Зачарованная (№2) - Отважная

Вэл глубоко вздохнула и справилась с желанием погрызть ногти.

– Так странно, что ты здесь.

– У тебя больной вид, – сказала Рут. – Ты слишком худая, и глаза словно подбитые.

– Я…

Официантка поставила заказ на стол, помешав Вэл договорить. Радуясь возможности отвлечься, Вэл ткнула в свой напиток толстой синей соломинкой, а потом откусила большой кусок липкой тапиоки и глотнула сладкого чая с молоком. Вэл делала все очень медленно. Руки и ноги у нее отяжелели, и даже жевать тапиоку было утомительно.

– Я знаю, ты собиралась сказать, что все в полном порядке, – произнесла Рут. – Только скажи мне, что ты правда меня не возненавидела.

Вэл почувствовала, как что-то у нее внутри дрогнуло, и наконец смогла начать объяснение.

– Я больше не злюсь. Но чувствую себя такой доверчивой дурой, а мать… Я просто не могу вернуться. По крайней мере пока. И не пытайся меня уговорить.

– А когда? – спросила Рут. – Где ты живешь?

Вэл молча покачала головой и положила в рот еще кусок тоста. Еда таяла у нее во рту, исчезала раньше, чем она успевала понять, что съела ее. За столиком рядом компания нарядных девчонок взорвалась смехом. Два индонезийца оглянулись на них с раздражением.

– Так как ты назвала паренька? – спросила Вэл.

– Что?

– Нашего мучного младенчика. От которого я сбежала и оставила без алиментов.

Рут улыбнулась.

– Себастьяном. Нравится?

Вэл кивнула.

– Ну а вот что тебе, наверное, не понравится, – сказала Рут. – Я не вернусь домой, если ты не поедешь со мной.

Как Вэл ни старалась, ей не удалось уговорить Рут уехать. Решив наконец, что на Рут подействует вид их жилища, Вэл привела ее на заброшенную платформу. В присутствии подруги Вэл снова ощутила зловоние пота и мочи, горелую сладость наркотика, заметила кости животных на рельсах и горы одежды, которые никто не убирал, потому что они кишели насекомыми. Лолли разложила свои принадлежности и начала вытряхивать янтарный порошок в ложку. Дэйв уже был на взлете: дым от его сигареты изображал персонажей мультиков, которые гонялись друг за другом с кувалдами.

– Ты меня разыгрываешь, – сказал Луис. – Попробую загадать. Еще одна бездомная кошка, которую Лолли сбросит на рельсы.

Рут растерянно оглядывалась по сторонам.

– В-вэл? – Голос Рут задрожал.

– Это моя лучшая подруга Рут, – сказала Вэл и поняла, как по-детски это звучит. – Она приехала меня искать.

– А я думал, что твои лучшие друзья – это мы.

Дэйв нагло ухмыльнулся, и Вэл пожалела, что позволила ему к себе прикасаться и думать, будто у него есть над ней какая-то власть.

– Мы все лучшие друзья, – заявила Лолли, бросив на него сердитый взгляд, и закинула одну ногу на Луиса, так что ее сапог оказался у него между ног. – Самые наилучшие друзья.

Лицо Дэйва жалко сморщилось.

– Если бы ты была ей подругой, то не затащила бы в это дерьмо, – сказал Луис Вэл, резко отодвигаясь от Лолли.

– Сколько здесь человек? Выходите туда, где я вас увижу! – внезапно приказал хриплый голос.

Вниз по лестнице спускались двое полисменов. Лолли замерла. Ложка у нее в руке находилась слишком долго над пламенем, и снадобье стало подгорать и чернеть. Дэйв захохотал странным безумным смехом и не мог остановиться.

Лучи фонариков прорезали полумрак станции. Лолли уронила горячую ложку, и лучи сошлись на ней, а потом передвинулись, ослепив Вэл. Она прикрыла глаза ладонью. Одним из полисменов была женщина, и лицо у нее выглядело суровым.

– Вы все! Встать к стене, руки на голову!

Один луч поймал Луиса, и мужчина-полисмен толкнул его ногой.

– Двигайся. Шевелись. Нам сообщали, что здесь поселились подростки, но я не верил.

Вэл медленно поднялась и отошла к стене. Рут встала рядом с ней. Вэл было так тошно от чувства вины, что она с трудом держалась на ногах.

– Извини, – прошептала она.

Дэйв продолжал неподвижно стоять в центре платформы. Его трясло.

– В чем дело? – крикнула женщина-полисмен. – К стене!

И тут ее речь перешла в лай. На том месте, где она стояла, появился огромный черный ротвейлер, из пасти которого текла пена.

– Какого черта? – Второй полисмен обернулся и достал пистолет. – Это ваш пес? Отгоните его.

– Это не наш пес, – проговорил Дэйв со странной улыбкой.

Пес повернулся к Дэйву, рыча и лая. Но Дэйв только рассмеялся.

– Массолино! – заорал полисмен. – Эй, Массолино!

– Кончай дурить! – крикнул Луис. – Дэйв, что ты делаешь?

Рут опустила руки и схватила Вэл, больно царапая ее ногтями:

– Что тут происходит?

Сверкая клыками, собака двинулась к полисмену. Он наставил на нее пистолет – собака остановилась и заскулила. Полисмен неуверенно остановился.

– Где моя напарница?

Лолли захихикала, и полисмен резко обернулся в ее сторону, а потом снова перевел взгляд на собаку.

Вэл сделала шаг вперед. Рут продолжала цепляться за ее руку с такой силой, что было больно.

– Дэйв, – прошипела Вэл. – Хватит. Давай выметаться. Как ты меня учил.

– Дэйв! – закричал Луис.

Тут собака повернулась и прыгнула к тому месту, где они стояли. Высунутый язык в темноте казался красной полосой.

Два резких хлопка сменились тишиной. Вэл открыла глаза, не соображая, когда она их закрывала. Рут завизжала.

На платформе лежала женщина-полисмен, и из ее шеи и бока лилась кровь. Другой полисмен с ужасом смотрел на пистолет у себя в руке. Вэл застыла, слишком ошеломленная, чтобы двигаться. Ноги у нее словно налились свинцом. Ее разум искал решение, какой-нибудь способ исправить то, что сделано. «Это все иллюзия, – сказала она себе. – Дэйв просто подшутил над всеми нами».

Лолли спрыгнула на пути и бросилась бежать. Под ее ногами хрустел гравий. Луис схватил Дэйва за руку и потянул к туннелям.

– Нам надо отсюда убираться, – крикнул он.

Полисмен поднял голову. Вэл спрыгнула с края платформы, Рут последовала за ней. Луис и Дэйв уже исчезали в темноте.

Позади грохнул выстрел. Вэл не оглядывалась. Она бежала по путям, держа Рут за руку, словно они были маленькими детьми, которым надо перейти через дорогу. Рут два раза сжала ей пальцы, и Вэл услышала, что она начала рыдать.

– Полисмены никогда ничего не понимают, – заявил Дэйв, когда они перешли в туннелях на шаг. – У них есть норма арестов, и больше ни о чем они не думают. Они нашли наше место и собирались просто его запереть, чтобы никто больше не мог пользоваться, и какой в этом смысл? Мы никому не мешали тем, что жили внизу. Это наше место. Мы его нашли.

– О чем ты говоришь? – спросил Луис. – О чем ты думал там, на месте? Ты совсем сбрендил?

– Я не виноват, – сказал Дэйв, который никак не мог замолчать. – И ты не виноват. Никто не виноват.

– Это правда, – проговорил Луис дрожащим голосом. – Никто не виноват.

Они вышли на станцию Кэнел-стрит, вспрыгнули на платформу и сели на первый подошедший поезд. Вагон был почти пустой, но они все равно стояли, привалившись к дверям. Рут перестала плакать, но тушь оставила на щеках темные разводы, а щеки и нос покраснели. Дэйв, казалось, находился в трансе и не смотрел никому в глаза. Вэл не могла себе представить, что он в этот момент испытывал. Впрочем, она даже не понимала собственных чувств.

– Сегодня переночуем в парке, – сказал Луис. – Мы с Дэйвом так делали, пока не нашли туннель.

– Я отведу Рут на вокзал «Пени», – неожиданно объявила Вэл.

Она думала об убитой женщине из полиции, и воспоминание лежало на душе грузом, который становился тяжелее с каждым шагом, уводящим их от трупа. Она не хотела, чтобы Рут шла на дно вместе с остальными.

Луис кивнул.

– И ты уедешь с ней?

Вэл колебалась.

– Я одна на поезд не сяду! – яростно выпалила Рут.

– Мне надо кое с кем попрощаться, – сказала Вэл. – Я не могу просто исчезнуть.

Они сошли на следующей остановке, с помощью метрокарт от зубочисток добрались до вокзала «Пени» и прошли посмотреть расписание. В зале ожидания Лолли купила кофе и суп, к которым никто не притронулся.

– Приходи ко мне сюда через час, – сказала Рут. – Поезд уйдет через пятнадцать минут после этого. Ты ведь успеешь попрощаться с этим парнем, правда?

– Если я не вернусь, ты должна сесть на поезд, – сказала Вэл. – Обещай мне.

Рут кивнула. Лицо у нее было бледным.

– Если ты пообещаешь вернуться.

– Мы будем у замка в Центральном парке, – объявила Лолли. – Если ты опоздаешь на поезд.

– Я не опоздаю, – ответила Вэл, бросая взгляд на Рут.

Лолли покрутила ложкой в супе, но ко рту ее не поднесла.

– Знаю. Это я просто так сказала.

Спотыкаясь, Вэл вышла на холодную улицу. Когда она добралась до моста, было еще достаточно светло, чтобы видеть Ист-ривер – темно-коричневую воду, похожую на кофе, который долго кипятили. Сердце у Вэл болело, мышцы на руках скрутило судорогами. Она вдруг вспомнила, что не принимала дозы с прошлого вечера. «Никогда больше двух дней подряд». В какой-то момент это правило было забыто, и новым правилом стало каждый день, а иногда и чаще.

Вэл постучала по пеньку и скользнула внутрь моста, но, несмотря на опасности дневного света, Равуса дома не оказалось. Вэл собиралась оставить записку, но почувствовала такую усталость, что решила немного подождать. Когда она устроилась в кожаном кресле, запахи старой бумаги, кожи и фруктов успокоили ее. Слегка раздвинув занавески, она откинула голову и просидела так целый час, ни о чем не вспоминая и глядя, как солнце опускается все ниже. Равус не приходил, а девушка чувствовала себя все хуже и хуже. Мышцы, которые сначала ныли, как после тренировки, теперь горели, словно в ночном кошмаре.

Вэл перебрала все бутылки с настойками и микстурами, переставив их как попало и устроив беспорядок, но не обнаружила ни единой крупинки зелья, чтобы прогнать боль.

Какая-то семья заканчивала пикник, когда Вэл шаркающей походкой вошла в Центральный парк: мама упаковывала недоеденные бутерброды, долговязая дочка толкала одного из братьев. Вэл заметила, что мальчишки – близнецы. Ей всегда казалось, что в близнецах есть что-то пугающее, словно настоящим мог быть только один из них. Отец бросил взгляд на Вэл и отвернулся, переводя его на длинные голые ноги велосипедистки. Он медленно пережевывал еду.

Вэл двигалась медленно – ее ноги ныли – мимо заросшего озера, где в сумерках дрейфовала пустая лодка. Пожилая пара прогуливалась по берегу рука об руку. Их с пыхтением обгонял бегун в узеньких шортах с МРЗ-плеером, подпрыгивающим на поясе. Нормальные люди с нормальными проблемами.

Дорожка шла через окруженный стенами дворик, стены которого украшали резные узоры из ягод и птиц. Лозы были сделаны так искусно, что казались настоящими. Вэл остановилась и прислонилась к дереву. Его корни были открыты и переплетались словно вены, кора на стволе была влажной и темной от замерзшего сока. Девушка шла довольно долго, но никакого замка не увидела.

Мимо Вэл проходили трое парнишек в брюках, сидящих низко на бедрах. Один стучал баскетбольным мячом по спине приятеля.

– А где замок? – крикнула она им.

Один из мальчишек покачал головой:

– Нет такого.

– Она говорит о замке Бельведер, – сказал второй, указывая рукой вбок, почти в ту сторону, откуда она пришла. – Через мост и за рощу.

Вэл кивнула. «Через мост и лесок». Превозмогая боль, она продолжала идти и предвкушала укол иглы и сладкое облегчение, которое он принесет. Вэл вспомнила, как Лолли сидела у огня с ложкой в руке, и у нее перехватило дыхание при мысли, что наркотик остался там, в туннелях, с мертвой женщиной из полиции. А потом ей стали омерзительны собственные мысли, которые так ее тревожили.

Рощу пересекали дорожки, заканчивавшиеся тупиками или поворачивавшие наподобие петель. Некоторые тропинки, вероятно, проложили специально, другие протоптали пешеходы, которым надоело искать путь по запутанному маршруту. Вэл брела по дорожке, шурша листьями и ветками, спрятав руки в карманы и защипнув кожу сквозь тонкую подкладку куртки, словно, доставляя телу боль, она могла получить облегчение.

Под укрытием негустых ветвей двое мужчин сплелись в объятиях: один в костюме и пальто, второй – в кожаных брюках и короткой военной куртке.

Возле озера на холме возвышался большой серый замок с высоким шпилем, окруженный деревьями. Он выглядел великолепным древним сооружением, чужим и странным на фоне мерцающих в сумерках огней города. Подойдя ближе, Вэл заметила, что за окнами стоят чучела животных и их черные глазки наблюдают за ней сквозь стекло.

– Эй! – позвал знакомый голос.

Вэл оглянулась и увидела Рут возле одной из колонн. Не успела она придумать, что ответить, как заметила Луиса, растянувшегося на площадке, откуда открывался вид на озеро и бейсбольное поле. Он целовал Лолли, глубоко проникая в ее приоткрытый рот.

– Я так и знала, что ты не собиралась появиться, – сказала Рут, качая головой.

– Ты обещала, что сядешь на поезд, даже если я не приду, – отозвалась Вэл, пытаясь говорить строго, но слова ее прозвучали беспомощным оправданием.

Рут скрестила руки на груди:

– Ну и пусть.

– А где Дэйв? – спросила Вэл, осматриваясь.

В парке темнело, и она не видела его поблизости. Рут пожала плечами и потянулась за стаканчиком, стоявшим у ног.

– Он ушел, чтобы подумать или еще зачем-то. Луис пошел за ним, но вернулся один. Наверное, у него крышу снесло. Черт, у меня и у самой крыша поехала: та женщина превратилась в собаку! Я сама видела.

Вэл не знала, как объяснить Рут, чтобы та поняла, и не испортить ситуацию еще больше. Было гораздо лучше считать, будто сотрудница полиции превратилась в собаку, а не что ее превратили.

– Дэйву это не понравится.

Вэл указала подбородком на Лолли и Луиса, решив вообще ничего не говорить о волшебстве.

Рут поморщилась.

– Какая гадость. Эти мерзкие трахальщики.

– Я не понимаю. Она все время на него вешалась, а он выбрал именно неподходящий момент, чтобы этим заняться?

Вэл не могла понять, что случилось. Луис был задницей, но брата любил. Не похоже на него: оставить Дэйва бродить по Центральному парку, а самому обжиматься с девчонкой.

Рут нахмурилась и протянула Вэл стаканчик.

– Они твои друзья. Вот, выпей чаю. Отвратительно сладкий, но хотя бы теплый.

Вэл глотнула, ощущая, как жидкость согревает ей горло. Она старалась не замечать, как у нее дрожит рука.

Луис отстранился от Лолли и криво ухмыльнулся Вэл.

– Эй, ты когда явилась?

– У вас нет наркоты? – выпалила Вэл. Ей казалось, что она не в силах дольше терпеть эту боль. Даже челюсти у нее свело судорогой.

Луис покачал головой и посмотрел на Лолли.

– Нет, – сказала она. – Я ее уронила. А ты ничего не взяла у Равуса?

Вэл перевела дыхание, стараясь не поддаться панике.

– Его там не оказалось.

– Ты не видела Дэйва, когда сюда шла? – спросила Лолли.

Вэл покачала головой.

– Пошли устраиваться, – предложил Луис. – Уже стемнело, и нас не увидят.

– А Дэйв нас найти сможет? – спросила Рут.

– Конечно, – ответил Луис. – Он знает, где искать. Мы и раньше здесь ночевали.

Вэл стиснула зубы в бессильном раздражении, но последовала за остальными. Они перелезли через калитку у боковой стены замка и расположились у его основания на каменной площадке, над которой нависала стена, образуя укрытие. Вэл заметила, что они уже застелили площадку картоном.

Луис сел на землю, а Лолли привалилась к нему, прикрыв глаза.

– Я насобираю завтра припасов получше, – пообещал он и наклонился, чтобы прижаться губами к ее губам.

Рут обняла Вэл рукой и вздохнула.

– Не могу в это поверить.

– Я тоже, – сказала Вэл, потому что внезапно вся сцена показалась ей сюрреалистической и абсурдной.

То, что Рут собралась ночевать на картонке в Центральном парке, было даже более невероятным, чем существование фейри.

Луис запустил руки Лолли под юбку, а Вэл пила остывающий чай, стараясь не обращать внимания на чмоканье и хихиканье. Повернув голову, она увидела, что штанина широких брюк Луиса высоко задралась и стали видны следы ожогов под коленом – признак того, что он все-таки употреблял зелье.

Когда дыхание Рут стало сонно-ровным, а вздохи Лолли и Луиса участились, Вэл прикусила щеку изнутри и погрузилась в муки ломки.

Глава 10

Порою нужен яд – и все ж он мерзок.

Уильям Шекспир. «Ричард II», акт 5, сц. 6[5]

Ночь тянулась, но Вэл не становилось легче. Судороги сводили мышцы так сильно, что она встала и выползла из укрытия, чтобы можно было дергаться и изгибаться, как требовало тело. Она прошла по камням и вернулась в рощу, сбрасывавшую засохшие листья, кое-где сохранившиеся на ветках. Вэл росла, считая Центральный парк самым опасным местом в Нью-Йорке. Девушка думала, что за каждым кустом прячутся извращенцы и убийцы, поджидая неосторожных прохожих, и помнила бесчисленные сообщения в новостях о зарезанных и задушенных жертвах. Но сейчас парк казался просто безмятежным.

Девушка подобрала палку и стала отрабатывать выпады, направляя кончик деревяшки в дупло толстого вяза, пока не сообразила, что пугает белок, которые там жили. От резких движений у нее закружилась голова и появилась легкая тошнота, а когда Вэл тряхнула головой, ей показалось, что на соседней дорожке двигаются огни.

В этот момент ветер усилился и воздух изменился, как это бывает перед грозой, но когда она присмотрелась, то ничего не увидела. Хмуря брови, Вэл на всякий случай присела на корточки и стала ждать, не пройдет ли кто-то рядом.

Ветер пронесся мимо, чуть не стащив рюкзак с плеча. На этот раз она была уверена, что слышала смех. Вэл обернулась, но увидела только толстые стебли плюща, ползущего по соседнему дереву, зеленому и полному жизни, словно до зимы было еще очень далеко.

Тут налетел следующий порыв ветра, выбил стаканчик у нее из рук и разлил остывший чай.

– Прекрати это! – заорала Вэл, но в наступившей тишине слова казались бесполезными и даже опасными.

Свист заставил девушку повернуть голову. На пеньке сидела женщина, состоящая целиком из плюща.

– Я чую чары, тонкие, словно снежная пороша. Ты одна из нас?

– Нет, – ответила Вэл, – я не фейри.

Женщина наклонила голову в легком поклоне.

– Постой. Мне нужна… – начала Вэл, но не знала, как договорить.

Ей нужна была доза. Ей было необходимо достать зелье, но она понятия не имела, есть ли у фейри название для него.

– Ты из лакомок? Бедняжка, как далеко ты забрела от празднеств! – Женщина из плюща прошла мимо Вэл, направляясь к мосту. – Я покажу тебе дорогу.

Вэл не поняла, о чем говорит женщина, но последовала за ней, потому что Лолли и Луис обманывали Дэйва у нее на глазах, а ей не хотелось это видеть, потому что мертвые глаза сотрудницы полиции словно следили за ней в темноте, и главным образом потому, что сейчас Вэл стремилась избавиться от боли. А на празднестве фейри она рассчитывала найти какой-нибудь способ облегчить страдания.

Женщина из плюща привела Вэл обратно к озеру, на террасу с резными стенами из птиц и ветвей и фонтаном в центре. Фейри, будто живая статуя из зелени, прошуршала по плиткам. С воды накатывался туман, серебристой дымкой повисая в воздухе и двигаясь дальше слишком стремительно, чтобы быть природным. У Вэл защипало кожу, но она слишком устала и наполнилась болью, чтобы что-то делать. Она только отшатнулась, когда туман выплеснулся, словно прилив, у темного берега.

Он опустился вокруг нее, теплый и тяжелый, окружив Вэл странным ароматом гниения и сладости. Музыка призраком скользнула по воздуху – звон колокольчиков, стон, пронзительные ноты флейты. Вэл неуверенно шла вперед, сопровождаемая завихрениями тумана. Совсем близко она услышала смех и повернулась. Местами туман отступил, и Вэл смотрела на совершенно иной пейзаж.

Терраса осталась на месте, но из камня выросли лозы, превратившиеся в необузданные вьющиеся растения, покрытые странными цветами и тонкими, как иголки, колючками. Птицы слетели со своих каменных гнезд, клевали налившийся виноград, свисающий с лестничных перил, и ссорились с пчелами размером с кулак из-за яблок, усеивавших причал.

А еще там появились фейри. Их было гораздо больше, чем, по мнению Вэл, могло выжить в городе, заполненном железом: фейри со странными глазами и острыми ушами, в юбках, сотканных из крапивы и таволги, в футболках и жилетах с вышитыми розами и вообще без всего, с блестевшей в лунном свете кожей. Вэл прошла мимо создания с ногами, которые оказались ветками, а лицо было вырезано из коры, мимо человечка, который разглядывал ее в театральный бинокль с линзами из голубого стекла, мимо мужчины с полосой шипов вдоль горбатой спины, от которого пахло сандаловым деревом. Каждое волшебное существо казалось ярким, как пляшущее пламя, и свободным, как ветер. В лунном свете их глаза горели жарко и пугающе, и Вэл почувствовала страх.

Вдоль берега озера были расстелены полотнища, затканные золотом и заваленные всевозможными деликатесами. Финики, айва и гранаты лежали на тарелках из сухих листьев, а рядом стояли графины с сапфировыми и яшмовыми винами. Бисквиты, обсыпанные поджаренными желудями, окружали насаженных на вертела голубей и чашки с густым сиропом. Рядом с ними высилась горка белых яблок Равуса: их красное нутро просвечивало сквозь бархатистую кожицу, обещая Вэл отдых от боли.

Она забыла свой страх.

Схватив яблоко, она вгрызлась в теплую, сладкую мякоть. Кусочек плода скользнул ей в горло, словно обрывок кровавого мяса. Борясь с тошнотой, она кусала еще и еще. Кожица яблока лопалась под ее острыми зубами, и сок тек по подбородку. Плод не действовал как наркотик, но лишил чувствительности ноги и руки и прогнал дрожь.

С чувством облегчения Вэл уселась у берега озера в тот момент, когда существо из мха и лишайника на секунду вынырнуло на поверхность с бьющейся во рту рыбой, а потом скрылось снова. Сытая и усталая, Вэл наблюдала за толпой. К своему изумлению, она заметила, что она здесь не единственная из людей. Девочка – совсем юная, наверняка еще школьница – положила голову на колени синей фейри с черными губами, которая вплетала ей в косички крошечные колокольчики и клевер. Мужчина в твидовом пиджаке, с седеющими волосами стоял на коленях рядом с зеленой девушкой с мокрыми волосами из мха. Два молодых человека ели дольки белых яблок с острия ножа и лизали лезвие, чтобы собрать весь сок.

Они и есть лакомки? Люди-рабы, готовые сделать что угодно ради крупинки наркотика, даже не представляющие, что можно вколоть его в вену или втянуть дым в нос. «Никогда, – сказала себе Вэл. – Никогда больше. Никогда. Никогда больше. Никогда. Никогда. Страна Никогда»: Ей совсем не нужно заставлять тени танцевать. Она не должна постоянно выбирать неправильный путь, радуясь, что она решает собственные проблемы. Какими бы неразумными ни были ее решения, они все равно не устраняют остальных трудностей.

Еще один фейри спустился по лестнице – половину его лица покрывал лиловый синяк, а кожа казалась рябой и местами пузырилась. Одно ухо и часть шеи были словно грубо вылеплены из глины. Когда он шел по террасе, часть фейри отошли от него подальше.

– Железная болезнь, – произнес кто-то.

Повернувшись, Вэл увидела одну из золотоволосых фейри из парка Вашингтон-сквер. Ноги у нее по-прежнему были босыми, но щиколотку обвивала нитка из ягод остролиста.

Вэл содрогнулась.

– Это выглядит, будто у него ожог.

– Некоторые говорят, что такое случится со всеми, если мы не останемся жить в парке или не вернемся туда, откуда пришли.

– Вас сюда изгнали?

Девушка-фейри кивнула.

– Один из моих возлюбленных был также возлюбленным знатного лорда. Тот решил, что не хочет делиться вниманием возлюбленного, и подстроил так, будто я украла штуку ткани. Это была волшебная материя, на которой ожившие рисунки показывают истории. Она очень дорогая, поэтому ткач придумал изощренное и суровое наказание. Мы с сестрами отправились в изгнание до тех пор, пока не докажем мою невиновность. А что ты?

Вэл наклонилась вперед, представляя себе великолепную ткань, и вопрос фейри застал ее врасплох.

– Наверное, можно сказать, что я тоже в изгнании, – пробормотала она, огляделась и спросила: – А здесь всегда так? Все изгнанники приходят сюда каждую ночь?

Фейри с волосами цвета меда рассмеялась.

– О да. Если пришлось остаться у Железнобоких, то можно хотя бы сюда приходить. Как будто ты снова при дворе. И конечно, здесь ловят сплетни.

Вэл улыбнулась.

– Какие сплетни?

Она снова вернулась к роли спутника и автоматически задавала вопросы, на которые собеседнику хотелось отвечать. Слова фейри заглушали ее собственные беспокойные мысли.

Девица ухмыльнулась.

– Ну, самая интересная сплетня – что королева Летнего Двора Силариаль здесь, в железном городе. Говорят, что она собирается разобраться с отравлениями. Похоже, Мабри – одна из изгнанных Высших – что-то знает. Все слышали, что они встречались.

Вэл впилась ногтями в ладонь. Не обвинила ли Мабри Равуса? Девушка вспомнила покинутое жилище Равуса внутри моста и нахмурилась.

– О, смотри! – прошептала фейри. – Вот она. Видишь, как все пятятся и притворяются, будто не умирают от желания попросить подтвердить слухи.

Вэл встала.

– Я ее спрошу.

Не дав фейри с медовыми волосами возразить, Вэл стала пробираться между волшебным народом. На Мабри было надето платье кремового цвета, а зелено-коричневые волосы она закрепила на макушке гребнем, сделанным из раковины. Он показался Вэл знакомым, но она не смогла вспомнить, где его видела.

– Красивый гребень, – сказала она, глядя на Мабри.

Мабри вынула его из прически, позволив волосам рассыпаться по спине, и адресовала Вэл широкую соблазнительную улыбку.

– Я тебя знаю. Ты служаночка, к которой привязался Равус. Возьми эту безделицу, если она тебе нравится. Может, у тебя для нее отрастут волосы.

Вэл молча провела пальцами по прохладной поверхности раковины и решила, что подарок, врученный с таким ехидством, не заслуживает благодарности.

Мабри вытянула палец и прикоснулась к уголку губ Вэл.

– Вижу, что ты отведала того, что пила твоя кожа.

Вэл вздрогнула:

– Откуда ты знаешь?

– У меня привычка знать многое, – ответила Мабри и, отвернувшись, отошла, не дав Вэл возможности задать ей ни одного вопроса.

Вэл попыталась пойти следом за Мабри, но кто-то из фейри с волосами из длинных водорослей и улыбкой, полной недоброго озорства, преградил ей дорогу.

– Моя милочка, дай испить твоей красоты.

– Да ты шутишь, – сказала Вэл, пытаясь протиснуться мимо него.

– Нисколько, – заявил он. – Я могу сделать так, чтобы далее твои сны были про желание.

Вэл внезапно и необъяснимо ощутила, как в животе у нее возникло желание и загорелось лицо. Вдруг чьи-то пальцы сомкнулись у нее на горле, и низкий хриплый голос проговорил тихо рядом с ее ухом:

– И на что теперь годится все твое обучение?

– Равус? – спросила Вэл, хотя узнала его голос.

Незнакомый фейри поспешно исчез, но Равус продолжал обхватывать пальцами ее шею..

– Здесь опасно. Тебе следовало быть осторожнее. А сейчас я хочу, чтобы ты попыталась высвободиться.

– Ты же не учил меня… – начала она, но тут же замолчала, устыдившись того, что ее слова звучали как нытье.

Он учил ее сейчас. Ведь он же дал ей время подумать, какие приемы можно применить. И он не душил ее. Он давал ей время, чтобы победить.

Вэл расслабилась, прижимаясь спиной к его груди и с силой вдавливая в него бедра. От неожиданности он разжал руку – и Вэл освободилась. Равус схватил ее за плечо, но она повернулась и прижалась губами к его губам.

Губы тролля оказались шершавыми и обветренными. Она почувствовала, как его клыки вонзились ей в нижнюю губу. Равус издал низкий гортанный возглас и закрыл глаза. Его рот открылся под ее губами. От запаха холодного влажного камня у нее закружилась голова. Один поцелуй перешел в другой, и все было безупречно, совершенно правильно и реально.

Он резко отстранился и повернул голову, чтобы не смотреть на нее.

– Действенно, – проговорил тролль.

– Я подумала, что ты хотел, чтобы я тебя поцеловала. Иногда мне казалось, что я могу это видеть.

Сердце стучало у Вэл в груди, щеки жег румянец, но она с радостью услышала, что голос ее звучит спокойно.

– Я не хотел, чтобы ты… – медленно произнес Равус. – Я не хотел, чтобы ты это видела.

Она чуть не рассмеялась.

– Ты кажешься таким изумленным. Неужели тебя никогда раньше никто не целовал?

Вэл хотелось повторить поцелуй, но она не решалась.

Его ответ был холодным:

– В редких случаях.

– Тебе это нравилось?

– Тогда или сейчас?

Вэл набрала воздуха и протяжно выдохнула.

– Оба раза. И то, и другое.

– Мне это понравилось, – мягко сказал он.

В этот момент Вэл вспомнила, что он не способен лгать. Она провела рукой по его щеке.

– Поцелуй меня в ответ.

Равус поймал ее руку и до боли сильно стиснул пальцы.

– Довольно, – зарычал он. – Какую бы игру ты ни вела, прекращай ее немедленно.

Вэл вырвала руку, мгновенно опомнившись, и отступила на несколько шагов назад.

– Извини. Я думала…

По правде говоря, она уже не помнила, что именно думала и почему эта мысль показалась ей такой удачной.