Слепец

Враг прятался где-то совсем рядом, но где? Голос шел со всех сторон, а может быть, Слепец просто не научился еще тщательно слушать его в таком виде? Вполне возможно, человек еще долго метался бы посреди мертвого леса и в конце концов упал умирать, когда ядовитые испарения разъели бы кожу и добрались до мускулов… Однако, он смог обратить внимание на еще одну странность: с одной стороны на него веяло жаром, таким необычным в холодную осеннюю ночь. Волны, несущие яд и смрад, шли одна за другой. Слепец направился туда и почти сразу "увидел" своего врага. Бесформенная, огромная тварь злорадствовала, ожидая скорой победы над беспомощной жертвой. Она была желто-зеленым пятном на черном фоне леса, и посылала во все стороны яркие лучи, расцвеченные голодным нетерпением и торжествующим предвкушением. С каждым шагом, который приближал Слепца к этому пятну, в кожу и горло все сильнее вцеплялись тысячи крохотных когтей, скребущих плоть. Он вдруг понял, что такое творится: его переваривают заживо, даже не заглотив! Эта тварь, расползшаяся по лесу густым и едким туманом, просто пожирает все вокруг себя, растворяет в себе и поглощает жизненные соки!! Она была ужасна, могуча и казалась себе самой неуязвимой. Попробуй разрубить своим мечом туман, или сожги его тяжелые, сырые волны огнем? И при этом постарайся забыть, что тебя неумолимо растворяют и скоро переварят прямо на ходу! Но не вся тварь была призраком, неподвластным крепкой стали. Зеленое, склизкое пятно, ее мозг, прятался в гигантском дупле древнего дуба, каким-то чудом устоявшего перед напором ядовитых соков. Злоба и голод двумя фонарями светили внутреннему оку Слепца и звали его к себе. Тварь не ждала нападения и только довольно булькала, так как до нее дошли первые порции пожираемого блюда. Слепец что было мочи рванул к яркой кляксе, на ходу вынимая меч и вытягивая его вперед. Он бежал, быстро потеряв дыхание, захлебываясь в ядовитом воздухе и изнемогая от ноющей, саднящей боли. Иссохшие трупы деревьев с жалобным треском разлетались по сторонам, как тростинки.
      – Куда??! - завопила вдруг тварь, поняв наконец, что делает ее "пища". Новая волна жара, сильнее прежних, ударила Слепцу в грудь, но она была слишком слаба, чтобы остановить напор. Яд в воздухе сгустился предельно, превратившись уже в нечто вроде застывшего над землей ливня. Руки и лоб жгло, как огнем.
      – Уходи прочь!! Ты не видишь меня, не видишь, не видишь!!! - истерично закричала тварь, и ее бас гудел в голове Слепца, как отголоски близкого колокольного звона. Чудовище вопило, уже совершенно неразборчиво, до тех самых пор, пока Слепец с разбегу не пронзил останки дуба, вместе с засевшей в его внутренностях тварью. Раздалось громкое бульканье и шипение, будто там, в дупле, пузырилось какое-то жуткое варево. Меч застрял в вязкой массе. Слепец дернул его вверх, терзая плоть врага, кромсая ее на части. Ядовитые пары в последний раз колыхнулись вокруг, и пролились на землю жгучим, превращающим почву в безжизненную пыль дождем. Осталась только сильная вонь, выползающая из дупла, жуткий дух пролежавшего несколько дней на солнцепеке трупа. Слепец выдернул меч и отпрыгнул назад, подальше от зловония. Все еще боясь отнять от лица спасительный рукав, он быстро двинулся обратно. Долгое время он не мог понять, что за воздух его окружает? Что-то внутри подсказывало, что все в порядке и можно дышать свободно, но кожу и горло по-прежнему жгло. Под подошвами что-то чавкало, а сапоги расползались, грозя оставить Слепца босоногим. Тяжело дыша, он выбрался из опасного места: внизу снова зашуршали листья и сухие папоротники, а воздухе повеял свежий, холодный и такой прекрасный ветер. Слепец наконец смог отвести руку от лица - и сразу согнулся от дикой боли в горле. Неужели оно сожжено? В мучениях он сделал глоток воздуха, другой, третий… Боль медленно отступала. Через некоторое время он очухался, с удивлением обнаружив, что стоит на коленях и прижимается боком к стволу дерева. Слепец попытался встать, но ноги отказались держать тело. Как подкошенный, он упал в холодную траву, ладонями соскреб с нее иней и вытер лицо. Борода полностью исчезла с подбородка, а от усов остались жалкие, редкие волоски. Брови тоже пропали, кожа на их месте была бугристой и нестерпимо зудела. Кое-как сняв с пояса мешок с обезболивающим порошком, Слепец концом крючка прорвал его бок и высыпал снадобье на ладонь. Плеснув туда сидра из фляги (воды-то взять не додумался!), он с трудом, постоянно задевая кожу крючьями и вызывая резкую боль, натерся полученной смесью. Потом лег на спину и в таком положении стал размышлять о собственной непостижимой глупости и столь же непостижимом везении. Запоздалый страх сжимал сердце, когда перед несуществующим взором проносились страшные видения - изъеденные ядом останки, рваные клочья плоти на костях, вываливающиеся из продырявленного живота внутренности. За этим "приятным" занятием он неожиданно для самого себя уснул.

13.

      Приставала нашелся именно там, где Слепец стал искать его в первую очередь - в кабаке. Да и где ж еще быть чужаку, которого в деревне в лучшем случае ждет холодное равнодушие, а в худшем - взбучка? Очевидно, попрошайка за время своего "состояния в должности нищего" скопил кое-какие капиталы, и теперь попивал пиво и закусывал его вяленой рыбой. Рядом с ним за столом сидели несколько людей неопределенного возраста, с синюшными лицами и багровыми носами пьяниц. Раскрыв рот, они слушали рассказ Приставалы.
      – … и напоследок он еще вызвал смельчака, чтобы показать опасный фокус. Вышел один постреленок, и этот бродяга одним ударом срезал ему прядь волос, которую он рукой оттянул в сторону! Мальчишка только вскрикнул, потому что меч был не очень острый и волосы наполовину выдрались, а не срезались…
      – Он вас дурачил, а вы и рты раскрыли, - презрительно скривил губы один из слушателей, самый приличный на вид человек. Он хотел было уже встать из-за стола, но тут Слепец сел на лавку рядом с Приставалой и впился тому в плечо крючками.
      – Давно пришел? - голос был хриплый и тихий. Попрошайка подпрыгнул от неожиданности и даже отодвинулся в сторону. Окружающие с любопытством щурились на вновь пришедшего, стараясь получше разглядеть его в тусклом свете масляных лампад.
      – Это ты? - глупо вопросил Приставала после долгого молчания.
      – А что, не похож? - ответил Слепец. - Чем выпучивать глаза и раззявливать рот, налил бы мне лучше пива и дал пожрать чего. Я устал как собака, а есть хочу еще сильнее, чем волк зимой.
      Приставала почти упал с лавки. Упершись руками в пол, он выпрямился и побежал на кухню, выполнять приказы нежданно-негаданно явившегося товарища. Один из сидевших, тот самый сомневающийся, что хотел было уже уйти, пришел в себя первым.
      – Так это ты - слепой и с мечом? - недоверчиво спросил он.
      – И еще безрукий, - утвердительно кивнул головой Слепец и пошевелил над столом бронзовыми крючьями. С приглушенными воплями пьяницы отшатнулись подальше от этого жутковатого зрелища.
      – Ну… Не верится что-то в твою убогость! - продолжал настырный сомневающийся. - Эвон, у тебя глаза-то есть!
      – Это шарики из застывшей смолы, - добродушно пояснил Слепец и приблизил лицо к собеседнику. - Можешь поглядеть. Сейчас, должно быть, они выглядят не ахти как.
      Крестьянин бросил взгляд на темно-желтую поверхность "глаза", изъеденную ядовитым туманом до состояния кожи больного оспой.
      – А как же ты тогда видишь! - потерянно вымолвил он, никак не желая поверить сам себе. - Откуда ты узнал, что у твоего приятеля выпучены глаза, а на столе пиво?
      – Для этого не обязательно видеть. Пиво ваше благоухает так, что еще от двери слышно, ну а что Приставала сильно удивился, это и так понятно. Он говорил вам, куда я пошел?
      Если раньше люди смотрели на Слепца удивленно, то теперь они, вспомнив рассказ попрошайки с самого начала, окончательно превратились в окаменевшие от удивления и ужаса статуи. Тем временем, Приставала вернулся с пивом и большой миской каши, из которой торчали гигантские куски сала.
      – Ай-яй-яй! - завопил он, принявшись прыгать вокруг Слепца и стучать ему по спине и плечам. - Слава великому воину, могучему, как стадо племенных быков!!!
      Вместе со словами из его рта вырывались тягучие, плотные волны бражного аромата. Очевидно, пришел он сюда очень давно…
      – Когда ты успел нализаться? - не выдержав, спросил Слепец.
      – Я? Нализаться? - возмутился Приставала. - Да я чист, как стеклышко!! Так, выпил немного пива, чтобы промочить горло и помянуть тебя, покойника. Прибыл я в славную эту деревню еще вчера вечером, потому что меня подвез один хуторянин, ехавший в Дейстелол продавать свеклу. Если бы ты не мучался дурацкими придумками, то тоже смог бы проехать половину пути в телеге. А так только намаялся лишнего… Ты ведь повернул? И что у тебя с мордой? Обгорел, что ли?
      – Да нет, не обгорел и не повернул. Я был в вашей роще и разобрался с ее гнусным хозяином. Правда, при этом он меня едва не разъел заживо своим ядовитым туманом…
      – Пааадажди!! О чем ты тут лопочешь, приятель?! - закричал Приставала, тяжело плюхаясь на лавку и заглядывая Слепцу в лицо. - Ты ведь обошел рощу по чащобе - ты это имеешь в виду? С кем ты разобрался, не пойму?
      – Я сказал тебе еще тогда, что пойду напрямик - так я и сделал. Не люблю отказываться от своих слов. К тому же, заходить в дебри леса опасно даже зрячему, что уж тут говорить о слепом. По дороге через рощу я попал в тот самый туман, набрел на его источник - громадного говорящего слизня - и убил его. Теперь в роще больше нет тумана.
      Кабак взорвался возгласами недоверия, вылетевшими сразу из полудюжины глоток пришедших наконец в себя посетителей. Приставала драл горло не хуже местных, отчаянно дергая Слепца за рукав куртки и требуя доказательств.
      – Сбегай, да посмотри, - невозмутимо посоветовал тот и принялся за еду. - И вообще, иди проспись: пока не станешь трезвым, ничего тебе рассказывать не стану.

*****

      Некоторое время вокруг царила кутерьма. Пьяницы кричали, били себя в грудь и спорили друг с другом: одни поверили Слепцу, другие нет, и каждая группа готова была доказывать собственную правоту кулаками. На шум и гам прибежал хозяин заведения вместе со всей прислугой, и вопящую компанию выставили на улицу. Слепец все это время спокойно поглощал кашу, и его не тронули. Хозяин, за время борьбы с возмутителями спокойствия прознавший о причинах их невероятного возбуждения, подошел к нему и сел рядом. Лавка скрипнула: очевидно, кабатчик был человеком крупным. Пахло от него чесноком и дымом, а говорил он сипло и повелительно.
      – Что за чушь мелют эти пропойцы?! Будто ты избавил нас от проклятого тумана в Ветреной роще?
      – Это не чушь, это правда, - ответил Слепец, на мгновение перестав жевать.
      – Этого не может быть, бродяга! - заревел кабатчик. - Ты посмотри на себя: убог, тщедушен!! Ты издеваешься надо мной, наверное? Думаешь, я угощу тебя задаром едой, наслушавшись твоих бредней?? Сейчас выпорю тебя так, что…
      Кроме громкого выкрикивания угроз хозяин кабака решил воздействовать на обманщика физически. Он схватил Слепца за грудки и оторвал от недоеденной каши, подняв его в воздух. Однако, убогий и тщедушный враль вдруг оказался не таким уж и безобидным. Он вынул короткий, дрянной, но достаточно острый меч и ловко просунул в узкую щель между руками кабатчика и его жирной грудью. Почувствовав холодный металл, впившийся в складки сала на горле, здоровяк тут же разжал хватку и развел руки в стороны.
      Слепец видел призрачные контуры его лица, заросшего плотной, аккуратно подстриженной бородой. Крылья огромного, как маленькая репка, носа раздувались, а поднятые далеко вверху брови свидетельствовали о немалом удивлении, охватившем кабатчика.
      – Я сижу и тихо ем кашу, за которую, надеюсь, мой товарищ заплатил тебе. Я не пристаю к тебя с просьбами признать во мне великого героя и облагодетельствовать. Ты задал вопрос - я ответил. Если не веришь - не верь, это твое дело, но не мешай мне есть. Я очень голоден.
      Прекрасные, густые усы кабатчика подрагивали в такт его натужному дыханию. Слепец попытался "разглядеть", представить себе выражение его глаз, но не смог… Лицо виделось ему как полутемная маска, и это было странно. Уж если вымышлять для себя картины окружающего мира, чтобы заменить ими настоящие, то делать это надо основательно! - подумал Слепец. Очевидно, я просто слишком устал. Он безошибочно протянул руку к ложке, выпавшей на стол, спрятал в ножны меч и снова сел за кашу. Опасливо пыхтящий кабатчик некоторое время стоял рядом, а потом ушел, так и не сказав больше ни слова.
      Когда Слепец доел свой обед и вышел на улицу, Пристава ждал его там. Шурша одеждами, он обежал своего странного попутчика вокруг и заглянул ему за спину, словно опасаясь увидеть там рассерженного хозяина.
      – Чего вы там делали? - спросил он наконец. - Этот толстяк послал к колдуну своего сына. Мои знакомые говорят, что нам не сносить головы, если ты врешь.
      – Да мне все равно, - пожал плечами Слепец. - Давай продолжим путь, раз в этой деревне все такие неверующие, да еще и драчливые.
      – Эге, струсил? Значит, есть чего?
      – Я уже устал препираться по одному и тому же поводу. Ты идешь, или нет?
      – А что мы будем жрать по дороге, ты подумал? У меня больше нет серебра, которое я так долго и мучительно собирал.
      – Надо было меньше пить пиво.
      – А ты меня не учи!! - закричал Приставала. - Пока что ты жрал на мои деньги, а не наоборот, так что не тебе меня упрекать.
      – Ладно-ладно! Это же не последняя деревня на нашем пути. У меня в мешке есть мясо и лепешки, поэтому голодная смерть нам не грозит. Мне здесь не нравится…
      – Нет, ты скажи: все эти россказни про убийства слизней ты сам придумал, или где-то слышал?
      – Я его убил в самом деле. Посмотри на мою одежду, на мое лицо! Пощупай крючки, они словно пролежали сто лет в сырой земле!! Я там был.
      – И правда, - потерянно пробормотал Приставала, словно только сейчас догадавшись взглянуть на Слепца как следует. - У тебя куртка превратилась почти что в ветошь! Но в таком случае… Никуда я не уйду, не получив причитающегося!!! И тебе не дам. Если ты избавил этих глупых увальней от такой напасти, они должны как следует отблагодарить нас.
      Экий он ловкий! - подумал Слепец. Надо за ним хорошо следить, а то он и меня облапошит. Избавил, значит, "ты", а благодарить должны "нас". Ловко!
      Вслух он ничего говорить не стал, только усмехнулся краем губ. Приставала поволок его на деревенскую площадь, расположенную, конечно же, перед домом местного волшебника. Там нищий собрал нескольких случайных прохожих и во всеуслышанье объявил, что Ветреная роща отныне стала безопасным местом. Его подняли на смех. Благо, что среди собравшихся не было мужчин, а то могли бы и побить. Слепец спокойно стоял в сторонке, тщательно вслушиваясь в происходящее, и забавлялся. Для начала он постарался определить, сколько человек слушали сбивчивое выступление Приставалы, потом представил их каждого по отдельности и всех скопом. Получилось гораздо лучше, чем с хозяином кабака. Вон мальчишка с писклявым голосом, но ростом он уже высок, фигурой нескладен, да и умом небогат, раз шляется по улицам, а не работает. Такому и корову не доверят. Вон молодуха с попискивающим младенцем, розовощекая, с тугой грудью и широким задом. Вон старуха, голос который срывается от усилий, с которыми она трясет клюкой…
      В конце концов Приставалу все же едва не побили, и он ретировался. Возбужденные крестьяне переговаривались друг с другом, и толпа стала понемногу расти. Иногда кто-нибудь из вновь пришедших и только узнавших крамольную новость, подходил к сидевшим на колоде, в стороне о толпы, "героям" и интересовался правдивостью слухов. Слепец меланхолично молчал, развлекаясь изучением окружавшего их сидение травяного сухостоя, а Приставала каждый раз пытался в подробностях рассказать историю героического деяния. Примерно на трети или половине его рассказа - в зависимости от терпеливости подошедшего - болтливого попрошайку обрывали и подвергали осмеянию, а то и пытались побить. Тогда Слепцу приходилось бросать травинки и красноречиво скрежетать лезвием меча о бронзовые набойки на краях ножен. Задиристые крестьяне разом теряли спесь, а когда их взгляд падал на страшные коричневые буркала, заменявшие чужаку глаза, и его жуткие металлические пальцы, они считали за благо ретироваться. Наконец, шум толпы, непрерывно усиливавшийся, разом смолк, а потом возобновился с новой силой. Даже невнимательный к таким вещам Приставала заметил явно угрожающую направленность этого гама. Слепец мог спорить на что угодно: его товарищ в тот момент был бледным, как полотно. Вцепившись в рукав куртки Слепца, он срывающимся шепотом вымолвил:
      – Мы пропали! Эх, надо было уходить, как ты говорил… Все моя жадность! Знаешь, ты меня не осуждай, но я попробую сбежать, а ты уж сам как знаешь.
      – Не выйдет, - равнодушно сказал ему Слепец. - Они нас уже окружили. Если ты побежишь через заросли травы, то упрешься в высокий забор, а за ним бегает несколько злющих псов.
      – Откуда ты знаешь? - Приставала чуть не плакал, а рукав, им сжимаемый, грозил быть оторванным с минуты на минуту. Слепец схватил нищего за локоть, надеясь, что крючки не порвут кафтана и не причинят его владельцу боли.
      – Ну, хватит причитать. Сюда идет местный колдун.
      Наверняка, Приставала мог бы задать в очередной раз свой обычный вопрос - "откуда ты знаешь?". Вряд ли Слепец смог внятно объяснить ему причину собственной прозорливости. Он просто ощущал посреди затопляющей разум тьмы приближение множества людей, видимых им как тусклые фонари в тумане. Один из них, самый яркий, двигался впереди остальных. Кто же это мог быть, как не владетель этих мест?
      Вскоре он приблизился, а вместе с ним еще двое или трое. Остальные опасливо топтались позади. Слепец встал, предваряя начало разговора, и слова, готовые сорваться с губ подошедшего, там и остались. Может, он хотел властно повелеть подняться? - подумал Слепец. Воспользовавшись паузой, он первым начал разговор.
      – Мир вам, добрые люди! Мы с моим приятелем - простые путешественники, идущие из Трех Гор в Дейстелол. Ничего от вас мы не просим, и нам предложить нечего. Сейчас отдохнем, да и пойдем дальше.
      – Ты лжешь! - воскликнул волшебник. Этих двух слов, да еще разных мелочей, вроде дыхания с присвистом и звука мелких, легких шагов, хватило, чтобы представить его внешний вид. Сухонький старичок с седой бородой, которая развевается на ветру и норовит залезть то в рот, то в глаз. Кустистые брови, впалые щеки, водянистые глаза. Руки, похожие на сухие птичьи лапки. Острый длинный нос, так и целящий в дерзкого собеседника, словно желающий его проткнуть. Человек с крутым нравом, не самый лучший противник для споров, особенно, когда у него за плечами - целая деревня, а у тебя только трясущийся от страха нищий.
      – Повтори мне хоть одно мое лживое слово, - стараясь говорить спокойно, сказал Слепец после недолгой паузы.
      – Все слова лживы! - ответил волшебник, снова повысив голос. Рука его, кажется сжимала некий предмет, которым он коротко рассекал воздух в такт словам. - Твой дружок уже успел поведать нам, что идете вы к Великому Тракту, уходить вы не торопитесь, и измышляете себе небывалые подвиги. Зачем, как не для того, чтобы заставить нас раскошелиться? К тому же, никому не позволено бахвалиться тем, что он якобы пересек Туманную рощу! Мой собственный сын пытался очистить ее и погиб, сгинув в ее проклятых глубинах!!
      – Вот оно чего… - пробормотал Слепец. - Не знаю, как мой "дружок", но мой путь пока идет к Дейстелолу. Может, впоследствии я и отправлюсь к Тракту, кто знает. От вас мне ничего не надо, я говорю еще раз, громче, на тот случай, если ты не расслышал первого. А роща… Тут не убавишь, не прибавишь - я прошел через нее насквозь. Попал в туман, которого вы страшитесь, и тоже едва не сгинул в нем - но, хвала Смотрящим Извне - смог выжить и даже победил то чудовище, что владело этим поганым местом. Посмотри на меня внимательно: я весь изъеден мерзкими испарениями!
      – Это не доказательство! - зло прошипел волшебник. - Ты мог забраться в край туманного облака, обжечься им и удрать живым…
      Колдун хотел сказать что-то еще, но тут раздался крик:
      – Едет! Едет!
      Слепец узнал голос кабатчика. Как оказалось, это был его сын, во весь опор скакавший со стороны Туманной, бывшей Ветреной рощи. Орущий во все горло, он осадил взмыленного коня посреди площади и мешком свалился прямо в пыль. Сначала ему не хотели верить, но потом, когда парень продемонстрировал хилые, похожие на огарки, прутики - останки уничтоженных слизнем деревьев - поверить пришлось. Нехотя крестьяне стали менять крики недоверия на удивленные возгласы, а самые сомневающиеся решили проверить все лично. Волшебник, весь сочащийся злостью и отказывающийся принять случившееся, был среди них. Он вскочил в двуколку и исчез вместе с десятком сопровождающих. Толпа на площади мигом расползлась, не осталось даже ребятишек и собак… Не успела еще осесть пыль, а Приставала уже тянул Слепца за многострадальный рукав.
      – Идем скорее, пока они разбежались!! Ишь какие злые они тут.
      – А как же награды, про которые ты мечтал? - рассмеялся Слепец. - И что мы будем есть в долгом пути?
      – Грибов наберем! - зло воскликнул Приставала. - Ты видал рожу ихнего волшебника? Видал, видал, ты меня теперь не обманешь своими желтыми зенками! Чисто филин, который мыша увидал. Пока на части не разорвет, не отстанет. Не хочу я тут оставаться!
      Слепца здесь тоже ничего не держало. Быстрым шагом они миновали несколько улиц и вышли за околицу, мерно топоча по плотным, уезженным колеям дороги. Уже на лугу, у мостика через небольшой ручеек, их настиг конный топот.
      – Ну все, догнали! - потерянно пробормотал Приставала и напрягся, гадая, в какую сторону ему лучше метнуться. Слепец взялся было за рукоять меча, но угрозы от приближавшегося всадника не почувствовал. Лошадь шла тяжело, заставляя землю ходить ходуном, видно, седок был далеко не тщедушным… Еще издали он закричал путникам:
      – Постойте! Не бойтесь!
      Это был кабатчик. Путаясь в словах и тяжело дыша, он попросил у Слепца прощения за необдуманную выходку в кабаке.
      – Мне сынок эта… все рассказал. Как ясный день, говорит… ну, разом все понятно - нет больше тумана. А я-то… Я… ух, старый дурень! Думал, люди умелые ходили - не находили, а этот… тьфу! Прости меня, видно на самом деле могучий ты чародей. Эта… мог поди всех горлопанов на площади мордой в пыль, да каждого на кол, не сходя с места? Уж не скромничай… Ты эта… не в обиду на нашу деревню - возьми вот чего. Одежку там, еды немного да пивка. А то я гляжу, ты пообтрепался в том тумане… У меня-то, знаешь ли, племяш в той роще пропал. Еще по-первости, когда никто ничего толком не знал. Поехал в Три Горы к невесте свататься, да так его больше и не видали, - под конец разговора кабатчик всхлипнул и с остервенением стер со щеки слезу. Уже залезая на своего коня, чтобы ехать обратно, он еще несколько раз униженно извинился за себя и за всю деревню…
      – Нашла награда героев, - удивленно пробормотал ему во след Слепец. Приставала все это время провел в молчании, и теперь все еще не мог прийти в себя. Надо же! Ждал взбучки, получил подарки. Их было так много, что пришлось изрядно попотеть, чтобы сложить все в мешки и сумки. Старую куртку, как ни ценна она была памятью о Раумрау, Слепцу пришлось выбросить, потому что кожа у нее уже полопалась, а мех вылезал. Вместо нее он одел новую, добротную и теплую, хотя и немного великоватую.
      Затем они продолжили путь, два раза остановившись в пути для отдыха, и к вечеру достигнув Мирта. Там, при свете костров и факелов, Слепец дал обычное представление с разрубанием палок, пронзанием пыли у ног Приставалы, отсечением волос у смелых мальцов и вытаскиванием смоляных шаров из глазниц по требованию самых недоверчивых. В награду держатель таверны и гостиного двора, продавший за вечер месячную норму горячительных напитков, угостил путников ужином и пустил на ночлег. Утром он снова бесплатно выставил им еду и питье, а пока оба уплетали яичницу с салом, принялся уговаривать остаться на некоторое время, чтобы каждый день устраивать действа наподобие вчерашнего.
      – Народу-то у нас много живет! - сипло увещевал он Слепца, в котором еще накануне безошибочно признал главного. - Вас еще прорва народа не видела! И сегодня придут, и завтра, и послезавтра.
      – Нет, идти нам надо, - отказался Слепец, не обращая внимания на отчаянные пинки Приставалы под столом. - Торопимся, зима ведь на носу.
      – Я бы и приплатил даже, - уныло вздохнул хозяин, кривя и без того перекошенное неведомой болезнью лицо. Приставала уже непрерывно давил на ногу Слепца, требуя согласия, но тот пребольно пнул его второй ногой в голень, и нищий, корчась, улегся грудью на стол.
      – Не можем мы, - твердо сказал Слепец вслух. Хозяин опасливо глянул на несчастного нищего, и убрался восвояси.
      Стоило им покинуть таверну, Приставала принялся бранить своего товарища, на чем свет стоит. Тот спокойно выслушал все ругательства, из которых самым безобидным было сравнение с дохлой козой, невозмутимо улыбнулся, и вымолвил:
      – Оставайся…
      – Конечно!!! - взорвался Приставала с новой силой. - Кому Я тут нужен? Никому. Всем на тебя посмотреть надо, а ты, тупица ты из осины выструганная, выгоды никакой уразуметь не можешь!!! Тебя люди облагодетельствовать хотят, поить-кормить обещают, а ты…
      – Если б мне нужны были благодетели, я бы и к вам в Три Горы не пришел. Было мне где головушку склонить да сидеть себе на всем готовом, в теплом доме, на мягкой постели. Это я тебе уже говорил, и больше повторять не буду. Не нравится - пожалуйста, проваливай на все четыре стороны, я тебя с собой не звал. Сам напросился. Кроме того, подумай ты хоть раз головой, а не животом: ну неделю ты здесь пробудешь, ну две, потом-то что? Изо дня в день на одни и те же фокусы смотреть никто не пожелает. Прискучили бы мы с тобой народу, тут нас тот криворылый паук и выкинул бы… Или еще заставил потом харчи отрабатывать батраками. Но даже если бы по добру, по здорову выпустил, что в том хорошего? Только куча времени потерянного. Сколько еще впереди этих деревень, в каждой одно и то же. Будем выступать, будет и еда, и ночлег.
      – От добра добра не ищут, - зло ощерился Приставала, на удивление смирно выслушав длинную речь.
      – Да что с тобой спорить! - отмахнулся от него Слепец. Некоторое время они шли молча, занятые каждый своими мыслями, но на восточной окраине деревни, уже за ее пределами, случилась вторая ссора.
      В том месте находилась развилка, и Приставала был твердо намерен идти направо.
      – Постой-ка, - сказал Слепец, прекратив шагать. - Ты не командуй, а объясни мне обстановку. Сдается мне, не в ту сторону ты собрался. Если налево двинуть, куда мы попадем?
      – Никуда, - буркнул Приставала. - Потому что туда мы не пойдем, ни за какие шиши. Там - Светящиеся Горы, а это верная смерть.
      – Скажи мне любезный, замок Мездоса не в той ли стороне?
      – А это тебе зачем? - в голосе нищего послышался неподдельный, заставляющий слова застревать в горле, страх. - Только не говори мне, что именно туда ты и идешь!
      – Почти туда, - согласился Слепец. - Чуть-чуть южнее. Так туда или не туда?
      – Нет! Пожалуйста! - пролепетал несчастный Приставала, как всегда, хватая своего попутчика за рукав. Казалось, от ужаса его ноги подкашиваются, и попрошайка вот-вот окажется на пыльной дороге.
      – Да что ты причитаешь, как трусливая баба! - на сей раз, Слепцу изменило его всегдашнее спокойствие. Он сам, услышав свой голос словно бы со стороны, с удивлением узнал в нем старые, казалось, давно забытые нотки ярости. Королевской ярости. Приставала мигом сжался и заскулил, как побитый мальчишка, отчитываемый отцом. - Говори немедленно: если идти налево, то к Замку-Горе можно попасть быстрее?
      – Да…
      – И намного?
      – На двадцать дней.
      – Ого! Ты думаешь, я могу позволить себе терять столько времени? - укоризненно спросил Слепец. Голос его стал прежним, спокойным и почти ласковым, отчего Приставала немного приободрился и снова попытался возразить.
      – Сохранишь время - потеряешь жизнь! Это народная мудрость.
      – Мудрость, дружок, при неумном применении превращается в глупость! - теперь Слепец говорил с назиданием, как настоящий мудрец. Ты бы еще вспомнил "тише едешь, дальше будешь"!
      – И это подходяще…
      – А ты конец у этой поговорки знаешь? Нет? "От того места, куда едешь", вот как. Ладно, расскажи мне, чего же это ты так боишься в той дороге? Вон, трясешься весь, будто припадочный.
      – Что рассказывать? Гиблые там места, не ходят туда добрые люди.
      – Это мы-то добрые? Калека да попрошайка!
      – Нечего шутить! В тех местах Уроды живут. Когда-то, говорят, это были обычные люди, вот как мы с тобой… ну, то есть как я и как ты раньше был. Потом обнаружили они в далеких горах, которые светятся ночами демоническим светом, много ценностей всяких. Железо там было чистое, серебро, золото, даже камни драгоценные. Ринулись туда целыми семьями - да что ты, деревнями! Стали добывать то, да се, а потом хватились - а горы-то не простые оказались! За то, что люди у них награбили, они этих людей в Уродов обратили. Кто шерстью весь зарос, у кого пальцев на каждой руке по десять штук выросло, у кого свиное рыло вместо лица сделалось. Хотели они обратно сбежать, да никто их здесь не принял. Как видели рожу уродскую - не спрося имени били до смерти. Потому-то живут они теперь безвылазно у своих гор, а обычных людей ненавидят люто. Кто к ним в руки попадет, тому уж живу не быть. И не просто убивают, мучают. Уродуют, чтобы, значит, на них походить стали.
      – И кто же все эти страсти рассказал, если те Уроды всех до одного встречных смерти предают?
      – Кто, кто… Люди рассказывают.
      – У страха глаза велики. А у меня вот их нет совсем, так что и не страшно вовсе. Значит, я туда пойду. Ты как хочешь, можешь возвращаться, или направо сворачивать…
      – И куда я подамся?! - вскричал Приставала. - Перед взором Смотрящих Извне, умоляю тебя, идем в обход!! И зачем ты только появился в нашей деревне?…
      – Вот у Смотрящих и спроси. Все нити судеб в их руках, значит, они меня и направили прямо навстречу тебе. Им лучше не жалуйся.