Бледнолицый шаман

Внезапно громкий протяжный вопль донесся с дороги, которая огибала дом и спускалась в долину.

— Что это? — вздрогнув, спросил капитан. — Какой дикий крик…

— Наверное, мексиканцы что-то празднуют, — ответила миссис Уэр. — Прислушайтесь, как будто это их смех.

Опять донесся долгий дрожащий вопль.

— Что-то кричат и смеются. У них какая-то хорошая новость, — предположила Нэнси. — И слава Богу. В последнее время рабочие стали какими-то мрачными и грубыми. Мне даже показалось, что они подумывают об ограблении прииска.

Недалеко за поворотом дороги из сумерек показалась группа всадников, один из них был выше остальных, на крупной лошади. Другие наездники кружились вокруг него, словно пчелы вокруг улья.

— Они сопровождают какого-то важного для них человека, — сказала миссис Уэр. — Кто это может быть, Нэнси?

Девушка сбежала со ступенек веранды и замерла, вглядываясь вдаль.

— Вы слышите, они называют его «отец». Тут не может быть ошибки, значит, сумасшедший Рори Майкл вернулся к нам! — воскликнула она.

Глава 18

Послышались возгласы. Миссис Уэр с волнением произнесла:

— Боже праведный, что теперь с нами станет?

Капитан радостно воскликнул, что, наверное, парень свалился с неба.

Нэнси, вертясь от радости, убеждала:

— Рори приносит удачу, мама. У меня такое предчувствие, что нам вскоре она очень понадобится. Смотрите, вот он мчится по дороге! Точно, это его вороной.

Это и вправду был Майкл. Он остановился, спрыгнул с коня, громко всех приветствовал, а затем направился в конюшню и привязал вороного. После этого он двинулся в дом, окруженный ореолом славы и толпой мексиканцев. Те восхваляли, благословляли его и тут же молили о помощи. У одного из рабочих было вывихнуто плечо, и он слезно просил, чтобы его вылечили и он смог бы снова работать. Другой дрожал от лихорадки: не может ли волшебник помочь и ему? Третий должен носить шины целый месяц на сломанной ноге; нельзя ли произнести заклинание, чтобы он тут же запрыгал на своих двоих и забыл о переломе? Рори пообещал, что сможет увидеться со всеми утром, а сейчас он очень устал и должен отдохнуть.

Последними остались два коренастых мексиканца, которые старались держаться поближе к Рори. Тот узнал их глухие голоса — это были Мигель и Алонсо. Мигель объяснял:

— Если бы мы все знали, отец, то этим проклятым апачам пришлось бы побороться с нами перед тем, как увести тебя. Но мы не знали, нас не было здесь. В следующий раз, если случится драка, ты увидишь, на что мы способны.

Майкл поблагодарил их, в словах и интонации мексиканцев сквозила искренность, убедившая его, что они готовы перерезать за него горло любому.

Он проследовал на веранду, был там представлен майору, поздоровался с женщинами и капитаном. На него тут же обрушился град вопросов. Рори ответил просто:

— Это был небольшой сеанс чудодейства. У индейцев умирал мальчик. Я смешал немного свежего воздуха с покоем и простой пищей и оказалось, что это чудесное лекарство исцеляет как мексиканцев, так и апачей. Он выздоровел, и индейцы захотели, чтобы я побыл у них. Мне также пришлось забрать должок у Большого Коня, их главного шамана. Вот это было, действительно, приключение. За мной долго гнались по горам, но я ускользнул и добрался сюда. Вот и все. Мой вороной немножко похудел, а в остальном все в порядке. Какие новости у вас?

Ему вкратце рассказали о том, что «полковник» уехал собирать долги, что серебра выплавили довольно много — столько, что стали замечать, как мексиканцы бросают на него жадные взгляды. Бывали уже случаи в этих краях, когда рабочие поднимали бунт, убивали белых владельцев и убегали со всеми запасами добытого металла.

Затем заговорили о предстоящих военных операциях майора. У него было много вопросов о том племени, где побывал Майкл. Талмейдж уже не сомневался, что именно эти индейцы ему нужны, так как ему было приказано найти племя апачей, вождя которого звали Встающий Бизон. Наконец Рори ушел в конюшню, рухнул на свое место на сене и погрузился в сон.

Посреди ночи его разбудил дрожащий голос:

— Это я, отец, Алиса, которую ты снова сделал молодой. Я стала на двадцать лет моложе, и пришла, чтобы показать тебе, что мое сердце сохранило благодарность.

— Ну, так что ты хочешь, Алиса, — спросил, зевая Майкл.

— Вот что: ты должен исчезнуть отсюда завтра ночью. Днем все будет как обычно, но после захода солнца уезжай подальше от этого места.

Он растерянно сел, сон сразу улетучился.

— А в чем дело, Алиса? Что здесь случилось?

— Ты же знаешь, отец, — проговорила женщина, наклонясь поближе. — Ты же знаешь, что ночью иногда творятся такие дела, что о них нельзя сказать днем.

— Я знаю, но что произойдет? Индейцы? Или ваши люди?

— Я и так сказала слишком много, больше не могу ничего говорить. Если узнают, что я говорила об этом — даже тебе, отец, — горло мне перережут от уха до уха. Прощай и спасайся! А если опоздаешь, то выручит тебя только быстрая лошадь.

— Подожди, Алиса, — попросил Рори.

— Нет, нет не могу, — отказалась та.

Однако было заметно, что она почему-то медлит.

— Эта опасность, — спросил он, — будет подстерегать всех бледнолицых?

— Да, это ждет вас всех! — ответила женщина с гневом в голосе.

— Но здесь же солдаты, их много, они хорошо вооружены и готовы сражаться, а война — это их профессия.

После этих слов он с удивлением услышал негромкий смех, доносящийся из темноты.

— Почему ты смеешься?

— Потому что подумала о солдатах. — Она повторила: — Солдаты.., — и снова засмеялась.

— Ну, хорошо, — согласился Рори, — некоторые из них действительно смешны, но все же достаточно и таких, которые не дадут себя в обиду.

Он услышал злобное щелканье зубов, которым перемежались слова.

— Отец, все эти солдаты будут развеяны. Вот увидишь! Все они будут развеяны, как сухая трава. Запомни — то, что я сказала — правда.

— Скажи мне еще одну вещь, Алиса.

— Я должна идти, отец.

— Скажи мне вот что. Ты говоришь как индианка или как мексиканка?

— А я и та, и другая, разве не так? — прозвучал двусмысленный ответ.

И он услышал шорох удаляющихся шагов по сену, разбросанному по конюшне.

Майкл некоторое время сидел, уставившись в темноту. Он может пойти, разбудить и предупредить всех точно так же, как поступили с ним. Но мысль об утомительных ночных объяснениях показалась ему малопривлекательной. Он снова растянулся на сене, зевнул, удобно устроился и мгновенно заснул. Проспал Рори до позднего утра, когда конюшня была уже залита ярким светом.

Он встал, бросил в ясли сена коню, вышел из конюшни и побежал к ручью, который журчал недалеко от дома, образовывая заводь между деревьев. Там Майкл разделся, бросился в воду и всласть поплавал. Выбравшись на берег, он стал отряхивать воду с тела ладонью. Холодный утренний воздух впивался в кожу и прикладывал свои ледяные ладони между лопатками.

— Отец! — вдруг услышал он возглас.

Резко повернувшись, Рори с удивлением увидел Южного Ветра. Никогда еще ему не приходилось видеть, чтобы сын вождя был так потрясающе одет — его кожаная одежда была украшена ярчайшим бисером наилучшего качества, с плеч свисала накидка, расписанная замысловатым узором, а вокруг шеи висело самое почетное украшение, о котором мечтал любой индеец, — ожерелье из больших отполированных когтей медведя-гризли, В руке он держал копье, но не обычное копье длиной в четырнадцать футов, а с более коротким древком, не более шести футов, и опирался на него.

Юноша улыбнулся.

Майкл приветствовал его и внимательно огляделся.

— Я пришел сюда один, — заметил Южный Ветер.

— Хорошо, — Рори улыбнулся ему.

— Хотя, — продолжал молодой индеец, — тебя хотели увидеть многие воины.

— Да уж, наверное, — согласился Майкл, — плохо, что им не удалось добраться сюда со мной после трехдневной скачки по горам.

— Ты победил потому, что у тебя заколдованный конь, но, возможно, ты не выиграешь самое последнее состязание, — и он провел пальцем по горлу.

— Да, ты прав, — заметил Рори, кивнув. — На хорошей скорости может любой споткнуться и упасть. Как чувствует себя Большой Конь с тех пор, как проиграл «красный глаз»?

— Не ест и не спит, а ходит всю ночь и бормочет заклинания. Мы слышали, как он стонет, когда разговаривает с духами. Они пообещали ему, что ты скоро умрешь.

— Он лжет, — отрезал Рори.

Лицо мальчика помрачнело.

— Почему ты так говоришь? Но если даже ты должен умереть, то еще будет время совершить перед этим великие подвиги.

— Ты веришь тому, что Большой Конь говорит о духах, что он действительно разговаривает с ними? — спросил Майкл.

— Конечно, верю. Он всегда мог говорить с духами, даже когда был маленьким, так мне сказали воины.

Рори кивнул, спорить было бесполезно. Южный Ветер твердо верил, что Большой Конь действительно может разговаривать с бестелесными Людьми Неба. Было бы глупо пытаться переубедить его, легче было пальцами выдернуть загнутый гвоздь из толстой дубовой доски.

— Он сделал так, что все воины горят желанием добыть твой скальп, отец, — продолжал мальчик. — Он пообещал им волшебную куртку, если они принесут ему «красный глаз» и твой скальп.

— А что это за волшебная куртка?

— Такая, что ее не смогут пробить ни нож, ни копье, ни пуля.

— А ты добудь эту куртку и увидишь, как я сделаю из нее решето. Неужели ты веришь в эту чепуху?

— Да, верю. Куртка станет такой после того, как Большой Конь заколдует ее и оденет на избранного воина. И после этого от нее будет отражаться сталь и отскакивать свинец.

Глава 19

Главным в этом сообщении была не абсурдность, а то, что многие кровожадные апачи действительно верили, что им будет дарована вечная неуязвимость, если они избавятся от бледнолицего. Какая же высокая цена была назначена за голову одного человека! У белых даже сотни тысяч долларов не вызвали бы таково воодушевления. А шаман за убийство Рори предложил невероятные награды — стать неуязвимым в бою, бесстрашно атаковать врага, одерживать бесчисленные победы, стать самым известным воином своего народа. То, что в первом же столкновении облаченный в эту куртку будет изрешечен стрелами или разорван на куски ударами копий, когда ринется на врага, не имело ни малейшего значения. Если это случится, будет ли подорван авторитет Большого Коня? Вряд ли, так как у того уже будет подходящее объяснение, например, несчастный индеец пренебрег какой-то обязательной частью церемонии ношения заколдованной куртки.

— Ну что ж, Южный Ветер, — промолвил Майкл, — я рад, что ты не хочешь получить эту заколдованную куртку, иначе у меня в спине уже торчало бы копье.

Юноша улыбнулся.

— Мне показалось, что там уже есть отметины от копий.

— Где, на спине?

— Да, я видел с полдюжины больших шрамов.

— Когда я был маленьким, — ответил Рори, — меня поцарапал кот.

Лицо Южного Ветра снова засветилось улыбкой.

— А также спереди — на руках, на груди. У тебя шрамы повсюду. Обычно такие отметины любят показывать наши великие воины, когда танцуют вокруг костра после длинной тропы войны, — заметил Южный Ветер.

— Ладно, я скажу тебе, откуда они взялись, — сказал Майкл. — В детстве я свалился в заросли кактусов.

— Не может быть! — не поверил индеец. — Какая же нежная кожа была у тебя тогда!

— Да, очень чувствительная кожа, — согласился Рори. — Но сейчас она стала толще и грубее. А где ты взял это ожерелье из когтей?

— Я взял его у медведя, — последовал ответ.

Майкл начал быстро одеваться.

— Какой добрый медведь, — заметил он.

— Он подарил мне это после того, как стрела вонзилась ему глубоко в грудь.

— Ты был один?

— Да, я был один.

— Когда это случилось?

— Два лета назад.

Майкл кивнул. Значит, мальчику было не больше тринадцати-четырнадцати лет, когда он дрался один на один с гризли. Судя по когтям, это был гигант.

— Скажи мне, отец, что ты собираешься делать?

— А что я должен делать?

— Много воинов готовится поохотиться на тебя.

— Где они сейчас?

— Их может принести любой порыв ветра. Они — везде, окружают тебя со всех сторон.

— А где твой отец? — спросил Рори.

— Он собирается на переговоры с вождем бледнолицых воинов, которые пришли сюда из форта.

Майкл сразу понял, что речь шла о солдатах и о майоре Талмейдже.

— А о чем Встающий Бизон собирается говорить с белым вождем? — спросил он.

— Он думает, что люди нашего племени украли кобылу и жеребенка.

— Они действительно сделали это?

— Не знаю, — ответил мальчик. — Но вообще-то апачи — великие воры.

Он сказал это с гордостью и похвастался вдобавок:

— Когда мы были на тропе войны, я сам украл три лошади.

Рори не стал ему читать мораль, он знал, что это бесполезно. Точно так же, как индейцы легко верили в неуязвимость заколдованной куртки, они верили и в благородство воровства. Он просто заметил:

— Красть у врага — это одно. Но ведь бледнолицые не воюют с апачами.

— Это верно, именно поэтому мой отец хочет встретиться и поговорить о кобыле и жеребенке.

— А где они собираются встретиться?

— В вигваме белого человека.

Майкл покачал головой.

— Лучше бы они встретились в прерии.

— Почему? Они прислали нам белый флаг и пообещали, что будут честно вести переговоры.

— Встающий Бизон едет туда один?

— Нет, будет еще молодой вождь, непобедимый воин, его зовут Черная Стрела.

— Я слышал о нем, это — хороший боевой вождь, не так ли?

— Да, он добыл много скальпов, — довольно произнес Южный Ветер.

— Рядом с местом встречи не будет остальных воинов?

— Нет. Они сейчас далеко.

— А ты знаешь, где?

— Нет.

— Они должны быть рядом. Когда индейцы и белые встречаются, они могут не понять друг друга, и тогда прольется кровь.

— Ты прав, — согласился мальчик и нахмурился.

— Ладно, — решил Рори, — я сам постараюсь там быть, может быть, мне разрешат участвовать в переговорах. А почему ты пришел сюда, Южный Ветер?

— Чтобы найти тебя.

— Ты тоже гнался за мной вместе с другими индейцами?

— Нет. Некоторые из них все еще ищут твой след. Но я догадался, куда ты исчез.

— Но ведь ваши прерии очень большие. Почему ты подумал, что я сразу приду сюда?

— Возвращаясь с победой с тропы войны, — ответил мальчик, — воины, добывшие в бою скальпы, всегда торопятся домой. Они хотят показать трофеи, похвастаться победами, чтобы их услышали женщины, старики и дети.

Майкл широко улыбнулся. Действительно, если бы не Нэнси Уэр, вернулся бы он сюда?

Южный Ветер продолжал объяснять:

— Женщины, дети и старики — они всегда щедрее на похвалу, чем ровесники.

Тут уже Рори расхохотался во все горло.

— Ты прав. Когда-нибудь ты станешь великим вождем, мой мальчик.

— Нет, — не согласился тот. — Для этого моя кожа должна стать белой, или я должен умереть молодым.

— Почему ты так говоришь?

— Белые люди идут и идут сюда с восхода солнца. Их больше, чем осенью листьев в лесу. Мой отец сказал, что они завоюют нашу землю и вытеснят нас в горы. Но я хочу защищаться, сражаться и умереть молодым!

Майкл был потрясен пылом и торжественностью речи юноши. Чтобы сменить тему, он сказал:

— Сейчас я пойду в дом, а после этого постараюсь попасть на совет вождей. Спасибо за предупреждение, я этого не забуду.

— За какое предупреждение? — удивился мальчик.

— О заколдованной куртке в качестве награды за мою голову.

— Не за что. В следующий раз, когда ты будешь колдовать, не забудь спросить духов о своей собственной судьбе.

Глава 20

Когда Рори добрался до дома, он сразу прошел на кухню, где мексиканка, напевая, растирала на камне кукурузу, чтобы приготовить лепешки. Она недружелюбно взглянула на вошедшего, но лицо ее расплылось в приветливой улыбке, когда она его узнала.

— Отец, — сказала она, — пусть у тебя каждый день будет много вина и мяса.

— Было бы неплохо. Надеюсь, что пожелание сбудется уже этим утром. Есть что-нибудь перекусить?

Женщина тут же поднялась, засуетилась между плитой и столом и подала кофе, мясо и маисовую лепешку. Майкл ел все это стоя, как вдруг в кухню вошла Нэнси.

— А вы ранняя пташка, — проговорила она, прислонившись к стене.

— Она понимает по-английски? — спросил Рори, кивая на мексиканку.

— Ни слова.

— Нэнси, вы знаете, что скоро произойдет?

— Беда, — ответила она. — Это все, что я знаю.

— Большая беда. Уже приготовлено оружие, чтобы убить нас.

Девушка покачала головой.

— Не думала, что это так серьезно. Но у нас же солдаты.

— От них будет мало толку.

— Почему же? Майор организует встречу с Встающим Бизоном прямо в лагере.

— Я не могу рассказать все подробности, но у меня есть сведения от человека, которому я доверяю.

— Как загадочно вы говорите, Рори.

— Приходится, потому что все это — загадка.

— А кто рассказал вам о надвигающейся беде?

— Не могу ответить. Мне сказали, чтобы я спасал собственную шкуру. Я не должен был об этом никому рассказывать.

Нэнси в упор стала рассматривать Рори, как будто пытаясь прочесть его мысли.

— Я вам расскажу, что смогу. Не ясно одно.

— И что же это?

— Нам придется положиться только на себя.

— Кого вы имеете в виду, когда говорите «нам»?

— Вас, миссис Уэр и себя.

Она удивленно посмотрела на него.

Но в чем же дело, вы можете сказать?

— Точно не знаю, но мексиканцы и, возможно, апачи что-то затевают.

— Две женщины и один мужчина, — усмехнулась она. — Ведь столько нас останется?

— Женщина иногда не уступает мужчине, — произнес он твердо. — Например, вы, Нэнси. Вы ведь умеете стрелять? Боюсь, вам придется этим заняться, и вашей матери тоже.

Девушка согласно кивнула.

— А вы умеете держать себя в руках, Нэнси! — с восхищением проговорил Майкл.

Та пожала плечами.

— Если есть хоть капелька здравого смысла, то нужно спасать свою жизнь.

— Свою жизнь?

— Да, ведь то, что здесь готовится — это вас лично не касается.

— А я думаю, что это может стать и моим делом.

— Почему вы так думаете?

— Потому что вы же остаетесь здесь!

Она бросила на него быстрый взгляд, и румянец залил ее щеки. На секунду они замерли. Рори вспомнил слова Южного Ветра и подумал, что, действительно, парень необычайно умен. Эта девушка — самое дорогое для него в этом мире.

Майкл принялся поспешно заканчивать завтрак, попросив извинения и сославшись на то, что у него есть срочное дело.

— Где? — спросила Нэнси.

— В лагере, там, где майор собирается говорить со Встающим Бизоном.

— А как вы думаете, кто готовится напасть на солдат?

— Может быть, апачи.

— По-вашему, индейцы что-то затевают?

— Не знаю, но от них всего можно ждать.

— А что вас еще беспокоит? — выпытывала она.

— Мне не нравится, что в это дело вмешался майор Талмейдж.

— Да, он — новичок в Аризоне и не знает апачей, — согласилась она. — Но он храбрый.

— Лучше бы он был трусом и не лез на рожон, — отрезал Рори.

Девушка глубоко вздохнула, веки ее опустились. Он увидел, как от страха побледнело все ее лицо, даже губы. Майкл поспешил ее подбодрить:

— А может быть, все это пустые страхи и ничего не произойдет.

— Только бы не сегодня, — проговорила она, — отец где-то там, в горах.

И Нэнси сделала неопределенный жест рукой.

— Лучше пусть он будет там, чем здесь, — сказал Майкл.

— Но сейчас он возвращается прямо сюда, и если нас окружат, то он попадет в ловушку!

— Когда он должен прибыть?

— Сегодня вечером.

Майкл откинул голову и рассмеялся.

— До вечера, Нэнси, — целая вечность, и все может случиться. Для меня сегодняшний вечер — далекое будущее. Разве вы не видите, что дело плохо?

— Да, мексиканцы положили глаз на наши серебряные слитки. А апачи — на скальпы.

— Возможно, не только на наши, но и на скальпы мексиканцев, — предположил он. — В этом случае мы будем защищаться внутри форта, мексиканцы — снаружи, но все равно шансов мало.

Майкл невесело улыбнулся.

— Такая неразбериха — ни черта не поймешь. Но на всякий случай нужно собрать винтовки, вы сможете это сделать?

— Я уже это сделала, — ответила она.

— Сколько их?

— Раньше их было двадцать. У отца хранилось оружие для всех мексиканцев на случай нападения индейцев.

— Так, когда-то было двадцать, — кивнул Рори. — А сейчас хоть парочка нашлась?

— Да, как раз две, те, которые были спрятаны в моей комнате.

— Значит, все остальные украли ваши рабочие?

— Видимо, да.

— А как с патронами? Их тоже украли?

— Да, осталось совсем немного.

— Револьверы?

— У меня осталось два, слава Богу. И немного патронов. Вот и все, что удалось собрать.

Они печально посмотрели друг на друга, между ними стало устанавливаться чудесное взаимопонимание. Девушка проговорила:

— Хорошо, хоть вы рядом. Сейчас мне нужно идти к маме и поговорить с ней, она у меня молодец. Обычно она ноет, но когда нужно — будет защищаться не хуже мужчины.

Рори кивнул. Запив последний кусок лепешки глотком кофе, он выскочил из дома. Но мысли его были заняты не опасностью, которой, казалось, дышал сам воздух, а девушкой по имени Нэнси Уэр.

Быстрым шагом он спустился в долину и двинулся к палаткам, которые были расположены ровными рядами. Лошади тоже словно выстроились возле коновязей. Сейчас же перед ним вырос часовой и рявкнул:

— Кто идет?

— Свой, — проговорил Майкл, — сам видишь.

— Давай-давай, поворачивай, — приказал солдат. — Я тебя не знаю. Выговор у тебя какой-то странный…

Рори улыбнулся.

— Я старый друг майора. Это может служить мне пропуском?

— Будь ты хоть старым другом Джорджа Вашингтона, не пройдешь, если не скажешь нужного слова.

— Вот мое слово, смотри, — сказал Рори.

— Где?

— Вон там, на дороге.

— Эти два скачущих индейца? И это твое слово?

— Этих апачей желает видеть майор, и я пойду с ними. Если. ты их остановишь, то они снимут с тебя скальп и сделают из него кошелек.

— Я их остановлю, — угрожающе пообещал часовой. — А ну-ка, ирландец, отойди отсюда и не мешай мне.

Майкл послушно отступил назад. Двое апачей осадили лошадей и спрыгнули на землю. Это были Встающий Бизон и более молодой воин с изуродованным шрамами лицом. Рори решил, что это и есть знаменитый боевой вождь Черная Стрела. Именно о нем говорил Южный Ветер.

Встающий Бизон, глаза которого вспыхнули от радостного возбуждения, выкрикнул приветствие и схватил Майкла за руку. Черная Стрела, не улыбаясь, впился взглядом, словно ножом, в глаза бледнолицего. Было видно, что он думал о волшебной неуязвимой куртке. Действительно, судя по количеству его шрамов, такой амулет ему бы пригодился.

Трудно сказать, как поступил бы часовой в этой ситуации, если бы неожиданно из-за большой центральной палатки не появился капитан Бэрн, крикнув:

— Пропусти этих людей!

— Краснокожих? — удивленно переспросил солдат.

— Да.

— И ирландца?

— Конечно. Жалко, что у нас нет хотя бы двадцать таких храбрецов, как он.

Бэрн обменялся рукопожатием с Рори, а затем с вождями. В следующую секунду он прошептал Майклу:

— Это на них боевая раскраска?

— Нет. Сегодня они просто немножко подкрасились — все-таки званые гости. А где майор?

— Пишет речь, — ответил капитан и провел их к большой палатке, откуда появился сам.

— Лучше бы он ничего не писал, — проговорил Майкл. — Никто ведь не знает, как может повернуться разговор с индейцами.

Бэрн вздохнул.

— Да, вы правы, лучше бы мы были на тысячу миль к востоку.

Глава 21

Подойдя к входу в палатку, капитан попросил гостей подождать минутку и вошел сам. Эта пауза показалась Рори какой-то дурацкой и слишком уж церемонной. Он снова почувствовал вызывающий и враждебный взгляд Черной Стрелы.

Встающий Бизон заговорил:

— Молодые воины-апачи — хорошие наездники, не правда ли? Но они, глупцы, хотели поймать волшебную лошадь! А где сейчас вороной жеребец, отец?

— Он в безопасности. Твои индейцы устроили мне хорошие скачки по горам, и сейчас, я думаю, мы стали еще лучшими друзьями, чем прежде.

Вождь покачал головой и продолжал:

— Многое изменилось. Большой Конь пообещал целый табун лошадей за твой скальп. Берегись, отец! С апачами есть только один способ жить в мире. Что касается меня и моей семьи, то мы считаем тебя своим, мы с тобой — одной крови, и ты это знаешь. Но, если говорить о других индейцах, то лучше отдать им «красным глаз», и они снова станут твоими друзьями.

Он проговорил это с чувством, но лицо его не выражало надежды, и он не удивился, когда Майкл заявил, что никогда не отдаст то», что честно выиграл.

В это время появился капитан и пригласил их в палатку.

Для встречи все было организовано с максимально возможной помпезностью. Майор Талмейдж сидел за столом, составленным из лары перевернутых ящиков с положенными на них досками, закрытыми материей. Он восседал на походном стуле, строго поглядывая на вошедших с этого подобия трона.

За ним стояло с полдюжины солдат, как было видно, опытных кавалеристов, вооруженных винтовками. Рядом со входом были расставлены полукругом несколько стульев, обращенных к столу. Эти уловки, необходимые для придания значимости и важности майору, показались Рори такими нарочитыми и бесполезными, что он вспыхнул от стыда за него. Он еще больше покраснел, когда апачи, как и следовало ожидать, ответив на приветствие майора Талмейджа, отставили стулья и уселись прямо на полу, скрестив ноги. С одной стороны рядом с ними на землю опустился капитан Бэрн. Рори занял место рядом со Встающим Бизоном. Однако у майора не хватило ума понять этот намек, он дернулся, будто хотел подойти и сесть рядом со своими гостями, но, видно, уже твердо сложил себе цену и не хотел ее менять. Он откинулся на стуле, напустил на себя важный вид и приказал дежурному раздать трубки.

Майкл улыбнулся. В этом был бы смысл, если бы была только одна трубка и ее набили, прикурили и передали по кругу, как обычно это делается у индейцев. А так апачи жестами дали понять, что не хотят курить и, извинившись и завернувшись в накидки, повернули ничего на выражающие лица к обеспокоенному майору.

Перед Майклом вдруг встали картины, которые он видел на стоянке апачей — шум, крики, веселье и добродушные подшучивания даже над самыми серьезными и уважаемыми воинами. Теперь стало ясно, насколько эти люди могут меняться, словно надевая маски, когда они этого хотели. Наконец Талмейдж заговорил по-испански. Он поблагодарил вождей за то, что они пришли объясниться по поводу обвинения, выдвинутого против них. Он также добавил, что представляет государство, упомянул о заботе, которую проявляет Белый Отец в Вашингтоне о своих краснокожих детях. Рори заметил, как два индейца при этом обменялись ироническими взглядами. Несомненно, они уже слышали эти пустые слова много раз от начальников карательных экспедиций.

В конце майор поинтересовался, не нашли ли апачи кобылу или жеребенка среди своих лошадей.

Речь Встающего Бизона была простой и краткой. Он сказал:

— Белых людей — великое множество, а апачей — мало. Мы не хотим воевать с вами, поэтому я и пришел сюда вместе со знаменитым воином моего племени, Черной Стрелой. У нас много лошадей с жеребятами, но ни одна из них не принадлежит вам. Мы их захватили, когда воевали против мексиканцев. Да и вообще, почему так много шума из-за одной-единственной кобылы с жеребенком?

Прямота и простота этого ответа настолько вывели майора из себя, что он на секунду потерял дар речи. Затем он что-то пробормотал о необходимости законности и справедливости и внезапно обратился к Рори по-английски:

— Вы знаете этих людей, молодой человек. Что им сказать?

— На вашем месте, — ответил тот, — я бы сказал им, что они правы, потеря лошади и жеребенка — незначительное событие, а вы просто хотите воспользоваться этим предлогом, чтобы поближе познакомиться с апачами. Вы хотите стать их другом и помочь индейцам, но если будут продолжаться кражи, то тяжело будет сохранять добрые отношения. Скажите им, что вы знаете, что они самые лучшие воры в мире, а американцы совершенно не владеют этим великим искусством.

Талмейдж вытаращился на Майкла, как на сумасшедшего.

— Вы хотите, чтобы я сказал, будто я восхищаюсь их воровством?

— А разве не так? — дерзко спросил Майкл.

Майор закашлялся и помрачнел, словно грозовая туча.

— Все, переходим к делу, — решил он. — Введите человека, который заявил о пропаже.

Молодой солдат тут же впустил в палатку колониста с такой отталкивающей внешностью, какой Рори еще не встречал. Он был высокий, сутулый и худой, с втянутой в плечи головой и опущенными плечами. Большой красный нос вдобавок ко всему придавал ему сходство со стервятником, сидящим на ветке и высматривающим добычу.

Лицо его было темно-коричневым, кожаная одежда превратилась в грязное тряпье. На коленях и сзади брюки были грубо залатаны. На голове торчала вытертая меховая шапка. Этот человек был неряшлив, словно грязный хорек. Майор обратился к нему:

— Террис, вот два индейских вождя, которые пришли, чтобы поговорить с нами о твоей лошади и жеребенке. Они…

— А о чем тут говорить, — перебил его Террис. — Я же не дурак и не слепой, вот сидит тот сукин сын, который украл их у меня.