Правда и ложь о русской водке. АнтиПохлебкин

Борис Родионов

Правда и ложь о русской водке

АнтиПохлебкин

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Автор благодарит Андрея Россинского за помощь на всех этапах подготовки книги к изданию.

1. Почему была написана эта книга

Сегодня самая издаваемая, а значит, и читаемая книга по истории русских алкогольных напитков – «История водки» В. В. Похлебкина. Впервые она вышла в 1991 году и вот уже почти 20 лет формирует у читателей определенные представления о нашем «русском национальном напитке» и о его истории. Причем у читателя, даже весьма искушенного, похоже, не возникает и тени сомнений в достоверности излагаемых фактов и правильности их интерпретации (я встречал немало ссылок и цитирований этого труда у серьезных ученых, кандидатов и докторов различных наук).

Отчетливо помню свои первые впечатления после прочтения этой книги. Это было в конце 90-х годов прошлого века, когда я и представить себе не мог, что через несколько лет займусь этой темой профессионально. Поэтому мои впечатления вполне соответствовали впечатлениям среднестатистического читателя, искренне любопытствующего по поводу происхождения своего любимого напитка. Я прочел книгу в один присест и не только получил огромное удовольствие, но и ощутил настоятельную потребность делиться с окружающими почерпнутыми знаниями. Они мне казались бесспорными, поскольку были изложены в виде солидного научного исследования, въедливого и скрупулезного, в котором проблема рассматривалась под различными углами зрения с привлечением исторических, экономических, лингвистических, хронологических и производственно-технологических изысканий.

Полнота исследования и безупречные (как мне тогда казалось) логические построения автора не оставляли и тени сомнения в том, что полученные мной знания о водке являются исчерпывающими и окончательными. Смущало только практически полное отсутствие ссылок на источники приводимой информации, но авторитет автора не оставлял места серьезным сомнениям в его компетентности.

И только когда я провел собственное исследование, основанное на многолетнем изучении архивных материалов, оказалось, что все написанное В. В. Похлебкиным о водке – грандиозная мистификация, не имеющая никакого отношения к реальному положению вещей. Я бы сравнил книгу В. В. Похлебкина «История водки» с произведениями Дэна Брауна. Согласен, что сравнение несколько натянутое, но их роднит не только вольное обращение с реальными фактами с целью вписать их в некий заранее выстроенный сюжет, но и то обстоятельство, что поскольку книга написана ради сюжета, который не подлежит изменениям, то в случаях, когда реальные факты не вписываются в концепцию, они просто не упоминаются, а когда их не хватает, просто придумываются. Но Дэну Брауну это простительно, он и не претендует на истину: он пишет откровенный бестселлер, и цель его абсолютно прозрачна – сделать деньги на необычной и занимательной трактовке известных исторических событий и фактов. В. В. Похлебкин же задолго до Дэна Брауна использовал все эти приемы с целью убедить всех нас в серьезности, глубине и доказательности своих исследований.

Честно говоря, я и раньше встречал критические замечания к отдельным положениям книги В. В. Похлебкина, но все они носили локальный характер и не меняли моего в целом к ней положительного отношения. Но когда я перечитывал «Историю водки», уже вооруженный достаточно серьезными знаниями этого предмета, то диву давался той легкости, с которой автор на протяжении всего своего труда практически на каждой странице пренебрегает всеми канонами научной этики, демонстрируя свою предвзятость, некомпетентность и откровенное фантазирование в рассматриваемом вопросе.

Основная задача книги В. В. Похлебкина – вызвать у читателя чувство гордости за самый лучший в мире национальный алкогольный напиток, имеющий древнюю, абсолютно самобытную историю и освященный именем великого русского ученого Д. И. Менделеева. И что, казалось бы, в этом плохого? Любая нация гордится своими напитками, охотно подчеркивая их отличительные признаки и национальные особенности. Например, шотландцы выпустили массу книг, восхваляющих и даже поэтизирующих свой виски. Чего стоит хотя бы восторженное отношение к любимому напитку известного авторитета в области выдержки Джима Свана: «То, что происходит с виски во время выдержки, – это метаморфоза, подобная превращению гусеницы в бабочку»[1]. Согласитесь, красиво сказано.

В. В. Похлебкин менее поэтично, но зато якобы научно преследует ту же цель – дать своему народу основания для гордости за свою водку. С задачей он справился великолепно. Придуманные им легенды легко и органично вошли в сознание русского человека (и не только русского: на В. В. Похлебкина ссылаются и многие зарубежные авторы, некоторые даже уважительно именуют его «академиком»[2]). Лично мне не доводилось встречать человека, который сомневался бы в том, что окончательным своим оформлением водка обязана Д. И. Менделееву.

Свой взгляд на историю русских спиртных напитков, и в том числе водки, основанный на глубоком изучении массы архивных материалов, я изложил ранее в книге «Полугар. Водка, которую мы потеряли»[3]. И казалось, мог бы успокоиться. Есть книга В. В. Похлебкина, есть моя книга, вдумчивый читатель сразу увидит разницу в подходах и, надеюсь, согласится с моей точкой зрения. Но при этом, во-первых, на восстановление исторической справедливости потребуется непредсказуемое количество времени, а во-вторых, сам предмет исследования, в последнее время оказывающий все более негативное воздействие на все стороны жизни нашего народа, не позволяет относиться к себе спокойно, академически-созерцательно.

Пожалуй, настала пора сформулировать главные принципиальные расхождения в наших с В. В. Похлебкиным взглядах на современную водку. В дальнейшем эта тема будет раскрыта более подробно.

Предельно концентрированно выводы В. В. Похлебкина можно сформулировать в четырех пунктах:

1. ВОДКА – русский национальный напиток, имеющий древнюю историю, возникший в середине XV века в Московском княжестве совершенно самостоятельно, без какого-то либо влияния извне, и эволюционным путем проделавший путь от низкокачественного продукта к современному идеальному качеству. Хотя на протяжении своей многовековой истории водка имела разные названия и разное качество, но это был один и тот же напиток. «Хлебное вино» – это та же водка, просто несколько худшего качества по сравнению с кристально чистой современной.

2. ОСНОВНОЕ отличие русской водки от всех остальных напитков заключается в непременном использовании на всех технологических стадиях мягкой природной воды и зернового сырья, в основном неповторимой по качеству русской ржи.

3. ПОЯВЛЕНИЕМ современной водки мы целиком и полностью обязаны великому русскому ученому Д. И. Менделееву, который не только разработал ее идеальный состав, в частности установив каноническую крепость 40 %, но и возглавил борьбу за внедрение новой технологии ее производства путем разбавления водой ректификованного спирта.

4. НАША водка является лучшим алкогольным напитком в мире, так как, в отличие от всех остальных, практически не содержит никаких примесей, в том числе наиболее вредного для здоровья сивушного масла.

Проведенные мной исследования дают совершенно другую картину. Дадим ее в виде комментариев к приведенным выше пунктам.

1. История русских крепких напитков делится на два четких неравнозначных по времени периода. Первый период – примерно с XVI до конца XIX века – это история национального напитка «хлебное вино» и напитков на его основе. Отличительная черта этих напитков – то, что производились они методом дистилляции в перегонных кубах, то есть так, как производятся до сих пор абсолютно все крепкие алкогольные напитки по всему миру (коньяк, виски, ром, текила, граппа, сливовица, ракия – сколько народов, столько и напитков). Таким образом, русские крепкие напитки, производившиеся в этот период, по своим технологическим и вкусоароматическим особенностям представляли собой типичные дистилляты, отличающиеся от напитков других народов тем, что изготавливались из зернового сырья, в основном из ржи.

Второй период – с 1895 года по сегодняшний день – это история современной водки, в ее основе лежит чистый ректификованный спирт, который получают не в перегонных кубах, а в сложных ректификационных колоннах, созданных во второй половине XIX века. Водка, представляющая собой, по сути, разбавленный спирт (правильней было бы сказать «разбавленный водой до 40 % спирт, пропущенный через уголь», но здесь и в дальнейшем я буду использовать более краткое определение), ни по технологии, ни по вкусу и запаху не имеет ничего общего с национальными русскими напитками на основе «хлебного вина» (основа вкуса и запаха водки – это вкус и запах спирта). Название «водка» применительно к разбавленному спирту вообще возникло только в 1936 году, тогда же появилась и первая этикетка с надписью «Водка».

Более того, по моему мнению, водка не может называться национальным напитком, так как в ее создании народ не участвовал. В нашей жизни водка появилась в результате «водочной революции», совершенной волевым решением царского правительства, основанным на дезинформации общества об истинных причинах такого решения.

Таким образом, ни в коем случае нельзя рассматривать историю крепких русских напитков как некий непрерывный процесс, а тем более распространять историю водки в ее современном значении (разбавленный спирт) на период ранее конца XIX века, не делая на этот счет специальных оговорок.

2. Если ознакомиться с историей других национальных напитков, например виски, то создается впечатление, что В. В. Похлебкин пересказал своими словами все, что касается роли природной мягкой воды в изготовлении виски, просто заменив слово «виски» словом «водка». Во всем мире базовые принципы изготовления дистиллятов неизменны, и Россия не представляла какого-либо принципиального исключения.

Рожь действительно была основным сырьем для русского национального напитка, но только при изготовлении дистиллята – «хлебного вина».

Когда же в 1895 году в России директивно было прекращено изготовление дистиллятов и состоялся переход на разбавление чистого ректификованного спирта водой, одновременно из рецептуры современной водки были раз и навсегда выкинуты и природная вода, и рожь. Это дистилляты несут в себе неизгладимый отпечаток изначального продукта, а вот отличить спирт-ректификат, сделанный из ржи, от спирта, сделанного из иного сырья, массовый потребитель никогда не сможет. Поэтому царская монополия, взявшая на себя обеспечение населения разведенным спиртом, в вопросах выбора сырья руководствовалась исключительно критериями себестоимости. К тому моменту уже наметилась тенденция к увеличению доли картофеля в производстве спирта, а в условиях монополии она закрепилась окончательно[4]. Затем, уже в советское время, по мере изменения баланса цен в сторону зерновых, произошло постепенное нарастание доли пшеницы, однако рожь свои позиции так и не восстановила.

Тогда же в технологический процесс была введена «исправленная» либо дистиллированная вода. И сейчас, взяв в руки любую бутылку с современной водкой, на этикетках в разделе «состав» мы читаем: «вода исправленная».

3. Д. И. Менделеева, изучавшего физико-химические свойства водно-спиртовых растворов, совершенно не интересовали их потребительские свойства в качестве алкогольных напитков. Никаких особых свойств в области концентрации 40 % он не обнаружил. И не только никогда не возглавлял никаких комитетов и комиссий, но и вообще не принимал участия в организованной правительством кампании по замене традиционных дистиллятов на разведенный спирт.

4. Современная русская водка – действительно самая чистая из всех алкогольных напитков с точки зрения наличия (вернее, отсутствия) каких-либо примесей. В жертву этой чистоте и было принесено в свое время все многообразие вкусов и ароматов традиционных русских дистиллятов. Еще в XIX веке труды независимых ученых показали, что примеси, естественно образующиеся в процессе дистилляции, ни по качественному, ни по количественному составу не оказывают никакого вредного влияния на «народное здравие» по сравнению с разведенным спиртом, практически лишенным этих примесей[5][6]. В дальнейшем этот вывод неоднократно получал подтверждение в трудах ученых разных стран. Более того, недавно проведенные исследования отечественных ученых показали, что привыкание к «чистой» водке наступает быстрее, чем к «грязным» коньяку и виски[7]. А привыкание – не что иное, как алкоголизм.

Не зря же ни одна страна в мире не отказалась от своих «грязных» дистиллятов и не перешла на «чистую» водку. Уверяю вас, если бы речь действительно шла о здоровье нации, «мировая водочная революция» давно победила бы, потому что с точки зрения себестоимости и технологии нет ничего проще изготовления напитков на основе разведенного спирта.

Таким образом, В. В. Похлебкин рассматривает историю водки как эволюционный процесс, направленный на непрерывное ее совершенствование, которое, по его мнению, заключается в стремлении избавиться от любых примесей и создать напиток, состоящий исключительно из спирта и воды. Что в конце концов и произошло, реализовав вековые чаяния русского народа, и водка в ее современном виде является лучшим алкогольным напитком в мире, так как практически не содержит никаких примесей, а русская водка, или, вернее, водка, произведенная в России, несомненно лучше любой зарубежной, поскольку наши производители сохранили вековые традиции русского винокурения.

На самом же деле никакой эволюции не было. Современная водка, состоящая из чистейшего спирта и воды (я делаю акцент на слове «чистейшего», то есть без примесей, характерных для любых других мировых напитков-дистиллятов), появилась впервые в мире по историческим меркам совсем недавно и практически одномоментно, начиная с 1895 года, когда в России была введена так называемая питейная монополия. Это был волевой правительственный акт, входивший в программу государственной монополизации оптовой и розничной торговли; этот акт запрещал прежние «грязные» технологии и устанавливал диктатуру чистого ректификованного спирта при производстве алкогольной продукции.

Эволюционный путь совершенствования своих напитков, по которому до этого шла Россия и который во многом совпадал со всеми мировыми тенденциями, закончился в 1895 году «водочной революцией». Напитки, производимые в России до этого периода, и водно-спиртовые смеси, производимые в условиях монополии, – это два разных типа напитков, не имеющих между собой ничего общего, кроме, пожалуй, крепости. С приходом на столы россиян разведенного спирта все традиции русского винокурения были забыты. Вместо ржи пришел картофель, в лучшем случае – пшеница, вместо родниковой воды – обычная водопроводная, «исправленная». Этот вывод, в корне отличающийся от картины, нарисованной В. В. Похлебкиным, выходит далеко за сугубо академические рамки.

Искаженное изображение действительности, данное автором «Истории водки», далеко не так безобидно, как может показаться на первый взгляд. «Водочная революция» и связанное с ней появление доселе невиданного (по крайней мере, в массовом порядке) напитка в виде чистого водно-спиртового раствора привели к скачкообразному изменению национальных традиций в такой деликатной области, как потребление алкоголя, причем в худшую сторону.

В современном мире, как, впрочем, и в предшествующие времена, алкогольные напитки, количество и способ их потребления играют далеко не последнюю роль в жизни любого общества. И если сравнить социальные проблемы, связанные с потреблением алкоголя в разных странах, то создается устойчивое представление, что в странах с так называемым северным типом потребления, а проще говоря, в «водочных» странах, последствия алкогольных возлияний намного тяжелее, чем в странах с «южным типом потребления», то есть там, где алкоголь преобладает в виде вина и дистиллятов.

«Северный тип потребления» – это много и залпом. А как еще, простите, можно пить разведенный спирт?Кто-нибудь может представить себе человека с бокалом водки в руке, смакующего ее мелкими редкими глоточками? Очень хорошо сказал Андрей Макаревич:

Водка, без сомнения, самый главный напиток среди напитков. По моему разумению, во всяком случае. Знаете почему? Потому что она абсолютно рациональна. Водка направлена на решение одной-единственной вашей задачи – сделаться пьяным (в какой степени – это уже ваше дело). Все остальные напитки, созданные человечеством, стыдливо прикрываются фиговым листочком вкусовых достоинств. Водка сама по себе невкусная (давайте не будем врать себе). Вкусная водка – это водка наименее противная. И по-настоящему она вкусна только в сочетании с правильной закуской. Однажды в Америке хозяева, видимо, хотели продемонстрировать нам на приеме духовную близость и пили с этой целью водку, навалив в нее льду, отхлебывая маленькими глоточками и похваливая. Мне стало дурно от одного этого зрелища, хотя, согласитесь, выдержка их заслуживала всяческих похвал[8].

Конечно, я далек от мысли идеализировать весь остальной мир и считать, что там народ пьет свои напитки только ради вкуса, но в нашей стране потребление водки определенно носит совершенно утилитарный характер, верно подмеченный Макаревичем, и уж точно не связано с получением удовольствия непосредственно от вкуса и аромата потребляемого напитка.

Другими словами, у потребителя водки существует одна-единственная цель – опьянение. А уж в какой степени – каждый решает сам. Отсюда и «залповое потребление», и неумеренность в дозах, причем зачастую заранее не запланированная, но, увы, для многих просто неизбежная при нашей «культуре» возлияний.

Эта мысль совершенно естественна: характер напитка, его крепость, вкусоароматическая насыщенность или, как в нашем случае, безвкусие однозначно формируют национальный стиль потребления.

Появление на сцене в конце XIX века водки в ее современном виде сыграло, на мой взгляд, решающую роль в формировании у нашего народа пагубной установки на «опьянение». Конечно же, у моих оппонентов тут же возникнет на первый взгляд резонное возражение: а что, в домонопольный период народ не напивался хлебным вином, не пил его залпом? На это я задаю встречный вопрос: что вы понимаете под словом «народ»? В любой стране любой народ в отношении потребления алкоголя делится на две неравные части. Давайте условно назовем их «нормальные потребители» и «маргиналы». Так уж получилось, что в нашей стране представление об алкогольных пристрастиях и поведении пьющих сложилось исключительно на основе примера маргиналов. Современные исследования показывают, что в настоящее время 80-85 % «народа» составляют как раз нормальные потребители, которые и не думают спиваться, потребители, которые в массе своей – законопослушные трудяги, они растят детей, платят налоги, в конце концов, вытягивают свою страну из трудного положения и являются ее надеждой и опорой. Но это большинство, глядя на маргиналов, безропотно и бездумно соглашается: да, мы спиваемся.

Что же говорить о давних временах! Наше представление о потреблении алкоголя в дореволюционной России рисует нам картину беспробудного пьянства. На самом деле и тогда пьянствовало «подавляющее» меньшинство.

Думаю, что процент маргиналов был тогда намного меньше, чем сейчас[9]. Дело в том, что эта, пусть небольшая, но шумная, вечно пьяная часть населения была, как и сегодня, наиболее заметна. О ее проблемах, с приведением многочисленных примеров, писали средства массовой информации, говорили как искренне озабоченные, так и делающие себе имя общественные и политические деятели. Эти публикации, посвященные проблеме не всего населения, а лишь его малой части, вошли в учебники, кочуют из одних газет и журналов в другие и сформировали-таки у нас представление о собственном народе как о беспробудных пьяницах.

В действительности же у подавляющего числа нормальных потребителей культура застолья в прошлые века была совершенно иной, чем в нынешнее время. Как и у большинства народов, русские ароматные дистилляты по большей части употреблялись в качестве аперитивов и дижестивов, во время еды использовались, как правило, более слабые напитки[10]. В результате Россия в конце XIX века была, по статистике, одной из наименее пьющих стран мира. По потреблению абсолютного алкоголя на душу населения мы вообще были на предпоследнем месте – 2,8 л. Меньше нас пила только Норвегия. Но сравнение по абсолютному алкоголю справедливо считается не очень корректным. Последствия даже большего потребления абсолютного алкоголя, но в виде не крепких напитков, а, например, вина вызывают намного меньшие социальные последствия. Поэтому обратите внимание и на потребление странами Европы и САСШ напитков сравнимой крепости порядка 40 %.

* Первая цифра вне скобок показывает общую сумму потребляемого алкоголя (в литрах безводного спирта); цифры в скобках: первая – количество алкоголя (абсолютного), потребляемого в пиве; вторая – количество алкоголя (абсолютного) в вине (виноградном); третья – количество алкоголя (абсолютного) в крепких (40 %) напитках.

Как видим, и в этом случае Россия пропускала впереди себя восемь стран, потребляя по сравнению с лидером – Данией – почти в три раза меньше крепкого алкоголя[11].

С переходом же на современную водку (разведенный спирт) ситуация кардинально изменилась. В стране как класс исчезли отечественные дистилляты, а вместе с ними – все алкогольное многообразие. Полки магазинов, а следовательно, и столы россиян безальтернативно захватила водка. И те самые нормальные потребители, привыкшие употреблять крепкие напитки в виде аперитивов и дижестивов, оказались в безвыходной ситуации – водка по своим органолептическим качествам на эту роль категорически не годилась. Оказавшись на столе, она требовала непременной закуски. Так постепенно сформировался новый тип потребления: водка превратилась в напиток, сопровождающий трапезу на всем ее протяжении. И при этом, естественно, водка выпивается залпом и неоднократно.

Самое неприятное, что в такой способ потребления были втянуты нормальные потребители, и если учесть повышенную способность водки вызывать привыкание[12], то за их счет стали интенсивно пополняться ряды маргиналов. В итоге мы имеем то, что имеем: 15-20 % практически нетрудоспособного антисоциального пьяного населения и, если верить официальным данным, 18 л чистого алкоголя на душу населения в год (сравним с 2,8 в конце XIX – начале XX века). Некоторые исследователи подвергают сомнению статистические данные ранних периодов, справедливо указывая на несовершенную систему их сбора и учета, но даже и в этом случае столь разительную разницу в потреблении алкоголя нельзя объяснить статистической погрешностью.

Конечно же, увеличение количества потребителей-маргиналов, а следовательно, и потребления алкоголя на душу населения обусловлено целым комплексом различных причин – прежде всего социального характера, – однако водка (не как просто крепкий алкогольный напиток, а как безвкусный водно-спиртовой раствор), безусловно, внесла в этот безрадостный процесс свой весомый вклад, который только еще предстоит оценить.

Вернемся теперь к книге В. В. Похлебкина «История водки». Этот труд, по существу, – гимн современной водке. В. В. Похлебкин провозглашает ее русским национальным напитком, имеющим древнюю историю и по своему, так сказать, генеалогическому древу ничуть не уступающему благородным иностранным дистиллятам. Более того, из всех мировых напитков водка объявляется самой безвредной, так как это не просто напиток, а плод научных изысканий великого русского ученого Д. И. Менделеева. Каждая рюмка, опрокинутая в горло, освящена этим великим именем, а сами потребители получили вечную индульгенцию от апологета водки В. В. Похлебкина.

О каком снижении потребления водки (будем честны – когда говорят о снижении потребления алкоголя в России, имеют в виду именно водку), о какой культуре потребления может идти речь, пока в массовом сознании преобладает красивая, легко ложащаяся на ментальность русского человека легенда, талантливо сочиненная В. В. Похлебкиным и растиражированная с выходом книги «История водки»?!

Весьма красочную и убедительную иллюстрацию ко всему вышесказанному я нашел в Интернете. Автор, выступающий то ли под своей фамилией, то ли под псевдонимом – Гончар, – опубликовал душераздирающее письмо. Я привожу его целиком, исправив только орфографические ошибки[13].

Не так давно перечитал «Историю водки» В. В. Похлебкина и до сих пор нахожусь под впечатлением от этой книги. Помимо многих интересных фактов, касающихся производства медов, вин, пива, сикеры и прочая из истории винокурения в России, в книге есть очень много крайне интересных лично для меня мыслей. Основная мысль следующая: то пойло, которое сейчас продают в магазине, к водке не имеет НИКАКОГО отношения. Практически все – стопроцентный суррогат, который водкой называться не имеет никакого права. Ну и естественно, что только водка, произведенная в России, является собственно водкой, все остальное – зерновой спирт, разбавленный дистиллятом.

И вот почему это так. Изначально вся водка делалась из ржаного сырья, и отличительной чертой русских водок является сочетание нескольких факторов: родниковая вода (природная, мягкая), рожь (исключительно местной, российской селекции, выращенная в средней полосе России), 40 градусов на этикетке (Менделеев постарался) и некоторые другие. Остановлюсь на этом более подробно, мне лично было крайне интересно все это читать, может, и для вас это будет увлекательно и познавательно.

1. Зерно. Только водка из ржаного зерна может считаться русской водкой. В. В. Похлебкин указывает, что рожь – традиционная культура на Руси на протяжении длительного времени. Пытались привозить сорта ржи (европейская, они там ее практически не употребляют) из Европы – не получается из такой ржи ничего делать. Вазаская рожь вырождается в нечерноземных почвах через три года («в финской водке используется так называемая вазаская рожь, зерно которой полновеснее, красивее, чище, чем зерно русской ржи, но не обладает совершенно характерным "ржаным вкусом" русского жита»). Только тысячелетняя селекция местных сортов, причем только в специфических по составу почвах средней полосы России, дает нормальную рожь, пригодную для приготовления русских водок. Европейская или канадская рожь, выращенная в их почвах, не пригодны. В отличие от вазаской, русская не вырождается на протяжении столетий. Пшеничная водка – нонсенс, придуманный большевиками от убогости и нищеты. Это не водка, а де-факто шнапс (сырье для шнапса – картофель, свекловина, пшеничный солод, ячмень).

Далее В. В. Похлебкин приводит в Приложении 1 крепкие напитки и сырье для их приготовления. (Узнал, чем отличается виски от американского бурбона. Виски – из ячменя, а бурбон – из кукурузы, сейчас практически вся американская кукуруза генетически модифицированная, кстати.) Так что только русскую водку делают полностью из ржаного сырья. Но нет такой водки в магазинах, шнапс один. Ради интереса посмотрел специально – стопроцентный суррогат, весь этиловый спирт – пшеничный или картофельный, все – 37 градусов (40 %), вода водопроводная в лучшем случае, полно добавок и т. д.

Похлебкин выдвигает еще одну мысль: водка раньше делалась без дрожжей (де-факто дрожжи – грибок, плесень, поэтому дрожжевой хлеб вреден и проигрывает старому традиционному крестьянскому) на ржаной закваске. Так вот, самое интересное, что он по результатам исследований утверждает, что шнапс из пшеничного сырья вызывает органические повреждения внутренних органов при регулярном употреблении (не путать с алкоголизмом), а традиционная русская водка из ржи таких последствий не дает. Это к вопросу о качестве пойла, которое продается в магазинах под этикеткой «водка». Далее Похлебкин говорит, что «русская ржаная водка не вызывает таких последствий, как тяжелое похмелье, не ведет к возникновению у потребителей агрессивного настроения, что обычно характерно для воздействия картофельной и особенно свекольной водки (шнапс)».

Далее Похлебкин говорит, что нельзя в Иллинойсе воспроизвести уникальный состав нижегородской почвы и посадить туда рожь русских сортов. Так что только водка из России – это водка, а все остальное – горилка, старка, дистиллят, аквавит – водкой не является вообще, по определению. Семантика слова – тоже явление российское. Пыталась Польша оспорить авторские права – не вышло. Но парадокс в том, что нам коньяк и шампанское, виски и арманьяк производить запрещено, а им продавать дистиллят из пшеничного или картофельного сырья под брендом «водка» – запросто.

2. Родниковая вода делает водку мягкой, влияя на питкость. Почти весь импортный зерновой спирт разбавляют дистиллятом – мертвой водой. А вода в идеале должна быть даже не искусственная водопроводная, а настоящая, природная. Родниковая. Цитата:

«Для водки годится только вода, обладающая мягкостью не более 4 мг/экв. Такой водой до 2о-х гг. XX века была московская (г мг/экв) и невская вода (4 мг/экв), то есть вода верховьев Москвы-реки, Клязьмы и Невы. Превосходной по качеству водой была и остается вода мытищинских ключей (родников, откуда уже в XVIII веке был проведен в Москву водопровод (более го км) /сейчас это отреставрированный акведук в районе пересечения Яузы и проспекта Мира. – Б. Р./. В настоящее время (прим. – 1979 г.) вода для водки (московской) берется из мытищинских родников, а также из реки Рузы, притока Москвы-реки, и Вазузы, притока Волги в ее верховьях (к западу от Москвы, которые протекают в густолесистом районе и обладают мягкой (2-3 мг/экв), чистой, вкусной водой.

Перед созданием купажа с хлебным спиртом вода проходит разнообразную дополнительную очистку: отстой, фильтрацию через речной и кварцевый песок, специальную дополнительную аэрацию (то есть насыщается жидким кислородом), но ни в коем случае не подвергается кипячению и дистилляции, как это обычно делают производители псевдоводок в других странах (США,Финляндии, Италии, Германии). В этом важное традиционное отличие русской водки, сохранившейся и поныне. Она обладает особой мягкостью, питкостъю, ибо вода в ней не бездушная, а живая, и несмотря на отсутствие какого-либо запаха или привкуса, в то же время не безвкусная, как дистиллированная вода. При этом степень очистки русской сырой воды такова, что она сохраняет хрустальную прозрачность, превышающую по показателю освещенности любую дистиллированную воду, лишенную естественного блеска и хрустальной "игры переливов", утраченных или поблекших после процесса дистилляции».

Похлебкин утверждает, что родники должны иметь чистое песчано-каменистое дно и по своей мягкости и вкусу вода заповедных зон московского региона уникальна, и до сих пор в мире не смогли повторить такую композицию. Естественно, никто сейчас родниками не промышляет, а берут или мертвый дистиллят, или «убитую» водопроводную жесткую воду, которую никакой обратный осмос и фильтрация не вернут к жизни и не сделают родниковой. Артезианская вода также не подходит, как и горная, для производства водки.

3. Солод. Цитата:

«Русский солод всегда был и остается исключительно ржаным (прим. – не остается, кончился после развала СССР, никто сейчас не строит солодоварен, работающих на ржаном сырье, строго ячмень и пшеница, в результате имеем крайне вредный для населения суррогат)». Даже в начале XX века, когда в качестве основного зернового сырья стала применяться пшеница, и даже в 30-50-е годы, когда по ряду экономических причин увеличился процент изготовляемой простой, дешевой картофельной водки (прим. – именно в СССР и начали травить народ шнапсом под вывеской «русская водка»), все равно в качестве солодового компонента русской водки оставался исключительно ржаной солод. Не только его применение, но и его получение, его особые условияпроращивания имеют существенное и даже решающее значение для качества традиционной русской водки.

Далее Похлебкин ссылается на фундаментальный труд Прокоповича «О ращении солода». – СПб. – 1785 г.

4. Дрожжи. Никаких дрожжей, только ржаная закваска. Тоже не применяется в настоящее время, гонят дрожжевой суррогат. Рокфор а-ля рюс.

5. Композиция. Цитата:

«Рецептура состава затвора, соотношений зерна, воды, солода, дрожжей и других добавочных компонентов… всегда была предметом поисков и непрерывного совершенствования… Однако самым характерным русским рецептурным приемом при составе затора следует считать добавки к основному ржаному зерну небольших, но акцентирующих количеств других зерновых компонентов: ячменный, гречневой муки, гречишного продела, овсяных хлопьев, пшеничных отрубей, дробленого пшена, то есть тех или иных остатков зернового хозяйства, которые обычно скапливались на мельницах и крупорушках, в крупных помещичьих хозяйствах… Такие добавки делались не специально и не систематически, но было все равно подмечено, что они, составляя не более 2-3 % от общего веса зерновой части затора, способны придавать водке какой-то неуловимый, но органолептически весьма ощутимый вкус».

Далее Похлебкин ссылается на фундаментальные труды 1773 и 1768 годов на эту тему.

6. Способы очистки спирта. Отстой после перегонки, вынос сразу на сильный мороз. Фильтрация исключительно высшими сортами древесного угля – бук, липа, дуб, ольха, береза (по убыванию качества). Липовый использовался даже в советское время, до 1940 года, потом пошло упрощение и деградация производства и шнапс. Хорошие результаты (но способ очень дорогой) давало очищение спирта рыбьим клеем – карлуком, позволяя идеально очищать ржаной спирт.

Видно, что для Гончара книга В. В. Похлебкина стала своеобразной библией. Ему и в голову не приходит сомневаться в ее содержании. А теперь посмотрим, что же он из нее почерпнул.

Выделим из текста ключевую фразу: «В этом важное традиционное отличие русской водки, сохранившейся и поныне (курсив мой. – Прим. ред.)». А дальше – крик души: «То пойло, которое сейчас продают в магазине, к водке не имеет НИКАКОГО отношения. Практически все – стопроцентный суррогат, который водкой называться не имеет никакого права».

На чем же основывается столь категорический вывод? На том, что:

• раньше водка делалась только из ржаного сырья, а сейчас сплошь из пшеницы и картофеля;

• вода применялась только родниковая (природная, мягкая), а сейчас «берут или мертвый дистиллят, или «убитую» водопроводную жесткую воду, которую никакой обратный осмос и фильтрация не вернут к жизни и не сделают родниковой»;

• солод всегда был исключительно ржаным, а теперь ячменный да пшеничный;

• раньше не использовали дрожжи, применяли только ржаную закваску, а сейчас «гонят дрожжевой суррогат»;

• раньше добавляли «к основному ржаному зерну небольшие, но акцентирующие количества других зерновых компонентов: ячменный, гречневой муки, гречишного продела, овсяных хлопьев, пшеничных отрубей, дробленого пшена, то есть тех или иных остатков зернового хозяйства, которые обычно скапливались на мельницах и крупорушках, в крупных помещичьих хозяйствах».

И невдомек безутешному читателю «Истории водки», что все это использовалось в производстве не русской водки («водки» в его понимании), а при изготовлении русских дистиллятов – хлебного вина. И для них это действительно важно. Потому что при дистилляции в перегонном кубе продукт сохраняет вкус и аромат исходных ингредиентов. Но наш автор ностальгирует не по хлебному вину, он переживает за привычную ему водку. Он-то, как и его учитель, не видит разницы между хлебным вином и современной водкой.

В. В. Похлебкин не рассказал ему, что привычная водка стала известна русскому народу только начиная с 1895 года, когда в угоду фискальным интересам Российского государства была введена водочная (на самом деле – винная, но так современному читателю понятней) монополия. И при этом было уничтожено веками складывающееся русское винокурение в тех самых перегонных кубах и произошел переход к изготовлению алкогольных напитков путем разведения чистейшего ректификованного этилового спирта водой. А спирту, если он действительно чистейший ректификованный, на самом деле все равно, из чего он сделан. Спирт – это не дистиллят со сложнейшим химическим составом; этиловый спирт – химическое вещество, формула которого – C2Н5ОН, и эта формула не зависит от исходного сырья. Поэтому этиловый спирт никогда не делался в массовом порядке из «уникальных сортов русской ржи». Монополия с самого начала делала спирт из самого на тот момент дешевого сырья[14].

Рожь в этом перечне действительно присутствует, но, как видим, занимает весьма скромную позицию по сравнению с картофелем. В дальнейшем, уже при советской власти, постепенно наращивалась зерновая составляющая, преимущественно за счет пшеницы. Но происходило это по мере изменения ценовых соотношений используемых сырьевых составляющих.

Что царская, что советская монополии исходили из абсолютно циничных установок. Их интересовала исключительно наименьшая себестоимость. Тем более что рядовой потребитель, повторяю, не в состоянии отличить водки, сделанные из картофельного спирта или из зернового. Только, пожалуйста, не торопитесь мне возражать. Если вам удастся когда-нибудь одновременно достать бутылки водки из картофельного спирта и из зернового, продегустируйте их вслепую (единственное условие – чтобы водки были из одной ценовой категории), и если вы сможете их идентифицировать, мои поздравления: вы относитесь к избранным, у вас даже не способности, а настоящий талант дегустатора.

Абсолютное большинство людей пьют не содержимое бутылок, а их этикетки.

Чтобы проиллюстрировать это мое утверждение, я позволю себе отвлечься от обсуждаемой интернетовской темы (я обязательно к ней вернусь) и поведать три истории. Одна из них из собственного опыта, а две – из чужого.

История первая

Как-то мне на глаза попалась увлекательная книга Юрия Котова «Петух в вине, или Гастрономические воспоминания дипломата»[15]. Автор – профессиональный дипломат, прошел путь от дежурного референта до Чрезвычайного и Полномочного Посла. На каком-то этапе этого пути ему довелось служить в нашем посольстве во Франции в группе культуры. И одним из первых его самостоятельных заданий была организация выступления дагестанского ансамбля «Бешта» на фестивале фольклорного искусства в департаменте Шаранта, совсем недалеко от славного города Коньяка.

Во время этого фестиваля субпрефект департамента, с которым у нашего дипломата сложились хорошие, дружеские отношения, устроил ему экскурсию на ряд ведущих коньячных фирм. Вернулся Ю. Котов переполненный новыми знаниями и впечатлениями. Предоставляю слово автору, который начинает с благодарности субпрефекту.

Спасибо тебе огромное, старина, я прекрасно понимаю, что без твоего содействия все это было бы невозможно. Да и с познавательной точки зрения поездка была крайне полезной. Конечно, мне и ранее довелось отведать немало разновидностей этого напитка, включая произведенные в Советском Союзе, но теперь и теоретически я достаточно вооружен, чтобы распознать, какой коньяк стоит передо мной.

Последние мои слова были восприняты собеседником с нескрываемым удивлением.

– Как это в Советском Союзе? Не хочешь ли ты сказать, что в вашей стране также изготовляют коньяк? Вот уж никогда не поверю! Русская водка – это действительно всемирно известный напиток, а о русском коньяке я в жизни не слышал.

– Ну почему именно русский, – робко попытался возразить я, – прежде всего имеются в виду коньяки из Армении, Грузии, Молдавии. Среди них, во всяком случае, на мой вкус, иногда попадаются весьма неплохие. Кстати, – неожиданно вспомнил я, – а не хочешь ли сам убедиться? У меня наверху в чемодане как раз лежит бутылочкаармянского коньячка – совершенно случайно взял с собой, а она за ненадобностью так и осталась непочатой. Может быть, согласишься попробовать его – мне было бы очень интересно узнать твое просвещенное мнение на сей счет.

Мой субпрефект отнесся к этому предложению с плохо скрываемым скептицизмом, однако после настойчивых уговоров все-таки сдался. Я быстренько сбегал на второй этаж в свою спальню и торжественно принес искомую бутылку. Взяли дегустационные бокалы и, как положено, чуть-чуть плеснули туда янтарного напитка.

Дальше все шло по уже известной мне отлаженной схеме: внимательное изучение цвета, долгое «обоняние» аромата, смачивание губ, языка и только затем несколько крохотных глотков с небольшими интервалами после каждого.

По мере прохождения этих ритуальных этапов выражение лица моего французского приятеля все больше менялось – от недоумения до, не хочу употреблять слово «восхищение», скажем, до почтительного уважения.

– Слушай, это что – действительно советский коньяк? – прозвучал не слишком уместный в данной ситуации вопрос. – Быть того не может!

– Ну а как ты сам считаешь? Мы же вместе открывали закупоренную бутылку. Не думаешь же ты, что я налил в нее французский, а потом умудрился опять как-то запечатать ее фабричным способом

– Да нет, разумеется, – без особого энтузиазма признал собеседник, – похоже, все так и есть. Давай-ка на сегодня прекратим этот эксперимент и вернемся к нему чуть позднее, – после небольшой паузы вновь оживился он. – Ты ведь помнишь, что на завтра намечено два заключительных мероприятия по случаю закрытия фестиваля, общий прием для всех участников и ужин в моей резиденции. Второе пройдет в узком составе – будут только дюжина спонсоров изпредставителей коньячных кругов и местной знати, а из иностранцев только ты. На нем мы попытаемся устроить небольшой розыгрыш.

На следующий день все так прошло, как было запланировано. Сначала состоялся прием, где я с удовольствием выслушал много лестных откликов о выступлении нашего ансамбля, а затем ужин. Прошел он в непринужденной обстановке, в основном обсуждали итоги фестиваля, строили планы на будущий год. После десерта, когда гости уже собирались покинуть стол и перейти к кофе и дижестиву, хозяин неожиданно сказал:

– А знаете, господа, мне тут недавно удалось отыскать одного новенького мелкого винодела, который производит весьма недурной коньячок. Я хотел бы предложить вам попробовать его и высказать свое мнение по этому поводу.

Все гости восприняли это сообщение с явным интересом. Тут, видимо, надо сделать небольшое пояснение.

Как мне перед ужином рассказал субпрефект, знатные и богатые люди в здешних краях не слишком-то жалуют уже разлитые по бутылкам коньяки, пусть даже самых известных и дорогих марок. По сложившейся традиции особо престижно иметь своего личного производителя, делающего только для вас несколько бочек собственного коньячка, которого нет ни у кого другого. Разумеется, все подобные виноделы-ремесленники давно «разобраны по рукам», а новые появляются крайне редко. Этим и объяснялся такой интерес присутствующих к заявлению субпрефекта.

Хозяин дома три раза хлопнул в ладоши, и в зал вошел вышколенный метрдотель в белых перчатках. В руках он держал серебряный поднос, на котором теснились дегустационные бокалы. «Как хорошо, – подумал я, – что в них так мало наливают, а то нашей обычной пол-литровой бутылки явно не хватило бы». Гости разобрали бокалы. Я бродил между ними, стараясь незаметно прислушиваться к тому, что они говорят. А разговор, как можно было предположить, шел на сугубо профессиональном языке.

– Вам не кажется, коллега, что цвет слегка темноват? – спрашивал один у другого.

– Нет-нет, – следовал ответ, – полагаю, что его прозрачная насыщенность весьма интересна. А вот выраженность привкуса танина мне представляется немножечко излишней.

– Позвольте с вами не согласиться, дорогой друг, – я бы скорее отнес это к достоинству данного букета. Может быть, стоило бы при этом чуть больше оттенить его ванильный аромат. Хотя, само собой разумеется, это дело индивидуального вкуса.

Откровенно скажу, что за дословную точность приведенных суждений я ручаться не могу. Все-таки с тех пор утекло столько лет. Но то, что дискуссия проходила в подобном ключе, заверяю с полной ответственностью. Полной схожести мнений не было, кому-то больше нравилось одно, кому-то – другое. Но главное – никто из присутствующих не высказал ни малейшего сомнения: мол, коньячок, пожалуй, и вправду не плох, но как-то от французских все же отличается, не наш он какой-то. Суммарный вердикт вынес один из старейших гостей:

– Поздравляем, господин префект (в разговорной речи французы при обращении всякие «суб», «вице», «зам» опускают), – вам действительно повезло. В наши дни шанс отыскать нового винодела, производящего приличный коньячок, а это как раз именно такой случай, выпадает крайне редко. Понимаем, что его имени и адреса вы нам, естественно, не выдадите и его продукцией будете пользоваться самолично.

– А почему бы и нет, – раздался ответ субпрефекта, – в данном случае я с вами охотно поделюсь и тем и другим.

Снова последовали три хлопка в ладоши. Появился все тот же метрдотель с серебряным, подносом. Но на этот раз на нем сиротливо стояла лишь пустая бутылка из-под армянского «Праздничного».

– То, что вы продегустировали, господа, – это советский коньяк, привезенный моим русским другом, который здесь присутствует.

Наступившая сцена как две капли воды напоминала хорошо известный финал гоголевского «Ревизора». На фоне всеобщего оцепенения особенно громко раздался недоуменный возглас:

– Это ведь шутка, господин префект?

– Вовсе нет. Откупоривал бутылку я сам лично, посему никаких сомнений быть не может.

Каких-либо комментариев не было. Гости закашляли, засморкались, заскрипели креслами и, сухо попрощавшись, один за другим покинули резиденцию. Ранним утром на следующий день распрощался с ней и я. С субпрефектом с тех пор я, к сожалению, больше не общался. Могу, однако, предположить, что для последующего проведения фольклорных фестивалей в Конфолане (а они продолжаются до сих пор – в прошлом году прошел 48-й с участием нашего ансамбля из Сибири) ему наверняка пришлось искать других спонсоров».

В принципе приведенный эпизод говорит сам за себя и в комментариях не нуждается. Но я позволю себе зафиксировать тот факт, что наше восприятие напитка зачастую целиком и полностью зависит от предварительно полученной информации. Что, на мой взгляд, убедительнейшим образом продемонстрировала приведенная история.

История вторая

В 1998 году агентством «Качалов и Коллеги» был проведен один весьма показательный эксперимент[16]. Предоставим слово самому агентству.

Рынок водки представляет собой классическую иллюстрацию рынка в стадии зрелости и насыщения. Сам товар, водка, уже существует сотни лет (нет, не удержусь от комментария: какие сотни лет, когда ректификационные колонны появились только в конце XIX века! – Б. Р.). Уровень технологического совершенствования привел к тому, что разные водкипрактически не отличаются друг от друга. Разница же в рецептурах на вкус зачастую отслеживается только профессиональными дегустаторами или заядлыми любителями-энтузиастами. Потребители зачастую осознают это и в различных исследованиях уверенно делят всю водку на три большие категории: хорошая, очень хорошая и та, которую пить нельзя.

В этой ситуации на рынке России сегодня за кошелек покупателя конкурирует до 400 (!) различных марок водок, включая такие традиционные, как «Русская», «Пшеничная», «Лимонная» и другие (статья писалась в 1998 году. К 2010 году никто не знает точное количество марок, но специалисты соглашаются, что их более пяти тысяч. – Б. Р.).

Как же делают свой выбор потребители? И какую роль в напряженной каждодневной борьбе за потребителя играют марка и упаковка?

Посмотрим на мнения потребителей, которые нам удалось выяснить в процедуре так называемых парных тестов: «закрытой» и «открытой» пробах.

Сначала потребителям предлагается попробовать разные водки, названия которых они не знают. Это называется «закрытым тестом».Потребители проставляют свою оценку вкуса по 10-баллъной шкале, где ю баллов – наиболее высокая оценка. Также они отвечают, насколько вероятно, что они купят эту водку. Далее под руководством опытного ведущего и по специальной процедуре потребители описывают свои ощущения и аргументируют свое решение.

После этого потребители пробуют те же водки в другой последовательности, но уже знают, какую марку им предлагают. Это мы называем «открытым тестом». Потом они снова описывают свои впечатления и почему именно в этом случае они поставили те или иные оценки.

Для известных марок одно название может оттолкнуть, либо привлечь покупателя, несмотря на качество самого товара.

В качестве первого примера рассмотрим тест на известных водках на московском рынке (начало августа 1998 года). Мы выбрали наиболее популярные водки в дорогом сегменте: «Столичная» (черная этикетка), «Довгань», «Смирновъ» и Smirnoff.

Этот пример характерен тем, что данные марки хорошо знакомы потребителям. У потребителей сформировался образ той или иной марки. Мы можем увидеть, как сложившийся образ марки влияет на восприятие потребителей и на выбор потребителями среди конкурирующих марок в момент покупки.

В качестве тестовой группы были выбраны потребители, активно потребляющие именно дорогие водки по цене выше 35 рублей за пол-литровую бутылку в обычном продуктовом магазине (в ценах до 17 августа 1998 года. – Б. Р.).

Максимальная оценка – ю баллов (самый лучший вкус).

Безусловно, бросается в глаза, что мнение потребителей подвержено резким «броскам».

Когда потребители узнали, что они пробуют такие марки, как «Столичная» и «Довгань», они резко, почти в два раза, повысили свои оценки данных марок. Что в данном случае повлияло на решение потребителей?

Давайте посмотрим на примере марки «Довгань». Потребители в процессе дискуссии утверждали:

• «"Довгань" следит за своим качеством, а потому я могу быть уверен, что халтуру не получу».

• «"Довгань" пытается гарантировать свое качество. В случае чего за такую цену я могу в магазине скандал учинить. Притом мне много раз попадался именно хороший "Довгань"».

• «Раньше ее не пил, но "Довгань" чаще всего – качественная водка».

• «При помощи водки "Довгань" можно повысить свою (потребителя) презентабельность (престиж)».

Иначе говоря, потребители отдают должное не только качеству водки, но и постоянной работе компании по защите «чести и достоинства» своего товара. Именно на рынке водки это существенно важно. Ни для кого не секрет, что сегодня в России продается очень много поддельной водки, до 30 %, и ее употребление далеко небезопасно для здоровья. В данном случае маркетинговая стратегия и позиционирование компании «Довгань» принесли ощутимые плоды. Как мы говорили ранее, при одинаковом изначальном качестве многих водок потребители склонны более высоко оценивать марку «Довгань».

Также потребители много говорили и о качественном оформлении и «стильном» дизайне бутылок, которые повышают статус и престиж потребителя – лаконичный дизайн «Довгань», черная этикетка «Столичной» и другие элементы.

Соответственно, если мы посмотрим на вероятность покупки марки «Довгань», мы увидим, что количество потребителей, которые сделали выбор в пользу покупки марки «Довгань», возросло на 2/3 после открытого теста.

Smirnoff была безусловным лидером по оценкам вкуса на этапе закрытого теста. После закрытой пробы потребители практически в один голос утверждали, что эта водка наиболее полно отвечает их представлениям о качественной водке и ее вкусе. Соответственно, все (!) потребители утверждали, что обязательно купят такую водку. Это весьма нетипично для таких экспериментов и говорит о высоком качестве. Данный тест показывает нам пример и абсолютно другого результата. Когда потребителям предложили попробовать тот же Smirnoff и показали саму марку (бутылку), оценки потребителей резко упали. Как видно из таблицы, водка Smirnoff – единственная, которая имеет ярко выраженную отрицательную тенденцию в оценке вкуса. Почему это произошло? Ведь водка наливалась из одной и той же бутылки! Давайте послушаем потребителей:

• «Smirnoff не купил бы. Это не водка, потому что она не советская. Это только попытка сделать водку из спирта и воды. И при всей ее красивости это не настоящая водка…»

• «Smirnoff – это попытка из чего-то сделать водку. Так поступают девушки на Курилах… Из спирта и воды делают водку и говорят, что у них есть еще один секрет – глицеринчику добавить. Здесь уровень сладости меня даже ошарашил. Он явно не от воды, а от чего-то еще…»

Как видим, в данном случае у потребителей «сыграл» самый главный стереотип восприятия – «водку умеют делать только на Руси». Действительно, водка – один из немногих традиционных именно российских продуктов. И здесь, как считают потребители, более чем где-либо, заграница нам не указ…

Мы видим, что потребители массово отказались покупать водку Smirnoff, когда узнали, что они пробуют. Хотя вначале, не зная, какую марку они пробовали, они стопроцентно голосовали за покупку именно Smirnoff (закрытый тест).

История третья

Летом 2008 года я со своим младшим сыном Алексеем приехал в Милан, чтобы ознакомиться с производством граппы. Я тогда заканчивал свою книгу по истории русских спиртных напитков, и меня интересовало все, что связано с их дистилляцией. Но поскольку в России не сохранилось ни одной маленькой винокурни, то я пытался найти что-то похожее за рубежом. Самым близким к нашему хлебному вину является виски, но к тому времени я так и не смог найти выход на человека, который мог бы организовать посещение желательно шотландской вискикурни и при этом гарантировать доброжелательное и доверительное общение с ее владельцами или работниками. Хотя в случае маленькой частной фирмы эти категории, как правило, совпадают.

И тут случай свел меня с человеком, который профессионально занимался изучением всех вопросов, связанных с производством национального итальянского напитка граппы. Он знал о граппе все и любезно согласился договориться с несколькими производителями, чтобы те поделились со мной своими профессиональными секретами. Звали его Маурицио. Я сейчас не буду отнимать ваше время на подробное описание моих впечатлений об этой поездке, скажу только, что мое достаточно негативное отношение к достоинствам этого итальянского напитка было серьезно поколеблено. И хотя и сейчас он является для меня, скажем так, излишне ароматизированным, но я уже в состоянии более объективно оценивать достоинства различных марок граппы.

Объезд граппокурен сопровождался обязательным посещением очаровательных деревенских ресторанчиков, где сам хозяин подает блюда чудесной итальянской кухни и восхитительные местные вина. (Видите, как много восторженных эпитетов я ухитрился воткнуть в одно предложение.) И когда мы, переполненные едой, вином и впечатлениями, под вечер вернулись в Милан, Маурицио сказал, что нас ждет ужин в ресторане его друга Франческо. Надо знать итальянцев: отказ в этой ситуации – это не просто обида, это оскорбление.

Франческо лично нас встретил, усадил за резервированный столик и, естественно, поинтересовался, что бы мы хотели на ужин. Я с ужасом смотрел на меню, понимая, что не смогу проглотить ни грамма из всей предложенной вкуснятины и тем самым, конечно же, обижу гостеприимного хозяина. И с завистью смотрел на Алексея, чей молодой организм, похоже, уже справился с предыдущими трапезами и был готов к новым впечатлениям и возлияниям. Выручил старый проверенный способ. Я вспомнил, что при употреблении водки мой организм независимо от степени насыщения непременно требует закуски. И поэтому, вежливо отказавшись от великолепного выбора итальянских напитков, я попросил принести водки. Франческо тут же дал указание, и мне на подносе принесли несколько бутылок. Я не могу сейчас назвать все наименования, но там точно были «Грей Гус», «Столичная элит», «Абсолют» в незнакомой мне элегантной упаковке и «Бельведер». Хозяин, явно гордясь ассортиментом, поинтересовался моим выбором. Я сказал, что мне все равно, пусть нальют из той бутылки, что уже откупорена. Франческо уверил меня, что никаких проблем с откупориванием нет, поэтому я могу выбирать, руководствуясь исключительно своими предпочтениями. Я ответил, что он меня неправильно понял, я не скромничаю, просто мне все равно, так как все эти водки на вкус совершенно одинаковы.

Франческо и Маурицио стали горячо возражать, доказывая мне, что я не прав и спутать вкус, например, «Грей Гус» и «Столичной» совершенно невозможно. Я же им объяснял, что все эти суперпремиальные водки сделаны из спирта высочайшего класса (а значит, он везде одинаков) и воды, тщательно обработанной по современной технологии (а значит, и она по большому счету одинакова). А всякие микроскопические добавки и декларируемые способы очистки никакого влияния на мой обычный дилетантский потребительский вкус не оказывают.

Чтобы разрешить этот спор, я предложил провести слепую дегустацию. Мои оппоненты охотно согласились. Франческо заявил, что они легко определят дегустируемые марки и если он, может быть, и ошибется в какой-нибудь из них, то его бармен-суперспециалист гарантировано определит их на сто процентов. Сказано – сделано. Принесли дегустационные бокалы, пронумеровали бутылки, подготовили для каждого протоколы – короче, сделали все как положено.

В эксперименте участвовали четверо итальянцев. Причем все они были люди искушенные, действительно знающие толк во всем, что связано с потреблением алкогольных напитков. Ну и какой, вы думаете, был результат? Ни одного попадания. Итальянцы были поражены, особенно Франческо. Он даже исчез куда-то и вернулся назад только минут через двадцать. Подошел ко мне и задумчиво говорит:

– Борис, я понял, почему я не узнал: у них спирт и вода одинаковые!

– А я что тебе долдонил полвечера? – спросил я.

– Когда ты это говорил, я не понимал, а теперь понял.

Так вот, у нас таких неверящих Франческо – вся страна. Каждый мужик считает себя специалистом, имеет любимые и нелюбимые марки, со знанием дела рассуждает об их достоинствах и недостатках – а на самом деле все его ощущения продиктованы зрительными впечатлениями и авторитетными мнениями. Если, конечно, речь идет о водках в одной ценовой, а значит, и качественной (в основном в отношении спирта) категории. Естественно, я не рассматриваю сравнение с явными суррогатами.

А теперь вернемся к нашей интернетовской истории. Напомню, что остановились мы на утверждении, что с тех пор, как в России появился напиток на основе разведенного чистого спирта (для удобства будем называть его привычным современникам словом «водка»), сырьевой основой для него являлись в основном картофель и затем пшеница. Никогда, повторяю, НИКОГДА простые потребители-россияне не знали вкуса водки, сделанной изо ржи. Так что и ностальгировать не по чему.

Теперь о воде. Все эти вздохи о чистой родниковой на самом деле относятся к достаточно древним временам и к штучному производству «на собственные нужды». Опять же речь идет о старом добром русском дистилляте – хлебном вине.

С появлением монопольной водки ни о какой родниковой воде и речи быть не могло. Массовое производство «казенки» требовало полной унификации, которой после серьезных экспериментов и удалось добиться. Чтобы положить конец спекуляциям вокруг «хрустальной прозрачности» и прочих достоинств «живой родниковой воды», приведем инструкцию монопольного периода, то есть выпущенную тогда, когда в массовом порядке стал изготавливаться разведенный спирт.

Вода, идущая на разсыропку спирта в казенных складах, предварительно исследуется в Центральных Лабораториях, которые устанавливают пригодность ее и указывают методы исправления для каждой воды в отдельности. Исправление воды производится, во-первых, или кипячением ее (разложение двууглекислых солей извести и магнезии и выделение их в виде осадка) с прибавлением соды (для разложения солей, обусловливающих постоянную жесткость воды) или без нее, что зависит, конечно, от характера воды, или, во-вторых, прибавлением на холоду извести (что равносильно кипячению), а в надлежащих случаях и соды. В тех же случаях, когда вода слишком богата солями, которые не удаляются при исправлении, ее подвергают дистилляции[17].

Согласитесь, что приведенная инструкция кардинально отличается от благостно-пасторальной картины, нарисованной В. В. Похлебкиным.

Поверьте мне, что и в настоящее время ничего принципиально не изменилось. Технологии, конечно, стали более совершенными, но о родниковой воде вспоминают только маркетологи, чтобы создать очередную красивую легенду очередному водочному бренду. Возьмите любую бутылку водки, и на контрэтикетке в разделе «состав» будет написано «вода исправленная», то есть технологически обработанная для придания ей определенных требуемых свойств. Да и сами посудите: в России ежегодно производится (и, соответственно, потребляется) порядка двух с половиной миллиардов литров водки! Никаких родников, да и озер, не хватит.

Итак, повторяю: привычный, всем известный, считающийся национальным алкогольный напиток под названием «водка» никогда с момента своего создания (1895 год) не делался изо ржи или из каких-либо специальных композиций и никогда не имел в своем составе родниковой воды.

Но запущенная В. В. Похлебкиным легенда, сознательно перемешавшая в головах его читателей представления о действительно национальных русских дистиллятах и не имеющей с ними ничего общего современной водке, заставляет Гончара негодовать, что водка сейчас делается «неправильно». Он ведь совершенно искренне убежден, что, примени сейчас наши производители рожь, выращенную «в специфических по составу почвах средней полосы России», да ржаной солод, да ржаную закваску, да используй они акцентирующие добавки других зерновых компонентов, а главное, воду – родниковую, природную, мягкую, – и мы получим настоящую русскую водку. Мне бы очень хотелось, чтобы кто-то изготовил такую водку и дал Гончару вслепую продегустировать ее и сравнить с другими современными образцами. Жаль, что никаких моих денег на такой эксперимент не хватит. Представляю себе, какой у Гончара будет озадаченный вид. А водка, которой он возмущается, как раз делается абсолютно правильно, в полном соответствии с правилами и канонами, разработанными ее создателями.

В свое время специально созданный в 1887 году Технический комитет провел гигантскую работу по выработке правил, рецептуры и технологии изготовления алкогольного напитка на базе ректификованного спирта. Абсолютно все заседания этого комитета скрупулезно протоколировались. На наше счастье все 27 томов этих протоколов великолепно сохранились и находятся в Российской национальной библиотеке (Санкт-Петербург). Любой желающий может с ними ознакомиться и со всей наглядностью представить себе, каким образом Россия в конце XIX века обрела свой напиток – разведенный спирт (называвшийся в «Трудах Технического комитета» «вином»), получивший, начиная с 1936 года, официальное название «водка».

Представляете, какая «похлебкинская каша» в голове у нашего интернетчика, если он, ничего толком не понимая (а как ему понять, если В. В. Похлебкин сознательно смешал старые русские дистилляты и современную водку?), пишет, что «только водка, произведенная в России, является собственно водкой, все остальное – зерновой спирт, разбавленный дистиллятом». Так что наш автор, сам того не понимая, по сути, скорбит о потере хлебного вина, о его рецептуре и технологии, основанных на старинных русских традициях.

На этом можно было бы поставить точку, но в приведенном интернетовском крике души есть еще один аспект. Посмотрите, с каким пренебрежением автор относится к напиткам, сделанным не в России. «Шнапс» для него вообще ругательное слово. Любой напиток в мире имеет национальные особенности, и для любого народа его традиционное питие лучше всех и представляет предмет особой гордости. Французские коньяк и кальвадос, шотландское, ирландское, американское виски, итальянская граппа, мексиканская текила, тот же немецкий шнапс, особенно фруктовый, – они могут нравиться или не нравиться отдельным жителям других стран, но ни один здравомыслящий человек не будет отрицать благородство этих традиционных национальных напитков.

В. В. Похлебкин же позиционирует русскую водку как лучший в мире и даже «идеальный» напиток, апеллируя при этом к исконно русским традициям (не имеющим к современной водке никакого отношения), при этом проявляя зачастую дилетантский подход и прибегая к сознательному искажению действительности.

Я тоже считаю русское хлебное вино, имеющее свои национальные достоинства и неповторимые вкусоароматические особенности, великолепным образцом истинно русской материальной культуры. Жаль только, что нашему народу не удалось его сохранить. Так давайте гордиться нашим хлебным вином, четко идентифицируя в своем сознании предмет нашей гордости. И не путать этот предмет гордости с современной водкой.

Кстати, при желании водкой тоже можно гордиться. Только аргументами в этом случае должны выступать отнюдь не исторические аспекты. Наоборот, гордиться можно тем, что самый молодой алкогольный напиток в мире так быстро завоевал популярность за рубежом и стал непременным компонентом огромного числа коктейлей, хотя в качестве самостоятельного напитка он используется только в странах бывшей Российской империи. Можно гордиться тем, что в нем действительно содержится наименьшее количество примесей. Правда, для этого пришлось пожертвовать вкусом и ароматом исходных составляющих, но тем не менее факт есть факт: водка – самый чистый алкогольный напиток в мире. При желании поводом для гордости может быть и то, что из крепких напитков водка, пожалуй, единственный напиток, который сопровождает трапезу на всем ее протяжении. Все мировые дистилляты у себя на родине используются в основном в качестве аперитивов и дижестивов, то есть употребляются до или после основной еды.

Естественно, что Гончар считает Д. И. Менделеева автором водки и первооткрывателем 40 градусов, естественно, что он с подачи В. В. Похлебкина запутался в весовых и объемных процентах. И с происхождением слова «водка» ему все ясно, и Польша «пыталась оспорить авторские права – не вышло». В общем, перед нами обычный набор благоглупостей, почерпнутых из книги «История водки».

В заключение остановлюсь еще на двух высказываниях Гончара. Первое: «Только тысячелетняя селекция местных сортов, причем только в специфических по составу почвах средней полосы России, дает нормальную рожь, пригодную для приготовления русских водок. Европейская или канадская рожь, выращенные в их почвах, – не пригодны». И второе: «Он (В. В. Похлебкин) по результатам исследований утверждает, что шнапс из пшеничного сырья вызывает органические повреждения внутренних органов при регулярном употреблении (не путать с алкоголизмом), а традиционная русская водка изо ржи таких последствий не дает». Здесь мне остается только повториться, что хорошо сделанному по современным технологиям спирту абсолютно все равно, из чего он сделан.

Один мой хороший товарищ очень точно сказал: «У спирта нет родины, у него есть формула».

Для меня совершенно очевидно – и интернет-обзоры, собственные контакты и наблюдения, литературные источники и СМИ это подтверждают, – что людей, которые, подобно Гончару, окончательно сбиты с толку похлебкинской «Историей водки» и не имеют ни малейшего представления об истинном положении дел, – миллионы. Я глубоко убежден, что эта безусловно незаурядная книга, которую так интересно читать, своей псевдоисторичностью наносит серьезный вред, особенно приобщающейся ко взрослой жизни молодежи. А коли так, необходимо этот вред хотя бы минимизировать, ознакомив читателя с действительным положением дел и вскрыв недопустимые для научного исследования механизмы и приемы, использованные В. В. Похлебкиным при создании своей легенды.

Самым лучшим вариантом, конечно, было бы издание полного текста «Истории водки» с построчными комментариями. Я по наивности так вначале и сделал, после чего послал свой труд в ряд изданий. И тут выяснилось, что у книги В. В. Похлебкина имеется правообладатель, без согласования с которым подобная публикация невозможна, а учитывая характер комментариев, я даже и не пытался получить такое согласие. Пришлось писать отдельную книгу с юридически допустимым объемом прямого цитирования. При таком цитировании в ссылке указывается соответствующая страница в книге «История водки», изданной в 2006 году[18] и на страницу в интернет-версии[19]. Таким образом, если вы увидите сноску (1-2/1) – это будет означать, что в бумажной книге эта цитата находится на страницах 1-2, а в интернет-версии – на странице 1.

2. Как и почему появилась книга В. В. Похлебкина «История водки»

(версия автора)

В своей книге В. В. Похлебкин в первой же главе подробно объясняет причины, побудившие его заняться этим исследованием. В его изложении картина выглядела следующим образом: с осени 1977 года наша организация ВО «Союзплодоимпорт», занимавшаяся экспортом водки, стала испытывать жесткое давление со стороны зарубежных производителей. Дошло до того, что наш ближайший сосед – Польша – заявил свои исключительные права на название «Водка», мотивируя это тем, что Польша начала производить водку раньше России, и дело было передано в Международный суд.

Советская сторона, убедившись в беспомощности своих отраслевых и академических институтов, обратилась к В. В. Похлебкину с просьбой провести исторические исследования для аргументации нашей позиции в предстоящих судебных разбирательствах. Весной 1979 года В. В. Похлебкин представил такое исследование, убедительно доказывавшее приоритет России в деле создания водки. В 1982 году Международный суд согласился с аргументами советской стороны и «за СССР были бесспорно закреплены приоритет создания водки как русского оригинального алкогольного напитка и исключительное право на ее рекламу под этим наименованием на мировом рынке».

То есть исследование В. В. Похлебкина проводилось по заказу государства, и из текста следовало, что, скорее всего, непосредственным заказчиком являлось руководство Минвнешторга. Артур Таболов в своей книге «Олигарх»[20] красочно описывает встречу руководителя Минвнешторга с В. В. Похлебкиным. Все мы понимаем, что это художественный вымысел, но он дает нам возможность ознакомиться с некоей версией реконструкции событий, якобы, по словам В. В. Похлебкина, имевших место в действительности.

Министру докладывали, что знаменитый кулинар (т. е. В. В. Похлебкин. – Б. Р.) – человек в общении тяжелый, болезненно мнительный, беспричинно обидчивый, поэтому ответственную встречу он решил провести сам, не доверяясь своим заместителям. В комнате отдыха, примыкавшей к кабинету, был сервирован фуршет с водкой «Посольской» особого, кремлевского розлива, с черной и красной икрой, с деликатесами из распределителя на улице Грановского. Так встречали только самых почетных гостей, и министр надеялся, что ученый это оценит.

Но встретиться с Похлебкиным оказалось не так-то просто. Телефона у него не было, на посланный с курьером вызов он не ответил. Тогда министр приказал помощнику взять его «ЗИЛ», отправиться в Подольск и передать Похлебкину личную просьбу министра уделить ему немного времени по делу государственной важности. Через два с половиной часа (из которых полтора часа ушло на дорогу, а почти час на переговоры через запертую дверь с недоверчивым ученым, который никак не хотел пускать в дом незнакомого), в кабинет вошел невысокий человек старообразного вида, который ему придавала обширная лысина и неухоженная длинная борода с проседью. Он был в заурядном костюме с немодным, неумело повязанным галстуком, в стоптанных, плохо начищенных туфлях. Недружелюбно осмотревшись, проговорил:

– Мне сказали, что министр хочет встретиться со мной по важному делу. Министр – это вы? В чем проблема?

Это и был Вильям Васильевич Похлебкин.

От водки он отказался:

– Не пью.

– Совсем? – удивился министр.

– Совсем.

– Почему?

– Мне это не интересно.

К бутербродам с икрой и другим деликатесам тоже не притронулся, хотя прочитал небольшую лекцию о выставленных на стол греческих маслинах. На настойчивые приглашения министра лишь презрительно усмехнулся:

– Зачем привыкать к тому, чего никогда не будешь иметь? Я полагаю, что у вас нет времени на пустые разговоры? У меня тоже. Давайте о деле.

Сообщение о претензиях поляков на название «водка» Похлебкин выслушал с интересом.

Помолчав, спросил:

– В каком году, вы говорите, поляки начали делать водку?

– В 1540-м. Так они утверждают.

– Похоже на правду. В середине шестнадцатого века заметно изменилось меню скандинавских королевских домов, возросло количество жирных и острых блюд. Увеличилось потребление соли. Об этом есть данные. Соль в Швецию поставляла Россия по договору 1505 года. О чем это говорит? О том, что в национальном меню появилось нечто, требующее острой закуски и жирной пищи. Это вполне может быть водкой.

– Но водку могла продавать скандинавам и Россия? – предположил министр.

– Могла Россия, могла Польша, – легко согласился Похлебкин, очевидно не понимающий сути и важности вопроса.

– Вильям Васильевич, нам не нужны предположения, – разъяснил министр. – Нам нужны доказательства, что водку изобрели и впервые начали делать русские. Доказательства, которые будут представлены в Международный арбитражный суд. Они должны быть всесторонне документированы и не вызывать ни малейших сомнений. Мы уверены, что вы с вашей эрудицией и знанием предмета сумеете справиться с этой задачей.

Похлебкин посмотрел на часы и встал.

– Я так и думал, что попусту потеряю время, – с досадой проговорил он. – Вы обратились не по адресу. Если вам нужны доказательства, что водку изобрели наши соотечественники, обратитесь к тем, кто умеет добывать подобные доказательства. Такие люди у нас есть. Ученики тех, кто сумел доказать, что радио изобрел Попов, а не Маркони, а паровоз Ползунов, а не Уайт. Но вряд ли эти доказательства сгодятся для Международного арбитража. Вранье хорошо для внутреннего потребления, на внешнем рынке оно не котируется.

– Вы не верите, что водка – исконно русский продукт? – несколько обескураженно спросил министр.

– Я всегда думал, что это так. Сейчас я этого не знаю. И подгонять решение под ответ – увольте.

– Я неточно выразился, – заторопился министр. – Мы ни в коем случае не хотим, чтобы вы фальсифицировали результаты. Помилуй бог, зачем? Да, мы понесем определенные убытки, если утратим право на бренд. Но это не причина, чтобы увеличивать количество вранья в наших отношениях с внешним миром. Мы и так слишком много врем, не по делу и без пользы. Поверьте, это утомительно и унизительно. Честность – лучшая политика. Так говорили русские купцы. И они были правы. Сейчас как раз тот случай, когда нужна правда. Мы хотим ясности. Вопрос поставлен. Нужен четкий, научно обоснованный ответ. Поляки изобрели водку – значит, поляки. Русские – значит, русские.

– Хочется вам верить, – произнес Похлебкин с неприятной гримаской, свидетельствующей, что он ни одному слову министра не верит, но спорить не хочет, чтобы не затягивать разговор. – Уговорили. Я займусь проблемой. Она кажется мне интересной.

Проводив посетителя, министр почувствовал себя совершенно обессиленным, как после многочасового заседания коллегии. Вернувшись в комнату отдыха, набуравил себе полный фужер «Посольской» и выпил ее залпом, без закуски, как работяги пьют на троих. Да нет, не может такого быть, чтобы эту чистую, как слеза, водку придумали поляки. Кишка тонка. Только на Руси с ее трескучими морозами, с ее необъятными просторами и тысячеверстными трактами, с широтой русской души мог возникнуть этот напиток, способный мертвого поставить на ноги. Россия без водки – это не Россия, а черт знает что. Не может такого быть. Нет, не может.

Похлебкин не давал о себе знать больше трех месяцев. Приставленный к нему референт сбился с ног, рыская по ведомственным архивам в поисках нужных ученому документов. Похлебкина интересовало все – от рецептуры медовухи и бражки, популярных в Великом Новгороде, до технологии современных винокуренных производств, от торговых связей Киевской Руси до технической оснащенности средневековой Франции и структуры экспорта Великобритании времен королевы Виктории. Сам ученый то безвылазно сидел в научном зале Ленинки, то на несколько дней запирался в своей квартире в Подольске.

Через три с половиной месяца он появился в Минвнешторге и выложил на стол министра увесистую рукопись, напечатанную на машинке с прыгающим шрифтом. Привыкший к тому, что деловые бумаги должны быть короткими, министр почуял неладное. Но вид у Похлебкина был довольный, как у человека, успешно сделавшего большую работу.

– Да это целый роман, – заметил министр, полистав рукопись, в которой было больше трехсот страниц. – Буду читать. А пока коротко. Не погорячились поляки со своим заявлением, что изобрели водку в 1540 году?

– Они ошиблись примерно на пятьдесят лет.

– Значит, не в 1540 году, а в 1590-м? – оживился министр. – Это на них похоже. Приврать они мастера.

– Вы неправильно меня поняли, – возразил ученый. – Водка у них появилась на полвека раньше – в 1505 или 1510 году.

– А на Руси? Когда она появилась на Руси?

– В период между 1431 и 1448 годом.

Таболов утверждает, что труд В. В. Похлебкина был написан всего за три месяца. Это, конечно, нереально малый срок, но из дат, приведенных самим В. В. Похлебкиным, вытекает, что между возникновением проблемы и представлением исследования в законченном виде прошло не более полутора лет (осень 1977 г. – весна 1979 г.). Из них не менее полугода ушло на попытки решения вопросов силами отрасли, так что у В. В. Похлебкина на его исследования было не более года.

В одиночку квалифицированно справиться с такой задачей за такой срок невозможно. Но поскольку речь шла о престиже государства и его финансовых интересах, то можно предположить, что к услугам В. В. Похлебкина был предоставлен целый штат квалифицированных помощников и сам он получил неограниченный доступ к архивным материалам, что в советские времена было совсем не простым делом. В. В. Похлебкин в своей книге в качестве приложения действительно приводит письмо ВО «Союзплодоимпорт» в адрес Центрального государственного архива древних актов с просьбой допустить его к работе в этом архиве в связи с проводимым исследованием по теме «История происхождения и развития производства русских крепких спиртных напитков».

Итак, еще раз констатируем: В. В. Похлебкин получил заказ от руководства Минвнешторга (или от руководства ВО «Союзплодоимпорт», в тексте заказчик точно не назван) на проведение исследования в связи с предстоящей судебной тяжбой с Польшей, в течение года представил результаты своих изысканий, и на их основе был выигран судебный процесс, на котором был юридически закреплен приоритет России в создании водки.

Чтобы выяснить некоторые детали судьбоносного арбитражного решения, я обратился к тогдашнему руководителю ВО «Союзплодоимпорт» Ю. Б. Жижину и к руководителю его юридической службы Б. С. Сеглину. Результаты этих встреч меня просто ошеломили. Самой большой неожиданностью для меня было то, что поляки никогда не обращались ни в какой Международный арбитраж по поводу того, кто первым начал производить водку. Да, были некие, как бы сейчас выразились, разборки, но велись они, во-первых, на уровне экспертов, а во-вторых, поляки скорее защищались, чем нападали. Ниже я подробнее остановлюсь на этих обстоятельствах, а сейчас констатируем, что никакого международного суда не было.

А как же с признанием в 1982 году приоритета России в создании водки? Может быть, был какой-то другой суд, не с Польшей, и В. В. Похлебкин просто немного перепутал? Мои собеседники ничего об этом не знают. Этого не знают люди, которые во времена, описываемые В. В. Похлебкиным, находились на переднем крае борьбы за продвижение советских водочных брендов на международные рынки! Более того, Б. С. Сеглин был руководителем юридической службы ВО «Союзплодоимпорт», и ни один суд, тем более международный, не мог пройти мимо его внимания.

Так, значит, суда с Польшей не было, и никакой арбитражный суд не закреплял приоритета России. Интересное кино…

– Зачем же вы заказывали В. В. Похлебкину исследование по истории водки?

– Никто ничего ему не заказывал.

Это был второй удар. Ко времени этих моих встреч я уже ясно видел необъективность и крайнюю тенденциозность книги В. В. Похлебкина, но объяснял это как раз заказным характером исследования. Чего не наврешь ради престижа Родины! И вот выясняется: мало того что никакого международного арбитража не было, но и само исследование никто не заказывал.

Я перестал что-либо понимать. В. В. Похлебкин в моем сознании был и до сих пор остается (правда, лишь в некоторой степени) серьезным и талантливым исследователем. Если не было заказа, то зачем вместо честного объективного исследования он дал совершенно искаженное представление о предмете изучения, в конечном счете поставившее на карту его репутацию ученого?!

Установить объективно мне удалось лишь один факт, связанный с историей создания книги о водке: В. В. Похлебкин действительно встречался с Ю. Б. Жижиным и просил оказать содействие в получении доступа к документам, хранящимся в Центральном государственном архиве. За давностью лет конкретных подробностей той встречи мой собеседник не помнил.

Итак, версия В. В. Похлебкина относительно причин написания книги оказалась, мягко говоря, несостоятельной. В результате бесед с Ю. Б. Жижиным и Б. С. Сеглиным у меня сложилась своя версия.

В. В. Похлебкин, написав ряд книг по истории кулинарии и, в частности, ряда значимых продуктов питания, по одному ему ведомым причинам решил обратить свое внимание на водку. Но первоначально свое исследование, как следует из приводимого им письма в Центральный государственный архив, он намеревался назвать «История происхождения и развития производства русских крепких спиртных напитков». И такое название было бы абсолютно правильным, так как исследование охватило бы все спиртные напитки, среди которых современная водка имела свою – самую короткую – историю. Разумеется, в те времена автору, ведущему самостоятельное исследование, практически невозможно было получить доступ к архивным материалам. Поэтому В. В. Похлебкин обратился за поддержкой в ВО «Союзплодоимпорт», руководство которого любезно предоставило ему эту поддержку в виде вышеупомянутого письма. Но как раз незадолго до этого ВО «Союзплодоимпорт» закончил разбирательства с обиженными поляками (о причинах обиды – позднее) и начинал подготовку к судебным процессам по поводу нахального оформления американской водки «Смирнофф». Скорее всего, при встрече руководство ВО «Союзплодоимпорт» поделилось с В. В. Похлебкиным своими проблемами – в порядке вежливого обмена мнениями, ничего от него не ожидая и ни о чем его не прося.

Но этот разговор мог натолкнуть В. В. Похлебкина на мысль актуализировать свое исследование, подчинить его задаче продвижения водки на внешних рынках. Поскольку в то время действительно имели место некоторые разногласия – пусть и не судебные – с Польшей по поводу того, кто первым начал производить водку, и было понятно, что едва ли удастся найти исторический документ с четкой датой, которая опровергла бы аргументы поляков, В. В. Похлебкин решил доказать приоритет русского винокурения путем казуистически-логических построений.

Я долго не мог понять, чем вызваны агрессивные выпады В. В. Похлебкина в адрес одного из основоположников российского промышленного винокурения П. А. Смирнова, но, когда я узнал, что имели место арбитражные разногласия по поводу водки «Смирнофф», многое прояснилось: очевидно, что такая работа, по мнению автора, должна была понравиться руководству ВО «Союзплодоимпорт» и оно, в свою очередь, могло способствовать публикации исследования в виде книги, что в те времена тоже было весьма не простым делом.

Почему В. В. Похлебкин не передал свое завершенное исследование ВО «Союзплодоимпорт», для меня остается загадкой. Но мои собеседники из этой организации были категоричны: они ничего не заказывали, текстом исследования не располагали и в своих целях не использовали. Факт остается фактом – исследование легло в стол, затем наступили антиалкогольные времена, когда книга с подобной тематикой не могла иметь шансов на издание, и только в начале девяностых, точнее, в 1991 году, с появлением относительной свободы во всех сферах нашей жизни, книга была издана и дошла до своего читателя.

Конечно, мне могут возразить, что в данном случае мы имеем слово В. В. Похлебкина против слов Ю. Б. Жижина и Б. С. Сеглина. Но их утверждение, что никакого суда с Польшей не было, во многом подтверждается тем, что ни в отечественных, ни в польских документах я не смог найти никаких следов этого процесса. На это придирчивый читатель скажет, что я плохо искал. Тогда позвольте провести такую аналогию: ревнивому мужу невозможно доказать, что жена ему не изменяет. Факт измены доказать легко: любой частный детектив предоставит фото и видео, а то и обеспечит поимку изменницы с поличным. А как доказать обратное? Отсутствие фактов ревнивец будет тупо объяснять неудовлетворительной работой детективов. Поэтому приверженцам похлебкинской версии событий я могу порекомендовать только одно – найдите материалы Международного суда с Польшей в 1982 или любом другом году, и я публично признаю свою неправоту с принесением публичных же извинений.

Что же касается наличия или отсутствия заказа, то у моих собеседников не имеется ни малейшей причины клеветать на В. В. Похлебкина, так как его трактовка, его точка зрения им гораздо ближе, чем моя. В этом легко убедиться, прочитав многочисленные публикации Ю. Б. Жижина в различных изданиях, например почти в каждом номере журнала «Напитки», где автор выступает убежденным «водочником», отстаивающим приоритет и достоинства «исконно русского напитка».

Такая реконструкция причин и событий является лишь моим предположением. Я ни в коем случае на нем не настаиваю, но в свете известных мне и приведенных здесь фактов такое развитие событий и внутренняя мотивация автора книги «История водки» представляются довольно логичными.

3. Цели и принципы В. В. Похлебкина

Как бы то ни было, В. В. Похлебкин от первоначально заявленной темы исследования перешел к изучению истории водки. Давайте еще раз сопоставим первоначальное название – «История происхождения и развития производства русских крепких спиртных напитков» и окончательное – «История водки». Из сопоставления следует, что в какой-то момент автор решил поставить знак равенства между «русскими крепкими спиртными напитками» и «водкой». Корректными научными методами это сделать невозможно, так как уже несколько поколений под словом «водка» понимают и знают один-единственный напиток, представляющий собой чистый водно-спиртовой раствор и являющийся лишь одним из многих и самым молодым в семействе русских напитков. Ниже будет показано, что книга с таким названием должна была охватывать период всего лишь с самого конца XIX века и до наших дней. А исследование В. В. Похлебкина начинается со времен царя Гороха, значит, и название должно быть соответствующее.

Нельзя путать современную водку и предшествующие ей напитки. Мы уже говорили об этом, но еще раз отметим, что вплоть до конца XIX века все алкогольные напитки в России изготавливались методом дистилляции, в точности так же, как коньяк, виски, текила, граппа и все остальные мировые крепкие напитки, и в точности так же, как эти напитки, содержали невероятное по сравнению с современной водкой количество эфиров и сивушного масла; если их современный русский аналог и существует, то это – самогон.

Переход на разведение высокоочищенного спирта водой создал совершенно иной напиток. Чтобы сразу установить разницу, представьте себе вкус водки и вкус самогона. Даже самая плохая водка не будет похожа на самогон. А самый хороший самогон (у которого, кстати, имеется немало поклонников) по вкусу резко отличается от водки любого качества.

На самом деле В. В. Похлебкин выходит за исторические рамки создания собственно водки и, по существу, говорит о родословной современной водки, о ее предтечах. Однако он увлекся поисками доказательств приоритета в создании водки и не делает различия между напитками, производимыми в различные исторические периоды. Родословную современного танка легко возвести к боевой колеснице. Но никому не приходит в голову называть дату рождения колесницы датой рождения танка и тем более колесницу называть танком (представьте себе такой пассаж: «Первое упоминание о танке мы находим в древних рукописях, но тогда он назывался боевой колесницей»). Однако применительно к водке подобная подтасовка совершается легко и непринужденно.

Поверхностное, предвзятое отношение В. В. Похлебкина к данному вопросу оказалось заразительным. В книге Е. Кручины «Водка» читаем: «Простые водки, неплохо освоенные российской промышленностью (как никак они выпускаются с конца XVIII века), представляют собой чистые водно-спиртовые жидкости крепостью 40-56 %»[21]. Но в XVIII веке не умели делать «чистые водно-спиртовые жидкости» в промышленных масштабах. Применительно к танкам эта фраза звучала бы так: «Танки, неплохо освоенные промышленностью (как-никак они выпускались еще в Древнем Риме)…» Чушь!

А вот про водку так говорить почему-то можно…

В науке существует два метода проведения исследования. Первый – это когда ученый стремится познать суть вещей, логику процесса, причинно-следственные связи и т. д. и т. п., его интересует истина, какой бы она ни была. В художественном видении А. Тоболова В. В. Похлебкин предстает перед нами именно таким бескомпромиссным ученым. Второй метод заключается в том, что результат заранее известен, а искусство исследователя сводится к виртуозной работе с фактологическим материалом и подчас весьма замысловатым логическим построениям.

Старшее поколение помнит, как при товарище Сталине активнейшим образом создавалась и внедрялась мифология на тему «Россия – родина слонов». В этом смысле чрезвычайно показательна книга «Русская техника», изданная в 1947 году Комиссией по истории техники Академии наук СССР[22]. В предисловии к ней сказано: «Предлагаемая вниманию читателя книга представляет собой обобщающее исследование, посвященное творчеству русского народа в области техники. Книга охватывает огромный период, от Древней Руси до конца XIX века». И действительно, автор книги, лауреат Сталинской премии профессор В. В. Данилевский, создал всеобъемлющий свод русских технических изобретений и новаций, из которого следует, что чуть ли не все изобретения, сделанные в мире, – российского происхождения. Увы, но реальный В. В. Похлебкин пошел именно по этому второму пути.

В послесловии к его книге приведены самые главные слова, ради которых и была в конечном счете написана вся книга: «…наша русская водка самая чистая, самая "правильная" с научной точки зрения и потому самая безвредная из всех алкогольных напитков в мире» (с. 235/123). По существу, это готовый рекламный слоган, который должен обеспечивать продвижение русской водки на международные рынки и стимулировать ее потребление внутри страны. Ну и что, что, кроме водки, на прилавках нет практически ничего отечественного, – зато мы потребляем пусть и безвкусный, но самый безвредный алкогольный напиток в мире.

Однако наша водка стала самой чистой и «самой правильной» менее ста лет назад, если считать от момента написания «Истории водки». Несолидно как-то, по сравнению с многовековой историей знаменитых мировых дистиллятов. Отсюда возникает первая задача исследования – доказать древность водки.

Водка в представлении В. В. Похлебкина – абсолютно оригинальный, ни на что не похожий напиток (и в этом он прав), и в связи с этим возникает вторая задача – показать особенности национального пути, историческую обусловленность самобытности национального напитка и его трансформации в современную водно-спиртовую смесь.

Во времена написания книги водка в Советском Союзе производилась в условиях тотальной государственной монополии, необходимость которой не могла даже в малейшей степени подвергаться сомнению. В. В. Похлебкин и не сомневается: «Не может быть двух мнений относительно введения водочной монополии: мера эта позитивная, проверенная на протяжении всей истории страны, и ее следует твердо держаться» (с. 218/114). Итак, по его мысли, государственная монополия – благо, чем она абсолютнее, тем выше качество производимой алкогольной продукции. Отсюда – третья задача: показать роль монополии и ее благотворное влияние на все процессы, связанные с производством и потреблением алкоголя.

И последняя, четвертая задача – представить современную водку не только как продукт эволюционного совершенствования, но и как результат целенаправленного научного исследования.

Итак, задачи определены, далее все дело в умении, если хотите – таланте убедить читателя, повести за собой, преподнести собранные материалы так, чтобы у него и тени сомнения не осталось в правильности нарисованной картины. Чего-чего, а талантаВ. В. Похлебкину было не занимать. И поставленную задачу он с блеском выполнил.

В основу системы своих доказательств он заложил несколько определяющих принципов:

1. Современная водка появилась в результате эволюции древних русских крепких спиртных напитков. В принципе это одно и то же, просто водка гораздо чище. Раз современная водка и ее предшественники – это одно и то же, то и называть все русские спиртные напитки следует «водкой», независимо от того, как они назывались в действительности. Просто наши предки ошибались, присваивая водке на разных этапах другие наименования. Этот прием чрезвычайно эффективен, позволяя буквально зомбировать неискушенного читателя, который сталкивается с этим словом от первой до последней страницы, даже когда речь идет о временах, когда и слова такого не было. Я не поленился и пересчитал – некорректных упоминаний слова «водка» в тексте встречается более 380 раз.

2. Первое документальное упоминание о крепком спиртном напитке, по данным В. В. Похлебкина, датируется 1506 годом. Весь мир применяет для датировки возникновения своих напитков дату документа, в котором он упоминается первый раз. Например, самое раннее упоминание о дистиллированном напитке в Шотландии относится к 1494 году[23]. Хотя из текста документа ясно видно, что речь идет об уже устоявшемся процессе и, следовательно, производство виски возникло раньше, шотландцы безропотно считают эту дату годом рождения виски. Но В. В. Похлебкина общепринятый подход почему-то не устраивает, и он буквально «назначает» датой возникновения винокурения вторую половину XV века, и все дальнейшие его изыскания сводятся к подгонке путем «логических построений» имеющихся исторических сведений под эту концепцию.

3. Нагромождение исторических фактов не только придает видимость необходимой в данном случае наукообразности, но позволяет похоронить под этими завалами ясную логику, – и в результате читателю, который не способен самостоятельно разобраться в этом хаосе и вынужден принимать построения автора на веру, просто морочат голову.

4. В. В. Похлебкин использует прием, который часто встречается в недобросовестных исследованиях. Чтобы стало понятнее, о чем идет речь, приведем пример из другого исследования, где этот прием выглядит особенно наглядно. Авторы книги с многообещающим названием «История винокурения, продажи питей, акцизной политики Руси и России в археологических находках и документах XII-XIX вв.[24] задались целью доказать, что водке на самом деле более 750 лет. С этой целью они приводят текст из новгородской берестяной грамоты под номером 65, найденной уже давно и отнюдь не авторами цитируемого труда: «Аже водя по 3 рубля, продай, али не водя, не продай». Далее дадим слово авторам с сохранением оригинальной пунктуации и манеры выделять слова прописными буквами.

Эта грамота вызвала у археологов трудностъ в интерпретации слова «ВОДЯ». Руководитель экспедиции, советский археолог А. В. Арциховский в своих научных статьях, комментирующих найденные грамоты, указывает, что не нашел глаголу «водя» подходящего значения. И немудрено. Профессор А. П. Смирнов (один из авторов цитируемой книги. – Б. Р.), первым объяснивший эту берестяную грамоту, считает ее САМЫМ ВАЖНЫМ для истории производства водки документом. Слово «водя», полагает профессор, не глагол, а существительное. Мы имеем уникальную грамоту, которая донесла до нас первоначальное, родительское звучание слова «ВОДКА» – «ВОДЯ». Надо иметь в виду – слово «ВОДА» в то время так и писалось – «ВОДА», что подтверждено многими берестяными грамотами. Распоряжение хозяина, написанное им на бересте и обозначенное как берестяная грамота № 65, можно понимать так: доверенный человек боярина, его тиун, отправился в хозяйские вотчины, где по приказу боярина было налажено производство ВОДИ. Ее в нужных для торговли количествах могли уже изготовить, и тогда ее следовало продать по три рубля. А если процесс не завершен и еще НЕ ВОДЯ, ее продавать не следует.

Здесь ненадолго прервемся и обратим ваше внимание, что «профессор А. П. Смирнов полагает» – то есть делает предположение. Согласитесь, предположение весьма спорное, но почему бы и нет. Но дальше без всякого перерыва следует безапелляционное:

Таким образом, самым ранним датированным документом, которым мы располагаем в настоящее время, подтверждающим название напитка – ВОДКА, место и время ее рождения, является новгородская берестяная грамота № 65, датированная серединой XIII века. Следовательно, 1250 год – дата рождения водки, и к 2004 году русской водке исполнилось 754 года.

Здесь буквально в нескольких строчках авторы ухитрились предположение, версию превратить в доказанное утверждение, на самом деле не приведя никаких доказательств.

Точно такой же прием использует В. В. Похлебкин. Но он этот переход от версии к утверждению растягивает на десятки и сотни страниц, что ничего не меняет по сути, только делается это намного изящнее, чем в приведенном примере.

5. Достоинство водки – в ее чистоте, то есть практически в отсутствии примесей. Следовательно, наличие примесей – недостаток. Поэтому история русских крепких напитков во многом рассматривается как история борьбы с примесями. При таком подходе совершенно логичным и оправданным является переход на чистый разбавленный спирт, как только для этого создаются технические возможности. Иная точка зрения на значение примесей для вкуса и аромата дистиллятов, а также их фактическое влияние на здоровье потребляющих даже не рассматривается. Вредно – и точка.

6. В. В. Похлебкин привлекает к «освящению» ничем не примечательной современной водки великих исторических личностей, в частности гордость российской науки Д. И. Менделеева. И неважно, что в действительности Д. И. Менделеев не имел отношения ни к водке, ни ко всему, что с ней связано. В. В. Похлебкину важно другое: раз докторская диссертация ученого связана с изучением физико-химических свойств водно-спиртовых растворов, а водка является водно-спиртовым раствором, то можно подключить безудержную фантазию и приписать Д. И. Менделееву и авторство рецептуры, и идеологически-организационное руководство безраздельным воцарением водки на всем российском пространстве.

7. Если исторические факты как-то не очень связываются, да и сама история оказывается не такой богатой, как хотелось бы, то в ход идет талантливое воображение, убедительно дорисовывающее нужную автору картину. Цель оправдывает средства. А целью, напоминаем, было убедить весь мир и сограждан в абсолютной уникальности, а также исключительных и неповторимых достоинствах современной российской, точнее, если учесть время написания книги, советской водки.

Итак, цели сформулированы, принципы и приемы, с помощью которых формируется доказательная база, понятны, но картина будет неполной, если мы не отметим еще один аспект творчества В. В. Похлебкина, во многом предопределивший содержательную часть его книги. Это некомпетентность автора в вопросах технологии производства крепких спиртных напитков, причем как в историческом аспекте, так и современной водки.

И это понятно. Выше уже отмечалось, что работа подобного объема и глубины не может быть качественно сделана в столь короткие сроки. Особенно если учесть, что автор до этого никогда подобной тематикой не занимался. Но В. В. Похлебкин, получив довольно поверхностное представление о технологии, впрочем, как и о других сторонах изучаемого предмета, счел свои знания достаточными для выстраивания и обоснования своей концепции. И похоже, он совершенно не задумывался о том, что кто-то может его уличить. Во времена, когда писалась его книга, Интернета не было, получить доступ к архивам было весьма проблематично и к тому же невозможно было себе представить, что реальная ситуация в скором времени кардинально изменится.

И действительно, понадобилось тридцать лет, чтобы появились данные, позволившие поставить под сомнение казавшийся фундаментальным и незыблемым труд В. В. Похлебкина.

4. Как создавалась легенда

Изложенное выше дает читателю методическое руководство для самостоятельной оценки творчества В. В. Похлебкина.

Тем, кто прочитал в свое время мою книгу «Полугар. Водка, которую мы потеряли»[25], достаточно соотнести приведенные в ней факты с трактовкой, данной в «Истории водки». Этот раздел – для тех, кто еще не знаком с моей работой.

Конфликт с Польшей и «Международный суд»

В. В. Похлебкин утверждает, будто взялся за исследование исключительно потому, что к нему обратилось руководство ВО «Союзплодоимпорт» из-за претензий Польши на приоритет в использовании наименования «водка». Да и остальные производители водок за рубежом не оставляли попыток ограничить права Советского Союза на международную торговлю своим национальным продуктом.

Как утверждает В. В. Похлебкин, вопрос о приоритете в этом важном для страны вопросе неожиданно осенью 1977 года приобрел государственное значение:

Именно в это время на Западе было спровоцировано «дело» о приоритете в изготовлении водки, причем приоритет Союза ССР оспаривался, и ряд марок советской водки был подвергнут на внешних рынках бойкоту и дискриминации. Одновременно создалась угроза лишитьВО «Союзплодоимпорт» права продавать и рекламировать этот товар как «водку», поскольку ряд американских фирм стал претендовать на преимущественное право использовать наименование «водка» только для своего товара на том основании, что они якобы начали производство раньше, чем советские фирмы.

Первоначально эти претензии не были восприняты серьезно советскими внешнеторговыми организациями, ибо иностранные фирмы-конкуренты указывали, что производство водки в СССР было начато после 26 августа 1923 года, согласно декрету ЦИК и СНК СССР, а у них якобы гораздо ранее – в 1918-1921 годах. (В эти годы в разных странах Западной Европы и в США были задействованы многие водочные предприятия бывших русских фабрикантов, бежавших из Советской России.)

Но хотя советское правительство действительно начиная с декабря 1917 года запретило производство водки на территории РСФСР и не возобновляло его фактически до 1924 года, то есть шесть лет, все же весьма несложно было юридически и исторически доказать, что, во-первых, советское правительство просто продлило запрет предшествующих царского и Временного правительств на производство и торговлю спирто-водочными изделиями в период Первой мировой войны, так что юридически речь шла лишь о подтверждении действовавшего ранее государственного постановления о временном запрете на водку, а во-вторых, это доказывало лишь преемственность государственной монополии и ее права приостанавливать, прерывать и возобновлять производство по собственному желанию, вследствие чего дата 26 августа 1923 года вовсе не имела никакого отношения к началу производства водки в СССР и к вопросу о приоритете пользования оригинальным наименованием товара «водка», поскольку это наименование возникло не с возобновлением производства после 1923 года, а в связи с изобретением водки в России в эпоху Средневековья. Отсюда следовало, что страны, претендующие на исключительное употребление оригинального названия «водка» на их территориях, должны были представить убедительные данные, подтверждающие ту или иную дату первоначального изобретения водки на их территории.

Как только вопрос был поставлен в подобную юридическую плоскость, все зарубежные: западноевропейские, американские, а также действующие эмигрантские водочные фирмы – «Пьер Смирнофф», «Эристов», «Кеглевич», «Горбачев» и другие – вынуждены были снять свои претензии на приоритет изобретения русской водки и могли отныне только отстаивать в рекламе особые качества своих фирменных марок (с. 6-7/2).

А вот как описывает ситуацию с эмигрантскими фирмами человек, ведавший всеми правовыми вопросами, связанными с экспортом русской водки, – Борис Сергеевич Сеглин, возглавлявший в то время юридическую службу ВО «Союзплодоимпорт».

В первые годы советской власти после национализации производства и торговли водочными изделиями во внешней торговле спиртным наметился спад. Бывшие собственники пытались организовать выпуск одноименных водок за границей. Хотя легальность этих действий была весьма сомнительной. Дореволюционное российское законодательство не содержало требований к регистрации товарного знака, если товар выпускался под зарегистрированным фирменным наименованием. Поэтому корпоративное законодательство стран Западной Европы не чинило препятствий для экспроприированных бизнесов. Общественное мнение также сочувствовало бедственному положению российских эмигрантов и резко отрицательно относилось к насильственному нарушению их прав в России.

Все это привело к тому, что распространение в Европе водок под русскими фамилиями при отсутствии конкуренции со стороны национальных производителей воспринималось весьма спокойно.

Положение изменилось лишь после того, как Советский Союз вышел на международный рынок с водочной торговлей и структурировал ее, назначив своих иностранных агентов, которым было предоставлено право торговли определенными водочными марками на ограниченной территории. Как только это произошло, со стороны агентов посыпались запросы о препятствиях и конкуренции со стороны так называемых псевдорусских водок.

Основной объем экспортной водочной торговли традиционно приходился на Германию, а после окончания Второй мировой войны и до воссоединения двух Германий – на ФРГ. Все это время агентом по распространению водок из Советского Союза была семейная фирма «Симекс ГмбХ». Следует отметить, что и сейчас она продолжает работать с российскими водочными брендами. «Симекс» внесла значительный вклад в конкурентную борьбу с псевдорусскими водками, которая велась по согласованию и при поддержке юридической службы ВО «Союзплодоимпорт». Правовой основой для этой борьбы стал Закон ФРГ о недобросовестной конкуренции (в ред. 1969 г.). В соответствии с ним, недобросовестной конкуренцией признаются действия, вводящие в заблуждение потребителя относительно свойств, происхождения, способа производства или источника получения товара. К недобросовестной конкуренции относится также реклама в виде не соответствующих действительности объявлений, например, о том, что товар получил золотую медаль ярмарки, что поставщик производит товар свыше 100 лет, и т. п.

Для установления факта введения в заблуждение закон разрешал проводить опрос общественного мнения. В опросный лист, в частности, вводились вопросы: «По каким признакам Вы считаете, что данная водка является русской?» и т. п. На результатах подобного опроса строилось обвинение о введении потребителя в заблуждение.

В числе элементов псевдорусского оформления наши конкуренты использовали русские имена, фамилии, географические названия, славянские шрифты «кириллица» и «вязь». В рекламу часто включались русифицированные изображения: фигуры в национальной одежде, русская тройка, самовар и т. п. Широко применялось и так называемое царское оформление: короны, двуглавые орлы, гербы, указания «Поставщик двора Его Величества», а также оформление бутылок в виде башни с пробкой в форме луковицы.

В решениях германских судов указывалось, что нерусский изготовитель не имеет права использовать в оформлении водки такие национальные символы, которые создают у потребителя впечатление о русском происхождении товара. Так, в решениях Кельнского суда от 26 апреля 1979 г. и от 19 декабря 1979 г. говорилось: «Для слова "водка" достаточно незначительных признаков оформления в русском стиле, чтобы создать впечатление, что продукт изготовлен в России». При этом главную роль, по мнению судов, играют названия водок, имеющих русское звучание (например, названия с окончаниями на -оф, -офф, -ов, которые для западного покупателя звучат типично по-русски). В результате принятых фирмой «Симекс» судебных мер, а также внесудебных процедур удалось пресечь недобросовестную конкуренцию со стороны производителей водок «Пушкин», «Борисов», «Рельска», «Черви», «Даваков», «Аваров», «Малахов», «Воронов», «Рогожин» и др. В решении по одному из подобных дел суд отметил, что указание на пробках от бутылок «немецкий продукт» недостаточно, поскольку не всякий покупатель может разглядеть эту надпись. В другом решении суд потребовал от производителя убрать с этикеток изображение царской короны и двуглавого орла. В решении суда говорилось: «Потребитель связывает обозначение "водка" с Россией независимо от формы государственного правления». Кроме того, суды по требованию истца обязывали производителей исключать из рекламы упоминание «по старорусскому рецепту», поскольку производители никогда не могли доказать наличие таких рецептов, а также от кого и когда эти рецепты ими получены[26].

Итак, все было с точностью до наоборот: не эмигрантские фирмы нападали на нашу водку, а Советский Союз объявил им войну. И вел ее достаточно успешно.

По версии В. В. Похлебкина, наши экспортные организации получили совершенно неожиданный «удар в спину» со стороны «государственной водочной монополии ПНР» (Польской Народной Республики). Польские представители утверждали, что водка на территории Польши была создана раньше, чем в России, и поэтому только ее продукция имела права рекламироваться и продаваться на внешних рынках под этим именем.

Первоначально в ВО «Союзплодоимпорт» этой угрозе не придали серьезного значения, ибо казалось совершенно нелепым, что дружественная Польша предъявляет подобное парадоксальное требование. Это выглядело злой шуткой, поскольку на Смоленской Сенной были уверены, что о старинном производстве водки в России «весь мир знает» и поэтому русская водка не может вот так, вдруг, лишиться своего исторического, народного национального названия no прихоти неожиданно закапризничавшего «пана союзника».

Но законы мирового капиталистического рынка суровы: они не принимают во внимание не только эмоции, но и традиции. Они требуют чисто формального, документального или иного правового и исторически убедительного доказательства, устанавливающего ту или иную дату изобретения, первого вывоза (экспорта) или производства товара, дату, дающую право определить приоритет того или иного собственника на данное изобретение или производство. Эти требования в одинаковой степени равны и для великой державы, и для малой страны и не оставляют места для уважения «исторической традиции» или «сложившейся практики», не подтвержденных историческими аргументами. Вот почему попытки советской стороны сослаться на то, что «весь мир знает» или что «всегда так было», были безжалостно отклонены.

К тому же западноевропейские прецеденты на этот счет были совершенно однозначны. Производство всех европейских видов крепких спиртных напитков имело фиксированную первоначальную дату: 1334 год – коньяк, 1485 – английские джин и виски, 1490-1494 – шотландское виски, 1520-1522 годы – немецкий брантвайн (шнапс).

Таким образом, считалось, что нет причин делать исключение для водки: дата ее изобретения должна быть представлена и СССР, и Польшей, и вполне вероятно, что и в этом случае можно будет наблюдать такое же расхождение в датах, как и в случае с английским и шотландским виски, что и даст возможность установить приоритет той или иной стороны.

Такова была ситуация в начале 1978 года, когда сторонам было предоставлено время для поисков доказательств.

Между тем в ВО «Союзплодоимпорт», а особенно в целом в руководстве Минвнешторга, все еще не осознавали серьезности предстоящей задачи. Там полагали, что весь вопрос с приоритетомназвания «водка» не стоит и выеденного яйца: достаточно поручить двум-трем референтам и библиографам разыскать в исторической или «спиртоводочной» литературе нужную дату, как сразу же исчерпается вся проблема. Таким образом, вопрос представлялся лишь делом техники и какого-то времени. Однако, когда по истечении полугодовых поисков оказалось, что не только даты начала производства водки, но и сколь-нибудь серьезной литературы по истории водки не существует вообще и что сведений об изобретении водки невозможно обнаружить даже в государственных архивах, поскольку нет достоверных документов о том, когда же началось винокурение в России, тогда наконец увидели, что вопрос этот исключительно сложен, что он не может быть решен чисто внутренними силами Министерства внешней торговли, аппаратным путем и что необходимо, видимо, обратиться к специалистам как в области истории России, так и в области спиртоводочной промышленности.

Исходя из этого, ВО «Союзплодоимпорт» обратилось в два головных НИИ: в Институт истории Академии наук СССР и во ВНИИ продуктов брожения Главспирта Минпищепрома СССР с просьбой составить исторические справки по данному вопросу.

Однако оба эти исследовательских института ответили отписками, после чего последовало обращение к автору настоящей работы (стр. 8-10/3-4).

В. В. Похлебкин приводит перечень этих «отписок»: докторская диссертация М. Я. Волкова «Очерки истории промыслов России. Вторая половина XVII – первая половина XVIII века. Винокуренное производство» (М., 1979 г.) и документальная справка по истории развития технологии производства водки (хлебного вина) в России (М., 1980 г.). Обратите внимание на их даты – 1979 и 1980 годы. В то же время «обращение к автору настоящей работы», по версии автора, не могло последовать позднее июня 1978 года. А письмо руководителя ВО «Союзплодоимпорт», где он просит допустить В. В. Похлебкина к работе с архивными документами, подписано 8 июня 1978 года (Приложение 11 к «Истории водки». С. 267).

Как видим, наблюдается явная нестыковка – дата на письме никак не согласуется с утверждением автора, будто обращение к нему последовало после ознакомления с «отписками». Эта, казалось бы, мелкая неточность в совокупности с остальными неподтверждающимися обстоятельствами подрывает доверие к сообщениям автора не только в отношении рассматриваемого раздела, но и в целом всего исследования.

Обратимся опять к Б. С. Сеглину:

Вопрос происхождения чрезвычайно важен в конкурентной борьбе. Одно время фирма «Симекс» – дистрибьютор российских водок в Германии широко применяла в своей рекламе лозунг «Настоящая водка – это водка из России». Изготовители и распространители других водок, в частности водок из Польши, заявили протест. Спор был вокруг вопроса о том, где раньше начали производить водку – в России или в Польше?

Ввиду возникшей конкуренции между российскими и польскими водками была проведена серия консультаций между советскими и польскими специалистами и обмен информацией и материалами исследований по истории происхождения, производства и распространения водок. Польская сторона представила серьезные исследования своих ученых.

Доктор Мария Дембинская посвятила свое исследование истории искусства дистилляции, берущей начало в Древней Греции, практике арабских алхимиков, использованию спирта в медицине и затем распространению в обществе в качестве питья «паленого вина».

Доктор Збигнев Кухович в обширном исследовании проанализировал доступные польские и латинские литературные произведения и исторические труды для того, чтобы доказать, что производить и экспортировать водку в Польше начали раньше, чем в России. По его мнению, слово «водка» имеет польское, а не русское происхождение. Кухович отметил, что в русских источниках это слово впервые упоминается в 1533 г. в значении медицинской настойки. Между тем в польских документах слово «водка» появилось примерно на 150 лет раньше.

Исследователь выразил несогласие с выводами русских ученых, содержащимися, в частности, в этимологическом словаре русского языка, о том, что слово «водка» русского происхождения.

После этого нам не оставалось ничего иного, как ввести в оборот новый рекламный лозунг – «Настоящая русская водка – это водка из России».[27]

Позднее Борис Сергеевич Сеглин подарил мне книгу своих мемуаров «Отметины жизни», где приводится уточнение этой ситуации.

Российские и польские экспортеры приняли решение созвать конференцию для обмена мнениями и попытаться договориться. Это тем более необходимо было сделать, что обе страны – СССР и Польша принадлежали к социалистическому лагерю, и мы просто обязаны были спорные вопросы решать дружественным образом.

Такая конференция состоялась в Варшаве в июле 1975 года (обратите внимание на дату – за семь лет до придуманного Международного суда. – Прим. Б. Р.), и в ней приняли участие один из руководителей «Союзплодоимпорта» и я. Польская сторона представила солидные материалы. <…> К сожалению, мы не смогли представить подобные исследования, выполненные российскими учеными, поскольку их просто не было в природе. Известный в Москве Институт брожения продуктов Министерства пищевой промышленности не смог снабдить нас подобными материалами.

Лишь значительно позднее известный советский историк Вильям Васильевич Похлебкин обратился к этой теме и создал интересный труд «История водки»… Видимо, В. Похлебкин не обладал полной информацией о наших взаимоотношениях с польскими экспортерами водки, и поэтому он ошибочно ссылался на некое решение Международного арбитража от 1982 года, которого не было и в помине. В его книге находит подтверждение факт отсутствия каких-либо российских трудов о времени изобретения и создания водок в России. Все работы по этой теме были посвящены только производству и распространению водок. Они не могли быть использованы для доказательства в пользу приоритета России в этой области. У меня не было случая встретиться с Похлебкиным. Когда он приходил в нашу организацию, с ним общался мой руководитель Ю. Б. Жижин[28].

Однако в изложении В. В. Похлебкина окончание этой истории выглядит совершенно иначе. Он утверждает, что именно его исследование, законченное весной 1979 года, позволило нашей стране отстоять свою позицию:

Исследование не только ответило на вопрос о периоде, когда возникла водка, но и объяснило, почему это событие произошло именно в данный период, а не раньше или позже. Работа ответила и на вопрос о производстве крепких алкогольных напитков в соседних с Россией странах: на Украине, в Польше, Швеции, Германии. Приведенные даты совпали с тем материалом, которым располагал по указанным странам Международный арбитраж от других, зарубежных, исследователей. Что же касается Польши, то ее представители не смогли доказать, что «горзалка» (gorzalka – первоначальное название водки в Польше) была создана ранее середины XVI века. Более того, автор привел данные, передвигающие дату рождения водки в Польском королевстве (а фактически на территории нынешней Украины) даже на одно-полтора десятилетия раньше той даты, которую указали сами поляки, то есть на 1540-е годы, но все равно эта дата была гораздо более поздней (почти на сто лет!), чем дата создания водки в России» (стр. 11-12/4-5).

Кстати, в самом исследовании я не нашел ни одной строчки, посвященной изучению даты начала производства водки в Польше, так что благородный жест в сторону поляков оставим на совести автора, впрочем, как и большинство его дальнейших утверждений. И далее:

Решением Международного арбитража 1982 года за СССР были бесспорно закреплены приоритет создания водки как русского оригинального алкогольного напитка и исключительное право на ее рекламу под этим наименованием на мировом рынке, а также признан основной советский экспортно-рекламный лозунг – «Only vodka from Russia is genuine Russian vodka!» («Только водка из России – настоящая русская водка!») (стр. 12/5).

Полагаю, В. В. Похлебкин не мог не знать, что никакого Международного суда не было, а следовательно, некому было закреплять, да еще «бесспорно», «приоритет создания водки как русского оригинального алкогольного напитка», а значит, исследователь сознательно дезинформирует читателя.

Что же касается экспортно-рекламного лозунга (несколько искаженного, но правильного по сути), преподносимого автором как победа российской стороны, то из предыдущего комментария ясно видно, что вынужденное введение в лозунг слова «русская» означало, по сути, поражение, так как ранее используемый лозунг «Настоящая водка – это водка из России» имел намного более мощный смысл, действительно утверждавший приоритет России в деле создания водки.

Для меня так и осталось непонятным, почему В. В. Похлебкин назначил несуществующий суд на 1982 год. В это время действительно происходило судебное разбирательство (Б. С. Сеглин в своих мемуарах говорит, что иск с нашей стороны был подан в конце 1981 года), но не в международном, а в обычном германском суде в г. Кельне – и не с Польшей, а по поводу наших претензий к водке «Смирнофф», имеющей в то время сомнительные права на эту марку. Предоставим слово Ю. Б. Жижину, который с 1974 по 1987 год возглавлял ВО «Союзплодоимпорт»:

Нам удалось тогда частично выиграть дело – Grand Metropolitan была вынуждена снять с этикетки ряд элементов оформления. Но не более того. <…> Большего добиться мы не могли. С правовой точки зрения работа американцев была выстроена очень грамотно[29].

Но и в этом суде исследование В. В. Похлебкина не использовалось. И заключительное заседание этого суда состоялось в 1986 году. В личной беседе со мной Б. С. Сеглин заявил, что никакого исследования В. В. Похлебкину «Союзплодоимпорт» не заказывал и результаты его трудов никогда не видел. Общение с В. В. Похлебкиным ограничилось предоставленным ВО «Союзплодоимпорт» письмом в адрес Центрального государственного архива древних актов с просьбой о допуске к работе в этом архиве в связи с проводимым автором исследованием по теме «История происхождения и развития производства русских крепких спиртных напитков».

Таким образом, – увы! – с самого начала книга В. В. Похлебкина вводит читателя в заблуждение относительно мотивов и целей проведенного автором исследования. Но зато в этой истории ярко высветился талант автора как беллетриста. В соответствии с законами жанра он придает убедительность абсолютно выдуманной истории с Международным судом деталями: «Приведенные даты совпали с тем материалом, которым располагал по указанным странам Международный арбитраж от других, зарубежных исследователей».

Древность водки

Я уже говорил, что нельзя путать современную водку (разведенный водой чистейший ректификованный спирт) с напитками, существовавшими в России до появления во второй половине XIX века аппаратов, способных такой спирт производить. Однако эта мысль настолько важна для правильного понимания сути моих претензий к трактовке В. В. Похлебкина, что я, даже боясь показаться назойливым занудой, позволю себе еще раз остановиться на этом принципиальном моменте.

Непредвзятое изучение всех имеющихся в нашем распоряжении документальных материалов позволяет однозначно утверждать: история русских крепких напитков делится на два четких периода.

Первый период – возможно, с XV, и уж точно с XVI до конца XIX века – это история национального напитка «хлебное вино» и напитков на его основе. Отличительной чертой этих напитков являлось то, что производились они методом дистилляции в перегонных кубах. То есть в точности так же, как производятся до сих пор абсолютно все мировые крепкие алкогольные напитки (коньяк, виски, ром, текила, траппа, сливовица, ракия и т. п.).

Таким образом, русские крепкие напитки, производившиеся в этот период, по своим технологическим и вкусоароматическим особенностям представляли собой типичные дистилляты, отличающиеся от напитков других народов тем, что изготавливались из зернового сырья, в основном изо ржи.

Если напиток был продуктом только дистилляции и не содержал никаких не свойственных основному сырью ингредиентов, он назывался вином. На этикетках часто писали «Очищенное вино». А водкой в то время называли только напитки, полученные добавлением к хлебному вину вкусоароматических добавок.

Второй период имеет четкую дату своего начала – 1895 год – и длится по сей день. 6 июня 1894 года вступило в законную силу «Положение о казенной продаже питей», предусматривающее введение с 1 января 1895 года так называемой винной монополии, в рамках которой предусматривалось изготовление крепких спиртных напитков исключительно на базе ректификованного спирта. Но и тогда во всех официальных бумагах напиток, представляющий смесь спирта с водой и не содержащий никаких специально привнесенных добавок, назывался не водкой, а вином. На этикетках писали «Казенное вино». Однако еслив состав напитка входили вкусоароматические добавки, то изделие тут же переходило в разряд «водочных изделий»[30]. Чистый водно-спиртовой раствор получил свое официальное название «водка» только в 1936 году, уже при советской власти, когда был принят ОСТ/НКПП 279[31], и тогда же, по историческим меркам совсем в недавние времена, на бутылках с разведенным спиртом впервые появилась этикетка с надписью «Водка».

Отметим признаки, делающие современную водку и хлебное вино совершенно разными напитками:

• в технологии хлебного вина использовалась дистилляция в перегонных кубах. Спирт для водки получается в ректификационных колоннах. Это принципиально разные технологии;

• хлебное вино, как и все дистилляты, обладало ярко выраженным вкусом и ароматом. Водка не обладает вкусом и ароматом, кроме спиртовой составляющей;

• химический состав хлебного вина включал весь спектр примесей, характерных для мировых дистиллятов, и именно они обеспечивали его органолептические отличия. Водка практически лишена примесей, и вся ее органолептика на 99 % обеспечивается вкусом и «ароматом» спирта.

Таким образом, хлебное вино, сутью которого веками были вкус и аромат исходного сырья (в основном ржи) со всеми присущими сырью примесями, в том числе пресловутым сивушным маслом, было заменено на простой водно-спиртовой раствор, то есть на то, что мы считаем русским национальным напитком. (Хотя водку правильнее было бы называть русским государственным напитком, так как своим положением она обязана не народу, а государству – сначала в лице царской, а затем советской власти, поставившей старые технологии вне закона и утвердившей «диктатуру ректификации».)

У читателей, для которых предназначалось исследование В. В. Похлебкина, слово «водка», естественно, ассоциируется с одним-единственным напитком, который сопровождает их всю сознательную жизнь, независимо от того, являются ли они его приверженцами или нет. И вместо того чтобы дать им правдивую картину, В. В. Похлебкин сознательно и целенаправленно переносит в историческую ретроспективу привычные современникам термины и особенности, в том числе и технологические (например, непременно необходимое для изготовления современной водки разбавление спирта водой).

После всех предисловий и вступлений автор берет быка за рога, начиная свое исследование фразой: «Слово "водка", как и его современное значение "крепкий спиртной напиток", широко известно не только в нашей стране, но и за рубежом» (стр. 18/7), что, по сути, неверно. Совершенно непонятно, на каком основании слову «водка» приписано столь расширительное толкование. Поскольку нам в дальнейшем не раз придется сталкиваться с употреблением слова «водка» в различных интерпретациях, предлагаю сразу внести ясность в этот вопрос, для чего привожу таблицу, где показана эволюция этого термина.

Как видим, термином «водка», по крайней мере в научных исследованиях, нужно пользоваться весьма осторожно, обязательно указывая, о каком временном промежутке и напитке идет речь.

Самое интересное, что большую часть приведенных в этой таблице значений слова «водка», за исключением малозначащих «кислоты» и «спирта», В. В. Похлебкин сам приводит в специальном разделе «Возникновение термина "водка" и его развитие с XVI по XX век» (стр. 167/87). Более того, из типичных для него многословных, нарочито запутанных пассажей можно вычленить абсолютно правильные формулировки: «…к началу XIX века под словом "водка" понимали исключительно ароматизированные водки, изготовленные по способу XVIII века. <…> …бесцветную и "чистую" водку не только в XVIII веке, но и в XIX веке продолжали именовать исключительно вином» (стр. 174/91).

Эволюция термина «водка»

Если бы В. В. Похлебкин на протяжении всей своей книги придерживался этой терминологии, то картина истории наших с вами крепких национальных напитков выглядела бы совершенно иначе. Ей-богу, мне было бы намного легче думать, что В. В. Похлебкин искренне заблуждается, просто опираясь на неверные предпосылки. Но когда выясняется, что он все прекрасно понимает и использует неосведомленность читателей в своих, пусть даже бескорыстных, целях, на душе становится, честно говоря, пакостно. Но не будем отвлекаться.

Слово «водка» в современном языке означает отнюдь не «крепкий алкогольный напиток вообще». Сегодняшняя водка является вполне конкретной разновидностью крепкого алкоголя, наряду с множеством других. Если бы В. В. Похлебкин ставил перед собой задачу дать точное определение, то его формулировка должна была бы выглядеть так: «Слово "водка" в его современном значении – "крепкий спиртной напиток, представляющий собой смесь спирта-ректификата с водой, как правило, прошедшую дополнительную обработку", – широко известно не только в нашей стране, но и за рубежом».

Эта принципиальная неточность абсолютно необходима В. В. Похлебкину для последующих логических построений.

Он приписывает слову «водка» значение, которое оно давно утратило, ибо без такой трактовки рушится вся цепочка его доказательств. Повторю: современное значение слова «водка» – отнюдь не «крепкий спиртной напиток вообще»; такое значение, как видно из таблицы, водка имела лишь в довольно коротком историческом периоде – во второй половине XIX века и только исключительно в бытовой лексике, окончательно утратив его в 1936 году. Современный ГОСТ 51355 от 2001 года дает практически не отличающееся от первоначального определение: «водки – спиртные напитки, крепостью 40,0-45,0, 50,0 и 56,0 %, полученные обработкой специальным адсорбентом водно-спиртового раствора, с добавлением ингредиентов или без них, с последующим фильтрованием»[32].

Уже несколько поколений россиян знают водку только в одной ее ипостаси: если отбросить мало что говорящие потребителю фильтрование и обработку адсорбентом и представить суть водки в обнаженном и неприкрашенном виде, то это – разведенный спирт. Если бы В. В. Похлебкин признал это с самого начала, все его исследование, озаглавленное «История водки» (а не «История русских крепких спиртных напитков»), должно было свестись к поиску даты появления в России оборудования, способного в промышленных масштабах производить необходимый для водки ректификованный спирт. Более того, сама дата появления в России ректификационных колонн ничего не давала бы для истории водки, поскольку вначале, как и во всем мире, эти колонны использовались для производства спирта, идущего исключительно на удовлетворение нужд бурно развивающейся в те время промышленности.

И надо было найти тот промежуток времени или конкретную дату, когда кому-то пришла в голову идея использовать разбавленный ректификованный спирт в качестве алкогольного напитка. Прообраз современных ректификационных колонн – аппарат Савалля – был впервые продемонстрирован на парижской выставке только в 1867 году[33], а значит, даже теоретически эту дату надо считать самой ранней, с которой должно было бы начаться исследование В. В. Похлебкина (понятно, что от демонстрации на выставке до оснащения в промышленности, тем более в России, должен был пройти срок, и немалый). Но В. В. Похлебкину надо было доказать, что водка – очень древний продукт, так что вторая половина XIX века ему никак не подходила. Вот и пришлось сознательно применить к «водке» давно устаревшее значение и заняться, по сути, историей русских крепких напитков. Эта подмена понятий дала В. В. Похлебкину возможность выстроить генеалогическое древо водки начиная с XV века.

Прием нехитрый и давно в истории знакомый. Широко известно, что при Василии III специально для обоснования царского происхождения русских князей составлена мифическая генеалогия, выводившая родоначальника русских князей Рюрика от римского цезаря Августа[34].

В. В. Похлебкин, несомненно, был ученым, умным и талантливым исследователем. Если бы он проводил изыскание без каких-либо идеологических и политико-экономических установок, он не мог бы не заметить непреложный факт разделения истории русских крепких напитков на два четких периода: истории русских дистиллятов и истории русских же напитков на основе ректификованного спирта. Дистилляты и разведенный спирт не имеют между собой ничего общего ни по технологии, ни по органолептическим качествам, ни по химическому составу. В. В. Похлебкин же этого «не замечает».

А зря. Это тот самый случай, когда с водой выплескивают ребенка. Допустим, что его исследование действительно было инициировано претензиями Польши на «первородство» в отношении водки. Но ведь в этом случае систему защиты и нападения логично было бы выстраивать совершенно в иной плоскости. Ко времени этих якобы претензий Польша и Советский Союз конкурировали на внешних рынках не своими историческими дистиллятами, которые они окончательно утратили с момента введения в 1895 году царской винной монополии (Польша в то время входила в состав Российской империи), а современной водкой, то есть разбавленным спиртом. А раз так, надо было бы всего лишь установить, какая страна стала первой разливать в бутылки разведенный спирт и наклеивать на них этикетку с названием «Водка». А поскольку ко времени спора история спирта-ректификата насчитывала всего лишь чуть более ста лет, то не составляло никакого труда по архивным материалам установить первенство. И позиция Польши в такой постановке была явно слабее, так как во времена возникновения современной водки Польша входила в состав Российской империи, но, естественно, в отличие от Советского Союза, не являлась ее правопреемницей.

Примечания

1

Маклин Ч. Солодовый виски. – М.: Изд-во Жигульского, 2003.

2

Бегг Д. Водка. Справочник. Советы знатока. – М.: БММ АО, 2004.

3

Родионов Б. Полугар. Водка, которую мы потеряли. – М.: Зебра Е., 2009.

4

Кршижановский В. Ю. Чистота казенных питей, приемы их изготовления и качество основных материалов (сырые и ректификованные спирты, древесный уголь и проч.), при этом применяющихся. – Тверь: Типо-литография Н. М. Родионова, 1906.

5

Тавилдаров Н. И. Цель и средства получения чистого спирта. – СПб.: Тип. Акад. наук, 1891.

6

Догель И. М. Спиртные напитки и нравственность. – Казань: Типо-литография Императорского университета, 1912.

7

Нужный В. П., Львова Ю. А, Забирова И. Г. и др. Сравнительное экспериментальное исследование фетотоксического воздействия коньяка, виски и раствора ректификованного пищевого спирта // Наркология – 2003, № 8.

8

Макаревич А. Занимательная наркология. – М.: Махаон, 2005.

9

Мединский В. Р. О русском пьянстве, лени и жестокости. – М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008.

10

Лаврентьева Е. В. Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Этикет. – М.: Молодая гвардия, 2007.

11

Дмитриев В. К. Критические исследования о потреблении алкоголя в России // ИД Русская панорама, 2001.

12

Нужный В. П., Львова Ю. А, Забирова И. Г. и др. Сравнительное экспериментальное исследование фетотоксического воздействия коньяка, виски и раствора ректификованного пищевого спирта // Наркология – 2003, № 8.

13

http://www.mason.ru/newforum/index.php?act.

14

Кршижановский В. Ю. Чистота казенных питей, приемы их изготовления и качество основных материалов (сырые и ректификованные спирты, древесный уголь и проч.), при этом применяющихся. – Тверь: Типо-литография Н. М. Родионова, 1906.

15

Котов Ю. М. Петух в вине, или Гастрономические воспоминания дипломата. – М.: Человек, 2008.

16

Агентство Качалов и Коллеги: Как получить больше дохода от торговой марки и упаковки // Практический маркетинг, № 8, 1998 // http://www.cfin.ru/press/practical/1998-08/16.shtml.

17

Кршижановский В. Ю. Чистота казенных питей, приемы их изготовления и качество основных материалов (сырые и ректификованные спирты, древесный уголь и проч.), при этом применяющихся. – Тверь: Типо-литография Н. М. Родионова, 1906.

18

Похлебкин В. В. История водки. – М.: ЗАО «Центрполиграф», 2006.

19

Похлебкин В. В. История водки // http://www.klex.ru/3sz.

20

Таболов Артур. Олигарх. – М.: Изд-во «ACT», 2008.

21

Кручина Е. Водка. – М.: Изд-во Жигульского, 2005.

22

Данилевский В. В. Русская техника. – Л.: Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство, 1947.

23

Маклин Ч. Солодовый виски. – М.: Изд-во Жигульского, 2003.

24

Бобрышев Ю. И. и др. История винокурения, продажи питей, акцизной политики Руси и России в археологических находках и документах XII-XIX вв. // Ю. И. Бобрышев, В. В. Золотарев, Г. И. Ватковский, М. М. Гагарин, А. П. Смирнов. – М.: Кругозор-наука, 2004.

25

Родионов Б. Полугар. Водка, которую мы потеряли. – М.: Зебра Е., 2009.

26

Сеглин Б. С. Русская водка в международных судах // Бизнес-адвокат. № 1, 2005.

27

Сеглин Б. С. Русская водка в международных судах // Бизнес-адвокат. № 1, 2005.

28

Сеглин Б. С. Отметины жизни. – М., 2006.

29

Водка – все равно, что вечный двигатель // Деловой еженедельник, № 1 (197), 2002, 14 янв.

30

Уставы об акцизных сборах // Свод законов Российской империи. Т. V. – СПб., 1912.

31

ОСТ/НКПП 279 Водка. М., 1936.

32

ГОСТ 51355-99 Водки и водки особые: Принят и введен в действие Постановлением Госстандарта России от 22 октября 1999 г. № 416-ст (с Поправкой ИУС 4-2001 и в ред. Изменения № 1, утв. Приказом Ростехрегулирования от 17.11.2005 № 290-ст). – М.: Госстандарт России, 2005.

33

Кропоткин К. С. Исторический очерк производства охмеляющих напитков. – М., 1889.

34

Сказание о князьях Владимирских: Библиотека литературы Древней Руси, Т. 9. – СПб.: Пушкинский дом, 2000.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.