Рыцарь или трус

      Рохан шел третьим в списке, и предстояло ему сражаться с победителем из первой пары, кем бы тот ни оказался. Он намеревался заставить Айронфута свернуть в последнее мгновение, чтобы упасть и таким образом выбыть из поединка без славы, но и без позора. И тогда он сможет присоединиться к зрителям, вместо того чтобы сражаться с новыми и новыми противниками, пока не определится окончательный победитель.
      Рохан вошел в один из шатров, разбитых неподалеку от ристалища для молодых дворян. Пологи шатров были откинуты, так что можно было без труда наблюдать за происходящим. Помосты для зрителей быстро заполнялись. Пестрели яркие платья дам, сверкали драгоценные украшения. Многие из дам смело сбрасывали меховые капюшоны, демонстрируя холодному солнцу свою красоту и изящество.
      Обе вдовствующие королевы уже заняли свои места. Иса улыбалась и кивала толпе, но Раннора казалась задумчивой, даже озабоченной, словно королю Пересу грозила некая опасность. Ясенка взяла ее за руку и что-то сказала.
      Себастьян, стоявший возле одного из столов, установленных на козлах, окликнул друга, и Рохан подошел к нему.
      — Выпей горячего вина, — сказал Себастьян, протягивая ему кувшин, — и хлеба поешь. На голодный желудок драться плохо.
      — Спасибо за заботу, друг, но я не хочу есть, да и ясную голову хотелось бы сохранить. Может попозже.
      — Какой ты по списку?
      — Третий.
      — А-а-а. Я-то сильно внизу, так что любой хмель успеет выветриться, пока подойдет мой черед.
      — Удачи. Пусть тебе повезет.
      — И тебе тоже. Может, еще встретимся на поле.
      Рохан ответил на добрые пожелания друга кивком головы. «Конечно, мне бы удалось победить, если бы я этого хотел, — думал он. — Но разоблачить колдунью — или мага, женщину или мужчину, кем бы она ни решила сегодня быть, — куда важнее». У Рохана шевелились волосы на затылке, он нервничал так, будто ставкой в поединке была его жизнь или будто ему предстояло встретиться с очень сильным и знаменитым противником.
      «Я поставил на смелость и риск, — напомнил он себе. — Так что будем смелыми и рискнем». Чтобы успокоиться, он стал навязывать голубой шарф на шлем. Но ему никак не удавалось его закрепить. Веточки и травы, подаренные Зазар, скользили и не могли удержать легкий шелк. Нужны были шнурок или полоска кожи. Рохан снял с шеи серебряный амулет с узором в виде волн. Шелковый шнур, на котором он висел, как раз подходил для дела. Рохан быстро обмотал шнуром шелк и привязал к веткам. На сей раз все встало на свои места, словно так и было задумано, но, к некоторому удивлению Рохана, амулет как бы сам собой вдруг спрятался с глаз подальше в пучке трав. Как Рохан ни старался вытащить его наружу, он тотчас снова куда-то проваливался.
      Трубы возвестили о прибытии короля и его свиты, и Рохан прекратил безуспешные попытки. В конце концов, решил он, главное — что знак его дамы хорошо виден. Трубы пропели снова, возвещая о начале турнира.
      Рохан пустил Айронфута рысью к хрупкому барьеру, разделявшему бойцов. Амулет легонько позвякивал по шлему, успокаивая юношу. Он взял одно из тупых копий и поднял его, подъезжая к одной стороне барьера в ожидании своей очереди.
      Первую пару составили Гидон из Билфа и Николос из Граттенбора. Нехорошее совпадение, подумал Рохан, ведь их лорды, Гаттор и Ройанс, в последнее время враждуют. Рохан с острым любопытством наблюдал за поединком. Гидон уверенным ударом выбросил Николоса из седла, повергнув противника на мерзлую землю. Николос встал, показал, что не ранен, и толпа разразилась рукоплесканиями. Затем он повернулся к Гидону и в холодном воздухе отчетливо прозвучали слова:
      — Еще встретимся.
      — Жду с нетерпением, — ответил Гидон. Он осадил коня к стартовой позиции, поменял копье. Рохан выехал вперед.
      «Хорошо, — подумал он. — Гидон мой друг. И с копьем он управляется куда лучше, чем я, так что даже не надо пытаться отвернуть Айронфута в сторону». Он отсалютовал Гидону, и когда тот ответил тем же, толпа снова зааплодировала.
      По сигналу оба пустили своих коней тяжелым галопом. Рохан только и успел отметить прекрасную посадку Гидона и то, что тот уверенно держит копье, как случилось немыслимое.
      Не Айронфут, а жеребец Гидона сбился с шага и чуть поскользнулся на комке заледеневшей земли, выбитой во время первой сшибки. При обычных условиях это никак не повлияло бы на атаку Гидона, и Рохан сумел бы промахнуться и вылететь из седла, но Айронфут как раз в это мгновение сделал рывок. Копье Рохана попало точно в середину нагрудной пластины Гидона, и тот полетел на землю. Толпа взревела.
      — Отлично, друг! — воскликнул Гидон, вставая на ноги. — Удачи тебе!
      Немного раздосадованный неожиданной победой, Рохан повернул Айронфута и возвратился к исходной позиции. Оруженосец взял у него копье, дал другое, проверил, не ослабла ли подпруга. На сей раз Рохану предстояла схватка с Джабезом из Мимона, который владел копьем еще хуже, чем он сам, если такое вообще было возможно.
      «Ладно, — стиснул зубы Рохан. — Если я ссадил Гидона, то почему бы еще раз не произойти такому же чуду, только наоборот? Даже если мне придется совершить это чудо своими руками».
      На сей раз ему удалось потерять повод, и Айронфут сошел с дорожки, уже протоптанной копытами по обе стороны барьера, так что копье Рохана прошло мимо цели, а Джабез попал ему в плечо. Рохан кувырком полетел из седла и ударился о землю так, что у него все кости затрещали, хотя он и был готов к падению и думал, что справится. Он с трудом поднялся на ноги под приветственный гул толпы. Айронфут уже несся прочь, словно ему был противен такой ездок, и паж поймал его, чтобы отвести в стойло, вытереть и насыпать честно заработанного овса. С помоста послышался смех, словно кто-то пошутил, и Рохан понадеялся, что его уловку никто не заметил.
      Так или иначе, он этого не узнает. Он едва дополз до шатра, когда восторженный крик толпы заставил его обернуться. Он увидел мага в расшитой затейливыми символами хламиде. Маг появился в облаке голубого дыма и ледяных кристалликов, посыпавшихся наземь, словно снег. Прямо из воздуха он извлек букет цветов и начал бросать их дамам. Они пищали от восторга, пытаясь поймать цветы. Рохан подошел к ряду шатров для участников турнира, пытаясь увидеть в толпе Анамару, но, если она там и была, он ее найти не сумел.
      Теперь к стычке с Джабезом готовился Регес из Лерканда. Топот копыт, лязг металла… и толпа восторженно завопила, когда Джабез, в свою очередь, познакомился с жесткой землей. И вдруг тон криков изменился. Рохан с любопытством обернулся и увидел, что Джабез так и не поднялся на ноги. Юноша понял, что в шатре, предназначенном для врачей, сегодня будет людно.
      Он подождал, пока смертельно бледного Джабеза унесли. К его облегчению, Джабез получил не слишком значительное повреждение — похоже, это было растяжение или кость вышла из сустава, — поскольку кровь не появилась, да и зрители больше не ахали. Рохан решил потом проведать Джабеза, когда подвернется возможность.
      Он вернулся к своему шатру, надеясь, что теперь сможет выпить горячего вина вместе с Себастьяном, но молодой человек уже ушел готовиться к схватке. К этому времени принесли блюда с мясом и грушами, так что Рохан основательно наелся. Насытившись, он снял с себя ненужную теперь кирасу. Осторожно отцепил от шлема голубой шелковый шарф — он принес ему желанную удачу, подумал Рохан, — и повязал его на рукав. Амулет на шелковом шнурке он снова надел на шею и сунул под рубаху. Сначала серебро холодило кожу, потом согрелось.
      Регес, все еще в доспехе, смотрел, как Рохан надевает теплый дублет на меху поверх кольчуги.
      — Уже все? — спросил он.
      — Я решил больше не участвовать, — ответил Рохан. Он взял еще ломтик мяса, положил на хлеб и, откусив, заговорил: — А ты? Я думал, что и тебя выбили.
      — Да. Но прежде я вывалял Джована в пыли, — мрачно усмехнулся Регес. —И Винода. Меня только Стюарт ссадил.
      — Стюарт лучше всех нас управляется с копьем, — ответил Рохан. —Проиграть ему не стыдно. Мы все знали, что именно он и выиграет.
      Регес пожал плечами:
      — Все может случиться. Джован сказал, что подождет показательных боев.
      Рохан наклонился к нему.
      — Послушай, — серьезно сказал он, — лучше уладьте-ка вашу вражду. Нет в ней чести, особенно когда Рендел в опасности.
      — Не вижу никакой опасности, — хмыкнул Регес. — Ты считаешь, что из-за этого неожиданного холода нам всем надо трястись за свою жизнь?
      Рохан со всей ясностью осознал, что молодые люди, которым в отличие от него не пришлось бежать от надвигающейся с севера опасности, просто не понимают, какая беда им грозит. Его дед Снолли много рассказывал о происходящем на севере, да и Горину также было что поведать, и в этих историях ничего утешительного не было — если проснется Великая Мерзость и вместе со своими приспешниками начнет войну, будущее никому не посулит ничего хорошего.
      — Холод — лишь малая часть беды, — сказал Рохан. — Как ты думаешь, зачем старая вдова созвала сюда молодых дворян, если не для того, чтобы мы стали костяком ее армии?
      Регес пожал плечами:
      — Не знаю. Да мне и все равно.
      — А зря, — сказал Рохан. — Но, боюсь, ты не поймешь.
      Он встал, внезапно утратив всякое желание продолжать спор.
      — Пойду проведаю Джабеза.
      — Передай ему привет от меня, — сказал Регес совершенно равнодушно.
 
      Когда Рохан упал с коня, Ясенка затаила дыхание. Но юноша встал, видимо, ничуть не пострадав, и она облегченно вздохнула.
      — Тяжело смотреть на своего ребенка — или почти своего ребенка — в минуту опасности, — сказала Раннора.
      — Да уж, — ответила Ясенка. — И на мужа тоже.
      — Я чуть не забыла. Горин тоже будет участвовать в поединках?
      — Да. Он дерется против Харуза. Только они могут быть достойными противниками друг другу. А потом уже в рукопашной он схватится с любым желающим. Я понимаю, что волноваться нет причины, но ничего не могу с собой поделать.
      Леди Маркла, жена Харуза — или почти жена, поскольку они так и не были обвенчаны, — сидела рядом со старой вдовой, весело болтая с нею, и если она тоже волновалась, то ничем этого не выдавала.
      — С Горином все будет хорошо, — сказала Раннора. — И с Харузом тоже. Правила турнира запрещают серьезные столкновения, и герольды остановят поединок, случись что. — Молодая вдова погладила пальцы Ясенки, и женщины взялись за руки.
      — Я тебе так завидую, Ясенка, — сказала Раннора. — Мне тут нечего ждать, но я обречена оставаться при дворе — безмужняя навсегда. У тебя есть муж и дочь, и после всех испытаний, что ты пережила при дворе, ты обрела мир. И если захочешь, можешь жить спокойно.
      Ясенка обернулась к подруге:
      — Нечему тут завидовать, уверяю тебя. Я все время думаю о том, что надвигается на нас из-за северного горизонта. Когда придет беда — а она непременно придет, — Горин окажется на переднем крае. Таков его нрав. А мне, насколько я понимаю, придется остаться позади и сходить с ума от тревоги. И я не знаю, чем смогу тут помочь.
      Раннора ответила ей твердым взглядом.
      — И все же, как мне кажется, и для тебя найдется дело. Но не для меня. Твоя приемная мать — мудрая женщина из Трясинной земли. Она могущественна. Даже более могущественна, чем, —Раннора наклонилась к самому уху Ясенки, и голос ее понизился до шепота, чтобы никто не смог подслушать, — чем сама Иса, хотя моя свекровь никогда не потерпит, чтобы такое говорили вслух.
      — Да, — сказала Ясенка, — Зазар обладает великой силой. Но Зазар —это Зазар, а я — это я.
      — И все же я чувствую в тебе нечто такое, что только и ждет нужного часа, чтобы проявиться. Да, дорогая моя подруга, я уверена, в конце концов и ты сыграешь свою роль.
      Иса, сидевшая по другую сторону короля Переса, наклонилась вперед, чтобы увидеть молодых женщин.
      — Секретничаете? — сладко осведомилась она. За ее спиной Маркла рассмеялась, прикрывая рот ладонью.
      — Нет, мадам, — ответила Раннора. — Просто говорим о своем, о женском, чтобы другие не подслушали.
      — Тогда следите за собой. Мы у всех на виду. Даже… — Иса осеклась, и Ясенка поняла, что королева чуть не ляпнула «принцесса-лягушка». — Даже наша милая родственница из Крепости Дуба.
      — Пожалуйста, матушка, бабушка, — вступил в разговор Перес. — Вы меня отвлекаете, а Стюарту до приза одна схватка осталась.
      Король, как отметила Ясенка, был весьма хрупок. Нынешняя мода на длинные накидки, доходившие почти до щиколоток, была королю весьма кстати, поскольку иначе его костлявые коленки торчали бы сквозь штаны. Корона словно бы давила на него, но так могло казаться просто из-за того, что металлический холодный обруч надели поверх меховой шапочки. Ясенка искала в лице мальчика сходства с отцом или дедом Борфом, который зачал и ее тоже. Она не видела своего отца до того самого часа, когда ее привели к его смертному ложу, и Борф неожиданно признал ее своей дочерью. В юном короле Ясенка видела гораздо больше сходства с Раннорой, что говорило в его пользу, хотя великим бойцом вроде Борфа ему, пожалуй, не стать. Мальчику гораздо больше нравилось смотреть на сражение и делать ставки. Ходили слухи, что он чуть не заболел от нетерпения, не в силах дождаться турнира.
      Иса погладила короля по руке, демонстрируя Великие Кольца, поскольку перчаток намеренно не надела.
      — Прости, — извиняясь, проговорила она. — Мы только женщины, и лучшие моменты турнира проходят мимо нашего внимания.
      Ясенке пришлось отвернуться, чтобы скрыть усмешку. Она знала, что Иса внимательно следит за схватками, замечая способности каждого бойца, — хотя и делает вид, что болтает с женщиной, некогда бывшей ее фавориткой. Старая королева словно намечала участников грядущих событий.
      Поле опустело, Стюарт победил, как и ожидалось. Теперь готовили площадку для сражения старших дворян. Ясенка рассеянно взяла с подноса кусочек сладкого печенья, которым обносили гостей в королевской ложе, и паж подал ей кубок горячего фруктового отвара со специями, который она так любила. Она начала перечислять дворян Ранноре, которая была слегка близорука.
      — Уиттерна ты знаешь, конечно. Он будет драться… да, с лордом Ройансом. Гаттор — с Джакаром, что хорошо, поскольку, по слухам, оба на ножах с Ройансом.
      — Похоже, что их ставили по рангу, а не по способностям, — сказала Раннора. — Мой дед явно не соперник Ройансу, он даже в лучшее время тягаться с ним не мог.
      — Но, в конце концов, это всего лишь показательные бои. Я уверена, что Роайнс не подвергнет позору прадеда короля.
      Раннора улыбнулась:
      — Думаю, нам следует воздать должное его боевому духу, который сверкает, как и его серебряные волосы.
      Ясенка улыбнулась в ответ:
      — Если молодые дворяне переймут хотя бы искру той неукротимости, что горит в стариках, наши страхи насчет будущего Рендела станут гораздо меньше.
      — Пусть посмотрят на настоящих бойцов, и тогда они поймут, на кого равняться, — сказал король Перес. — А, трубы. Поединок вот-вот начнется!
      Ясенка снова повернулась к полю. Старые дворяне, полные решимости показать, что вполне еще крепки и здоровы, начали двигаться — пусть немного скованно. Она кое-что узнала о тонкостях боя на мечах, наблюдая за Горином, и поняла что в Ренделе никто — даже Харуз — не способен сравниться с ним. Ясенка узнавала движения, выпады, блоки, скользящие шаги и финты. Горин двигался с совершенной грацией и уверенностью, которая сразу же показывала всякому, что это непревзойденный боец.
      Кроме секундантов, на поле стояли герольды, отмечая различные участки, где старшие дворяне сражались ради удовольствия своего и толпы. Ясенка почти ощущала эту радость — по крайней мере в некоторых из них, — оттого что к ним возвращалась часть их былой доблести и мастерства. Однако сражавшийся с Джакаром Гаттор из Билфа, как заметила она, двигался с трудом и, похоже, неохотно. Они сражались на поле рядом с Ройансом и Уиттерном. Ясенка рассеянно подумала: неужто Гаттора затянули в обычный доспех или все же сделали броню специально для его брюха?
      Внезапно подобающий ход боя был нарушен. Лорд Ройанс, прервав поединок с Уиттерном, повернулся к Джакару.
      — Как вы посмели, сударь! — взревел он. — Вы немедленно возьмете свои слова обратно, или, клянусь всеми силами, ответите передо мной!
      Джакар встал в оборонительную позицию, и герольды сразу же побежали к этой точке поля. Гаттор попятился, задыхаясь от усталости, и взял у секунданта кубок с вином. Он снял шлем и, несмотря на холод, отер с лица пот.
      — Я не стану брать своих слов обратно, Ройанс из Граттенбора, — ответил Джакар. — Ты хвастун, дурак и даже в юности был средненьким бойцом, что уж говорить про тебя сейчас! Тебя слишком много дубасили по башке, когда на ней не было шлема. Тебе давно пора на покой.
      Ройанс зарычал и шагнул к Джакару, явно собираясь защитить свою честь. Уиттерн схватил было Ройанса за руку, но тот вырвался.
      Ясенке показалось, что маг старой королевы-вдовы, все еще стоявший перед зрительским помостом, незаметно делает руками пассы… и тут, к ее крайнему удивлению, откуда-то выскочил Рохан.
      — Прекратите! — крикнул он. — Именем короля и всех сил, я приказываю всем остановиться!
      В его руке был какой-то предмет, который с каждым словом юноши светился все ярче, пока ослепительное сияние не заставило всех, включая мага, прикрыть глаза руками.

20

      Почти в то самое мгновение, как лорд Ройанс повернулся к своему врагу Джакару из Вакастера, амулет на груди Рохана стал жечь его кожу. При этом амулет еще и вибрировал с такой силой, что у юноши даже зубы застучали. Времени на размышления не было — Рохан понимал только то, что должен достать амулет, прежде чем тот прожжет его насквозь. Обезумев от боли и невыносимого гула в затылке, он потянул за шелковый шнур, смутно осознавая, что Зазар опять оказалась права.
      Настало время выступить против мага.
      Рохан едва не сбивал с ног зрителей, пробираясь сквозь толпу туда, где перед королевским помостом стоял маг. Юноша заметил, как тот делает пассы руками в направлении Джакара и Ройанса, и понял, что именно в действиях мага заключается причина безумия и злобы этих вельмож.
      Рохан поднял амулет, и тот засветился —и свет разгорался все ярче и ярче, пока не стал ослепительным и люди не начали прикрывать глаза руками. Казалось, это сияние не действует только на самого Рохана, словно он стоял внутри сверкающей сферы.
      — Остановитесь все! И ты, Флавьель!
      При звуке этого имени с мага слетела маска мужчины, и теперь все увидели, что это — женщина. Колдунья. Толпа ахнула, но злобное шипение Флавьель было слышно даже на фоне многоголосого вопля.
      — Что ты наделал! — дрожащим от злобы голосом проговорила колдунья. — Ты посмел помешать мне? В присутствии… — Она посмотрела туда, где восседала старая вдова, но Иса отвернулась, не желая встречаться с чародейкой взглядом.
      — А что я наделал, леди? — с неведомо откуда возникшей уверенностью сказал Рохан и шагнул к Флавьель. Она попятилась. — О, да вы света боитесь? Или правды?
      Она напряглась и раскинула руки. С ее ладоней посыпался снег, из пальцев вылетели крохотные молнии.
      — Я не боюсь тебя! — надменно воскликнула Флавьель, но ее голос слегка дрогнул.
      — Конечно, — согласился Рохан. — Я на это и не рассчитывал. Но твоей силы не хватает, чтобы уничтожить то, что у меня в руках.
      Внезапно Флавьель перестала блефовать. Она сжалась, и у ее ног начал собираться снег.
      — Где ты это взял?
      — Скажем так — мне это дали. А сейчас силой этого амулета я приказываю тебе поведать всем присутствующим правду о себе.
      С помоста послышался приглушенный женский вскрик:
      — Нет!
      Но колдунья махнула рукой, и старая королева умолкла.
      — Не понравится тебе эта правда, юнец! — сказала Флавьель голосом, утратившим всякую мягкость и похожим ныне на хриплое карканье ворона. — И еще скажу тебе — тут есть такие, кому лучше не слышать этой правды.
      — Например?
      Чародейка пропустила его вопрос мимо ушей, не пытаясь даже скрыть презрительной ухмылки.
      — Некогда я сказала тебе, что глупо выступать против меня. Теперь у тебя, по крайней мере, будет достаточно времени поразмыслить над своей глупостью и над тем, что ты сделал с теми, кто тебе дорог.
      — Кому ты служишь? Приказываю — говори! — Рохан поднял пылающий амулет еще выше и шагнул вперед — Флавьель снова попятилась, и, несмотря на дерзкие слова, ее охватил страх, и Рохан его ощутил.
      Колдунья сжалась, прячась от света.
      — Не подходи!.. Да, как мужчина я служу ее величеству вдовствующей королеве Исе. А как женщина — я сама по себе! И кому я служу догадывайся сам! Если сумеешь, конечно.
      С этими словами чародейка снова выпрямилась, сделала какое-то движение рукой, пробормотала несколько слов, и вокруг нее сгустилось и закружилось снежное облако. Сверкнула молния, и одновременно с раскатом грома, эхом раскатившимся в дальних горах, Флавьель исчезла, оставив после себя запах серы и небольшую метель. И в то же мгновение амулет погас.
      Словно освободившись от заклятия, зрители зашевелились, послышались вопросы, люди изумленно протирали глаза. Лорд Ройанс и Джакар уставились друг на друга, опустив мечи.
      — М…милорд, — заикаясь, произнес Джакар, — сдается мне, что я завидовал вам без причины и нанес вам глубокое оскорбление. Простите меня!
      Ройанс заморгал.
      — Вы меня оскорбили не больше, чем я вас — моего давнего друга и союзника! Молю вас о прощении. И вас, Гаттор. Да будет же снова между нами дружба!
      И старые вельможи обнялись прямо на турнирном поле, на глазах у всех, и толпа, ощутив, как рассеялось облако холода, подобное тому, в котором исчезла колдунья, разразилась приветственными возгласами. Оглянувшись, Рохан увидел, что и его друзья бросились обниматься. Гидон и Николос пожали друг другу руки, как и Дживон со Стюартом. За ними, словно в знак победы, поднял кулак Себастьян.
      А на помосте королева Иса поднялась с кресла и подошла к перилам, отделявшим королевскую ложу от зрителей.
      — Добрый мой народ! — воскликнула она. — Добрый мой народ, слушай меня!
      Через несколько мгновений восстановился относительный порядок, и все взоры, особенно Рохана, устремились на женщину, которую колдунья назвала своей госпожой — пусть и на время.
      — Клянусь вам этими Кольцами, — старая королева подняла обе руки, чтобы четыре Великих Кольца стали видны всем, — в том, что я не виновна в этих несправедливых деяниях! Я взяла на службу эту женщину, прикинувшуюся мужчиной, только ради блага Рендела. Через нее — или него — и ее силу я надеялась укрепить наше королевство против смертельного врага, затаившегося на севере. Увы, я была обманута. Вы слышали, как просили друг у друга прощения наши благородные нобили — лорд Ройанс из Граттенбора, лорд Гаттор из Билта и лорд Джакар из Вакастера. Ныне и я должна молить вас о прощении, хотя все, что я делала, было лишь для вашего блага.
      Она скрестила руки на груди — снова, заметил Рохан, так, чтобы Кольца были видны всем, — и, закрыв глаза, склонила голову. Он поневоле восхитился отвагой этой женщины, поставившей на кон все в присутствии переменчивой толпы.
      Повисла мертвая тишина, затем кто-то из рядов простонародья, расположившегося вокруг ограды поля, выкрикнул: «Да здравствует королева!» И толпа тут же подхватила клич.
      — Да, добрая королева Иса! Она всегда заботилась о нашем благе! Да и зла никакого еще не случилось!
      Король Перес встал и с вежливостью, неожиданной для десятилетнего отрока, проводил бабку к ее креслу. Потом вернулся к перилам, открыл дверцу ложи и спустился по лестнице на помост для знатных зрителей.
      — Обдумав события нынешнего дня, мы решили, что вы оказали нам великую услугу, Рохан Морской Бродяга из Крепости Дуба, — сказал король. — Подойдите.
      Рохан понимал, что сейчас ему следует убедиться в том, что колдунья и правда покинула Рендел, но приказу короля нельзя было не повиноваться. Он послушно подошел к помосту, приподнятому на локоть над землей, чтобы башмаки короля не промокли от холодной, влажной земли. Стоя на нем, Перес был почти вровень ростом с Роханом.
      — На колено, — приказал король, и Рохан снова повиновался. Перес обнажил церемониальный меч. Рукоять меча была искусно отделана золотом и усыпана драгоценными камнями. Король опустил клинок плашмя на плечо Рохана и произнес:
      — За добрую твою службу ныне моей волей становишься ты рыцарем Рендела. Встань, сэр Рохан.
      Для Рохана события развивались слишком скоро. Он поднялся, мысленно взвешивая тяжесть своего нового титула.
      — Прошу милости, государь, — сказал он.
      — Так скоро, добрый мой рыцарь? — еле заметно улыбнулся король. — Чего вы просите?
      — Государь, я молю вас точно так же вознаградить моего друга Себастьяна и всех из призыва королевы, поскольку они не просто мои товарищи, но ваши верные слуги отныне и в грядущие опасные времена.
      Король теперь уже откровенно улыбался.
      — Хорошо сказано, Рохан. Ты мог бы сам посвятить их в рыцари, но я согласен, что лучше пусть это исходит от меня. Итак, приблизьтесь все, кто сражался ныне на моем турнире, и примите награду.
      И король Перес посвятил в рыцари всех по очереди. Себастьян был первым, и они с Роханом обменялись взглядами и кивнули друг другу — Рохан припомнил, как Дуйг врал, что будто бы он, Рохан, препятствует посвящению Себастьяна в рыцари. Это чуть не поссорило их. Рохан огляделся по сторонам в поисках Дуйга — он должен был находиться среди тех, кто наблюдал за порядком на ристалище. Но Дуйг исчез, как и чародейка.
      — Может, она забрала его с собой, — пробормотал Рохан себе под нос. — Но я и так всегда считал, что он на нее работает: Ну почему, почему же я не могу уйти, чтобы удостовериться в этом?
      Но уйти не было никакой возможности, и он снова стал наблюдать за церемонией. Следующим был Стюарт, которому вручили приз за победу в поединке.
      Затем Перес снова заговорил. Его мальчишеский голос звенел в холодном воздухе:
      — Мужчина или женщина, выдававшая себя за мага, исчезла навсегда. Друзья мои, возрадуйтесь! Я, король, приказываю продолжать турнир, как если бы ничего не случилось. Пусть бойцы выходят на ристалище, и да увидим мы еще много прекрасных поединков!
      Толпа радостно завопила, но Рохан просто не верил собственным ушам. Он стиснул зубы. Всем существом своим он жаждал броситься следом за чародейкой и проверить, действительно ли она исчезла. Он никак не мог отделаться от предчувствия, что просто так, не сделав никакой гадости напоследок, она из Рендела не уйдет. Но королевского приказа нельзя ослушаться, каким бы глупым он ни был и каким бы неудачным ни было стечение обстоятельств.
 
      Как только закончилась рукопашная схватка и приличия более не требовали ее присутствия, королева Иса удалилась с холодного, сырого помоста в свои теплые покои. Она приказала, чтобы огонь в очаге пылал как можно сильнее, и леди Ингрид быстро подбросила в очаг сухих дров, которые сразу же занялись. Иса повернулась к леди Маркле, которая нерешительно остановилась в дверях.
      — Как же хорошо опять согреться! — сказала Иса. — Входи, Маркла. Дамы, оставьте нас. Гризелла, затвори дверь. Сквозит. И принесите горячего вина.
      — Слушаюсь, ваше величество, — ответила камер-фрау Исы и закрыла дверь.
      Маркла с еще большим замешательством прошла в глубь комнаты. Несомненно, это из-за ссоры между ними, подумала Иса. Между женщинами, как и между мужчинами, тоже возникли раздоры. И что на сей раз? Маркла хочет замуж за Харуза? Да пожалуйста. Сейчас, когда маг оказался предателем, важно заручиться верностью везде, где только возможно.
      — О, да входи же. Будем снова друзьями. В конце концов, кто еще во всем Ренделе может нам заменить друг друга?
      Маркла осторожно улыбнулась.
      — Мадам, — сказала она и присела в поклоне. — Я всегда была вашим другом.
      — Тогда мир. Тебе никогда не приходилось видеть такого спектакля, как тот, что устроил этот… этот шарлатан? Эта женщина все время прикидывалась мужчиной и делала вид, что верна мне, хотя совершенно очевидно, что он — то есть она — работал на то северное Зло!
      Это так напугало Марклу, что она забыла про всякую осторожность.
      — Вы правда так думаете? — Она подошла к камину и протянула руки к огню, растирая их, чтобы согреть.
      — Именно так, — сказала Иса. Она тоже растирала руки, радуясь привычному уютному ощущению, что Великие Кольца на своем месте. Никакого намека на то, что они хотят ее покинуть и перейти к другому, пусть даже юному королю, который так лихо посвятил в рыцари молодых людей, которых призвала в Ренделшам она, а не юный король! Пересу еще долго будут нужны ее совет и мудрость, это точно.
      Исе хотелось бы не чувствовать такого пренебрежения к юному королю. Он был слишком похож на мать — хотя это и хорошо, что в нем не преобладало отцовское начало. Иса почти желала, чтобы в нем проявилось побольше от Борфа. С Исой в качестве направляющей силы юное подобие ее покойного мужа стало бы королем, чья слава прогремела бы в веках!
      Ладно, желать, конечно, не вредно, да толку…
      — Да, именно так, — повторила она. — Подумай сама. Рохан называл ее «Флавьель», кажется? Этот снег она вызвала своей волей. Подобное могут только северяне или могли бы. Мы в Ренделе не слишком любим зиму, особенно когда она длится круглый год. Теперь я все больше убеждаюсь, что Флавьель просто дразнила нас, смеялась над нашей тупостью, когда мы не смогли распознать, кто и что она есть.
      — Думаю, вы правы, мадам, — ответила Маркла. — С той поры, как она появилась при дворе, мне показалось, что стало холоднее, но я все списала на собственное воображение.
      — Ладно, теперь ее нет, и это хорошо. Но когда я в другой раз стану нанимать на службу кого-нибудь для помощи в защите Рендела, я позабочусь, чтобы он или она были столь же надежны, как и ты.