Вне закона

Гриффин пожал плечами, игнорируя последнюю часть сказанного, и сказал просто:

— Ну вот, ты нашла меня.

Не дождавшись ответа, он удивительно ловко, учитывая, что на руках были боксерские перчатки, вынул изо рта сигару.

— Чего же ты хочешь, Сара?

Он сделал ударение на слове «хочешь», будто обещая исполнить любое ее желание. У Сары вдруг пересохло во рту, и она облизала губы, пытаясь избавиться от этого ощущения. Она заметила, что жест этот привлек и не отпускал его внимание, и сердце ее молотком застучало в ребра от сладостных мыслей, зароившихся в голове.

— Ты не позвонил, — сказала она. Он нахмурился.

— Да, извини. Я работал над…

— Делом, — договорила она за него. — Я знаю. Трудное дело. Дело, над которым, как мне казалось, Стоуни должен работать вместе с тобой.

— Он и работает.

— Но Стоуни сейчас не работает, — заметила Сара. — И ты тоже.

— Да, но…

Не успев осознать, что делает, Сара взяла Гриффинову руку в перчатке, вытащила сигару, бросила на пол и затоптала. Потом расшнуровала перчатку, неловко сдернула с руки и тоже бросила на пол. Освобожденный кулак она положила себе на грудь, на сердце. Его глаза расширились, но вместо того, чтобы отнять руку, он раскрыл ладонь и обхватил пальцами грудь.

— Это мое сердце, — тихо сказала она, крепче прижимая руку. И с дрожащей улыбкой добавила:

— Разбейте его, мистер, вы его купили.

Гриффин раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но, очевидно, передумал. Вместо этого протянул другую руку, молча предлагая Саре освободить и ее. Она немедленно взялась за дело, но на этот раз пальцы плохо справлялись с задачей, потому что он полностью завладел ее грудью. Но вот на пол полетела и вторая перчатка, Гриффин набросился на Сару, сжав ее в объятиях и целуя чуть не до смерти.

Она обхватила руками его шею, притягивая ближе, забыв обо всех мучениях, которые он ей причинил. Голая спина была скользкой под ее пальцами, и пот его груди, пропитав блузку, смешивался с ее собственной испариной. Она почувствовала руки Гриффина под блузкой; скользнув к лопаткам, ладони прошлись по ребрам к груди, и Сара вскрикнула от желания. В то же мгновение она вспомнила, что стоит в спортзале полицейского управления и что в любую минуту кто-нибудь может войти, включая их друзей и мальчиков. Она тут же отпрянула, пытаясь взять себя в руки.

— Ну так, — сказала она, когда снова обрела дар речи, — у тебя… э-э-э… у тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

Грудь Гриффина еще ходила в неровном ритме, но он улыбнулся:

— О да! Бьюсь об заклад, у меня есть планы на весь сегодняшний вечер.

Когда он снова двинулся к ней, Сара подняла руку и попятилась.

— Отлично. Пойду узнаю, сможет ли Элен взять мальчиков второй раз за месяц.

Он сделал еще шаг вперед, а она — назад.

— Я подожду, пока ты примешь душ и переоденешься, — сказала она с нажимом.

Гриффин нагнулся и поднял перчатки и раздавленную сигару.

— Ты знаешь, это была «Кохиба», — сказал он с сожалением, показывая кучку табака на ладони. — Последняя из прадедовых запасов.

— Я куплю тебе другую, — виновато пообещала Сара. — Целую коробку. Он покачал головой.

— Здесь их не достать. Это кубинские. Она улыбнулась.

— А разве кубинские сигары не запрещены в США?

— Строжайше запрещены.

— Что, детектив, — проворковала она, — изволите шалить?

Он улыбнулся в ответ.

— В данный момент у меня самые законопослушные мысли — можете не сомневаться.

Он протиснулся мимо нее и пошел к выходу. — О, Гриффин, — крикнула она вслед.

Он вопросительно обернулся, но она ничего не сказала.

Сара молча кусала губу, не решаясь задать вопрос, который неотвязно сидел у нее в мозгу. Он молча смотрел, ожидая, и она, решительно набрав полные легкие воздуха, спросила:

— Не мог бы ты… э-э-э… Я хотела спросить, не мог бы ты… э-э-э… То есть…

— Выкладывай, Сара.

— Не мог бы ты на всякий случай взять с собой… наручники, если можно?

Он скорчил развратную гримасу, и Сару бросило в жар.

— О, мисс Гринлиф, — произнес он официальным, не допускающим шуток тоном, знакомым ей с первой встречи. — Что за мысли бродят у вас в голове?

Она уклончиво пожала плечом и ничего не ответила. Гриффин рассмеялся глубоким, чувственным смехом, почему-то напомнившим ей о темном шоколаде, и снова повернулся к выходу. Сара решила, что ответа не будет, но он вдруг резко повернулся, шагнул и обнял ее. Один быстрый и крепкий поцелуй, и он исчез.

Сара неуверенно пошла следом, увидела, куда он направляется, и, спрашивая, окончательно ли лишилась рассудка, последовала за ним. Никогда в жизни она не бегала за мужчиной и теперь обнаружила, что в таком преследовании есть странное, пьянящее наслаждение. С Майклом было только живое восхищение с момента встречи, а после развода она не встречала мужчины, ради которого стоило бы беспокоиться. Ради Гриффина стоит, думала она. Он какой-то необычный, какой-то чудесный, такой, что надо быть идиоткой, чтобы позволить ему уйти.

Когда она вернулась к Элен и Стоуни, в ушах еще позванивало. Впервые в жизни, подумала она, что-то может — только может — получиться лучше, чем ожидалось.

Гриффин чувствовал себя прекрасно. Не просто прекрасно — великолепно. Он заправил белую футболку в потертые «левисы», застегнул их, торопливо сунул ноги в поношенные башмаки и продрал расческой еще влажные волосы. Он спешил. У него было свидание. Свидание с женщиной, которая уже несколько недель заставляла его на стену лезть, с женщиной, которую он никак не может выбросить из головы, с женщиной, которая, пожалуй, может сделать из него влюбленного дурака на всю оставшуюся жизнь.

Когда он собрал вещи и уже застегнул свою большую спортивную сумку, что-то серебристо блеснуло с верхней полки шкафчика. Он улыбнулся и достал оттуда наручники. Он не был вполне уверен, что Сара говорила серьезно, но точно знал, что не собирается упускать шанс. Расстегнул сумку, бросил наручники внутрь, застегнул снова и закинул на плечо. Почему-то хотелось напевать:

«Нынче, нынче вечером», но он сумел сдержаться. Глубоко вздохнув, он вышел из раздевалки и направился в отдел, где должна была ждать Сара.

Шагая через две ступеньки, он думал о предстоящей ночи. Последние шестнадцать дней он не мог думать ни о чем другом, кроме первой ночи с Сарой, он повторял в голове каждое прикосновение, каждую ласку, пока не почувствовал, что сойдет с ума от желания обладать ею снова. Он планировал, что будет делать, когда они опять окажутся вдвоем, постоянно прокручивал в голове, пока не поставил все, как профессиональный хореограф. Теперь все зависело от того, как сыграет свою роль Сара, но было предчувствие, что она окажется благодатной партнершей.

Этой ночью, думал он, будет даже лучше, чем в прошлый раз. Этой ночью все будет необычайно, невероятно, восхитительно. Этой ночью…

Он вошел в отдел, поискал глазами Сару и тут же нашел. Она нервно улыбалась, будто тоже думала о предстоящей ночи. О да. Их определенно ждет дивное приключение.

— Гриффин!

Это было произнесено хором мальчишеских голосков, и он только тогда понял, что Сара не одна. Джек и Сэм рванулись к нему из-за стола Стоуни, за ними последовал Джона Бингэм. Трое мальчуганов прыгали вокруг него, висли на нем, как дикие зверята, оглушали восклицаниями и вопросами.

— Джона ночует у нас сегодня, — сказал Сэм.

— Мама сказала, ты можешь свозить нас в кино, — добавил Джек. — Показывают «Кровавую ванну» и «Кровавую ванну-2».

Сара поспешила вмешаться:

— Я сказала, что он не будет это смотреть, Джек. Фильм выберет Гриффин, — она посмотрела на него с надеждой, — если вообще захочет.

Гриффин глядел на всех четверых, ошеломленный, ничего не понимающий и изрядно раздраженный.

— Сара? — тихо спросил он. Она страдальчески подняла брови.

— Да?

— Могу я поговорить с тобой минутку?

— Конечно. — Она молча смотрела на него, ожидая разговора, но не двигалась, будто примерзла к месту.

— Наедине, — пояснил он.

С расширившимися глазами, взглянув на него почти панически, она кивнула. И все-таки не двинулась с места. Он поднял левую руку, сжал ладонь в кулак, оставив только указательный палец, согнутый в древнем, несколько угрожающем жесте.

— Мальчики, — сказала Сара все еще визжащим малышам, и голос ее был чуть хриплым. — Вы можете минутку тихо посидеть за столом мистера Стоунстрита, пока я поговорю с Гриффином?

— Конечно, — сказал Джек, пожав плечами, и повел компанию обратно к доске с фотографиями. Ткнул пальцем в один из снимков, предлагая Джоне присмотреться повнимательнее. — Это мистер Пайк. Точно говорю. Посмотри на его нос.

Воспользовавшись тем, что дети отвлеклись, Гриффин ухватил Сарино запястье и потащил ее за собой. Когда их уже нельзя было услышать, он повернулся к ней, упер руки в бока и спросил:

— Что за чертовщина здесь происходит?

— Мне правда жаль, — начала она. — Но когда я вернулась, у Элен со Стоуни был, как бы это сказать, серьезный разговор, и Элен попросила меня взять Джону на ночь.

— И ты сказала «да»? — не мог поверить Гриффин. — После того, как мы… Я хочу сказать, после того, что мы планировали?

Теперь подбоченилась Сара, передразнивая его вызывающую позу.

— Знаешь, не очень хорошо было бы сказать «нет», ты не считаешь? — ответила она. — Она брала Джека и Сэма в прошлый раз, чтобы ты и я могли… — Она запнулась, и на щеках выступили два ярких пятна. — Чтобы мы с тобой могли остаться одни, — торопливо закончила она. — Сегодня ей со Стоуни необходимо остаться наедине, и теперь моя очередь взять мальчишек. Но если тебе так не нравятся мои дети, что…

— Да нет же, не поворачивай так, — сказал он. — Мне нравятся твои малыши, и ты это прекрасно знаешь. Просто…

— Что?

Гриффин глубоко вздохнул и прошелся пальцами по волосам.

— Я хотел, чтобы мы остались наедине. Я хотел… — Он положил руки ей на плечи, порываясь притянуть ее к себе, но увидел через плечо Сариных детей и их лучшего друга, внимательно следящих за разговором, и уронил ладони. — Черт возьми, я хотел любить тебя этой ночью.

Сара прикусила губу, и он был уверен, что на этот раз от смеха.

— Безнадежный ты романтик. Знаешь, как уговорить девушку.

— Нет, Сара, я хотел сказать…

Но она предостерегающе подняла руку.

— Я тоже этого хотела, — сказала она с улыбкой. — Но пора тебе знать, что, имея детей, не всегда можешь делать, что хочешь. На самом деле, — добавила она, глянув через плечо, — делать, что хочешь, удается очень редко.

— Тогда почему ты не отдашь их в интернат? — спросил он как бы в шутку. Она рассмеялась.

— Ну, вопрос о военной академии мы обсуждали еще с Майклом, но… — Она пожала плечами. — Так что ты скажешь, Гриффин? Хочешь в кино со мной?

— С тобой и тремя мальчишками? Она кивнула.

— Полагаю, обжимание на заднем сиденье исключено?

— Абсолютно.

Он снова вздохнул.

— Ладно. Но ты купишь мне попкорн. Она взяла его за руку, переплетя пальцы, и потащила обратно к детям. Выгоняя табунок из комнаты, обернулась, чтобы сообщить Гриффину:

— Я успела сказать, что обычно они засыпают к концу первой серии?

В темных глубинах его сердца блеснул лучик оптимизма. Может быть — пока еще только может быть, — ночь не совсем испорчена.

Глава 8

Сара прислушалась к шуму и визгу трех возбужденных — и совершенно бодрых — мальчишек в комнате сыновей наверху, поглядела на Гриффина, который заснул, едва успев растянуться на диване в гостиной, и вздохнула. Надо разбудить его и отправить домой — уже начало второго. Но у него такое умиротворенное лицо, будто ему уже сто лет не случалось нормально поспать ночью. Просто рука не поднимается разбудить. Она сидела в большом клубном кресле напротив, смотрела, как он спит, и старалась не думать о том, насколько все получилось естественно и невинно.

Вспоминая всю свою супружескую жизнь, она не могла найти ни одного мгновения, столь безмятежного, как это. Фактически на другой же день после свадьбы она ощутила какое-то раздражение, некое предчувствие совершенной ошибки, хотя причин для страхов еще и быть не могло. А с той секунды, когда она увидела Гриффина Шального, стоящего в кухонных дверях в тот вечер встречи со скаутами, с той секунды, когда поняла, что он собирается поцеловать ее, она знала — просто знала: что бы ни случилось между ними, все будет правильно.

Он шевельнулся, издал тихий сонный звук, повернулся на бок и положил руку на глаза, и все это не просыпаясь.

— Гриффин? — тихо позвала она. Она не хотела его будить, но знала, что должна хотя бы попытаться. Он не ответил, и Сара попробовала еще раз. — Эй, Гриффин! — окликнула она его осторожным шепотом.

Он сонно промычал что-то.

Сара встала, пошла к шкафу в холле, достала легкое покрывало и вернулась в гостиную. Разулся он, еще когда она устраивала мальчиков наверху, и теперь пыльные кожаные башмаки стояли на полу у дивана. Осталось только укутать его покрывалом, выключить лампу над головой и выйти на цыпочках из комнаты.

— Спокойной ночи, Гриффин, — сказала она через плечо, выходя.

— Спокойной ночи, милая, — пробормотал он во сне.

Гриффин проснулся от очень странного звука — от того, что смеялись дети. А точнее, как он понял, открыв один глаз, — от того, что дети смеялись над ним'. Возле него стояли Сарины мальчишки и их друг. Последний раз он видел их всех у Сары в гостиной, когда она отправляла малышей наверх спать. Так что же они делают сейчас в его квартире?

Гриффин открыл второй глаз и увидел огромный потолочный вентилятор, бесшумно вращающийся над головой. Смутно припоминалось, что дома у него нет потолочного вентилятора. Опустив взгляд к зажатому в кулаке покрывалу, он вспомнил также, что у него никогда не водилось постельного белья розового цвета.

— Мам! — завопил Джек у него над ухом. — Он проснулся! Теперь можно спросить?

Он услышал Сарин ответ из кухни, но слов не разобрал. Посмотрел на Джека, ища разъяснения.

— Ты будешь вафли с сиропом или с джемом?

— Вафли? — спросил Гриффин, все еще не вполне проснувшись. Он был не из жаворонков. Мальчик кивнул.

— Мама делает вафли, но она опаздывает на работу, так что вставай быстрее. Сироп или джем?

— Сироп, — машинально ответил Гриффин. Трое мальчишек тут же умчались, а он продолжал гадать, что же все-таки происходит.

Резко приподнявшись, он потер ладонями лицо и потряс головой, чтобы растормошить мозги. Постепенно в голове начали всплывать картины прошлого вечера. Он заснул у Сары на диване, сообразил Гриффин. Только этого не хватало. Ну да, он собирался дождаться, пока она уложит мальчиков, а потом порезвиться с ней на этом самом диванчике долго-долго, когда малыши уже будут спать. А вышло так, что малыши оказались крепче его.

Он добрел до кухни и увидел там Сару, пристально глядящую на тостер в ожидании чего-то. Она была в ярко-красном деловом костюме и тонких чулках, но без туфель. В одной руке держала обеденную тарелку, в другой — тупой нож, покрытый, судя по виду, клубничным джемом. Только Гриффин собрался сказать «Доброе утро'«, как тостер щелкнул, из щелей вылетели два янтарных квадратика. Сара поймала их на тарелку и мгновенно намазала джемом. Дело, похоже, было уже привычное, как давно разученный танец, и не успел Гриффин восхититься грациозностью ее движений, а тарелка уже стояла перед Сэмом.

— Спасибо, мама, — сказал мальчик и занялся завтраком.

— Доброе утро, — сказал Гриффин, дождавшись, пока она вытряхнет из коробки еще две замороженные вафли и сунет в тостер.

Она обернулась со смущенной улыбкой.

— Доброе утро. Хочешь кофе?

— Пожалуйста.

Кружка, которую она сунула ему в руку, была теплой и источала насыщенный запах кофе. Один этот аромат мог вернуть к жизни. Принимая кружку, он обхватил пальцы Сары, наслаждаясь хоть кратким прикосновением.

— Извини, я заснул вчера, — сказал он. — Недооценил, пожалуй, свою усталость. Она пожала плечами.

— Все нормально. Я хотела разбудить, но ты спал так сладко, что рука не поднялась.

Он кивнул, отпил кофе и попытался придумать подходящую к случаю реплику. Никогда еще ему не приходилось просыпаться у женщины под взглядами ее детей. Можно было предположить, что ситуация окажется более чем неловкой. Можно было предположить, что он просто взбесится, обнаружив вокруг себя ораву детей, когда единственное, чего ему хочется, — это повалить Сару на пол.

А вместо этого — головокружительное ощущение благополучия, никогда прежде не испытанное. Конечно, он хотел Сару, но необходимость ждать, необходимость длить предвкушение делала желание еще более сильным, еще более приятным, чем обычно.

Не придумав ничего гениального или хотя бы оригинального для начала беседы, он сказал первое, что пришло в голову:

— Ты потрясающе выглядишь.

Сара исподлобья взглянула на него и быстро провела рукой по буйным кудрям.

— Спасибо, — сказала она спокойно. — Я сегодня встречаюсь с клиентом.

— В этом можешь не сомневаться.

Она покраснела, потом хихикнула чуть нервно.

— Нет, не с тобой. — (Гриффин надеялся, что сожаление в голосе ему не померещилось.) — Я имею в виду другого клиента.

— А-а-а! — Еще он надеялся, что его собственное разочарование было не слишком явным.

Она еще что-то хотела сказать, но тостер снова щелкнул, и она бросилась спасать свой завтрак.

В первое мгновение Гриффину показалось, что уже поздно, но тарелка вовремя материализовалась в нужном месте, и вафли, описав красивую дугу, легли именно туда, где им следовало быть.

— Давно надо отдать тостер в починку, — сказала она. — Вряд ли предполагалось, что он будет работать таким образом.

— Жалко, — возразил Гриффин, — завтрак потеряет изюминку.

— Точно. Присаживайся, — скомандовала она, ставя тарелку перед одним из двух свободных мест за столом. — Извини, что замороженные, но когда я в последний раз пыталась испечь вафли, ой…

Она отправилась заново наливать кофе в свою чашку, и Джек договорил за нее:

— Пожарный взял с нее слово никогда больше этого не делать, — и отправил в рот новый кусок вафли.

— На самом деле я была не виновата, — сказала Сара. — Все из-за вафельницы. Провод оголился. Честно. Рецепт не имел к взрыву никакого отношения. Это был мамин рецепт…

— Взрыв? — перебил Гриффин.

Она кивнула, но не стала вдаваться в подробности.

Он покачал головой.

— Хорошо, что никто не пострадал.

— Нет, практически никто.

— Мама только брови немножко сожгла, — сказал Сэм. — Но они потом отросли.

Гриффин расхохотался и потянулся за сиропом.

— В таком случае я убедительно прошу не идти на риск ради меня. Обычно я обхожусь вообще без завтрака.

— Ну-ка жуйте быстрее, парни, — сказала Сара мальчикам. — Миссис Макафи будет с минуты на минуту, а я хочу управиться с тарелками до ее прихода. — Она взглянула на часы и озабоченно добавила:

— А если она не придет очень скоро, я опоздаю.

— А почему бы тебе не отправиться прямо сейчас? — сказал Гриффин. — Я могу присмотреть за мальчиками, пока не придет няня. И обещаю помыть тарелки.

— Ой, спасибо, но как-то неловко…

— Нет проблем. У меня еще час до работы.

— Но тебе же надо заехать домой и…

— Сара, — перебил он снова, — я бы не предлагал, если бы не мог.

Она благодарно улыбнулась.

— Спасибо. Я твоя должница.

— Не премину стребовать, — улыбнулся он в ответ. — И очень скоро.

Она поспешила прочь из кухни, успев одарить его плотоядным взглядом. Гриффин улыбнулся при мысли о том, как естественно удалось войти в ее утренний ритуал. Он присмотрелся к мальчикам за столом, перевел взгляд на еду у себя в тарелке. Это утро не походило на все остальные, и ему понравилось начинать день так — с людьми. То есть с такими людьми, как Сара и ее малыши.

— Ну и какие же планы на день, парни? — спросил он мальчиков.

Джек ответил с энтузиазмом:

— За Хит-Лейн строят новый квартал, мы поедем на велосипедах смотреть.

— А потом?

Джек пожал плечами.

— Когда рабочие уйдут на обед, можно будет поиграть на кучах.

Гриффин кивнул. Смутно вспоминалось время, когда он мог провести весь день на одном месте, находя массу интересных занятий.

— Звучит неплохо, — сказал он и вдруг пожалел, что не может взять выходной и провести день с ними на строительной площадке, наблюдая, как бульдозеры вспарывают грунт и громоздят его в высокие грязные кучи, расчищая место под новостройку.

Раздался стук каблучков по плиточному полу, и вошла Сара, вдевая на ходу золотую сережку. Чмокнула сыновей в лоб, вытерла джем у Сэма со щеки и, быстро попрощавшись, направилась к двери.

— Эй, — окликнул ее Гриффин, поднимаясь.

Она быстро обернулась, и он подумал, не глупость ли сейчас делает. Глупость или нет, но он не мог не взять в ладони ее лицо и не поцеловать в губы. Он знал, что мальчики не спускают с них глаз, знал, что Сара будет злиться за такие вольности при детях. Но поцеловать Сару, когда она уходит на работу, — что может быть естественнее?

— Удачного тебе дня, — сказал он мягко. — И береги себя.

Она накрыла его ладони своими, но не оттолкнула. В глазах читалась противоречивая смесь самых разных чувств, и это, наверное, было отражение его глаз. Он улыбнулся, стараясь придать лицу больше уверенности, чем было в душе.

— Спасибо, — ответила она. — Я постараюсь. Они уронили руки и неловко стояли, глядя друг на друга. Этот краткий поцелуй был огромным шагом в их отношениях, и ни один из них не знал, куда идти теперь.

Первой очнулась Сара и обернулась к мальчикам.

— Ведите себя хорошо с Гриффином, ладно? И миссис Макафи тоже не устраивайте веселый денек.

Три пары очень широко раскрытых, очень любопытных глаз смотрели на них, и три подбородка кивнули с готовностью. Гриффин готов был поклясться, что она прячет улыбку, снова оборачиваясь к нему.

— Пока, — сказала она.

— Пока.

А потом она ушла, и остался только тонкий цветочный запах да теплое чувство, поднимающееся откуда-то из глубины Гриффинова сердца. Он чувствовал вопросительные взгляды мальчиков, но сел на свое место молча, решив подождать их реакции. Джона снова занялся едой, а Сэм и Джек обменялись лукавыми взглядами. Первым заговорит Джек, подумал Гриффин. Это в его натуре — выскакивать первым. Он затаил дыхание и ждал.

Ждать пришлось недолго.

Уставившись ему прямо в глаза, Джек спросил:

— Тебе нравится моя мама? Гриффин кивнул.

— Да, нравится.

— Собираешься жениться на ней? Вилка застыла на полпути ко рту, и сироп потек на скатерть. Нда, этого вопроса он не ожидал.

Явно недооценил силу мальчишеского любопытства.

— Гм… — начал он.

— Что? — спросил Джек.

Гриффин вспомнил, как, будучи подростком, был подвергнут однажды неким озабоченным отцом допросу третьей степени, прежде чем получил разрешение встречаться с его дочерью. Никогда он не чувствовал себя уверенно с семьями девушек. И теперь, глядя в глаза веснушчатого восьмилетки, сидящего напротив, чувствовал, как взмокли ладони.

— Потому что маме ты тоже нравишься, — продолжал Джек. — Точно говорю. Я думаю, тебе надо на ней жениться.

— Она не очень хорошо готовит, — покровительственно добавил Сэм, — зато вполне хорошенькая.

— И бейсбол любит, — сказал Джек.

— И баскетбол.

— И хоккей.

— И вообще с ней интересно.

— И «сникерсы» на День Всех Святых покупает.

— И, — заключил Сэм в качестве самого решительного довода, — она может разрешить щенка, если целый год будешь держать свою комнату в порядке.

Гриффин смотрел на мальчуганов и спрашивал, каким чертом его занесло в такую ситуацию.

— Ну что ж, ребята, — начал он и помедлил. — Мама у вас что надо. Она мне очень нравится. Но я не уверен, что…

Телефонный звонок был чудом, дарованным всемилостивейшими небесами. Гриффин одним прыжком очутился у аппарата, сорвал трубку, рявкнул благодарное «Алло?» и нахмурился, потому что ответа не последовало.

— Алло? — повторил он.

— Алло? — ответили с другого конца. Судя по голосу, говорившая была на пороге смерти. — Я звоню Саре Гринлиф.

— Это квартира Гринлиф, — сказал он. — Сара ушла на работу. Я остался с детьми до прихода няни.

— А я и есть няня. Дана Макафи, — сообщила женщина. — Я звоню Саре сказать, что не смогу сегодня прийти.

— Что?

— Мне очень жаль. Я свалилась от чего-то совершенно ужасного и, несомненно, очень заразного. Не думаю, что в таком состоянии мне стоит сидеть с мальчиками.

— Я понимаю.

— Надеюсь, из-за меня у вас не будет проблем?

— Что вы, какие проблемы, — сказал Гриффин, размышляя, что теперь делать.

— Пожалуйста, передайте Саре мои извинения.

— Непременно. Надеюсь, вам скоро станет лучше, — запоздало добавил он, прежде чем повесить трубку.

И что же? Он понятия не имел, когда вернется Сара, и не мог оставить трех восьмилетних мальчишек одних на весь день. Или оставить? Нет, конечно. Даже если они будут просто играть неподалеку от дома, здесь должен оставаться кто-нибудь на случай, если они поранятся или натворят чего-нибудь. Тут Гриффин начал осознавать ситуацию по-настоящему. Что, если кто-то из них серьезно поранится? Он поежился от страха.

— Кто это был? — спросил Джек.

— Миссис Макафи, — сказал Гриффин. — Она заболела, не сможет прийти сегодня.

— Урааааааа! — раздался оглушительный вопль, и ему пришлось прятать улыбку.

— Нельзя радоваться, когда кто-то болеет, — сказал он мальчикам. — Не очень это хорошо.

Они погрустнели, но не слишком.

Он вздохнул, видя только одно решение проблемы.

— Так что думаю, быть мне с вами весь день. И что же вы, джентльмены, хотите делать?

Чего ради он произвел себя в няньки при младенцах, Гриффин не понимал. Ясно, что Стоуни и сержант не придут в восторг от этого однодневного отпуска по уходу за тремя малышами. Впрочем, дело с «Джервал» почти распутано. Стоуни сам справится с увязыванием последних концов, так что завтра они, вероятно, смогут обратиться за санкцией на аресты. Мысль о том, что ему придется арестовать дядю двоих из мальчиков — не говоря уже, что это брат женщины, связать с которой свою дальнейшую жизнь казалось ему таким естественным, — была не из приятных, и Гриффин постарался отодвинуть ее подальше. Гораздо приятнее и актуальнее — сосредоточиться на троих малолетках, выжидающе взиравших на него.

— Ну? — сказал он. — Что же?

Он видел обмен взглядами, а потом три совершенно одинаковые улыбки, одновременно расплывшиеся на хитрых рожицах. Гриффин улыбнулся в ответ, но почему-то ощутил некоторую тревогу. Что-то в этих улыбках было…

— «Огненный шквал»! — хором выпалили мальчики.

— «Огненный шквал»? — переспросил Гриффин. — Это еще что за штука?

Джек небрежно пожал плечами.

— Так, просто киношка.

Гриффин вздохнул с облегчением. Он боялся, что имеется в виду какой-то новый опасный аттракцион в луна-парке.

— А, ну ладно, — сказал он. — Идем смотреть «Огненный шквал».

— Да! — завопили мальчишки так, что зазвенела посуда в шкафу.

Это же просто подарок, подумал Гриффин. Если они только и хотят, что сходить в кино, — сходим в кино. Малыши есть малыши. И ничего тут страшного. Он довольно подумал о том, как Сара придет домой и обнаружит, что он провел весь день с ее детьми и сводил их на фильм, который они хотели посмотреть. Подумал, как приятна ей будет такая помощь. Гриффин улыбнулся.

— Дайте мне только позвонить в пару мест, — сказал он мальчикам. — А потом мы будем свободны.

Чего Сара менее всего ожидала увидеть, вернувшись с работы, так это Гриффина Шального, стоящего босиком на ее кухне в оборчатом фартуке с кошечкой поверх шортов-хаки и синей футболки и помешивающего что-то, по запаху очень похожее на барбекю. Тем не менее именно это она и увидела, войдя через заднюю дверь во вторник вечером.

— Привет! — сказала она, запирая на щеколду сетчатую дверь.

Гриффин резко обернулся на голос, и вид у него почему-то был очень виноватый. Он нервно постучал ложкой о кастрюльку и положил ее на подставку. Самое удивительное, что он не сделал и движения навстречу. Вместо этого прислонился к столу, ухватившись за край так, будто стол мог убежать. И хотя на лице была улыбка, ни счастливым, ни обнадеживающим его вид назвать нельзя было.

— Что случилось? — спросила она. — Что ты здесь делаешь? Где миссис Макафи? Где мальчики?

Очевидно, он решил отвечать на вопросы в обратном порядке, потому что начал так:

— Мальчики сказали, что собирались съездить на стройку, но я велел им быть дома к шести. Миссис Макафи позвонила и сказала, что заболела. Поскольку я не знал, где тебя искать, пришлось взять выходной и присмотреть за мальчиками.

— Ой, Гриффин, извини, что так вышло, — смутилась Сара. — Но ты же мог позвонить Элен в магазин. Она знала, где я. И вообще она могла сама приехать за детьми.

— Элен тоже должна работать, — сказал он.

— И ты тоже, — напомнила она. Он беспечно пожал плечами.

— Проблем с выходным не было. Стоуни все понял.

Ей не очень поверилось в такую простоту.

— Теперь я у тебя в гораздо большем долгу. Впервые его улыбка выглядела искренней.

— Это уже получается немало. Скоро мы обсудим порядок выплаты.

Саре стало жарко от его взгляда, и, чтобы перевести разговор в безопасное русло, она сказала:

— Ну, так если все обошлось, почему же ты выглядишь так, будто провел день на каторжных работах?

Улыбка опять увяла, и Гриффин сосредоточенно занялся готовкой своего таинственного кушанья.

— Я… э-э-э… — Он поднял было глаза, но, явно не решаясь встретиться с ней взглядом, снова склонился над кастрюлькой. Набрал полные легкие воздуха, медленно выпустил и попробовал еще раз:

— Боюсь, я сегодня сделал нехорошую вещь.

Сара сомневалась, что он может сделать что-то плохое, несмотря на свою хулиганскую наружность, которая поначалу так испугала ее.