Империя неудачников (№3) - Королева Семи Палачей

Я весь внутренне сжался, приготовившись к очередной порции боли, еще более мощному заряду электрошока или чему-нибудь не менее замечательному, но, к счастью, обошлось.

К моему лицу поднесли пробирку с какой-то жидкостью, я сделал очередной вдох и… И мгновенно пришел в себя, а окружающий мир засиял, словно прекрасно ограненный бриллиант, множеством ярких цветов и оттенков.

– Пертигастонат. Жалкое подобие вельтиновой пыльцы, – небрежно бросил на ходу Мио Четвертый, возвращаясь к своему креслу, – но для любителей вполне сойдет.

«Пертигастонат, – подумал я. – Звучит… Что же тогда… как средство… представляет из себя… от запоров… вельтиновая пыльца?»

Под действием чудо-препарата мое сознание разделилось на два канала, способных одновременно воспроизводить совершенно разную музыку. А если попытаться найти еще более удачный пример, то в данный момент времени меня можно было сравнить с двухпроцессорной компьютерной системой. Одним процессором (или каналом) был я, а вторым – мой верный спутник, или вечное проклятие, или… А впрочем, как ни называй это явление, суть не поменяется: раздвоение сознания – вещь достаточно неприятная.

И если раньше мы говорили по очереди, что создавало хотя бы иллюзию некоторой нормальности, то после употребления паров пертигастоната стали думать одновременно.

«Наверное, Ранвельтильская девственница… Мне кажется… видит в темпансцессе… это не самый удачный вариант… не грязь, туман и кучу всевозможных кровожадных гадов… нанюхаться какой-то дряни… а солнце, море и приветливо улыбающихся отдыхающих… и впасть в некое подобие транса… Замолчи… Замолчи… Замолчи… Сам замолчи… Я… Первый… Нет, я первый… Сказал… Подумал… Предложил… СТОП!!! СТОП!!! СТОП!!! СТОП!!! СТО-О-О-О-ОП!!!»

– Мне нужно зеркало! – простонал я.

Сознание расслаивалось, словно коржи слоеного пирога, и я понял: если прямо сейчас не увижу свое отражение, чтобы убедиться, что я это я, – просто сойду с ума.

– Не думаю, что тебе понравится увиденное. – В голосе Билли звучала явная тревога.

– Мне хочется просто что-нибудь увидеть, а не восхититься своей внешностью. – Я постарался ответить как можно спокойнее, но получилось достаточно грубо.

В другой ситуации я бы, скорее всего, извинился. Но когда у вас из головы торчит нож, в глазу сидит скорпион, через вас только что пропустили напряжение межконтинентальной линии высоковольтных передач и одурманили наркотиком, после чего мозги начали медленно, но верно плавиться, то ни о каких извинениях не может быть и речи.

Наверное, Билли догадался, что в данной ситуации слова ни к чему. Поэтому, вместо того чтобы обидеться и наговорить массу неприятных вещей, просто замолчал.

Но моя просьба насчет зеркала не была проигнорирована радушным хозяином.

Мио дважды хлопнул в ладоши, сопроводив свои действия отрывистым приказом, – и спустя несколько секунд вышколенный слуга принес зеркало.

Я не ожидал там увидеть ничего экстраординарного, непередаваемо ужасного или, наоборот, возвышенно-прекрасного. Как ни странно, мои ожидания полностью оправдались. В отражении был слегка помятый, изрядно опустошенный и отстраненно-равнодушный я – собственной персоной.

– Полегчало? – участливо спросил Мио, после того как я отложил зеркало в сторону.

– Да.

– Тогда пора выдвигаться – время поджимает…

– Если пора – значит, пора.

Может, сказывалось действие наркотика или что-то другое. Но, как ни странно, я, после того как увидел свое отражение, стал абсолютно спокоен.

– Близится полдень – начало великой битвы за Ранвельтильскую девственницу! – Глаза безумного колдуна ярко заблестели.

Было очевидно, что предстоящему сражению он придает огромное значение. Легкий взмах руки – и каменная стена исчезла, открыв перед нашими взорами поразительную картину. Вид с высоты птичьего полета на равнину, заполненную бесчисленным множеством воинов. С такой высоты и такого расстояния они казались темным безликим муравейником.

– Комната, где мы беседуем, находится в башне Феникса – моем древнем родовом гнезде, – не скрывая гордости, пояснил хозяин. – Ни разу за всю многовековую историю оплот великих волшебников династии Мио не был покорен врагами. Хотя под эти стены приходили самые блестящие полководцы…

«Все Мио были сумасшедшими, – раздраженно подумал я, – и все… Колдуны не были бы колдунами если бы… бредили идеей завоевания мира… не плели интриг и не строили козней соседям… Ты… Ты… замолчишь… заткнешься… когда-нибудь?.. когда-нибудь?..»

Я крепко зажмурил глаза и до крови прикусил язык. Боль оказалась воистину сумасшедшей, но по крайней мере на некоторое время мое сознание перестало напоминать радиоприемник, транслирующий одновременно две различные радиостанции.

– И сегодняшний день не послужит исключением! – с какими-то явно истеричными нотками в голосе провозгласил ненормальный колдун. – Самое слабое место всех крепостей – это ворота. Но благодаря нашему благородному герою, – легкий взмах руки в мою сторону, – эта проблема будет решена!

«Надо нанюхаться до одурения разжижающего сознание пертигастоната – и отключиться, – отрешенно подумал я, чувствуя во рту неприятный привкус собственной крови. – Может быть, какими-нибудь неведомыми путями забреду в темпансцесс. Там встречу Ранвельтильскую девственницу – ведь это из-за нее закрутилась вся эта безумная кутерьма. Она окажется сногсшибательной красавицей в своем прекрасном виртуале. И мы будем бродить нагими и счастливыми по морскому побережью, нюхать вельтиновую пыльцу, приводить аргументы «за» и «против» секса вне брака. И ни за что на свете я не стану возвращаться в эту долбаную отвратительную реальность, которая подчас оказывается хуже вымышленных наркотических кошмаров».

– Будут ли какие-нибудь пожелания напоследок у благородного защитника девственниц? – прервал мои невеселые размышления безумный колдун.

– Можно взять с собой пробирку с пертигастонатом? – попросил я. – Понюхал бы на досуге, слегка развеялся и отвлекся от грустных мыслей.

– Я не допускаю мысли о трусости столь великолепного воина, – заявил Мио.

«И совершенно напрасно!» – чуть было не произнес я, но сдержался.

– Поэтому остается только одно – наш дорогой гость желает поразвлечься.

– Да, – утвердительно кивнул я и, чтобы не оставалось никаких сомнений насчет моих планов, подтвердил: – Действительно, обстоятельства складываются таким образом, что проявить мастерство явно не удастся, остается только одно – весело развлекаться.

– Ну, всей пробирки будет многовато даже для такого мужественного героя, – задумчиво протянул Мио, прикидывая в уме дозу, – а вот еще раз понюхать не повредит.

– Может, не стоит травить себя этим дерьмом? – Вопрос долгое время молчавшего Билли был обращен к слабой искре здравого смысла, еще теплившейся в глубине моего напрочь разрегулированного подсознания.

– Ты что, забыл, куда я иду? – вопросом на вопрос ответил я. – А хочешь, прогуляемся вместе? – Мое лицо исказила гримаса. – Заодно прихватим и старину Компота, пускай полежит, подышит свежим воздухом. Проветрит, так сказать, высохшие от старости мозги.

– Ты же знаешь, что ни у кого, кроме тебя, нет ни единого шанса выжить у ворот. – Ему было явно не по себе оттого, что он начал этот разговор. Но старый товарищ был не из тех, кто малодушно прячется от опасности в спокойном месте. – Ты не раз и не два спасал мне жизнь, поэтому, если попросишь, я пойду…

Это было не самым благоразумным поступком – вверять свою жизнь в руки одурманенного наркотиками человека, но Билли был прежде всего воином. И в отличие от нас с Компотом никогда бы не опустился до элементарной трусости.

– Нет, не хочу… – обреченно махнул рукой я, погружаясь в какую-то мутную пелену безразличия. – Когда вернусь, поговорим. А пока посидите тут со стариком, выпейте и закусите.

Было видно, как Билли открыл рот, чтобы ответить, но громкий возглас Мио оборвал его на полуслове.

– Пора! – торжественно возвестил хозяин родового гнезда династии Мио и хлопнул в ладоши, призывая слуг.

Почти мгновенно комната наполнилась множеством людей (и нелюдей), и толстяк не успел сказать того, что собирался.

Я так и не понял, для каких целей Мио позвал столько народу. Ведь чтобы перенести кресло с одним человеком, вполне бы хватило трех-четырех слуг.

Но по большому счету все это было уже не столь важно. Бесчисленные орды штурмующих приготовились идти на приступ, а проклятые ворота с нетерпением ожидали своего героя и спасителя, жертву и заложника, принца и нищего. И…

Как обычно, быть этим собирательным образом опять выпало мне.

Если один раз к тебе прилепилось идиотское прозвище «настоящий герой», то отделаться от него при жизни уже не удастся. Только смерть может развенчать этот миф. Только она – и никто другой.

* * *

Они бежали изо всех сил, потому что знали (по крайней мере, старичок и собачка) – игры кончились, настал момент истины. Раз Круплау замолчала, не отвлекаясь на свои ужасающие крики, значит, огромная тварь настроена более чем серьезно.

«Хорошо, что хоть потаскуха собралась с мыслями и ускорилась, – подумала собачка. – Темп держит, лицо красное, но еще не выдохлась. От Круплау немного оторвались, и если ничего не произойдет, то добежим до конца улицы, а там – открытое пространство вплоть до самого дворца. Нет никакой паутины – и мерзкая гадина в очередной раз останется ни с чем».

– Веселей! Не отставать! – Было очевидно, что к жизнерадостному старичку вернулось отличное настроение.

Да, задержка чуть было не погубила их всех, но так вовремя и, что самое главное, удачно появившийся волшебник исправил практически безнадежную ситуацию.

«BE… СЕ… ЛЕЙ… – тревожным набатом звучало в голове жрицы любви. – BE… СЕ… ЛЕЙ…»

Несмотря на бодрые возгласы сумасшедшего кавалера, а также игриво подпрыгивающую от радости собачку, женщине было ничуть не весело. К тому же она начала уставать. Причем состояние полнейшего изнеможения пришло не постепенно, а резко обрушилось на ее уже немолодой и совершенно не спортивный организм.

Ноги налились свинцовой тяжестью, в голове помутилось, и, не в силах продолжать этот увлекательный забег, проститутка остановилась, тяжело хватая воздух широко раскрытым ртом.

В этот момент ей было уже совершенно все равно – догонит ее ужасный монстр или не догонит. Она была готова даже умереть, но бежать дальше не могла.

«Абзац!» – затравленно подумала собачка.

– ПО-БЕ-ЖА-ЛИ! – От прежнего веселого старичка не осталось и следа. Отвратительная гримаса исказила лицо «галантного кавалера», и он закричал, брызгая слюной: – Побежали! Разве ты не видишь – Круплау прямо сейчас нас догонит!

Но вымотанная до предела женщина не могла и не желала ничего видеть или слышать. Она тяжело рухнула на колени и обреченно закрыла голову свободной рукой.

«Не самый лучший способ защиты от огромного монстра», – отстраненно подумала собачка, понимая, что на этот раз они конкретно доигрались. И никакая в мире боль не заставит подняться эту шлюху. А даже если заставит, то максимум, на что ее хватит, – пробежать пару десятков метров и, словно низвергнутый с пьедестала монумент, грузно рухнуть на землю.

– ВСТА-ВА-АЙ!!! – продолжал надрываться потерявший самообладание старик.

Перебирая сотнями ног, Круплау стремительно приближалась к неподвижно застывшим беглецам. Она уже не сомневалась, что теперь им не уйти, но сдерживала в себе дикий победный крик, рвущийся наружу. Может, боялась спугнуть удачу или просто экономила силы – кто знает. Никогда нельзя с уверенностью сказать, какими мотивами руководствуется порождение Хаоса.

Охотница сосредоточенно продвигалась вперед и, когда расстояние сократилось до минимума, выстрелила клейким снарядом.

Попадание в цель не было стопроцентным – снаряд взорвался рядом с опустившейся на колени женщиной, намертво приклеив ее к мостовой. Но так как рука проститутки была связана неразрывным заклятием с рукой ее кавалера, то он тоже оказался пойманным.

– Нож!!! – страшным голосом закричал старичок, вытянув вперед свободную руку, как будто ожидал, что прямо сейчас в его ладони появится заветный нож, с помощью которого он отрубит себе кисть и побежит дальше. – Нож!!! – продолжал кричать человек, бешено вращая глазами.

«Не нужно была щекотать себе нервы, играя по-честному, – обреченно подумала собачка. – Никакого ножа не будет: пока мы не убежим от Круплау, о колдовстве и чарах можно забыть».

Второй снаряд накрыл сумасшедшего волшебника, в поисках острых ощущений зашедшего настолько далеко, чтобы добровольно отказаться от всех своих магических способностей.

Двое из троих беглецов были пойманы, а остававшаяся на свободе собачка…

Она была файтом[10] и поэтому даже при всем желании не могла бросить своего господина.

Поэтому следующий ее поступок был вполне закономерен – коротко разбежавшись, дворняжка мощно оттолкнулась задними ногами и, высоко подпрыгнув, преодолела клейкую лужу. А секунду спустя преданное животное уже оказалось на руках хозяина.

«Какого…» – хотел было спросить растерявший всю свою жизнерадостность и веселость старик, но не успел.

Круплау выкинула тонкую нить в направлении завязнувших в клее жертв. А затем потянула попавшихся на крючок рыбок вверх.

От мощного рывка слова застряли в горле доведенного до отчаяния колдуна – и он чуть было не выпустил из рук своего питомца. Соверши старик этот опрометчивый во всех отношениях поступок, и судьба беглецов оказалась бы предрешенной. Но хозяин чисто инстинктивно сжал маленький теплый комочек. В конечном итоге именно это подарило беглецам еще один шанс…

Файты – не просто существа, заключенные в различные тела. Это было бы слишком банально и скучно. Поэтому могущественные хозяева наделяют своих слуг разного рода талантами, превращающими любимцев если не в сверхсозданий, то в нечто подобное.

Маленькая дворняжка умела читать чужие мысли и передавать свои. Причем если с первым пунктом изредка возникали кое-какие проблемы, то второй действовал практически безотказно. Но не все было так гладко и просто, как могло бы показаться с первого взгляда. Объект мысленного контакта должен был находиться достаточно близко, в противном случае ничего бы не получилось. Именно поэтому собачке нужно было оказаться рядом с Круплау. Но не с целью передать мысль в мозг чудовища – внушить что-либо созданиям Хаоса в принципе невозможно. Смышленый пес хотел пробудить сознание парализованного ядом волшебника. Того самого человека, заключенного в специальное отделение за щекой монстра…

Теперь, когда добыча оказалась в ее власти, Круплау могла позволить себе немного поиграть. Долго, очень долго она ждала этого момента – и вот наконец ее звездный час пробил. Потом у нее будет достаточно времени, чтобы в полной мере насладиться своей страшной местью, но сейчас… Чудовищу хотелось увидеть, как не контролируемый сознанием страх отражается на лицах жертв. И поэтому она не сразу затянула в свою пасть беглецов, а начала очень медленно подтягивать к себе добычу, одновременно слегка раскачивая пленников.

Ра-аз… Маятник страшных качелей пошел вверх, достиг высшей точки – и стремительно рухнул вниз.

Два-а… Нить, к которой были прикреплены импровизированные качели, стала немного короче.

Три-и…

Четыре-е…

Пя-ять…

Ше-есть…

Морда ужасной твари становилась все ближе, а лица несчастных, попавшихся на крючок огромного монстра, выражали дикий ужас (лицо жрицы любви) и бессильную ярость (лицо доигравшегося старичка).

Одна только собачка выглядела спокойной и сосредоточенной. Создавалось впечатление, что она полностью ушла в себя и ее не волнует аттракцион «крылатые качели». Даже несмотря на то, что он может закончиться вечной пыткой.

Нет, разумеется, ее это волновало, но в данный момент она отбросила в сторону все лишнее и полностью сконцентрировалась на выполнении чрезвычайно трудной задачи. Дворняга пыталась пробиться в сознание парализованного волшебника, чтобы показать ему, что ожидает несчастного, попавшего в лапы ужасной Круплау.

Задача, и без того непростая, осложнялась тем, что в распоряжении файта оставалось слишком мало времени…

Глава 7

Сначала не было ничего, кроме беспросветного мрака и ощущения безжалостного, пронизывающего до костей холода. По большому счету его нельзя было даже назвать холодом, так как космический вакуум, заполнивший собой каждую клетку тела, – это совершенно особенное, ни с чем не сравнимое ощущение. Человек хотел было закричать, чтобы услышать собственный голос и попытаться развеять мутную пелену отчаяния, окутавшую сознание. Но не смог этого сделать. Чтобы крикнуть, нужно иметь хотя бы минимальный запас воздуха в легких. А у него не было не то что воздуха, не было даже легких. Он стал огромным ледяным айсбергом, которому предстояло бесконечно скитаться среди равнодушных холодных волн самого страшного океана во всей вселенной.

«Выход… Из этого ужасного состояния обязательно должен быть выход, – лихорадочно размышлял человек, стараясь не поддаваться панике и ощущению полнейшей безысходности. – Выход есть всегда, главное – его найти. Если постараться, то…»

– То, что ты называешь выходом, намного страшнее бесконечного океана.

Голос доносился откуда-то издалека, но, если как следует напрячься и очень сильно захотеть, можно было разобрать почти все слова.

Человек не просто напрягся, а сделал все, что мог, чтобы не потерять контакт с таинственным голосом. Может быть, сыграла роль невероятная сила желания, способствующая предельной концентрации, или же голос начал постепенно приближаться. Как бы то ни было, с каждым мгновением слова звучали все отчетливее и громче.

– Вечная пытка – вот что ожидает тебя в самом ближайшем будущем.

– Ты лжешь… – Несмотря на необычность ситуации и полнейшую неопределенность, человек не потерял самообладания. – Вечной пытки быть не может, потому что смерть рано или поздно принесет всем живущим покой.

– Рано или поздно, – насмешливо прошелестел голос, вновь начиная отдаляться. – «Рано или поздно» – это слишком долгий срок, когда речь идет о практически бессмертном создании Хаоса.

– Кто ты и откуда все это знаешь?

– Тебе ничего не скажет мое имя, но я помогу тебе кое-что вспомнить.

Картина, вспыхнувшая в сознании, была настолько яркой и правдоподобной, будто являлась неотъемлемой частью реальности.

Человек увидел со стороны, как огромная тварь, чем-то напоминающая паука, висящего на золотой паутине, крепящейся к крыше домов, выбрасывает из своего необъятного чрева белый шар.

Клейкий снаряд взрывается на мостовой, разбрасывая в стороны густую белую жидкость, в которой, словно муха в капле смолы, завязла фигура мужчины.

Монстр, не обращая внимания на плененную жертву, преследует другую добычу, но, оказавшись прямо над головой несчастного, уже сам охотник превращается в дичь. Волшебник вскидывает руки вверх и… Магический удар, последовавший вслед за этим, настолько силен, что пробивает в брюхе чудовища огромную сквозную дыру. Из раны начинает фонтаном бить в разные стороны отвратительная белая жидкость. Кажется, что монстр повержен, но это не так. Огромная тварь приходит в себя, выстреливает клейкой нитью в направлении колдуна, разворотившего ее живот, и, поймав на крючок крупную рыбу, резко тянет ее вверх.

Замешкавшийся охотник оказывается неготовым к подобному развитию событий. Кроме того, он вложил чуть ли не всю свою энергию в один-единственный мощный удар. Поставив на кон все, что имел, человек просчитался, а ставка ценою в жизнь оказалась битой. И теперь, не в силах ничего противопоставить атаке поразительно живучего монстра, проигравший оказывается полностью во власти чудовища.

Еще пара мгновений – и тело смельчака исчезает в жуткой пасти…

– Что это? – В глубине души человек уже знал ответ на свой вопрос, но все еще отказывался поверить, что увиденное происходило именно с ним.

– Ты… – Короткий, печальный ответ загадочного голоса расставил все на свои места.

Не оставляя сомнений в том, что ужасная картина, больше похожая на ночной кошмар, чем на жизнь, является частью жестокой реальности.

– А океан? – Человек был ошеломлен и подавлен, но, несмотря на все это, нашел в себе силы задать последний вопрос.

– Океан – это яд, которым пропитано твое тело. – Голос приблизился настолько, что отпала необходимость напрягаться, чтобы разобрать отдельные слова. – Ты будешь дрейфовать в нем, пока тысяченогая Круплау не притащит тебя в свою пещеру, а затем…

Возникшая картина тысяч безногих существ, корчащихся на огромной паутине, была настолько кошмарной, что даже этот мужественный человек не удержался от стона.

– Вечность, – прошелестел голос, как будто сам являлся одним из тех, кто бьется в агонии, запутавшись в переплетениях липкой сети. – Целая вечность страданий. Вот что тебе предстоит.

И хотя все естество человека отчаянно сопротивлялось, не желая принимать на веру аргументы загадочного голоса, но в конечном итоге разум все-таки возобладал над страхом. А как только пришло четкое осознание невозможности спасения, не осталось сомнений насчет дальнейших действий.

Если бы на месте опытного волшебника оказался какой-нибудь незрелый юнец, скорее всего, у него ничего бы не вышло. Для того чтобы плести причудливую сеть заклинаний, мало одного желания – нужны еще и врожденные способности. Рисовать могут все, но художниками становятся единицы. Так же и с магией – освоить простейшие приемы способно подавляющее большинство людей, но для того, чтобы стать хорошим профессионалом (не говоря уже о мастерстве высшей пробы), нужно иметь дар.

Человек, чье отравленное ядом тело находилось в пасти чудовища, порожденного Хаосом, принадлежал к разряду профессионалов, способных со временем стать настоящими мастерами.

Но вечность…

Это достаточно большой срок, чтобы устать от чего угодно. В том числе и от жизни. А вечность, помноженная на бесконечные страдания, едва ли не самое страшное, что можно себе представить.

«Значит, не судьба, – спокойно подумал человек, успевший принять окончательное решение. – По крайней мере, на прощанье блесну, словно догорающая свеча, вложив в последний огненный всплеск все свои силы».

Он хотел было поблагодарить голос, но почему-то не стал. Ему вдруг показалось, что загадочный доброжелатель преследует какие-то одному ему известные цели.

«Из Хаоса эта тварь или просто из чуждого нам измерения, уже не важно, – отстранение подумал человек, проецируя в сознании маленькую искру. – Такие древние заклинания, как это, действуют на всех без исключения. Хотя, если поискать, можно найти пару монстров, абсолютно невосприимчивых даже к этому виду магии, но больше чем уверен – наша тысяченогая любительница мучений к ним не относится».

Маленькая искра разгоралась все сильнее и сильнее, превращаясь сначала в слабый огонек, затем в колеблющееся пламя небольшого костра, потом в горящий стог сена, ревущий ураган взметаемой в поднебесную высь лавы и, наконец, в безумие солнечных протуберанцев, посылающих в холодную ночь вселенской пустоты прощальные знаки обреченной звезды.

– Только я могу уничтожить мир, находящийся внутри меня, – прошептали почерневшие от яда губы. – Только я – никто другой.

Веки, залепленные отвратительной слизью, тяжело поднялись, но в пасти чудовища было темно, как в могиле. Даже при всем желании здесь нельзя было ничего увидеть.

– Только я… – громче и увереннее повторили непослушные губы, не обращая внимания на то, что в рот полилась какая-то гадость.

Одновременно с последней фразой в глубине широко распахнутых глаз появились отблески далеких протуберанцев, протягивающих свои длинные огненные языки навстречу всепоглощающей тьме абсолютного Хаоса.

– Только я могу воспользоваться этим священным правом…

Зрачки стали ярко-оранжевыми, осветив призрачным светом близлежащее пространство.

Почувствовав какое-то смутное беспокойство, Круплау резко махнула головой, словно корова, отгоняющая нетерпеливым жестом надоедливого слепня.

Но слепень находился не снаружи, а внутри чудовища. И этот слепень уже вплотную подошел к своей последней черте, поэтому ничего не боялся.

– Солнце, не жди…

– Я иду…

– Эльту…

– Фа…

– Ти…

– С…

У его парализованного ядом тела было слишком мало энергии, чтобы заклинание набрало полную силу. Вообще удивительно, что человек в таком состоянии оказался способным выполнить задуманное. Но он все-таки попытался – и совершил невозможное.

Огненный шар взорвался в пасти Круплау, залив все пространство вокруг яростью вырвавшейся наружи лавы.

БАХ!

Раздался резкий хлопок, и на месте правой щеки монстра образовалась огромная дыра. Осколки выбитых клыков с кусками обожженного мяса брызнули в разные стороны, а из восьми глаз, находящихся с правой стороны головы, уцелели от силы два. И без того отвратительная морда чудовища стала выглядеть еще хуже. Хотя до этого момента казалось, что такое невозможно.

Но самым главным последствием взрыва живой бомбы оказались даже не выбитые глаза, зубы и развороченная щека, а то, что брызги огненной лавы попали в мозг адской твари. Именно после этого Круплау не только перестала ощущать себя цельной личностью, но и потеряла всякую ориентацию в пространстве, разом превратившись в огромную испорченную заводную игрушку. Она натыкалась на всевозможные препятствия и пробуксовывала, будучи не в силах обогнуть преграду.

То, что еще мгновение назад было огромным монстром, уверенным в своих силах, сейчас представляло из себя лишь его слабую неразумную тень. И этой тени уже не было дела ни до чего на свете, кроме невыносимой боли, выжигающей ее изнутри. Потока раскаленной лавы, затопившего ее сознание и лишившего ее разума…

Сразу же после взрыва раскачивающиеся на страшных качелях пленники неожиданно обнаружили: качели сломались, а они летят в стену близлежащего дома.

Сарлон, как и любой другой город этого измерения, имел стандартную архитектуру – вереницы жмущихся друг к другу трех– и четырехэтажных домов по сторонам узких улочек.

Взлететь на качелях на уровень четвертого этажа, а там обнаружить, что лопнули веревки, – не самый приятный жизненный опыт. Как правило, такие трюки заканчиваются более чем плачевно даже для прекрасно владеющих своим телом акробатов, не говоря уже о простых обывателях.

И если бы не клейкая масса, в которой завязли несчастные пленники, и не определенная доля спортивного везения, помноженного на благоволение звезд, то счастливая троица, чудесным образом избежавшая плена Круплау, вне всякого сомнения, переломала бы себе все кости.

Впрочем, даже со всем перечисленным без переломов не обошлось. И, как ни странно, наибольшие повреждения вызвало даже не падение с четвертого этажа, а именно первоначальный удар о каменную кладку фасада здания.

Порождение Хаоса выпустило нить, удерживающую пленников, сразу же после того, как взрыв разворотил ему половину черепа.

Поэтому старичок и проститутка со всего размаха врезались в близлежащую стену.

Женщина ударилась боком, и ее правая рука оказалась выбитой из сустава. А престарелый кавалер, как и полагается настоящему мужчине, встретил опасность лицом к лицу. И не успей он смягчить удар выставленными вперед руками, столкновение могло обойтись ему намного дороже разбитого в кровь лица и пары-тройки сломанных ребер.

Несмотря на почтенный возраст, у джентльмена оказалась неплохая реакция, что и позволило ему отшвырнуть собачку в сторону близлежащего балкона до того, как его руки врезались в стену. «Ох уж мне эти игры по правилам, – затравленно подумала дворняга, отчаянно изгибаясь всем телом во время полета. – Полный отказ от магии во время забега – это…»

Маленькое тельце наконец достигло цели своего полета, достаточно жестко (но, к счастью, без травм) приземлившись на небольшом балконе.

Обычная собака после таких потрясений не сразу пришла бы в себя. Но файт не был обычной собакой, поэтому он вскочил на ноги и без малейшего промедления развернулся в направлении полета его господина. Ограждение балкона представляло из себя декоративную решетку, а глаза файта видели одинаково хорошо и днем и ночью. Поэтому не прошло и секунды, как умная дворняга, достучавшаяся до разума парализованного волшебника, сумела оценить ситуацию.

Два тела, обмазанные клейкой массой, медленно скользили по стене, опускаясь к земле, словно пара глупых слизней, ползущих по одним им известным делам.

Прикинув расстояние, отделяющее ее от хозяина, собачка встала на перила балкона и, сжавшись словно пружина, резко прыгнула. Ей бы наверняка не удалось удержать равновесие на голове господина, не находись чуть ниже голова проститутки. Масса женщины превышала массу кавалера, поэтому она скользила чуть быстрее. Но скованные заклятием ладони не позволяли ей удалиться дальше чем на длину вытянутой руки.

Погасив скорость падения о голову хозяина (при этом его окровавленное лицо в очередной раз чувствительно ткнулось в стену), дворняга перескочила на голову падшей (в прямом и переносном смысле слова) женщины. И оставалась сидеть там до тех пор, пока несчастная шлюха не достигла земли.

Спуск с четвертого этажа занял не больше минуты. Но за это время неистовая Круплау успела разнести как минимум половину квартала. Огромная тварь, ослепшая от боли и потерявшая ориентацию, бросалась от дома к дому, разбивая стекла и корежа балконы, потом стремительно взбегала ввысь по отвесным стенам и рвала в клочья золотую паутину. Проламывала крыши и начисто сносила чуть ли не всю черепицу, затем вновь падала вниз, ломая многочисленные ноги, и вновь поднималась лишь для того, чтобы метаться и крушить все попадающееся на пути.