Зачарованная (№2) - Отважная

– Что… что происходит?

– Ты не увидела разницы, правда? – спросил у Лолли фальшивый Луис.

Его лицо стало изменяться, черты медленно перестраивались, становясь чертами Дэйва. Но почерневшие глаза и губы и блеск на коже остались.

Она ахнула.

Он захохотал как сумасшедший и хрипло сказал:

– Ты даже не увидела разницы, а ведь никак не хотела дать мне шанс!

– Ах ты, дерьмо!

Лолли ударила Дэйва по щеке. А потом она била его еще и еще, звонко шлепая по рукам, которые он поднял, чтобы закрыться.

Луис схватил ее за руки, но Дэйв снова начал хохотать.

– Ты думала, что ты меня знаешь? Я – Хилятик Дэйв? Дэйв-Трусишка? Дэйв-Идиот? Дэйв, который нуждается в защите брата? Ни в чем я не нуждаюсь! – Он посмотрел Луису в лицо. – Ты такой умный, правильно? Такой умный, что даже ничего не понял! Так кто из нас дебил, а? У тебя найдется ученое словцо, чтобы сказать, какой ты тупица?

– Что ты сделал? – спросил Луис.

– Он заключил договор с Мабри, – ответила Вэл. – Так ведь?

Дэйв улыбнулся, но это больше походило на судорожную гримасу, словно губы растянулись слишком сильно. Когда он заговорил, Вэл могла видеть только черноту позади его зубов, словно смотрела в темный туннель.

– Ага, я заключил договор. Мне не нужно Зрение, чтобы увидеть, когда у меня есть что-то, что кому-то нужно. – Он утер лоб, и его глаза расширились еще сильнее. – Я хотел…

Внезапно Дейв рухнул, дергаясь в конвульсиях. Луис встал на колени рядом с ним и отвел ему со лба дреды, а потом резко отдернул Руку.

– Он слишком горячий. Будто кожа в огне.

– Это зелье, – сказала Вэл. – Дейв употреблял его чаще раза в день: приходилось принимать его постоянно, чтобы оставаться в этом облике.

– В кино людей с сумасшедшим жаром кладут в ванну со льдом, – предложила Рут.

– Да? Когда у них передозировка снадобьем фейри? – огрызнулась Лолли.

– Хватай его, – сказала Вэл. – Озеро достаточно холодное.

Луис просунул руки брату под мышки.

– Осторожнее. Тело у него очень горячее.

– Возьми мои перчатки, – предложила Рут, стянула их с рук и передала Вэл.

Поспешно надев перчатки, Вэл схватила Дэйва за щиколотки. Они были горячие, как кастрюля с кипятком. Девушка подняла ему ноги. Дэйв оказался легким, словно был внутри пустым.

Вдвоем они спустились по ступенькам и прошли по тропинке через рощу к воде. Горячее тело Дэйва обжигало кожу Вэл даже сквозь перчатки. Он крутился и извивался, словно боролся с какой-то невидимой силой. Вэл стискивала зубы и не выпускала его.

Луис вошел в воду, и Вэл последовала за ним. Леденящий холод сковал им ноги, а руки, наоборот, жгло огнем.

– Ладно, давай вниз, – сказал Луис. Они опустили Дэйва в воду. От его тела пошел пар. Вэл выпустила Дейва и направилась к берегу, но Луис продолжал держать брата, не давая его голове погрузиться в воду, словно священник, производящий крещение.

– Помогает? – окликнула их Рут. Луис кивнул, растирая лицо Дэйва. Вэл видела, что рука Луиса стала ярко-розовой, но не могла понять, обжегся он или замерз.

– Лучше, но его надо везти в больницу.

Лолли вошла в воду и уставилась на Дэйва.

– Ты, чертов дебил! – крикнула она. – Как можно быть таким идиотом? – Вид у нее вдруг стал растерянным. – Зачем он делал это ради меня?

– Ты не должна винить себя, – сказала Вэл. – Будь я на твоем месте, мне, наверное, хотелось бы его убить.

– Не могу понять, что я чувствую, – призналась Лолли.

– Вэл, – сказал Луис. – Нам надо пойти и попросить Равуса о помощи.

– Равуса? – переспросила Лолли.

– Он уже один раз спас ему жизнь, – ответил Луис.

Вэл представила лицо Равуса – замкнутое, с потемневшими от ярости глазами. Она вспомнила все, что знала о Мабри, и то, как платил Дэйв за ее помощь.

– Не знаю, захочет ли он это сделать сейчас.

– Я отвезу Дэйва в больницу, – предложила Лолли.

– Поезжай с ней, ладно? – попросила Вэл Рут. – Пожалуйста.

– Я? – Рут явно изумилась. – Да я его даже не знаю!

Вэл наклонилась к ней.

– Но я знаю тебя.

Рут возвела глаза к небу.

– Ладно. Но ты у меня в долгу. Ты должна мне месяц безмолвного служения.

– Я должна тебе даже год служения, – ответила Вэл и зашла в воду, чтобы помочь Луису поднять брата.

Они медленно добрались до улицы. Первое такси, которое они попытались остановить, начало тормозить, но, увидев Дэйва, шофер уехал, не разрешив Лолли открыть дверцу. Следующая машина остановилась, и водитель не обратил внимания на то, что две девушки сели на заднее сиденье, а Луис уложил корчащегося Дейва им на колени.

– Держи, – сказала Рут, передавая Вэл арфу.

– Мы о нем позаботимся, – пообещала Лолли.

– Я приеду, как только смогу.

Луис секунду колебался, прежде чем закрыть дверь.

Такси тронулось, и, пока оно отъезжало, Вэл смотрела на бледное лицо Рут сквозь заднее стекло и пыталась разобрать слова, которые она произносила.

Глава 12

Был сладок и на губах пылал

Ее поцелуя горячий ток,

Как пред алтарем огня фиал,

Иль кровоточащий граната бок,

Иль опрокинутый в цветок

Густого вина бокал.

Оскар Уайльд. «В золотой комнате: Гармония»

Запряженный экипаж остановился под аркой мостовых опор. Отсюда было далеко до парка или другого места, где положено быть каретам, а светло-гнедая лошадь выглядела беспокойной в бледных лучах рассвета. Кучера при ней не оказалось.

– Ты считаешь, кто-то ехал в экипаже до супермаркета? – спросила Вэл.

– Это не лошадь, – отозвался Луис, оттаскивая Вэл подальше.

Глаза у него покраснели, а губы растрескались от холода.

– Радуйся, что не видишь, как оно выглядит на самом деле.

Это была обычная лошадь с широкой провислой спиной и массивными копытами. Вэл прищурила глаза, так что вся картина стала расплываться, но все равно не поняла, что именно увидел Луис. Однако она решила его не расспрашивать.

– Пошли.

Держась противоположной стены, она проскользнула под арку. Луис шел за ней. Она постучала по пеньку, но в тот момент, когда они протиснулись в проем, Взл услышала, как кто-то с топотом спускается по лестнице.

Они не успели скрыться и чуть не столкнулись с Грейаном.

Его руки были покрыты алой кровью, которая капала с кончиков пальцев и свертывалась на пыльных ступеньках. В одной руке он сжимал оба бронзовых ножа. Они тоже блестели от крови.

– Все сделано, – устало проговорил огр. – Людишки, я хочу дать вам урок, чтобы вы больше не лезли в дела фейри.

– Где Равус? – спросила Вэл. – Что случилось?

– Хочешь еще раз сразиться со мной, смертная? Твоя преданность похвальна, хотя и неуместна. Прибереги отвагу для более достойного противника. – Он протиснулся мимо нее и спустился до конца лестницы. – У меня нет желания приносить сегодня новую смерть.

Все сузилось до этой секунды, до этого слова. Смерть.

«Не может быть!» – сказала себе Вэл, хватаясь за стену, чтобы не упасть. Мгновение ей казалось, что она не сможет пройти остаток пути наверх. Она этого не вынесет.

Луис медленно поднялся по лестнице до площадки, а потом вернулся обратно и прижал палец к губам:

– Она там.

Вэл начала торопливо подниматься, и Луис придержал ее, стиснув пальцы на ее руке.

– Тише! – прошипел он.

Вэл кивнула, не осмеливаясь спросить про Равуса. Вдвоем они осторожно поднялись по ступенькам. Облачко пыли поднималось при каждом шаге, железные ступени скрипели, а струны арфы позвякивали. Вэл надеялась, что эти звуки теряются в грохоте транспорта на мосту. Когда они почти дошли до площадки, она услышала беспокойный голос Мабри:

– Где ты его держишь? Я знаю, что ты здесь хранишь яд. Ну же, окажи мне последнюю услугу!

Вэл затаила дыхание в ожидании ответа Равуса, но тот молчал. Луис казался мрачным.

– Раньше ты всегда так рвался мне угодить! – с горечью продолжила Мабри.

В комнате что-то упало – Вэл показалось, что она услышала звон бьющегося стекла.

Девушка тихо прошла вперед и раздвинула полиэтиленовую занавеску. Рабочий стол Равуса был перевернут, книги и бумаги разбросаны по всей комнате. Спинка кресла была разодрана сзади, и оттуда вывалились перья и пенопласт. Несколько свечей мерцали на полу в окружении ручейков воска. На каменных стенах виднелись глубокие борозды. Равус лежал на полу на спине, положив руку на грудь, и из-под его пальцев сочилась кровь. Темные влажные полосы окрасили пол, словно Равус по нему ползал. Мабри наклонилась над ящиком шкафа и одной рукой копалась в его содержимом, а в другой держала блюдо, на котором лежало что-то красное.

Вэл прокралась ближе, не обращая внимания на предостерегающий жест Луиса. Страх за Равуса заставил ее забыть обо всем.

– Знаешь, сколько мне пришлось ждать твоей смерти? – спросила Мабри, и теперь ее голос звучал отчаянно. – Наконец-то я освобождаюсь от изгнания! Я свободна и вернусь к Летнему Двору и работе. Но теперь все наслаждение, которое я надеялась получить от твоей смерти, у меня украдено. Кто-то должен отвечать за убийство фейри. И в этом ты оказал мне услугу. Никто не любит незавершенности.

Мабри взяла из шкафа какой-то сосуд и глубоко вздохнула.

– Придется обойтись этим. Моя новая госпожа нетерпелива и хочет, чтобы все было закончено до середины зимы. Не забавно ли, что после стольких лет службы, при всей твоей верности, именно меня решили сделать ее агентом при Зимнем Дворе? Я не ожидала, что королева Летнего Двора захочет иметь двойного агента! Возможно, мне понравится работать на Силариаль. В конце концов, она показала себя не менее безжалостной, чем моя собственная милая королева.

Вэл раздвинула полиэтиленовую занавеску и проскользнула в комнату. Равус повернул голову к стене, на которой висел меч Тэмсона, но золотые глаза потускнели и затуманились. В его груди зияла глубокая рана, которую наполовину прикрывала ладонь, словно в смерти он давал какое-то обещание. В комнате стоял странный отвратительно-сладкий запах, от которого Вэл затошнило.

«Положа руку на сердце, клянусь – чтоб мне умереть на этом месте!»

Вэл сотрясалась от дрожи, и ей уже не было дела до Мабри, до политики и планов. Ни до чего, кроме Равуса.

Она не могла оторвать взгляд от крови, которая запятнала уголки его губ и окрасила зубы в розовый цвет. Кожа у него стала очень бледной, однако зеленоватый оттенок сохранился.

Мабри резко обернулась. На блюде, которое она держала в руке, лежал кусок плоти, вырванный из груди Равуса. Его сердце. Вэл почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Ей хотелось кричать, но горло свело судорогой.

– Луис, – произнесла Мабри. – Твоему брату будет неприятно узнать, что тебе так быстро надоело мое гостеприимство.

Вэл полуобернулась. Луис стоял у нее за спиной, и на его щеке дрожал мускул.

– И моя арфа! – В голосе Мабри звучала озорная радость, которая совершенно не сочеталась с тем, что творилось вокруг, с разбитой мебелью и кровью. – Равус, посмотри, что принесли твои слуги. Музыку!

– Зачем ты с ним разговариваешь? – крикнула Вэл. – Разве ты не видишь, что он умер?

При звуке ее голоса Равус чуть повернул голову.

– Вэл? – простонал он.

Вэл вздрогнула и попятилась от тела. Он не мог говорить! Надежда в ней боролась с ужасом, и она почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

– Ну же, Луис, – пригласила Мабри, – сыграй на ней. Я уверена, что ему будет спокойнее, если он узнает.

Луис дернул струну – и по комнате разнесся нежный голос Тэмсона, рассказывающего свою историю. В ту секунду, когда Тэмсон произнес слово «предали», стеклянный меч упал со стены, и в его глубине образовалась трещина, словно во льду озера.

– Тэмсон, – тихо произнес Равус.

Он приподнял голову, и его глаза были полны ненависти, но рука заскользила в крови, не давая опоры телу. Он со стоном упал обратно.

Губы Мабри изогнулись, и она снова вернулась к Равусу.

– Ах, стоило видеть твое лицо, когда ты рассек его мечом! Твои волосы станут следующей струной на моей арфе, оплакивающей эту жалкую историю на вечные времена!

– Отойди от него! – сказала Вэл, подбирая отломившуюся ножку стола.

Мабри высоко подняла блюдо.

– Правда удивительно, что тролли какое-то время способны жить без сердца? У него останется еще примерно час, если я его не потороплю. Но если ты не уйдешь с дороги, я брошу сердце на землю.

Вэл замерла, уронив деревяшку.

– Вот и хорошо, – сказала Мабри. – Я оставляю его в твоих умелых руках.

Ее копыта простучали вниз по лестнице, подол платья волочился следом.

Вэл упала на колени рядом с Равусом. Длинный когтистый палец поднялся, чтобы прикоснуться к ее лицу. Его мягкие губы и зубы стали темно-малиновыми.

– Я хотел, чтобы ты пришла. Мне не следовало бы, но я хотел.

– Скажи мне, что тебе подать, – попросила Вэл. – Какие травы надо смешать?

Он покачал головой, и его дыхание наполнилось хрипами.

– Это не вылечить.

– Тогда я пойду и верну твое сердце, – жестко заявила Вэл.

Она вскочила, поднырнула под полиэтилен и побежала вниз. Вэл ударилась о стену, протискиваясь на улицу, и холодный воздух обжег ей лицо. Мабри и экипаж исчезли.

Все кружилось – безумно, одуряюще, неуправляемо, и она ничего не могла сделать. Не было никакого пути. Никакого плана.

Единственное, над чем у Вэл оставалась власть, была она сама. Она могла бы убежать отсюда, выждать, пока не станет такой холодной и оцепеневшей, что перестанет чувствовать вообще. Но в любом случае именно она станет принимать решения и контролировать ситуацию. Ей не придется смотреть, как Равус умирает.

Сев на корточки прямо у стены, она захлебывалась сухими рыданиями. Это было похоже на рвоту, когда в желудке уже ничего не осталось. Вэл впилась ногтями себе в запястье, и боль помогла ей прийти в себя. Она заставила себя замолчать и подняться обратно по лестнице. Луис стоял на коленях рядом с Равусом, и их пальцы переплетались.

– Амарантовый шнур, – хрипло говорил тролль, и на его губах образовался красный пузырь, – сон младенца, аромат лета. Сплети их в диадему для брата и своими руками надень ему на голову.

– Я не знаю, как найти эти вещи, – отозвался Луис срывающимся голосом.

Вэл посмотрела на них, а потом на стену с пыльными занавесками.

– Прости меня, – сказала она.

Равус повернулся к ней, но девушка не стала дожидаться ответа. Она потянула занавески, срывая их, – и комнату залил свет. В воздухе заплясали пылинки.

– Что ты делаешь? – закричал Луис. Не отвечая ему, Вэл бросилась к следующему окну.

Равус приподнялся на локте. Его кожа уже стала серой. Он открыл рот, чтобы заговорить, но губы застыли, чуть приоткрывшись. Слова остались непроизнесенными. Он превратился в камень – в статую, созданную руками какого-то свихнувшегося скульптора, а размазанная кровь – в гравий.

Луис подбежал к Вэл, которая срывала остальные занавески.

– Ты с ума сошла?

– Нам нужно время, чтобы помешать Мабри! – крикнула в ответ Вэл. – Он не умрет, пока каменный. Он не умрет до сумерек!

Луис медленно кивнул.

– Я думал, что мог бы… Я не догадался про солнце.

– Равус сможет сам сплести диадему для Дэйва, когда придет в себя. Ведь ты его об этом просил, правда?

Вэл подняла меч Тэмсона, который так ярко сверкал в лучах солнца, что она не могла смотреть на него. Она держала рукоять обеими руками.

– Мы найдем Мабри и спасем обоих.

Луис отошел от нее на шаг.

– Я считал, что волшебные мечи не ломаются.

Вэл села на пол по-турецки, положив меч на колени. Под стеклом виднелась трещина, но когда она провела пальцами по поверхности, то та оказалась гладкой.

– Мабри сказала что-то насчет того, что она – агент Зимнего Двора.

– Двойной агент. – Луис задумчиво начал крутить большим и указательным пальцами шарик на верхней губе. – И она искала яд.

– Фейри в парке говорили, что Силариаль приходила и встречалась с Мабри. Они решили, что у Мабри имелись какие-то улики. А может, они заключили сделку?

– Договорились, что она кого-то отравит?

– Так, – проговорила Вэл. – Если Силариаль знала, что в отравлениях изгнанников Летнего Двора виновата Мабри, Мабри оказалась в ее власти. Чтобы спасти шкуру, ей пришлось бы сделать все, что бы Силариаль ни приказала. Даже вернуться к своему Двору и кого-то убить.

– Их отравил мой брат, да? – спросил Луис.

– Что?

– Дэйв работал для Мабри: он приносил фейри яд, чтобы казалось, будто в их смерти виновен Равус. А в качестве благодарности Дэйву она связала меня и держала у себя. Вот что ты имела в виду, когда говорила, что Силариаль виновата. Ты хотела сказать, что она всем руководила, но отравителем был кто-то другой.

– Я этого не говорила. Мы этого не знаем.

Луис поднял руку и начал перебирать косички. Вырвав несколько выбившихся волос, он стал молча накручивать их на пальцы.

– Я удивлена, что тебя это трогает, – огрызнулась Вэл, давая выход бессильному гневу. – Вот уж не думала, что ты сочтешь убийство фейри чем-то важным!

– Ты меня считала убийцей, да?

Луис отвернулся от нее.

Вэл понимала, что ведет себя жестоко, но слова слетали с губ словно живые, как пауки, червяки и жуки, спешившие вылезти из ее рта.

– Конечно считала. Все твои разговоры о том, что фейри опасные – а потом вдруг, ну надо же, их травят крысиным ядом! Если бы ты догадался, что Дэйв – отравитель, то что бы сделал? Стал бы его останавливать?

– Конечно стал бы! – отрезал Луис.

– А, перестань! Ты же ненавидишь фейри!

– Я их боюсь! – крикнул Луис, а потом глубоко вздохнул и заговорил ровным голосом. – У отца было Зрение, и это свело его с ума. Мама умерла. Брат в ступоре. А я в семнадцать – одноглазый бродяга. Страна фейри – это сплошной праздник.

– Ну, так открывай шампанское, – сказала Вэл, подойдя к нему так близко, что почувствовала жар его тела, и обвела рукой комнату. – Еще один из них мертв.

– Я совсем не то говорил. – Луис отвернулся от нее.

Яркий свет смывал с его лица все краски. Он подошел к телу Равуса, протянул руку, чтобы потрогать камень, и тут же отдернул ее, словно мог обжечься.

– Я просто не знаю, что мы можем сделать.

– Кого, по-твоему, должна отравить Мабри для Силариаль? Это наверняка кто-то из Зимнего Двора.

– Равус называл его Ночным.

Вэл прошла к карте, висевшей на стене в кабинете Равуса. Там, за пределами подробной схемы Нью-Йорка, далеко от булавок, отмечавших каждую смерть, были две черные метки: одна в глубине штата Нью-Йорк, вторая – в Нью-Джерси. Она прикоснулась к булавке, воткнутой в Джерси.

– Это здесь.

– Но кого? Мы в этом совершенно не разбираемся!

– Разве не там появился новый король? – спросила Вэл. – Мабри говорила что-то о середине зимы. Может быть, она должна была обеспечить именно его смерть?

– Может быть.

– Но даже если не он – это не имеет значения. Нам нужно только узнать, где она находится.

– Но людям не положено бывать при Дворах, особенно при Зимнем. Даже большинство фейри отказываются там появляться.

– Мы должны отправиться туда и забрать сердце Равуса. Если мы этого не сделаем, он умрет.

– И что мы будем делать? Явимся туда и попросим, чтобы нам его отдали?

– Более или менее, – ответила Вэл. Вставая, она увидела, что на полу рядом со стеблями асфодели и плодами шиповника лежит крошечный пузырек с наркотическим зельем. Она подняла его.

– А это зачем? – спросил Луис, хотя наверняка прекрасно знал ответ.

Вэл вспомнила Дэйва, но даже его образ с высохшей кожей и почерневшими губами не уменьшил ее жажды наркотика. Снадобье может ей понадобиться. Оно необходимо ей уже сейчас. Одна щепотка – и вся эта боль пройдет.

Но пока девушка запихнула пузырек в рюкзак, выудила оттуда обратные билеты, купленные несколько недель назад, и протянула их Луису.

Глава 13

Сразу после чудовищ умирают герои.

Роберто Калассо. «Брак Кадма и Гармонии»

Вэл несколько секунд сидела на месте, а потом начала беспокойно расхаживать по вагону. Каждый раз, когда кондуктор проходил мимо, она спрашивала у него, какая остановка следующая, не опаздывают ли они и нельзя ли ехать быстрее. Он отвечал, что нельзя, и спешил уйти, бросая взгляд на меч, завернутый в грязное одеяло и перевязанный шнурками от ботинок. Когда Вэл садилась в поезд, ей пришлось показать рукоять и объяснить, что это просто стеклянное украшение. Она сказала, что доставляет покупку.

Луис тихо разговаривал по мобильному телефону Вэл, повернув голову к окну. Сначала он обзвонил все больницы, какие только смог вспомнить, и только потом догадался позвонить на мобильник Рут. Теперь, когда он наконец с ней связался, его оставило напряжение: он перестал впиваться пальцами в брезент рюкзака и сжимать челюсти с такой силой, что у него судорожно дергались щеки.

Луис закончил разговор.

– У тебя телефон почти разрядился.

Вэл кивнула.

– Что она сказала?

– Состояние Дэйва критическое. Лолли сбежала. Она не выносит больниц – ненавидит запахи или еще что-то. Рут там пришлось нелегко, потому что она отказалась говорить, что Дэйв принял. И, конечно, ей не разрешают его видеть, потому что она не родственница.

Вэл подергала разорванный край пластиковой обивки и, раздувая ноздри, несколько раз вздохнула. Она почувствовала новый прилив ярости, которая и так была невыносимо сильной.

– Может, ты…

– Я ничего не смог бы сделать. – Луис отвернулся и смотрел в окно. – Он не выживет, да?

– Выживет, – решительно заявила Вэл. Она может спасти Равуса. Равус спасет Дэйва. Это словно черные костяшки домино, установленные извилистыми рядами, и самое главное – их не опрокинуть.

Глядя на свои руки в занозах и пятнах грязи, Вэл не могла представить, что они могут кого-то спасти. Мысли остановились на флаконе у нее в рюкзаке. Снадобье соблазняло, обещало сделать ее быстрее, сильнее и прекраснее. Но Вэл не допустит глупостей и не станет такой, как Дэйв. Не больше щепотки. Не больше одного раза за сегодняшний день. Просто оно необходимо ей сейчас, чтобы держать себя в руках, погасить ярость и горе и одолеть Мабри.

Луис устроился на противоположном сиденье, закрыв глаза и скрестив руки на груди. Его голова лежала на рюкзаке Вэл, который он приткнул к металлической раме окна. Он даже не заметит, если она тихо уйдет в туалет.

Вэл встала, но что-то привлекло ее взгляд. Край одеяла съехал, открыв рукоять стеклянного меча, казавшегося в солнечном свете воздушным. Он напомнил Вэл про сосульки в волосах матери Равуса.

Равновесие. Как у искусно изготовленного меча. Идеальный баланс.

Она не сможет доверять себе, если внутри ее будет кипеть зелье, делая ее то опасной или рассеянной, то мечтательной или сосредоточенной. Неуравновешенной. Лишенной баланса. Вэл не знала, долго ли сможет удерживаться от искушения его принять, но заставила себя оттянуть этот момент еще на секунду. И на следующую секунду тоже. Вэл закусила губу и снова начала расхаживать по проходу.

Вэл и Луис сошли на остановке Лонг-Бранч. Они выскользнули на бетонную платформу, как только двери начали открываться. Несколько такси с желтыми маячками на крышах ждали у станции.

– Что будем делать теперь? – спросил Луис. – Где мы, к черту?

– Идем ко мне домой, – ответила Вэл. – Нам нужно одолжить машину.

Взяв меч за рукоять, она положила завернутый клинок себе на плечо и пошла вперед.

Кирпичный домик казался меньше, чем Вэл его помнила. Побуревшую траву засыпало листьями, деревья стояли черные и голые. Перед домом они увидели красную «миату» матери Вэл. Машина была припаркована на улице, хотя матери полагалось находиться на работе. Щиток покрывали смятые салфетки и пустые стаканчики из-под кофе. Вэл нахмурилась: матери не свойственна неряшливость.

Вэл открыла сетчатую дверь, чувствуя себя словно во сне. Все казалось одновременно и знакомым, и странным. Входная дверь была не заперта, телевизор в гостиной не работал. Несмотря на то, что день клонился к вечеру, свет в доме не горел.

Вэл стало не по себе, потому что она снова оказалась в гостиной, где увидела Тома с матерью, но еще более непонятным было то, что эта комната показалась ей очень тесной. Каким-то образом комната росла в воображении, пока не стала такой огромной, что невозможно было представить себе, как ее пересечь, чтобы попасть в собственную спальню.

Вэл сняла меч с плеча и бросила рюкзак на диван.

– Ма? – тихо позвала она.

Ответа не было.

– Просто найди ключи, – посоветовал Луис. – Прощение получить проще, чем разрешение.

Вэл начала поворачиваться к нему, чтобы огрызнуться, но движение на лестнице остановило ее.

– Вэл! – сказала мать, сбегая по ступенькам, и остановилась на нижней площадке.

Глаза у нее покраснели, лицо было не накрашено, волосы распущены и спутаны. Вэл при виде матери одновременно почувствовала и вину, и чувство удовлетворения (так ей и надо!) из-за того, что мать страдает, и глубочайшую усталость. Ей хотелось, чтобы они обе перестали мучиться, но не знала, как это сделать.

Мать медленно спустилась по последним ступенькам и крепко обняла Вэл. Девушка прислонилась к ее плечу, ощутив тонкий аромат мыла и духов. Глаза защипало от прилива чувств, но Вэл отстранилась.

– Я так волновалась! Я все время думала, представляла себе, что ты вот-вот войдешь, именно так, но ты все не приходила. Дни шли и шли, а ты не приходила, – срывающимся голосом повторяла мать.

– Я пришла, – сказала Вэл.

– Ох, милая! – Мать нерешительно подняла руку и провела пальцами по голове Вэл. – Ты такая худая. И твои волосы…

Вэл вывернулась из-под ее руки.

– Перестань, ма. Мне мои волосы нравятся.

Мать побледнела.

– Я не это имела в виду. Ты всегда красивая, Валери. Просто ты выглядишь совсем другой.

– Я и стала другой, – сказала Вэл.

– Вэл, – напомнил ей Луис. – Ключи.

Она бросила на него хмурый взгляд, а потом вздохнула.

– Мне нужно взять машину.

– Тебя не было несколько недель. Ты не можешь снова уйти!

Мать Вэл впервые посмотрела на Луиса.

– Я вернусь завтра.

– Нет. – В голосе матери зазвучали ноты паники. – Вэл, прости меня. Я прошу прощения за все. Ты даже не представляешь себе, как я за тебя тревожилась, чего только не придумывала. Я все ждала, что мне позвонят и скажут, что полиция нашла тебя мертвой в кювете. Ты не можешь заставить меня снова все это пережить!

– Мне нужно кое-что сделать, – сказала Вэл, – и у меня мало времени. Послушай, я не понимаю про тебя и Тома. Не знаю, о чем ты думала и как такое случилось, но…

– Ты, наверное, подумала, что я…

– Но мне это уже неинтересно.

– Тогда почему… – начала мать.

– Это не имеет отношения к тебе, и я не могу вернуться домой, пока все не закончится. Пожалуйста.

Мать вздохнула.

– Ты не сдала экзамен по вождению.

– Ты умеешь водить? – Луис только сейчас об этом подумал.

– У меня есть разрешение, – сказала Вэл матери, а потом повернулась к Луису. – Я прекрасно вожу. Я просто не умею парковаться параллельно тротуару.

Мать Вэл прошла на кухню и вернулась с ключами, подвешенными на цепочку с хрустальной буквой «Р».

– Я доверяю тебе, Валери, так что держи. Не заставляй меня пожалеть об этом.

– Не заставлю, – пообещала Вэл. Мать положила ключи на ладонь Вэл.

– Ты обещаешь вернуться завтра? Обещай мне!

Вэл вспомнила, как горели губы, когда она не сдержала своего обещания вернуться к Равусу в назначенное время. Она кивнула. Луис открыл входную дверь. Вэл повернулась к выходу, не глядя на мать.

– Ты все равно моя мама, – сказала она.

Спускаясь со ступенек крыльца, Вэл чувствовала на лице тепло солнечных лучей и думала, что все будет нормально.

Вэл вела машину по знакомым дорогам, напоминая себе подавать сигналы и следить за скоростью. Она надеялась, что их никто не остановит.

– Знаешь, – сказал Луис, – когда я в последний раз ехал на машине, это был «жучок» моей бабушки: мы ехали в магазин, чтобы купить что-то на праздник. Кажется, это был День Благодарения. Она жила на Лонг-Айленде, где машины нужны, иначе никуда не попадешь. Я это помню потому, что перед этим отец отвел меня в сторонку и сказал, что видит в саду гоблинов.

Вэл ничего не ответила. Она сосредоточилась на дороге.

Она провела «миату» между колонн, обозначавших въезд на кладбище. Их кирпичную кладку обвивали ветви дикого винограда с осыпавшимися листьями. Само кладбище поднималось холмом, который был усеян белыми надгробиями и склепами. Несмотря на то, что ноябрь уже близился к концу, трава там оставалась зеленой.

– Ты что-нибудь видишь? – спросила Вэл. – Мне это кажется просто обычным кладбищем.

Сначала Луис ей не ответил. Он смотрел в окно и пальцами одной руки бессознательно прикасался к начавшему запотевать стеклу.

– Это потому, что ты слепая.

Вэл нажала на тормоз и резко остановила машину.

– А что видишь ты?

– Они повсюду.

Луис взялся за дверную ручку. Его голос был чуть громче дыхания.

– Луис?

Вэл выключила мотор. Его голос казался далеким, словно он разговаривал сам с собой.