Золотой Триллиум (Триллиум - 3)

      Питались дроски падалью и обладали повадками, плохо сочетавшимися с их прелестной внешностью.
      Но притом они отличались пугливостью и улетали при появлении любых крупных обитателей болот, не говоря уж о людях, из чего следовало, что путники нашли место для лагеря, где вокруг не было опасных четвероногих, а уж двуногих и подавно.
      Уйзгу собирались вместе, сообщили их проводники. "Желтая смерть" словно бы дальше не распространялась, но заразила уже добрую четверть их края. Их целительницы и ведуньи усердно искали способ, как его очистить, но пока тщетно.
      А скритеки осмелели и нападали почти открыто, как в дни Волтрика. Уже произошла большая схватка, в которой уйзгу потеряли столько же воинов, сколько и скритеки. Однако топители словно бы торопились куда-то на запад к горам и, как убедились идущие по их следу воины-уйзгу, не сворачивали с дороги, чтобы причинить новый вред и ущерб.
      И еще уйзгу заметили, что теперь они могли идти даже через зараженную землю почти без опаски, хотя, когда могли, обходили желтые пятна. Возможно, то, что их оберегало, действовало недолго.
      - Мы переправимся через Нотар, - объявил Ламарил. - Затем пойдем на запад. Там больше твердой земли, и мы будем продвигаться быстрее.
      - А прислужник Варма? - спросила Кадия.
      - Он идет по этому берету. Так, во всяком случае, показал сон.
      - И как быстро? - не отступала девушка.
      У него не было времени ответить: небо над ними словно расколол визгливый вопль. Ничего подобного Кадии еще слышать не доводилось. Будто кричали голод, ярость, грозная опасность.
      Они вскочили, хасситти сгрудились вокруг них, подняв свое оружие.
      Вопль ворвался в их уши второй раз. Кадия посмотрела вверх, так как доносился он словно с неба. Но теперь кусты в дальнем конце островка, где они устроились на ночлег, заколыхались так сильно, что это было видно и в вечернем сумраке.
      ГЛАВА 21
      Из кустов выпрыгнула тварь, не выше человеческого роста, но с туловищем настолько широким, что выглядела она настоящим чудовищем. Кадия ни разу не слышала о таком от охотников. Из разинутой пасти, величиной почти в дверной проем, вновь вырвался отвратительный визг.
      Складки бородавчатой кожи почти прятали красные глаза, помещавшиеся на самом верху. Чудовище распространяло вонь, такую же страшную, как визг.
      Передние лапы с перепонками между пальцев были вытянуты вперед. Оно оперлось на них, и между ними заколыхалось серое брюхо.
      Кошмарное зрелище! Тем более ужасное, что Кадия теперь догадалась о его происхождении. Это было непомерно увеличенное обычное земноводное камышовых зарослей. Только те были не больше ее ладони.
      Из пещеры пасти вывалился скрученный канат языка, толстого, обмазанного слизью. Целилось чудовище в одного из хасситти и схватило бы малыша, если бы Ламарил молниеносно, как опытный воин, не выхватил свой жезл и не ударил им по клейкому языку.
      Яркая вспышка. Язык дернулся вверх, и по всей его длине пробежала лента зелено-синего огня.
      Пламя ударило в морду чудовища рядом с одним из глаз. Чудовище подобралось, и Кадия успела броситься в сторону, увлекая с собой Са-лин, едва оно взвилось в новом прыжке, видимо рассчитывая раздавить их всех своей тяжестью.
      С неба донесся визг, и тут же Кадию чудовище все-таки сбило с ног, задев лапой. Она упала и несколько мгновений не могла опомниться. Девушка впивалась пальцами в сырую землю, стараясь подняться. Вокруг стоял оглушающий шум.
      В глазах у нее мутилось, но она сумела оглядеться и увидела настоящее поле боя. Теперь им всем угрожали не только чудовищная лягушка, но в небе кружили вуры. Не такие уж и большие, но вур даже средней величины мог поднять в воздух оддлинга и растерзать его на лету.
      Кадия схватилась за меч. Без острия он не годился для рукопашной, но она надеялась, что Сила вновь сделает его грозным оружием.
      Но ее пальцы не ощутили тепла. В мече не чувствовалось жизни. Глаза были почти закрыты.
      Жезлы синдонов посыпали вспышки за вспышками. Лягушка взревела, подняла лапу и хлопнула ею по земле. Кадия содрогнулась: из-под перепонки торчала нога кого-то из хасситти.
      Затем, точно боевой клич, в голове у нее прозвучало мысленное слово:
      Иллюзия!
      Но она же еле увернулась от этой лапы! Из пасти чудовища дрябло свисал язык, но конец его извивался, точно отрубленный змеиный хвост.
      Иллюзия! - вновь тот же властный сигнал.
      Но как же так? Нога хасситти все еще торчала из-под лапы. Кожу чудовища усеивали дротики, а с неба, растопырив смертоносные когти, устремлялся вниз охотящийся вур.
      Она увидела Лалан рядом с тремя другими синдонами. Они как будто не собирались отражать это нападение сверху. Или они действительно во власти какой-то иллюзии?
      Кадия наконец обрела голос:
      - Берегитесь! Вур!
      Никто из них не поднял головы, чтобы посмотреть вверх. А когти хищника уже смыкались на шлеме Лалан. Пусть вур и не сумел бы ее поднять, когти его могли нанести смертельные раны.
      Иллюзия! - в третий раз то же мысленное слово.
      Кадия стиснула пальцы на бесполезном мече. Когти вура сомкнулись на шее Лалан. Гнусная тварь била крыльями, пытаясь взлететь с добычей. Но женщина не подняла жезла, чтобы отогнать убийцу, и даже не шевельнулась.
      Иллюзия? Кадия поднесла руку к груди. Амулет! Она потянула цепочку, достала янтарную слезку и, сняв шлем, поднесла ее ко лбу.
      Она не могла бы объяснить, почему сделала это, но что-то ее заставило.
      Она почувствовала режущую боль, словно амулет обладал Силой расколоть ее череп. В глазах у нее потемнело, а затем зрение вернулось к ней.
      Небо было пусто. Лалан стояла спокойно, и никакой вур ее не терзал. Кадия ахнула и оглянулась на другого чудовищного врага. Бородавчатого страшилища величиной с торговую лодку она не увидела. Ламарил наклонился над обыкновенной болотной лягушкой. Он ткнул раздутое тело, и оно съежилось от его прикосновения.
      Иллюзия... только иллюзия! И все-таки девушке не верилось. Она подползла к лежащему ничком хасситти там же, где могучая лапа опрокинула его... ее... Тостлет... Не может быть!
      Амулет покачивался у нее на груди, а Кадия обеими руками, очень бережно, перевернула тельце хасситти на спину. Земля хранила его отпечаток. Это не было игрой ее воображения. А тело Тостлет под ее руками было расслабленным и неподвижным.
      Кадия прижала пальцы к шее целительницы, ища признаков жизни. Разве иллюзия может убить? Или гибельна вера в иллюзию?
      - Тостлет? - она прибегла к мысленной речи, ища доказательства, что целительница жива. - Тостлет, все это был лишь обман чувств!
      Ламарил сумел послать ей мысль, а теперь она старалась послать такую же мысль Тостлет.
      Длинный нос вздрогнул. Высунулся кончик языка-трубочки, маленькие глаза открылись.
      - Это был обман чувств, Тостлет! - Девушка прижала к себе щуплое тельце, не обращая внимания на то, что естественный панцирь хасситти больно царапает ей кожу. - Иллюзия! Посмотри сама!
      Кадия приподняла ведунью так, чтобы она увидела безобразную обитательницу камышовых чащоб.
      Хасситти охнула, испустила чирикающий возглас, а потом ухватила Кадию за локоть и откинула голову, чтобы заглянуть девушке в лицо. Кадия подкрепила мысленную речь энергичным кивком.
      - Обман, Тостлет. Обман, чтобы мы сами себя погубили!
      - Верно! - к ним подковыляла Салин и с трудом опустилась на колени, держась за посох. - Но такой похожий на правду, - она покачала головой. Поистине порождение великой Тьмы.
      - Но кто? - спросила Кадия, все еще прижимая Тостлет к себе. - Какая Сила?
      И почему меч не помог ей? Девушка вздрогнула. Не начала ли она сама слишком уж полагаться на свою Силу? Хотя не понимает ее и никогда не понимала?
      Ламарил наконец отвернулся от ставшего маленьким чудовища.
      - Все как встарь: земля превращает свои порождения в оружие, - его губы, не закрытые забралом шлема, искривились. - Но это игра для незнакомых с ней. Как прислужник Варма мог вообразить, что мы ее не разгадаем, что она причинит нам вред?
      - Но ведь вред некоторым из нас она причинила! - мрачно отозвалась Кадия. - Я видела смерть... а Тостлет ее почувствовала. И мы попались в ловушку, пусть твои друзья и избежали ее. Способен ли он проверить, как велики наши Силы? Даже мой меч ничем мне не помог.
      - Но помогло то, что ты носишь на шее, - заметил Ламарил.
      - Только благодаря твоему предостережению, - упрямо стояла она на своем. - Иначе... Наверное, эти иллюзии убили бы нас. Разве нет?
      Он не ответил.
      - Разве нет? - повторила Кадия. - Я не принадлежу к твоему народу, как и оддлинги, как и малыши, которые так долго лелеяли память о вас. Если мы не способны разгадать иллюзии, которые создает искусный колдун, то нас же ждет смерть, правда?
      - Да, - ответил он наконец. - Но такие иллюзии теперь раскрыты, и мы предупреждены...
      - Предупреждены, что не должны доверять тому, что видят наши глаза, тому, что слышат наши уши. Эта земля и так уже враждебна нам. И теперь каждая топь, каждый бочаг может обернуться ловушкой.
      Он кивнул, и Кадию пробрала дрожь. Она хотела от него другого заверений, что это вовсе не так. Ей случалось бояться. Но прежде страх вызывало что-то настоящее, понятное. А что ей делать теперь?
      - Королевская дочь... Кадия! - Ламарил подошел поближе. - Ты многое свершила. Забудь о том, что тебе не дано, подумай лучше о том, что можно сделать. Пусть меч не отозвался в час твоей нужды, но дар, полученный в час рождения, помог тебе. Ты не беспомощна.
      Кадия надеялась только, что его мысль не проникнет глубже, не откроет ему смятение ее чувств, черные тени сомнений... Ее всегда считали опрометчивой, необдуманно смелой. А теперь она думает, и смелость изменяет ей при виде разверзающейся непреодолимой пропасти.
      - Я делаю то, что должна, - пробормотала девушка и обрадовалась, когда кто-то из синдонов позвал Ламарила и он отошел.
      Тостлет приподнялась в ее объятиях.
      - Благороднейшая... Кадия вздрогнула.
      - Тостлет, ну, пожалуйста! Ты же видишь, что я не принадлежу к великим. Зови меня Кадия или просто "друг".
      - Друг... - повторила хасситти. - Да, между нами благие чувства. Но все равно, мы называли тебя, как должно. Ты носишь на груди Силу.
      Она указала на амулет, но не прикоснулась к нему. Сияние триллиума, навеки заключенного в янтаре, радовало и даже согревало взгляд.
      - Не принижай себя в собственных глазах, друг, - продолжала Тостлет. Мы идем помериться Сила с Силой, и у каждого есть что предложить. Когда кузнец соединяет металл с металлом, он создает более крепкое оружие. И мы станем таким оружием, какое освободит наш край.
      Если иллюзия была создана, чтобы задержать их, наславший ее маг не преуспел. Теперь они пошли даже быстрее, и синдоны в очередь с разведчиками проверяли, не подстерегают ли их впереди еще такие же ловушки.
      Быть может, враг хотел усыпить их бдительность: в следующие два дня ничего неожиданного не случилось. На второй день они сели в лодки, присланные за ними. Лодками не только управляли уйзгу, но к ним были припряжены риморики, так что поплыли они со скоростью, на какую Кадия и не надеялась.
      Плыли они вверх по небольшому притоку Нотара. Солнце заходило за могучие хребты западных гор. Дважды разведчики-уйзгу сообщали, что к горам направляется большой отряд скритеков. Однако на южном берегу реки против них собиралось войско - уйзгу и ниссомы северных кланов.
      Многих воинов-ниссомов Кадия узнавала - они воевали против Волтрика. И два раза она просила, чтобы ее высадили на берег: надо было предупредить вождей об иллюзиях.
      Сновидец-хасситти был вне себя. Никакими средствами ему не удавалось рассеять облако мрака, окутавшее север. И Кадия не решалась вновь поискать Харамис.
      На третье утро после их борьбы с иллюзиями они достигли предгорий. Вода в реке уже не была коричневатой, как среди болот, и стала очень холодной - чтобы помыться в ней, требовалась большая решительность. Ведь реку питали вечные снега на вершинах.
      Да и воздух утратил тепло болот. Оддлинги кутались в плащи из камыша и предложили их своим спутникам. Для синдонов они были слишком малы, но Кадия с благодарностью тоже закуталась в плащ. Он, правда, оказался не такой хорошей защитой от горных ветров, как она надеялась.
      Затем уйзгу, управлявшие лодками, с сожалением сказали, что не могут просить римориков продолжать путь: такой холод не для обитателей болот.
      Так что им пришлось вновь идти пешком, а это было заметно медленнее. Но земля под их ногами тут была твердой.
      Впервые Кадия увидела корявые, исхлестанные ветрами горные деревья. А воздух по утрам был таким ледяным, что обжигал горло. И дышалось ей тяжело. Утром, после того как уйзгу высадили их на западном берегу, Ламарил использовал свой жезл совсем по-новому. Уравновесив его на ладони, он сосредоточенно уставился на сверкающий металл.
      Кадия теперь носила амулет поверх кольчуги, чтобы легче уловить предупреждение. Уже несколько дней он светился и был теплым - верный знак, что они приближаются к источнику Силы.
      Жезл на ладони Ламарила дрогнул и чуть повернулся, указывая на юг. Он возвратил его в прежнее положение, но жезл вновь повернулся. И они пошли в этом направлении.
      Перед ними открылась долина между двумя отрогами гор. Галька под ногами указывала, что идут они по руслу высохшей речки, а может быть, потока, который нес тут свои воды только в определенный сезон. Пышная растительность болот исчезла, сменилась жесткой сероватой травой с острыми краями, как убедилась Кадия, когда поскользнулась на гальке и ухватилась за пучок стеблей, чтобы не упасть, - потом она еще долго слизывала кровь с порезанных пальцев.
      Шли они не бесшумно. В узких местах оружие звенело, задевая валуны. Один раз сверху донесся крик, и они увидели в небе распростертые крылья ламмергейера: огромная горная птица спустилась пониже, словно желая получше рассмотреть, кто это вторгся в ее горы. Ламмергейеры были в услужении у Харамис. Если бы можно было послать ей весть с этим дозорным! Кадия проводила взглядом улетающую птицу. Но, наверное, ее сестра знает, что надвигается беда, и ламмергейер предупредит ее об их появлении.
      Долина сузилась в ущелье с высокими скалистыми стенами, которые становились все выше. И уже ни деревьев, ни травы, а на каменных обрывах древние следы, которые оставил бешеный поток, пролагая себе путь.
      Крутой поворот - и путь им преградила каменная стена, серую поверхность которой там и сям покрывали тускло-красные и бледно-желтые пятна. Видимо, кристаллы, решила Кадия, всмотревшись в них. Русло здесь уводило на юг, но Ламарил остановился перед каменной стеной - жезл указывал прямо на преграду.
      Кадия ахнула. Жезл вырвался из руки Ламарила - нет, он не метнул его! - и, ударившись о камень, замер горизонтально, словно вонзившись в него. И в тот же миг ее амулет взлетел, натягивая цепочку, которая впилась ей в шею, и тоже повис в воздухе. А когда девушка схватила его, ей показалось, что он зажат в невидимых тисках.
      Кристаллы на каменной стене засветились. Теперь Кадия увидела, что они слагаются в узоры, напоминающие вытканные записи племени Джегана или знаки в древних книгах Ялтана.
      Ламарил протянул руку к жезлу и оторвал его от стены. Несколько мгновений надпись продолжала светиться, затем угасла. Синдоны собрались тесной группой. Губы Ламарила сурово сжались.
      Кадия ощутила тревогу - не то чтобы страх, но скорее смущение, словно после прямого нарушения какого-нибудь старинного запрета; что-то подобное испытывал Джеган, когда они впервые отправились с ним по дороге в Ялтан, куда путь ему возбраняла древняя клятва, данная его племенем.
      Ламарил повернулся влево к каменной осыпи, опасной и ненадежной на вид, возле которой стена кончалась.
      Они сняли заплечные мешки и связали их в несколько тюков. Готовясь к трудному подъему, они сбросили и плащи. Кадия посмотрела на Са-лин - сможет ли немощная уйзгу одолеть такую крутизну?
      Но ведунья выглядела спокойно. Она привязала посох к спине и стояла, вытянув руки и разминая пальцы, словно чтобы придать им цепкость.
      Хасситти уже столпились у подножия осыпи и проверяли ее надежность. Их когтистые ноги и руки были словно созданы для такой задачи, и они начали уверенно карабкаться вверх. Джеган и уйзгу последовали за ними более медленно и дважды замерли в неподвижности, когда мимо скатывался сорвавшийся камень.
      Кадия проверила, надежно ли прикреплен меч, а короткое копье оставила с мешком.
      Она не знала, насколько ловко сумеет взбираться, но тем не менее надо было помочь Са-лин. Она указала на свернутую веревку у мешка одного из синдонов.
      Вместе! - послала она мысль ведунье.
      Ламарил, хотя направляла она мысль не ему, резко обернулся. Но возражать не стал, а просто взял веревку у товарища и протянул ей.
      Салин покачала головой и попятилась. Но Кадия без лишних разговоров накинула петлю на талию маленькой ведуньи и затянула прежде, чем та успела ускользнуть. Девушка решительно направилась к осыпи, а сзади наготове стоял Ламарил во главе более тяжелых синдонов.
      ГЛАВА 22
      Кадии еще ни разу не приходилось проверять свою сноровку подобным образом, ведь в болотах не было скал. Однако она понимала, что должна смотреть только на камни перед собой. Щелей, чтобы цепляться руками и ногами, было предостаточно, но выдержат ли камни ее вес? Они ведь иногда покачивались и под оддлингами, которые ниже ее и легче.
      Продвигалась она очень медленно, тщательно проверяя надежность каждой опоры. Она ободрала кончики пальцев и обломала все ногти, всовывая их в узкие щели, пока ее обутые в сапоги ноги нащупывали отверстия пошире. Но так или иначе, она понемногу поднималась все выше и выше.
      Как и Салин. Веревка между ними ни разу не натянулась: пока ведунья не отставала от нее. Внезапно камень под правым сапогом девушки покачнулся. Она отчаянно уцепилась руками, распластавшись на вертикальной стене.
      Чьи-то сильные пальцы сжали ее лодыжку, она ощутила их уверенную хватку даже сквозь сапог. Миг спустя носок ее сапога был вдвинут в щель, и она смогла найти опору. Но ее била дрожь, и, хотя дул знобящий ветер, она обливалась потом. Из-под шлема он струйками стекал на подбородок.
      Кадия переводила дух и медлила, стараясь успокоиться, обрести уверенность, чтобы снова начать подъем. Ей удалось себя принудить. Она цеплялась пальцами, отыскивала опору ногами и поднималась, поднималась... Потом на ее запястьях сомкнулись сильные руки, и ее втянули на уступ. На четвереньках Кадия отползла от края, и тут опоясывающая ее веревка натянулась, но Смайл и кто-то из хасситти тотчас втащили Салин на уступ, который, впрочем, особой безопасности не сулил.
      Ведь они вовсе не выбрались на вершину горы. Это был довольно узкий карниз, на котором они могли стоять спиной к каменной стенке. У самых их ног спускалась местами осыпающаяся стена. Карниз прежде, несомненно, был много шире, но змеившиеся по нему там и сям трещины показывали, что немалая его часть обломилась и скатилась в сухое русло.
      И еще кое-что! Кадия откинула голову, ее ноздри расширились, улавливая чуть заметный запах. Очень слабый, но он нес гибель!
      - "Желтая смерть"! - Она облекла предупреждение в слова, а не ограничилась предостерегающей мыслью. Тут не было гниющей растительности, ничего живого, что могло бы питать губительную плесень, но не узнать этот смрад было нельзя. Стоявшие возле нее посторонились, и на уступ поднялся Ламарил. Значит, он карабкался прямо за нею. Не его ли рука поддержала ее в опасный миг? Эта мысль промелькнула в голове Кадии и исчезла. В месте, где возникла осыпь, карниз заметно сужался, так что им пришлось пробираться мимо выемки, отчаянно прижимаясь к стене, столь же осторожно, как и во время подъема. Высоким синдонам не хватало места, и они были вынуждены пробираться вдоль самого края. Но страшнее всего был чумной смрад.
      Однако этот карниз был единственной дорогой, так как огибал кристаллическую преграду. Ламарил и Фаэль шли первыми из людей, а перед ними семенили хасситти. Малыши из Ялтана весело оживились, словно участвуя в состязаниях по бегу. Верх стены был широким, а карниз все больше сужался, и те, кто шел впереди, взобрались, наконец, на стену. Оттуда они увидели, что дальше опять идет русло, а на обрывах по его берегам высоко видны следы, оставленные водой, словно прежде плотина запирала небольшое озеро. Кое-где на камнях виднелись яркие пятна, которые Кадия приняла было за цветы, - так четко они выделялись на общем сером фоне. Но затем она разглядела, что они слагались из красных и желтых кристаллов, какие она уже видела на гладкой стене, верха которой они теперь достигли.
      Теперь им предстояло спуститься назад в русло, так как верхний путь был слишком узок. Сначала мешки, а затем оддлинги, хасситти и
      Кадия соскользнули вниз по веревкам, которые крепко держали синдоны.
      Один за другим спустились и Исчезнувшие. Наконец наверху остались только Ламарил и Фаэль. Они встали на колени и прижали свои жезлы к каменной поверхности, точно сверла, которыми пользовались строители лодок. И действительно, тонкие концы ушли в камень. Привязавшись к ним веревкой, Ламарил и Фаэль быстро спустились. Едва их подошвы ударились о старое галечное дно, как они дернули веревку. Кадия услышала очень высокий свист и увидела, что жезлы завертелись, высвободились из камня, взлетели в воздух и упали так, что хозяева поймали их на лету.
      Ламарил провел пальцем по всей длине своего удивительного оружия-инструмента. Кадия не видела его лица, скрытого шлемом, но ощутила тревогу, излучавшуюся им и Фаэлем, словно каким-то образом они уменьшили Силу, на которую полагались. Но если она и не ошиблась, они сразу с этим смирились, так как Ламарил тут же обернулся к ним.
      - Мы пойдем так, - он указал вперед. - Но следите за тем, чтобы не коснуться кристаллов. Они своего рода стражи, а мы не знаем, как велика их Сила, как велика их мощь сейчас.
      Выслушав его предостережение, они двинулись в путь гуськом, внимательно оглядывая землю и огибая то одно яркое пятно, то другое. В воздухе по-прежнему висел смрад "желтой смерти", хотя он был заметно слабее в сравнении с тем, который исходил от омерзительных следов на болоте. Тем не менее Кадия внимательно высматривала не только скопления кристаллов, но и растения, которые могли таить заразу. Но пока ее взгляд встречал лишь бесплодный камень.
      Русло все время уходило вверх, и, хотя окружающий мир заслоняли обрывы, впереди они видели темную громаду гор, а ветер, свистевший в этой теснине, нес с собой холод льда и снега.
      Дневной свет начинал угасать, а в ущелье и так было сумрачно. Близился вечер, но им не удавалось найти место настолько свободное от кристаллов, чтобы устроить лагерь. Однако отдохнуть и поесть им необходимо, подумала Кадия. Во всяком случае, оддлингам, хасситти и ей. Хотя синдоны, возможно, ни в чем подобном не нуждаются.
      В полумраке кристаллы начали светиться, и теперь избегать их стало проще. Однако конца им видно не было, то есть насколько хватал ее взгляд. Внезапно Кадия заметила, что дальше над руслом висит туман, похожий на болотный. Но ведь тут нет воды!
      Края тумана выглядели странно плотными, усилился и смрад. Кадия замедлила шаг и послала мысленное предупреждение, надеясь, что его воспримут все члены их отряда. Однако синдоны продолжали идти все так же быстро.
      - Ламарил, - она догнала предводителя, - впереди пахнет "желтой смертью".
      - Другого пути нет, королевская дочь, - ответил он.
      Она очень боялась за оддлингов, быстро семенящих хасситти. Возможно, синдонам "желтая смерть" представляется неопасной. Но она-то ее видела!
      На всякий случай Кадия извлекла меч из ножен. Рукоять была чуть-чуть теплой - глаза полуоткрылись, и из них источалось слабое сияние. Они жили, эти странные очи, они испепелили в ничто зараженные участки на болотах. Но выдержат ли они долгое использование их Силы?
      Туман впереди теперь превратился в черный занавес и выглядел таким плотным, что, казалось, его можно было пощупать. А они приближались к нему, не сбавляя шага. Кадия все время принюхивалась, однако смрад не усиливался.
      Ламарил протянул жезл. В занавес ударил луч света не толще мизинца. Он резал его, словно нож.
      Но темное облако не рассеялось, а развернулось в длинные полосы, которые поползли к ним. Еще одна иллюзия? Нет, решила Кадия. Было ясно, что это не охрана, оставленная в древности Исчезнувшими, а враждебное порождение.
      Одна из черных лент протянулась влево. Хасситти Куав прильнул к камням и отполз назад. Лалан подняла жезл и ударила режущим лучом по этой полосе.
      И полоса отпрянула, словно отдернулась обожженная рука. Но на камне, которого она коснулась, остался мазок поблескивающей слизи, на этот раз черной, распространявшей знакомый смрад.
      Еще три синдона присоединились к своему предводителю. Кончики их жезлов теперь испускали яркие лучи, которые поражали извивающиеся лохмотья мрака.
      По ним побежал огонь, они корчились, точно живые существа, брошенные в пылающую печь. Вскоре облако исчезло, и им снова открылся путь вперед. Однако теперь его усеивали вонючие пятна. Кадия подняла меч и нацелила глаза на ближайший комок слизи. Но талисман не подчинился ее воле. И испепелил комок один из синдонов.
      Кадия ошеломленно осмотрела оружие, на которое так долго привыкла полагаться. Глаза были открыты, она могла в них заглянуть: в зеленоватый оддлинговский, карий с золотистыми блестками, похожий на ее собственный, и самый большой и блестящий, подобный глазам синдонов.
      Они просто наблюдают... или ждут чего-то? Но чего? Берегут свою мощь для грядущего испытания? Ее смятенный ум выискивал множество ответов, но кто знает, верны ли они?
      Тем не менее она не стала вкладывать меч в ножны, шагая позади синдонов рядом с оддлингами и хасситти, которые замыкали отряд. От тумана не осталось и следа. Она поглядела вперед.
      Высохшее русло уходило вдаль, а слева виднелись узкие ступеньки, прорубленные в скале и ведущие наверх. А на ступеньках темнели пятна, совсем сухие, похожие на скорлупу, но издающие все тот же смрад. Ламарил взял жезл на изготовку и начал подниматься, очищая лучом каждую ступеньку перед собой. Они были крутыми и явно предназначались для длинных ног Исчезнувших. Хасситти карабкались по ним на четвереньках, а Кадия останавливалась на каждой, чтобы помочь взобраться Салин. Ведунья выглядела все более уставшей, но она не позволяла себе ни единой жалобы. Вытащив из сумки на поясе горсть высушенных листьев, она принялась их жевать в надежде, что они принесут ей облегчение.
      Сумерки сгустились, но темнота, казалось, не была препятствием для синдонов. Возможно, они обладали даром ночного видения. Кадия старалась не смотреть на внешнюю, ничем не огороженную сторону лестницы, подниматься по которой было немногим легче, чем карабкаться по каменной скале. Но ведь наступит когда-нибудь конец! Они уже миновали предгорья и находились в настоящих горах. Она вздрагивала от пронизывающего ветра, к счастью, дул он не настолько сильно, чтобы сбросить их с лестницы.
      Наконец они добрались до площадки - такой ровной, что она казалась вымощенной плитами. С одной стороны она была открыта всем ветрам наступающей ночи, с другой - была вертикальная скальная стена без всяких ступенек.
      Ламарил и те синдоны, которые поднимались первыми, уничтожая черный туман, сразу направились к стене. Они направили жезлы перпендикулярно скале, и тут же жезл Ламарила сам собой сорвался с ладони и впился в камень чуть выше гребня его шлема. Жезлы его товарищей воткнулись слева и справа.
      Кадия увидела, как жезл Ламарила начертил тоненькую горизонтальную линию света. Остальные тем же способом начертили две вертикальные линии. В результате высветились прямоугольные контуры двери.
      Однако эти линии замерцали и погасли почти сразу же, как появились. Ламарил поспешно прикоснулся к жезлу, но не стал отрывать его от камня. Вновь вспыхнули линии и тотчас погасли.
      Ламарил прижал ладони к камню внутри прямоугольника, начертанного жезлами. Он напрягся. Два его товарища подошли к нему сзади и положили ему руки на плечи - один на правое, другой на левое.
      Сила! Кадия почувствовала, как много они ее расходовали. Синдоны пытались проломить вход. Но нарастали и волны ответной, сопротивляющейся энергии. Меч под рукой Кадии протестующе дернулся. Она увидела, как словно от боли закрылись глаза на рукояти.
      Новый прилив Силы, но Ламарил и его товарищи по-прежнему стояли перед сплошной стеной. Линии померцали и больше не зажигались.
      - Запечатано! - Ламарил отступил, оторвав свой жезл от скалы. Запечатано, как тогда, но нам не поддается.
      Прицепив жезл к поясу, он вновь повернулся к стене, осторожно прижал к камню кончики пальцев обеих рук и начал водить их кругами, оставаясь в пределах прямоугольника, теперь уже не обозначенного линиями.
      Здесь мрак, сотканный мрак. - мысленная речь исходила не от Ламарила, а от Салин, которая вышла вперед. Лицо ведуньи выражало отвращение, под которым таился страх.
      - Мрак, - повторила она, когда Ламарил наклонил голову и посмотрел на нее.
      - Это сделано прислужником Варма! - Лалан вздрогнула. - Значит, он опередил нас.
      - Не думаю, - медленно произнес Ламарил. - Будь так, вход был бы открыт. Ведь он хочет, чтобы те, кто там, вышли наружу. Последнее заклятие наложил Каскар, а он не принадлежал Тьме. Как и Вина, которая присутствовала при этом, чтобы потом нести постоянную стражу. Кадия! Теперь его мысль коснулась мыслей девушки. - Ты рассказывала об Орогастусе, который посягал на запретное. Что он был за человек?
      Она пыталась вспомнить все, что слышала от Харамис. Но она знала, что о многом, касавшемся колдуна, ее сестра умолчала, хотя в конце сама выступила против Орогастуса и сразила его Силой их соединенных талисманов.
      - Он знал многое, но он был чужеземцем. Нам неизвестно, откуда Волтрик привез его как своего советника. Знаем только, что Волтрик во всем его слушался с тех пор, хотя, может быть, сам того не знал. Харамис говорила, что он, хотя и постиг много знаний, искал их еще и еще. И он верил, что найдет новые сокровенные тайны в развалинах среди трясин. Он, без всяких сомнений, принадлежал Тьме и всегда тщился овладеть Силой.