Эл Уилер (№32) - Объект их низменных желаний

— Вы думаете, Мейсон пошел с ним по доброй воле? — полюбопытствовал Слейтер.

— А какое это имело значение, если горилла уже решил что-то сделать? — ответил я вопросом на вопрос.

— Думаю, вы правы. — Он запустил руки в волосы в тщетной попытке привести их в порядок. — А что же будет с Анджелой? — По его глазам было видно, что он за нее волнуется. — Есть ли хоть доля правды в том, что говорил мне по телефону Мейсон, — будто ее жизни угрожает опасность?

— Нет, если только она не знает чего-то такого, о чем не сказала мне, — ответил я. — К примеру, почему Элинор Брукс была убита или кто это сделал.

— Уверен, что она не знает. Сегодня утром после вашего ухода мы немного поговорили. Естественно, она была страшно расстроена, потому что Элинор была ее лучшей подругой, но я уверен: если бы ей было известно что-нибудь еще, она бы мне все выложила.

На его лице появилось какое-то отрешенное выражение, я не сразу сообразил, что бы это значило, но потом до меня дошло: он просто старается выглядеть скромным.

— Она от меня без ума, лейтенант. И рассказывает мне решительно все. Так было всегда!

— Она рассказала вам, что Элинор Брукс зарабатывает себе на жизнь как профессиональная девушка по вызову?

— Что? — У него отпала челюсть. — Вы надо мной смеетесь!

— Я говорю вам правду, и я вовсе не без ума от вас, — проворчал я.

— Элинор? Проститутка? — Его — это было совершенно очевидно — переполошило то, что лучшей подругой Анджелы была девушка по вызову. — Это невероятно, лейтенант!

— Но тем не менее правда, — устало произнес я. — Она вела дневник. Имена, даты, суммы за каждое свидание. В дневнике упомянуто имя Мейсона. И Дрери, владельца обезьяны. Но несколько страниц вырвано, так что, по всей вероятности, одно или несколько имен пропущены. Раз Анджела никогда не говорила вам о профессии своей ближайшей подруги, значит, может существовать еще несколько вещей, о которых она вам не сказала — как и мне, — они-то и могут быть опасными секретами. Почему бы вам не расспросить ее?

— Я расспрошу, — сказал он осевшим голосом. — Проклятие! Если она подвергает себя опасности из дурацкой преданности памяти Элинор…

Он был так возбужден, что вскочил с кровати и принялся расхаживать по комнате.

— Теперь вы чувствуете себя нормально? — спросил я.

— Конечно, просто великолепно! — Он сделал еще пару шагов и подмигнул мне. — Скажем так: почти великолепно. Послушайте, лейтенант. Я собираюсь прямо сейчас навестить ее. Если она что-то скрывает — пусть «даже самый пустяк, — я это выясню и свяжусь с вами.

— Прекрасно. Позвоните по домашнему телефону, номер есть в справочнике.

— Я так и сделаю. Знаете, Анджела настолько наивна, что считает случившееся чем-то вроде личной вендетты.

— Дама, которая с такой легкостью сочиняет белые стихи, способна решительно на все, — согласился я.

После того как Слейтер ушел, я осмотрел квартиру.

Допотопный комод. Ни одежды, ни продуктов, никаких личных вещей. Так что если Мейсон въехал сюда пару дней назад, он решительно ничего с собой не привез.

Иначе говоря, он не жил в этой квартире, но сбитое в кучу постельное белье говорило о том, что он спал в ней.

Это казалось бессмысленным, но, с другой стороны, не противоречило общей картине, которая стала вырисовываться с того момента, как я впервые увидел тело Элинор Брукс. Буква» J» на ее лбу, написанная чьей-то кровью, исчезнувшие туфли, маленький толстяк, который дарил ей дорогое белье и не имел алиби, исполнительница экзотических танцев — в прошлом претендентка на звание доктора литературы, и большая обезьяна, которая пошла на крупный риск, чтобы объяснить мне, где можно найти Мейсона, а после этого пошла на еще больший риск, чтобы я с ним не встретился.

Чем больше я над этим размышлял, тем сильнее крепла во мне уверенность, что мне необходимо расстаться с собственной квартирой и перебраться на жительство в какие-нибудь башенные часы, откуда я смогу ежечасно высовывать голову и вопить «ку-ку».

Я вышел из квартиры. У двери напротив, прислонившись к косяку, стояла обесцвеченная блондинка. Она многозначительно посмотрела на меня, подмигнула и начала бормотать о том, что догадывается, кто мы такие.

— Есть в доме привратник? — прервал я ее бормотание.

— Смеетесь? — Она расхохоталась. — Вы знаете, как поступают на этой помойке с мусорным ведром? Открывают дверь и вываливают все обратно вам в квартиру!

— Но кто-то же должен собирать арендную плату? — настаивал я.

— Свини! Он живет в подвале, там ему и место, проклятой крысе. Но только если он привратник, то я — мисс Вселенная.

Я действительно отыскал Свини в подвале. И воняло там еще сильнее, чем на лестнице. Он оказался тощим человечком в замызганном комбинезоне, и вид у него был тот еще. Деятели из департамента санитарии и гигиены просто не поверили бы, что такое создание может проживать в их чистеньком, красивом городе.

Ему ничего не известно о человеке по имени Мейсон, сообщил он мне скрипучим голосом. Джонни Ферано заплатил за квартиру за месяц вперед и предупредил, что на некоторое время уезжает из города, а в его квартире в это время поживет его приятель. Свини не стал от меня скрывать, что ему совершенно безразлично, кто живет или умирает в квартирах, лишь бы за них аккуратно платили. И он не имеет понятия, куда отправился Ферано.

Одним словом, он здорово мне помог.

Глава 4

На клубе «Джаззи-шасси» была большая неоновая вывеска, которая подсвечивала двух мерцающих красоток ростом футов в восемь, имеющих статистически выверенные размеры жизненно важных частей 90 — 60 — 90.

Внизу, если до вас еще не дошло, мигала надпись: «Девушки, девушки, девушки!»

Все это подействовало на меня так удручающе, что я подумал: неужели Запад в качестве своих даров преподнес цивилизации лишь стриптиз и кокосовое масло?

Спустившись по коротенькой лесенке, я оказался в клубе. Девушка в гардеробе была явно оскорблена, убедившись, что я не ношу шляпы. Метрдотель бросил на меня скучающий взгляд и отвернулся, но вдруг его физиономия оживилась, то есть она перестала быть похожей просто на побитый бильярдный шар и выглядела теперь как побитый бильярдный шар, который умеет улыбаться.

— Мистер Уилер? — спросил он почтительно.

— Верно.

— Мисс Палмер сказала, что вы придете. Для вас оставлен самый удобный столик впереди, мистер Уилер.

Мисс Палмер сказала, что присоединится к вам сразу же после своего выступления.

— Замечательно, — ответил я.

— Для друга мисс Палмер все самое лучшее. Сюда, прошу вас.

Я пошел следом за ним. Освещение было минимальным, обстановка — претенциозной, и я порадовался, что уже поел. Метрдотель прокладывал мне путь между столиками, пока мы не добрались до эстрады, где для меня был приготовлен стул.

Я уселся, оказавшись всего в каких-то пяти футах от блондинки, которая, стоя на слегка приподнятой эстраде, медленно расстегивала «молнию» на своем вечернем платье. «Молния» начиналась под мышкой и доходила до щиколоток; когда замочек преодолел нужное расстояние, платье соскользнуло вниз. «Поясок невинности», украшенный блестками, не прикрывал шрама, оставшегося после удаления аппендикса.

Все говорило за то, что вечер будет сногсшибательный.

— Что пьете, мистер Уилер? — спросил бывший вышибала.

— Виски со льдом и немного содовой, — ответил я. — Принесите три порции.

— Вы ждете друзей?

— Просто нервничаю, — ответил я. — Когда выступает мисс Палмер?

— Как только закончит комик.

— У вас есть еще и комик? — Я содрогнулся. — И когда он начнет?

— Как только закончит Лулу.

Я непроизвольно откинулся назад — довольно увесистый зад исполнительницы, усыпанный блестками, промелькнул совсем недалеко от моего носа.

— Это Лулу?

— Да, сэр, — с гордостью ответил вышибала. — У нее есть класс.

— Где только она его прячет? — подумал я вслух. — Нет-нет, не обращайте внимания! Принесите-ка выпивку, хорошо?

— Конечно, мистер Уилер.

Лулу закончила свой номер; потягивая виски, я стойко выдержал выступление комика, состоящее из затасканных и непристойных шуток. Продолжалось оно минут десять, кто-то из зрителей громко высказал пожелание, чтобы репертуар был немного обновлен. Возможно, комик посчитал это чем-то вроде красного сигнала, потому что вскоре удалился. Надеясь, что он больше не вернется, я приступил к третьей порции.

И тут прожектор осветил центр эстрады и голос по микрофону объявил, что несравненная Анджела исполнит сейчас свой танец падшего ангела. Послышался барабанный бой, почитатели таланта танцовщицы замерли в ожидании, и в центре светового пятна появилась Анджела Палмер.

На ней было длинное белое одеяние, черные волосы свободно падали на плечи. Довольно долго она стояла совершенно неподвижно, опустив голову, прислушиваясь к негромкой печальной музыке. Затем, когда темп музыки ускорился, она подняла голову и насторожилась.

Одной ногой она принялась отбивать такт, при этом на ее губах появилась поистине языческая улыбка. И тут она начала танец: медленно, ее ноги едва двигались.

Темп музыки снова участился, послышались хрипловатые трубные звуки, и все тело танцовщицы ожило. Некоторое время — возможно, на протяжении минуты — это была смесь традиционного и современного балета, потом музыка взметнулась в каком-то диком неистовстве, а вместе с ней и Анджела. В момент бешеного вращения развевающееся белое одеяние внезапно разлучилось со своей владелицей и оказалось на полу, оставив Анджелу в малюсеньких белых трусиках и узенькой полосочке бюстгальтера. Теперь от классического балета уже ничего не осталось, начался настоящий экзотический танец. Последние пять минут были откровенно эротическими, а когда она закончила, упав на колени и призывно протянув к зрителям руки — при этом ее полные груди страстно вздрагивали, — мужчины просто взбесились. Аплодисменты не смолкали и после того, как погас свет; тишина восстановилась, только когда был объявлен тридцатиминутный перерыв.

В зале загорелся свет, и все одновременно заговорили.

Я заказал дополнительный стаканчик проходящему мимо официанту, закурил сигарету и стал ждать. Минут через пять падший ангел приблизился к столику. Она стянула волосы на затылке, обнажив при этом грациозную линию шеи, и оделась в изящное черное мини-платье на бретельках с блестящими пряжками и пышной юбкой-оборкой, не достигающей дюймов трех до соблазнительных колен с ямочками. Я любезно придвинул ей стул, а сам сел напротив. Она погладила свою руку медленным ласкающим движением, затем улыбнулась мне:

— Вам понравилось шоу, лейтенант?

— Представление было дерьмовое, — ответил я. — А вот вы — великолепны.

— Благодарю вас. — Она снова улыбнулась и спросила мурлыкающим голосом:

— Нашли донжуана из магазина дамского белья?

— Нашел. А Слейтер вас отыскал в начале вечера?

Она издала приглушенный смешок.

— Что это за странная история о звонке Мейсона и о человеке-горе, избившем его?

— Это чистая правда, — проворчал я. — Я нашел его, когда он уже начал приходить в себя.

— Что за дикость! — Ее палец прошелся по краю глубокого декольте, и я зачарованно следил за тем, как он замер у начала расщепления двух холмов.

— У Найджела пунктик, он считает, что я в опасности, потому что скрываю какую-то ценную информацию или нечто в этом роде.

— А вы не скрываете?

Лицо у нее помрачнело, она медленно покачала головой:

— Вы же знаете, как я относилась к Элинор. Неужели вы думаете, я не помогла бы вам поймать этого зверя, если бы знала что-то такое, что могло бы вам помочь?

— Полагаю, вы правы, — согласился я. — Где я могу отыскать Лабелла?

— В глубине бара. Он сейчас в своем офисе, надо думать. Я покажу вам дорогу. — Поднимаясь с места, она снова улыбнулась. — Как я сказала вам утром, лейтенант, это единственное зрелище, которое бы мне не хотелось пропустить!

— А вы не боитесь рисковать? Может, ему не понравится, что вы станете свидетельницей нашего с ним объяснения?

— Я единственный талант, работающий в его дыре, — спокойно заявила она, — и он это знает!

Я следил за ритмичным покачиванием оборки на ее коротенькой юбке, изо всех сил стараясь не поднимать глаз выше, пока она шла впереди меня, направляясь к другой стороне эстрады, туда, где находилась узкая дверь.

Затем мы прошли по длинному коридору, миновали кухню (пожалев собственный желудок, я предусмотрительно отвернулся) и в конце концов уперлись в дверь, на которой золотыми буквами было выведено: «Менеджер». Анджела не стала стучать, она просто открыла дверь и вошла.

Я последовал за ней.

В углу офиса находился бар, потертый ковер обрамляли видавшие виды кресла. За не менее потрепанным письменным столом сидел крупный малый с совершенно лысой головой, но, можно сказать, без единой морщинки. Под нависшими густыми бровями прятались голубые, очень холодные глаза. В белых зубах была зажата длинная сигара, а сильные руки с поразительно изящными пальцами пересчитывали деньги.

— Мистер Лабелл, — заговорила брюнетка голосом маленькой девочки, — это лейтенант Уилер из службы окружного шерифа, он хочет побеседовать с вами.

Все это было сказано на одном дыхании. Закончив, она смиренно сложила перед собой руки — ну просто девчушка, ожидающая похвалы за примерное поведение.

— Лейтенант? — Пальцы Лабелла перестали считать деньги и стали складывать их в аккуратные кучки. — Чем могу быть полезен?

У него был самый настоящий красивый бас. Мне приходилось на ходу вносить коррективы в свое представление об этом человеке.

— Вы знаете девушку по имени Элинор Брукс?

Он кивнул:

— Несомненно.

— Ее убили вчера ночью.

— О?! — Он задумчиво выпустил изо рта сигарный дым.

— Вы были ее клиентом, — заметил я.

— Регулярным клиентом, лейтенант. — Он слегка усмехнулся. — Это стоило мне кучу денег, но, как я понимаю, специалисты высокого класса в любом деле котируются высоко.

Его апломб раздражал меня. Ему следовало вести себя как подозреваемому, нервничать и колебаться.

— Где вы были вчера вечером?

— Вы уверены, что не хотите иначе сформулировать вопрос, лейтенант? — спросил он ровным голосом. — «Вчера вечером» охватывает весьма большой отрезок времени.

— Между часом и двумя ночи, — уточнил я.

— Прямо здесь. Мы не закрываемся раньше половины третьего.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Уверен, что смогут. — Он взглянул на Анджелу. — Может быть, вы, милочка?

— Вчера вечером я отправилась домой сразу после своего номера, — сухо ответила она. — Ушла отсюда еще до полуночи.

— Ну что ж. Вы можете поговорить с метрдотелем и кое-кем из парней, лейтенант. Убежден, что они видели меня в тот отрезок времени, который вас интересует.

— Непременно поговорю, — строго произнес я. — Знаете ли вы человека по имени Мейсон, Джил Мейсон?

Он снова кивнул:

— Конечно.

— Где я смогу его отыскать?

— Вы хотите знать, где он живет? — Он пожал плечами. — Крайне сожалею, но тут я не могу вам ничем помочь, он просто время от времени появляется в клубе.

Фактически именно Джил познакомил меня с Элинор Брукс.

— Можете ли вы его описать?

— Он довольно рослый, пожалуй, примерно вашего сложения, лейтенант. Волосы коротко подстрижены, всегда хорошо одет. Постойте, только что припомнил: он всегда носит большую…

— Можете не продолжать, — проворчал я, — бриллиантовую булавку для галстука.

— Совершенно верно. — Он слегка заинтересовался:

— Вы уже слышали об этом?

— А что скажете про некоего Дрери, Джесса Дрери?

— Никто никогда не слышал о парне по имени Джесс Дрери, — отрезал он.

— А про его приятеля, в недавнем прошлом человекообразную обезьяну?

— Никто никогда не слышал про Джесса Дрери или его гориллу, известную под кличкой Большой Майк. — Его прикрытые тяжелыми веками глаза довольно долго смотрели на меня в упор, потом он аккуратно стряхнул пепел с кончика сигары. — Пайн-Сити слишком маленький городишко, чтобы кто-нибудь признался, что знает любую из этих личностей.

— Значит, мы с вами играем в игры?

Он пожал плечами:

— Каждому когда-то приходится играть. Дрери в них играет постоянно, причем очень круто, лейтенант, и мне не хотелось бы в них участвовать.

— Дайте мне на него наводку, и, возможно, ему придется прекратить эти игры, потому что он окажется лицом к лицу с обвинением в убийстве, — сказал я. — Где мне его найти?

— Не имею представления.

— Ладно… — Я горестно покачал головой. — Очень жаль, но придется прикрыть ваше заведение.

— Что?..

— Ваша кухня находится в антисанитарном состоянии, — сообщил я ему. — У вас нет положенного количества запасных выходов на случай пожара. Ваш бармен разбавляет вино водой. Ваша так называемая развлекательная программа непристойна, и могу поспорить, если копнуть поглубже, непременно выяснится, что среди ваших стриптизерок есть несовершеннолетние.

Несколько секунд он яростно попыхивал сигарой, затем мрачно подмигнул.

— Ладно, лейтенант, вы мне выкрутили руки! Если вы хотите нормально работать в этом городе, вам нужно сначала познакомиться с Джессом Дрери или же полностью отказаться от всех своих намерений. В руках этого парня все, он может раздобыть все, что придет вам в голову. Лицензии, помещение, определенное поле деятельности, рекомендации, поставщиков… Только назовите, он все достанет и проверит, чтобы вы это получили.

— Но не безвозмездно?

— За это Джесс получает процент от прибыли. — Лабелл развел большой и указательный пальцы примерно на дюйм. — Не очень большой, он слишком умен, чтобы жадничать.

— Раз он такой крутой делец, как случилось, что я никогда о нем не слышал?

— Потому что он слишком умен, чтобы преступать законы, но если кому-то заблагорассудится перейти ему дорожку, он высылает Большого Майка. — Лабелл усмехнулся, сверкнув превосходными зубами. — А это равносильно убийству!

— Ну и где же я его найду?

— Я не знаю, где он живет. И не уверен, что кому-нибудь про это известно, он держит это в тайне, но у него есть контора в центре города, называется «Уильям Уоллер и компания». Хотя если там когда-то и был Уильям Уоллер, теперь его и близко нет.

— Ладно. — Я не спеша раскурил сигарету. — Давайте на минуту вернемся к девице Брукс. Не знаете ли вы кого-нибудь, кому хотелось бы ее убить?

— Нет. На мой взгляд, это настоящее злодеяние. У этой девушки был талант!

— А вам известно о других ее клиентах?

Лабелл торопливо покачал головой:

— Элинор оказывала весьма интимные услуги, лейтенант, если так можно выразиться. Когда она кого-то обслуживала, ему даже в голову не приходило, что точно так же она может обслуживать кого-то другого в другое время.

— Когда вы в последний раз видели ее?

— Мне думается, десять дней назад. В пятницу.

Это совпадало с дневником. Мои вопросы иссякли, но в силу привычки я еще несколько секунд взирал на него особым холодным взглядом копа. По-моему, это обеспокоило его не больше, чем если бы на него уставился Багз Банни .

— Утром я пришлю кого-нибудь проверить все те алиби, про которые вы мне сказали, — проговорил я.

— В любое время, лейтенант. — Медленная улыбка появилась на его лице, когда он взглянул на Анджелу:

— Вам что-нибудь нужно, золотце, или вы пришли в качестве участника рейда?

— Элинор была моей лучшей подругой, — отрезала та. — У меня личный интерес к этому делу.

— А-а, вот, значит, как… — Он не торопясь раздавил кончик сигары в пепельнице. — Может, нам стоит подумать о новом танце для вас? «Оплакивание», нет, «Погребальная песнь по прекрасной блуднице»?

Лицо Анджелы исказилось от ярости, она перегнулась через стол и вцепилась ногтями в его физиономию.

Я схватил ее за руки и с трудом оттащил назад.

— Полагаю, теперь нам надо идти, — вежливо сказал я, продолжая удерживать разъяренную красотку. — Но прежде, мистер Лабелл, мне бы хотелось попросить вас об одолжении.

— Все, что пожелаете, лейтенант.

— Как вы посмотрите на то, чтобы ради меня обновить программу комика?

— Если на его месте будет настоящий комик, представление утратит марку, — сказал он беспечно. — Не думаете ли вы, что наши посетители приходят сюда, чтобы посмеяться?

Вот теперь можно было уходить, что я и сделал, утащив за собой упирающуюся Анджелу Палмер. Дойдя примерно до половины коридора, я почувствовал, что ее сопротивление немного ослабело, и разжал руку. Когда мы миновали кухню, она остановилась и холодно взглянула на меня:

— Здесь есть запасной выход, не надо будет снова проходить через главный зал, если, конечно, вам не хочется посмотреть остальную программу.

— После танца падшего ангела все остальное кажется жалкой претензией на искусство, — искренне ответил я.

— Благодарю вас. — Она машинально улыбнулась. — Знаете, вам не надо было мешать мне выцарапать его мерзкие глаза!

— Вам вряд ли понравилось бы оказаться в столь поздний час за решеткой за оскорбление действием.

— Для копа вы необычайно человечны. — Она слегка коснулась моей руки. — Должно же у вас быть какое-то имя, кроме «лейтенант»?

— Эл.

— Эл и Анджела. — Она тихонько рассмеялась. — Звучит как комедийный дуэт: веселый болтун и маленькая простушка.

Она отворила дверь, и мы вышли в проулок за домом.

Я предложил Анджеле подвезти ее до дому, и она с радостью согласилась. Когда мы туда добрались, она предложила мне выпить стаканчик, и, разумеется, я не стал отказываться.

Оказавшись в элегантно обставленной гостиной, я сел на кушетку, наблюдая, как Анджела смешивает напитки Она принесла мне бокал, попросила извинить ее и скрылась в спальне. Я отхлебнул виски и поставил бокал на низкий столик возле кушетки. Столик показался мне каким-то пустым. Некоторое мгновение я не мог сообразить, чего на нем не хватает, но потом вспомнил, как он выглядел утром, и понял, что исчезла фотография Найджела.

Ну что ж, плакать я не стану.

Анджела вернулась в гостиную уже в другом туалете.

На ней была блузка без рукавов из серебряной парчи с глубоким вырезом, заполненная двумя розовато-кремовыми волнами ее высоких грудей. Снизу — пара черных бархатных брюк до колен, настолько узких, что, по-видимому, требовался какой-то особый прием, чтобы натянуть их.

Короче, она выглядела как мечта любого парня, которую он хотел бы увидеть, придя домой, и черт с ним, с обедом!

Я зачарованно наблюдал за восхитительными очертаниями ее обтянутых бархатом округлых ягодиц, когда она брала свой бокал, затем за серебристо-розовым колебанием ее грудей, когда она направилась к кушетке.

Запах ее пряных духов, как по волшебству, перенес меня в какой-то арабский рай, и я бы ни капельки не удивился, увидев рядом с этой гурией нубийского мальчика с опахалом из страусовых перьев.

— Что случилось с Найджелом?

Я кивком указал на пустое место на столике, где еще утром стоял портрет.

— Я выбросила его в мусорный ящик, он начал действовать мне на нервы. — Она отняла бокал от губ. — После того как утром я рассказала ему про Элинор, он все время о чем-то думает, но только не обо мне. — Она надула губки. — Мне это не нравится.

— Я думал, вы его любите.

— Я тоже так думала! — Ее черные глаза на мгновение блеснули, а когда она заговорила, голос стал еще более глубоким:

— Но разве достаточно одной страсти для удовлетворения плотских желаний? Что скрывается за вожделением в его глазах, в которых отражается моя собственная легко ранимая нагота? Ночная тьма, зов крови, тайное предательство и порочная вина, неужели они все гнездятся за зеркалами его глаз, когда он улыбается, а его сильные холодные руки ласкают мое тело?

— А-а… — догадался я, — белые стихи, свободная любовь!

Она глубоко вздохнула, а видимые доказательства правильности моего глубокомысленного высказывания кружили мне голову.

— Вы ведь не относитесь к копам интеллектуального типа, Эл?

— Я коп практического типа, — с уверенностью сообщил я, — из тех, кто задает тысячи вопросов, пока не услышит чей-то не правильный ответ.

— Хотела бы я задать Найджелу несколько правильных вопросов!

— О чем?

— Это моя проблема. — Она сделала большой глоток. — Сама не знаю, о чем именно, но по какой-то причине с сегодняшнего утра он выбросил меня из головы.

А ведь я кое-что смыслю в любви. — Она невесело рассмеялась. — Я, исполнительница экзотических танцев, имеющая самые сексуальные склонности! Но секс — это одно, а любовь — совсем другое. Любовь — это отдача обеих сторон, она должна основываться на вере и полнейшем доверии, а тем более… — Она многозначительно прищелкнула пальцами. — Все это исчезло в один миг. История моей жизни и внезапное окончание моей любви к Найджелу Слейтеру — все наступило — и произошло? — сегодня утром. Конец исповеди! — Она допила свой бокал и протянула его мне. — Наполните еще раз, прошу вас.

Я приготовил пару бокалов и понес их на кушетку. Ее руки осторожно поглаживали бедра от талии до колен, пока я не поднес ей бокал и она не схватила его.

— Не мог же он придумать эту историю о звонке Мейсона, как вы считаете? — спросила она через несколько секунд. — Или мог?

— Я так не думаю, — ответил я, присаживаясь на кушетку рядом с ней. — Зачем?

— Не знаю… Он явился сегодня около семи вечера, словно белый рыцарь, требующий моего очищения. Но у меня появилось смутное ощущение, что все это только игра. Игра! Я понимаю, смерть Элинор вывела меня из равновесия, но, честное слово, это было ужасно неискренне — то, как он вел себя. Будто все отрепетировал заранее и знал все слова наизусть. Будто я — публика и он играет передо мной.

— Он актер? — вежливо осведомился я.

— Найджел? — Она было рассмеялась, но тут же остановилась. — Дайте подумать: я не знаю, кто он и чем занимается. Никогда не интересовалась этим. Мне он казался потрясающим парнем, в которого я влюбилась почти с первого взгляда, мы были созданы друг для друга. — Она медленно прикончила свой второй бокал. — Вся эта любовь и взаимопонимание, предельная откровенность — никаких секретов друг от друга, — мы хотели быть не такими, как все! Он относился с полнейшим пониманием к тому, что я вынуждена выставлять напоказ свое нагое тело, что стала исполнительницей экзотических танцев, а не доктором литературы. Я понимала его непонятную манию — или причуду? — в отношении обуви, и, не споря, демонстрировала ему какую-нибудь пару туфелек, если это доставляло ему удовольствие. Существуют ведь самые разнообразные фетиши, не так ли?

— Туфельки-фетиши? — медленно повторил я.

— В особенности на высоких каблуках. — Она пожала плечами. — Я достаточно сильно его любила, чтобы смотреть сквозь пальцы на эту причуду: ну подумаешь, маленький невроз, говорила я себе. Может быть, в нем сидит извращенец или что-то в этом роде, в общем, кому какое дело? А уж теперь-то мне совсем наплевать, с сегодняшнего дня он для меня — прошедшее время. — Она торопливо допила свой бокал, будто кто-то собирался его отбросить, и сунула мне в руку. — Поставьте его на стол, а?

Я прикончил свою выпивку в более умеренном темпе, поставил оба бокала на стол и решил, что пора отправляться восвояси.

— Вы знаете, что мне необходимо, Эл? — неожиданно спросила она голосом маленькой девочки. — Утешение. Утешение по-мужски.

Она закинула руки за голову и очень ловко расстегнула «молнию» на серебряной блузке. Я сидел неподвижно, наблюдая за тем, как ее одежда постепенно превращается в мягкую груду. Затем, уже обнаженная до пояса, она подобрала ноги на кушетку и откинулась назад, так что ее голова оказалась у меня на коленях. Отыскав мою руку, она подсунула ее себе под левую грудь, издав при этом какое-то мурлыканье.

— Эй, мужчина… — прошептала она, ее темные глаза жадно смотрели на меня. — Приласкай же меня! Утешь и успокой!

Глава 5

Офис «Уильям Уоллер и К°» находился на седьмом этаже нового роскошного служебного здания в центре города. Платиновая блондинка — секретарша в приемной — посмотрела на мой значок, как будто он был поддельным, затем ворчливо соизволила сообщить, что мистер Дрери на месте, но в данный момент у него совещание.

Было половина одиннадцатого, яркое солнечное утро, кресла выглядели весьма удобными, поэтому я решил, что могу подождать. Во всяком случае — пять минут. Я ей так и сказал, но это не произвело на нее особого впечатления. Целых пять минут я просидел в мягком кресле, читая весьма интересную статью об унисексе, то есть о том, что все современные девушки смахивают на парней, а парни на девушек, и что же это означает? К тому моменту, когда я дочитал статью, у меня сложилось впечатление, что написавший ее парень тоже этого не знал. Ну что ж, во всяком случае, я был не одинок!

Я поднялся и вернулся к столу секретарши. Ее лицо было непроницаемой маской из косметики, а глаза отражали пустоту в том месте, где у нормальных людей находится мозг.

— У мистера Дрери все еще совещание, — холодно сообщила она, — как я предполагаю, оно продлится по меньшей мере час.

На ее столе имелось переговорное устройство с десятью кнопками, установленными в два ряда; каждая, надо думать, была связана с отдельным офисом. С помощью обеих рук я ухитрился нажать одновременно на все и громко произнес:

— Здесь лейтенант Уилер, он хочет видеть мистера Дрери. Мистеру Дрери остается либо выскочить из окна, либо немедленно встретиться с лейтенантом.

Как только я отдернул руку от кнопок, раздалось какое-то дребезжание. Платиновая блондинка дрожащей рукой нажала на одну из кнопок, и разъяренный голос загремел:

«Черт возьми, что это значит?»

— Ужасно сожалею, мистер Дрери! — Казалось, она вот-вот разразится горючими слезами. — Но я не успела остановить его!

«Кто это сделал?»

— Вот этот ненормальный лейтенант, который стоит рядом со мной.

«Так это не шутка? — В его голосе звучало непритворное удивление. — Ну что ж, направь его сюда, глупая девка!»