Пора любви

Переменив в сотый раз позу, Клаудия подавила вздох и потянулась за часами, лежавшими на столике возле кровати. Повернув их к тусклому свету фонарей, просачивавшемуся сквозь жалюзи, Клаудия вгляделась в циферблат — начало второго. С приглушенным стоном она откинулась на подушки. Вот уже несколько часов она безуспешно старается уснуть, ворочаясь с боку на бок. Нет, это ей точно не удастся: слишком напряжены нервы.

Остаток дня они провели у постели Натали, ожидая, что он вот-вот придет в себя после наркоза. Когда девочка открыла глаза, оба испытали огромное облегчение, но Натали бодрствовала недолго. Вскоре она снова погрузилась в сон. По совету сиделки Клаудия и Тайлер решили отправиться домой и немного отдохнуть. За ужином, который им принесли в номер, они обменялись лишь несколькими словами. Разговор не клеился, оба чувствовали себя неловко, и, воспользовавшись тем, что Тайлер начал звонить в больницу, чтобы узнать, нет ли новостей, Клаудия удалилась в спальню. Позже, когда появился Тайлер, она сделала вид, что спит. Едва коснувшись головой подушки, он задышал ровно и глубоко. Клаудия поняла, что он уже в объятиях Морфея и, похоже, его теперь пушкой не разбудишь. Сама она потеряла всякую надежду расслабиться и забыться, что лишний раз доказывало, какие они с ним разные.

Нервное напряжение не ослабевало. Еще бы, в течение двух дней она подвергается непрерывным унижениям и вынуждена делать вид, что ее это нисколько не задевает. Ее душевные силы были на исходе. Неприязнь Тайлера и Натали глубоко ранила ее, потому что Клаудия слишком сильно любила обоих. Невозможность проявить свою любовь, дать выход чувствам превращала ее жизнь в изощренную пытку. И Тайлер, и дочь отталкивали ее от себя с одинаковым упорством, но по разным причинам. Тайлер презирал ее, считая недостойной женщиной, а Натали внушили, что мать равнодушна к ней. К тому же девочка знала, что отец не любил ее. Бедный ребенок… Клаудия свыклась с одиночеством, но она никак не думала, что и Натали пришлось испить эту горькую чашу. Слава Богу, рядом с ней оказались Тайлер и Венди, которые искренне привязались к ее дочери, окружили заботой и лаской. Естественно, Клаудия немного ревновала… Ей так хотелось убедить Натали, что она не одинока в этом мире, ведь у нее есть на это право! Разволновавшись, Клаудия села в постели. Чем лежать и мучиться, лучше поехать в больницу. Ее место рядом с дочерью. Она просто посидит у ее постели, побудет рядом, и, может быть, каким-то мистическим образом девочка почувствует любовь матери…

Приняв решение, Клаудия сразу успокоилась. Тихонько встав с постели, чтобы не побеспокоить Тайлера, она вытащила из шкафа джинсы и свитер и на цыпочках прокралась в ванную. Оделась, схватила сумочку и туфли и проскользнула мимо спящего Тайлера к двери. Спускаясь вниз на лифте, она кое-как причесалась и, оказавшись на улице, облегченно вздохнула.

Уже знакомый больничный коридор, освещенный призрачным светом с улицы, был пуст. Никто не остановил Клаудию, и она беспрепятственно добралась до палаты Натали. Войдя внутрь, она увидела Венди, читавшую при свете ночника. Не ожидая застать ее здесь в такой час, Клаудия растерялась. Гувернантка подняла глаза, улыбнулась и быстро встала, приложив палец к губам.

— Вы пришли посидеть с Натали? — шепотом спросила она.

Клаудия судорожно сжала сумочку.

— Если можно… Понимаете, я не могла уснуть и… — она не договорила и перевела взгляд на спящую девочку.

— Конечно, можно. Я вас понимаю, — сочувственно отозвалась Венди. — Садитесь на мое место, а я вас ненадолго оставлю. Если понадобится, нажмите вот на эту кнопку. — Венди вышла из палаты, стараясь ступать как можно тише.

Оставшись наедине с дочерью, Клаудия приблизилась к кровати. Натали крепко спала. Ее порозовевшее личико окружал ореол рассыпавшихся по подушке волос. Невыразимая радость охватила Клаудию. Как хорошо, что она решила прийти сюда! На ее измученную душу снизошел долгожданный покой. Пододвинув стул поближе, Клаудия села и, подавшись вперед, еле слышно зашептала:

— Ты не знаешь, как я скучала по тебе. Я так люблю тебя, хочу быть твоей настоящей мамой. Ты у меня такая красивая, такая хорошая. О такой дочке я и мечтала. — Клаудия осторожно поправила волосы Натали. — Твой папа обманул нас обеих. Не знаю, смогу ли я исправить зло, которое он нам причинил. Не знаю, как буду жить, если ты отвергнешь меня. Моя жизнь давно потеряла смысл, но теперь у меня есть ты. Все изменится, обещаю! У меня такие планы, ты не представляешь! Прошу тебя, позволь мне доказать свою любовь, дорогая моя девочка… Клянусь, ты не пожалеешь…

Натали не пошевелилась, но Клаудия и не ожидала, что девочка ее услышит. Откинувшись на спинку стула, она закрыла глаза, чувствуя блаженное умиротворение.

Вскоре вернулась Венди. Она не стала прогонять Клаудию домой, и та собралась уходить, когда забрезжил рассвет и в больнице началась обычная суета.

Клаудия встала, разминая затекшие ноги, и, посмотрев в последний раз на Натали, повернулась к Венди.

— Пожалуй, мне лучше уйти сейчас, пока Натали не пришла в себя. Не хотелось бы расстраивать ее. Спасибо, что позволили мне остаться, — негромко произнесла она.

— Вы имеете право здесь находиться. Больше чем кто бы то ни было, миссис Петерсон.

Клаудия натянуто улыбнулась.

— Боюсь, не все разделяют ваше мнение. — Помолчав, она смущенно добавила: — Могу я вас попросить об одной услуге? Пожалуйста, не говорите никому, что я была здесь. Пусть это будет наш маленький секрет.

— Конечно, миссис Петерсон, не беспокойтесь, я никому не скажу, согласилась Венди.

Выйдя из больницы, Клаудия огляделась в поисках такси, но улица была пустынна. Она дошла до поворота и, заметив свободную машину, замахала рукой, но водитель не остановился. Клаудия решила направиться к ближайшей станции метро, но в этот момент, к ее величайшему удивлению, огромный черный лимузин резко развернулся и затормозил в двух шагах от нее.

— Сага, что с тобой, ты ужасно выглядишь! Садись, я тебя подвезу, раздался рокочущий мужской голос.

— Марко? — Клаудия не поверила собственным ушам, но, заглянув в окошко, убедилась, что это действительно ее кузен из Италии. Она уселась на переднее сиденье чмокнула Марко в щеку. — Что ты здесь делаешь? — Последний раз они виделись на веселой вечеринке в Милане несколько месяцев назад.

По дороге в гостиницу Марко объяснил, что проводит в Лондоне отпуск. Накануне вечером был в гостях, засиделся допоздна, сейчас возвращается домой, и — надо же! — такая приятная встреча! Хорошо зная Марко и все, что с ним не так давно случилось, Клаудия не стала читать ему нотации. Она лишь огорчилась, заметив, как грустны его глаза. Ни о чем не спрашивая, она рассказала ему о Натали, обрадовавшись, что может поделиться с близким человеком.

У гостиницы Марко распахнул дверцу и с истинно итальянской галантностью помог Клаудии выйти из машины. Она весело рассмеялась и пообещала пообедать с ним, если ей понадобится облегчить душу. Они расцеловались на прощанье, и Клаудия помахала ему вслед.

Все еще улыбаясь, она повернулась к подъезду и наткнулась на ледяной взгляд синих глаз. Улыбка сползла с ее лица. Тайлер смотрел на нее с таким презрением, что она вся похолодела. Желудок сжали спазмы. Нетрудно было догадаться, что он о ней думает. Понятно, как он истолковал сценку, свидетелем которой только что был.

Идя за ней к лифту, Тайлер угрюмо молчал, но, оказавшись в номере, дал волю гневу.

— Подождать ты, конечно, не могла, — обвиняющим тоном заявил он.

Клаудия бросила сумку на стул и резко повернулась к нему, твердо решив не сдаваться.

— Да, не могла, — подтвердила она, вызывающе подняв голову. Ее глаза сверкнули, словно предупреждая его, что она не намерена покорно выслушивать его оскорбления, но Тайлер явно закусил удила. Его лицо превратилось в каменную маску, только на подбородке подергивался мускул.

— Я тебя предупреждал, Клаудия!

— Не смей мне угрожать! У тебя нет доказательств! — парировала она.

— Доказательств?! — взорвался он. — Я просыпаюсь среди ночи и вижу, что твоя кровать пуста, спускаюсь вниз и наблюдаю умилительную сцену прощания любовников! Какие еще доказательства мне требуются?

Кровь бросилась ей в голову.

— Почему ты не спрашиваешь, где я была и что делала?

Тайлер шагнул к ней и схватил за плечи.

— Мне и так ясно, чем ты занималась!

Клаудия сузила глаза.

— Неужели ты ревнуешь, Тайлер? Значит, все-таки кое-что помнишь? — с вызовом спросила она и поняла, что зашла слишком далеко.

В его глазах запылала такая бешеная ярость, что у нее замерло сердце.

— Кого ревную? Тебя? Доступную женщину, развратницу? Нет, дорогая, я не позволю так издеваться надо мной, я тебя проучу! — прорычал он и, грубо притянув к себе, припал к ее губам.

Клаудия почувствовала во рту соленый привкус — Тайлер прокусил ей губу до крови. Она отчаянно забилась в его руках, колотя кулаками по спине, но он, не отрываясь от ее рта, поймал ее запястья и завел ей руки назад, еще крепче прижимая ее выгнувшееся тело к своему.

У Клаудии перехватило дыхание. Всем существом она ощутила жар его мускулистого тела. Что делать? Согнув ногу в колене, она ударила его в пах, он на секунду отпустил ее, выругался и повалил на диван. Задохнувшись, она упала на спину, и он, воспользовавшись ее беспомощностью, навалился на нее всей тяжестью.

Открыв глаза, она увидела совсем близко его лицо, горящее мрачной решимостью, и хотела закричать, но он закрыл ей рот властным поцелуем. Клаудия крепко сжала губы, не желая уступать его натиску и в то же время чувствуя, как ее захлестывает нарастающая волна. Ошибки быть не может, это страсть, тяжелая, сводящая с ума. Близость тела Тайлера волновала ее, кружила голову. Чувства, долго дремавшие в ее груди, пробудились, пугая своей глубиной и неистовостью.

Клаудия замерла, боясь выдать себя и моля Бога дать ей силы сопротивляться, хотя ее тело требовало совсем другого… Но это невозможно! Если она отдастся ему сейчас, когда он полон гнева и презрения, она окончательно погибнет в его глазах. Он не должен догадаться, как она жаждет его близости, иначе месть его будет страшна!

Господи, хоть бы он оставил ее в покое, остановился, прежде чем… Откуда-то издалека до нее донесся сдавленный стон Тайлера. Он отпустил ее и, опершись на локти, взглянул в ее затуманенные глаза. Его лицо покраснело и исказилось от злости и еще какого-то чувства. Клаудия затаила дыхание. Да, он злится, но в то же время… желает ее! Страсть ясно читалась в его взоре, он и не пытался ее скрывать.

Сладкая истома заполнила ее до краев, она таяла под его взглядом, сердце бешено колотилось. Не в силах пошевелиться, она как завороженная неотрывно смотрела в его глаза.

— Будь ты проклята, Клаудия, будь проклята… — прохрипел Тайлер. Его лицо неотвратимо приближалось. Губы Клаудии беспомощно раскрылись, и Тайлер, торжествующе вскрикнув, припал к ним. Инстинкт самосохранения покинул Клаудию, она застонала и с жаром ответила на его требовательный поцелуй, вбирая в себя его ищущий язык. Волна чувственного наслаждения захлестнула ее. Прошедших лет словно не бывало…

Больше не владея собой, Клаудия обвила рунами его спину, царапая ногтями ткань рубашки. Она уже не помнила, как оказалась в его объятиях, что толкнуло к ней Тайлера. Их тела влекла друг к другу та же сила, что соединила их губы. Мир Клаудии сузился до предела: только сладкая тяжесть, прерывистое дыхание, обжигающий жар…

Долгие годы она подавляла в себе эту жажду, требующую сейчас немедленного утоления.

Рука Тайлера проникла под ее свитер; лаская нежную кожу. Когда ее грудь оказалась в плену его ладони, Клаудия с глубоким вздохом блаженства оторвалась от его губ. Ее глаза широко раскрылись, но она ничего не видела, лишь остро ощущала влажные поцелуи на щеках и подбородке, ритмичные движения его пальцев вокруг напрягшегося соска, ставшего средоточием почти невыносимого экстаза.

Тайлер приподнялся, опираясь на локтях, завернул ее свитер, обнажив грудь, и прижался к ней губами.

— Тайлер! — хрипло выкрикнула Клаудия, почти теряя сознание.

Ее тело каждым нервом откликалось на его ласки. Оказывается, оно ничего не забыло… Тайлер обвел языком контуры нежных округлостей, его горячие губы коснулись сначала одного соска, потом другого, подвергая их сладкой пытке. С губ Клаудии слетали отрывистые стоны удовольствия, Тайлер вторил ей, не помня себя. Подчиняясь непреодолимому порыву, он раздвинул ей ноги, обхватив руками бедра и покрывая жадными поцелуями шею.

— Боже мой, какая ты сладкая… чувствуешь, как я хочу тебя?

Да… всем существом она ощутила возбуждение его сильного тела. Огромная радость пронзила ее: она тоже имеет власть над ним, он принадлежит ей! Погрузив пальцы в его волосы, она с силой притянула его лицо к своему:

— Да, дорогой, да… да…

Последовала неожиданная реакция: Тайлер вдруг застыл в ее объятиях. Встревожившись, она тоже замерла, и страсть, бушующая в ней, постепенно угасла. Синие глаза, только что пылавшие нестерпимым огнем, источали теперь такую ненависть, что она невольно сжалась, словно ожидая удара.

— Нет! — хрипло выкрикнул он, вырываясь из ее ослабевших рук, и сполз на пол, согнувшись и тяжело дыша.

Потрясенная до глубины души, Клаудия с трудом села и неловким движением поправила свитер. Внутри все ныло от неудовлетворенного желания. Тупая боль напомнила ей, как близко они подошли к опасной черте, за которой пропасть… Инстинкт толкал их к этой бездне, невзирая на предостережения рассудка. Она должна Бога благодарить за то, что ничего не случилось, ведь их близость привела бы к еще большему несчастью.

Им нельзя приближаться друг к другу. Они подобны двум летучим субстанциям, которые, соединяясь, мгновенно воспламеняются. Так было и раньше, и теперь оба убедились, что все осталось по-прежнему. Пожар страсти сжег бы их дотла, а из пепла любовь не возродишь… У них нет будущего. Краткий миг ни с чем не сравнимого восторга — и долгая жизнь, полная невыносимого отчаяния… Ведь Тайлер не изменился и вряд ли когда-нибудь изменится.

Словно подтверждая ее тайные мысли, Тайлер бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Господи, я же знал, что совершаю ошибку, когда ехал за тобой. Я не должен был пускать тебя в свою жизнь. — Он судорожно пригладил растрепавшиеся волосы.

Клаудия содрогнулась, губы тронула горькая усмешка.

— Не беспокойся, ничего не случилось. Мы по-прежнему чужие. Я знаю свое место, знаю, что ты стыдишься своего влечения ко мне. Мне, кстати, тоже нечем гордиться. Я виновата не меньше.

Тайлер вдруг схватил ее за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Я же отлично знаю, что ты собой представляешь. Почему же после всего, что ты мне сделала, я все еще хочу тебя?

— Спроси об этом себя, Тайлер, — насмешливо ответила она.

Его глаза потемнели.

— Наверно, я все-таки должен овладеть тобой и избавиться от этого наваждения раз и навсегда.

Клаудию затрясло от гнева. Да как он смеет?

— Это не поможет, Тайлер. А вдруг тебе понравится? — язвительным тоном спросила она, отталкивая его руку.

— Думаешь, я этого не понимаю? Ты искушаешь меня, ты проникла мне в кровь, словно лихорадка, я болен тобой. Стоит мне только взглянуть на тебя, и я делаюсь сам не свой. Меня неудержимо тянет к тебе. — Его слова, несмотря на гневный тон, вновь разбудили в ней чувственность, ей стало трудно дышать. — Но Бог свидетель, я буду бороться с собой. И сумею излечиться, клянусь!

У нее упало сердце.

— А если не сумеешь? — тихо спросила она.

Тайлер поднялся на ноги. Он уже полностью овладел собой.

— Сумею. Тебе нет места в моей жизни. Единственное, что нас связывает, — это Натали. И так будет всегда.

Не дожидаясь ответа, он схватил джинсовую куртку и вышел из гостиной, хлопнув дверью.

Клаудия проводила его глазами, до боли закусив губу. Потом в изнеможении уронила голову на спинку дивана. Он выразился очень ясно, сомнений больше не оставалось. Даже если он еще любит ее, все равно постарается вырвать ее из своего сердца. Конечно, ему придется терпеть ее присутствие, потому что она мать Натали. Но он сумеет подчинить эмоции рассудку, ведь у него железная воля. Борясь с физическим влечением, он никогда не Дотронется до нее, не поедет против своих пуританских убеждений. Неважно, что теперь она свободная женщина, прошлое всегда будет стоять между ними…

Почему же ей так больно? Ведь она и раньше все понимала. Неужели она все еще собирается бороться за свою любовь? Однажды она уже проиграла. Да, но тогда Тайлер исчез из ее жизни, не дав ей возможности объясниться. Может, на этот раз игра стоит свеч? Вдруг она все же сумеет заставить его отказаться от своих убеждений? Значит, надежда еще не умерла? Не потому ли она терпеливо переносит все его оскорбления?

Нет, это безумие… За что бороться? За единственного человека, которого ты любишь, ответило ей сердце. Разве любовь не стоит того, чтобы все поставить на карту и — будь что будет? А вдруг он не любит ее? В глубине души она чувствовала, что это не так, хотя его слова и поступки свидетельствовали об обратном. Никаких доказательств у нее нет, и все же… Интуиция вряд ли обманывает ее.

Необходимо сломать барьеры, которыми он себя окружил. Как? Это уже другой вопрос. Она что-нибудь придумает, найдет выход. Главное сейчас это решить, стоит ли продолжать борьбу. Она терялась в сомнениях. Вздохнув, Клаудия закрыла глаза, чувствуя себя совершенно измученной.

Тело задеревенело, словно налилось свинцом, веки воспалились, будто в глаза попал песок. Диванные подушки манили к себе, казались такими мягкими, удобными… Не время спать, ей предстоит столько дел, но она так устала, физически и морально, что нет сил сдвинуться с места. Сдаваясь, Клаудия свернулась калачиком и мгновенно провалилась в сон.

Глава 5

Очнувшись, Клаудия попыталась сообразить, сколько прошло времени. Правая рука, которую она подложила под голову, затекла; в голове чувствовалась тяжесть. Растирая руку, Клаудия поморщилась от боли: словно сотни иголок вонзились в кожу. Кровь быстрее побежала по жилам, возвращая ей ощущение времени и пространства. Вспомнив ссору с Тайлером, Клаудия инстинктивно обернулась: он здесь?

Тайлер сидел в кресле, непринужденно положив ногу на ногу, и исподлобья наблюдал за Клаудией, ожидая ее пробуждения. На мгновение их взгляды скрестились, и время словно остановилось, между ними будто пробежал электрический ток. Но тут же глаза Тайлера снова затянула пелена ледяного отчуждения.

Клаудия села, откинула со лба спутанные волосы.

— Который час?

Тайлер взглянул на свой «ролекс»:

— Начало второго.

Не может быть! Неужели она так долго спала? Господи, она же собиралась навестить Натали! Можно себе представить, как дочь истолковала ее отсутствие. Наверняка решила, что матери нет до нее никакого дела. Как все запуталось… Ну почему ей так не везет?

— Ты был в больнице? — Глупый вопрос. Конечно, был. И даже не попытался ее разбудить, решив, что она слишком устала после своих ночных приключений и на дочь ей наплевать.

— Естественно. Натали чувствует себя прекрасно, врачи ею довольны.

Между прочим, Венди спрашивала о тебе, — небрежно добавил он.

— Очень любезно с ее стороны, — пробормотала Клаудия и потупилась. А Натали?

— Меня не спрашивала, но я случайно слышал ее разговор с Венди. Похоже, ей приснился странный сон: будто она очнулась среди ночи и увидела тебя у своей постели.

Клаудия встрепенулась, широко раскрыв глаза.

— Но она же спала! — вырвалось у нее.

В глазах Тайлера появилось странное выражение.

— Значит, ты действительно была ночью в больнице? Почему же ты ничего мне не сказала?

Поняв, что ее тайна раскрыта, Клаудия пожала плечами:

— Не успела. Ты так увлекся, обвиняя меня Бог знает в чем.

Тайлер сжал челюсти.

— А разве у меня не было оснований для подозрений?

— Оставь, пожалуйста. Не обманывай себя, Тайлер. Тебе не нужны никакие основания. Ты просто не хочешь мне верить. Получи я отпущение грехов у самого папы римского, ты все равно не перестал бы меня осуждать. Чего ты так боишься? Какую угрозу я для тебя представляю?

— Некоторые женщины не властны над собой и не отдают отчета в своих поступках, — презрительно бросил он.

— Их надо пожалеть, а не клеймить позором, — резко возразила Клаудия.

— К твоему сведению, Тайлер, я не из их числа, что бы ты ни думал. Ты же ничего не знаешь о моем браке с Гордоном!

Тайлер выпрямился.

— Я знаю одно: ты поклялась ему в верности и нарушила клятву не моргнув глазом.

Клаудия стиснула зубы.

— Не делай из Гордона рыцаря без страха и упрека! Свои клятвы он нарушал столько раз, что я счет потеряла! Что бы он ни наговорил тебе, а я могу себе представить, какую трогательную историю он сочинил, — Гордон никогда не любил меня, о чем и сообщил через неделю после свадьбы. Его интересовало только одно: деньги. Но он просчитался: денег у меня не оказалось. Поняв свою ошибку, он пришел в ярость и перестал притворяться влюбленным.

Тайлер нахмурился.

— Может, я бы тебе и поверил, если бы не знал о твоих многочисленных романах.

— Мой единственный «роман» кончился ничем, — сквозь зубы процедила Клаудия, подавляя растущее раздражение, и на мгновение Тайлер растерялся, но тут же снова бросился в атаку.

— Прекрати, Клаудия! Неужели ты думаешь, что я поверю в эту сказку?

Газетчики подробно описали все твои похождения!

Клаудия вскочила и засунула сжатые кулаки в карманы джинсов. Отойдя на несколько шагов, она повернулась к Тайлеру, пытаясь сладить с волнением.

— Ну и что? Никаких романов не было! Да, я совершала безумные, бессмысленные поступки, — подтвердила она дрожащим голосом и судорожно перевела дыхание. — Когда мне сказали, что моя дочь умерла и я виновна в ее гибели, передо мной было два пути: пуститься во все тяжкие или сойти с ума. Я выбрала первое. Готова была на все что угодно, лишь бы забыться хотя бы на минуту. Доводила себя до полного изнеможения, чтобы не думать о своей вине. Но память безжалостна. Я все время помнила, что жива, а моей дочери нет на свете. Я пыталась купить забвение, металась из страны в страну, но воспоминания терзали меня как коршун. Порой не хотелось жить, но смерть не приходила. Чтобы искупить свой грех, я должна была продолжать жить и страдать. Постепенно я свыклась со своим несчастьем и, когда ты приехал, уже могла как-то существовать… Какие уж тут романы, они требуют слишком много душевных сил, а у меня их совсем не осталось.

Клаудия умолкла. Наконец-то она высказала Тайлеру все, что так долго мучило ее. Если он и теперь ей не поверит, что ж… Ничего не поделаешь. Больше ей сказать нечего.

Тайлер не сводил с нее глаз.

— Если ты знала, что Гордон лжец, почему ты поверила ему?

Клаудия тяжело вздохнула.

— Потому что Натали была со мной в машине, когда произошла авария, тихо сказала она и почти физически ощутила его изумление. — Гордон не говорил тебе об этом, правда? Я хотела уйти от него, забрала дочь с собой, но, к несчастью, по дороге у машины спустило колесо. — Она содрогнулась при этом воспоминании, на лбу выступил холодный пот. — Когда я очнулась в больнице, у кровати сидел Гордон. Он сказал, что Натали погибла.» — А как же полиция, больничный персонал? С ними ты говорила? — спросил Тайлер, недоверчиво гладя на нее.

Клаудия закрыла глаза. Теперь она и сама удивлялась собственному легковерию.

— Я была в шоке… Наверно, решила, что все меня жалеют и потому не упоминают при мне о моем погибшем ребенке.

Тайлер изумленно покачал головой:

— Клаудия, ради Бога, как же так? Ведь должны были быть похороны, свидетельство о смерти!

Клаудия прижала руку к глазам.

— По словам Гордона, Натали похоронили, пока я была в реанимации. Я чуть с ума не сошла, хотела умереть… Ничего больше не помню. Только лицо Гордона, который плачет и говорит мне, что мой ребенок погиб… — Она подняла на Тайлера полные слез глаза. — И все это оказалось ложью!

— О Господи… — Тайлер заметно побледнел. — Но почему… Почему он так поступил?

— Потому что знал, как я любила дочь. Знал, что такого удара я не переживу. И я действительно чуть не умерла. Спроси моих родственников, они подтвердят.

Тайлер поднялся, хотел было что-то сказать, но передумал.

— Проклятье… — наконец пробормотал он.

— Теперь ты мне веришь?

Тайлер уставился в стену. После долгой паузы он медленно произнес, словно обращаясь к самому себе:

— Однажды за обедом Венди пожаловалась, что Натали плохо себя вела. Гордон спросил, какая у нее любимая игрушка, и приказал Венди отобрать ее у девочки и уничтожить. Только так, сказал он, она научится слушаться взрослых. В тот день он много выпил, и я решил, что он говорит под воздействием алкоголя. Теперь мне кажется, что я ошибался. — Он повернулся к Клаудии и взглянул на нее: — Да, я верю тебе.

Она судорожно вздохнула:

— Спасибо…

Тайлер с отвращением покачал головой:

— Надо же, Гордон рассказал мне совсем другую историю.

— Он никак не ожидал, что мы когда-нибудь встретимся и сравним обе версии, — тихо заметила Клаудия. — По-настоящему ты никогда не знал своего кузена. А вот он видел тебя насквозь.

По лицу Тайлера пробежала тень.

— Похоже на то… А кто подвез тебя до гостиницы?

— Мой кузен Марко. Мы встретились совершенно случайно. Я даже не знала, что он в Англии. Он возвращался из гостей и любезно предложил отвезти меня домой.

Тайлер поморщился и устало потер шею.

— Понятно… И ты позволила мне подумать… то, что я подумал.

Клаудия отрицательно покачала головой:

— Не я, Тайлер. Гордон! Это он внушил тебе, что я сплю с кем попало, что я развратна и легкомысленна. Так же как убедил меня, что Натали умерла. Он умело манипулировал окружающими, преследуя свои цели. В этом ему не было равных. В борьбе со мной ему понадобился союзник, и ты идеально подошел для этой роли. О наших с тобой отношениях он не знал, но ему было известно, что ты презираешь неверных жен. Конечно, меня это не оправдывает. Один раз я действительно обманула тебя, скрыла, что я замужем. Единожды солгав… Но пойми, я вовсе не такое чудовище, каким изобразил меня Гордон. Подумай над моими словами, Тайлер. — Уж на такую-то малость она может рассчитывать!

Тайлер насторожился:

— Зачем? Это ничего не изменит.

— Может, и нет. Но мне кажется, мы могли бы попробовать стать друзьями. Ради Натали. Ведь теперь мы будем часто видеться, — уверенно заключила Клаудия, напоминая Тайлеру, что ему никуда от нее не деться. Тайлер рассмеялся низким рокочущим смехом.

— Ну и денек выдался сегодня! — Он искоса взглянул на Клаудию. — Сомневаюсь, что мы подружимся, но насчет Натали ты права. Больше всего ей нужна стабильность. Кроме нас, у нее никого нет, поэтому мы должны стать ее семьей. Давай попробуем… Только не надейся на быстрый успех, тебе будет нелегко завоевать сердце Натали.

Ничего нового он не сказал. Клаудия и сама понимала, что девочка очень одинока. С самого рождения она страдала, оттого что мать покинула ее, и теперь боится снова пережить разочарование. К ней нужен особый подход, следует проявить чуткость и терпение…

Что касается Тайлера, сегодня они сделали навстречу друг другу первый шаг. Он выслушал ее исповедь, ни разу не нагрубил ей. Похоже, он готов пойти на уступки. Может, он будет более терпим к ней? Трудно надеяться на большее, ведь до конца он ей не верит и, возможно, никогда не поверит. И все же спокойное дружелюбие лучше, чем открытая ненависть. Надо последовать его совету и попробовать сблизиться с Натали, занять в жизни дочери принадлежащее ей по праву место. И еще одно… Следует поручить адвокатам оспорить завещание Гордона. Она не позволит лишить себя законных прав. Приняв решение, Клаудия повеселела.

— Когда ты едешь в больницу? — деловито спросила она.

— Я предупредят Венд и, что приеду около четырех и сменю ее. Пусть немного отдохнет, приведет себя в порядок. — Тайлер бросил взгляд на свой «ролекс». — Ты завтракала?

Вопрос Тайлера напомнил Клаудии, что со вчерашнего вечера у нее крошки во рту не было.

— Я забыла поесть.

— Ты хуже ребенка, — заявил Тайлер, берясь за телефон.

Заказ принесли через несколько минут, и Клаудия набросилась на еду с таким аппетитом, что Тайлер, наблюдавший за ней, невольно улыбнулся. Насытившись, она откинулась на спинку кресла и совсем по-детски облизала пальцы. Веселый смех Тайлера заставил ее поднять глаза. Неужели он больше не сердится?

— Сейчас ты похожа на маленькую девочку, не старше Натали. Куда девались твои великосветские манеры?

Клаудия рассмеялась в ответ, на сердце у нее потеплело.

— Я и чувствую себя так, словно мне лет восемь. С тех пор как ты сказал мне, что Натали жива, я вообще помолодела лет на двадцать. Умоляю, не жалей об этом. Ты поступил благородно и великодушно. А для меня это так важно, что словами не выразить. Ты возродил меня к жизни. До конца дней я буду тебе благодарна, — порывисто сказала Клаудия.

Смех замер на губах Тайлера.

— Я не нуждаюсь в твоей благодарности, — сухо заметил он.

Минута взаимопонимания миновала. Этого следовало ожидать… Но теперь ей будет легче, ведь он только что немного смягчился, дал ей надежду.

— Я знаю. Но все равно спасибо, — тихо сказала она и встала. — Не бойся, тебе ничего не грозит. Это не ловушка… — Возможна ли между ними дружба, если он будет видеть в ней постоянную угрозу? — Пойду приму душ и переоденусь. — Она направилась в ванную комнату, но у двери задержалась и задумчиво прикусила губу. Тайлер не спросил, почему она ушла от Гордона. Наверно, его это совсем не интересует. А может, она хочет слишком многого? Надо довольствоваться малым и продвигаться вперед осторожно, шаг за шагом. Хорошо уже то, что он получил некоторое представление о своем кузене, узнал правду. Своими признаниями она дала ему пищу для размышлений.