Берни Роденбарр (№1) - Взломщики — народ без претензий

— Это кровь? — спросил я. Рэй кивнул. — Но кровь вроде бы красная.

— Темнеет, когда подсохнет.

— Да-да. Когда его ударили, он, наверное, упал на постель, а потом сполз на пол.

— Похоже на то.

— В газетах писали, его убили тяжелой пепельницей. Интересно, где она?

— А разве не лампой? Ты уверен насчет пепельницы?

— Так в газетах было.

— Много они знают, которые в газетах. В любом разе ее уже арестовали. Орудие убийства просто так не должно валяться. Орудие убийства — его в лаборатории вдоль и поперек прощупывают, сотню раз фотографируют, а после — под замок. — Рэй откашлялся. — Ежели оно и было бы тут, это орудие, я бы не дал тебе даже притронуться к нему. Вещественные доказательства, Берни, должны быть в целости и сохранности.

— Да нет, я просто поинтересовался, куда она делась, эта пепельница?

— И я просто так, для твоего сведения.

Обойдя кровать, я подошел к тому месту на стене, где в тяжелой золоченой раме висела писанная маслом картина, изображающая полуразрушенный амбар. Я понимал, что если за картиной есть тайник, то с момента убийства его обшарила по меньше мере добрая дюжина гавриков. И тем не менее я легонько ее сдвинул. Под картиной была голая стена.

— Странно! — сказал я. — По-моему, у него должен быть сейф. Такие люди, как он, часто держат деньги дома. Или просто они валяются где попало.

— Какие деньги, Берни? Все, что имел, он вкладывал в театральные дела. А с театров какой навар? Единственный доход — с продажи билетов. Но кто же кассу ночью домой тащит? Ее прямехонько в банк, в ночной депозитарий. Кроме того, он все больше с мелкими труппами имел дело. От них вообще одни убытки.

«Стоит ли заводить об этом речь!» — подумал я и тут же сказал:

— Он с разным народом сталкивался. Якшался и с уголовным элементом, и с большими политиками знакомство водил. Он был чем-то вроде посредника между махинаторами, вдобавок не брезгал вымогательством и шантажом.

— Я думал, ты не был с ним знаком.

— Я и не был знаком.

— Тогда откуда тебе все это известно?

— Оттуда. А разве в вашем Управлении нет на него досье? На человека, ведущего двойную жизнь, всегда есть досье. Ничего об этом не слышал?

— Нет, не слышал. Да вряд ли кто и заглядывал в картотеки. Убийца нам известен, на кой хрен забивать себе голову? И без того дело верняк.

— Угу, верняк, — тупо повторил я.

— Послушай, Берни, если бы ты сказал, что мы ищем?..

— Мы ничего не ищем. Это я ищу.

— Что?

— Сам узнаю, когда найду.

— А вдруг я найду?

Я ничего не ответил и осторожно переступил через линии на ковре, словно там еще лежало мертвое тело или по крайней мере витал дух погибшего. Выйдя из спальни, я прошел по коридору и заглянул в ванную комнату. Она была непомерно велика для сравнительно небольшой квартиры. Это позволило предположить, что с течением времени просторные помещения каждого этажа были поделены на маленькие для удобства сдачи жильцам. Сама ванна была как реликт минувшей эпохи — массивная, на четырех гнутых ножках, она представляла собой разительный контраст с модерновыми умывальником и туалетом. Я включил кран над раковиной, спустил воду из бачка и огляделся. Подняв брови, Рэй таращил на меня глаза.

— Просто вспоминаю, как это было, — пояснил я. — Если б Лорен не повернул не в ту сторону после того, как спустил за собой, мы бы все трое благополучно смылись.

— Факт. И неизвестно, сколько времени покойник тут пролежал бы до того, как его хватились.

— Да уж несколько дней точно.

— И ты бы сухим из воды вышел... Чего смотришь?

Я постоял на пороге ванной еще с полминуты, еще раз посмотрел в сторону спальни и пошел в гостиную. Может, заглянуть в платяной шкаф? Нет, не в его духе мастерить там тайник.

Оставалось бюро.

Я подошел к нему и начал обстукивать со всех сторон. Дарла Сандоваль видела, что Флэксфорд вытащил шкатулку из ящика и положил ее туда обратно после того, как продемонстрировал содержимое. Между моментом убийства и моим приходом бюро, видимо, не отпирали. Да, я уже обыскивал его, но в старой мебели полным-полно секретных ящичков, отделений, полочек. Мне с самого начала было сказано искать в бюро, этим я и занимался, когда нагрянули Рэй и Лорен, этим я собирался заняться еще раз сейчас.

Достав отмычки, я сказал Рэю:

— Присядь, мне тут потребуется некоторое время.

* * *

Мне потребовался почти час. Я поочередно выдвигал ящик за ящиком, осматривал со всех сторон, перевертывал вверх дном и чуть ли не выворачивал наизнанку. Потом я поднял крышку и, покопавшись внутри, нашел больше секретных отделений, чем рекламных надписей на коробке с «корнфлексом». Все они были пусты за исключением одного. В этом отделении я наткнулся на стопку сохранившихся с викторианских времен порнографических брошюр, в свое время, очевидно, припрятанных каким-нибудь любителем викторианской клубнички. Несколько брошюрок я отдал Рэю, который уже жаловался, что на книжных полках у Флэксфорда нет ничего более занимательного, чем «Становление Голландской республики» Джона Л. Мотли в двух томах.

— Это уже кое-что! — сказал он. — Но могли бы человеческим языком написать, что он делает с этой бабой. А то пока разберешься, всякий интерес пропадает.

Что до меня, то я приступил к хирургическому вскрытию бюро — начал вынимать из тумб внутренние панели. Мне было жаль портить вещь, я знал, что ни за что не поставлю панели назад как следует, но не настолько, чтобы проливать слезы. Наконец я понял, что дальнейшие поиски не имеют смысла. Может быть, в бюро и остались не исследованные мной уголки, но класть туда что-либо — дело хлопотное до невозможности.

Я с ненавистью смотрел на старую развалюху, и мне хотелось вымыть руки. Я представил себе текущую воду, и меня сразу же потянуло в туалет. Изображая там Ниагарский водопад, я разглядывал выложенный плитками пол в ванной. Плитка была старинная, кафельная, размером дюйм на дюйм, в основном белая, но кое-где и бледно-голубая, образующая некий геометрический узор. Внезапно я поймал себя на том, что у меня вот-вот поедет крыша. Я спустил воду, сполоснул руки и за неимением полотенца вытер их о синие форменные штаны. Потом я вытащил дубинку и энергично хлопнул ею по ладони.

Выйдя из ванной, я повернул не направо, а, следуя маршруту Лорена, налево, в спальню. Там я быстро обыскал платяной шкаф. Как и следовало ожидать, там ничего не было, кроме одежды. Я уже собирался уйти, как вдруг краешком глаза заметил какой-то клочок, застрявший между спинкой кровати и стеной. Опустившись на одно колено, я внимательно осмотрел находку, поразмышлял, и то, к каким выводам я пришел, совпадало с некоторыми моими догадками. Не притронувшись к клочку, я пошел в гостиную.

Я уже задвигал в бюро последний ящик, когда Рэй спросил:

— Эй, что это такое — «совокупляться»?

— Это значит «трахаться».

— Так я и подумал. Нет чтобы так и написать.

— Другие времена — другие песни.

— Бред собачий!

Я не стал отрывать Рэя от непристойностей вековой давности. Походив взад-вперед по комнате, я плюхнулся в темно-зеленое кресло, в котором сидел в тот раз перед тем, как приняться за бюро, подвинул под ноги валик, сделал глубокий вдох и попытался снова проникнуться атмосферой квартиры.

"Тебя зовут Дж. Фрэнсис Флэксфорд, — внушал я себе. — На тебе хороший халат, ты удобно устроился в кресле. Вообще-то ты должен быть в театре, но тебе не хочется двигаться. На столике перед тобой выпивка, на коленях — раскрытая книга, во рту дорогая сигара, и ты..."

— Странно! — вырвалось у меня.

— Что странно?

— Тут стояла хрустальная пепельница.

— Этой пепельницей его и кокнули. Ее потом нашли в спальне, — я же говорил тебе! — и забрали как вещественное доказательство.

— Да нет, здесь стояла другая пепельница! На этом вот столике. Думаю, она пара к той, которая является орудием убийства. Зачем им обе пепельницы?

— Почем я знаю.

— Твои коллеги, по-моему, перестарались.

— Берни, нам скоро надо двигать.

— Догадываюсь.

— А ты так и не нашел, чего искал.

— Кое-что я все-таки нашел.

— В бюро?

— Нет, в спальне.

— И что же это?

Я заколебался. Рэй не настаивал на ответе.

— Все равно это не то, что ты искал. Сам-то ты точно знаешь, что искать? Может, я видел это?

— Маловероятно.

— Очень даже вероятно.

— Это синяя шкатулка, — сказал я. — Шкатулка, обтянутая синей кожей.

— Большая? Маленькая?

— Какая разница, Рэй? Либо ты ее видел, либо нет.

— Скажешь тоже! Шкатулка может быть с сигаретную коробку, а может и с дорожный кофр.

— Примерно вот такая. — Я показал руками, потом вспомнил слова Дарлы: — Размером с книгу в твердом переплете. Или побольше — со словарь... О, Господи!

— Что еще?

— Ничего, — сказал я. — Кроме того, что я последний идиот!..

* * *

Через три минуты шкатулка была найдена. Еще пять минут ушло на то, чтобы убедиться, что все другие переплетенные в кожу тома — именно книги, а не что-либо другое. Это был аккуратный деревянный ларец, выполненный в форме книги — «Происхождение видов» Дарвина. В раскрытом виде шкатулка представляла собой не книгу, а ящичек, в котором хранят запонки, заколки для галстуков и прочую мелочь. Однако закрытая, запертая и поставленная на полку, она ничем не отличалась от настоящих книг.

Гунны, разорившие мою квартиру, определенно нашли бы шкатулку. Тряся книги, они увидели бы, что одна не раскрывается, — и дело с концом. Здесь с книгами обошлись по-джентльменски.

— Ну что, откроем?

Я сидел в зеленом кресле со шкатулкой в руках. Рэй стоял позади меня. Я обернулся и многозначительно посмотрел на него:

— Читай свои книжки, а я займусь этой.

— Свои так свои, — сказал Рэй и, усевшись, взялся за брошюры. Я не сводил с него взгляда. Он поднял на меня глаза и снова углубился в разгадку словесной вязи допотопной порнухи.

— Я сейчас, — сказал я. — Естество требует.

Не заходя в туалет, я прошел прямо в спальню, держа шкатулку. Независимо от их формы, домашние ларцы бывают не так просты, как кажется. В иные так же трудно проникнуть, как в надравшуюся нимфоманку. В моей шкатулке оказался комбинационный замочек, спрятанный под кожаным язычком. Он открывался набором определенного трехзначного числа с помощью трех колесиков с десятью делениями. Установишь, к примеру, 777, и милости просим! Такие замочки отмыкают зубилом.

Но я хотел, чтобы шкатулка выглядела нетронутой, как девственница, да и особенно спешить мне было некуда. Я повертел колесики, подцепил здесь, нажал там, и через несколько минут замочек поддался. Я заглянул внутрь и вывалил содержимое шкатулки. Карманы у полицейского френча вместительные и не оттопыривались.

Опорожнив ларец, я отодвинул кровать от стены, совсем немного, дюйма на полтора-два. Небольшой прямоугольник был на месте. Я подковырнул его дубинкой, осторожно взял за края большим и указательным пальцами и положил в заветную шкатулку.

Затем опустил крышку и запер ее на замочек.

На обратном пути в гостиную я помог истории повториться: зашел в туалет и с шумом спустил воду. В гостиной Рэй оторвал глаза от книжки.

— Пронесло со страху?

— Вроде того.

— Мне и самому не по себе. Что скажешь, если мы тронемся?

— Я готов. Шкатулку потом открою.

— Я думал, тебе не терпится заглянуть в нее.

— Ничего, потерплю. Давай сматываться отсюда. А то Лорен нас ждет не дождется. Дадим и ему возможность увидеть, что люди прячут. Я уже догадываюсь, что там внутри.

— И надеешься этим доказать, что не убивал?

— Надеюсь. Кроме того, надеюсь установить личность настоящего убийцы.

Мы последний раз оглядели квартиру: все должно остаться в полном порядке. Внутренние поломки в старинном красавце бюро не были заметны. Нетронутыми, стройными рядами стояли на полках книги. Киршман прилепил на дверь печать, поставил дату и время, расписался. Потом, ухмыльнувшись, взглянул на меня и повернул ключ на полный оборот.

С поворотом ключа последний кирпич лег в здание моей версии.

Глава 16

Когда мы добрались до гнездышка для любовных свиданий Дарлы Сандоваль, Лорен представлял собой жалкое зрелище.

Я отпер замок своим ключом, мы вошли и ударили его со всего размаха дверью. Кто бы мог подумать, что бедняга выберет себе такое место! Он даже застонал от боли. Войдя, Рэй накинулся на своего напарника:

— Тебе что было сказано? Сидеть на диване. А ты?

— Я не знал, что это вы, Рэй.

— Прятаться под дверью... Господи Иисусе!

— Я струхнул, Рэй. Вас долго не было, и я начал беспокоиться.

— Да вот Берни закопался. Искал какую-то шкатулку там, где ее не было. Потеха! Бюро чуть ли не по косточкам разобрал. А она, эта шкатулка, на книжной полке стояла. На положенном то есть месте. Шкатулка по виду — она книга и есть.

— «Похищенное письмо», — буркнул Лорен.

— Чего-чего?

— Это рассказ такой, — вмешался я. — У Эдгара Аллана По. Но ты не точен, Лорен. Если книгу прячешь на книжной полке, то это по рассказу. А мы имеем дело со шкатулкой, сделанной в виде книги.

— По мне это одно и то же. — Мое возражение пришлось Лорену явно не по душе. Пока мы разбирались с ларцем и Эдгаром По, Рэй сходил на кухню налить себе выпить. Вернувшись, он отхлебнул пару добрых глотков и заявил, что пора открывать шкатулку.

— А мне пора получить назад мой пистолет, — сказал Лорен. — И дубинку, и фуражку, и все остальное. Я против тебя лично ничего не имею, Берни, но не годится, когда все это на штатском.

— Я тебя понимаю, Лорен.

— Вдобавок без них чувствуешь себя вроде как раздетым. А пистолет мы вообще обязаны постоянно иметь при себе. Преступный элемент не разбирает, когда у тебя дежурство, а когда нет. Вот инструкция и требует.

Я вспомнил о не находившихся на дежурстве полицейских, которые чуть не перестреляли друг друга в ходе разгоревшейся дискуссии о сравнительных достоинствах бейсбольных команд, но решил не поднимать эту тему. Во избежание спора с неприятными последствиями.

— Открывай свою шкатулку, — напомнил Рэй.

— Нет, сначала пусть отдаст мои вещи! — запротестовал Лорен.

— Господи Иисусе!..

Я повертел шкатулку в руках.

— Как ни странно, — начал я, — этот ящичек не стоит особого внимания.

Рэй удивленно уставился на меня:

— Этот ящичек стоил тебе десять тысяч долларов, парень! А теперь он не стоит особого внимания? Кроме того, ты говорил, что благодаря ему с тебя снимается обвинение. Как это может произойти, я, честно говоря, не пойму, хоть ты тресни. Ладно, чтоб не усложнять, я готов поверить, что ты не убивал Флэксфорда. Но у тебя же нет никаких доказательств, нет ни на цент, не то что на десять штук.

— Со стороны, пожалуй, так оно и выглядит, — признал я.

— Конечно, ежели доказательства в шкатулке...

— Шкатулка — это мои личные дела, — продолжал я. — Считай, что я хотел оказать услугу одному другу. Главное для меня было — попасть в квартиру. Понимаешь, Рэй, я это не сразу усек. Сначала я и сам думал, что главное — это шкатулка. Только потом, когда мы с тобой пришли туда, я сообразил, что нужно искать.

— Этот Близнец нарочно нам мозги пудрит! — пробурчал Лорен. Он, видно, ждал, что я выкину какой-нибудь фокус. Открою, скажем, шкатулку, а оттуда — белый кролик. — Ну и что же ты обнаружил?

— Прежде всего я обнаружил, что дверь не была заперта как надо. Ригель стоял не в рабочем положении.

— Господи Иисусе! — вздохнул Рэй. — Я же тебе сказал, что это кто-нибудь из нашего брата просто захлопнул дверь, и все. Не запер на ключ, понимаешь? Но какое это имеет значение?

— Никакого. Имеет значение другое: когда я входил в квартиру Флэксфорда, ригель находился в рабочем состоянии, то есть в запорной раме. Я это хорошо помню, потому что одну пружинную защелку я бы вмиг отодвинул. Но замок там хороший, настоящий «рэбсон», вот мне и пришлось повернуть цилиндр на полтора оборота. Правда, это не заняло много времени. Я, к вашему сведению, выдающийся специалист в данной области...

— Господи, что он плетет?..

— ...Тем не менее мне надо было сперва отодвинуть ригель, а потом уж пружинную защелку. Что я и сделал.

— Ну?

— Следовательно, дверь была заперта полностью. А это значит одно из двух. Либо убийца нашел ключ и, выйдя из квартиры, где находился труп, не поленился запереть за собой дверь, либо Флэксфорд заперся сам. Повернул ручку, и все. Сомнительно, чтобы киллер тратил время на замок, да и как к нему мог попасть ключ?

Я видел, что они не пропускают ни одного моего слова, силясь понять, куда я клоню. Наконец Рэй медленно произнес:

— Ты хочешь сказать, что Флэксфорд сам заперся изнутри?

— Именно это и хочу сказать.

— Берни, ты же сам себе яму роешь! Если он заперся, значит, он был живой, когда ты пришел?!

— Абсолютно верно.

— Вот и получается, что это ты его пришил, царство ему небесное.

— А вот это неверно. — Я постукал дубинкой по ладони. — Почему я так смело рассуждаю, Рэй? Потому что я твердо знаю, что Бернард Г. Роденбарр не убивал Дж. Фрэнсиса Флэксфорда. В этом мое огромное преимущество перед всеми вами. Зная, что он был тогда живой, я прямо выхожу на убийцу.

— И кто же это?

— Яснее ясного, — сказал я и ткнул дубинкой в сторону Лорена. — Конечно, Лорен. Кто же еще?

Рука Лорена поползла к тому месту, где обычно носят револьвер. Но оружие было у меня. Поймав мой взгляд, он опустил руку.

— Ты с ума сошел! — проговорил он.

— Не думаю.

— Вот-вот, у них натура такая, у этих Близнецов! Обольют ни с того ни с сего грязью, а ты отмывайся. Нет, Рэй, его в участок надо. Давай наручники, а то сбежит, как в прошлый раз.

Рэй помолчал, потом сказал, обращаясь ко мне:

— Может, это только твои догадки, Берни? Чтобы нам мозги запудрить.

— Нет, Рэй, думаю, так оно и было.

— Хорошо, я не против послушать твою версию. Готов изложить?

— Рэй, неужели ты будешь слушать этого психа?..

— Заткнись! — как отрезал Рэй и добавил: — Ну давай, Берни, рассказывай. Послушаем интереса ради.

— Собственно говоря, все довольно просто. В тот вечер Дж. Фрэнсис Флэксфорд должен был пойти в театр. Вот я и подумал, что это самое удобное время навестить его квартиру. У меня была полная информация о Флэксфорде. И мой источник сообщил, что его наверняка не будет дома. Итак, он собирается провести вечер в городе. Сейчас он начнет одеваться, но пока еще ходит в халате. Вдруг с ним что-то случается. Не знаю, что именно, может быть, сердечный приступ. Может, внезапно голова закружилась или еще что-нибудь в этом роде. Так или иначе он теряет сознание. Падая, он опрокидывает лампу с тумбочки или натыкается на что-нибудь; шум слышит кто-то из соседей и звонит в полицию. Не имеет значения, как все это происходило. Важно помнить, что Флэксфорд находился в запертой изнутри квартире, в своей спальне в бессознательном состоянии. В этот момент являюсь я.

— Чего он мелет? — сказал Лорен.

— Пусть говорит. — Голос у Рэя был ровный, бесстрастный. — А ты, Берни, ближе к делу, хватит ходить вокруг да около.

— Хорошо, буду ближе. Я вошел в квартиру и сразу же взялся за работу. Из гостиной я вообще не выходил, обыскивая бюро, где должна была находиться шкатулка. Мой информатор не знал, что она под книгу сделана. Тут вы меня и застукали. Потом, как ты помнишь, мы поговорили по душам, достигли финансового соглашения и уже собирались уходить, как Лорену понадобилось в туалет.

— Дальше!..

— Дальше, по словам Лорена, он пошел в туалет, а когда вышел, то по ошибке повернул налево и попал в спальню. Якобы обнаружив там труп Флэксфорда, он бегом вернулся в гостиную, где мы его ждали, и поднял тревогу. Потом весь переменился в лице, позеленел и хлопнулся в обморок.

— Это мы с тобой оба видали, Берни. Век не забуду, как ты сшиб меня с ног и дал деру.

Я пропустил его слова мимо ушей.

— На самом же деле Лорен увидел Флэксфорда, как только вышел из гостиной. Коридор-то короткий. Если пойти в сторону ванной, то, не доходя до ее двери, увидишь ковер в спальне и линии, прочерченные мелом. Тогда, натурально, никаких линий не было, а было человеческое тело, раскинувшееся на кровати. Оно, как магнитом, притягивает Лорена, он проходит мимо ванной и заглядываете спальню.

— Ну, и?..

— Заглядывает, входит. Проходит несколько минут. И вдруг тело, то есть Флэксфорд, начинает шевелиться. Я не знаю, что подумал Лорен, когда увидел неподвижно лежащего человека. Может, даже за мертвого принял. И вдруг этот человек оживает, начинает двигаться, открывает глаза. Лорен действует машинально. Он выхватывает дубинку и наносит несколько ударов по голове.

— Брехня! — Голос у Лорена дрожал, но, может быть, не от страха, а от возмущения и гнева. — Он не в своем уме, Рэй! С какой стати мне бить его по голове?

— Из-за денег.

— Каких еще денег?

— Тех самых, которыми ты набивал себе карманы, когда Флэксфорд заморгал своими глазенками. Деньги около него валялись. Весь пол был усыпан бумажками. — Я обратился к Рэю: — Флэксфорд был тот еще тип. Допускаю, что он мог посредничать между властями и уголовным миром или собирать дань для рэкетиров — да мало ли чем он мог заниматься! Многогранная, словом, личность. У такого человека приличный счет в банке, а то и собственный сейф в бронированном хранилище. Но он обязательно должен иметь деньги при себе. Законные у него операции или незаконные, махинатору без наличности никак нельзя. Я всего-навсего мелкий взломщик и то раздобыл сегодня десять тысяч.

Я не счел нужным уточнять, что мне принадлежит только половина этой суммы, и продолжал:

— Никто не обратил внимания, что в квартире пострадавшего нет денег. Ни в тумбочке, ни в шкафу, ни в этом окаянном бюро — нигде. Сколько народу прочесывало место преступления, я сегодня все бюро перетряхнул, никому ни доллара не попалось. Чего там только не было! Но наличности никто не нашел.

— Раз денег не нашли, значит, их взял Лорен?

— Бред сумасшедшего!

— Нет, не бред, — возразил я. — Не могу сказать, от чего Флэксфорд почувствовал себя плохо — от приступа, от падения или еще от чего, — но сознание он потерял внезапно. По моей версии незадолго до этого у него был посетитель, он принес ему деньги, которые Флэксфорд должен был передать третьему лицу. Сумма была достаточно крупная, и Флэксфорд до поездки в театр решает пересчитать деньги. Он берет их в спальню, начинает считать, и тут с ним обморок. Потом входит Лорен, видит бесчувственного человека, а на полу — куча сотенных.

— Ну, это твои догадки!

— Не просто догадки, Рэй. Ты бы видел, в каком состоянии была моя квартира. Каждый ящик перевернули, каждую книгу перетрясли, в каждую щелочку залезли. Ты такого шмона в жизни не видел, Рэй! Ясно, что не из-за шкатулки старались. Кто-то знал, что в этот вечер у Флэксфорда на руках была крупная сумма. Знал тот, кто принес ему эти деньги. Может быть, это был сам Майкл Дебю или кто-то, связанный с ним, и деньги предназначались для подкупа тех, кто вел расследование в окружной прокуратуре. Или же, наоборот, деньги принесли для передачи Дебю. Отсюда следует, что убийцей тот, первый посетитель быть не мог — не говоря уже о состоянии замков, о чем я уже рассказывал. После ухода посетителя — назовем его для удобства Дебю — Флэксфорд был жив, и у него были деньги. Потом произошло убийство, и деньги исчезли. Сумма была значительная, так что Дебю не захотелось расставаться с ней, и он начал охоту за деньгами. Сумма, повторяю, была настолько значительная, что ради нее Лорен решился на убийство.

— Рэй, он же псих, форменный псих!

— Неизвестно, кто тут псих, Лорен, — откликнулся Рэй.

— Рэй, ты шутишь...

— Какие уж тут шутки... А денежки ты всегда любил.

— Неужели ты поверишь этому вранью?

— Всегда брал, когда на лапу давали. Я поначалу диву давался: зеленый еще, необученный, а гребет за милую душу! Новенькие обычно не сразу начинают хапать. Только потом, когда разберутся, что к чему, когда поймут, что у нас все хапают, — так уж наша система устроена. Тогда у них аппетит и появляется. А у тебя жадность, видать, вперед тебя родилась. Еще жизни не узнал, а уже жадюгой стал. Ты и сейчас ни хрена не смыслишь и ни хрена не умеешь, кроме как звезды в небе да бабки считать. Господи Иисусе, попадется же такой сукин сын!

— Рэй, погоди, ты же знаешь, что я никого не убивал.

— Это еще неизвестно.

— Да к тому же дубинкой? Что ты, Рэй!

Я был рад, что Лорен сам заговорил о дубинке, и звучно шлепнул ею по ладони.

— Хороша дубинка — гладкая, блестящая!

Можно подумать, что ты ею никого ни разу не ударил.

— Ни разу и не ударил.

— Да, не ударял, и не ронял ее на асфальт, и не стукался ею об стену. И вообще не брал с собой два дня назад. — Нарочито театральным жестом я наставил на него дубинку. — Новая она у тебя, дубинка, совершенно новая, верно я говорю, Лорен? Старую ты куда-то дел, потому что вся оббита была. Помнишь, как любил ею вертеть? Как часто она у тебя падала? Вся поверхность в царапинах и щербинах была, а на конце даже трещины пошли. Ты прекрасно знал, что в эти трещины могла попасть кровь, мог забиться волос или кусочек кожи. Сколько ни скреби палку, лабораторный анализ все равно показал бы, что ею обрабатывали Флэксфорда. Улики налицо, поэтому ты был вынужден расстаться со старой дубинкой.

Лорен раскрыл было рот, но промолчал. Рэй взял дубинку у меня из рук.

— Похоже, и правда новенькая, — сказал он.

— Рэй...

— Очень даже новенькая, Лорен. И совсем не та, с которой ты ходил. Когда ты ее взял?

— Неделю или две назад.

— До убийства?

— Да, до взлома...

— Чем тебе не понравилась старая дубинка?

— Ничем. Просто мне показалось, что у этой рукоятка удобнее.

— А куда дел старую?

— Сунул куда-то.

— Сможешь ее найти в случае чего?

— Наверное, смогу. Хотя, знаешь, я, кажется, на заднем дворе ее оставил. Соседские ребятишки, может, подобрали. Я, конечно, поищу...

И они некоторое время смотрели друг на друга, словно продолжая разговор, не обращая на меня ни малейшего внимания. Потом Лорен опустил глаза. На нем были, кстати, черные тупоносые, до блеска начищенные башмаки. В таких куда удобнее нести дежурство, чем в моих плетеных мокасинах.

— Теперь насчет сортира, — сказал Рэй. — Мы слышали, как он спустил воду, и потом сразу же вернулся в гостиную. Как он успел сделать все то, о чем ты говоришь?

— Он спустил воду на обратном пути, понимаешь? Сначала пошел в спальню, не заходя в уборную, а воду спустил, когда возвращался.

— Для понта?

— Факт.

— Угу, похоже, что все сходится... Да, еще насчет пепельницы. Ведь Флэксфорда прикончили пепельницей.

— Да, той, что была в гостиной.

— Откуда ты знаешь?

— Помнишь, я спросил тебя про пепельницу? Она тогда стояла на столике рядом с креслом, в котором я сидел. Сегодня ее там не было. Сначала я подумал, что она составляет пару с той, которая считается орудием убийства, и что ее тоже прихватили ребята из лаборатории. На самом же деле существует только одна пепельница. Когда я пришел туда, она стояла в гостиной на столике... А когда прибыли лабораторщики, ее нашли в спальне.

— И как она туда попала? Лорен отнес?

— Факт. Как было дело? Лорен возвращается в гостиную и устраивает спектакль с обмороком.

Очень странный, кстати сказать, обморок. Такая замедленная реакция просто неестественна. Хотя, если он раньше не видел мертвецов...

— Да нет, видал нескольких.

— Пусть видел, но, может, этот был первый на его совести. Допускаю, что у него поджилки затряслись. Тем не менее он сумел дойти до гостиной и только здесь, перед нашими глазами, хлопнулся на пол. Изобразил, как теряют сознание. Через минуту я был уже за дверью. А потом и ты за мной, как только опомнился.

— Что дальше?

— Едва ты выскочил из квартиры, твой приятель хватает со столика пепельницу, несется в спальню и шмякает Флэксфорда по голове. Не исключено, что тот был только оглушен дубинкой, но с равной вероятностью он мог быть уже и мертвым. Так или иначе, Лорену, видимо, захотелось, чтобы в деле фигурировало приемлемое орудие убийства. Я лично считаю, что бедняга Флэксфорд еще дышал, однако после пары хороших ударов увесистым куском хрусталя отдал Богу душу. К этому времени твой подручный окончательно пришел в себя и кинулся следом за тобой. Правда, до этого он подобрал оставшиеся в спальне денежки. Так и получилось, что он оказался дома и с хорошим барышом, а я в розыске по обвинению в убийстве.

Не берусь утверждать, когда именно Рэй понял, что я говорю правду, но в ходе моего затянувшегося монолога исчезли его последние сомнения. Мне было слышно, как он отстегнул кобуру, чтобы выхватить, если понадобится, пистолет. Лорен тоже заметил движение Рэя, он даже хотел вскочить с дивана, но передумал.

— Сколько заграбастал, Лорен? — спросил Рэй.

Тот молчал. Рэй задал тот же вопрос мне.

— Скажет, никуда не денется, — ответил я. — По моей прикидке — больше двадцати тысяч, может, даже вдвое больше. Я уже говорил, кус, должно быть, хороший, иначе Дебю не лез бы из кожи вон. Само собой, Лорен не знал, сколько там, пока не пересчитал бабки дома. Но он видел, что много, что игра стоит свеч.

Наступило томительное молчание, потом Лорен выдавил:

— Я думал, он уже мертвый.

Мы с Рэем выжидательно смотрели на него.

— Он лежал как труп. Я думал, что наверняка его этот парень пришил. Нет, не знаю, что я думал. Я сразу кинулся подбирать деньги. Как автомат какой. Не знаю, что на меня нашло. Потом он вдруг открывает глаза и начинает приподниматься... Я-то думал, что он мертвый, понимаешь, а он глаза открывает...

— Поэтому ты вернулся с пепельницей и этой пепельницей... Чтобы окончательно убедиться, да?

— Боже мой!.. — вырвалось у Лорена.

— Ну и сколько же подобрал в итоге? Двадцать кусков?