Влад Талтош (№5) - Текла

— Что ты имеешь в виду? — В ее вопросе звучало скорее любопытство, чем насмешка, что пробудило во мне некоторую надежду.

— Вы настолько увлечены своим делом, что не замечаете никого вокруг себя. Вы настолько поглощены вашей идеей, что вас не волнует, сколько невинных людей пострадает. — Она попыталась что-то сказать, но я продолжал: — Мы оба знаем, кто я и чем занимаюсь, так что нет смысла утверждать обратное, и если ты думаешь, что это прирожденное зло, то не о чем тут говорить. Но я могу сказать тебе, что никогда преднамеренно не причинил вреда невиновному, включая драгейриан, которых я тоже считаю людьми. Говорю это совершенно искренне.

Она пристально посмотрела мне в глаза:

— Я в этом не сомневалась. И даже не собираюсь обсуждать, кого ты считаешь невиновными. Но если ты действительно веришь в то, что сейчас сказал, никакие мои слова не изменят твоих взглядов, так что я не вижу никакого смысла в этой дискуссии.

Я расслабился, не до конца осознав, в каком напряжении пребывал. Возможно, я ожидал, что она набросится на меня с кулаками или еще что-нибудь. Подумав, я решил, что Наталия показалась мне наиболее рассудительной из этих людей, и мне захотелось, чтобы мне нравился хоть кто-то из них, а я нравился ему. Это было глупо. Я оставил попытки «нравиться» людям в двенадцатилетнем возрасте, и результаты подобной точки зрения были вбиты в меня так, что я никогда этого не забуду.

Я почувствовал некоторую злость, а вместе со злостью некоторую силу. Я ничем этого не показывал, но она нахлынула на меня холодной, освежающей волной. Я начал свой путь много-много лет назад, и сделал первые шаги вследствие того, что ненавидел драгейриан. Это было причиной тогда, это было причиной сейчас. И этого было достаточно.

Люди Келли руководствовались идеалами, которых я никогда не мог понять. Для них люди являлись «массами», отдельные личности имели значение лишь постольку, поскольку делали что-либо полезное для их движения. Такие люди никогда не были способны любить — чисто, бескорыстно, без мыслей о том, почему, как и что это даст. Точно так же они не способны были ненавидеть: их слишком занимал вопрос, почему кто-то что-то сделал, для того чтобы ненавидеть его за это.

Но я ненавидел. Я ощущал ненависть внутри себя, словно ледяной шар. Больше всего я сейчас ненавидел Херта. Нет, я вовсе не хотел нанять кого-либо, чтобы отправить его в долгий путь, я желал сделать это сам. Я хотел ощутить судороги тела, которое дергается и брыкается, пока я держу рукоятку рапиры и жизнь извергается из него, словно вода из холодных источников Восточных гор. Вот чего я хотел, а твои желания делают тебя тем, кто ты есть.

Я положил на стол несколько монет в уплату за кляву и чай. Не знаю, насколько Наталия поняла, что происходит в моей голове, но она поняла, что разговор окончен. Она поблагодарила меня, и мы одновременно встали. Я слегка поклонился и поблагодарил ее за компанию.

Когда я направился к выходу, она переглянулась со своими спутниками, и они вышли на улицу передо мной, повернулись и подождали ее у двери. Когда я вышел, выходец с Востока посмотрел на мой серый плащ со стилизованным изображением джарега и насмешливо улыбнулся. Будь он теклой, я бы его убил. Но он был с Востока, и потому я просто пошел дальше.

13

«… УДАЛИТЬ КОШАЧЬИ ВОЛОСЫ…»

Когда я вошел в лавку, послышался легкий мелодичный звон колокольчиков. Мой дед что-то писал в толстой книге старомодным карандашом. Он поднял голову и улыбнулся:

— Владимир?

— Привет, Нойш-па.

Я обнял его. Мы сели, и он поздоровался с Лойошем. Амбруш прыгнул мне на колени, и я соответствующим образом приветствовал его. Амбруш никогда не мурлыкал, когда его гладили, но каким-то образом давал знать, что ему это нравится. Дед как-то сказал мне, что Амбруш мурлыкал только тогда, когда они вместе занимались колдовством; мурлыканье было знаком, что все идет как надо.

Я внимательно посмотрел на деда. Выглядел ли он несколько старше, несколько более усталым, чем обычно? Не уверен. Трудно смотреть на родное лицо, словно это лицо постороннего. Почему-то мой взгляд притягивали его лодыжки, и я заметил, какими худыми и хрупкими они выглядели, даже для его роста. Однако, опять же для его роста, грудь деда казалась широкой и мускулистой под складками красно-зеленой накидки. Его голова, лысая, за исключением тончайшей бахромы седых волос, блестела в пламени свечи.

— Итак? — наконец спросил он.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, Владимир. А ты?

— Примерно так же, Нойш-па.

— Ладно. У тебя какие-то проблемы?

Я вздохнул:

— Ты был здесь в двести двадцать первом?

Он приподнял брови.

— Во время мятежей? Да. Это было нехорошее время. — Он покачал головой, и углы его рта опустились. Однако, казалось, в то же время его глаза слегка вспыхнули.

— Ты имел к этому отношение? — спросил я.

— Отношение? Как я мог не иметь к этому отношения? Мы все были либо участниками этих событий, либо прятались от них, но все мы имели к ним отношение.

— А мой отец?

Он посмотрел на меня взглядом, которого я не мог понять. Потом сказал:

— Да, твой отец был там. Он, и я, и твоя бабушка тоже, и мой брат Яни. Мы были здесь, когда Империя пыталась подавить нас. — Его голос стал чуть тверже. — Твой отец тоже убил одного стражника. Кухонным ножом.

— Убил?

Он кивнул.

Какое-то время я молчал, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Это казалось странным, и я пожалел, что не знал об этом, когда отец был жив. Я ощутил внезапную боль от осознания того, что никогда больше его не увижу.

— А ты? — наконец спросил я.

— О, мне после этого сражения дали должность, так что я тоже был там.

— Должность?

— Я был делегатом от квартала. Когда мы собирались, я должен был обойти всех соседей и сообщить о наших планах.

— Я об этом не знал. Папа никогда мне не рассказывал.

— Он был тогда очень несчастен. Как раз в то время я потерял твою бабушку — когда они снова вернулись.

— Империя?

— Да. Они вернулись с новыми войсками — драконами, которые сражались на Востоке.

— Ты бы не мог мне об этом рассказать?

Он вздохнул и какое-то время смотрел в сторону. Вероятно, он думал о моей бабушке, которой я никогда не видел.

— Давай в другой раз, Владимир.

— Ладно. Я заметил, что Келли посмотрел на тебя так, словно он тебя узнал. Это правда?

— Да, я его знал. Тогда он был очень молод. Когда мы говорили о нем в прошлый раз, я не знал, что это тот самый Келли.

— Он хороший человек, Нойш-па?

Дед быстро взглянул на меня.

— Почему ты спрашиваешь?

— Полагаю, из-за Коти.

— Хм-м. Что ж, наверное, хороший, если то, чем он занимается, ты считаешь хорошим делом.

Я попытался расшифровать эту мысль, потом зашел с другой стороны.

— Похоже, тебе не слишком нравится, что Коти связалась с этими людьми. Почему, ведь ты сам был связан с ними?

Он развел руками:

— Владимир, когда люди восстают против землевладельцев, естественно, возникает желание им помочь. Тут делать нечего. Но сейчас другое дело. Она, похоже, ищет неприятностей там, где их нет. И ничего подобного никогда не было между Ибронкой — твоей бабушкой — и мной.

— Не было?

— Конечно нет. Мы все оказались участниками того, что произошло. Не выступать же нам на стороне графов и банкиров. Но это не являлось причиной, по которой я мог бы бросить свою семью.

— Понятно. Именно это ты хочешь сказать Коти, если она к тебе придет?

— Если она спросит, я ей скажу.

Я кивнул. Я подумал о том, какова будет реакция Коти, и решил, что знаю ее недостаточно хорошо, чтобы догадаться. Я сменил тему, но дед продолжал время от времени бросать на меня странные взгляды. Что ж, вряд ли я мог упрекать его.

Одни и те же мысли постоянно занимали меня. Являлся мне призрак Франца или не являлся, я от души желал, чтобы Келли вместе со всей его бандой провалился сквозь землю. Но мне не приходило в голову ни одного подходящего способа это устроить.

Разделаться с Хертом мне больше всего мешало то, что он был совершенно не ограничен во времени. У него были наемники, готовые вступить вдело и расправиться со мной, когда наступит благоприятный момент. И он был драгейрианином: он мог прожить еще тысячу лет — куда ж ему было торопиться?

Если бы я мог заставить его действовать, я бы выманил его на открытое пространство и повторил свою попытку. К тому же… Хммм. Дед молчал, глядя на меня, словно зная, как быстро сейчас работает мой мозг. Я начал составлять новый план. Лойош никак его не комментировал. Я рассмотрел свой план с разных сторон, потягивая чай, настоянный на травах. Я попытался взглянуть на него под углом возможных проблем, и все получалось как надо. Настало время действовать.

— У тебя появилась идея, Владимир?

— Да, Нойш-па.

— Что ж, тогда тебе пора.

Я встал.

— Ты прав.

Он кивнул и ничего больше не сказал. Я попрощался с ним, и Лойош вылетел в дверь передо мной. Лойош сказал, что все было спокойно. Меня все еще беспокоили мысли о Квэйше. Если меня убьют, мой план будет значительно труднее осуществить.

Я миновал лишь несколько кварталов, когда ко мне подошла девушка. Я проходил мимо рынка, а она стояла, прислонившись к стене и заложив руки за спину. Ей было на вид лет пятнадцать, под желто-голубой крестьянской юбкой с разрезом были видны выбритые ноги, что говорило о многом.

Она отошла от стены, когда я оказался рядом, и сказала: «Привет!»Я остановился и поздоровался. Внезапно мне пришло в голову, что это ловушка; я провел рукой по волосам и поправил одежду. Она, похоже, подумала, что я пытаюсь произвести на нее впечатление, и продемонстрировала мне пару ямочек на щеках. Интересно, подумал я, какова дополнительная плата за ямочки?

— Что, Лойош?

— Слишком много народу, чтобы судить с уверенностью, босс, но я не вижу Квэйша.

Я решил, что опасаться пока нечего.

Она спросила, не мог бы я пойти с ней чего-нибудь выпить. Я сказал, что не против. Она спросила, не хочу ли я потрахаться. Я, в свою очередь, спросил, сколько это будет стоить. Она назвала сумму, примерно соответствовавшую одному империалу, что составляло треть от того, что мне обычно приходилось платить.

— Конечно, — сказал я.

Она кивнула, уже не заботясь о ямочках на щеках, и повела меня за угол. Нож скользнул мне в ладонь на всякий случай. Мы вошли в какую-то забегаловку, на вывеске которой были изображены несколько пчел, круживших над ульем. Она заговорила с хозяином, и я убрал нож. Я протянул ему семь серебряных монет. Он кивнул в сторону лестницы и сказал: «Комната номер три». В заведении было необычно много народу для этого времени суток. Воздух был несвежим и спертым. Казалось, что все посетители пьяны.

Она провела меня в комнату номер три. Я настоял, чтобы она шла первой, но не заметил никаких признаков, что там был кто-то еще. Когда она повернулась ко мне, в комнату влетел Лойош.

— Все в порядке, босс. Здесь безопасно.

— Этим ты тоже хочешь заняться здесь? — спросила она.

— Да, — сказал я.

Она пожала плечами и сказала:

— Ладно.

Я вошел в комнату. Занавеска упала позади меня, закрывая вход. На полу лежал матрас, рядом с ним стоял стол. Я дал ей империал.

— Держи, — сказал я.

— Спасибо.

Она сняла блузу. Тело ее было молодым. Я не пошевелился. Она посмотрела на меня и спросила:

— Ну?

Когда я подошел, она изобразила мечтательную улыбку, подняла ко мне лицо и протянула руки. Я дал ей пощечину. Она отступила назад и сказала:

— Эй, ты чего?

Я подошел и снова дал ей пощечину.

— Не надо! — сказала она.

Я вытащил из-под плаща нож. Она закричала.

Пока ее крик эхом отдавался в комнате, я схватил ее за руку, оттащил в угол рядом со входом и прижал к стене. Теперь в ее глазах был страх.

— Хватит, — сказал я. — Еще раз раскроешь рот — убью.

Она кивнула, глядя мне в лицо. Я услышал снаружи шаги и отпустил ее. Занавеска отодвинулась, и появилась громадная дубина, а за ней рослый выходец с Востока с черной бородой.

Он ворвался внутрь, остановился, увидев пустую комнату, и начал оглядываться по сторонам. Не успел он осмотреться, как я схватил его за волосы и приставил нож сзади к его шее.

— Брось дубинку, — сказал я.

Он напрягся, словно намереваясь прыгнуть, и я сильнее прижал нож к его шее. Он расслабился, дубина упала на пол. Я повернулся к девице. Один взгляд на ее лицо сказал мне, что это ее сутенер, а отнюдь не налетчик.

— Ладно, — сказал я ей. — Убирайся отсюда.

Она обежала вокруг нас, чтобы подобрать свою блузу, и выскочила за дверь, не взглянув ни на кого и не задержавшись, чтобы одеться.

— Ты кто? — спросил сутенер. — Птичка? Я заморгал:

— Птичка? Феникс. Стражник Дома Феникса. Мне это нравится. Лорду Хааврену тоже бы понравилось. Нет, я не птичка. Не будь дураком. На кого ты работаешь?

— А? — спросил он.

Я пнул его под колено, и он сел. Я прижал ему грудь коленом и приставил острие ножа к его левому глазу, затем повторил вопрос.

— Я ни на кого не работаю, — ответил он. — Я сам по себе.

— Значит, — сказал я, — я могу с тобой сделать все, что угодно, и никто не станет тебя защищать, так?

После этого ситуация предстала перед ним в несколько ином свете.

— Нет, — сказал он, — меня есть кому защитить.

— Хорошо, — сказал я. — Кому?

Его взгляд упал на изображение джарега на моем плаще. Он облизнул губы и сказал:

— Я не хочу в это ввязываться.

Я не смог сдержать улыбку.

— Ты что, еще недостаточно ввязался?

— Нет, но…

Я сделал ему больно. Он вскрикнул.

— Кто тебя защищает? — спросил я.

Он назвал мне незнакомое имя выходца с Востока. Я слегка отодвинул нож от его лица, немного ослабил захват и сказал:

— Ладно. Я работаю на Келли. Знаешь, о ком речь? Он кивнул.

— Хорошо, — сказал я. — Не смей больше появляться на улицах. По-хорошему. Ты теперь не у дел, понял?

Он снова кивнул. Я схватил его за волосы, обрезал их ножом, показал ему и спрятал под плащ. Его глаза расширились.

— Теперь я могу найти тебя в любой момент, когда захочу. Понял? — Он понял. — Ладно. Я вернусь сюда через несколько дней и хотел бы увидеть прекрасную юную даму, с которой только что беседовал. И я хочу, чтобы ей не причинили никакого вреда. В противном случае я заберу с собой кусочки твоего тела. Если я ее не найду, не останется даже кусочков. Понял? — Похоже, мы все еще понимали друг друга; он кивнул. — Хорошо, — сказал я и оставил его. Девицы не было и в помине.

Я вышел из забегаловки, прошел около полумили на запад и спустился в небольшой подвал. Я спросил хозяина, уродливого косоглазого типа, не знает ли он, где можно сыграть.

— Сыграть?

— Сыграть. Ну знаешь, шереба или что-нибудь в этом роде.

Он тупо смотрел на меня, пока я не протянул ему империал, после чего он назвал мне адрес. Я последовал его указаниям, и действительно там оказались три стола для шеребы. Какой-то парень дремал на стуле.

— Привет, — сказал я. — Извини, что побеспокоил. Он приоткрыл один глаз:

— Да?

— Знаешь такого — Келли? — спросил я.

— А?

— Келли. Ну знаешь, который загородил все проходы…

— Да, да. Так что?

— Я на него работаю.

— А?

— Твой бизнес завершен. Игра окончена. Закрыто. Чтоб здесь никого больше не было.

Комната была небольшая, а я не прилагал никаких усилий к тому, чтобы мой голос звучал тихо. Игра в карты остановилась, и все смотрели на меня. Как и сутенер, этот тип заметил стилизованного джарега на моем плаще. Похоже, он был озадачен.

— Послушай, — сказал он. — Я не знаю, кто ты и какую игру ты ведешь…

Я позаимствовал трюк у стражников Дома Феникса: ударил его сбоку по голове рукояткой кинжала, затем замахнулся еще раз.

— Так тебе понятнее? — спросил я.

Позади меня послышалось какое-то движение.

— Что там, Лойош?

— Ничего, босс. Они уходят.

— Хорошо.

Когда комната опустела, я отпустил парня и сказал:

— Я буду за тобой следить. Если здесь снова что-то начнется, я доберусь до твоей задницы. Теперь катись.

Он поспешно выполнил мое требование. Я же не торопился. Я позволил себе злорадно усмехнуться, просто потому, что это соответствовало моему настроению. К тому времени, когда я закончил дела, уже наступил вечер, а я успел терроризировать трех проституток, столько же сутенеров, двух владельцев игорных заведений и одного букмекера.

Хорошая работа для одного дня, решил я. И направился обратно в контору, чтобы поговорить с Крейгаром и привести в действие вторую часть плана.

Крейгар решил, что я сошел с ума.

— Ты сошел с ума, Влад.

— Возможно.

— Они же тебя просто уничтожат.

— Я собираюсь продолжать им платить.

— Как?

— Я ведь богат, помнишь?

— И как долго это может продолжаться?

— Несколько недель, из которых мне нужна только одна.

— Одна?

— Да. Я потратил сегодня весь день на то, чтобы раззадорить Херта и Келли и натравить их друг на друга. — Я коротко изложил ему, чем сегодня занимался. — Возможно, им потребуется день на то, чтобы сообразить, кто на самом деле этому виной. Херт будет преследовать меня всеми имеющимися у него средствами, а Келли…

— Да?

— Подожди — и увидишь.

Он вздохнул:

— Ладно. Ты хочешь, чтобы весь принадлежащий тебе бизнес был прекращен с завтрашнего утра. Прекрасно. Все должны на неделю уйти в подполье. Прекрасно. Ты говоришь, что можешь себе это позволить — ладно. Но то, что должно происходить в Южной Адриланке, я просто не понимаю.

— Что тут понимать? Мы просто продолжаем то, что я начал сегодня.

— Но пожары? Взрывы? Это никак не…

— У нас есть люди, которые умеют делать подобные вещи как следует, Крейгар. Мы ведь учились у Лариса, помнишь?

— Да, но Империя…

— Вот именно.

— Не понимаю.

— И не надо. Лишние подробности.

— Ладно, Влад. Это твои дела. Как насчет твоих собственных заведений? Вроде этого, к примеру.

— Да. Свяжись с Сучьим патрулем, пусть они обеспечат защиту. Полную магическую защиту, включая блокировку телепортации. Я могу…

— …себе это позволить. Да, я знаю. Я все-таки думаю, что ты сошел с ума.

— Херт тоже.

— Он станет тебя преследовать — если это то, чего ты хочешь.

— Именно.

Крейгар вздохнул, покачал головой и вышел. Я откинулся на спинку кресла, положил ноги на стол и еще раз мысленно проверил, что ничего не забыл.

Когда я пришел домой, Коти уже вернулась. Мы поздоровались и обменялись парой незначащих фраз. Мы устроились в гостиной рядом друг с другом на диване, так что можно было чувствовать себя так, будто ничего не изменилось, но при этом нас разделяло расстояние около фута. Я встал первым, потягиваясь, и заявил, что иду спать. Она пожелала мне приятных снов. Я предположил, что ей, вероятно, тоже неплохо было бы поспать, и она сказала, что скоро придет. Я ушел. Лойош и Ротса выглядели слегка подавленными, не знаю отчего. Я заснул быстро, как обычно, когда у меня разработан план. Это одна из вещей, позволяющих мне сохранить душевное здоровье.

На следующее утро я телепортировался в контору и стал ждать докладов. Херт, как я и думал, оказался скор на подъем. Я услышал, что предпринимались попытки преодолеть защиту вокруг здания моей конторы.

— Я рад, что ты предложил поставить защиту, Крейгар, — сказал я.

Он что-то пробормотал.

— Тебя что-то беспокоит, Крейгар?

— Хм, — сказал он, — надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Я хотел было сказать: «Я всегда знаю, что делаю», но это прозвучало бы несколько высокопарно, так что я просто сказал:

— Думаю, да.

Похоже, это его удовлетворило.

— Ладно, что дальше?

Я упомянул о некоей важной персоне в организации и о своем следующем шаге. Крейгар сначала удивился, потом кивнул.

— Ясно, — сказал он. — Он тебе кое-чем обязан, верно?

— И не одним. Организуй это сегодня, если можно.

— Хорошо.

Он вернулся через час.

— «Голубое пламя», — сказал он. Мы улыбнулись общим воспоминаниям. — Восемь часов. Он сказал, что обеспечит охрану, — похоже, он кое-что знает о том, что происходит.

— Вероятно, — кивнул я.

— Ты ему доверяешь?

— Да, — сказал я. — Я все равно вынужден ему доверять, так что могу довериться и в этом.

Крейгар кивнул.

Позднее мне сообщили, что мы подожгли несколько домов в Южной Адриланке. Сейчас Херт должен был грызть ногти, мечтая о том, чтобы добраться до меня. Я усмехнулся. «Скоро, — мысленно сказал я ему, — скоро».

Я ощутил странное мысленное покалывание и знал, что это означает.

— Кто это?

— Чимов. Я возле дома Келли.

— Что там происходит?

— Они выходят из дома.

— Ага. Выясни, куда они направляются.

— Будет сделано. Их целая толпа. Похоже, они ждут каких-то неприятностей. Кроме того, они раздают всем листовки.

— Ты читал?

— Да. Там говорится о массовом митинге завтра в Неймат-парке. Наверху большими буквами написано: «К оружию!»— Что ж, — сказал я, — прекрасно. Оставайся там и держись подальше от неприятностей.

— Хорошо, босс.

— Крейгар!

— Да?

— Пошли кого-нибудь к дому Келли. Человека четыре-пять. Как только дом опустеет, пусть войдут и перевернут все вверх дном. Разломают всю оставшуюся мебель, разобьют стены, разнесут кухню и тому подобное.

— Ладно.

Оставшуюся часть дня я провел примерно так же. Поступали сообщения о завершении тех или иных разрушительных действий или о неудавшемся нападении Херта, а я сидел и коротко отвечал. Я снова действовал достаточно эффективно и чувствовал себя настолько хорошо, что засиделся до позднего вечера, наблюдая за происходящим и подталкивая Келли или Херта к активным действиям. Конечно, контора была для меня почти самым безопасным местом, что служило еще одной причиной для того, чтобы работать допоздна.

К вечеру я обменялся информацией со связным организации в Императорском дворце и узнал, что власти обратили внимание на то, что происходит в Южной Адриланке. Всплыло имя Херта, но мое пока нет. Отлично.

К восьми часам вечера я собрал Палку, Сверкающего Психа, Весельчака и Чимова, и мы отправились в «Голубое пламя». Я оставил их возле двери, поскольку мой гость уже прибыл и обещал обеспечить охрану. Действительно, я заметил пару посетителей и троих официантов, похожих на телохранителей. Я кивнул и подошел к столику.

— Добрый вечер, Влад, — сказал он.

— Добрый вечер, Дьявол, — ответил я. — Спасибо, что пришел. — Он кивнул, и я сел. Дьявол, если вы не знаете, был крупной шишкой в Совете джарегов — группе, которая принимает решения, касающиеся всех дел Дома. Он считался вторым человеком в организации. Однако, как уже отметил Крейгар, он был мне обязан за «работу», которую я недавно для него сделал.

Какое-то время мы обменивались любезностями, затем, когда принесли еду, он сказал:

— Итак, как я слышал, у тебя неприятности.

— Некоторые, — ответил я. — Но ничего такого, с чем бы я сам не мог справиться.

— В самом деле? Что ж, приятно слышать. — Он озадаченно посмотрел на меня.

— Тогда почему же ты хотел со мной встретиться?

— Я бы хотел сделать так, чтобы ничего неприятного не случилось. Он моргнул.

— Продолжай, — сказал он.

— Империя может заметить игру, которую ведут Херт и я, а когда это замечает Империя, замечает и Совет.

— Понятно. Ты хочешь, чтобы мы не вмешивались.

— Именно. Ты не мог бы дать мне неделю?

— Ты можешь удержать все неприятности в границах Южной Адриланки?

— Вполне, — сказал я. — Я обеспечил защитой все, что мне принадлежит, так что ему будет трудно меня достать. Может быть, появятся один или два трупа, но ничего такого, что вызвало бы большой шум.

— Империя не слишком любит, когда появляются трупы, Влад.

— Их не должно быть слишком много. Собственно, ни одного, если мои люди будут осторожны. И, как я уже сказал, все должно решиться за неделю.

Он внимательно посмотрел на меня: — У тебя есть какой-то план, верно?

— Да, — сказал я.

Он улыбнулся и покачал головой:

— Тебе не откажешь в находчивости, Влад. Ладно, у тебя есть неделя. Я об этом позабочусь.

— Спасибо, — сказал я.

Он предложил заплатить за угощение, но я настоял на своем. Мне хотелось доставить себе удовольствие.

14

«… СНЯТЬ ЩЕТКОЙ БЕЛЫЕ ЧАСТИЦЫ…»

Домой меня сопровождал целый эскорт телохранителей. Они оставили меня только у самых дверей, и, перешагнув порог, я ощутил, как уходит напряжение, которого я до этого даже не замечал. Дело в том, что, в то время как моя контора очень хорошо защищена, жилище, по обычаям джарегов, является неприкосновенным. Почему? Не знаю. Возможно, по той же причине, что и храмы; должно существовать какое-то место, где человек может чувствовать себя в безопасности, что бы ему ни угрожало. Возможно, есть и какая-то другая причина. Не знаю. Но я никогда не слышал о том, чтобы этот обычай был нарушен.

Конечно, я никогда не слышал и о том, чтобы кто-то что-то украл у джарега, пока это не случилось, но нужно же на что-то полагаться.

Не так ли?

Я был дома, в безопасности, и Коти сидела в гостиной, читая свою газету. Сердце мое подпрыгнуло, но я заставил себя улыбнуться.

— Сегодня ты рано, — заметил я. Она посмотрела на меня без улыбки.

— Ублюдок, — сказала она, и в словах ее прозвучала подлинная ненависть. Я почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо, и в желудке возникло неприятное ощущение, распространившееся затем по всему телу. Конечно, я знал, что она догадается, чем я занимаюсь, и предвидел ее реакцию, но почему же для меня оказалось таким потрясением, когда она всего лишь сделала то, чего я от нее и ожидал?

Я сглотнул и сказал:

— Коти…

— Ты думал, что мне не станет известно, как ты натравливаешь людей Херта на нас?

— Нет, не думал.

— Так что же?

— Я разрабатываю план.

— План, — презрительно повторила она.

— Я делаю то, что нужно.

Она ухитрилась изобразить на лице одновременно насмешливое и хмурое выражение.

— То, что нужно, — повторила она, словно обсуждая брачные ритуалы текл.

— Да, — сказал я.

— Ты делаешь все возможное, чтобы уничтожить единственных людей, которые…

— Единственных, которые готовы пожертвовать своей жизнью? Да. А ради чего?

— Ради лучшей жизни для…

— Перестань. Они настолько полны великих идеалов, что не в состоянии понять: в мире есть люди, личности, в жизнь которых не следует вмешиваться без особых на то причин. Личности. Начиная с тебя и меня. Мы оказались на грани… не знаю чего — по вине этих великих спасителей человечества, и тебя тревожит лишь их судьба. Ты не видишь того, что происходит с нами. Или тебя это просто больше не интересует. И тебе до сих пор не ясно, что здесь что-то не так?

Она рассмеялась, и в ее смехе прозвучала ненависть.

— Что-то не так? Таков твой вывод? Что-то не так с нашим движением?

— Да, — сказал я. — Таков мой вывод.

— Ты думаешь, я это куплю? — скривив губы в усмешке, спросила она.

— Что значит — куплю?

— Я имею в виду — этот товар тебе не продать.

— Что я, по-твоему, продаю?

— Можешь продавать все, что хочешь, насколько это касается меня.

— Коти, в твоих словах нет смысла. Что…

— Просто заткнись, — сказала она. — Ублюдок.

Она никогда меня так раньше не называла. Все-таки забавно, как больно мне было это слышать.

Впервые за долгое время я по-настоящему разозлился на нее. Мне казалось, будто мои ноги приросли к полу, а лицо окаменело. Она стояла, глядя на меня с яростью (я даже не заметил, как она встала), и это только добавляло мне злости. В ушах у меня зазвенело, и я почувствовал, что снова теряю контроль над собой.

Я шагнул к ней; глаза ее расширились, и она отступила назад. Не знаю, что бы произошло, не сделай она этого, но я заставил себя повернуться и выйти из дома.

— Босс, нет! Не выходи!, Я не ответил. Собственно, его слова даже не дошли до меня, пока холодный вечерний ветер не ударил мне в лицо. Только тогда я осознал, что мне может угрожать опасность. Я подумал о том, чтобы телепортироваться в Черный замок, но я понимал, что сейчас не в состоянии телепортироваться. С другой стороны, если бы сейчас я подвергся нападению, это вполне соответствовало бы моему настроению.

Я пошел по улице, изо всех сил стараясь сохранять контроль над собой, что не вполне мне удавалось. Потом я вспомнил последний раз, когда я мотался по городу, не обращая внимания на то, что кто-то мог меня увидеть, и это меня несколько охладило. Я стал более осторожен.

Чуть более осторожен.

Но, видимо, Вирра хранила меня той ночью. Херт, вероятно, отправил на мои поиски Квэйша и прочих, однако никто на меня не напал. Я быстро обошел свою территорию, глядя на закрытые лавки, на свою контору, где еще светилось несколько окон, на неработающий фонтан у Круга Малак, но мне даже никто не угрожал. Я остановился, присев на краю полурассыпавшегося фонтана. Лойош беспокойно смотрел по сторонам, ожидая нападения, однако казалось, что его поведение не имеет никакого отношения ко мне.

Пока я сидел, перед моим мысленным взором начали появляться лица. Коти смотрела на меня с жалостью, словно я был смертельно болен. Взгляд деда был суровым, но любящим. Спокойно смотрел на меня мой старый друг Нилар. Как ни странно, появился Франц, в глазах которого застыла укоризна. Забавно. Какое мне, собственно, до него дело? Я не был с ним даже знаком, а то немногое, что я узнал о нем после его смерти, говорило мне, что у нас нет ничего общего. За исключением уникальных обстоятельств нашей встречи, мы не имели никакого отношения друг к другу.

Почему он вдруг возник в моем подсознании?