– Я ждал этого. Возможно, у него есть какая-то информация. Они подошли к машине, молодой человек протянул руку и отключил электрическую блокировку дверцы.
– Сэр, мне также приказано присмотреть за миссис Доналд. Не нуждается ли она в чем-либо? Возможно, она выразит желание поехать вместе с вами?
Доналд сжал губы и молча покачал головой. Потом у него подкосились ноги, и, прижав руки к груди, он упал на «мерседес».
– Сэр!
– Все будет в порядке, – сказал Хван и жестом показал молодому человеку, чтобы тот садился за руль. Потом он обнял Доналда и помог ему выпрямиться. – С тобой будет все в порядке, Грегори.
Доналд кивнул.
– Я дам тебе знать, если у нас будет что-то интересное. Хван открыл дверцу, и Доналд сел в машину.
– Могу я попросить тебя об одолжении, Ким?
– Конечно.
– Сунджи очень нравилось бывать в посольстве, и она была в восторге от посла. Сделайте так, чтобы она не попала туда. В таком виде... Я позвоню генералу Саврану. Вы не проследите, – Доналд глубоко вздохнул, – чтобы ее перевезли на базу?
– Обязательно прослежу.
Хван захлопнул дверцу, «мерседес» тронулся и скоро исчез в толчее беспрерывно сигналящих автомобилей, автобусов и грузовиков. Дорожная полиция перекрыла зону вокруг дворца, и всегда плотное в этот вечерний час движение превратилось в настоящую пробку.
– Храни тебя Бог, Грегори, – сказал Хван, потом посмотрел на красный диск солнца. – Я не могу быть рядом, поэтому, Сунджи, присмотри за ним.
Хван вернулся в переулок к отпечаткам армейских ботинок, которые хорошо были видны в косых лучах заходящего солнца.
Хвана беспокоило еще одно обстоятельство, беспокоило даже больше, чем подозрительно бросающиеся в глаза следы и бутылка.
Стоявшему у окна полицейскому Хван сказал, что возвращается в свой кабинет, и велел передать это Чою, потом поспешил к автомашине, гадая, насколько далеко намерен зайти директор КЦРУ Юнг Хун, чтобы поскорее закрыть это дело...
Глава 15
Вторник, 5 часов 55 минут, Вашингтон, федеральный округ Колумбия
Худ сев в автомашину, сразу набрал номер Оперативного центра и сказал дежурному помощнику директора Стивену Бенету (чаще его звали Багзом), чтобы тот издал распоряжение о полной готовности сотрудников центра к полуночи. Это было предложение Лиз Гордон; ее исследования показали, что люди работают лучше, когда им установлен определенный срок, некая цель, к которой они должны стремиться. Даже если тебе нужно бежать марафонскую дистанцию, и не просто пробежать, а как можно быстрей, заданное время постоянно напоминает, что финиш не за горами.
Это был один из немногих случаев, когда Худ и Лиз сошлись во мнении.
Багз рассказал Худу, что Грегори Доналда в конце концов нашли и привезли в посольство на Седжонгно, всего в двух кварталах от дворца. В этот момент зазвонил личный телефон сотовой связи. Худ сказал Багзу, что будет на месте через пятнадцать минут, и взял трубку.
– Пол, это я.
Шарон. Худ услышал щелчок и приглушенные голоса. Она звонила не из дома.
– В чем дело, дорогая?
– Александр...
– Что с ним?
– После того, как ты ушел, хрипы усилились. Он задыхался. Пульверизатор не помогал, и я отвезла его в больницу. Худ и сам почувствовал стеснение в груди.
– Ему сделали укол эпинефрина. Врачи не спускают с него глаз, – продолжала Шарон, – поэтому тебе приезжать не нужно. Как только что-нибудь выяснится, я тебе перезвоню.
– Шарон, ты не должна была делать это одна.
– Я не одна – я всегда помню об этом. Да и чем бы ты мне помог?
– Держал бы тебя за руку.
– Держи за руку президента. Со мной все будет в порядке. Послушай, я хочу позвонить Харлей и успокоить ее. Наверное, я напугала девочку до смерти, когда бежала через весь дом с Алексом на руках.
– Обещай, что немедленно позвонишь, если что-то случится.
– Обещаю.
– И скажи детям, что я их люблю.
– Я всегда так делаю.
К базе ВВС США Эндрюз, где располагалась штаб-квартира Оперативного центра, Худ приближался в отвратительном настроении. За семнадцать лет их совместной жизни Шарон часто приходилось взваливать на себя и его обязанности, но то, что случилось сейчас... Худ чувствовал страх в голосе Шарон, горечь, когда она упомянула о президенте. Худ хотел быть рядом с Шарон, но понимал, что в таком случае она рассердилась бы на себя за то, что отвлекла мужа от важных дел, а сердиться на себя сейчас ей было вовсе ни к чему.
Ничего не оставалось, как ехать в Оперативный центр. Ирония судьбы, размышлял Худ. Он, директор одной из самых современных и хорошо оснащенных спецслужб в мире, мог подслушать шепот заложников, находясь в миле от них, мог с околоземной орбиты прочесть газету в Тегеране, а вот помочь собственному сыну или своей жене он был не в силах.
Худ свернул с шоссе на дорогу, которая вела к базе. Его ладони вспотели, в горле пересохло. Он не мог помочь своей семье из-за какого-то сукиного сына, который устроил этот взрыв. Худ был полон решимости заставить этого сукиного сына, кем бы он ни был, заплатить полной мерой.
Глава 16
Вторник, 20 часов 00 минут, Японское море
Судно было построено еще до второй мировой войны. Сначала это был паром, потом его превратили в военно-транспортный корабль, потом снова в паром.
Наступила ночь. Два курьера из Северной Кореи расположились на палубе и играли в шашки металлическими фишками на магнитной доске. Столом для доски служил портфель, набитый японскими деньгами.
Подул сильный ветер. Он осыпал пассажиров мелкими каплями морской воды, сдвигал тяжелую доску. Почти все пассажиры укрылись в теплых, сухих и светлых каютах. Один из корейцев осмотрелся.
– Им, не лучше ли нам пойти в каюту? – предложил он. Действительно, оставаться на пустынной палубе было неразумно. Среди людей всегда чувствуешь себя безопасней, грабитель едва ли осмелится нападать в толпе.
Не закончив игру, один из корейцев стал собирать шашки, а другой встал, держа в руках два портфеля.
– Не урони доску, Юн, и подай мне...
На портфелях вдруг появились красные пятна. Юн поднял голову и за спиной напарника увидел темную фигуру. Из горла Има торчало блестящее острие стилета.
Юн хотел было вскрикнуть, но его крик прервал удар второго стилета, нанесенный в шею со спины. Кореец схватился руками за горло, кровь потекла по его пальцам, закапала на палубу, мешаясь с кровью Има. Морская вода постепенно смывала кровь, а шум ветра заглушил и без того слабые крики.
Один из убийц склонился над умирающими, вытащил стилеты и отсек у своих жертв по пальцу. Только Юн издал слабый стон.
Другой убийца подошел к поручню, достал карманный фонарь и несколько раз включил и выключил его с интервалами в десять секунд.
Первый выбросил отсеченные пальцы за борт. Ветер развевал полы его темно-серого плаща. Теперь на жертвах оставлена печать «Якудзы». Детективы долго будут искать преступников и слишком поздно поймут, что они охотились за тенями.
Первый убийца взял портфели, убедился, что их никто не открывал, и бросил взгляд на каюты. В иллюминаторах не было видно ни одного лица.
Впрочем, ночная темнота и непогода в любом случае не позволили бы случайному свидетелю разглядеть убийц, а капитанский мостик располагался наверху, и с него почти не было видно палубы. Если убийцам повезет, то больше никого не придется убирать.
Второй убийца продолжал подавать сигналы. К тому времени, когда к нему присоединился первый, издалека уже доносился шум мощных двигателей.
Скоро преступники смогли различить силуэт самолета-амфибии LA-4-200, у которого были погашены все огни, кроме ходовых. Самолет опустился на воду, приблизился к корме парома и уравнял свою скорость со скоростью судна. Пропеллер разбрасывал капли морской воды тысячами крохотных стрел.
Убийца направил луч на кабину пилота, пилот отбросил фонарь и швырнул на воду надувной спасательный плот, к носовому кольцу которого был привязан стальной трос длиной в несколько метров. Плот тяжело шлепнулся на воду и ударился о борт парома.
Команда парома заметила самолет, и на мостике поднялась суета.
– Быстрей, – обращаясь к своему напарнику, сказал тот, что подавал сигналы фонарем. Напарник поставил портфели на палубу и прыгнул в воду. Он всплыл рядом с плотом, схватился за спасательный трос, вскарабкался на плот и повернулся лицом к парому.
Второй убийца поднял один портфель и бросил его на плот. Напарник поймал портфель в воздухе и сразу поднял руки, готовясь принять второй. Когда оба портфеля были в безопасности на плоту, в воду прыгнул второй убийца. Напарник помог ему подняться на плот.
Моряки спустились на палубу и обнаружили убитых корейцев, но к тому времени пилот уже подтягивал плот к самолету. Через одну-две минуты оба убийцы и деньги оказались на борту самолета, зажглись полетные огни, самолет поднялся в воздух и взял курс на север. Лишь когда паром скрылся за линией горизонта, пилот изменил курс, и самолет полетел не в Японию, а на запад, в Северную Корею.
Глава 17
Вторник, 6 часов 02 минуты, Оперативный центр
В Оперативном центре дневная смена начиналась в шесть часов утра. В это время Пол Худ и Майк Роджерс приняли смену у Курта Хардауэя и Билла Абрама. Правила запрещали Абраму и Хардауэю руководить работой центра после смены – важные решения должны приниматься на свежую голову. В тех редких случаях, когда ни Худа, ни Роджерса на месте не оказывалось, обязанности первого лица передавались другим руководителям из дневной смены.
Политолог Марта Маколл появилась на своем рабочем месте несколькими минутами раньше Худа. Она открыла дверь с помощью пластиковой карточки с кодом, прошла дактилоскопический контроль, поздоровалась с серьезным охранником, который стоял за лексановым щитом, и сменила своего ночного напарника Боба Содаро. Напарник ввел Марту в курс дел, сообщив обо всех событиях после 4 часов 11 минут, когда Оперативный центр впервые был привлечен к расследованию и разрешению корейского кризиса.
Уверенная в себе, стройная, с правильными чертами лица сорокадевятилетняя Марта была дочерью легендарного исполнителя лирических песен Мака Маколла. Она направилась в самое сердце Оперативного центра – лабиринт комнатушек, в котором ни на секунду не прекращалась работа сотрудников. Во время входной проверки Марта обратила внимание на то, что в компьютерном списке не было фамилии Худа. Значит, пока не появится директор, ей придется сидеть здесь. Действительно, скоро прозвучал сигнал интеркома – Худу звонили из Кореи. Марта схватила трубку настенного телефона и сказала телефонистке, что ответит на звонок из кабинета директора.
Кабинет находился в нескольких шагах, в юго-западном углу здания. Эта комната была больше других, однако Худ выбрал ее не по этой причине и не потому, что из ее окон открывался прекрасный вид – окон в штаб-квартире Оперативного центра вообще не было. Дело было в том, что других претендентов на эту комнату не нашлось, так как она располагалась рядом с «танком» – залом для совещаний, который постоянно защищали не только бетонные стены, но и экран электромагнитных волн, создававших электростатические помехи. Эти помехи не позволили бы подслушать, о чем говорилось в «танке», ни с помощью «жучков», ни через внешние антенны. Более молодые сотрудники центра беспокоились, что электромагнитное излучение может повлиять на их репродуктивную способность. Худ же сказал, что для него годится любой закуток.
Лиз Гордон, не сказав Худу ни слова, занесла эту фразу в его психологический портрет. Сексуальная фрустрация может сказаться на эффективности работы директора Оперативного центра.
На клавиатуре возле двери кабинета директора Марта набрала код, дающий право входа. Бедный «папа Павел», рассуждала она про себя, вспомнив последнюю кличку, которую пресс-секретарь Энн Фаррис дала директору. Интересно, думала Марта, понимает ли Худ, что стоит ему пальцем поманить своего очень сексуального пресс-секретаря, и Энн сделает для него все что угодно, а не ограничится придумыванием кличек. Тогда у него появилась бы причина сменить кабинет.
Щелкнул замок, дверь открылась, и Марта вошла в отделанную деревом комнату. Она села на краешек стола и взяла трубку одного из двух телефонных аппаратов, стоявших на столе. Этот аппарат был защищен от подслушивания, а на его экранчике светились цифры 07-029-77. Значит, звонили из посольства США в Сеуле. Если бы первая цифра была не нулем, а единицей, это сказало бы Марте, что звонит сам посол. Третья линия, также надежно защищенная от подслушивания, была включена в компьютерную сеть и служила для телеконференций.
Прежде всего Марта включила цифровое записывающее устройство, которое переводило устную речь в письменную с поразительной точностью и скоростью. На экране монитора, стоявшего рядом с телефоном, почти мгновенно появлялась запись разговора.
– Говорит Марта Маколл. Директора Худа нет на месте.
– Здравствуйте, Марта. Это Грегори Доналд. Марта не сразу узнала негромкий голос. Доналд говорил очень медленно, будто обдумывал каждое слово.
– Да, сэр... Директора Худа еще нет, но он очень хотел с вами поговорить.
Последовало недолгое молчание.
– Я.., был там, конечно. Потом мы осмотрели место взрыва. Ким и я.
– Ким?..
– Ким Хван. Заместитель директора Корейского ЦРУ.
– Вы что-нибудь нашли?
– Бутылку из-под воды. Следы подошв. Подошв северокорейских военных ботинок. – Голос Доналда прервался. – Прошу прощения.
Снова на другом конце линии замолчали, на этот раз надолго. Марта забеспокоилась:
– Сэр, с вами все в порядке? Вы не ранены?
– Я упал.., но ничего не сломал, все в порядке. Вот моя жена.., она пострадала.
– Надеюсь, не очень серьезно.
– Она погибла, Марта. – Голос Доналда опять прервался. Марта охнула и закрыла рот ладонью. Она видела Сунджи только раз, на первой рождественской вечеринке Оперативного центра, но и за эти часы жена Доналда очаровала Марту и своей внешностью и тем, как она держалась.
– Я так вам сочувствую, мистер Доналд. Может быть, мы поговорим о делах позже...
– Нет. Ее перевезут на военную базу, и я собираюсь туда, как только мы закончим дела здесь. Лучше поговорить сейчас.
– Понимаю.
Доналд собрался с силами и заговорил громче.
– Здесь.., в переулке оставлены следы ботинка или ботинок – таких, какие носят в северокорейской армии. Но мы с Кимом не верим, что следы оставили солдаты, пришедшие с севера. И даже если это так, то мы полагаем, что они действовали не с ведома своего правительства.
– Почему вы так думаете?
– Улики слишком очевидны, слишком лежат на поверхности, не было сделано ни малейших попыток их скрыть. Кроме того, северяне никогда не предпринимали таких прямых актов агрессии.
В этот момент в кабинет вошел Худ. Марта нажала на клавишу, и на экране появилась запись начала разговора. Она молча показала на экран. Худ прочел о гибели Сунджи, хмуро кивнул, медленно опустился в свое кресло и потер лоб.
– Вы подозреваете, что кто-то хочет сделать так, чтобы мы во всем обвинили Северную Корею, – подытожила Марта. – Правительство КНДР отрицает свою причастность к террористическому акту.
– Я лишь хочу сказать, что мы должны изучить разные варианты, прежде чем бряцать оружием. Не исключено, что правительство Северной Кореи говорит правду.
– Благодарю вас, сэр. Можем ли мы чем-то вам помочь?
– Насколько мне известно, генерал Норбом находится на базе, а посол Холл обещал сделать.., все, что нужно. Похоже, я здесь в надежных руках.
– Хорошо. Но если вам что-нибудь потребуется...
– Я позвоню. – Голос Доналда стал еще собраннее, еще громче. – Передайте Полу мои наилучшие пожелания и скажите ему, что каким бы образом Оперативный центр не был вовлечен в разрешение конфликта, я хочу в этом участвовать. Я должен найти тех животных, которые это сделали.
– Обязательно передам.
Приняв сигнал отбоя, компьютер перенес запись телефонного разговора в память и, отметив время разговора, подготовился к следующей записи.
Марта положила телефонную трубку и спрыгнула со стола.
– Как вы думаете, стоит позвонить послу Холлу и попросить, чтобы он помог Доналду? Худ кивнул.
– У вас очень усталый вид. Плохо спали?
– У Алекса был тяжелый приступ астмы. Он в больнице.
– О.., я так сожалею. – Марта сделала шаг вперед. – Вам нужно к сыну? Здесь я справлюсь.
– Нет. Президент приказал подготовить аналитический доклад, и вы мне понадобитесь. Мне нужны последние данные о финансовых связях Северной Кореи с Японией, Китаем и Россией – как о законных, так и тех, которые осуществляются через черный рынок. Если кризис будет углубляться, боюсь, президент будет склонен к военному решению. Но пока давайте посмотрим, чего можно добиться экономическими санкциями.
– Это я сделаю. И не беспокойтесь об Алексе. Он выздоровеет. У детей крепкий организм.
– Должен быть крепким, иначе они не пережили бы родителей, – кивнул головой Худ.
Он потянулся к интеркому, вызвал своего помощника Багза и приказал вызвать на совещание в «танке» Лиз Гордон.
Марта вышла. Она надеялась, что Худ ничего не заподозрил, когда она предложила остаться за него, и чувствовала себя неловко. Получилось так, что она хотела воспользоваться болезнью сына Худа, чтобы попытаться внести в свой послужной список новую строку. Надо бы не забыть, сказала себе Марта, что-нибудь послать Александру в больницу.
Если Энн Фаррис отдала директору свое сердце, то все помыслы Марты Маколл были связаны с директорским креслом. Она не имела никаких претензий к директору, она его уважала, но не собиралась навсегда оставаться на месте ведущего политолога Оперативного центра. С ее знанием десяти языков и мировой экономики она заслуживала гораздо большего. Если бы во время такого серьезного международного кризиса она управляла Оперативным центром, это помогло бы ей продвинуться вверх здесь или, при известном везении, даже в Государственном департаменте.
Никогда не нужно забывать о завтрашнем дне, напомнила себе Марта Маколл, протискиваясь по лабиринту коридоров мимо сотрудников центра, мимо Лиз Гордон, которая выглядела так, словно она стояла перед сложнейшей проблемой, которую отчаянно пыталась разрешить...
Глава 18
Вторник, 6 часов 03 минуты, база ВВС США Эндрюз
– Сэр, вам действительно будет наплевать, если босс выйдет из себя?
Подполковник Скуайрз и генерал Майк Роджерс бежали по летному полю. Не прошло и минуты после того, как вертолет приземлился на базе, а он уже снова набрал высоту, возвращаясь в Квантико. Вслед за двумя офицерами трусили все бойцы отряда «Страйкер», направляясь к военно-транспортному самолету С-141В, который, стоя на взлетно-посадочной полосе, уже ревел двигателями. Кроме обычной экипировки, Скуайрз нес портативный компьютер «Тошиба сателлайт» с особым лазерным принтером. В памяти компьютера хранились все детали маршрутов полета в двести тридцать семь точек, которые находились в самых разных уголках земного шара, а также подробные карты и примерные планы операций.
– Собственно говоря, с чего Худу выходить из себя? вопросом на вопрос ответил Роджерс. – Я никому не причиняю лишних хлопот.., всегда выслушиваю мнение руководства. Собственное мнение высказываю вежливо и почтительно.
– Прошу прощения, сэр, но вы приказали Кребсу захватить второй комплект обмундирования, а у него тот же размер, что и у вас. Все наши планы рассчитаны на отряд из двенадцати человек. Следовательно, вы заняли место Джорджа, не так ли?
– Вы правы.
– И готов спорить на месячное жалованье, что сделали вы это без санкции Худа.
– Зачем отвлекать его по мелочам? У него и без нас много дел.
– Но, сэр, вы сами назвали по меньшей мере две веских причины, которые могут вывести босса из себя. Сейчас возникла сложная ситуация, а люди находятся не там, где должны быть. Я хочу сказать...
Роджерс нетерпеливо дернул плечом.
– Конечно, поначалу он будет в ярости. Но надолго его не хватит. В Оперативном центре у него идеальная команда, а мы с ним часто не находим общего языка. Он не станет страдать без меня.
– Тогда у меня еще один вопрос, сэр. Разрешите говорить без обиняков?
– Валяйте.
– Здесь у меня тоже идеальная команда. Вы хотите командовать спектаклем или займете место рядового Джорджа?
– Чарли, я не собираюсь сверкать своими звездами. Отрядом командуете вы, и я буду выполнять все ваши приказы. У вас и вашего маленького отряда будет двенадцать часов, чтобы ввести меня в курс всех дел.
– Значит, так вы начинаете рабочую неделю. Представился удобный случай выбраться из-за письменного стола.
– Что-то в этом роде, – согласился Роджерс. Уже у черной громады военно-транспортного самолета он добавил:
– Сами знаете, Чарли, как это бывает. Если оборудование не используется, оно ржавеет.
Скуайрз засмеялся.
– Вы, сэр? Заржавеете? Не думаю. Страсть к сражениям заложена в генах рода Роджерсов – с испано-американской войны, если я не ошибаюсь?
– Да, – поддакнул генерал. – Это был мой прапрадедушка капитан М. Т. Роджерс.
Скуайрз и Роджерс встали по сторонам люка, и под команду подполковника солдаты, не останавливаясь ни на секунду, вбежали в самолет.
У Роджерса радостно забилось сердце. Он всегда испытывал чувство гордости, когда видел американских солдат в деле. Менялась форма, менялись сами солдаты, но это чувство не проходило. Он был среди таких солдат во время своего первого контракта во Вьетнаме, потом служил в форте Дике, получил степень доктора философии в Темплском университете и вернулся в действующую армию, а во время войны в Персидском заливе вел батальоны в атаку.
Теннисон писал, что один взгляд на леди Годиву делал старика молодым. Такое же впечатление производил генерал Роджерс на женщин. Но сейчас он и сам снова чувствовал себя молодым. Когда он поднимался в самолет, ему казалось, что последних двадцати шести лет не было вообще, что ему снова девятнадцать. Скуайрз вошел вслед за генералом.
Роджерс понимал, что, отвечая Скуайрзу, он немного покривил душой. Подполковник был прав. Можно было не сомневаться, что Худа не обрадует самовольный отъезд генерала. При всем своем уме и удивительном таланте посредника и примирителя, Худ терпеть не мог, когда что-то выходило из-под его контроля или делалось без его ведома, а действия генерала Роджерса при выполнении операции в другой части света Худ контролировать никак не мог. Больше того, для Худа превыше всего были интересы всей его команды, и если возникала необходимость послать отряд «Страйкер» в горячую точку, то директор без лишних разговоров посылал солдат; тогда им – а значит, и Роджерсу – доставалась вся слава.., или вся горечь поражения.
Солдаты и офицеры заняли места вдоль борта почти пустого отсека, а наземная служба закончила приготовление самолета к полету. Военно-транспортные «старлифтеры» С-141В были выпущены компанией «Локхид» в 1982 году взамен устаревших С-141А, которые летали с 1964 года и завоевали славу надежнейшего транспортного самолета после вьетнамской войны, когда они ежедневно совершали беспосадочные полеты в Индокитай. Ни в какой другой армии мира не было столь надежной машины.
Фюзеляж «старлифтера» имеет длину 168 футов 4 дюйма (на 23 фута 4 дюйма больше, чем у его предшественника); на фюзеляже лежат крылья размахом 159 футов 11 дюймов. Самолет вмещает 154 солдата, 123 парашютиста, восемьдесят носилок и шестнадцать сидячих мест для раненых или для дополнительного груза. В хвостовой части имеются запасные емкости для горючего, которые позволяют на пятьдесят процентов увеличить обычную дальность полета при полной полезной нагрузке в 70847 фунтов. Если нагрузку уменьшить, то дальность полета возрастает. «Старлифтер» без проблем долетает до Гавайских островов, где его может встретить и дозаправить в воздухе летающий танкер КС-135. От Гавайев самолет долетит до Японии, а от нее до Северной Кореи всего полчаса лету.
Пока экипаж заканчивал предполетную проверку систем, солдаты «Страйкера» занялись инвентаризацией собственного имущества. Помимо личных вещей – камуфляжной форменной одежды без знаков различия, девятидюймового ножа и автомата «беретта 92-F» калибра 9 миллиметров – каждый понесет и долю того имущества, которое принадлежит всему отряду – от картонных коробок с ветчиной и плитками шоколада до полевых телефонов, связанных с радиостанцией ТАС SAT, которая через складную параболическую антенну обменивается сигналами со спутником.
Оставив подчиненных, Скуайрз и Роджерс направились в кабину экипажа самолета. За ними последовал сержант Чик Грей. В полете отряд «Страйкер» ни в чем не нуждался, но сержант должен был справиться у экипажа, нет ли у них пожеланий к его людям, например, расположиться в отсеке по-иному, чтобы равномернее распределить нагрузку (в этом полете таких проблем не возникало, отсек был почти пуст), или помочь в использовании электронного оборудования.
– Вы будете проводить инструктаж? – спросил Скуайрз у Роджерса.
Генералу показалось, что в голосе Скуайрза проскользнула нотка раздражения. Впрочем, возможно, ему просто приходилось напрягать голос, чтобы перекричать рев четырех мощных турбовинтовых двигателей TF33-P7 компании «Пратт энд Уитни».
– Чарли, я вам уже сказал: командуете операцией вы. Я просто забежал на огонек.
Скуайрз усмехнулся. Через распахнутую дверь они вошли в кабину пилотов и представились капитану экипажа, второму пилоту, штурману и радисту.
– Капитан Харрихаузен? – повторил сержант Грей фамилию. Тем временем подполковник стучал по клавишам компьютера, а штурман поглядывал на экран через его плечо. – Вы случайно не тот капитан Харрихаузен, который на прошлой неделе посадил на Аляске DC-10?
– Я тот самый капитан Харрихаузен, офицер запаса ВВС США.
И без того широкое лицо сержанта еще больше расплылось в улыбке.
– Ну и дела! Сэр, на том самолете летел и я со всей своей семьей. Черт!... Так какие у нас были шансы?
– Очень хорошие, сержант, – ответил капитан. – Я семь месяцев летал по маршруту Сиэтл – Ном и согласился на это задание, чтобы наконец-то погреться под теплым солнцем, там, где лед найдешь разве что в чае.
Потом капитан сообщил сержанту давно ему известные правила поведения на борту самолета – что его солдаты должны воздержаться от любимой музыки, пока не будет дано особое разрешение. Тем временем Скуайрз подсоединил свой компьютер к приборной панели штурмана, нажал клавишу и перевел свои данные в систему навигации бортового компьютера С-141В. Перевод занял шесть секунд: не успел Скуайрз закрыть «тошибу», как бортозой компьютер начал сопоставлять маршрут полета с сообщениями синоптиков, которые в течение всего полета будут поступать каждые пятнадцать минут с ближайших к маршруту военных баз США. Скуайрз повернулся к капитану и легонько похлопал по компьютеру.
– Сэр, я был бы вам очень признателен, если бы вы дали мне знать, когда снова включите эту штуку. Капитан кивнул и отдал подполковнику честь. Через пять минут «старлифтер» вырулил па взлетно-посадочную полосу, а еще через две минуты тяжелая машина оторвалась от земли и, повернувшись хвостом к восходящему светилу, взяла курс на юго-запад.
Сидя под раскачивающейся лампочкой в широком, почти пустом отсеке, генерал Роджерс невольно задумался о возможных последствиях своего самовольного участия в операции. Оперативный центр существовал только полгода, а его не очень щедрый бюджет в двадцать миллионов долларов в год черпался из денег ЦРУ и Министерства обороны. Формально такой организации вообще не было, и, случись крупная неприятность, президенту будет проще простого прекратить деятельность центра.
Правда, первая операция Оперативного центра, в ходе которой удалось обнаружить и обезвредить взрывное устройство на борту космического челнока «Атлантис», если не потрясла Лоренса, то по крайней мере доставила ему большое удовольствие. В сущности, тогда всю работу сделал их компьютерный гений Матт Столл, а директор Худ был горд и недоволен одновременно, потому что, питал глубокое недоверие к электронике и компьютерам. Возможно, причина этой недоверчивости крылась в том, что сын неизменно оставлял его в дураках при игре в «нинтендо».
Но когда в Филадельфии погибли два заложника, президент был вне себя, хотя выстрелы прогремели со стороны местных полицейских, которые приняли заложников за террористов. Президент расценил инцидент как неудачную попытку Оперативного центра взять ситуацию под свой контроль, и в какой-то мере был прав.
Теперь им предстояла новая операция, но в чем будет заключаться ее суть, оставалось неизвестным. Нужно ждать инструкций от Худа. Впрочем, Роджерс знал наверняка, что если отряд «Страйкер» отклонится от выполнения приказов хотя бы на шаг и это случится в тот момент, когда с отрядом будет второй человек Оперативного центра, то их центр прикроют так быстро, что Худ не успеет разозлиться.
Щелкнув пальцами, Роджерс вспомнил бессмертные слова астронавта Алана Шепарда, когда он ждал запуска «Меркурия» в космос: «Господи, пожалуйста, не дай мне опозориться»
Глава 19
Вторник, 20 часов 19 минут, Сеул
Военная база США в Сеуле была источником недовольства и раздражения для многих корейцев.
База занимала двадцать акров ценнейшей земли почти в центре города. На четырех акрах жили две тысячи солдат и офицеров, еще на четырех хранилось их артиллерийско-техническое и прочее имущество, а оставшиеся четырнадцать акров служили для отдыха и развлечений солдат. Там были военные магазины, два кинотеатра первого проката и больше площадок для игры в боулинг, чем в ином крупном американском городе. Военная мощь страны была сосредоточена главным образом в районе демилитаризованной зоны, в тридцати пяти милях к северу от столицы, где плечом к плечу стояли в общей сложности около миллиона солдат. Сеульская же база в лучшем случае могла оказывать войскам умеренную поддержку и выполняла лишь две функции – политическую и церемониальную. Существование базы в Сеуле считалось знаком нерушимой американо-корейской дружбы, а также позволяло Америке не сводить глаз с Японии. Согласно долгосрочным прогнозам Министерства обороны, ремилитаризация Японии произойдет не позднее 2010 года, и если США потеряют там свои базы, то сеульская база станет самой важной во всем азиатско-тихоокеанском регионе.
