Кэй спрашивала дальше, кладя футляр с косметикой в дорогую золотую вечернюю сумочку, хорошо сочетающуюся с ее золотыми туфлями.

— Не кажется ли вам, что Доминик — самый потрясающий мужчина в Венеции? — болтала она. — Красивый, с великолепной фигурой и такими римскими чертами лица! Никогда не догадаешься, что он родился и воспитывался в Англии. В свое время его мать была, конечно, признанной красавицей. Я видела ее миниатюру. Отец его был также интересный мужчина, принадлежал, кажется, к сословию пэров или что-то в этом духе. — Она снова бросила взгляд своих жестких голубых глаз на изящную девичью фигуру Мартины, такую скромную, несмотря на сверкающее колье. — У вас есть любимый, мисс Флойд? — И она тут же издала короткий смешок. — Глупая, о чем я спрашиваю, ведь у вас нет ни кольца, ни какого-либо другого знака.

— Да? — озорно ответила Мартина, решив, что будет лучше, если Кэй останется в сомнении на этот счет. Ей поначалу захотелось посмеяться над задумавшейся Кэй, но вместо этого она пошла к двери, внезапно почувствовав отвращение к разговору и желая, чтобы вечер закончился как можно скорее. Доминик говорил ей, что он только избранным показывает работы своей матери.

А он показывает еще и самое дорогое, что у него есть, — миниатюру, и показал он ее Кэй, что могло означать только одно: девушка из Америки занимала его мысли больше, чем кто-либо другой.

Танцы были в самом разгаре, когда она вернулась в бальный зал. Высокая фигура тут же отделилась от группы, стоящей неподалеку от двери.

— Можно? — с улыбкой обратился к ней Доминик, и они закружились в танце.

Следующие несколько минут были полны радости, сладкой и горькой. Как и ожидала Мартина, он великолепно танцевал. Он вел ее, и она почти бессознательно подчинялась каждому его движению, с безошибочной точностью и восторгом, захватившим ее полностью. Он держал ее крепко, но не ближе, чем этого требовали правила этикета. Никто из них не произнес ни слова: Мартина боялась разрушить это волшебство.

Когда музыка наконец кончилась, они снова оказались у двери. Он отпустил ее руки, и она опять вернулась на землю с изумительным чувством пробуждения от волшебного сна.

— Благодарю вас, — поблагодарила она, инстинктивно опустив глаза, чтобы не видеть его взгляда. Ее сердце учащенно билось, и она отступила назад, увидев стоящую в дверях Кэй.

— Не хотите ли еще потанцевать? — тихо спросил он.

Удивительно, но Мартине не хотелось. От присутствия Кэй, как от явления злого ангела, все очарование вдруг разрушилось, лопнуло, как воздушный шарик.

— Нет? — переспросил он с вялой усмешкой. — Боитесь, что чудо больше не повторится? Возможно, вы и правы. — Неожиданно он взял ее за руку. — Пойдемте, я покажу вам площадь при лунном свете. Венеция выглядит по-разному, а этот вид — один из самых лучших.

Доминик повел ее через зал к высоким французским окнам, и они вышли на балкон. Оркестр, начав играть следующий танец, зазвучал приглушенно, потому что он прикрыл дверь, и Мартина шагнула вперед, вдыхая бодрящий воздух. Перед ней открылось захватывающее дух великолепие.

Святой Марк с белыми волшебными куполами стоял в величавом молчании на залитой лунным светом площади. Звезды мерцали в огромном сине-голубом небе, и восходящая луна высвечивала великолепные узоры на мозаике.

— Как тихо и спокойно вокруг! — вздохнула она. — В этом что-то от сновидений. Такое впечатление, что никто не должен даже дышать, чтобы не вспугнуть это волшебство. — Она наклонилась над балконом, все еще дрожа от радости, полученной от танца, и увидела кошку, пересекающую площадь. — Знаете, чего мне хотелось бы сейчас больше всего? — Она повернула к нему свое ясное лицо и встретила его пристальный загадочный взгляд.

— Нет. Так чего же вам хотелось бы сейчас больше всего?

— Танцевать на площади при лунном свете. Было бы прекрасно улететь с балкона, как Питер Пэн, и летать, наслаждаясь счастьем.

Он сухо заметил:

— С вами это произошло только что во время танца, хотя у вас и нет крыльев, но я боялся, что вы улетите, не дождавшись конца музыки.

— Неужели? — спросила она, удивленная его комплиментом. — Я не делала ничего особенного. Это просто вы первоклассно танцуете.

— Не беру всю ответственность на себя. — Он помолчал, и она ясно почувствовала, что он пытается что-то выяснить. — Могу я быть настолько неделикатным, чтобы поинтересоваться: танцы — это часть вашей работы? — растягивая слова, спросил он.

— Можете, — допустила она. — Нет, конечно нет. Я очень любила танцевать, когда была ребенком. А потом я училась балету. Уроки танца, как считала моя мама, были обязательны. По ее мнению, они улучшают осанку.

Доминик прислонился к двери, шутливые огоньки появились в его глазах.

— Так это тоже благодаря своей маме вы не курите? Мартина весело рассмеялась, чувствуя себя свободнее от его шутливого настроения.

— Видит Бог, нет. Мама курит. Но у меня у самой никогда не возникало желания, мне кажется, это скорее должно быть свойственно мужчинам, чем женщинам.

Слегка улыбаясь, он спросил:

— А ваш папа?

— Мой отец курит трубку, а иногда сигары, — откровенно призналась она и продолжала говорить о своих родителях. Она рассказала ему немного, только лишь о том, что ее отец — телевизионный режиссер-постановщик. Ей казалось, что Доминика вряд ли могут заинтересовать люди, которых он не знает и даже, может быть, не захочет узнать.

— Не так давно у нас была здесь киногруппа, — произнес он, когда она остановилась. — Их работа показалась мне интересной. Это такая работа, которая должна, как мне кажется, поглощать человека целиком, если он увлечен ею.

— Отец влюблен в свое дело, мама тоже. Они представляют собой то, что вы называете удачной парой. Отец называет маму своей Девочкой Пятницей. — Мартина с нежностью засмеялась.

Он шевельнул бровями.

— Они счастливы вместе?

— О да, конечно!

— Получается, что у них счастливый брак, потому что у них одни и те же интересы? Считаете ли вы, мисс Флойд, что это основное условие для брака?

Он встал рядом с нею около балконных перил. В этот продолжительный волнующий момент они были настолько далеки от всех! За километры от звучащей музыки и от остального мира! Его близость приводила ее в восторженное состояние, а его волнующий низкий приятный голос разрывал на части сердце, которое посылало ей странные тревожные сигналы.

— Я бы сказала, что брак должен быть основан только на настоящей любви. Все остальное — это ничто. Каждый чувствует это, когда видит моих родителей вместе.

Он согласился.

— Счастливые люди, как правило, излучают счастье вокруг себя. Значит, вы считаете, что только настоящая любовь может лежать в основе счастливого брака?

— Вне всяких сомнений, — повторила она. — Женитьба ради женитьбы, или ради богатства, или только из-за внешности — это абсолютное безумие.

Доминик внезапно посмотрел на окно, за которым появилась Кэй. Мгновенно он встал так, чтобы прикрыть ее собой, и, держа дверь закрытой, обернулся к Мартине.

— Мне кажется, мы должны отложить дискуссию на эту тему на другой раз. — Он галантно улыбнулся. — Не хотите ли пойти со мной завтра на Двухлетний Фестиваль? Там устраивается выставка художников со всего мира, картины экспонируются в павильоне городского сада. Уверен, вам должно понравиться.

Мартина посмотрела на него с нескрываемым удовольствием. Она была слишком счастлива, чтобы быть осторожной в своих взглядах или проявлении чувств. Она забыла о Кэй, которая стояла где-то там, за окном. Ее лицо светилось. Провести целое утро с ним, обсуждая ее любимую тему, слушать его основательные критические замечания и знать мнение знатока — она не могла отказаться от этого.

— Мне бы очень хотелось, — горячо сказала она. — Если, конечно, у Юнис не будет на утро других планов.

— Я думаю, она сможет отпустить вас на несколько часов, — заметил он.

Кэй пробуравила их взглядом, когда Доминик открыл дверь, давая Мартине пройти. Она угрожающе посмотрела на Мартину. Казалось, она готова была наступить ей на ногу, настолько она была разгневана. Встав между ними, она осуждающе посмотрела на Доминика.

— Доминик, вы ведете себя ужасно, оставляя меня одну в этот последний вечер в Венеции! К тому же мы пропустили мой любимый вальс! — Она взяла его под руку. — А посему вы будете танцевать со мной весь оставшийся вечер!

— Дорогая Кэй, — невозмутимо произнес Доминик, растягивая слова, разрешая ей увлечь себя в танце. — Вы же не прощаетесь навсегда и еще вернетесь в Венецию.

Мартина не расслышала, что ответила Кэй, потому что увидела машущую ей рукой Юнис.

— Марти, извини, — сказала она, — но мы должны уже уходить. Бруно должен кое-что сделать до отъезда, а у нас остается только один завтрашний день. Если тебе хочется остаться, Доминик проводит тебя.

Однако Мартина ничего не имела против ухода. Она увидит Доминика — это главное. Поэтому они подошли попрощаться к Элдреду и Эми Янг, которые сообщили, что после Греции они намерены опять вернуться в Венецию.

Мартина размышляла об этом по дороге к дому Бруно. Возвращаются ли они по просьбе Кэй, в надежде, что Кэй и Доминик поженятся? Она представила его стоящим с рукой на замке французского окна и его приглашение пойти на выставку. В этом не было ничего особенного, так, во всяком случае, ей казалось. И тем не менее она чувствовала себя до глупого счастливой.

Глава 6

На а следующее утро Доминик заехал за ней, как договорились, что доставило большое удовольствие Юнис: у нее шли последние приготовления перед отъездом. Мартина отметила, что выглядит она значительно лучше, чем раньше. Прошлым вечером они танцевали, в основном с Бруно, и со стороны казалось, что между ними нет никаких разногласий.

Небо хмурилось, когда Доминик и Мартина садились в лодку. Но даже если бы на улице шел проливной дождь, Мартина все равно была бы счастлива. Мрачный вид дворцов вдоль канала, углы и тени — все было так таинственно, что у нее появилось предчувствие, что что-то должно произойти. В это утро Доминик как-то особенно был похож на настоящего римлянина, и это произвело особое впечатление на Мартину. Светло-серый костюм, хорошо сидевший на нем, подчеркивал его прекрасную мужскую фигуру.

Сев рядом, он смотрел прямо перед собой и видел, казалось, то, что мог видеть только он один. Его чеканный профиль в неясном свете вызывал у нее трепетное чувство. Неожиданно он повернулся, словно почувствовав, что его рассматривают. Их взгляды встретились, и Мартина покраснела.

— Не очень-то хорошее утро, — произнес он. — Но зато у нас будет возможность попасть туда до того, как нахлынут толпы туристов.

На выставке оказалось уже много народу, но, несмотря на это, им удавалось избежать толкучки. Все выставленные картины принадлежали к ультрамодному течению и символизировали теперешнее неистовое время. Мартина с пониманием и живым интересом рассматривала полотна, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, чтобы понять смысл изображенного. Время от времени она заглядывала в каталог, спрашивала мнение Доминика, и он в обычной иронической манере высказывал свою точку зрения. Она искренне смеялась, когда ее догадка оказывалась правильной, и тогда весь мир вокруг казался прекрасным.

Между ними возникло несколько волнующих моментов, но Доминик вновь принял свой обычный холодный вид, хотя и был дружелюбно настроен. Эта его манера была ей уже знакома. И тем не менее утро было чудесным. Мартина больше узнала о современной живописи и о человеке, который шел рядом. Он не просто внешне нравился ей. Она любила его за то, что он есть, за силу характера, за то чувство юмора, с которым он смотрел на все вокруг, за то, как он смеялся, откидывая назад голову. Его четкое понимание общего смысла жизни, прирожденная воспитанность, хорошие манеры — все это захватило ее. Просто быть рядом с ним — многое значило для нее.

В конце осмотра она обернулась к нему, разрумянившаяся, сияющая.

— Спасибо, что вы привели меня сюда, — с чувством поблагодарила она. — Это прекрасно: возвращает из прошлого в настоящее. Я получила огромное удовольствие.

Он улыбнулся, глядя на нее сверху, и она отвела свой взгляд, боясь, что может выдать свои чувства и услышать в ответ лишь дружеские слова.

— Надеюсь, слишком много искусства не пресытило вас? Что, если нам перекусить вместе? — ровным голосом предложил он. — Не знаю, как вы, а я люблю поесть.

— Поверите или нет, я тоже. — Она с сожалением протянула ему руку. — Но мне лучше попрощаться с вами. Я не могу больше заставлять вас тратить на меня столько времени.

Он посмотрел на нее, шутливо улыбаясь.

— Но ведь я все равно должен поесть. Вы готовы? Мартина была более чем готова. Провести еще час или более в обществе этого человека было просто блаженством. Когда они выходили из павильона, облака разошлись. Над ними было чистое голубое небо. Доминик привел ее в ресторан одной из гостиниц, поставил стул к столику. Почти тут же появился официант.

Для начала им подали холодную дыню, потом рыбу, приготовленную так, как это умеют делать только в Венеции. Целиком полагаясь на его вкус, она позволила ему самому выбирать блюда. Говорили мало. Мартина держалась спокойно, с удовольствием слушая его низкий, приятно звучавший голос. Каждое произнесенное им слово имело свой смысл. Глаза на загорелом лице смотрели загадочно. Зал, где они находились, был отделан под старину. Здесь было хорошо. Раздавались приглушенные голоса, аппетитно пахло едой.

Внимание Мартины привлекла группа людей, сидящих за соседним столиком: интересная молодая пара с двумя детьми — мальчиком и девочкой школьного возраста. Дети были хорошо воспитаны, их поведение было безупречным. Ей пришла в голову мысль, что такие же дети должны быть и у Доминика.

Тут же вспомнила о Майе, слабой, красивой, и Кэй — женщинах, которые могли претендовать на замужество с ним. Юнис подробно рассуждала об этом в своих разговорах. Все это вызывало беспокойство Мартины. Она любила его и стыдилась своего чувства, хотя понимала, что должна отказаться от него. Но одна только мысль об этом казалась ей сейчас невозможной.

Дома, в Лондоне, ее ждут новые встречи, выставки, фильмы. Все это будет обсуждаться с родителями. Но Мартина не видела впереди ничего, что бы могло по-настоящему захватить ее. Весь мир для нее сосредоточился сейчас в Доминике, сидевшем напротив, как всегда слегка наклонив голову набок, с иронической улыбкой, приоткрывающей прекрасные зубы. И все это — в ресторане первоклассного отеля, в Венеции.

— Спасибо за действительно чудесно проведенное время, — поблагодарила Мартина, когда он помогал ей садиться в лодку.

— Я рад, что вам понравилось, — живо отозвался он. — Роберто проводит вас. Простите, что не могу сделать этого сам, но у меня срочное дело. Я должен быть в условленном месте через десять минут.

Приподняв безукоризненно чистую манжету, он быстро взглянул на часы. Лодка везла ее домой. Закрыв глаза, Мартина думала о том, как он неожиданно вошел в ее мир. Но нет, совсем нет, без всякой надежды, думала она.

Вернувшись домой, Мартина не нашла Юнис. Ее ждала записка: «Буду около четырех». Воспользовавшись свободным временем, Мартина написала несколько писем. Около четырех зашла Эмилия и передала, что синьора Вортолини уже дома и ждет ее в гостиной.

Юнис великолепно выглядела в спортивных брюках молочного цвета. Большие жемчужные серьги хорошо сочетались со стоячим воротником. Только что уложенная прическа шла ей. Тепло улыбаясь Мартине, она пригласила ее сесть рядом. На низеньком столике стоял поднос с чаем.

— Присядь, Марти. Расскажи мне о выставке. Понравилось?

Мартина устроилась в кресле и рассказала о своем утреннем путешествии. Подав ей чашку чая, Юнис внимательно слушала.

— Я довольна, что тебе понравилось, — произнесла она, когда Мартина остановилась. — Доминик как раз тот человек, который подходит для таких походов. Теперь-то он тебе нравится?

— Нравится? — Засмеявшись, Мартина хотела скрыть боль, сидевшую внутри. — Скажем, я начинаю больше узнавать его, — уклончиво ответила она.

К ее облегчению, Юнис сама начала рассказывать о покупках, которые она сделала для предстоящей поездки. Конечно, разговор зашел о Марко. Они ели бутерброды и крошечные пирожные и уже выпили по второй чашке чая.

— Что касается Марко, — начала Юнис, откинувшись на стуле и закуривая сигарету. — Бруно хочется, чтобы он продолжал свои занятия у соседей по утрам каждый день. Ему не хотелось бы, чтобы он пропускал уроки с учителем. И кроме того, у тебя будет свободное время. Больше всего Бруно беспокоится о сне Марко, но, зная, что ты остаешься с ним, он уверен, что проблем не будет. Со временем все воспоминания о пожаре сгладятся. Дети податливы и скоро все забывают. Нас не будет неделю, но на всякий случай — номер врача записан в книжке под телефоном в холле. Там же номера всех наших знакомых, включая Доминика.

Юнис стряхнула пепел с сигареты в серебряную пепельницу на столике.

— Между прочим, не стесняйся звонить Доминику, если тебе что-то понадобится. Он очень собран и разумен в критических ситуациях.

Мартина уверенно заметила:

— Надеюсь, ничья помощь мне не понадобится. Не хочу никого беспокоить в ваше отсутствие.

— Не будь слишком самоуверенной, — предупредила ее Юнис. — Когда дети вместе, всякое может случиться. Но делай так, чтобы Марко не был обузой для тебя. Он выглядит невинно, но, как и все дети, достаточно хитер, чтобы поймать тебя на твоих же чувствах и использовать в своих интересах. Самое главное, будь с ним построже с самого начала и не потакай ему ни в чем. — Она тепло улыбнулась. — Мы с Бруно так признательны, что ты согласилась побыть с ним. Если у тебя возникнут какие-то вопросы, у нас еще Судет возможность поговорить до отъезда.

Однако больше случая для разговора не представилось. Вечером на прощальный обед собрались гости. Некоторые друзья приходили проститься на следующий день, а вечером состоялся отъезд. Бруно стоял в холле с сияющей, красивой Юнис. Стефано и Уго носили вещи в лодку. Бруно обратился к Мартине:

— Я только что был у Марко, он спит. Но знает, что, когда проснется, нас здесь уже не будет. Время от времени мы будем звонить. И пожалуйста, чувствуй себя как дома. Делай все, что пожелаешь.

Прощание было коротким. Бруно обнял Мартину за плечи, Юнис поцеловала ее в щеку, обдав волной приятных духов. Они ушли.

На следующее утро за завтраком у Марко было угрюмое настроение. Он молчал.

Пока его умывали и одевали, он говорил только о дяде Бруно, который обещал взять его с собой в следующий раз. Когда же подошло время идти в соседний дом, он снова помрачнел.

— Не буду сегодня заниматься никакими дурацкими уроками, — заявил он упрямо. — Хочу поехать в аэропорт и посмотреть на самолет, в котором улетел дядя Бруно.

— В другой раз, — пообещала Мартина, приготовившись быть терпеливой. — После ленча пойдем с тобой на Лидо. Ты построишь замок из песка и искупаешься в море. Тебе же хочется этого, правда?

Марко слегка вздрогнул и побледнел.

— Море? — испуганно прошептал он и энергично тряхнул головой. — Только не море. Папа не велел мне без него ходить туда. Однажды я чуть не утонул, и папа обещал, что мы больше не будем ходить на море. — Его губы дрожали, глаза наполнились слезами. — Почему папа должен был уехать?

Мартина притянула его к себе, стараясь собрать все свое самообладание.

— Иногда бывает, что люди должны уходить, покидать нас, — неуверенно произнесла она. — Но где бы ни был твой папа, он любит тебя. — Жалость переполняла ее. Наклонившись, она откинула упавшую на лоб прядь волос, удивляясь, какие у него длинные ресницы. — У тебя была когда-нибудь золотая рыбка, Марко? — осторожно спросила она.

Он нахмурил брови, пытаясь сосредоточиться.

— Нет. — Он отрицательно качнул головой.

— Тогда мы купим с тобой небольшой аквариум, запустим туда рыбок, и ты будешь наблюдать, как они плавают.

Он смотрел на нее, не проявляя никакого интереса, и грубовато спросил:

— Зачем?

Мартина улыбнулась.

— Потому что у тебя должно быть что-то, что было бы тебе дорого. Ты будешь кормить их, дашь им имена и никогда не будешь один. Ты узнаешь их, а они узнают тебя.

В задумчивости он выслушал ее и покачал головой, слегка нахмурившись.

— Они и вас тоже узнают? Она кивнула.

— Может быть, когда ты увидишь, как они плавают, не боясь воды, тебе тоже захочется научиться плавать.

— А вы боитесь моря, синьорина? — серьезно спросил Марко.

— Нет. Зови меня просто Мартина, Марко. Это звучит более дружески, а ведь мы друзья, правда? — Она улыбнулась, глядя на его серьезное лицо.

— Тетя Юнис зовет вас Марти, — заметил он.

— Если хочешь, зови меня так же. Он улыбнулся и с гордостью выпрямился, как будто ему оказали честь.

— А вы умеете плавать, синь… Марти?

— Да. Мне хотелось бы и тебя научить. Мальчики, как правило, плавают лучше девочек, они более смелые.

— А дядя Бруно плавает?

— Думаю, что да.

— Лучше, чем тетя Юнис?

Мартина прикинула в уме, сколько кубков выиграла Юнис за плавание, усмехнулась и притянула его к себе.

— Надеюсь, что да, — ответила она, очень в этом сомневаясь.

Когда Марко ушел в соседний дом, Мартина вместе с Уго отправилась на рынок. Дул легкий морской ветерок. Лодка скользила, едва касаясь поверхности воды. Уго следил за тем, чтобы избежать столкновений с речными трамвайчиками, которые шли вдоль берега канала, подбирая случайных пассажиров, стоящих в специальных местах ожидания.

Окна дворцов на противоположном берегу мерцали в розовых лучах отражавшегося в них утреннего солнца. Мартина по-новому воспринимала величие и красоту этого сверкающего, лучистого города, наполненного чистым ароматным воздухом. Такого она нигде больше не видела. Это было похоже на глоток искрящегося вина, и когда Уго тихонечко запел известную оперную арию, она начала ему подпевать. Уго был доволен, что она пригласила его с собой на рынок за аквариумом. А узнав, что это для Марко, он вообще оживился: как и все домашние, он обожал его.

Мартина по-настоящему наслаждалась рынком, разноцветием фруктов и многообразием рыбы, которую бережливые хозяйки-венецианки критически рассматривали, прежде чем купить. Она прислушивалась к их голосам, звучащим с разными интонациями, и все это напоминало ей жужжание пчел, летающих вокруг банки с медом. Быстро купив нужный аквариум с красивыми камушками, они с Уго выбрали разной окраски рыбок из Адриатического моря и корм для них. Попросив Уго все это отвезти домой, она сама решила прокатиться на речном трамвайчике.

Около часа бродила она по великолепным лавочкам, покупая кожаные вещи, старинные эстампы, плетеные корзинки — сувениры для домашних. Немного погодя за маленьким столиком на площади она выпила чашечку кофе. Сюда уже стекались группы туристов, обвешанных камерами, гиды возбужденно подходили к посетителям, предлагая свои услуги. Оркестр исполнял приятную мелодию, голуби, кружась над площадью, вторили ему.

Вернувшись домой, Мартина увидела, что Стефано уже поставил аквариум на небольшой столик в гостиной. Пестрые рыбки в сочетании с красивыми камушками на дне аквариума должны были стать новым миром для Марко, который бросился к аквариуму, как только вошел в комнату.