Кот, который... (№5) - Кот, который любил Брамса

– Она не глухая, я в этом уверен. Просто не желает слушать. Может, ты сумеешь пробиться через её «глухоту». Она, по-моему, хорошо относится к женщинам… Извини, я на минутку. Мне нужно перехватить этих молодчиков, пока они не ушли.

Он пересёк зал, подошёл к искателям сокровищ и обратился к тому, что был повнушительнее:

– Прошу прощения, сэр. Вы случайно не корреспондент одного из телеграфных агентств?

Тот покачал головой.

– Сожалею, но вы напали на ложный след, – ответил он низким и отнюдь не дружелюбным голосом.

– Но вы журналист, не так ли? И закончили Колумбийский университет? Вы освещали последние президентские выборы.

– Сожалею, ни того, ни другого за мной не числится.

Квиллер мастерски изобразил недоумение и повернулся ко второму мужчине:

– А я-то был уверен, что вы фоторепортёр и вы вместе выполняете важное задание.

Второй отозвался несколько дружелюбнее:

– Вот уж ничего похожего. Мы просто два шалопая, проводим здесь отпуск.

Квиллер извинился, пожелал им приятного отпуска и вернулся за свой столик.

– Что это всё значит? – поинтересовалась Розмари.

– Потом скажу.

По дороге домой он объяснил:

– Здесь, кажется, орудует ловкая шайка. Они используют коттедж тети Фанни как тайный штаб. Домик стоит на отшибе, двери никогда не запираются, и войти удобно, и скрыться: хочешь – берегом, – хочешь по шоссе, а то и лесом. Главный оставлял шестеркам распоряжения на магнитофонной ленте, а кассету прятал за головой лося.

Розмари расхохоталась:

– Квилл, дорогой, я же понимаю: ты меня разыгрываешь.

– Я совершенно серьёзен.

– Думаешь, это дело связано с наркотиками?

– Скорее, с ограблением затонувших кораблей. На дне озера покоятся останки множества затонувших кораблей, а в коттедже есть книга, где подробно перечислены все эти суда, их точное местоположение и описан груз. Некоторые затонули больше ста лет назад.

– И после стольких лет груз уцелел?

– В прошлом веке на них не автомобили и не телевизоры перевозили, а медные и золотые слитки. Грузовые манифесты точно сообщают, что именно было на борту каждого судна: сколько баррелей виски, сколько долларов в золоте и банкнотах. Когда-то в этой части Штатов жизнь била ключом.

– Зачем же ты заговорил с этими молодчиками в ресторане?

– Один из них мог оказаться предводителем шайки, но у обоих голоса не похожи на тот, что на кассете. Совсем не похожи, И всё-таки их главный где-то тут, поблизости.

– Ох, Квилл! У тебя слишком пылкое воображение.

Они вернулись домой, и Квиллер, открыв дверь, пропустил вперед Розмари.

– Ох, мои тюльпаны все на полу! – вскричала она, войдя,

– Чёртовы кошки! – взревел Квиллер во весь голос чтобы выманить негодников из гостиной.

– Квилл, они вытащили все чёрные тюльпаны.

– Возможно, они и правы. Тюльпаны не должны быть чёрными.

– Но ты сам говорил мне, что кошки не различают цвета.

Он собрал тюльпаны, а Розмари снова поставила букеты в импровизированные вазы на камин, бар и обеденный стол. Потом они пошли на веранду и, дожидаясь захода солнца, устроились в очень старых судовых шезлонгах, какие вполне могли быть на борту «Титаника».

Чайки взлетали, ныряли в озеро и ссорились из-за рыбы на берегу. Розмари определила, что это чайки-селедочницы.

– А те птахи, что ловят мошек и демонстрируют непрекращающийся воздушный балет, – пояснила она, – называются пурпурными лесными ласточками.

Коричнево-жёлтая птица, которая всё время со свистом проносилась мимо веранды, оказалась кедровкой.

– Я слышу сову, – возвестил Квиллер, стараясь показать, что и он кое-что понимает в живой природе.

– Нет, это рыдает лесной голубь, – поправила его Розмари. – И ещё я слышу кардинала… чибиса и, кажется, вьюрка. Закрой глаза и слушай. Это как симфония.

Он виновато погладил усы. Возможно, он слушал не те голоса. Здесь, в отпуске, на лоне природы, вместо того чтобы слушать голоса вольных пташек, он пытается различить голоса преступников. Лучше бы он читал книги о жизни птиц, чем письма, нацарапанные крест-накрест.

– Расскажи мне ещё о тёте Фанни, – прервала его размышления Розмари.

– Что? А, да, – пробормотал он, возвращаясь к действительности. – Начнём с того, что она носит экстравагантные наряды и красит губы яркой помадой, а голос у неё как у сержанта на плацу. Она мужественная женщина, любит командовать, полна энергии и самых разных идей.

– У неё, должно быть, очень правильная диета.

– У неё очень ловкий слуга, который водит машину, выполняет разные поручения, следит за садом, убирает в доме и знает, как починить любую существующую в этом мире вещь.

Розмари хмыкнула:

– Из него получился бы чудесный муж. Сколько ему лет?

– Но у меня есть подозрение, что он ещё и ворует по мелочи.

– Я так и знала, что отыщется какое-то «но», -вздохнула Розмари. – А как к нему относится Коко?

– Весьма благосклонно. У Тома очень мягкий голос, который нравится кошкам.

Услышав своё имя, Коко с независимым видом вышел на веранду.

– Ты выгуливаешь Коко на поводке?

– Нет, но подумываю о том, чтобы вывести его на разведку. Он всё сидит и смотрит в окно гостевой комнаты, и мне хотелось бы выяснить, что же его так заинтересовало.

– Кролики и бурундуки, – предположила Розмари.

– Нет, там что-то другое. – Квиллер погладил усы, – У меня есть предположение…

– Ну, так давай выйдем с ним.

– Прямо сейчас?

– Да, прямо сейчас.

Время от времени на Коко надевали синюю шлейку и выводили на прогулку. Двенадцатифутовый нейлоновый шнур, подарок одного из фотографов «Прибоя», служил поводком, давая коту достаточно свободы. Нередко любопытный нос и кошачья интуиция Коко приводили к открытиям, недоступным человеческой наблюдательности.

Появление шлейки вызвало шумную реакцию, и, когда все пряжки были застегнуты, Коко издал целую серию сиамских звуков, выражающих возбуждение. Юм-Юм решила, что его мучают, и громко запротестовала.

Впервые после прибытия на озеро Коко вышел из дома. Обнаружив свисающую из медного колокола веревку, он изо всех сил вытянулся, чтобы достать до неё когтем, и дернул разок-другой. Потом без колебаний повернул на восток – мимо веранды, мимо дома, обогнул песчаный прямоугольник, отмечавший место выгребной ямы, и направился дальше к лесу. Когда он добрался до ковра из сосновых игл, желудей и опавших дубовых листьев, каждый шаг стал сопровождаться треском и шорохом – звуками, незнакомыми городскому коту. Белки, кролики и бурундучки поспешно попрятались. Испуганная малиновка отчаянно пыталась отвлечь внимание непрошеного гостя от своего гнезда. Но Коко и не взглянул в его сторону – он решительно шагал по дюне, устремляясь вверх. Там, за куртиной диких вишен, стоял сарай для инструментов.

– Ну, как тебе это нравится? – шепнул Квиллер Розмари. – Идёт прямиком к сараю!

Он открыл коту дверь, и Коко перескочил через порог. Нюхнул весло от каноэ, два раза мусорное ведро.

– Скорей, Розмари! Принеси фонарик! Он висит за задней дверью.

В полумраке сарая Коко посмотрел на коллекцию банок с краской и направился к лежанке Тома, вспрыгнул на вытертое одеяло. Потом, издавая гортанные звуки и размахивая хвостом из стороны в сторону принялся старательно когтить одеяло, затем подобие подушки, а после стену, оклеенную картинками из жизни Лас-Вегаса, и снова вернулся к одеялу.

– Коко, что ты ищешь? – Квиллер откинул в сторону одеяло, и Коко впился когтями в тощий матрас.

Розмари освещала эту странную сцену лучом фонарика.

– Он настроен очень решительно.

– Может, в матрасе мышиное гнездо?

– Да скинь ты эту грязную подстилку на пол!

Матрас соскользнул с просевших пружин допотопного диванчика, и вместе с ним на пол упал большой, склеенный из оберточной коричневой бумаги конверт. Розмари поднесла фонарик поближе. Конверт с почтовым штемпелем двухгодичной давности был адресован Франческе Клингеншоен. Отправителем значилась риэлторская фирма во Флориде.

– Загляни в него, Квилл.

– Деньги! Купюры по пятьдесят долларов.

– Дай-ка я сосчитаю. Я привыкла считать деньги. – Она пересчитала банкноты с профессиональной скоростью. Общая сумма составляла без малого двенадцать тысяч долларов. – Что мы будем с этим делать?

– Они принадлежат работнику Фанни, – сказал Квиллер. – Мы положим всё обратно, приведём постель в порядок и уйдём отсюда, пока комары не явились сюда всем войском.

Поздно ночью, ворочаясь без сна, Квиллер размышлял о тайнике в сарае. Неужели этот недотепа копит деньги на покупку ночного клуба в Лас-Вегасе? Откуда у него взялась такая сумма? Не от тёти Фанни. Она, без сомнения, даёт ему не больше двух-трех долларов за раз.

Квиллер услышал тяжёлые шаги на крыше. Он очень надеялся, что Роджер прав и это енот.

ОДИННАДЦАТЬ

Во вторник утром, ещё до завтрака, Квиллер поехал в город купить яиц. Розмари утверждала, что для хорошего пищеварения нет ничего лучше, чем яйцо всмятку. Квиллер не помнил, чтобы ел яйца всмятку с того самого времени, когда во втором классе сидел дома, заболев свинкой. Розмари встретила его на пороге. Лицо её было сурово.

– Коко гадко себя вёл, – заявила она.

– Гадко?

Никто и никогда не обвинял Коко в гадком поведении. Его могли считать упрямым, высокомерным или деспотичным. Но гадкое поведение было ниже его достоинства.

– Что же он сделал?

– Снова вытащил все чёрные тюльпаны. Я сама видела, как он это делал. Мне пришлось его хорошенько отругать и запереть в ванной. Юм-Юм ждёт там под дверью и кричит, но Коко сидит очень тихо. Знает, конечно, что набезобразничал.

Квиллер приоткрыл дверь. Картина, представшая его взору, напоминала последствия урагана. Рулон бумажных полотенец был превращен в конфетти. Мусорная корзина перевёрнута, и её содержимое разбросано вокруг. Коробка, в которой лежало двести косметических салфеток, пуста, а туалетная бумага раскручена и развешана фестонами по всей ванной. И всё это щедро посыпано ароматическими солями для ванн и стиральным порошком.

Коко гордо сидел на бачке, словно закончил произведение концептуального искусства и был готов начать пресс-конференцию.

Квиллер провёл рукой по лицу, чтобы стереть ехидную улыбку, но Розмари расплакалась.

– Не расстраивайся. – посоветовал он. – Иди вари яйца, а я тут приберу. Я думаю, он пытается что-то рассказать нам про чёрные тюльпаны.

Разговор за завтраком не клеился. Розмари робко спросила:

– Когда мы увидим тётю Фанни?

– Я позвоню ей после завтрака. Сегодня нужно отогнать твою машину в Мусвилл, чтобы починили глушитель. А пока будем там, можем зайти в музей и пообедать в «Бяках»… И ещё я предложил бы убрать отсюда все чёрные тюльпаны.

Звонок в Пикакс, как всегда, потребовал терпения.

– Ну конечно, я буду просто счастлива видеть завтра тебя и твою знакомую, – прогудела тётя Фанни. – Непременно приезжайте к обеду. У нас будут свиные отбивные или телятина в белом вине. Ты любишь суфле из шпината? Или, может, лучше сделать капусту в сырном соусе? У меня есть замечательный рецепт суфле. Как там погода на берегу? Нужно Тому что-нибудь для тебя сделать? Могу на десерт испечь воздушный апельсиновый пирог, если ты…

– Тётя Фанни!

– Да, дорогой?

– Не устраивайте большого обеда. У Розмари очень скромный аппетит. От услуг Тома не откажусь, если вас это не ущемит. У нас на берегу много дохлой рыбы, которую надо бы закопать.

– Ну конечно. Том очень любит работать на берегу. Как продвигается твоя книга? Я мечтаю поскорее прочитать её!

Розмари всё утро вела себя на редкость тихо, а Коко, оставшись победителем, нашел весьма изощрённый способ продемонстрировать своё превосходство. Он ходил следом за ней по дому, так что бедняжка то и дело наступала ему на хвост. И каждый раз душераздирающие вопли кота приводили её в смятение.

Квиллер, которого забавляла изобретательность Коко, уже начал жалеть Розмари.

– Поехали, – предложил он. – В битве с сиамцем ты никогда не выиграешь.

В гараже, куда они отогнали машину, Квиллер внимательно прислушивался к речи механика. По высоте голос напоминал тот, что на кассете, но интонации и тембр были другие.

Музей занимал здание оперы, построенное ещё в девятнадцатом веке, когда лесорубы, моряки, шахтёры, рабочие с лесопильных заводов платили свои четвертаки и десятицентовики за то, чтобы посмотреть здесь музыкальный спектакль. Теперь здание было заполнено макетами, рассказывавшими о былых лесоразработках и корабельных верфях прошлого.

Розмари с интересом разглядывала витрины с украшениями из ракушек и другими поделками. Квиллера привлекли миниатюрные модели знаменитых судов, что пошли здесь на дно. Двое молодых людей, которых Квиллер сразу узнал, тоже внимательно рассматривали модели кораблей и тихо переговаривались,

В этот момент появился третий – спортивный и энергичный.

– Мистер Квиллер, я очень рад, что вы почтили нас своим визитом. Я хранитель музея. Роджер сказал, что вы в городе. Если у вас есть какие-то вопросы, я постараюсь ответить.

Квиллер мысленно отметил, что высота, тембр и интонации здесь были совершенно не те, что на кассете.

– У меня тут есть дело, – повернулся он к Розмари. – Вернусь через полчаса – и пойдём обедать.

Он поспешил в экскурсионный центр и нетерпеливо ждал, пока пятеро туристов выяснят всё про медведей. Потом бросил листок бумаги на стол Роджера.

– Что вы мне можете сказать об этом?

Роджер прочитал соглашение об аренде.

– Это подпись моего тестя.

– У него есть моторная лодка?

– Здесь они у всех есть, Квилл. Он любит порыбачить, когда удаётся вырваться от этих глупых индюшек.

– Прошлым летом он сдавал свою лодку этим охотникам за сокровищами?

– Точно не знаю, но вообще-то он за деньги готов сделать что угодно. – Роджер смущённо поёрзал на стуле. – По правде говоря, мы с ним не в самых лучших отношениях. Шарон была папиной дочкой, а тут появился я и увел её. Картинка ясная?

– Да уж, ничего хорошего. Мне и самому доводилось попасть в такую ситуацию… И ещё один вопрос Что вы знаете о владельцах «…ДА»?

– Странная парочка. В ней фунтов сто лишнего весу, а когда она сидит за кассой, нужно получше пересчитывать сдачу. Он работал у вас, в Центре, но получил травму, а когда ему выплатили компенсацию, эти двое приехали в Мусвилл и купили «…ДА». Это было ещё до того, как отвалилось «Е».

– Стряпает её муж? Маленький человечек с редкими волосами?

– Нет, Мерль – крупный мужчина. Он всё время у себя на лодке.

– Где он её держит?

– У причала позади ресторана… Слушайте, а вы видели вчера ночью НЛО?

– Нет, я не видел вчера ночью НЛО, – ответил Квиллер, направляясь к двери.

– У нас тут они частенько летают, – крикнул ему вслед Роджер. Но Квиллер уже ушёл.

Теперь ему представилась возможность проверить голос очередного подозреваемого. «…ДА» не понравилась ему с самого начала – по нескольким причинам. В кофейных чашках там подавали нечто мало похожее на кофе. Наверху сдавались комнаты. Посетители тайком совали деньги миссис «…ДА» и получали какие-то клочки бумаги. Что же касается лысеющего человечка, он ходил крадучись и его кулебяки были не просто «бяки», а кошмарные «бяки».

Теперь Квиллер хотел встретиться с Мерлем. Розмари всё ещё оставалась в музее, а он направился к «…ДА», оставил машину на стоянке и пошёл к причалу. Около пирса на волнах покачивалась большая лодка, но поблизости не было ни души. Он несколько раз позвал Мерля, однако никто не отозвался.

Квиллер вернулся к машине. Из задней двери ресторанчика бочком выскользнул повар с сигаретой в руке.

– Чё-то ищете? – поинтересовался он.

– Хотел повидать Мерля. Не знаете, где он?

– Куда-то ушёл.

– И когда вернется?

– Кто ж его знает!

Квиллер вернулся в городок и отвёз Розмари в «Бяки-Кулебяки». Она уже оправилась от стычки с Коко и снова стала весёлой и оживлённой. В музее так интересно, хранитель такой приветливый, ресторан так интересно оформлен!

Квиллер, наоборот, приуныл, огорчённый тем, что не встретился с Мерлем, и рассеянно перебирал три камушка в кармане.

– Что случилось, Квилл? Ты чем-то обеспокоен?

– Просто перебираю свои амулеты на счастье. -Он высыпал камушки на стол. – Зелёный – это полированный нефрит, его дал мне один коллекционер. Глиняный жук – скарабей, которого нашёл Коко. Агат подобрал на берегу Бак Данфилд – бедняга, это был его последний агат.

– А вот и ещё один для твоей коллекции, – порадовала Розмари, протягивая желтоватый, как слоновая кость, кружок размером с монетку. На лицевой стороне было вырезано изображение кота. – Это раковина, и довольно старая.

– Потрясающе! Где ты это нашла?

– В антикварной лавочке позади музея. Мне рассказал о ней хранитель музея. Ты там был?

– Нет. Давай сходим после обеда.

– Там командует старый морской волк, и сразу предупреждаю: местечко кошмарное.

Название «Капитанская свалка» как нельзя лучше подходило к мешанине старинных вещей и поделок, заполнявших лавочку позади музея. Сам домишко был даже старше оперы, и казалось, следующий порыв северо-западного ветра его просто снесёт. Он так покосился, что лишь крепкая дубовая дверь и помогала ему выстоять. Каждый раз, когда её открывали, вся постройка оседала на одну сторону и приходилось толкать косяк на место, прежде чем снова закрыть дверь. Квиллер, принюхиваясь, втянул ноздрями воздух. Пахло плесенью, виски и табаком.

Здесь были судовые фонари, части такелажа, какие-то давно не чищенные медные предметы, модели кораблей в пыльных бутылках, карты, явно побывавшие в воде, а посреди всего этого – старик с клочковатой бородой в старой капитанской фуражке. Он курил украшенную резьбой трубку, привезённую из каких-то дальних краев, но табак был самым дешёвым, из тех, какие покупают в лавке на углу. Квиллер хорошо изучил тамошний ассортимент.

– Вернулись? – проскрипел капитан, увидев Розмари. – Я же сказал: обратно ничего не беру. И денег не возвращаю.

– Капитан, а вы ещё выходите иногда в море? – поинтересовался Квиллер.

– Нет, те деньки позади.

– Вы, пожалуй, столько раз обошли вокруг шарика, что и сами сбились со счёта?

– Да уж, походил.

– И давно держите этот магазинчик?

– Давненько.

Высота его голоса казалась подходящей, и тембр, и даже интонации подходили. Только ему не хватало силы, с какой звучал голос с кассеты. Капитан был слишком стар. Квиллер искал человека помоложе, но не слишком молодого. Порывшись в выставленном на продажу хламе, журналист купил бронзовую чернильницу, которая даже при качке не соскальзывала с капитанского стола.

Они вернулись домой, и Розмари предложила прогуляться по берегу. Пока она переодевалась, Квиллер обошёл вокруг дома. Том явно уже побывал здесь: медный колокол сиял небывалым блеском, а источавшая зловоние рыба была закопана.

Розмари появилась в бирюзовом платье с открытой спиной и глубоким вырезом на груди.

– Хотела надеть новый спортивный костюм абрикосового цвета, но нигде не нашла свою коралловую помаду.

– Ты выглядишь прекрасно, – сказал Квиллер. -Тебе идёт этот цвет.

Пока они спускались к берегу, Коко пристально смотрел им вслед.

– По-моему, он хочет, чтобы я уехала домой, – заметила Розмари.

– Глупости, – ответил Квиллер, хотя та же мысль пришла в голову и ему. Коко никогда не одобрял женщин, входивших в его жизнь.

Повернув на восток, они молча брели по глубокому песку, чтобы сильнее насладиться тишиной и покоем на пустынном берегу. Потом миновали ряд летних домиков на вершине дюны. Один из них напоминал нос корабля. Другой был похож на птицу с взъерошенными перьями. Кое-где закапывали выброшенную на берег рыбу. На крыше старой лачуги загорали две девушки.

– Вон те самые «манекенщицы», которых мы видели в ресторане, – сказала Розмари. – Ну и бикини на них – не то что верх не прикрыт, низ тоже.

Квиллер показал на дом из секвойи, где был убит Бак.

– Теперь все запуталось ещё больше, – произнёс он. – Сначала я думал, что есть какая-то связь между его частным расследованием и записью на кассете, но он распутывал преступление, а эти искатели сокровищ не преступники. Просто хваткие парни, стремящиеся нажиться, закона они не нарушают.

Они прошли мимо выкрашенного в жёлтый цвет дома Милдред и двинулись дальше по пустому пляжу, пока примерно через полмили дорогу им не преградил сбегавший к озеру ручеёк, прорывший в песке глубокое ложе. На обратном пути им помахала рукой Милдред, приглашая подняться и выпить кофе с домашним яблочным пирогом.

– Он в холодильнике, – объяснила она, – но разморозить его – минутное дело.

Внутри бунгало было завешано тканями ручной работы, они красовались на стенах, на мебели.

– Вы сами сделали их? Какая прелесть! – восхитилась Розмари. – На это же надо потратить уйму времени.

– У меня много свободного времени, – вздохнула Милдред. – А вы видели вчера ночью НЛО?

– Нет, но слышал о нём, – ответил Квиллер. – Что это, по-вашему, было?

– Кто же не знает, что это? – удивилась Милдред. Теперь удивляться настала очередь Квиллеру:

– Вы что, действительно верите в визиты инопланетян?

– Ну конечно. Они здесь всё время появляются – обычно часа в два-три утра. У меня бессонница, и я их часто вижу. У нас договор с Данфилдами – звонить им в любое время, чтобы они тоже могли посмотреть.

Заметив про себя, что следовало бы разобраться с этой местной причудой, Квиллер спросил:

– Вы давно виделись с вдовой и сестрой Данфилда?

– Они звонили – просили взять на время их герани и выбросить испортившуюся еду из холодильника. Они не знают, когда вернутся.

– А как подвигается расследование дела?

– В доме были полицейские эксперты. Бетти сказала, что Бак, должно быть, работал в мастерской и убийца подобрался к нему неожиданно. На станке был подсвечник и груда опилок. Эти машины ужасно шумят. Бак, видимо, не слышал, как тот вошёл.

– Значит, мы можем предположить, что убийца потом выключил станок? Очень предусмотрительно с его стороны.

– Об этом никто не говорил, а сама я как-то даже и не подумала.

– На его обуви должны были остаться опилки.

– Не знаю. Наверное.

– Говорил ли Бак с вами о тех поисках затонувших сокровищ, которые здесь ведутся? Или, может, намекал на какую-то преступную деятельность?

Милдред покачала головой, опустила глаза и задумалась.

Чтобы вывести её из задумчивости, Квиллер сказал:

– Ну хорошо, Милдред, как насчёт того, чтобы погадать на картах таро? У меня есть несколько вопросов.

Она глубоко вздохнула:

– Идёмте к карточному столу. Я погадаю, но каждому отдельно. Кто хочет быть первым?

– Вы всёрьез верите в гадание? – спросил Квиллер. – Или это способ собрать деньги на больницу?

– Всерьёз. Совершенно всерьёз, – ответила она. -И мне нужно быть в соответствующем настроении, иначе ничего не получится. Так что… пожалуйста, не надо шуток.

– А карты могут раскрыть детали, связанные убийством?

Она побледнела:

– Мне бы не хотелось их спрашивать. Не хочу влезать в это.

– Эти карты такие таинственные, – вмешалась Розмари, – на них такие странные картинки! Вот какой-то мужчина висит вниз головой.

– Эти символы очень древние, но они лишь отпирают дверь мыслям и видениям. Что вы хотите знать, Розмари?

Розмари хотела знать, какие у неё перспективы в бизнесе. Она села напротив Милдред и перемешала карты. Потом Милдред выложила узор из полудюжины карт и надолго задумалась.

– Карты синхронизировались с вашим вопросом, – пробормотала она, – и с некоторыми вопросами, которых вы не задали. Всё указывает на перемены. Работа, дом, сердечные дела – всё изменится в ближайшем будущем. В прошлом у вас были партнеры, но вы их всех так или иначе потеряли. Ваш нынешний деловой партнер – женщина. Но тут вас ждут перемены. Вам всегда нравились перемены, а сейчас страшат. Вас разочаровал какой-то разорванный договор. Но не позволяйте, чтобы это подавило вашу энергию и энтузиазм. Вскоре вы заключите новый интересный договор. И ждите хороших вестей от молодого и очень честолюбивого мужчины. Я вижу в картах ещё одну фигуру – зрелый мужчина исключительного ума. Вы можете совершить с ним длительное путешествие. Но опасайтесь двух вещей: конфликта между бизнесом и личной жизнью и предательства. Всё кончится хорошо, если вы используете свой природный дар и удержите ровный курс. – Она остановилась и перевела дыхание.

– Замечательно! – заявила Розмари. – и так точно!

– Извините меня, пожалуйста, – слабым голосом произнесла Милдред. – Мне бы хотелось выйти на улицу подышать, прежде чем начать второе гадание.

Она ушла из комнаты, и Квиллер с Розмари переглянулись.

– Что ты об этом думаешь? – первой заговорила Розмари. – Разорванный договор – это на аренду «Мышеловки». Партнер по «Будьте здоровы» у меня действительно женщина. Честолюбивый молодой человек – это мой внук, я знаю. Он сейчас добивается очень хорошей интернатуры в Монреале.

– А как насчёт другого мужчины? Зрелого и умного. Последнее исключает Макса Сорэла.

– Ты всё насмешничаешь. Нас просили быть серьёзными.

К моменту возвращения Милдред Квиллер придал лицу выражение искренности. Он перемешал карты и задал свои вопросы:

– Достигну ли я этим летом своей цели? Почему мне чинят препятствия во всём, чего я пытаюсь здесь добиться?

– Карты показывают тупик, путаницу, которые могут привести к крушению планов, – тихо начала Милдред. – Это заставит вас рассеять свои силы и напрасно потратить их на какие-то несущественные детали. У вас есть способности, но вы их не используете. Измените тактику. Препятствие – ваше упрямство. Примите постороннюю помощь. Я вижу в картах мужчину и женщину. Женщина добросердечная, светловолосая, вы ей понравились. Мужчина молодой, смуглый и умный. Дайте им помочь вам. Карты говорят ещё о каком-то эмоциональном затруднении. Вы можете узнать плохие новости, которые втянут вас в юридические проблемы, но вы справитесь. Лето будет успешным, хотя и не таким, какое вы планировали. Квиллер поёрзал в кресле.

– Я просто потрясён. Вы отлично гадаете, Милдред! Она рассеянно кивнула и снова вышла из комнаты, оставив на столе чашу с надписью: «Пожертвования на больницу». В ней лежала бумажка в десять долларов.

Я плачу, – повернулся к Розмари Квиллер и добавил ещё две бумажки по двадцать долларов, щедрое пожертвование, немало удивившее бы его друзей из «Прибоя».

– Мне вовсе не нравится это твое эмоциональное затруднение, – заметила Розмари. – Оно, вероятно, связано с той блондинкой, о которой она говорила.

– Ты заметила ту карту? У блондинки был чёрный кот. Это похоже на почтмейстершу. А темноволосый мужчина – на её мужа.

– Или на Коко, – добавила Розмари.

Обратно они шли по берегу молча, каждый думал о том, что сказали карты. Было слышно, как поскрипывает песок под ногами.

– После случившейся у соседей трагедии Милдред уже не смеется, – произнёс Квиллер.

На веранде они ударили в медный колокол, просто чтобы послушать его чистый звук. Квиллер отпер дверь и распахнул её перед Розмари. Коко ждал их на пороге, Юм-Юм сидела позади него. Коко держал в зубах красный тюльпан.

– Это знак примирения, – сказал Квиллер, хотя прекрасно знал, что Коко никогда и ни за что не извиняется. Кот пытался сообщить какую-то информацию, и не в самих цветах тут было дело…

Тюльпаны… Тюльпаны… Усы Квиллера посылали ему сигналы. Тюльпаны привезены из тюремного сада. Ник работает в тюрьме… Он взглянул на часы и схватил телефонную трубку.

К телефону подошла Лори.

– Вы поймали меня как раз вовремя, мистер Квиллер. Я уже собиралась все здесь закрывать и идти домой.

– Вы хотите сказать, что почту в Мусвилле всё-таки запирают?

– Глупо, правда? Но таковы уж федеральные правила.

Он сделал необходимые замечания по поводу погоды, а затем осведомился:

– Не хотели бы вы с Ником заглянуть ко мне завтра – чего-нибудь выпить, познакомиться с кошками и посмотреть на закат? Ко мне приехала очаровательная гостья, и я не знаю, как долго она ещё пробудет здесь.

Лори с таким восторгом приняла приглашение, что Квиллер позже заметил Розмари:

– Можно подумать, она получила приглашение в Белый дом или Букингемский дворец.

Розмари приподняла брови:

– Я не ослышалась – ты сказал, что твоя очаровательная гостья недолго здесь пробудет?

– Самое обычное и вполне невинное светское преувеличение – чтобы обосновать неожиданное приглашение.

– Ты, должно быть, хорошо себя чувствуешь, -заключила Розмари. – Хорошее самочувствие всегда делает тебя многословным.

ДВЕНАДЦАТЬ

– Что мне надеть для визита к тете Фанни? – спросила Розмари в сроду утром. – Я ужасно волнуюсь. – Ты очень мило выглядишь в своём белом костюме. Она нарядится как Покахонтас или китайская императрица. Лично я собираюсь надеть свою оранжевую кепку. – Он знал, что Розмари не в восторге от его нового головного убора.

По дороге в Пикакс он показал ей индюшачью ферму.

– Милдред однажды принесла мясо с этой фермы, и лучшей индюшатины я никогда не пробовал.

– Потому что её здесь выращивают естественным путём, – объяснила Розмари. – И к тому же она свежая, никаких консервантов.

Возле старой шахты «Димсдейл» он обратил её внимание на старый фургончик, приспособленный под закусочную.

– Видишь вывеску – «Вкусное меню»? Ну а я называю это заведение «Гнусное меню». Мы сегодня здесь ужинаем.