Его благородная невеста

      Мердок Макдугал – настоящее чудовище, жестокость которого уступает лишь его ненависти к младшему сводному брату.
      Когда они оказались в гостинице, Арик едва не свалился от усталости. Вздохнув, он безжалостно отмахнулся от нее, взял себя в руки. Киран с мрачным и усталым лицом шел следом за ним – вместе они поднимали Дрейка по ступенькам, которые вели в гостиную.
      В камине весело плясал огонь. На столе для них приготовили легкий ужин, состоящий из вина, сыра и хлеба, – об этом Арик и Киран позаботились еще до отъезда в Данолли. Утром хозяева гостиницы приготовят им настоящий завтрак. Арик от души надеялся на то, что Дрейк доживет до утра и сможет утолить голод.
      Подавив тяжелый вздох, Арик помог Кирану уложить Дрейка на единственную в комнате кровать.
      – Нам понадобится вода, – проговорил Арик, сдерживая гнев, закипевший в нем при виде тяжелейшего состояния, в котором был его друг, хорошо освещенный теперь свечами и огнем.
      У Кирана от злости на щеках заходили желваки, его глаза запылали от ярости. Только теперь он разглядел Дрейка, и вид друга привел его в ужас.
      – Проклятие! – взревел он. – Мердок – дикарь!
      Арик кивнул. Он отлично понимал, что гнев, пылающий в глазах Кирана, – отражение его собственного взора. Если Дрейк умрет, часть его существа тоже погибнет – та часть, которая помнила, как они с Дрейком смеялись, подглядывая за нагими деревенскими женщинами, которые купались в реке. Эта же часть помнила, как они надрезали себе ладони и запечатали собственной кровью договор, в котором обещали до смерти защищать друг друга, что бы ни случилось.
      Поэтому Арик твердо вознамерился не замечать плачевного состояния Дрейка и сделать все возможное, чтобы вырвать кровного брата из лап смерти.
      – Да, Мердок – дикарь, – подтвердил он слова Кирана. – Достань воды.
      Сухо кивнув, Киран вышел за дверь и стал спускаться вниз. Арик снял с Дрейка лохмотья рубашки и осторожно оторвал полоски ткани, приклеившиеся к свежим шрамам на его спине. Силясь сдержать гнев, Арик взялся за штаны Дрейка. Кожа его друга настолько потемнела от грязи и нечистот, что Арик засомневался в том, что его можно будет отмыть дочиста.
      Накрыв нагое тело Дрейка свежим одеялом, Арик прилег на матрас рядом с ним.
      – Живи, мой друг! – прошептал он. – Мы с тобой, Киран и я.
      От волнения в горле Арика застрял комок, и он с трудом сглотнул, чтобы избавиться от него. Дрейк должен жить. Нельзя допустить, чтобы Мердок совершил такое злодеяние и одержал над ним победу.
      – Жена хозяина гостиницы согреет воды для ванны, – сообщил Киран, входя в комнату. В руках у него было ведро чистой воды, кусок щелока и сверток с одеждой. – Начнем пока с того, что есть.
      – Быстро! – сказал Арик.
      Встав рядом, друзья принялись за дело. Арик вымыл Дрейку лицо, поросшее густой и жесткой черной щетиной. Киран намыливал Дрейку руки, плечи, грудь и шею. Не говоря ни слова, друзья ловко перевернули Дрейка на живот.
      Вся спина их друга была испещрена шрамами. Свежие раны были явно нанесены совсем недавно, причем они легли поверх старых и чуть подживших. Кожа посерела от грязи и нечистот. Арик содрогнулся, глядя на то, в каком плачевном состоянии находится его друг. У Кирана был такой вид, словно он едва сдерживает желание ударить кого-то.
      – Не сейчас, – тихо промолвил Арик.
      Кивнув, Киран плеснул свежей воды в таз и намылил кусок ткани, готовясь мыть спину Дрейка. Арик прикрыл свежие раны другим куском.
      Внезапно Дрейк приподнялся и закричал, открыв темные глаза, в которых стояло безумное выражение.
      Киран с Ариком бережно удержали его и уложили на кровать.
      – Мы увезли тебя из Данолли, Дрейк, – вымолвил Арик. – Мы приехали для того, чтобы помочь тебе.
      Дрейк обернулся, осмотрелся по сторонам, потом устремил взор на Кирана и Арика. Постепенно его искаженное болью, исхудавшее лицо обретало человеческое выражение. Арик подал Дрейку чашу с вином.
      – Как? – спросил Дрейк. Голос его был совсем хриплым – то ли от болезни, то ли от того, что он давно ни с кем не разговаривал. Или и от того и от другого.
      – Гилфорд несколько месяцев пытался спасти тебя, – начал Киран. Дрейк жадно пил вино. – Но у него ничего не вышло, и он послал за тобой нас.
      – Мы отвезем тебя в Харидж-Холл. – Арик протянул другу ломоть хлеба с сыром и с удовлетворением наблюдал за тем, как Дрейк откусил внушительный, кусок. – Там ты сможешь поправиться…
      – Нет, – решительным тоном возразил Дрейк.
      – Но… – Арик нахмурился. – Куда же ты поедешь?
      – В Данолли, – ответил Дрейк, снова откусывая хлеб с сыром.
      – Ты не можешь ехать туда! – воскликнул Арик. Морщась от боли, Дрейк расправил исхудавшие плечи.
      – Могу, – настаивал он. – И поеду. Мердок должен умереть.
      – Но… – хором возразили его кровные братья.
      – Этот палач убил моего отца и, черт возьми, едва не отправил на тот свет меня, – сказал Дрейк. – Он должен умереть от моей руки, причем как можно быстрее. – Договорив, он снова сделал большой глоток вина.
      – Ты едва жив и очень болен, – хмуро проговорил Арик. – Твое состояние здоровья помешает тебе отомстить. Поедем с нами в Харидж-Холл. Гилфорд ждет нас там, и его солдаты будут защищать тебя до тех пор, пока ты не поправишься.
      – Есть и другой вариант, – вмешался Киран. – Я буду счастлив убить эту скотину вместо тебя.
      Дрейк, который всегда первым хохотал над шутками Кирана, на сей раз даже не улыбнулся.
      – Это мой долг – избавить мир от этой гадины. Быстро и жестоко.
      Арик хмурился все больше – не нравилась ему решимость, звучавшая в голосе Дрейка.
      – Не думаю я, что сейчас тебе это по силам, – сказал он.
      Темные глаза Дрейка были полны… пустоты. Лишь в его голосе слышалось презрение.
      – И что?
      Киран и Арик обменялись тревожными взглядами. Арик глубоко вздохнул – признаться, он был сильно напуган. Дрейк всегда был самым осторожным из них, он тщательно разрабатывал план любой операции и умело вырабатывал определенную стратегию.
      Неужели он настрадался так сильно, что готов забыть об осторожности и рисковать собственной жизнью ради того, чтобы убить собственного сводного брата?
      – Думаю, моя идея более продуктивна, – заговорил Арик низким интригующим тоном.
      Кажется, Дрейк прислушался к нему, во всяком случае, вид у него стал встревоженный.
      – Что ты предлагаешь? – спросил он.
      – Тщательно продуманную месть. Такое, что будет стоить Мердоку не только жизни.
      – У него нет ничего святого и дорогого – того, что бы он ценил, – возразил Дрейк.
      Похоже, Кирана осенило.
      – Разве тебе небезразлично, что придется жить там, где ты все потерял – отца, уважение собственного клана? – спросил он.
      Запустив длинные тонкие пальцы в бороду, Дрейк задумался. Было похоже, что он всматривается в отдаленное будущее.
      Арик затаил дыхание и посмотрел на Кирана, взглядом благодаря его за поддержку. Конечно, поддержка не навсегда, но она даст Дрейку возможность излечиться физически и духовно, и тогда, быть может, разум восторжествует.
      – Мердок любит Данолли, – начал Дрейк. – И еще он любит власть. Она нужна ему как воздух.
      – Так отними у него и то и другое, – посоветовал Арик. – Пусть останется один – нищий, никому не нужный. Пусть другие сторонятся и презирают его.
      Дрейк нахмурился, видно было, что он сгорает от нетерпения.
      – Но как это сделать? Они с Даффом сумели весь клан убедить в том, что были свидетелями убийства моего отца, которое, само собой, совершил я. Я не знаю ни единого человека, который заявил бы, что это лжесвидетельства.
      Арик положил руку на плечо Дрейка.
      – Ты всегда был хитер и терпелив, – сказал он. – Скоро ты обязательно придумаешь план действий. А мы, в свою очередь, поможем тебе, если будет нужно.
      Неохотно кивнув, Дрейк обратился к обоим друзьям:
      – В первую очередь примите мою благодарность за то, что спасли меня. Клянусь, что даже ценой собственной жизни я готов превратить жизнь Мердока в ад на земле.
      Киран с Ариком принялись обрабатывать припухшие, болезненные раны на спине Дрейка. Разговор зашел о политике, они вспомнили былое и, само собой, заговорили о вспыльчивой жене Арика. Впрочем, Арика было не обмануть. Дрейк вышел из тюрьмы Мердока другим человеком. Его физическая оболочка была рядом с ними, но мыслями Дрейк был где-то далеко, его переполняла ненависть.
      Арику оставалось только надеяться, что все это не приведет к смерти его лучшего друга. Но надежды его постепенно гасли.
 
      Прошло несколько недель. Здоровье Дрейка улучшилось, и он стал похож на себя прежнего. Однако его решимость убить Мердока не исчезла, да и веселее он не стал. Похоже, этот человек был сделан из стали.
      Отняв от губ наполовину опустошенную кружку с элем, Арик оглядел опрятный двор замка Гилфорда. От глупых выходок шутов у него болела голова. От пения трубадуров – зубы.
      Сидевший рядом с ним Киран сделал долгий глоток эля, а затем схватил проходившую мимо горничную, чтобы потанцевать с ней. Молодая женщина улыбнулась и, приподняв юбки до лодыжек, стала подпрыгивать и притоптывать под веселые звуки лютней.
      Дрейк равнодушно наблюдал за ними. Его эль оставался нетронутым.
      Арик выругался, сожалея о том, что он предложил Дрейку придумать более жестокий способ наказания Мердока. Надо было им с Кираном прикончить злодея, когда они спасали Дрейка, и все сейчас было бы в порядке. Вместо этого ум и душа Дрейка – точнее, то, что от них осталось, – были полностью поглощены разработкой стратегии мести. Опрокинув в горло остатки эля, Арик потер уставшие глаза руками. Как хорошо, что он послал утром письмо в Нортуэлл, в котором сообщил, что собирается домой! Да, хорошо… Только чувствовал он себя как-то неуверенно. Как Гвинет отнесется к его возвращению? Заключит его в свои объятия и пустит в постель? Или будет слишком занята делами замка, ведь ей так хотелось этого?
      Отогнав мрачные мысли, Арик поднял голову и увидел Кирана. Он держал две кружки эля, к тому же локтями прижимал к себе двух молоденьких горничных.
      – Я снова возвращаюсь на поле боя, леди! – прокричал он. – Отправьте меня в путь счастливым человеком! – С этими словами он стал подниматься по лестнице в свою комнату в сопровождении смеющихся служанок.
      Арик поморщился. Он бы предпочел, чтобы его ирландский друг не испытывал подобного рвения и не стремился воевать в Испании.
      Вообще-то Киран – настоящий разбойник. И Арик сомневался, что он может измениться. Поймет ли когда-либо Киран, что ни суматоха битвы, ни постельные утехи не помогут ему скрыть терзавшую его боль?
      Кухонная служанка с нежной кожей зазывно улыбнулась ему. Хотя нет, не ему, понял Арик через мгновение. Ее внимание привлек Дрейк, и причина была ясна. Обаяние Кирана привлекало женщин, а мрачное выражение лица Дрейка покоряло их.
      Сидевший за ним Дрейк встал, пристально глядя на темноволосую женщину. Подойдя к лестнице, он остановился и вопросительно приподнял брови. Служанка качнулась к нему и обхватила его руку тонкими пальчиками. Потом они вместе исчезли.
      Постепенно праздник завершался, люди отправлялись спать в свои комнаты. Гилфорд пришел в зал и уселся на скамью рядом с Ариком.
      – Хочу еще раз поблагодарить тебя за то, что ты привез ко мне моего внука, – сказал он.
      Арик посмотрел на старика – вот уже больше десяти лет Гилфорд заменял ему отца.
      – Дрейк мне как брат, – вымолвил он в ответ. – Я не мог бы поступить иначе.
      Гилфорд помолчал, поглаживая жесткую седую бороду.
      – Дрейк стал другим, – заметил он.
      Выходит, старик это тоже заметил. Впрочем, Арик этому даже не удивился: мало что могло пройти мимо внимания Гилфорда.
      – Ему нужно время, чтобы оправиться, – заверил его Арик. Гилфорд покачал головой, его глаза обрели печальное выражение.
      – Он совсем не такой, как прежде, даже его желания изменились, – продолжил Гилфорд. – Похоже, он не чувствует ничего, кроме ненависти.
      Сдержанно кивнув, Арик был вынужден признать правоту собеседника.
      – Послушай-ка, приятель, но все это не повод для того, чтобы ты с таким хмурым видом разглядывал дно своей кружки, – сменил тему Гилфорд.
      – Я устал, – солгал Арик.
      Гилфорд кивком принял его уловку.
      – Ну а теперь, когда мы с тобой остались наедине, расскажи-ка мне о своей жене, – попросил Гилфорд. – По словам Кирана, она удивительна хороша собой, но у нее неуправляемый нрав.
      Как раз в это мгновение Арик пытался не думать о Гвинет, ведь он так скучал по ней в последние дни, но что-то не давало ему покоя, и от этого в его груди разливалось непонятное томление. Почему? Попрощались они довольно холодно, если не сказать грубо, и Гвинет не раз сказала ему на прощание, что предпочла бы иметь мужем эту тряпку Пенли.
      Он не мог забыть острый ум Гвинет и ее еще более острый язычок. Арик вспоминал, как жена вспыхивала в его объятиях, как выгибалась, когда он ласкал ее грудь, как тянулась губами к его губам, как ее возбуждение буквально наполняло собой воздух, когда он прикасался к самому чувствительному уголку ее тела… Что-то в нем опять шевельнулось – чуть ниже на этот раз. А ведь стоило ему только посмотреть по сторонам, как любая хорошенькая женщина с радостью согласилась бы пойти в его спальню.
      Черт возьми! Непонятно почему, но он этого не хотел! Больше того, Арику не хотелось задумываться, в чем причина такого равнодушия к женскому полу.
      Он вздохнул.
      – Гвинет… Она именно такая, какой описывает ее Киран, – сказал он. «Нет, она еще более яркая», – подумалось ему.
      – Привези ее ко мне познакомиться, мальчик мой, – попросил Гилфорд.
      – Хорошо, – кивнул Арик, опустив глаза в кружку.
      Наступило долгое молчание. Арик прекрасно понимал: мудрый Гилфорд обладает способностью видеть, что творится у человека в душе, понимать его без слов.
      – Помнится, были времена, когда ты присоединялся к моему внуку и этому разбойнику Кирану, – напомнил старик. – Вы находили себе девчонок для развлечения.
      Это верно. До последнего времени, до Гвинет, Арик редко упускал возможность поразвлечься с девушками. Но что с ним сейчас происходит?
      Гилфорд наблюдал за ним своими мудрыми голубыми глазами, с мягкой понимающей улыбкой пожилого человека.
      – Вот что, мальчик мой, такое у меня ощущение, что ты полюбил, – проговорил Гилфорд.
      Полюбил? Неужели он любит Гвинет? Да как он может любить вспыльчивую ведьму, которая мечтает о замках, богатстве и грезит о том, чтобы связать свою жизнь с каким-нибудь сопляком вроде сэра Пенли?! Нет, это просто страсть.
      – Я не люблю ее, – сказал он.
      Поднявшись со скамьи, Гилфорд по-дружески похлопал его по спине.
      – Ты испытываешь к ней какое-то сильное чувство, – вы молвил он. – И очень скоро ты поймешь, что это за чувство.
      Посмотрев вслед старику, Арик допил свой эль. Да уж, его чувство к Гвинет действительно очень сильное. Она нужна ему, ему хочется чего-то непонятного, хочется выпустить на волю то, что он так долго сдерживает в себе. И кажется, лишь Гвинет способна ему в этом помочь.
      Выругавшись, Арик приказал принести ему еще кружку эля. Потом еще одну. И еще.
      Прошло немало времени; прежде чем подружки Кирана, болтая, спустились вниз. Одна, высокая, худенькая и темноволосая, смеялась. Другая, пухленькая блондинка, молчаливо улыбалась, но щеки ее сильно раскраснелись.
      Арик криво улыбнулся. Киран любил женщин – всех до одной. С любой фигурой, любого размера, робких и развязных. А они, похоже, отвечают ему взаимностью. Но сможет ли Киран когда-нибудь полюбить всем сердцем?
      Прошел еще час, прежде чем на лестнице показалась та служанка, которую увел с собой Дрейк. Она выглядела бледной, а ее темные волосы спутались у нее на плечах. Глаза женщины были полуприкрыты от усталости, и она едва волочила ноги.
      Арик, нахмурившись, поднялся. Он сразу даже не понял, что заставило его подойти к ней – дурное предчувствие или любопытство. Да, Дрейк изменился, но не настолько же, чтобы обидеть женщину?
      Когда Арик остановился перед служанкой, она удивленно подняла на него глаза, словно не слышала его шагов и не заметила его.
      – С тобой все в порядке? – спросил Арик.
      – Я устала, – пробормотала она, наклоняясь к своей постели на засыпанном соломой полу.
      Озабоченно хмурясь, Арик помог ей улечься на спину.
      – Дрейк сделал тебе больно?
      Она приоткрыла свои глаза орехового цвета.
      – Больно? – переспросила служанка. – Да нет. – Ее глаза опять закрылись, она зевнула. – Но твой друг сделан из железа, у него сила пятерых человек, и у него совсем нет сердца.
      Перевернувшись на бок, служанка почти сразу же заснула. Все еще хмурясь, Арик посмотрел на лестницу. Что она имела и виду? Она вроде не огорчена, с ней не обращались плохо, она лишь пресыщена… Может, Дрейк использовал ее для того, чтобы забыть о днях, проведенных в Данолли? Похоже, что именно так. И у Арика было подозрение, вызванное словами служанки, что его другу это не удалось.
 
      Майские ветры сменились июньскими дождями, а затем и июльской жарой. Гвинет лениво разглядывала рубиновую подвеску, которую подарил ей Арик, и в очередной раз спросила себя, когда же он вернется в Нортуэлл. И произойдет ли это вообще? Рядом с ней жалобно подвывал Пес.
      Вздохнув, Гвинет села на скамейку, окруженную зарослями ромашек, и стала слушать шум океана, волнами бившегося о берег позади замка. Запах воды и ромашек мешался с ароматами мяты, чабреца и чудесных роз. И одновременно ощущался легкий запах мандрагоры.
      Как же она полюбила Нортуэлл и его окрестности! Благодаря приветливости и доброте веселой кухарки Бесси Гвинет почувствовала себя здесь как дома. Хорошо к ней отнесся и привратник Басуэйн. Но произошло это только после того, как он оправился от шока, вызванного сообщением о женитьбе Арика. Гвинет сразу же устроили в хозяйских покоях, и она теперь жила в такой роскоши, о какой и не мечтала. Пенхерст было даже не сравнить с Нортуэллом. Дикие суровые утесы, поросшие вереском и другими полевыми цветами, сразу очаровали ее, завладели ее воображением. Все здесь было таким бурным, живым, несдержанным, начиная от погоды и заканчивая самой землей и окружавшим ее океаном. Гвинет сразу почувствовала, что никогда не устанет от здешней жизни.
      А как приятно было называть Нортуэлл своим новым домом, радоваться своей удаче, чувствовать себя, в конце концов, равной остальным обитателям замка! Теперь у нее безопасное будущее, которое может даже посоперничать с будущим ее кузины. Жизнь все-таки прекрасна!
      Так почему же она… места себе не находит от беспокойства?
      – Миледи Гвинет! – окликнула ее Бесси. Кухарка направлялась к Гвинет, ее тучные формы так и колыхались под грубым платьем. Только сейчас Гвинет заметила, что рядом с кухаркой идет молоденькая приветливая девушка. Она широко распахнутыми глазами смотрела на молодую госпожу, а ее руки, которыми она только что потерла глаза, были припухшими и красными. – Это моя дочь, Йетта, – представила девушку Бесси. – Она работает в красильне.
      Перепуганная девушка неловко присела в поклоне, опустив глаза на землю.
      Бесси ободряюще похлопала ее по плечу, девушка выпрямилась, но по-прежнему отказывалась поднимать глаза.
      Гвинет поморщилась, догадавшись, что смущает дочь Бесси.
      – Здравствуй, Йетта, – сказала она.
      – Миледи, – пискнула девушка. Ее высокий голосок дрожал.
      – Мы надеялись, что вы поможете нам с одним делом, – Проговорила Бесси. – Ведь я же знаю, что вы в прошлом месяце приказали этому криворукому мельнику не продавать людям плохое зерно.
      Гвинет всего-то велела торговцу не обманывать покупателей, поэтому она лишь недоуменно пожала плечами. Мельник, между прочим, отказался ей повиноваться. А Стивен, к удивлению Гвинет – и его стыду, надо сказать, – повторил ее приказание. Он-то прекрасно знал, что давно должен был сделать это, и испытывал некоторое чувство вины.
      С тех самых пор Стивен и все остальные обитатели замка стали объяснять Гвинет, как управлять этим огромным обиталищем. Гвинет была рада этому. Ее удивляло лишь то, что слуги иначе относились к Ровене, которая все еще оставалась хозяйкой Нортуэлла, однако со временем Гвинет поняла, что они попросту боялись ее.
      И вот Бесси пришла к ней с каким-то важным делом. Гвинет довольно улыбнулась – она очень хотела помочь доброй женщине.
      – Конечна, я попробую сделать все, что могу, – промолвила Гвинет. – Чем я могу помочь вам?
      – Спасибо вам. Мы все знаем, что вы очень хорошая и добрая, – сказала Бесси. – Вас здесь полюбили с самого первого дня.
      Гвинет ничуть не сомневалась, что Бесси говорит совершенно искренне. Сомневаться не приходилось: обитатели замка действительно сделали немало для того, чтобы она почувствовала себя в Нортуэлле как дома. Горничные старались услужить Гвинет, готовя для нее ванны, Бесси угощала ее всяческими яствами, портниха шила платья. Да что там говорить, Гвинет почти ни о чем не приходилось просить, она все получала и без этого. Когда она проходила по замку, каждый слуга улыбался ей. Все здесь было ей по нраву… Все, кроме присутствия леди Ровены.
      – Спасибо, – кивнула Гвинет с улыбкой. – Так в чем же ваш вопрос?
      – Все дело в мистрис Ровене, – понизив голос, проговорила Бесси. – Она потребовала новое платье цвета шафрана к завтрашнему вечеру.
      Гвинет нахмурилась, а Йетта сбивчиво прошептала:
      – Мы… видите ли… миледи… – Девушка набрала для смелости полную грудь воздуха: – У нас не хватает цветов… крокуса, чтобы… получился шафрановый цвет.
      Постаравшись сделать приветливое лицо, а не хмуриться, Гвинет спросила:
      – А вы уже начали красить ткань, Йетта?
      Девушка замотала головой, при этом мягкие русые волосы заплясали по ее плечам.
      – Нет, миледи… Мама сказала, чтобы мы… чтобы я сначала… потолковала с вами, миледи…
      Бедняжка! Она такая робкая и неуверенная. Сердце Гвинет затрепетало: она не хуже Йетты знала, что недовольство и гнев Ровены будут ужасными, если она не получит того, чет хочет.
      И хотя Гвинет сделала все возможное для того, чтобы избавиться от Ровены, понимая, что та просто так не сдастся и не откажется от своего места хозяйки замка, она неожиданно решила воспользоваться случаем, который подвернулся ей благодаря кухарке и юной красильщице. Страх в глазах Йетты, вспыхнувший при одном упоминании имени леди Ровены, и то явное недовольство, которое слуги высказывали, говоря о хозяйке замка, убедили Гвинет в том, что Ровена без всякой необходимости обращалась с обитателями замка очень жестко. Ровена буквально измучила слуг, а этого Гвинет допускать не хотела. К тому же она не могла отказать в просьбе перепуганной девушке и ее матери, которая так много работала.
      – А вообще-то у вас есть шафран, Йетта? – поинтересовалась Гвинет.
      – Да, миледи. Но немного.
      Гвинет пришла в голову одна забавная идея. Она улыбнулась.
      – А шотландский лишайник?
      – Сколько угодно, миледи. – Йетта наконец-то решилась посмотреть на нее.
      – Смешай их, – посоветовала она.
      – Но… миледи, тогда получится оранжевый цвет, а мистрис Ровена ненавидит…
      – Оранжевый? – перебив, договорила за нее Гвинет. Ровена с ее странными выцветшими волосами и розовой кожей в оранжевом будет выглядеть просто ужасно.
      – Я скажу мистрис Ровене, что у вас мало шафрана и что вы очень старались, – пообещала Гвинет.
      Бесси, уловившая смысл озорной улыбки Гвинет, заговорщически подмигнула ей своими блестящими глазами.
      – Ну пойдем, – повернувшись к дочери, промолвила она. – Ты же слышала, что сказала наша леди.
      Йетта со страхом посмотрела на Гвинет.
      Гвинет похлопала девушку по руке:
      – Обещаю, что все будет хорошо. Предоставь мистрис Ровену мне.
      Йетта неохотно кивнула. Гвинет приветливо улыбнулась.
      – Да уж, леди Ровена будет не слишком хорошо выглядеть, когда вернется наш лорд, – добавила Бесси.
      Гвинет была поражена ее словами. Она вопросительно посмотрела на кухарку.
      – Так он возвращается? – спросила Гвинет.
      Бесси нахмурилась.
      – Ну да. Мистрис сказала, что еще вчера получила от него письмо, в котором он писал о возвращении, – объяснила она.
      Сердце Гвинет неистово заколотилось в груди, под ложечкой у нее засосало. Наконец-то Арик возвращается в Нортуэлл.
      Но он даже не счел нужным сообщить ей об этом!
      Гнев пришел позже. Итак, Ровена заказала себе новое платье к его возвращению, без сомнения, для того, чтобы очаровать своего бывшего любовника. А он ни слова не написал Гвинет о том, что приезжает. Ярость, обида охватили ее. Возможно, Ровена и выглядит как невинный ангел, но на самом деле она шлюха, имеющая изощренный ум. Вопрос только в том, хочет ли Арик Ровену.
      Однако, учитывая тот факт, что письмо он прислал Ровене, вероятно, стоит утвердительно ответить на этот вопрос.
      – Спасибо тебе, – рассеянно промолвила Гвинет. Войдя в замок, она стала подниматься по узким ступенькам каменной винтовой лестницы. Пес плелся позади нее, повесив голову.
      В спальне Гвинет села у окна и стала смотреть на серо-голубой океан, бившийся волнами о зеленый берег Нортуэлла. Из-за мелких брызг, висевших в воздухе, картина казалась совершенно волшебной. Пес уселся у ее ног.
      Гвинет очень скучала по Арику, беспокоилась о нем, ждала от него хотя бы короткое письмецо с весточкой о его возвращении. А он написал леди Ровене!
      Не успела Гвинет взять себя в руки, как ее мысли унеслись к тому утру, когда она сшила себе красное платье. Его серебристый взор был полон желания, его рот жадно ласкал ее грудь, ее сосок. А его большие руки… ну кто бы мог подумать, что они бывают такими нежными, что прикосновения одного его пальца способны довести ее почти до пика наслаждения? А остальное его тело… у него такая мускулистая твердая грудь, плоский живот и такое большое мужское достоинство, которое так стремилось войти в нее… Гвинет только сейчас призналась себе, что ей тоже безумно хотелось принять его в свое лоно, ощутить его толчки.
      И сейчас этот человек хочет Ровену?
      Хотя… Возможно, если это так, она сама отчасти виновата. Она ведь лежала под ним совершенно нагой и оттолкнула его, несмотря на то, что они были женаты. Арик пытался убедить ее, что всегда будет заботиться о ней и о том, чтобы их дети никогда не голодали. Но до тех пор пока Гвинет не увидела роскошь Нортуэлла, она отказывалась верить ему. А ведь сколько раз он говорил ей, что не хочет возвращаться в замок, в свое прошлое!
      Она только и советовала ему снова вернуться к битвам, и была просто восхищена, узнав, что ее муж – знатный граф.
      Отведя взор от величественного океана, Гвинет поняла: с тех пор как их обвенчали, она много раз неправильно вела себя. Не стоило ей нападать на Арика из-за того, что он женился на ней ради спасения ее же жизни. Не следовало отгонять его от своей кровати. Не надо было так радоваться приезду в Нортуэлл, видя, как муж переживает из-за этого. Глубоко вздохнув, Гвинет в одиночестве улеглась на большую кровать Арика. Завернувшись в одеяло, она поняла, что он всеми возможными способами пытался сделать их брак настоящим. Он всегда был с ней добр и терпелив, хотя большинство мужчин в таком же положении и не подумали бы об этом. И вот теперь из-за ее упрямства их брак рушится.
      Но она остановит это разрушение. Как только Арик вернется, она станет ему лучшим другом, лучшей помощницей и самой лучшей женой, какая только может быть.

Глава 11

      Сжав руки в кулаки, Гвинет, нервничая, наблюдала за подъезжающим к замку Ариком. Солнце медленно садилось за холмом, в который буквально врос Нортуэлл. Землю окутывали сумерки, а древние камни, из которых был построен замок, стали цветом напоминать мед. Арик сидел, гордо выпрямившись на своем скакуне, а закат окрасил его волосы в золотистый оттенок.
      Гвинет от волнения сглотнула – она очень соскучилась по мужу, очень хотела поскорее увидеться с ним. Она действительно скучала по нему. Ужасно скучала. Интересно, а он хотел ее видеть?
      Спешившись, Арик бросил поводья подскочившему к нему конюху и по очереди оглядел вышедших ему навстречу людей. Его взор, не останавливаясь, пробежал по лицу Стивена и Басуэйна. Потом его глаза обратились к Ровене – едва заметная улыбка, казалось, застыла на ее невыразительном лице. Гвинет, спрятав усмешку, подумала о том, что этой ведьме не понравилось ее оранжевое платье. Во всяком случае, навстречу ее мужу Ровена вышла в голубом наряде.
      Наконец взор Арика нашел ее. Нашел – и остановился. Арик не сводил с Гвинет глаз, пока шел к ней. Пес радостно скакал вокруг него, яростно колотя себя по бокам серо-белым хвостом.
      Арик наклонился, чтобы погладить собаку, а Гвинет радостно прикоснулась к рубиновой подвеске, которую он ей подарил.
      – Добро пожаловать домой, милорд, – проговорила она. Арик на мгновение замер, а затем выпрямился и удивленно приподнял брови.
      – Гвинет!
      Он придвинулся ближе к ней, и Гвинет смогла разглядеть усталость на его исхудавшем лице, пыль на заострившемся подбородке. Одет Арик был, разумеется, в современное платье, но точеные линии его лица, широкие сильные плечи делали его похожим на древнего викинга. Гвинет поежилась.
      – Как хорошо, что ты вернулся, Арик! – Это Ровена бесшумно подошла сзади к Арику и положила тонкую руку ему на плечо.
      Гвинет заскрежетала зубами: да как только эта женщина смеет называть ее мужа на ты и по имени?! Гвинет не нуждалась в напоминании о том, что Арик спал с Ровеной, – она и без напоминаний этого никогда не забудет.
      Арик улыбнулся в знак приветствия, а Ровена улыбнулась, показав ряд ровных белых зубов.
      – А я в честь твоего возвращения подготовила небольшой праздник, Арик, – проворковала Ровена. – Входи в зал и садись ужинать.