Сокровенные тайны (Том 2)

      Джуниор положил ей на плечо руку.
      - Мама хочет загладить свою вчерашнюю вспышку. Она несказанно рада, что вы приняли ее приглашение. Она вас очень ждет.
      Глава 25
      Лупе взяла у нее жакет и повела наверх. У двери она помедлила, затем тихонько постучала.
      - Войдите.
      Лупе распахнула дверь, но не вошла. Поняв это как приглашение, Алекс переступила порог и очутилась в комнате, похожей на кинодекорацию.
      - Как красиво! - искренне вырвалось у нее.
      - Спасибо, мне тоже нравится. - Сара-Джо взглянула на стоявшую позади служанку. - Лупе, закройте, пожалуйста, дверь. Вы же знаете, я не выношу сквозняков, к тому же рабочие подняли невообразимый шум. И принесите нам сразу чай.
      - Слушаюсь, мадам. - Экономка ушла, оставив их наедине. Стоя у двери, Алекс вдруг почувствовала себя неловко в своей длинной шерстяной юбке и замшевых сапогах на низком каблуке. Нет, ее черный костюм был неплох, но выглядел вызывающе современно и абсолютно неуместно среди изысканно-женственного убранства этой обставленной в викторианском стиле комнаты, где пахло, как в дорогом парфюмерном магазине.
      В отличие от Алекс, хозяйка вписывалась в эту обстановку так же естественно, как кружащаяся фигурка балерины в музыкальную шкатулку. Ворот ее белой блузки был отделан рюшами, такие же рюши охватывали ее тонкие запястья. Сара-Джо сидела у окна на диване, обтянутом нежно-голубым дамастом, мягкая бежевая юбка веером раскинулась вокруг нее. В лучах послеполуденного солнца ее волосы сверкали, как нимб.
      - Входите и садитесь, - Сара-Джо указала на изящный стул подле себя.
      Обычно не терявшая самообладания, Алекс, ступая по устланному ковром полу, чувствовала себя смущенно.
      - Спасибо за приглашение. Как замечательно, что вы надумали меня позвать.
      - Мне необходимо было как можно скорее извиниться перед вами за то, что я наговорила вчера.
      - Пустяки. Я уже все забыла.
      Джуниор и Ангус вроде бы простили ее за то, что она нечаянно спровоцировала разгром на ранчо. Теперь ее очередь проявить великодушие по отношению к Саре-Джо.
      Алекс с любопытством огляделась.
      - И в самом деле, прелестная комната. Вы ее сами обставляли?
      Смех Сары-Джо был таким же хрупким, как и рука, теребившая рюши на вороте блузки.
      - Разумеется. Я бы и на порог не пустила этих ужасных декораторов. Собственно, я просто скопировала свою комнату в родительском доме, всю, до мельчайших деталей. Ангус находит ее слишком вычурной.
      Исподволь Алекс старалась найти в комнате хоть какие-то признаки мужского присутствия, какую-нибудь мелочь, свидетельствующую, что мужчина здесь все-таки появляется. Но не находила никаких следов. Как бы прочитав ее мысли, Сара-Джо сказала:
      - Его вещи в другой комнате, вон там.
      Проследив за ее взглядом, Алекс увидела закрытую дверь.
      - Входи, Лупе, - отозвалась Сара-Джо на негромкий стук в дверь. - Вот и наш чай.
      Пока Лупе расставляла серебряный сервиз на чайном столике, Алекс начала светскую беседу.
      - Вы упомянули родительский дом, миссис Минтон. Это в Кентукки?
      - Да, в краю табунов. В краю охотников. Я его обожала. Ее задумчивый взгляд, скользнув по комнате, остановился на окне. Открывавшийся вид не очень-то радовал глаз: нескончаемо тянущаяся на много миль до самого горизонта серовато-коричневая степь. Они наблюдали, как подгоняемый ветром шарик перекати-поля пересек мощенный камнем внутренний дворик и упал в плавательный бассейн. Пейзаж вокруг бассейна был унылым и безжизненным, как хлопковое поле после уборки.
      - Земля здесь такая голая. Я скучаю по зелени. Конечно, у нас есть орошаемые пастбища для лошадей, но все это не то. - Она медленно повернула от окна голову и кивком поблагодарила служанку. Лупе удалилась. - Что вам положить в чай?
      - Кусочек лимона и сахар, пожалуйста. Одну ложечку. Сара-Джо все делала согласно ритуалу, который, как считала Алекс, зачах еще два поколения назад. И выполняла его тщательно и неспешно. Ее бледные, прозрачные руки плавно двигались. Теперь Алекс понимала, почему этот обычай угас в современной Америке. Просто ни у кого нет времени.
      - Бутерброды, пожалуйста. Они с огурцом и сливочным сыром.
      - В таком случае, непременно, - улыбнулась Алекс. Положив на маленькую тарелочку бутерброд и два пирожных, Сара-Джо передала ее Алекс, которая уже расстелила на коленях кружевную салфетку.
      - Спасибо.
      Алекс отпила чаю и объявила, что он выше всяких похвал. Бутерброд представлял собой тонюсенький ломтик хлеба без корки, на которой было намазано что-то прохладное и маслянистое. Она боялась, что желудок ее грубо заурчит, жадно поглощая крохотную порцию. Ведь завтрак она проспала, а обедать перед тем, как идти в гости, ей показалось излишним.
      Попробовав пирожного, она спросила:
      - Вы часто навещаете родных в Кентукки? Хозяйка налила себе чаю по собственному вкусу и медленно помешивала его.
      - Я была там только дважды - на похоронах родителей.
      - Простите, я не хотела затрагивать такую грустную тему.
      - У меня никого не осталось, кроме Ангуса и Джуниора. Но ведь любой человек с мало-мальским характером рано или поздно свыкается с утратами. - Она поставила чашку с блюдцем на стол так осторожно, что фарфор даже не звякнул. Не поднимая головы, она исподлобья посмотрела на Алекс. - А вы никак не можете, да?
      Алекс положила обратно на тарелку недоеденное пирожное, чувствуя, что разговор подошел к тому, ради чего ее и пригласили на чай.
      - Никак не могу чего?
      - Никак не поймете, что мертвых лучше не тревожить. Линия фронта была определена. Алекс поставила чайный прибор обратно на серебряный поднос, даже убрала с колеи тонкую, как паутина, салфетку.
      - Вы имеете в виду мою мать?
      - Именно. Ваше расследование, мисс Гейтер, расстроило жизнь моей семьи.
      - Приношу извинения за беспокойство. Однако причинять его меня вынуждают обстоятельства.
      - Какие-то подонки бесчинствовали в нашем имении, жизнь и здоровье всех лошадей, и наших, и чужих, а значит, и самое наше существование, были в опасности.
      - Очень неприятное происшествие. Не могу передать вам, как мне жаль, что это произошло, - сказала Алекс в надежде, что Сара-Джо ее поймет. - Но поверьте, я не имела к этому никакого отношения.
      Стараясь подавить неприязнь и негодование, Сара-Джо глубоко вздохнула. При этом заколыхались обрамлявшие ее шею рюши. Ее враждебность ощущалась так явно, что Алекс вновь подумала, какая же причина побудила ее устроить этот чай? Желание извиниться было всего лишь уловкой. Очевидно, Сара-Джо хотела выплеснуть давно копившееся раздражение.
      - Что вы знаете о своей матери и ее отношениях с Джуниором и Ридом Ламбертом?
      - Только то, что рассказывала мне бабушка, да еще кое-что я узнала здесь, в Пурселле, из разговоров с людьми.
      - Они были не разлей вода, - сказала Сара-Джо тихим, задумчивым голосом, и Алекс поняла, что та погружается в мир своих личных воспоминаний. - Маленькая тесная компания. Увидишь одного, значит, и двое других рядом.
      - Да, я заметила это на любительских снимках в школьных альбомах, где они были застигнуты врасплох. Там много фотографий этой троицы.
      Алекс провела немало времени, рассматривая фотографии на глянцевых страницах школьных ежегодников, надеясь найти хоть какую-нибудь ниточку, хоть что-нибудь, что могло бы помочь расследованию.
      - Я не хотела, чтобы Джуниор дружил с ними, - рассказывала Сара-Джо. - Рид был хулиганом и к тому же сыном известного в городе пьяницы. А ваша мать.., ну, в общем, мне по многим причинам не хотелось, чтобы он с ней сближался.
      - Назовите хотя бы одну.
      - В основном из-за того, что было между нею и Ридом. Я знала, что Джуниор всегда будет на вторых ролях. Меня раздражала сама мысль о том, что она будет выбирать. Она была недостойна права на выбор, - сказала Сара-Джо с горечью. Но что бы я ни говорила, Джуниор обожал ее. Случилось то, чего я так боялась, - он влюбился. - Она вдруг проницательно взглянула на гостью. - И у меня есть неприятное предчувствие, что теперь он влюбится в вас.
      - Вы ошибаетесь.
      - О, я уверена, вы-то уж позаботитесь, чтобы так и случилось. Вероятно, Рид тоже влюбится. И снова выстроится треугольник, не правда ли? Разве вам не хочется, подобно ей, натравить их друг на друга?
      - Это не правда!
      Глаза Сары-Джо злобно сузились.
      - Ваша мать была распутной.
      До этого момента Алекс старалась подбирать слова осторожно. Но, поскольку хозяйка дома оскорбила ее покойную мать, она отбросила все светские условности.
      - Это клевета, миссис Минтон, и я ее решительно отвергаю.
      Сара-Джо пренебрежительно махнула рукой.
      - Тем не менее это правда. С первой встречи я поняла, что она заурядна и груба. Да, она была недурна собой, такая яркая, броская, вроде вас. - Она окинула Алекс критическим взглядом. Алекс так и подмывало встать и уйти. Единственное, что удерживало ее на этом тонконогом стуле, была надежда, что Сара-Джо нечаянно проговорится и она узнает что-нибудь важное.
      - Ваша мать смеялась слишком громко, играла слишком азартно, любила слишком сильно. Для нее чувства были все равно что бутылка для пьяницы. Она чрезмерно поддавалась им и не умела себя контролировать.
      - Значит, она была искренней, - с гордостью сказала Алекс. - Мир, наверное, стал бы лучше, если бы люди открыто выражали свои чувства.
      Сара-Джо пропустила ее замечание мимо ушей.
      - Уж она-то знала, как расположить к себе мужчину, - продолжала Сара-Джо. - Седина была кокетлива от природы. Все мужчины влюблялись в нее. Благодаря ее стараниям, конечно. Ведь ради этого она была готова на все.
      Это было уж слишком.
      - Я не позволю вам унижать женщину, которая уже не может себя защитить. Это отвратительно и жестоко с вашей стороны, миссис Минтон. - В комнате, где вначале, казалось, веяло оранжерейной свежестью, теперь вдруг стало невыносимо душно. Надо было выбираться оттуда, и поскорее. - Я ухожу.
      - Нет, подождите. - Сара-Джо поднялась вслед за Алекс. - Седина любила Рида со всей страстью, с которой была способна любить кого-то еще, кроме себя.
      - А вам-то что до этого?
      - Она хотела заполучить и Джуниора и дала ему это понять. У вашей бабушки - вот уж глупая женщина - просто голова кружилась при мысли о возможном браке наших детей. Как будто я позволила бы Джуниору жениться на Селине, усмехнулась она. - Мерл Грэм даже однажды позвонила мне, ей хотелось, чтобы мы, будущие родственники, почаще встречались и поближе познакомились друг с другом. Господи, да я бы скорее умерла! Она же была телефонисткой. - Сара-Джо презрительно рассмеялась - Ни под каким видом не могла Седина Грэм стать моей невесткой. Я прямо сказала об этом и вашей бабушке, и Джуниору. Он дулся и хныкал из-за этой девчонки, пока не вывел меня из терпения. - Она подняла свои маленькие кулачки, как будто и сейчас еще не могла успокоиться. - Ну почему он не видел, что она всего лишь эгоистичная расчетливая сучка? А теперь еще вы!
      Она обошла чайный столик и встала перед Алекс. Алекс была выше, но Саре-Джо придавала силы кипевшая в ней долгие годы ярость. Ее хрупкое тело сотрясалось от злости.
      - С недавнего времени он только и говорит, что о вас, как раньше о Седине.
      - Я не завлекала Джуниора, миссис Минтон. Между нами не может быть никакой любовной связи. Не исключаю, мы могли бы стать друзьями, но только после завершения расследования.
      - Да ведь то же самое было и с ней! - воскликнула Сара-Джо. - Она злоупотребляла его дружбой, потому что он все время цеплялся за напрасную надежду, что дружба перерастет в нечто большее. Для вас он всего лишь подозреваемый в убийстве. Вы используете его так же, как ваша мать.
      - Ну это просто не правда.
      Сара-Джо покачнулась, как будто вот-вот упадет в обморок.
      - Зачем вы явились сюда?
      - Я хочу выяснить, почему убили мою мать.
      - Вы - вот причина. - Ее указательный палец был направлен прямо в сердце Алекс. - Незаконнорожденный ребенок Седины.
      Алекс отшатнулась, у нее перехватило дыхание.
      - Что вы сказали? - с трудом выдохнула она. Сара-Джо пришла в себя. Краска отхлынула от ее лица, и оно приняло свой обычный фарфоровый оттенок.
      - Вы были незаконнорожденной.
      - Это ложь, - задыхаясь, возразила Алекс. - Моя мать была замужем за Элом Гейтером. Я видела свидетельство о браке. Бабушка Грэм сохранила его.
      - Да, они поженились, но только после того, как она обнаружила, вернувшись из Эль-Пасо, что беременна.
      - Вы лжете! - Алекс ухватилась за спинку стула. - Почему вы лжете?
      - Это не ложь! Причина, по которой я все это рассказываю, очень проста. Я пытаюсь защитить свою семью от вашей разрушительной мстительности. С этим дрянным отвратительным городишком меня примиряет только то, что я здесь самая богатая. Мне нравится быть замужем за самым влиятельным человеком округа. И я не позволю вам уничтожить все, что Ангус создал для меня. Я не позволю вам внести раздор в мою семью. Селине удалось сделать это. Но больше я такого не допущу.
      - Дамы, дамы! - В комнату, снисходительно посмеиваясь, вошел Джуниор. Что тут за шум? Может, паука увидели?
      Тон его совершенно изменился, когда он почувствовал возникшую между дамами враждебность. Она ощущалась в воздухе так же явственно, как запах озона после близкого удара молнии.
      - Мать! Алекс! Что случилось?
      Алекс смотрела, не мигая, на Сару-Джо, лицо которой теперь было спокойно и невозмутимо, как камея. Опрокинув стул, Алекс рванулась к двери. Выскочила из комнаты, побежала, спотыкаясь, вниз по лестнице.
      Джуниор посмотрел с немым вопросом на мать. Отвернувшись от него, она вернулась на диван, взяла чашечку с чаем и сделала маленький глоток.
      Джуниор помчался вдогонку за Алекс и настиг ее у выхода, где она судорожно пыталась попасть рукой в рукав жакета.
      Он схватил ее за плечи.
      - Что здесь, черт возьми, произошло?
      - Ничего. - Алекс отвернулась, чтобы он не увидел ее слез. Попыталась высвободиться из его рук.
      - Что-то непохоже, чтобы вы просто пили чай!
      - Чай? Ха-ха, - откинув голову, усмехнулась Алекс. - Она пригласила меня не за тем, чтобы пить чай. - Пытаясь удержать слезы, она часто моргала и шмыгала носом. - Наверное, мне нужно поблагодарить ее за то, что она рассказала.
      - Что рассказала?
      - Что я была биологической случайностью. От замешательства лицо Джуниора утратило всякое выражение.
      - Значит, так оно и было, да? - Опустив ее руки, Джуниор попытался отвернуться. Теперь уже Алекс схватила его за руку и заставила повернуться к ней. - Да? - Из глаз ее потекли слезы. - Скажите хоть что-нибудь, Джуниор!
      Его смущенный вид говорил о нежелании что-либо подтверждать. Пришлось самой Алекс описать, как все произошло.
      - Селина вернулась из Эль-Пасо. Она погуляла с солдатом, перебесилась и была готова помириться с Ридом. Наверное, так и случилось бы, если бы не я, да? - Она закрыла лицо руками. - Господи, неудивительно, что он так меня ненавидит.
      Джуниор убрал ее руки от лица и посмотрел на Алекс своими искренними голубыми глазами.
      - Рид не ненавидит вас, Алекс. Ни у кого из нас не было ненависти ни тогда, ни сейчас. Она с горечью рассмеялась.
      - Зато уж Элберг Гейтер точно терпеть меня не мог. Его ведь заставили жениться. - Глаза ее округлились, прерывисто дыша, она говорила быстро и громко. - Теперь мне многое понятно. Многое. Почему бабушка так строго относилась к моим свиданиям; с кем я иду, когда вернусь, где была. Я обижалась на ее суровость, потому что никогда не давала повода не доверять мне. Наверное, ее строгость была оправдана, да? - Она была близка к истерике. - Ее дочь обрюхатили, а двадцать пять лет назад это было большим позором.
      - Алекс, перестаньте.
      - Теперь ясно, почему бабушка никогда меня особенно не любила. Я сломала Седине жизнь, и бабушка мне этого не простила. Селина потеряла вас, потеряла Рида, потеряла будущее. И все из-за меня. О господи! - Вопль прозвучал не то проклятием, не то молитвой. Алекс отвернулась от него и толчком распахнула дверь. Бегом бросилась через веранду вниз по ступенькам к своей машине.
      - Алекс! - Джуниор ринулся было за ней.
      - Черт побери, что тут происходит? - воскликнул Ангус, увидев промчавшуюся мимо него Алекс.
      - Оставьте ее в покое, оба. - Сара-Джо стояла на верхней площадке, откуда она все слышала и видела. Джуниор резко повернулся к ней:
      - Мама, как ты могла? Как ты могла так больно ранить Алекс?
      - Я не хотела ее ранить.
      - А что ты ей сказала? - спросил Ангус. Он стоял, заполнив собой весь дверной проем, ничего не понимая и раздражаясь оттого, что никто не отвечает на его вопросы.
      - Конечно, это ранило ее, - сказал Джуниор. - И ты знала, каков будет результат. Зачем тебе вообще понадобилось это рассказывать?
      - Потому что ей нужно знать. Единственный, кто может ранить Алекс, это сама Алекс. Она ведь гоняется за призраками. Селина Гейтер вовсе не была такой матерью, которую ищет Алекс. Мерл вбила в голову внучки много чепухи о том, какой якобы замечательной была Селина. Она забыла рассказать девочке, какой та была беспутной. Пора уже Алекс узнать об этом.
      - Какого хрена! - взъярился Ангус. - Может, кто-нибудь соблаговолит объяснить мне, что здесь все-таки происходит, черт возьми?
      Глава 26
      Ангус вошел в спальню и тихо прикрыл за собой дверь. Сидевшая в кровати, облокотись на подушки, Сара-Джо отложила книгу и взглянула на него поверх сползших на конник носа очков.
      - Что это ты так рано сегодня?
      На вид она, казалось, и мухи не обидит, но Ангус знал, что за хрупкой внешностью скрывается железная воля. Отступать она могла - из безразличия, но потерпеть поражение - никогда.
      - Я хочу поговорить с тобой.
      - О чем?
      - О том, что произошло сегодня. Она прижала пальцы к вискам.
      - У меня из-за этого так разболелась голова! Поэтому я и не спустилась к обеду.
      - Приняла что-нибудь?
      - Да, сейчас уже лучше.
      Они обменивались этими фразами по поводу ее головной боли почти каждый день.
      - Не садись на покрывало, - сделала замечание Сара-Джо, когда он присел на краешек кровати. Он привстал, подождал, пока она отвернет стеганое атласное покрывало, и снова сел, придвинувшись поближе к ее бедру.
      - Боже, у тебя такой удрученный вид, Ангус, - сказал она обеспокоенно. - В чем дело? -На наше имение, надеюсь, больше никакие психи не нападали?
      - Нет.
      - Слава богу, что пострадала только одна лошадь, да и та принадлежала Риду.
      Ангус ничего на это не сказал. Сара-Джо недолюбливала Рида, и Ангус знал почему. Ее отношение не переменится никогда, поэтому бранить ее за эти злые слова бесполезно.
      К тому же он пришел поговорить с ней на другую, очень щекотливую тему. Выждав паузу, он начал, осторожно подбирая слова:
      - Сара-Джо, насчет сегодняшнего...
      - Я очень расстроилась, - сказала она, складывая губы в милую гримасу.
      - Ты расстроилась? - Ангус с трудом подавил раздражение. Не стоило спешить с выводами, не выслушав, что скажет об этом она сама. - А что же тогда чувствовала Алекс?
      - Она, естественно, тоже расстроилась. А ты бы не расстроился, если бы узнал, что ты незаконнорожденный?
      - Нет. - Он невесело усмехнулся. - Я бы этому даже и не удивился. В жизни никогда не проверял, есть ли у моих родителей свидетельство о браке, да хоть бы и не было, мне все равно. - Брови его нахмурились. - Но я-то ведь старый стреляный воробей, а Алекс чувствительная молодая женщина.
      - Я считала, ей хватит сил пережить это.
      - Очевидно, не хватило. Она промчалась мимо, даже не заметив меня. Была чуть ли не в истерике. Улыбка сошла с губ Сары-Джо.
      - Ты винишь меня за то, что я ей сказала? Считаешь, я поступила не правильно?
      Всякий раз, когда она смотрела на него вот таким испуганным взглядом маленькой заблудившейся девочки, сердце его таяло. Ангус взял ее руку. Своими грубыми лапами он мог бы легко раздавить ее, как цветок, но с годами он научился, лаская ее, сдерживать свою силу.
      - Я вовсе не виню тебя, родная, за то, что ты ей сказала. Я просто сомневаюсь в благоразумии этого шага. Жаль, что ты прежде не посоветовалась со мной или Джуниором. Она ведь вполне могла прожить и не зная тайны своего рождения.
      - А я считаю иначе, - резко возразила Сара-Джо.
      - Ну что с того, что ее мама и папа поженились только после того, как сделали ее? Сейчас это случается сплошь и рядом, уже и за грех-то никто не считает.
      - Зато теперь она по-другому представляет себе Седину. Алекс ведь возвела мать на пьедестал.
      - Ну и что?
      - Селина едва ли заслуживает пьедестала, - резко заметила Сара-Джо Хватит уж нам сдувать пылинки с Алекс, я решила, что пора выложить ей всю правду о ее матери.
      - Зачем?
      - Зачем? Затем, что она хочет уничтожить нас, вот зачем. Я решила, что пора перестать потакать ей, пора начать борьбу. И воспользовалась единственным имевшимся у меня оружием. - Во время подобных сцен Сара-Джо обычно очень возбуждалась. - Я всего лишь пытаюсь защитить тебя и Джуниора.
      В самом деле, подумал Ангус, Саре-Джо потребовалось огромное мужество, чтобы сразиться с такой уверенной в себе женщиной, как Алекс. Он по-прежнему считал, что Саре-Джо не обязательно было рассказывать Алекс о ее родителях, но ведь сделала она это из благих побуждений. Она защищала свою семью. Можно ли осуждать ее за такой храбрый поступок? Он наклонился и поцеловал жену в лоб.
      - Я ценю твой боевой дух, но никто из нас не нуждается в твоей защите, родная. Как может такая крошка защитить нас, таких больших и сильных парней? Он засмеялся при этой мысли. - У меня хватит и денег, и опыта, чтобы уладить любые трудности. А из-за этой рыженькой, росточком всего-то в шесть футов, и вовсе не стоит беспокоиться.
      - Если бы воскрес этот гнусный Клейстер Хикам, он бы, я уверена, с тобой не согласился, - сказала Сара-Джо. - Смотри, что с ним случилось. В отличие от тебя и Джуниора и, очевидно, всех других мужчин, я не подвластна чарам этой девицы. - В ее голосе зазвучало отчаяние. - Ангус, неужели ты не видишь? Джуниор начинает терять из-за нее голову.
      - Не вижу в этом ничего ужасного, - сказал он с простодушной улыбкой.
      - Да это было бы просто катастрофой! - воскликнула Сара-Джо слабым голосом. - Ведь в свое время ее мать уже разбила ему сердце. Неужто тебе все равно?
      - Ну, это было много лет назад. И потом, Алекс не такая, как ее мать, нахмурившись, напомнил Ангус.
      - Я в этом не уверена, - сказала Сара-Джо, глядя в пространство.
      - Алекс не такая пустышка и ветреница, как се мать, - возразил Ангус. Она немножко любит покомандовать, но, может, это как раз то, что нужно Джуниору. Все его жены позволяли ему помыкать собой, и он ни в грош их не ставил. Может, ему нужна как раз такая жена, которая заставит его считаться с собой.
      - А кстати, где он? Он еще сердится на меня? - с тревогой спросила Сара-Джо.
      - Он расстроился, но это пройдет, он ведь отходчив. Сказал, что поедет куда-нибудь и напьется.
      Они оба рассмеялись. Первой посерьезнела Сара-Джо.
      - Надеюсь, он доедет домой благополучно.
      - Он, э-э, наверное, не вернется ночевать.
      - Вот как?
      - Что ж тут удивительного. Алекс нужно какое-то время, чтобы успокоиться. Даже если Джуниор и сгорает от любви, он ведь, в конце концов, живой человек. И найдет себе женщину, которая его утешит, ему это сегодня необходимо. - Его взгляд остановился на декольте жены, кожа ее была бархатистой и гладкой благодаря пудре, которой она пользовалась после ванны. - У него здоровый мужской аппетит, точь-в-точь как у его папочки.
      - Ох, Ангус, - устало вздохнула она, когда его рука, пробравшись через кружевные оборки, нащупала ее грудь.
      - Меня и самого хорошо бы немножко утешить.
      - Все вы, мужчины, одинаковы. У вас всегда лишь одно на уме. Из-за тебя...
      - Из-за тебя у меня встал.
      - Что за выражение! Так грубо. И потом, мне сегодня не хочется. У меня снова начинает болеть голова.
      Его поцелуй оборвал все дальнейшие возражения. Она покорилась, в чем он и не сомневался. Она всегда возражала на словах, но на деле никогда ему не отказывала. Ее с колыбели приучили к мысли, что она всегда должна выполнять супружеские обязанности, точно так же, как и уметь правильно сервировать чай.
      То, что она отдавалась ему скорее из чувства долга, чем из-за страсти, не умаляло его желания, может, даже еще усиливало его. Ангус любил брать препятствия.
      Он быстро разделся и лег на нее. Немного повозившись с пуговицами, он в конце концов справился с ними без ее помощи и распахнул пеньюар. Ее груди были такими же упругими и высокими, как и в ночь их свадьбы, когда он впервые дотронулся до них.
      Ангус поцеловал их с вежливой сдержанностью. У нее были маленькие соски. Ему редко удавалось, лаская языком, заставить их стать твердыми. Да знала ли она вообще, что соски уплотняются от желания? Сомнительно. Разве только те романы, которые она читает, были более откровенны в вопросах пола, чем он полагает.
      Она слегка поморщилась, когда он вошел в нее. Ангус сделал вид, что не заметил ее гримасы. Он старался не потеть, не издавать никаких звуков, не делать ничего такого, что она сочла бы некрасивым или неприятным. Свою похоть он приберегал для одной вдовушки, которую содержал в соседнем округе. Ее-то не коробил его грубый язык. Напротив, она покатывалась со смеху от некоторых его красочных выражений.
      И она не меньше его была охоча до любовных утех. У нее были крупные, темные, пахнущие молоком соски, которые она разрешала ему теребить сколько угодно. И не возражала против того, чтобы попробовать другие, разные способы. Каждый раз, как он ложился на нее, ее круглые бедра обхватывали его сзади, как тиски. Оргазм у нее всегда сопровождался громким криком, и только она одна умела радостно смеяться, когда занималась любовью.
      Они встречались уже более двадцати лет. Она никогда не требовала от него большего, да на большее она и не рассчитывала. Им было чертовски хорошо вместе, и Ангус не мог себе представить жизни без нее, но любить ее он, конечно же, не любил.
      Он любил Сару-Джо. Или, вернее, любил ее изящество, чистоту, утонченность и красоту. Он любил ее, как коллекционер любит бесценную статуэтку, до которой можно дотрагиваться только в особых случаях, да и то с крайней осторожностью.
      По ее требованию он неизменно надевал презерватив и потом, осторожно снимая его, старался не испачкать ее шелковые простыни. И сейчас, проделывая эту операцию, он наблюдал, как Сара-Джо оправила ночную рубашку, застегнула все пуговицы и разгладила покрывало.
      Ангус сновал лег в постель, чмокнул ее в щечку и обнял. Он любил держать в объятиях ее маленькое тело, любил прикасаться к ее гладкой благоухающей коже. Ему хотелось лелеять ее. Но, к его огорчению, она убрала его руки и сказала:
      - Теперь спи, Ангус. Я хочу дочитать эту главу.
      Она снова открыла роман, наверняка такой же сухой и безжизненный, как и сама она в постели. Устыдившись этой предательской мысли, Ангус повернулся на другой бок, чтобы свет лампы не падал ему на лицо.
      Ему почему-то никогда не приходило в голову стыдиться своих поездок за тридцать пять миль к любовнице, которую он решил навестить завтра же к вечеру.
      ***
      Керамическая кружка выскользнула у Стейси из рук, упала на кафельный пол кухни и разбилась.
      - Боже мой, - прошептала Стейси, судорожно сжимая отвороты бархатного халата.
      - Стейси, это я.
      Стук в заднюю дверь так сильно напугал ее, что кружка просто выскользнула у нее из рук. Но при звуке знакомого голоса, произносившего ее имя, сердце Стейси забилось еще сильнее. Несколько мгновений она стояла, уставившись на дверь, затем бросилась к ней и отодвинула накрахмаленную занавеску.
      - Джуниор?
      Ей не хватило воздуха, чтобы громко произнести его имя. Губы беззвучно шептали его. Она не сразу справилась с замком, торопясь изо всех сил, будто боялась, что Джуниор исчезнет раньше, чем она откроет дверь.
      - Привет! - Он улыбался так бесхитростно и открыто, будто стучал в эту дверь каждый вечер. - У тебя что-то разбилось или мне послышалось?
      Она подняла было руку, чтобы дотронуться до его щеки и убедиться, что это действительно он, но, застеснявшись, отдернула.
      - Что ты здесь делаешь?
      - Пришел повидать тебя.
      Она посмотрела мимо него, ища взглядом во дворе какое-нибудь объяснение, какую-нибудь причину, приведшую ее бывшего мужа к этому крыльцу.
      Он рассмеялся.
      - Я пришел один. Просто не хотелось звонить в парадную дверь: вдруг судья уже лег спать.
      - Да, лег. Он... Ах, но ты заходи, заходи! - Опомнившись, она пропустила его в дом. Джуниор вошел. Они стояли, глядя друг на друга в ярком свете кухонной лампы, довольно безжалостном для Стейси, уже снявшей косметику перед сном.
      Она часто представляла себе, как он придет к ней однажды вечером, но сейчас, когда это случилось, Стейси оцепенела и онемела, отказываясь верить собственным глазам. Тысячи слов любви и нежности пронеслись в ее голове, но она знала, что они ему неинтересны. И поэтому выбрала более безопасную тему.
      - Папа сегодня лег рано. У него что-то с желудком. Я подогрела ему молока. А из оставшегося решила приготовить какао. - Не в силах отвести от него взгляд, Стейси нервно махнула рукой в сторону плиты, где молоко уже готово было убежать из кастрюли.
      Джуниор подошел к плите и выключил конфорку.
      - Какао, говоришь? Что может быть лучше твоего какао! А на две чашки хватит?
      - Да... Ко.., конечно. Значит, ты останешься?
      - Ненадолго. Если ты не против.
      - Нет, - сказала она, едва дыша. - Нет.
      Обычно ловкая, Стейси неуклюжими движениями налила две чашки какао. Она не могла понять, с чего он вдруг решил навестить ее сегодня. Впрочем, это неважно. Главное, он здесь.
      Когда она подала ему чашку с какао, Джуниор обезоруживающе улыбнулся и спросил:
      - У тебя есть что-нибудь выпить? Он пошел за ней в гостиную, где в шкафчике стояло несколько бутылок, вынимавшихся только в особых случаях.