Shell шокирует мир

Опубликованные документы свидетельствовали о том, что Shell скрывает большой объем информации о своих нигерийских операциях. В конце 2002 г. компания зарегистрировала 2,524 млрд баррелей доказанных запасов в этой стране. Но последующие исследования привели к тому, что в своем отчете от декабря 2003 г. Уолтер ван де Вивер сообщал топ-менеджерам компании, что регистрация 720 млн баррелей проведена «с нарушениями установленных законом требований», а еще 814 млн «потенциально незаконны». Полное соответствие правилам регистрации запасов, утвержденным Комиссией по ценным бумагам и биржам, было установлено только для 990 млн баррелей.

Наблюдатели отметили, что обещание нигерийского президента Олюсегана Обасанджо представить дополнительные доказательства махинаций на конференции 2003 г. и открыто опубликовать нефтяные доходы его страны, было достойно воспринято со стороны Shell и других нефтяных компаний. Конференция была организована Transparency International[1], и на ней присутствовал Крис Финлэйзон, руководитель нигерийского подразделения Shell. В этот период слово «прозрачность» стало основным девизом компании для связей с общественностью. Финлэйзон приветствовал президентский призыв к открытости. Месяцем позже топ-менеджеры Shell выдали рекомендации держать в секрете детали, связанные с проблемой нигерийских запасов и системой начисления бонусов.

НОВЫЙ ДЕНЬ – НОВЫЙ КРИЗИС

Йерун ван дер Веер получил боевое крещение в должности председателя Shell, а Малколм Бриндед испытал на себе гнев инвесторов в качестве нового главы подразделения исследований и производства.

Бриндед, выпускник Кембриджа и энтузиаст горного велоспорта, обладал репутацией сильного профессионала в нефтяном бизнесе. Он занимал место уволенного Уолтера ван де Вивера в течение всего двух недель, после чего был вынужден объявить: «Я удивлен и разочарован».

Он сообщил прессе и аналитикам, присутствовавшим на конференции 18 марта, о том, что предстоит еще один пересмотр запасов. Теперь сокращение должно составить менее 500 млн баррелей.

На сей раз поведение руководителей Shell было полной противоположностью тому, которое мы наблюдали во время краха 9 января, когда никто из менеджеров не был готов к общению с прессой и аналитиками. Компания мобилизовала для этой работы всех своих полевых командиров. Помимо Бриндеда, который, будучи руководителем направления исследований и производства, входил в тройку высших менеджеров Shell, на конференции присутствовало не менее трех председателей совета директоров компании: ван дер Веер, Аад Джакобс, председатель аудиторского комитета, и лорд Оксберг, курировавший направление транспорта и торговли. Было объявлено, что пересмотр запасов коснулся месторождения Ormen Lange в Норвегии. Выяснилось, что данные по запасам были завышены и теперь будут сокращены на 470 млн баррелей. Хотя данный пересмотр был, по словам Алекса Бруммера из Daily Mail, «пустяшным» по сравнению с первым гигантским списанием запасов, «он указал на фундаментальную системную слабость, необъяснимую для компании, которая в течение долгого времени занимала ведущие позиции на рынке».

Реакция Financial Times на новое заявление не была похожа на отпущение грехов. Рынок неодобрительно отреагировал на повторный пересмотр данных, тем более что завышенные показатели запасов были указаны в ежегодном отчете, опубликованном 5 февраля. В результате акции упали на 3 %, одним махом отрезав от капитализации компании 1,5 млрд фунтов стерлингов.

Помимо гнева крупных и мелких акционеров и дальнейшего скольжения репутации Shell по наклонной плоскости, последние события с очередным пересмотром запасов вновь инициировали шум, вызванный интересом к тому, «кто и что именно знал». Согласно отчету, опубликованному в Sunday Telegraph 21 марта, ван дер Веер несколькими днями ранее утверждал, что ничего не знал о приписках запасов. «Знал ли я о неправильной регистрации объема запасов? Нет», – сказал он. Но другое его высказывание имело явный казуистический привкус: «До конца 2003 г. мы в компании имели документы, указывающие на несоответствие наших подсчетов требованиям SEC. Но „несоответствие“ вовсе не то же самое, что незаконная регистрация».

Однако некоторые комментаторы, уже привыкшие относиться к Shell с нетерпимостью и высокомерием, говорили, что игра в поиск виновных стала для большинства инвесторов аттракционом, затмевающим намного более важные проблемы крупной нефтяной компании, которая явно заблудилась.

Один из прежних менеджеров Shell, которого мы уже цитировали, прокомментировал события конференции 18 марта следующим образом:

Если отбросить все лишнее вокруг скандала с запасами, становится ясно главное: компания испытывает острый дефицит нефти и газа.

Объявленная ликвидация системы начисления бонусов, при которой их сумма зависит от размера запасов сырья, – хорошее решение, и оно должно быть реализовано как можно скорее.

Малколм Бриндед знает реальное положение вещей, – как знал его и Уолтер ван де Вивер, – и говорит, что в настоящий момент компания улучшает свое положение с запасами. Однако Shell все еще только стремится к тому, чтобы достичь 100 %-ного показателя RRR за последующие пять лет, тогда как для других ведущих компаний этот показатель составляет 130 % или больше.

В последнее время мы слышали от Shell много слов о прозрачности, восстановлении, органическом росте, дисциплине капитала и «гарантиях» точности отчетных показателей. Но мы почти ничего не слышали о том, откуда у компании появятся нефть и газ.

Еще не стих ажиотаж вокруг повторного понижения запасов, как Джеф Джерт и Стивен Лабатон подлили масла в огонь, опубликовав в New York Times детальный отчет о проблемах Shell в султанате Оман.

Нефтяной гигант действовал в этой стране через свое производственное подразделение Petroleum Development Oman (PDO). Эта компания активно работала в султанате уже полвека и после многих лет затратных, но безрезультатных исследований в начале 1960-х гг. обнаружила нефть, которую и начала экспортировать в 1967 г. Оман со своими скромными запасами никогда не входил в «высшую лигу» стран-экспортеров Персидского залива, таких как его соседи, – Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты. Но поскольку Shell испытывала острый недостаток в дешевой ближневосточной нефти, которую можно получить в береговой зоне залива, она жаждала получить даже неразработанные и малые по объему источники, такие как, например, в Омане. Скудность ресурсов, однако, не помешала Shell преувеличить запас султаната на 40 % в тот самый период, когда компания столкнулась с серьезными трудностями, связанными с ее новаторскими разработками в области технологий нефтедобычи.

Большая часть нефти Омана сосредоточена в геологически труднодоступных, небольших и рассеянных областях, и по региональным стандартам ее добыча считается дорогой. Чтобы выжать максимум сырья и прибыли из Иибал, самой старой, самой большой и наиболее плодородной области султаната, подземный бассейн был затоплен водой, подаваемой под давлением, чтобы тралить нефть к двумстам горизонтальным колодцам, пробуренным в рамках крупного и дорогостоящего высокотехнологичного проекта.

Первоначально производство действительно возросло. Но в 1997 г. продуктивность Иибал начала снижаться и упала более чем в два раза по отношению к среднему региональному уровню. В то время как сэр Филипп Уоттс в ряде очень оптимистических отчетов нахваливал выгоды применения горизонтального бурения и других новых методов добычи, называя их «главными достижениями», способными изменить ситуацию с объемами запасов, 90 % того, что выходило на поверхность в Иибал, оказывалось водой. Аналитики считают, что многочисленные неудачи Shell в применении высокотехнологичных методов нефтедобычи могли серьезно отразиться и на затратах, и на запасах. Проблема с Иибал возникла в весьма неудачный момент, поскольку Shell стремилась существенно расширить свою лицензию, срок действия которой истекал в 2012 г. Незадолго перед Рождеством 2004 г. компания объявила: соглашения с правительством султаната подписаны, что предусматривает получение концессии на 6-й участок (включающий территорию центрального и южного Омана) на последующие 40 лет. То, что было написано в официальной версии представленного общественности релиза об итогах длительных переговоров, по сути отличалось от высказываний инсайдеров, которые говорили о «жестком и энергичном обмене мнениями», приведшем к соглашению о применении максимально сокращенного производства с целью как можно более долгого сохранения подземных бассейнов.

НОВЫЕ ИДОЛЫ

Сырьевая жажда преследовала Shell в течение всей жизни компании, равно как и тяжелое бремя ее жуткой корпоративной структуры. Сформированный в 1907 г. альянс между Royal Dutch (60 %) и Shell Trading & Transport (40 %) развился в двухголового монстра. При этом одна из голов находилась в Гааге, а другая – в Лондоне. Компанией управлял своего рода «Верховный совет», включающий британских и голландских менеджеров холдинговых компаний, региональных производственных подразделений, разбросанных по всему миру, совместных предприятий, разрабатывающих проекты с устрашающими бюджетами и, конечно, смешанную группу специалистов, не являющуюся юридическим лицом.

В течение многих лет управленческая модель Shell считалась образцом для подражания, и компания была ослепительным и вызывающим зависть примером корпоративной сплоченности. Но, по мнению старых сотрудников, все это имело место лишь тогда, когда управление базировалось на прочной региональной организации, пуленепробиваемом контроле, ясном распределении обязанностей и хорошо сбалансированной системе противовесов. Однако в процессе, описанном одним из старших менеджеров как «реформа посредством вмешательства», старая система была разрушена и заменена на новую, опирающуюся на крупные производственные подразделения. Один ныне отставной старший менеджер компании сказал нам:

Связанные с этим проблемы заключались в том, что в хорошие времена, когда цены на нефть взлетели и на некоторое время закрепились на пике, конкурирующие империи формировали свои штатные расписания по принципу «больше подразделений, большая армия, большая огневая мощь».

Когда же цены упали, как это случилось в 1986 г. и еще раз несколькими годами позже, произошло кровопускание внушающего страх масштаба. Множество людей, занимавших различные должности, были выставлены за дверь. Ни стаж работы, ни что-либо иное не могло обеспечить сохранение рабочего места. В результате снижение уровня компетенции стало проблемой: многие из тех, кого отправили на пенсию, были единственными людьми, которые знали, как должен работать этот бизнес, и могли реализовать свои знания на практике.

Мы остались с толпой энтузиастов-любителей и почитателей разнообразной чепухи, связанной с теорией управления – этого главного фетиша нашего времени, и группкой высококвалифицированных специалистов, которые, при всем к ним уважении, не могли организовать выгодный бизнес.

Контроль в Shell не был утрачен внезапно. Он постепенно передавался тем людям, которые по идее должны были лучше знать, что и как следует делать, и нечто подобное скандалу с запасами было просто необходимо, чтобы продемонстрировать, что из этого вышло.

Однако для того, чтобы понять, насколько глубоко Shell погрязла в своем увлечении теорией управления нового поколения, потребовалась экстраординарная статья в Wall Street Journal от 2 ноября 2004 г., написанная Чипом Кумминсом и Олмаром Латуром.

Процесс начался в 1990-х гг., когда долговременное падение нефтяных цен привело к массовому отказу от признания традиционных достоинств в области управления, таких как благоразумие, строгое соблюдение принципа, согласно которому затраты должны быть соизмеримы с преследуемой целью, критическое отношение к любым показателям и консервативный подход к оценке перспектив, в особенности к прогнозам. На выработку этих критериев потребовалась почти сотня лет и весь с трудом завоеванный, иногда очень горький опыт.

Новые методы управления включали в себя, например, такие упражнения, как применявшееся в голландском подразделении Shell в конце 2000 г., когда один из руководителей просил своих плановиков составить пятиминутные выступления, содержащие свежие идеи для разведки новых нефтяных и газовых месторождений.

В результате один из выступающих, желая привлечь внимание своего босса, вышел на сцену совершенно голым. Другой, по сведениям Кумминса и Латура, показал смешной эпизод из зажигательного ток-шоу Джерри Спрингера (Jerry Springer Show). Третий, после преамбулы, состоящей из шуток и игр, уверял, что большие объемы газа имеются «в ошибочно считающихся истощенными голландских месторождениях».

Еще одно упражнение предусматривало, чтобы менеджеры в процессе проведения сеанса воспитания нового поколения «энерджайзеров» трясли руками, поднимая и опуская их, и при этом смотрели в глаза коллег, чтобы прочесть их самые потаенные мысли.

Большинство же новых методов управления были направлены на перевоспитание скептиков. Все участники такого сеанса должны были сесть, образуя круг. В центр помещался пустой стул. «Любой, кто желал высказаться против принятого группой плана, должен был сесть на пустой стул. Данная система была предназначена для того, чтобы обескуражить и воспитать согласие у "блокеров" – людей, сопротивляющихся нововведениям», – сообщала Wall Street Journal, цитируя слова участников подобных сеансов.

В этот период ветераны Shell, в особенности инженеры, обменивались мрачными шутками о разрушении традиций. Штат молодых, недавно завербованных технических специалистов описывался как «Nintendo-инженеры»: подобно большинству молодых людей их возраста, они были гораздо лучше знакомы с компьютерным моделированием, нежели с реальной жизнью.

ТРЕТИЙ ТОЛЧОК

Вскоре произошла очередная катастрофа: 20 апреля в газетах появились очередные взрывные заголовки, посвященные Shell.

«Ложь, укрывательство и кризис нефтяного гиганта», – писала The Independent, «Землетрясение в Shell: как нефтяной гигант мухлевал с цифрами» и «Скандал, разрушивший бренд», – заголовки Daily Mail.

Опубликованные документы сообщали о результатах расследования, которое Shell поручила провести юридической компании Davis, Polk & Wardwell, а также об отставке Джуди Бойнтона – 49-летнего американца, работавшего в должности финансового директора (по версии таблоидов, Бойнтон был уволен в связи со скандалом о фальсификации данных запасов сырья). Удивительно, но вскоре Shell вновь решила объявить о сокращении запасов еще на 500 млн баррелей. В результате этого третьего по счету пересмотра объем доказанных запасов компании сократился на 4,87 млрд баррелей от своего начального значения.

Но действительно ужасным событием для Shell стала публикация информации о том, что между сэром Филиппом Уоттсом и Уолтером ван де Вивером бушевала война с того самого момента, как голландец стал руководить вопросами исследований и производства и получил доступ к документации.

Явно потрясенный тем, что ему удалось обнаружить в этих документах, ван де Вивер начал бомбардировать своего предшественника в должности Уоттса электронными письмами, сообщавшими о том, что «преждевременные» и «сверхоптимистичные» данные о запасах создали ложное представление о компании. Он писал, что Shell изо всех сил пытается «одурачить» рынок.

В своем ответе в мае 2002 г. Уоттс попытался оказать давление на ван де Вивера:

Вскоре Вам предстоит делать доклад перед комитетом исполнительных директоров. Я искренне надеюсь, что Ваше выступление будет включать обзор всех путей и способов достижения более чем 100 %-ного показателя восстановления запасов в 2002г. …несмотря ни на что, должен быть рассмотрен полный спектр имеющихся возможностей.

К 22 октября 2002 г. раздражение ван де Вивера стало очевидным. «Должен заметить, – писал он в своем письме к Уоттсу, – что я уже устал раз за разом приводить упрямые факты и не могу творить чудеса в создавшихся условиях».

28 февраля 2003 г. голландец предупредил: «Как известно, недавно наша компания опубликовала оптимистичные заявления… сообщающие об ожидаемом в 2003 г. приросте запасов… однако у нас есть некоторые реальные сомнения в наличии такой возможности».

Раздражение ван де Вивера достигло точки кипения 9 ноября 2003 г.: «Я весьма озабочен ложью о размерах наших сырьевых запасов. Необходимо пересмотреть эти данные в сторону снижения, поскольку они основаны на слишком агрессивных и оптимистичных оценках».

2 декабря 2003 г. Уоттс получил записку от финансового отдела своего подразделения, где содержалось предупреждение о том, что, если компания не объявит о необходимости пересмотреть данные о запасах в сторону их снижения, будут нарушены правила, утвержденные Комиссией по ценным бумагам и биржам. Ответ был весьма импульсивным: «Это – настоящий динамит. Это вовсе не та информация, которой я ожидал, и она должна быть уничтожена».

После публикации результатов расследования унижение Shell было все еще не закончено.

Немедленной реакцией агентства Standard & Poor должно было стать снижение кредитного рейтинга компании, а 24 августа были опубликованы результаты расследований Комиссии по ценным бумагам и биржам, и FSA. Оба регулятора нашли, что аудиторы, проверявшие данные о запасах Shell еще в январе 2000 г. (т. е. за четыре года до первых публичных разоблачений со стороны кого-либо из менеджеров), предупредили компанию о том, что данные, возможно, являются завышенными. На основании выводов комиссий Shell согласилась заплатить штрафы: в размере 120 млн долларов (67 млн фунтов SEC и 17 млн фунтов – FSA).

Financial Times процитировала слова Йеруна ван дер Веера: «Мы рассматриваем заключение экспертов SEC и FSA как еще один существенный шаг в сторону окончательного решения проблемы запасов».

Комментарий председателя, конечно, не принимал во внимание тот факт, что теперь Shell предстояло столкнуться с судебными процессами, включая групповой иск, в Америке, по результатам которых компания могла потерять миллиарды. В этой связи неописуемый гнев вызывало сообщение, которое Джереми Уорнер в The Independent назвал «вызывающим изумление», о том, что сэр Филипп Уоттc получит от Shell выходное пособие в размере «более чем в 1 млн фунтов за осуществление контроля над тяжелейшим кризисом в истории компании». Сэр Филипп, как было сказано, в дальнейшем получит право на пенсию в размере более чем 584 тыс. фунтов в год. Уолтер ван де Вивер, которому в 2002 г. платили более чем 1,1 млн фунтов, также мог рассчитывать на безбедную старость.

Безусловно, курс акций Shell довольно быстро восстанавливался, чему способствовали цены на нефть, которые росли под влиянием обострения политической обстановки в Нигерии, частые нарушения поставок из Ирака и намного превысившие прогнозы данные о потребностях Китая и Индии в поставках нефти. В результате в последнюю неделю сентября 2004 г. цена барреля нефти превысила уровень в 50 долларов.

Но в августе 2004 г. Cairn Energy, крошечная по стандартам Shell эдинбургская компания, насыпала соли на все еще воспаленные раны гиганта. Ее акции утроились в цене, дойдя до 14 фунтов, а рыночная капитализация поднялась до 2,1 млрд фунтов после новостей о найденном начиная с января уже четвертом крупном месторождении в Раджастхане. Вышло так, что Cairn Energy обнаружила уже более 2 млрд баррелей, исследуя лишь 10 % из 6 тыс. квадратных километров участка, выкупленного у Shell два года назад за сногсшибательную цену в 4 млн фунтов стерлингов.

В настоящее время применяемая в Shell процедура расчета и учета запасов кардинально пересмотрена. Ожидается, что решительным и безотлагательным изменениям подвергнется и «византийская» структура управления компании. Но потребуется много лет или даже десятилетий, прежде чем разрушенная репутация Shell будет восстановлена.

«Доброе имя» – это именно то, что имело большее, чем что-либо другое, значение для Маркуса Сэмюэля, предпринимателя из Ист-Энда, который превратил небольшую компанию по продаже морских ракушек в одну из самых крупных, самых богатых и самых мощных нефтяных компаний в мире.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

От морских ракушек в адское пекло

ГЛАВА 1

ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ

Рассмотрим несколько фотографий из семейного альбома. Вот Маркус Сэмюэль и его жена Абигейл, сфотографированные по отдельности, но явно в одно и то же время в 1860 г.

Маркус – торговец, владеющий домом на Файнсбари Сквэр и магазином, складом и офисом (М. Samuel and Co., основан в 1833 г.) по адресу Хаундсдитч, 31, – сидит, по-видимому, не слишком удобно, и прилежно смотрит вправо. Одетый в строгом стиле (темный пиджак и сильно накрахмаленная рубашка с открытым воротом), он всем своим видом показывает, что фотосессия не доставляет ему удовольствия. Без улыбки и с прямой спиной он выглядит напряженным, обидчивым и стремящимся побыстрее сбежать из фотоателье и заняться другими делами; указательный палец его левой руки немым обвинительным жестом указывает в пол.

Абигейл Сэмюэль, похоже, чувствует себя еще менее комфортно, чем муж. Мать семерых детей, пятеро из которых пережили младенческий возраст, она сидит в той же позе и тоже смотрит вправо от объектива. Она одета в просторное платье с юбкой, напоминающей по размеру шатер.

А вот фотография, сделанная в 1871 г., на которой все в той же позе изображены двое сыновей Сэмюэля – 18-летний Маркус-младший, родившийся в 1853 г., и недавно вернувшийся из Парижа и Брюсселя 17-летний Сэмюэль. Мальчики сидят, положив ногу на ногу: Маркус – левую на правую, а Сэмюэль – правую на левую. У Маркуса мягкие черты лица, темные глаза и вид человека, которому скоро придется бороться с лишним весом. Его вьющиеся черные волосы тщательно и красиво уложены, что наводит на мысль о наличии у юноши немалого тщеславия. Сэмюэль, наоборот, не стал укладывать свои волосы перед фотосессией. Оба мальчика позволили себе изобразить самые слабые из застенчивых улыбок.

Об истинной причине, по которой Маркус согласился в далеком 1860 г. посетить фотоателье (его вид не оставляет сомнений в том, что он не был инициатором этой фотосессии), сейчас можно только догадываться. Но, скорее всего, это было вызвано каким-то семейным торжеством, возможно, связанным с процветающим бизнесом Маркуса. Потомок еврейских иммигрантов из Голландии и Баварии, которые прибыли в Великобританию в 1750 г., Маркус был описан во время переписи населения 1851 г. как «торговец ракушками», а в другой анкете значился как владелец магазина «The Shell shop» в Хаундсдитче. На самом деле основным местом, вокруг которого вращался его бизнес, были причалы лондонских доков, – многие из которых находились в нескольких минутах ходьбы и от его дома, и от его офиса, – где он скупал морские ракушки и прочие привлекательные сувениры у возвращающихся из дальнего плавания моряков.

Бизнес шел успешно: украшенные ракушками шкатулки, которые продавал Маркус, очень соответствовали викторианскому вкусу его покупателей и выглядели вполне экзотично. Это было время, когда гостиные украшали большими и маленькими чучелами. Существовал и огромный, ведомый модой спрос на страусовые и павлиньи перья, которые тоже можно было найти в его магазине.

Маркус не был бизнесменом, который мог ограничиться вечной продажей разных безделушек и перьев. Он много и, по викторианским стандартам, – часто путешествовал. Количество его вояжей на Дальний Восток и в Японию можно легко подсчитать по количеству детей, каждый из которых был зачат после очередного возвращения Маркуса с Востока. К 1860-м гг. его бизнес существенно расширился. Теперь он занимался еще импортом металлов – особенно олова – и экспортом машинного оборудования в Японию.

Возможно, самым ценным наследством, которое получили от своего отца молодые братья Сэмюэль, была сеть надежных агентов на Дальнем Востоке и деловые связи с крупными торговыми фирмами Гонконга, Кобэ, Бангкока, Манилы, Сингапура и Калькутты. Настоящая ценность этой сети скоро должна была стать очевидной: в 1870 г. Маркус Сэмюэль умер и оставил бизнес своему самому старшему сыну, Джозефу, с оговоркой, что если два более молодых сына выразят такое желание, они также могут получить свою долю. Однако Джозеф, который никогда не проявлял никакой склонности к бизнесу, был счастлив передать дела в руки Маркуса-младшего, который с 1869 г. уже работал с отцом, и Сэмюэля, что и было совершено в начале 1880-х гг.

Это было замечательное время для двух талантливых молодых людей, обладавших собственными идеями и некоторым капиталом. Каждый из них имел 2500 фунтов стерлингов, оставленных им отцом для ведения бизнеса. Мир вокруг них менялся головокружительными темпами.

Основной движущей силой глубоких преобразований, происходящих в то время, были книги Дарвина «Происхождение видов» и «Самопомощь» Сэмюэля Смайлса, изданные в 1859 г. Сейчас уже трудно по достоинству оценить значение работы шотландского доктора для формирования общественного сознания, но ее влияние на викторианское общество было огромно и продолжительно. После отклонения книги издательством Routledge, которое сослалось на трудности, созданные Крымской войной, Смайлс нашел издателя лишь четыре года спустя, и «Самопомощь» была издана фирмой Джона Мюррея.

В первый год было продано 20 тыс. экземпляров. За пять лет куплено 55 тыс., к 1889 г. – 150 тыс. и к 1905 г. – невероятные 250 тыс. экземпляров. Основной идеей, заложенной в «самопомощи», было утверждение, что бедный человек может исправить ситуацию и улучшить свое социальное положение, если будет бережлив, решителен и трудолюбив. Идея столь же радикальная, как теория Дарвина в обществе, расслоенном железной классовой системой, где большинство людей верят в божественное предопределение. Кроме того, Смайлс настаивал, что именно «энергичное использование простых методов и обычных качеств», а вовсе не гениальность, станет движущей силой общественных преобразований.

Эти идеи были универсальны в своей привлекательности, и «Самопомощь» приобрела еще большее число читателей за границей после ее перевода на французский, немецкий, итальянский, датский, арабский, турецкий, японский, голландский и «несколько индийских» языков. В результате энергичное использование «простых методов и обычных качеств» стало принципом молодого голландца, которому суждено было сыграть важную роль в жизни Маркуса Сэмюэля и в его бизнесе, и предстояло стать даже более известным.

Братья Сэмюэль – Маркус, инициативный, предприимчивый человек дела, прирожденный лидер, предпочитающий быстрые решения, и Сэм, готовый играть вспомогательную роль, но не бывший абсолютно покорным, – были трудолюбивыми и самоуверенными людьми. Начав свою карьеру, они воплощали в себе многие из тех качеств, в полезности которых убеждал своих читателей Смайлс. Однако бесспорно и то, что немаловажную роль в их дальнейшей судьбе сыграло наличие благосостояния, которое можно было вложить в дело в тот самый период расцвета культа предприимчивости, когда технологические изменения переворачивали с ног на голову жизни людей и целых наций.

Железные дороги, самый перспективный плод объединения пара и стали, в последней четверти столетия полностью преобразили внутренние путешествия и экономику. Теперь курьерские поезда, буксируемые локомотивами, мощность которых была сопоставима только с их функциональной элегантностью, сновали по преобразившимся ландшафтам между напоминающими по своему убранству соборы конечными станциями, такими как Кингз Кросс (King's Cross) Каббита, Сент-Панкрас (St Pancras) Гилберта Скотта и, конечно, великолепный Паддингтон (Paddington) Брунеля.

Несравненный технический гений инженера Брунеля привел к изменениям морского торгового флота, который теперь был оснащен железными судами беспрецедентного размера, мощности и скорости.

Первым из них был Great Western. Этот корабль пересекал Атлантику за 15 дней и был в то время самым большим судном из находившихся на плаву. Позже, при строительстве корабля Great Britain, Брунель впервые использовал гребной винт вместо колеса. Третий и последний корабль Брунеля, Great Eastern, был напичкан техническими изобретениями, которые в свое время отклонялись, а теперь стали стандартными элементами. Это судно оставалось самым большим в мире в течение полусотни лет. На самом деле Брунелю приходилось проходить через множество трудностей при строительстве каждого своего судна, и многие полагали, что количество и серьезность проблем, связанных с Great Eastern, подорвали его здоровье и стали причиной преждевременной смерти инженера в возрасте 53 лет.

Для Сэмюэлей и их коллег по торговому бизнесу главным достижением Брунеля было то, что ему удалось «уменьшить» мир. Добавьте сюда еще и открытие в 1869 г. Суэцкого канала, который сократил маршрут Лондон – Дальний Восток на 4 тыс. миль, и развитие радиотелеграфии, которая снизила до секунд время, необходимое для пересылки информации между Великобританией и Индией, Китаем, Сингапуром, Японией и даже Австралией, – все это открыло огромные возможности для предприимчивых людей.

Еще одной новой и перспективной отраслью стал нефтяной бизнес.

В конце августа 1859 г. «полковник» Эдвин Дрэйк, пробуривший скважину глубиной 69,5 футов на ферме, расположенной около Нефтяного ручья, двумя милями ниже Титусвилля, штат Пенсильвания, нашел то, что он сам и его уже порядком истощенные финансовые спонсоры так долго искали.