Дорога (№1) - Золотые крылья дракона

Постепенно исчезла и колючка, лишь дряблые полосы скользкого серо-зеленого мха трепыхались на ветру, который из теплого и ласкового там, внизу, превратился в холодный и резкий. С пронзительным свистом он хлестал путников по лицу, выскакивая неожиданно из расселин. Туман оседал на камнях каплями мороси, и ноги начинали скользить еще сильнее. Камни, с шумом выскакивая из-под сапог, падали в пропасть. Даже небо изменилось. Из голубого оно превратилось в густо-синее, слегка фиолетовое, глубокое и прозрачное. Хани показалось, что он различает звезды, хотя был день.

Тропинку начали пересекать провалы, через которые приходилось перепрыгивать. Чани опасливо жмурился, глядя, как Ториль хладнокровно идет по уступу шириной в ладонь, приткнувшемуся к отполированной дождями и ветрами чуть не до зеркального блеска скале, за которую нечего было и думать ухватиться. Братья давно уже считали, что пришла пора передохнуть, а Хани то и дело тоскливо облизывался, думая об обеде. И вообще, не лучше ли повернуть назад? Приключения хороши в умеренных дозах. Однако, взглянув в холодные глаза принцессы, они невольно без возражений тащились дальше.

Чани заметил, что принцесса начала с тревогой поглядывать на небо, по которому ползла темная туча, похожая на растрепанный половик. Странная какая-то была туча. Она двигалась не плавно, как положено всем нормальным тучам и облакам, а судорожными рывками. Сначала вперед выбрасывался лохматый серый рукав-щупальце, он словно цеплялся за что-то невидимое, а потом подтягивалась и остальная масса. Чани с легким страхом понял, что туча движется против ветра!

Постепенно она подобралась к солнцу и проглотила его. Сразу стало сумрачно и холодно, камни покрылись инеем, словно на них дохнул невидимый ледяной великан. Туча же, похоже, обосновалась в небе надолго. Во всяком случае, больше она никуда не двигалась, а начала растекаться в стороны, пятная синеву неба грязными серыми кляксами.

Ториль нервно сжала кулаки. Вдруг кто-то тронул ее за плечо, она испуганно обернулась. Но это был Чани.

— Не бойся, — сказал он.

— С чего ты взял, что я боюсь? — голос принцессы был по-прежнему насмешлив.

— Заметно.

Она надменно вскинула голову.

— Вздор. Я не знаю, что такое страх.

— Верю, — согласился Чани, — но все равно сейчас ты боишься.

В холодных глазах мелькнула растерянность, но принцесса тут же опомнилась, хотя в голосе ее не было прежней твердости:

— Лжешь. Не забывайся.

Чани изумленно посмотрел на нее.

— Опять?

Но, словно обжегшись о взгляд ледяных глаз, он смешался и замолчал. Вопль Хани раздался очень кстати, разрядив ситуацию.

— Смотрите! Смотрите!!

Они подбежали к нему. Хани показал вниз. Там, из узкой расселины, клубясь, выплывало густое черное облако, оно заполнило уже пропасть, по краю которой шла тропинка, и теперь медленно поднималось вверх, цепляясь за скалы.

— Камни! Быстро! — приказала принцесса.

— Что камни? — не понял Хани.

— Собирайте камни и сваливайте в кучу. Только быстрее, если вам дорога жизнь!

Жесткий, повелительный тон словно подхлестнул братьев. Они лихорадочно, сбивая в кровь пальцы, начали собирать щебень и выворачивать потрескавшиеся камни. Вскоре на тропинке выросла большая куча, и Ториль жестом остановила их.

А черное облако тем временем было уже совсем рядом. Мгла, поднявшаяся из пропасти, сомкнулась с опустившейся сверху, и они оказались внутри черного шара. Чани заметил, что по краям облака сверкают крошечные голубые огоньки, мелькают серебристые искорки. Ему даже показалось, что он различает мельчайшие четырехконечные звездочки…

Ториль, белая, как мел, но спокойная, достала свой Факел и направила его на груду камней. Она произнесла длинное и сложное заклинание на незнакомом певучем языке, Факел сразу брызнул струей белого огня… Пламя Факела стремительно налилось желтизной, и, к удивлению и испугу братьев, камни сами вспыхнули ярким желтым пламенем. Хани, стоявший слишком близко к костру, попятился.

Но его остановил окрик Ториль:

— Стой! Назад!

Она схватила Хани за руку и с силой подтащила к костру.

— Нельзя отходить от огня. Нельзя! — повторила она. — Может быть, нам удастся спастись.

Плотная черная стена надвигалась, выбрасывая колышущиеся отростки. Даже сквозь жар огня чувствовалось ее леденящее дыхание. Послышалось ровное мерное гудение, словно рядом пролетел рой рассерженных пчел, серебристые огоньки завертелись быстрее, сливаясь в светящийся вихрь. Но и необычное пламя, которое было сложено из сотен мельчайших золотисто-желтых кубиков, тоже разгоралось все сильнее.

— Так вот ты какой, Черный Туман, — непонятно прошептала Ториль.

Чернота напряглась, пытаясь сомкнуться над ними, охватить их, но, натолкнувшись на пламя костра, отступила. Гудение стало сильнее, перешло в тонкий рассерженный вой. Опять и опять черные крылья протягивались к путникам, но, попав в огонь, таяли, оставляя после себя запах потревоженной пыльной паутины. Искры Тумана засияли ярче. Потом раздался гулкий раскат, похожий на гром, — и все стихло.

Ториль устало опустилась прямо на мокрые камни тропинки.

— Вот и все…

— Что все? — переспросил Хани.

— Сам смотри.

Черная сфера, окружавшая их, стремительно белела и редела, пропали или погасли мелькавшие раньше серебристые искры. И вскоре вокруг клубился самый обычный влажный туман, быстро тающий под жаркими лучами вновь появившегося солнца. С тихим потрескиванием и пощелкиванием догорал каменный костер. Ториль провела ладонями по лицу, как бы смахивая усталость, и легким упругим движением поднялась.

— Вперед! — приказала она.

— Ты что? — возразил Чани. — Ведь не видно же ничего. Как можно идти по горам в таком молоке?

— Это ненадолго. Туман израсходовал свою силу. И вообще, пора бы тебе прекратить оспаривать мои приказы.

Чани рассердился, но протестовать не посмел, не такой сейчас была принцесса, чтобы можно было ей возразить. Синие глаза ее превратились в кусочки льда и смотрели, безжалостно прищурившись, как бы выбирая цель для удара.

— Вперед, — повторила она.

И действительно, туман быстро растаял, и братья ахнули. Все вокруг — и тропинка, и скалы, и редкие кусты — было засыпано толстым слоем снега. Где-то вдалеке шевелились еще остатки тумана, образуя тонкую, белесую, полупрозрачную вуаль, сквозь которую проступали черные громады гор и бездонные провалы пропастей.

— Вперед так вперед, — согласился Чани. — Но только скажи, пожалуйста, что это такое было?

— Сам видел — Черный Туман.

— Колдовской? — опасливо спросил Хани.

— Да, и очень скоро мы увидим, что нам всем грозило.

Рыхлый сухой снег хрустел под ногами, и не верилось, что сейчас лето, что совсем недавно было жарко. Ториль зябко ежилась, кутаясь в плащ, ее трясло, но, когда Чани, заметив это, стал снимать свою меховую куртку, она отрицательно покачала головой.

Солнце начало постепенно склоняться к горизонту, окрашивая запад в пронзительно оранжевый цвет. Легкие перистые облака полыхнули огнем. Путники продолжали подниматься на гору, но перевал не приближался. Постепенно горы подступали к самой тропинке. На их покрытых снегом склонах дрожали и переливались оранжевые и красные отблески.

Вдруг Чани, шедший первым, остановился так резко, что Ториль невольно ткнулась носом ему в спину.

— Что там? — недовольно спросила она.

— Смотри! — посторонился Чани.

Прямо поперек тропинки лежала огромная глыба черно-зеленого льда, она даже свисала над обрывом. Где-то внутри ее был виден неясный белый свет. Чани, выхватив меч, ударил глыбу, однако меч глухо звякнул, словно ударился о камень, и отскочил, не оставив ни малейшего следа, но зато едва не вывернув кисть Чани. И как бы в ответ на удар зазвенели крошечные серебряные колокольчики. Или, может, это лишь показалось Чани. Свечение внутри глыбы стало сильнее, и он, вытянув руки, медленно, как завороженный, пошел вперед.

— Не смей! — отчаянно вскрикнула Ториль.

Но было поздно, Чани коснулся левой рукой льдины. И к своему ужасу, почувствовал, что не может оторвать руку. Потом ее словно пронзила огромная холодная игла, и рука пропала. Нет, Чани по-прежнему видел ее, но пальцы больше не повиновались ему, и он не ощущал их. Чани в испуге шарахнулся назад, и лед отпустил его. Не веря самому себе, Чани осторожно потрогал правой рукой левую. Она приобрела странный мраморно-белый оттенок и стала холодной и твердой, как лед.

Чани заметил, что на глазах Ториль выступили слезы, но она быстро моргнула, и слезы пропали.

— Это я виновата, я не предупредила тебя, — проговорила она с отчаянием.

— Нет, ничего, — трясущимися губами вымолвил Чани, все еще не до конца поверив в происшедшее, — это я сам.

Тонкие пальцы Ториль ощупали его руку.

— Я не смогу снять заклятье. Это могут только Радужники. Я могу уничтожить замороженную вещь, но не освободить ее.

— Ничего, — по возможности бодро повторил Чани, стараясь не поддаться страху. — Встретимся с Радужниками, все уладится, — заключил он, хотя и не имел ни малейшего понятия о том, кто такие Радужники.

— А что это? — спросил Хани.

— Черный Лед, порождение Черного Тумана, который недавно напал на нас.

— Напал? — не поверил Хани.

— Да, напал. Я тоже не верила в это, хотя и знала; считала все это сказками, страшными преданиями. Но, оказывается, иногда сказки говорят правду. Далеко на севере живет Хозяин Тумана, которому повинуются все тучи, облака, весь туман, в том числе и самый страшный и опасный — Черный. Заклинаниями Хозяин Тумана вызывает его из темных пещер в далекой Стране Заката и направляет туда, куда устремляется его злая воля. Черный Туман заполняет воздух, проникает в дома, просачиваясь в самую крошечную щелочку, обволакивает деревья, людей и зверей. А потом произносится новое заклинание, и Туман превращается в Черный Лед, твердый, как камень, много тверже камня. И все живое, оказавшееся в Тумане, теперь остается скованным Льдом. Скованным и замороженным, и само постепенно превращается в лед. Одно только прикосновение к Черному Льду опасно. Если бы Чани держался за льдину подольше, то он весь превратился бы в ледяную статую. И я не могу расколдовать его руку, — угрюмо повторила принцесса. — Хозяин Тумана сильнее меня.

— И рука не будет замерзать дальше?

— Нет, ведь она из обычного льда. Так что теперь тебе нужно держаться подальше от огня, если не хочешь потерять ее.

Чани послушно отступил назад.

Ториль направила огонь Золотого Факела прямо на глыбу Черного Льда. Раздалось тихое потрескивание, глыба начала вздрагивать и корчиться, как будто пламя причиняло ей боль, потекли ручейки грязной, почти черной воды. От глыбы начали откалываться куски, размякшие, они с противным плюханьем шлепались в темную лужу и, кажется, тихо взвизгивали, исчезая.

Потом все стихло. Постепенно рассеялся горячий, вонючий пар, и путники увидели в луже цветок. Его полупрозрачные остроконечные лепестки были окружены светящимся ореолом и чуть позванивали тем тонким серебристым звоном, который поманил Чани.

— Эдельвейс? — сама себя спросила Ториль. — А почему бы и нет? Если мы встретили одно чудо, то можем встретить и второе.

— Эдель… что? — словоохотливости Хани не было конца. — Я никогда не видел такого цветка раньше.

— Горный подснежник — эдельвейс. Но почему он не замерз? Или это Хрустальный?

Цветок что-то прозвенел — словно в ответ. Так показалось братьям. Ториль наморщила лоб, вспоминая что-то, может быть, слова полузабытого чужого языка. Потом она подошла к цветку и опустилась перед ним на колени. Протянула ладони и коснулась осторожно лепестков, те благодарно звякнули.

— Он говорит «спасибо», — повернулась Ториль к братьям. — И еще говорит, что скоро мы встретим пещеру, в которой сможем переночевать и укрыться от непогоды.

— Говорит? — изумился Хани. Чани молчал, прислушиваясь с тревогой к нарастающей боли в руке.

— Конечно, говорит, — ответила принцесса. — У всех деревьев, цветов, трав есть свой язык, нужно только понимать его.

Эдельвейс снова зазвенел. Казалось, играет целый оркестр маленьких колокольчиков — серебряных, золотых, хрустальных — вызванивая затейливую, приятную мелодию. Ториль внимательно вслушалась, а потом перевела:

— Он говорит, что теперь, в благодарность за его освобождение, цветы будут помогать нам, чем смогут.

— Они? — недоверчиво хмыкнул Чани, морщась.

— Да, именно они. Спасибо тебе, — помахала она рукой эдельвейсу. — Нам нужно спешить, надвигается ночь, и я не хотела бы встретить ее на тропе.

11. РАДУЖНОЕ УЩЕЛЬЕ

— Ничего не понимаю, — остановилась Ториль. — Я превосходно помню карту, знаю, как должна идти Приморская Тропа, но не узнаю дорогу! — Они стояли на крохотной площадке, прилепившейся к отвесной скале, уходившей, казалось, в самое небо. Площадка была так мала, что три человека едва помещались на ней, и приходилось все время быть настороже, чтобы не свалиться в пропасть.

Наверху, в густом облаке тумана, тускло светился багровый огонь вулкана. Время от времени раздавался тяжелый грохот, слегка приглушенный туманом, слышались свист и басовитое шипение. Из кратера вылетала светящаяся глыба и, сверкнув на мгновение, пропадала в той же непроницаемой завесе тумана.

Камни под ногами вздрагивали от постоянных толчков, и путникам начинало казаться, что тропинка извивается и дергается, бежит куда-то, а не лежит на месте, как ей полагалось бы. Вдали, над заснеженными пиками, вспыхнул прозрачный зеленый свет, разбегавшийся сначала волнами, а потом превратившийся в ровное сияние. Горы откликнулись приглушенным рокотом, покатились камни, и, к ужасу путников, изрядный кусок тропы позади них бесшумно провалился куда-то вниз. Дорога назад была отрезана.

— Теперь я понимаю, почему я никак не могу узнать дорогу, — задумчиво глядя на пропавшую тропу, сказала Ториль. — Неясно лишь одно: кто же здесь поработал… Хотя я чувствую, что этот туман кто-то направляет. Здесь явственно ощущается действие черных заклинаний.

Они медленно двинулись вперед, ощупывая, как слепые, руками каждый свой шаг. Туман стал гуще. Теперь встревожилась и Ториль. Она стала подгонять братьев.

— Быстрее, быстрее…

— А ты не боишься свалиться вниз в этом молоке? — не удержался Чани. Он бережно придерживал руку, опасаясь разбить ее о камни.

— Боюсь, — неожиданно серьезно ответила она. — Но гораздо больше я боюсь другого.

— Чего же? — спросил Хани.

— Это слишком подходящая погода для туманных нетопырей.

— А кто это? — в Хани снова разгорелось любопытство.

— Я не хочу тебя зря пугать, — хмуро сказала она. — А то еще ноги начнут заплетаться. Нам сейчас придется идти быстро, много быстрее, чем мы шли до сих пор. И не нужно отвлекаться.

Она выпрямилась во весь рост, вытянувшись, как струна, и закрыла глаза. Потом подняла вверх обеими руками Золотой Факел. Постояв так с минуту, Ториль запела. На этот раз Чани показалось, что он начинает понимать слова Колдовского Языка. В заклинании говорилось что-то о солнце, разгоняющем тьму, о дороге, о злых силах, нагоняющих мрак, об их поражении… Хотя, может, это только лишь казалось… Постепенно от Факела начало разливаться прозрачное золотистое сияние, не пламя, а дрожащий радужный ореол.

— Идите за мной, — тихо сказала принцесса братьям. — Осторожно, след в след.

И, не открывая глаз, стремительно зашагала по тропинке. Хани без колебаний бросился за ней; вздрогнув, как от озноба, пошел за ними и Чани.

— А мы не упадем? — задыхаясь от быстрой ходьбы, сумел кое-как выдавить Хани.

— Нет, — ответила принцесса. — Быстрее!

Все дальнейшее казалось Хани каким-то дурным сном. О таких приключениях он не мечтал никогда, приключения должны быть захватывающими и безопасными. А тут… Осыпались из-под ног камни, грохоча далеко внизу о скалы, и звук их падения летел томительно долго. Свистящие полосы тумана проносились мимо лица, которое больно секла ледяная крупа. Нет, знал бы я, какое путешествие мне предстоит, ни за что не согласился бы, — в тысячный раз повторял про себя Хани, с тревогой глядя на искаженное гримасой боли лицо брата, державшегося за левую руку, на побледневшую принцессу, с закрытыми глазами прыгавшую через пропасти, на которые и взглянуть-то было страшно. Колдуны, драконы, приключения — это хорошо, когда сидишь в теплой комнате у камина…

А Ториль все подгоняла:

— Еще быстрее!

Они уже бежали.

— За…чем это? — только и сумел пролепетать Чани.

— Слышите? — спросила принцесса.

Чани, остановившись на секунду, прислушался, но не услышал ничего, кроме стука собственного сердца и звона в ушах. Но потом различил и тонкий писк.

— Слышу, но не понимаю.

— Летит вслед за нами. И если мы не успеем выйти из тумана, то нам придется плохо.

Шум явственно приближался. Уже можно было понять, что это хлопки огромных мягких крыльев, а в писке отчетливо слышалась угроза. Хани, шедший последним, заметил огромный расплывчатый силуэт летучей мыши, едва не зацепившей его. Неровными толчками рассекала она туман, глазки горели пронзительным желтым огнем. И в этот момент яркое солнце ударило по глазам, стена тумана как-то разом оборвалась. Тропа резко уходила вниз, но стала значительно шире.

Они очутились в глубоком узком ущелье, окруженном отвесными серыми утесами, такими высокими, что уходили, казалось, в самое небо. Позади, откуда они спустились, не было видно теперь никакой дороги.

Солнце стояло прямо над головой, и в небе не было ни облачка, только где-то очень высоко, на самых вершинах гор, виднелась легкая дымка. А здесь, в ущелье, было душно и жарко. Отвесные скалы, окружившие его, не отбрасывали ни малейшей тени, даже тихое дуновение ветерка не колыхало траву. Может, от этой жары, а может, от чего другого, Хани показалось, что на серых утесах поблескивает множество разноцветных точек — красных, синих, зеленых, желтых, — отбрасывающих снопики искр.

На губах Ториль появилась усталая улыбка.

— Кажется, я догадываюсь, куда мы попали. Идем.

— Куда идем? — не двинулся с места Чани.

— Туда, где нам помогут.

Едва они прошли несколько десятков шагов, как вся долина засверкала и заиграла множеством разноцветных огней, чистых и ярких. Их блеск почти ослепил путников — зеленое и голубое, красное и серебряное, пронзительно белое и медово-желтое. Потом все вокруг заполнил чуть дрожащий густой зеленый свет, вытеснивший остальные. Весь мир стал зеленым — и скалы, и небо, и даже само солнце стало изумрудно-зеленым. Но продолжалось это наваждение несколько мгновений. Зеленый свет погас, уступая место солнечным лучам.

Когда Хани протер глаза, он увидел, что перед ними выросли два высоких воина в зеленых кольчугах и зеленых шлемах. В руках они держали большие, тяжелые луки, стрелы лежали на тетивах, но луки не были натянуты.

— Кто вы? — спросил один из воинов. — И зачем вы пришли в Радужное ущелье?

Ториль выпрямилась и шагнула вперед.

— Приветствую доблестных стражей Изумруда. Солнца и счастья вам. Мы пришли как друзья и хотим видеть Дайамонда.

— Солнца и счастья вам, — хором ответили воины. — Проходите, наш князь встретит вас и будет говорить с вами.

Они расступились, пропуская принцессу и ошеломленно вертевших головами братьев. Снова начали искриться и переливаться разноцветные огни, но на этот раз преобладали немного холодноватые белые цвета. Причудливые, обманчивые фигуры и образы мелькали в сиянии огней, казалось, что в ущелье высыпали расколотую на множество кусочков яркую радугу. Братья даже зажмурились, так она больно резала глаза.

— Можете смотреть спокойно, — услышали они вдруг чей-то голос.

Хани осторожно приоткрыл левый глаз. Сияние пропало. Тогда он открыл и правый глаз. Перед ним стоял высокий статный витязь в поблескивающих на солнце латах из полированной стали, украшенных лишь скромным серебряным узором. Длинные белокурые волосы, ниспадавшие на плечи, перехватывал тонкий серебряный обруч, на котором был укреплен огромный бриллиант.

— Солнца и счастья вам, — сказал витязь, улыбаясь. — Добро пожаловать в Радужное ущелье. Давно мы не видели Повелителей Огня в наших краях.

— Приветствую тебя, доблестный князь, — поклонилась принцесса. — По-прежнему ли светит солнце в державе Радужников?

Князь перестал улыбаться.

— Увы. Солнце уже не так часто всходит над нашим ущельем. Тучи часто закрывают его, чего раньше не случалось. Но я надеюсь, что в славном городе Тан-Хорезе все в порядке, что попутный ветер не изменяет отважным мореходам?

— И я могу сказать лишь: увы. Ветер теперь не столько попутный, сколько противный, — помрачнела Ториль. — Беда окружает нас, море наступает. Пока мы держимся, но кто скажет, что будет завтра.

— Морской Король, — недобро усмехнулся князь.

— Он.

— Значит, теперь у нас общий враг. У меня к нему тоже есть счеты.

Ториль удивилась.

— Но ведь вы с ним не сталкивались.

— До недавних пор. Но сейчас все меняется буквально на глазах. Недавние враги становятся друзьями, а лучшие друзья превращаются в заклятых врагов. Не знаю уж обманом или лестью, или еще чем, но он сумел привлечь к себе клан Жемчужников. Неслыханное дело — расколоть наше единство. Конечно, они всегда тянулись к морю, к воде, что было понятно. Но ведь всегда они были и с нами. А год назад их вождь заявил, что не считает больше нужным иметь с нами какие-либо дела и будет впредь поступать так, как захочет он сам. Оказалось же, что поступает он так, как захочет Морской Король.

— Неприятная новость…

— Простите, — вмешался Хани. — А кто такие Жемчужники?

— Ты не знаком с этим древним и воинственным племенем? А кто такие Радужники, ты хотя бы знаешь?

— Тоже нет, — честно признался Хани.

— Что же ты не рассказала им ничего? — обратился к принцессе князь. — Видишь, как неловко получается.

— Я не успела. Мы спасались от туманного нетопыря. Похоже, удача улыбнулась нам.

Хани нетерпеливо взглянул на Ториль, потом на князя:

— Простите, но, может, вы объясните, кто такие Радужники?

Дайамонд потрепал его по голове.

— Эх ты, любитель тайн и чудес. — Хани покраснел. — Народ Радужников живет в драгоценных камнях. Мы появляемся от отблеска солнечного луча на неограненном кристалле. Вы, люди, не понимаете камня и, придавая ему изящную, но неестественную форму, убиваете душу камня, убиваете живущего в нем Радужника. — Дайамонд помрачнел. — Существуют кланы Бриллиантов, Рубинов, Сапфиров, Изумрудов, Топазов и множество других, менее известных.

— И уже совсем хмуро Дайамонд добавил: — И Жемчужников. Только они всегда стояли отдельно от нас. Ведь жемчуг рождается в воде и он единственный из всех драгоценных камней непрозрачен. Никто не знает, что творится на душе у них… Однако, что это мы говорим стоя, гораздо лучше будет… — спохватился он.

Он трижды звучно хлопнул в ладоши. Хани показалось, что мир закружился вокруг него. Скалы Радужного ущелья начали стремительно раздвигаться, они стояли уже не в узком провале между скалами, а посреди широкой равнины, усыпанной цветами со странными полупрозрачными сверкающими венчиками. Прямо перед ними выросла каменная беседка, она дрожала, сверкала и переливалась всеми цветами, но не резко, а чуть приглушенно — смотреть на нее было не больно. Беседка казалась сложенной из дымчатых топазов.

— Прошу, — вежливо пригласил князь. — Разговор у нас, похоже, будет долгим.

Чани, с трудом сделав несколько шагов, буквально рухнул на скамью, побелев от усталости и боли. Дайамонд спросил:

— Что с тобой?

— Черный Лед, — вместо Чани ответила принцесса.

— Я же говорил тебе, что они объединились, — с упреком произнес Дайамонд. — Покажи руку, — обратился он к Чани.

Тот протянул левую ладонь, по-прежнему ледяную и мертвую. Лицо Дайамонда стало серьезным.

— Сейчас попробуем.

Он снова щелкнул пальцами, и беседку залили дрожащие сполохи розового и красного цвета. Когда они погасли, рядом с креслом князя стояла девушка в длинном красном платье без каких-либо украшений. Лишь длинные, слегка волнистые темно-каштановые волосы были украшены изящной золотой короной с зубцами в виде земляничных листьев, инкрустированных крупными рубинами. У Хани перехватило дыхание. Он не представлял даже, что можно встретить такую красоту. Конечно, принцесса тоже была красива, и очень красива, но то была мрачная красота, холодная и немного пугающая. И нельзя было забыть, что это принцесса, наследница трона… А эта девушка очаровывала с первого взгляда.

— Знакомьтесь, — представил Дайамонд. — Это Рюби.

Девушка улыбнулась им, и Хани почувствовал, что опять краснеет. Нет, положительно он был обречен постоянно чувствовать смущение, и это заставляло его еще сильнее залиться краской, буквально до самых кончиков ушей. Но все-таки он выдавил ответную улыбку, более похожую, правда, на гримасу. К его величайшему удивлению, Ториль ограничилась холодным кивком, что он сразу приписал ее надменности и чрезмерной гордости. Чани же просто потерял сознание и потому никак не прореагировал.

Рюби быстро, но внимательно ощупала ледяную ладонь и, покачав головой, задумалась. Потом она повернула широкое кольцо с рубином, украшавшее средний палец левой руки, и прочитала длинное заклинание. В воздухе вспыхнул круг багрового пламени, однако жара Хани не почувствовал. Он потряс Чани за плечо, Чани открыл глаза, но взгляд его был мутным и тусклым, он не узнавал никого.

— Я иду, — слабо пробормотал он. — Я иду, но очень холодно.

Хани в отчаянии хлопнул его по щеке. Чани вздрогнул.

— Что случилось? — спросил он. — Где я?

Но Рюби остановила его жестом и приказала:

— Дай руку!

Чани медленно, как в полусне, повиновался. Его ладонь прошла сквозь кольцо, и он страшно вскрикнул. В то же мгновение огненное кольцо почернело, задрожало и рассыпалось на тысячи маленьких искорок. Чани встрепенулся и ошеломленно уставился на свою руку. Она снова была живой и теплой. Он осторожно пошевелил пальцами. Получилось.

— Ур-ра! — обрадованно закричал он. — Получилось! — И тут же смущенно замолк. — Я так благодарен, что просто не нахожу слов, могущих в достаточной степени выразить полноту чувств, меня переполняющих, — витиевато обратился он к Рюби.

И хотя Хани был рад, что брат наконец исцелился, но почувствовал неожиданный мгновенный укол недовольства. Ториль тоже сидела непонятно мрачная, она даже отвернулась, не сказав ни слова.

— А теперь перейдем к вашим делам, — предложил Дайамонд. Он вопросительно и чуть грустно посмотрел на Ториль.

— Извините, — смущенно промолвила она. — Я, кажется, немного забылась.

— Ладно, — добродушно прогудел Дайамонд, явно обрадованный тем, что взгляд принцессы потеплел. — Так куда вы намерены двинуться дальше?

Рюби вдруг резко вскочила и предупреждающе подняла руку.

— Подождите!

— Что там? — насторожилась принцесса.

— Мне почудился шорох.

— Откуда здесь может кто-то подслушивать? — не понял Хани. — Ведь даже мышь не проскользнет мимо ваших стражей, — сказал он Рюби.

— Может быть, может быть… — прислушиваясь, ответила она. — Нет, показалось.

— Наша цель — Черный Меч, — понизив на всякий случай голос, ответила Ториль на заданный ранее вопрос.

— Но это означает новое плавание, — вздохнул Дайамонд. — И к тому же я не уверен, что нужно вновь выпускать зло в мир.

— У нас нет выбора, — твердо возразила Ториль, — Северный Ветер можно отразить только с помощью зла. Сила против силы, удар на удар.

— А договориться? — предположила Рюби.

— С Морским Королем? Или с Хозяином Тумана? — не скрыла усмешки принцесса. — Это несерьезно. Они привыкли уважать только силу оружия. И мы будем разговаривать на языке, понятном им.

— Путь ваш будет долгим и опасным, — возразил Дайамонд.

— Это меня не пугает. И есть корабль, помешать которому не в силах Морского Короля.

— Золотая Галера? — полуспросил-полуответил Дайамонд.

— Да.

— Вы не найдете ее.

— Посмотрим, — повторила принцесса уклончиво.

Дайамонд нахмурился, размышляя, потом озабоченно сказал:

— Слишком велика цена вашего похода. Мы обязаны помочь. И потом, кто знает, что станется с Мечом Ненависти после того, как будет отражено нападение.

— Вы не доверяете нам? — обиженно спросила Ториль. — Как только мы справимся с подручными злодея, мы похороним навечно Черный Меч. Но теперь я иду, вопрос решен. Что, кроме Черного Меча, может противостоять силе Золотого Талисмана, который где-то нашел или украл Морской Король? Вы знаете? Тогда подскажите, ибо мне не известно такое средство. Неужели вы полагаете, что Повелители Огня не справились бы с каким-то поганым дракончиком, что всего их могущества недостаточно для этого? Нет, враг использует силу золота. Дракон заколдован… Ведь теперь у него пара крыльев золотая. Пусть будет сталь против золота.

— Но в нашей долине Золотой Талисман бессилен, — заметила Рюби.

— В вашей долине… Драгоценные камни чисты и прозрачны, в них нет мути, в их душах нет зависти, корысти, злобы… Но сюда Морской Король и не сунется. А мы живем в обычном мире. Ведь даже Жемчужники поддались, так что говорить про обычных людей…

— Это так, — угрюмо согласился Дайамонд. — Но, может быть, мы все-таки сумеем чем-нибудь вам помочь?

— Вряд ли. — Ториль задумалась. — Вряд ли. Разве что выведете из своего ущелья.

Сверкнула яркая красная молния, и на ладонь Дайамонда упал большой рубин. Хани невольно охнул, так как Рюби пропала.

— Если вам все-таки понадобится помощь, подбросьте его так, чтобы он оказался в луче солнца.

Дайамонд протянул камень Ториль, но Хани, поспешно вскочив, первым взял рубин. Ториль едва заметно усмехнулась и протестовать не стала.

12. ЗОЛОТАЯ ГАЛЕРА