Тайна придворного шута

— Великолепная работа.

— Еще один момент. — Георг снова вернулся на главную страницу. — Под кнопкой «туризм» — схема городского транспорта, адреса гостиниц, расписание движения поездов и самолетов. Теперь, по-моему, все. Если чего-то недостает…

— Нет, нет. Мне кажется, ты продумал все, что можно.

Симон дал указания относительно цветовой палитры главной страницы.

— Вот еще распечатка нового каталога. Если вы сверите корректуру, я могу уже завтра начать делать копии и запускать каталог в печать.

— Когда ты все успел? Говорят, что ты недавно женился?

— Ирэн сопровождала своего шефа на конференцию, так что у меня было много свободного времени в эти выходные.

В половине второго Симон отправился на встречу с Францем. Они условились пообедать в «Иль Конто». Симон уселся за свой любимый столик на террасе. Единственное, что раздражало его, так это вид на книжный магазин Юргена Клемма. Тот как раз вышел проверить, не попадают ли на лоток с книгами капли воды с карниза первого этажа. Симону ничего не оставалось делать, как приветствовать конкурента легким наклоном головы. Клемм кивнул в ответ.

— Привет, Симон. Извини за опоздание, но… да ты все знаешь. — Франц Шуберт сел за стол. — Что ты с таким презрением рассматриваешь? После дождя стало намного свежее. Не находишь?

Симон выразительно посмотрел в сторону книжного магазина. Франц проследил за направлением взгляда Симона и едва сдержал смех. Он знал, как относится Симон к Юргену Клемму.

— Ну ладно. — Он достал из портфеля тонкую папку. — Может, глядя на это, ты повеселеешь.

Первый лист перекочевал из папки на стол. Франц развернул чертежи перед Симоном.

— Я старался строго придерживаться твоих пожеланий, и, должен признаться, шедевра не получилось. — Он улыбнулся каким-то своим мыслям.

Симон кивнул и углубился в чертежи. Подошел Гвидо, чтобы принять заказ. Симон попросил принести ему все, как всегда. Франц присоединился к Шустеру.

Когда Гвидо скрылся на кухне, Симон поднял глаза и несколько разочарованно посмотрел на своего собеседника.

— Очень хорошо, но это практически мой проект, только слегка переделанный. Могут возникнуть проблемы вот с этой комнатой? — Симон указал на план.

— Нет. Звукоизоляция, отсутствие окон, принудительная вентиляция и легко разбираемый фальшпол. Никаких технических проблем…

— Но?

— Было бы неплохо знать… для каких целей ты будешь использовать это помещение.

Симон отрицательно покачал головой.

— Ну ладно. О своем проекте можешь забыть. — Франц развернул перед ним другой чертеж. — Это мой проект твоего павильона. Опорная площадка не прямоугольная, но ты не потеряешь ни единого квадратного сантиметра. Павильон сужается в западной части, как раз там, где находится эта твоя маленькая комната. Здесь, — Франц развернул другой лист, — внешний вид в цвете и с разных сторон.

Симон внимательно рассматривал все четыре проекции элегантного строения с огромными окнами, двумя дверьми, смоделированные с учетом привязки к рельефу местности. Делая заказ, он дал Францу фотографии места в парке, где намеревался поставить павильон. Благодаря изменениям, которые внес Франц, постройка приобрела не только внешнюю легкость и изящество. Вся архитектура павильона определяла его назначение именно как места, откуда должно было идти бесперебойное управление фестивалем. Ни один человек, увидевший этот проект, никогда бы не подумал, что в задней части постройки, за складом, кухней и туалетом, комнатой отдыха для участников, может находиться еще одно помещение.

— Фантастика! — Симон был очарован. — Я знал, что ты наш человек.

Гвидо принес бутылку вина, а его брат следом — заказанный обед: любимый чесночный суп Симона и закуски.

Примерно в это же время статс-секретарь министерства культуры в полной растерянности сидел в своем кабинете и разглядывал два листка бумаги, которые он только что вытащил из папки, лежавшей перед ним. Раз за разом фон Зассен перечитывал послание, подписанное шефом управления геодезии и картографии Саксонии.

«Глубокоуважаемый господин статс-секретарь, компьютерный анализ представленной Вами схемы местности показал, что это не географическая карта. Во всяком случае, ни один из ландшафтов федеральной земли Саксония не является местностью, изображенной на схеме.

Если принять, что масштаб изображенных на схеме рек, лесных массивов, городских кварталов примерно совпадает с картографическим, мы можем сделать вывод: изображенный ландшафт либо не существует вовсе, либо находится за пределами Саксонии.

Вы можете не сомневаться в истинности этого вывода.

Если у Вас появится желание, мы перешлем запрос в геодезические управления других федеральных земель.

Если Вас не заинтересовало это предложение и мы не получим от Вас ответ в ближайшее время, то будем считать, что в последующих исследованиях Вы не заинтересованы.

Были очень рады помочь Вам, примите наш дружеский привет».

Фон Зассен попросил секретаршу отменить оба совещания, назначенные на послеобеденное время, и ни с кем его не соединять. Закурив сигарету, он задумчиво рассматривал письмо. Что это? Трюк? Уловка? Фон Зассен скрестил руки на затылке, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Недокуренная сигарета дымилась в пепельнице. Многие историки полагали, что Шнеллер спрятал свои сокровища и клад должен был быть зарыт либо где-то в Дрездене, либо в окрестностях города. Ни один из специалистов, исследовавших характер и образ жизни Шнеллера, не сомневался в этом. Фон Зассен открыл глаза, затушил сигарету и тут же закурил новую. Он вспомнил рассказ Эдгара По «Украденное письмо». Как поступил Дюпин? Он представил себя на месте человека, прячущего письмо. Из чего исходил Симон, спрятав карту в своей ежедневной почте? Из того, что никто не станет искать такой документ среди сиюминутных бумаг? Или он, наоборот, стремился к тому, чтобы карту нашли? Чтобы выяснить, не следит ли кто-нибудь за ним. Тогда получается, что рисунок был просто уловкой… Герхард фон Зассен потянулся к трубке служебного телефона, но тотчас отдернул руку. Открыв портфель, он достал сотовый телефон и набрал венский номер Клауса Рубена. Пока в трубке один за другим раздавались длинные гудки, он посмотрел на шахматную доску. Его австралийский партнер играл совсем неплохо.

Сразу после десерта Франц Шуберт попрощался с Симоном. У него было назначено еще несколько встреч.

— Через неделю, — сказал он, прощаясь, — покажу тебе окончательный проект, а потом представлю смету.

— Под ключ, — напомнил Симон. — И мне нужна окончательная стоимость.

— Понял. Можешь быть уверен.

Вернувшись в магазин, Симон обнаружил там свою дочь, которая, стоя у кассы, о чем-то увлеченно разговаривала с Региной. Возле стеллажей с книгами Симон увидел Герберта. Тот тоже заметил Симона и направился к нему.

— Приветствую вас, господин Шустер! — Он протянул Симону руку. — Найдется минутка для меня?

Симон пожал ему руку, молча кивнул, приглашая Герберта и Клаудиу следовать за собой, и направился в кабинет. Герберт Шульц воспринимался всеми как неотъемлемая часть книжного салона. Однако никто, включая Симона, не помнил, чтобы этот человек хоть что-то купил. Он брал книги в долг, как правило, сигнальные экземпляры новых изданий, и никогда не покупал книги из тиража. Таким образом, он был как бы в курсе всех новинок и оставлял о себе впечатление как человек знающий, что происходит на книжном рынке. «Постоянный посетитель», про себя называл его Симон. Герберт появлялся в магазине практически ежедневно. Он писал стихи уже почти три десятка лет, но ни одно из его сочинений так и не было опубликовано. Ни один из издателей не решался напечатать его труды, куда вошло множество стихотворений, афоризмов, коротких историй. К счастью для себя, Герберт не возлагал особых надежд на публикацию своих трудов. Он жил на социальное пособие, а Симон от случая к случаю помогал ему деньгами. Вообще Герберт нравился Симону. По всей видимости, его жизнь была наполнена исключительно чтением и сочинением стихов. Он редко покидал район, где жил. Единственное исключение — поездки на метро от станции «Эрнст-Ройтер-плац» до «Галлешен-Тор», где была расположена библиотека «Америка-Геденк», читателем которой Шульц был долгие годы. «Воистину отделение социальной защиты населения», — подумал Симон о своем магазине, открывая дверь в кабинет и пропуская внутрь Клаудиу и Герберта.

— Как вы знаете, вот уже много лет я пытаюсь сформулировать фразу, с помощью которой можно было бы кратко описать историю развития человечества, — начал свое повествование Герберт.

Симон слышал об этом впервые, поэтому выжидательно молчал. Герберт многозначительно посмотрел на обоих.

— Ускорение, — наконец торжественно произнес он.

— То есть?

— Ускорение. Вот эта фраза. Долгие поиски закончены.

Герберт напоминал сейчас ребенка, которому удалось рассказать без подсказки рождественский стишок. Его словно прорвало.

— Рассмотрим только один пример. Ну, скажем, близкий тебе, Симон. Табак.

Шустер закурил сигару и удобнее устроился в кресле, предвидя, что доклад будет долгим.

— В одной из книг я прочитал, что «курительные трубки индейцев дымятся целый день». Вероятно, речь идет об одной из форм курения, предшествовавшей твоим сигарам. Сегодня же большинство людей знают только сигареты. Что это означает? Ускорение курения табака. Или возьмем историю человека, первым пробежавшего марафонскую дистанцию. Кем был этот человек по сути? Не кем иным, как живым передатчиком новостей. Сегодня у нас есть телефон. Ускорение. Следующая область — транспорт. Раньше товары из Азии в Европу везли месяцами. Сегодня — самолет. А развитие военной техники? Раньше воевали при помощи лука и стрел. Сегодня — ракеты. Что бы мы ни рассматривали, все становится быстрее. Ускорение — это феномен развития. А возьмем загрязнение окружающей среды, проблему перенаселения! А сокращение любых расстояний за счет применения транспорта и коммуникаций? А концентрация капитала в экономике? Все становится быстрее! Мода, музыка, вкусы — все меняется бешеными темпами.

Симон позволил себе заметить, что эти рассуждения не так уж и новы. Писатели, философы, деятели науки и экономисты уже давно дискутируют на эту тему.

— А выводы? — возмутился Герберт. — Мои выводы революционны по своей сути!

— Какие выводы? — не выдержала Клаудиа.

— Я возвращаюсь к природе.

Симон был озадачен.

— Месяц назад, — напомнил он, — ты подробно разъяснил мне понятие «vitalitaet» — «жизнеспособность», по-немецки это «Lebenskraft» — «жизненная сила», и сделал вывод, что неиссякаемым источником «жизненной силы» может быть только «мультикультурная светскость», возможность общения с как можно большим количеством людей, обмен опытом. Только это способствует «взрыву познания». А Берлин — это своего рода плац модернизма, и поэтому жизнь в этом городе — особенный шанс.

— Фальшь!

— Но это твои собственные слова. — Симон решил, что хватит слушать этот бред, и незаметно нажал кнопку селектора.

— Ты неправильно понял меня. Не нужно поддаваться ускорению. Надо создать позитивный противовес. В городе ускорение порабощает человека. В природе, напротив, царят размеренность и покой. Если…

В кабинет вошла Регина:

— Позвольте напомнить, что у вас запланирована встреча.

— О, спасибо, Регина. Я почти забыл об этом.

Герберт тотчас поднялся. Он старался никогда не быть никому в тягость.

— Гм, если мне не изменяет память, в Упанишадах[28] говорится, что… ах да, сейчас уже нет времени. Но не мог бы я…

Симон смиренно кивнул. Регина пообещала Герберту, что он сможет прямо сейчас взять одно из новых поступлений при условии, что пользоваться книгой будет «образцово» (в этом Герберт был абсолютно надежен), и повела непризнанного поэта в магазин.

Герхард фон Зассен вызвал секретаршу. Она вошла в кабинет почти тотчас, держа наготове календарь с расписанием встреч и блокнот, и привычно уселась на стул перед столом шефа.

— Госпожа Мюллер, в календаре не стоит на завтра никаких важных встреч вне офиса. Верно?

Та бросила взгляд на календарь скорее по привычке (она держала распорядок всех встреч в голове) и кивнула.

— Тогда обсудим планы на завтра. По личным обстоятельствам я должен с утра уехать и появлюсь здесь только в четверг. Передайте, пожалуйста, в секретариат министерства.

— Разумеется, господин статс-секретарь. Заказать вам билет и номер в гостинице?

— В этом нет необходимости, благодарю.

Как только за ней закрылась дверь, фон Зассен снова взял мобильный телефон и позвонил в аэропорт. Без особых проблем он успевал на рейс в 17.45. Оставалось даже время, чтобы уладить кое-какие домашние дела. Он заказал билет и отправился домой. Уже из дома позвонил в пансион госпожи Дрошль. Хозяйка пансиона подошла к телефону сама. Ему повезло, одна из комнат была свободна.

Около восьми часов вечера Симон позвонил Франциске Райнике.

— Как хорошо, что я застал вас. Может, поужинаем вместе?

— Я уже поела, но с удовольствием выпью стакан вина, если вы пригласите меня к себе.

— Хорошо, но я еще в магазине. Давайте в девять?

— Подходит.

— Тогда… до скорого.

Дома Симон быстро поел салат с маленьким ломтиком хлеба и попросил Джулию, которая успела уже уйти к себе, ненадолго вернуться.

— Я пойду в библиотеку. Когда придет госпожа Райнике, проводите ее ко мне.

— Что-нибудь еще?

— Спасибо, думаю, мы справимся.

Перед ужином Симон откупорил бутылочку «Бароло» 1989 года. С бутылкой в одной руке и тростью в другой он поднялся в библиотеку. Из маленького серванта достал два бокала и поставил их на столик возле дивана. Туда же была поставлена откупоренная бутылка. Подойдя к «алтарю», он выбрал одну из бутылок «Макаллен», взял стаканы для виски и отнес все это в спальню, поставив на свой ночной столик. Свет торшера был убавлен, дверь оставлена чуть приоткрытой. В этот момент внизу раздался звонок. Симон выглянул в окно. Почти совсем стемнело.

Герхард фон Зассен вышел из пансиона чуть позже восьми. Официальный костюм он сменил на джинсы, пуловер и коричневую ветровку. Сразу напротив пансиона он свернул в один из переулков, прошел по Беккер-штрассе, где в это время суток было особенно много туристов, и оказался на площади Штубенринг. Слева находилось кафе, основанное еще в начале века. Заведение было отреставрировано и оформлено в стиле пятидесятых годов. Это почему-то привлекло внимание фон Зассена. В дальнем от входа углу зала, рядом с дверью, которая вела в игровые комнаты, за столиком сидел Клаус Рубен. Фон Зассен присел на стул рядом. Они пожали друг другу руки. Приятели не виделись уже больше года.

Перезванивались лишь изредка. Время и место встречи были выбраны Рубеном не случайно. Кафе не очень активно посещалось в эти часы, но число посетителей было тем не менее достаточным, чтобы Зассен и Рубен не привлекали к себе внимания и могли спокойно все обсудить.

Рубен выслушал, что сообщили статс-секретарю из управления геодезии. При этом его лицо не выражало никаких эмоций, он спокойно продолжал помешивать в чашке кофе.

— То, что ты натворил в Берлине, было совершенно бессмысленно, — не скрывая раздражения, закончил свою речь фон Зассен.

— В тот момент это был единственный оправданный шаг, — парировал Клаус. — Я давно говорил тебе, что профессор нам стал не нужен. Лишний свидетель и сообщник, от которого я избавил и тебя, и себя. Я видел его первый и последний раз, вместе мы нигде не появлялись. Я исходил из того, что мы получили необходимый нам документ. Да и в конце концов этот инцидент совсем не на руку Шустеру. — Рубен посмотрел фон Зассену прямо в глаза. — К тому же мы ведь связаны одним убийством. Пора привыкнуть.

Фон Зассен не хотел развивать эту тему.

— Что ты думаешь по поводу этой злополучной карты?

Рубен ответил после короткой паузы:

— Забудь про нее. Мы недооценили Шустера. План, по всей видимости, должен был отвлечь нас от чего-то более важного. Но главное — Симон Шустер знает, что кто-то идет за ним по следу. И это весьма печально. Ты не посылал никого больше следить за ним?

Герхард фон Зассен прикусил губу и тотчас пожалел, поняв, что Клаус это заметил. Приученный быть всегда начеку со своим окружением, в обществе пройдохи Рубена фон Зассен слегка расслабился. Кроме того, он чувствовал, что Рубен видит его насквозь. Пришлось выкручиваться.

— Хальбе, Вернера Хальбе. Моего референта.

— Рассказывай. — Клаус ухмыльнулся. Фон Зассен посвятил того в курс дела.

— Твой референт не сможет нам помочь. Чего доброго, еще где-нибудь сболтнет лишнее. Отзови его.

— А как это обосновать? Возникнут подозрения…

— Наплети что-нибудь. Скажи, что хотел проверить его лояльность или что дело уже улажено. Боже мой! Хальбе может все только испортить. Выведи его из игры, иначе мне самому придется убрать его. Еще есть кто-нибудь?

— Нет, — соврал фон Зассен.

Наконец подошел официант. Статс-секретарь заказал коктейль, Клаус — двойной коньяк. Рубен задумался ненадолго и начал говорить, не столько с собеседником, сколько рассуждая вслух:

— Я не могу попадаться Шустеру на глаза. Это слишком опасно. Надо подождать.

— Подождать! — с негодованием произнес фон Зассен. — Это все, что ты можешь сказать? Нам необходимо так или иначе наблюдать за ним.

— Нет. Ты ведь сам только что сказал, что Хальбе звонил тебе вчера, что он беседовал на празднике в доме Шустера с каким-то доктором Мальцем и тот очень удивлялся тому, с какой активностью Шустер включился в процесс восстановления Фрауенкирхе в Дрездене. Повтори еще раз, как это было.

— Хальбе сообщил, что он в присутствии доктора Мальца похвалил Шустера за вклад, который тот вносит в восстановление церкви. — Фон Зассен прервался, чтобы закурить. — Доктор Мальц ответил, что тоже восхищен вкладом Симона, однако его (доктора Мальца) не перестает удивлять, откуда у Шустера такой интерес к этому проекту. До недавнего времени Симон не интересовался подобными вещами.

— Значит, литературный фестиваль на следующую Пасху — всего лишь предлог. Прикрытие. Он собирается что-то предпринять именно в это время. Уже известно, где пройдет фестиваль?

— Я слышал, что в Блюэрпарке.

— Хорошо. Тогда скажи, министерство оказывает фестивалю только что-то типа шефской помощи, или ты можешь прямо влиять на события?

— Собственно говоря, мог бы, но надо кое-что обдумать.

— Все планы должны проходить через твои руки. Мы должны знать все о программе фестиваля, каждую деталь.

— Но Шустер официально как бы и не участвует в подготовке фестиваля. Сам понимаешь, по какой причине. Вся организация ложится на ипотечный банк «Берлин-Дрезден». Этот банк является главным спонсором.

— Кто занимается в банке этими вопросами?

— Доктор Макс Шнайдер, финансовый директор.

— Ты знаком с ним?

— Разумеется.

— Герхард, поверь мне, все случится во время фестиваля. Я не знаю, где и как, но мы должны это выяснить. Еще раз говорю тебе: сделай так, чтобы все документы шли через тебя. Доктор Шнайдер будет польщен, что сам статс-секретарь министерства культуры занимается этими вопросами. Он даст тебе любую информацию. Мы станем ежемесячно встречаться либо здесь, либо в Дрездене. Теперь мы намного ближе к разгадке тайны, чем были до этого.

— А если мы добудем сокровища? Наша договоренность остается в силе? Сами драгоценности будут отправлены в коллекцию культурного фонда, а ты один получишь причитающееся тебе вознаграждение…

— Ты сошел с ума! После смерти Хильбрехта об этом не может быть и речи. Симон Шустер наверняка понял, почему погиб профессор. Если мы найдем сокровища и объявим об этом, Шустер тут же свяжет воедино все события с кражей и убийством в его доме. Полиция получит новые сведения. Нет, Герхард, для твоей карьеры сокровища уже не сыграют роли. Но потому-то они тебе намного нужнее, чем прежде. Мы поделим миллионы между собой. Тогда ты наконец перестанешь зависеть от денег своей жены…

Когда Франциска вошла в библиотеку, Симон стоял возле дивана. Он повернулся, подождал, пока гостья пересечет комнату, и протянул ей руку.

— Хорошо, что вы пришли, Франциска.

Он первый раз за все время знакомства обратился к ней по имени, и это не ускользнуло от ее внимания. Она немного растерялась, но ответила тем не менее, что тоже рада его видеть. Симон предложил ей сесть и начал разливать вино по бокалам.

— Кажется, я получил это вино в подарок лет семь назад. Мне подарил его один итальянский друг, проездом бывший в Берлине и гостивший в моем доме. Тогда вино было совсем молодое. Но сегодня оно должно быть уже пригодно для употребления. Как вы считаете?

Франциска внимательно разглядывала этикетку. Потом поднесла бокал с темно-красной жидкостью к носу и понюхала.

— Вы скромничаете, — засмеялась она. — Вино определенно имеет фантастический вкус. Давайте выпьем!

Раздался звон бокалов.

— Абсолютно точно, — улыбнулся Симон, после того как они сделали по глотку. — Вкус не разочаровывает.

Он продолжал стоять и внезапно повернулся к окну. Сад освещали два матовых фонаря.

— Лето заканчивается… Подойдите сюда.

Франциска медленно приблизилась и встала рядом с ним, держа бокал в руке.

— Согласитесь, неплохой вид, — произнес Симон, продолжая смотреть в окно. — «Сад слов» и «разговоры ни о чем». И «смех твой…». Ты имела в виду мой смех?

Он взглянул на нее. Дрожа, она сделала маленький шаг, отделявший их друг от друга, и поцеловала его в губы. Он осторожно ответил на ее поцелуй.

— Да, но откуда ты…

Симон вернулся на диван, Франциска села рядом. И стала слушать его объяснения.

— Ты прислала свое резюме набранным на компьютере, но подписала своей рукой, ручкой с черными чернилами. Когда я…

Франциска прервала его:

— Ты помнишь мое резюме? Я уже давно забыла, что там было написано.

— В письме мне кое-что показалось очень знакомым. Особенно чернила. Не многие пишут черными чернилами. Потом я сравнил почерк, которым написано письмо, с подписью на резюме. Они совпали. Это не могло быть случайностью. Сегодня ты хочешь виски?

Франциска вопросительно взглянула на недопитую бутылку вина.

— Оно в спальне.

Она поняла и встала.

Герхард фон Зассен хоть и выпил достаточно в кафе с Рубеном, возвращаться в пансион не хотел. Что там делать? Было всего одиннадцать вечера. На противоположной стороне улицы он увидел кафе. Над дверью красовалась вывеска «Кофейня „Старая Вена“». Бросив короткий взгляд в помещение, он вспомнил о студенческих годах и вечеринках в таких вот забегаловках. Внутри от табачного дыма перехватило дыхание. Все стулья были заняты, многие гости стояли. Но слева от входа фон Зассен увидел свободный стул возле маленького грязного столика. В помещении было очень шумно, хотя музыка и не играла. Он присел к столу, за которым уже сидели пятеро молодых людей, не спрашивая у них разрешения. Те ничего не возразили. Едва он занял место, вся грязная посуда была тотчас убрана со стола. Герхард заказал стакан «Вельтлинера» и начал осваиваться в новой атмосфере. Огляделся. Стены от пола до потолка были оклеены пестрыми концертными афишами, плакатами выставок и рок-фестивалей. При более пристальном рассмотрении на стенах можно было также заметить несколько картин. Имена авторов, впрочем, ничего не говорили фон Зассену. Совершенно не понятно, почему многие участки стены оставались не закрыты. Все посетители кафе, казалось, принимали участие в одной общей дискуссии. Каждый что-то говорил, причем так горячо, будто завтра их могли лишить этого права. Официантка принесла вино. Опасаясь, что больше дозваться кого-либо он не сможет, фон Зассен на всякий случай сразу заказал еще стаканчик. Она одарила его непонимающим взглядом, но ничего не сказала. Постепенно он начал привыкать к шуму, дыму и освещению внутри кафе. Выпив залпом полстакана вина, Герхард закурил.

За столиком неподалеку начал разгораться спор. Посетители говорили все громче и все более возбужденно, почти переходя на крик. Но внезапно одна из дам сделала какое-то замечание, компания дружно расхохоталась, и они стали громко звать официантку.

Тут только фон Зассен заметил, что между делом осушил и второй стакан с вином. Официантка возникла как из тумана, подошла к соседнему столику и бросила взгляд на их столик тоже. Через короткое время перед Герхардом стоял третий стакан с вином. Кафе медленно пустело. Его соседи по столу тоже ушли. Он наслаждался внезапно наступившей тишиной. Заказав еще один стаканчик, почувствовал, что глаза начали слипаться.

Конечно, с самого начала надо было предвидеть, что Рубен захочет перевести сокровища в наличные. Да теперь ничего другого и не оставалось. Кроме того, он был замешан в убийстве. А еще этот литературный фестиваль… Новый след или тупик? Кто даст гарантию, что дружок не поступит с ним, как с Хильбрехтом? Герхард фон Зассен испугался. Что в действительности задумал Клаус? Голова упала на стол, он провалился в забытье.

Он очнулся оттого, что кто-то положил руку ему на плечо. Перед ним стояла официантка.

— Простите, я, должно быть, уснул…

— Сто семьдесят шиллингов, — сообщила она бесстрастно. — Мы закрываемся.

В кафе, кроме него, оставалось лишь несколько человек. Фон Зассен расплатился и вышел.

ГЛАВА 16

Симон сладко потянулся. Он лежал на широкой двуспальной кровати своего номера. Снова в Дрездене… Вчера, едва переступив порог номера, он завалился спать.

«Девять часов. Пора позавтракать», — подумал Шустер и, накинув халат, заказал завтрак в номер. Он не любил сразу после пробуждения проводить время в обществе незнакомых людей. Ему не хотелось завтракать в гостиничном ресторане, среди деловых людей, вечно озабоченных своим бизнесом, тем более, что они почему-то всегда пользовались одеколонами с тяжелым запахом. А оптимистический идиотизм, четко проступавший на их лицах, был непременным атрибутом в деловых поездках.

Для Симона было наслаждением, приняв утром ванну, спокойно позавтракать в одиночестве. И только потом оказаться в обществе людей.

Лежа в огромной ванне гостиничного номера, он еще раз продумал сегодняшние встречи. Все они, кроме одной, были назначены здесь, в гостинице, поэтому на этот свой визит в Дрезден он забронировал не простой номер, а апартаменты с окнами, выходившими на городской рынок. Номер состоял из одной очень большой комнаты, которую с помощью раздвижной перегородки можно было разделить на два помещения: спальню и гостиную. Последняя прекрасно подходила для деловых встреч. Номер был обустроен в стиле бидемайер; светлые, теплые тона доминировали. Симон не только с удовольствием провел здесь ночь, но рассчитывал, что и днем будет чувствовать себя в гостинице уютно. В зависимости от времени и настроения он мог пригласить партнеров по переговорам в ресторан или бар.

Ровно в одиннадцать раздался телефонный звонок.

— Господин Шустер, это администратор гостиницы. К вам господин Винтер. Вы спуститесь?

— Нет. Пригласите господина Винтера подняться ко мне. Заодно попросите, чтобы убрали посуду после завтрака.

— Разумеется, я пришлю кого-нибудь.

Спустя несколько минут в дверь постучали. Это была горничная. Она забрала поднос с посудой и поинтересовалась, не надо ли еще что-нибудь. Получив отрицательный ответ, девушка удалилась.

Бернд Винтер расположился на софе, и несколько минут они предавались воспоминаниям о школьных годах, учителях, общих друзьях, своих проделках, о девочках, за которыми ухаживали.

— Ну ладно, — наконец сказал Винтер. — Мы можем болтать об этом часами, но время поджимает. У меня сегодня еще одна встреча. И я пришел сюда обсуждать деловые вопросы. Или нет?

Симон кивнул, сожалея, что приходится прерывать такой приятный разговор. Он достал из портфеля листы с чертежами павильона, подготовленные Францем Шубертом, и протянул их Бернду. Тот углубился в изучение проекта.

— Смотрится великолепно. А план внутренних помещений?

Симон дал ему еще один чертеж.

— Здесь вход, помещение для продажи билетов со стойкой предварительной продажи и выдачи брони. Здесь рабочее место со всем необходимым для подключения компьютера и выхода в Интернет. Далее туалет, маленькая кухня, складское помещение и что-то вроде кают-компании или комнаты отдыха.

— Довольно просторное помещение. Для чего?

— Эта комната будет разделена еще одной перегородкой. Получится комната отдыха для персонала и комната, где смогут проводить свободное время участники программы.

— Ну да, ну да. Лучше не придумаешь. Это будет удобно и для решения моих задач. Я тоже смогу использовать это помещение во время выставок.

— Я старался все продумать. Ну как, договорились?

— Только один момент. Я уже слышал об этой жуткой истории в твоем доме с убийством профессора из Дрездена. Что говорят в полиции?

— Пока затрудняются утверждать что-либо однозначно. Я, впрочем, тоже. Все случилось ночью того дня, когда мы встречались с тобой здесь, в Дрездене. Очень неприятно. Во всяком случае, я договорился с банком, что официально мое имя нигде не будет фигурировать. Поэтому сейчас очень важно, чтобы факт моего участия в строительстве павильона также нигде не упоминался. Все должно оставаться между нами.

— Никаких проблем. Я полностью поддерживаю эту идею. А то, знаешь ли, пресса и так далее.

— Именно. Георг Верт, мой сотрудник, свяжется с тобой в ближайшие дни, чтобы обсудить финансовые и технические вопросы подключения к Интернету. В остальном можешь исходить из того, что строительство павильона уже профинансировано и после всех мероприятий он переходит в твое распоряжение. Снаружи павильон будет раскрашен в цвета города и украшен логотипом вашей фирмы. Права на использование программных продуктов ты получишь бесплатно. Все как договорились.

Они встали.

— Ни слова кому бы то ни было. Можешь на меня положиться.

Симон едва успел сделать кое-какие пометки, как снова зазвонил телефон. Администратор сообщил, что прибыл Макс Шнайдер.

— Передайте ему, чтобы он прошел в ресторан. Там на мое имя заказан столик. Я сейчас буду.