Карсон Нэпьер с Венеры (№3) - Карсон Венерианский

С тех пор, как берег Анлапа скрылся за горизонтом, я не видел земли, и ни один корабль не появился на этом широком и пустынном водном просторе. Вода изобиловала рыбой. Время от времени я видел чудовищные создания глубины, некоторые из которых не поддаются описанию, а в существование их трудно поверить.

Самые многочисленные из этих существ имели в длину не меньше тысячи футов. У них были широкие пасти и огромные выпученные глаза, между которыми находился третий, маленький, глаз, расположенный на кончике то ли стебелька, то ли щупальца длиной около пятнадцати футов. Эта глазастая антенна может подниматься и опускаться. Когда существо отдыхает на поверхности или просто плывет, она лежит у него на спине. Но когда оно встревожено или находится в поисках пищи, антенна поднимается торчком. Она также функционирует как перископ, когда тварь плывет в нескольких футах под поверхностью воды. Амторианцы называют это создание «ротик», что означает «три глаза». Когда я впервые увидел его, лежащего в отдалении на поверхности океана, то счел его огромным океанским лайнером.

На рассвете восьмого дня я увидел то, что меньше всего хотел видеть — корабль. Ни один корабль, бороздящий амторианские моря, не мог принадлежать моим друзьям. Разве что «Софал» еще продолжал свое пиратское дело, имея на борту команду, которая столь верно последовала за мной в мятеже. На это, однако, надеяться не следовало. Судно было от меня на некотором расстоянии по правому борту и шло на восток. В ближайший час оно пересечет мой курс, который был проложен прямо на юг. Я еще надеялся, что меня не обнаружат, так как мое суденышко было небольшим. Я спустил паруса и лег в дрейф. В течение получаса корабль шел своим курсом, затем повернул в моем направлении. Я был замечен.

Это было небольшое судно примерно того же тоннажа, что и «Софал», и очень похожего вида. На нем не было ни мачт, ни парусов, ни труб — только две надстройки. На носу и корме, а также с площадки дозорного поднимались шесты, на которых полоскались по ветру длинные вымпелы. Предполагалось, что на главном шесте, который возвышался над дозорной площадкой, должен развеваться флаг страны, которой принадлежал корабль. На носу должен был быть флаг города, а на корме обычно был флаг владельца судна. На военных кораблях были боевые флаги нации, которой они принадлежали. Когда корабль подошел ко мне ближе, я увидел неприятную картину: корабль без флага страны или города — фалтар, пиратский корабль. Флаг на корме был, вероятно, личным флагом капитана.

Из всех неприятностей, которые могли меня постигнуть, пожалуй, самым худшим было наткнуться на пиратский корабль. Но я уже ничего не мог поделать. Я не мог бежать. Поскольку я почел за лучшее ехать по улицам Санары в черном парике, когда отбывал, он все еще был при мне. Мои светлые волосы отросли только частично, а со лба до затылка у меня шла покрашенная черным полоса. Поэтому я решил надеть парик, чтобы не рисковать, что моя дикая прическа возбудит подозрения команды пиратского судна.

Корабль приблизился и лег в дрейф. Я увидел его название, написанное на носу странными амторианскими символами — «Ноджо Ганья». Целая сотня человек выстроилась вдоль перил борта, наблюдая за мной. Еще за мной наблюдали несколько офицеров с верхних палуб надстроек. Один из них окликнул меня.

— Подойди, — крикнул он. — и поднимись на борт.

Это было не приглашение, это был приказ. Мне ничего не оставалось делать, кроме как повиноваться. Я поднял один парус и подошел под бок пирата. Они сбросили мне канат, который я привязал к носу суденышка, и еще один с узлами на нем, по которому я взобрался вверх на палубу большого судна. Затем несколько из них спустились на мое суденышко и передали все вещи с него своим товарищам наверху. После этого они отвязали канат и отпустили мою лодку. Все это я видел с верхней палубы, куда меня отвели, чтобы меня допросил капитан.

— Кто ты такой? — спросил он.

— Меня зовут Софал, — сказал я.

Это было названием моего первого пиратского корабля. Это означает «убийца».

— Софал! — повторил он с иронией в голосе. — Из какой ты страны? И что ты делаешь здесь, посредине океана, в такой маленькой лодочке?

— У меня нет страны, — ответил я. — Мой отец был фалтарган, и я родился на фалтаре.

Я быстро становился умелым лжецом, я, который всегда гордился своей правдивостью. Но я думаю, что иногда ложь можно простить, особенно, когда человек лжет ради спасения собственной жизни. Слово «фалтарган», которое я использовал, имеет сложное происхождение. Слово «фалтар», «пиратский корабль», происходит от слов «ганфал», «преступник» (в свою очереди происходящего от слов «ган», «человек», и «фал», «убивать») и «нотар», «корабль» — грубо говоря, корабль преступников. Добавьте слово «ган», «человек», к слову «фалтар», «пиратский корабль», и у вас получится «пиратского корабля человек», то есть пират.

— Стало быть, ты пират, — сказал он. — а эта штука внизу — твой фалтар.

— Нет, — сказал я. — И да. То есть и да, и нет.

— К чему ты клонишь? — спросил он.

— Да, я пират. И нет, это не фалтар. Это всего лишь рыбачья лодка. Я удивлен, что старый моряк может принять ее за пиратский корабль.

— У тебя длинный язык, приятель, — сердито бросил он.

— А у тебя пустая голова, — вернул я. — Поэтому тебе нужен такой человек, как я, в качестве одного из офицеров. Я был капитаном моего собственного фалтара, и я знаю дело. Судя по тому, что я видел, у тебя не хватает головорезов, чтобы управляться с такой бандой, как вон те на палубе. Что скажешь?

— Скажу, что тебя нужно сбросить за борт, — прорычал он. — Отправляйся на палубу и доложись Фолару. Скажи ему, что я велел найти тебе работу. Офицер! Чтоб мне вырвали печень! Однако ты храбрый малый. Если покажешь себя хорошим матросом, я оставлю тебе жизнь. Это лучшее, на что можешь рассчитывать. Пустая голова!

Когда я спускался вниз, он все еще продолжал ворчать.

Не знаю, почему я намеренно старался вступить с ним в конфликт. разве что потому, что я чувствовал — если я буду пресмыкаться перед ним, он скорее всего почувствует ко мне презрение и убьет меня. Я встречал людей такого типа. Если ты им противостоишь, они уважают и, быть может, даже боятся тебя, потому что большинство тиранов — трусы в душе.

Добравшись до палубы, я получил возможность ближе присмотреться к своим товарищам-матросам. Несомненно, они были выдающимся собранием негодяев гнусного вида. Они рассматривали меня с подозрением, неприязнью и презрением, поскольку обратили внимание на мою богатую одежду и красивое оружие, которые для них говорили, что я скорее денди, чем боец.

— Где Фолар? — спросил я у первой группы, к которой подошел.

— Вот он, ортий улья, — ответил мне один из пиратов деланным фальцетом, показывая на огромного медведеподобного типа, который сердито пялился на меня с расстояния в несколько ярдов.

Те, кто слышал его слова, заржали над издевательской шуткой — «ортий улья» означает «моя любовь». Очевидно было, что они сочли мою одежду женственной. И я сам невольно усмехнулся, направляясь к Фолару.

— Капитан велел мне доложиться тебе, а ты должен определить мне работу, — сказал я.

— Как тебя зовут? — потребовал ответа он. — И что, по-твоему, ты можешь делать на борту такого корабля, как «Ноджо Ганья»?

— Меня зовут Софал, — ответил я. — И я могу делать на борту корабля или на берегу все, что можешь делать ты, и могу делать это лучше тебя.

— Ха! Ха! — нарочито засмеялся он. — Его зовут Убийца! Послушайте, приятели, перед нами Убийца, и он может делать что угодно лучше, чем я!

— Давайте тогда посмотрим, как у него получится убить тебя! — воскликнул кто-то у него за спиной.

Фолар обернулся.

— Кто это сказал? — прорычал он, но никто не ответил.

Снова из-за спины у него раздался голос:

— Ты боишься его, ты, пустослов.

Мне показалось, что Фолар не слишком популярен. После этих слов он окончательно потерял контроль над собой (которого у него и так практически не было) и выхватил меч. Не дав мне возможности обнажить оружие, он нанес злобный удар, который снес бы мне голову, если бы достиг цели. Я уклонился как раз вовремя, чтобы избежать этого. Прежде чем Фолар вернул себе равновесие, я выхватил свой меч и мы принялись за дело. Команда окружила нас стеной. Первые несколько минут стычки мы выясняли силу и искусность друг друга, и я слышал такие замечания: «Фолар разрубит этого идиота на куски», «У него нет шансов против Фолара — хотел бы я, чтобы они были» и «Прикончи мистала, парень, мы на твоей стороне».

Фолар не был искусным бойцом на мечах. Ему следовало быть мясником. Он наносил ужасные удары, которые убили бы гантора, если бы они достигли цели. Но он не мог попасть, куда целился, и каждое последующее его движение было совершенно явным. Я знал, что он будет делать, еще до того, как он начинал действие. Каждый раз, нанося удар, он полностью открывался. Я мог его убить полдюжины раз за первые три минуты нашей дуэли, но я не хотел убивать его. Судя по тому, что я знал, он мог быть любимцем капитана, а я уже и так сделал достаточно, чтобы войти в конфликт с этим достойным господином.

Чтобы дождаться подходящего момента и сделать то, что я намеревался сделать, мне нужно было протянуть время. Мой противник бросался на меня то оттуда, то отсюда, замахиваясь от плеча и нанося страшные удары, пока, наконец, мне это не надоело и я не кольнул его в плечо. Он взревел, как бык, схватил меч двумя руками и бросился на меня, как разъяренный гантор. Тогда я кольнул его еще раз, и он стал вести себя осторожнее, потому что стал понимать, что я могу его убить, если захочу. Теперь он дал мне возможность, которой я ждал, и в мгновение ока я обезоружил его. Когда его меч со звоном упал на палубу, я шагнул вперед, приставив острие меча к сердцу противника.

— Убить его? — спросил я.

— Да! — раздался громовой хор возбужденных матросов.

Я опустил меч.

— Нет. На этот раз я его не убью, — сказал я. — Подними свой меч, Фолар, и назовем это все недоразумением. Что скажешь?

Он что-то пробормотал, наклоняясь, чтобы поднять оружие, затем заговорил с одноглазым великаном в переднем ряду зрителей.

— Ты будешь присматривать за этим парнем, Нурн, — сказал он. — Следи, чтобы он работал.

После этих слов он покинул палубу.

Люди собрались вокруг меня.

— Почему ты не убил его? — спросил один.

— Чтобы капитан приказал вышвырнуть меня за борт? — спросил я. — Нет. Я работаю мозгами не хуже, чем мечом.

— Ладно, — сказал Нурн. — У тебя по крайней мере был шанс, что капитан этого не сделает. Но теперь у тебя нет ни малейшего шанса, что Фолар не ударит тебя в спину при первой же возможности.

Моя дуэль с Фоларом завоевала мне уважение команды, а когда они обнаружили, что я умею говорить на языке моря и пиратского корабля, они приняли меня как своего. Нурн возымел ко мне особенную симпатию. Я думаю, это потому, что он надеялся занять место Фолара, если тот будет убит. Он несколько раз пытался меня подбить на новую ссору с Фоларом, чтобы я убил его. Разговаривая с Нурном, я спросил его, куда направляется «Ноджо Ганья».

— Мы хотим найти Вепайю, — сказал он. — Мы уже год ищем ее.

— Зачем вы хотите ее найти? — спросил я.

— Мы ищем человека, который нужен тористам, — сказал он. — Они пообещали миллион пандаров любому, кто доставит его в Капдор живым.

— Вы тористы, что ли? — спросил я.

Тористы — это члены революционной политической партии, которая свергла предыдущее правительство империи Вепайя. Прежде империя занимала значительную часть южной умеренной зоны Амтор. Тористы — заклятые враги Минтепа и всех стран, которые не попали под их власть.

— Нет, — ответил Нурн. — Мы не тористы. Но нам пригодится миллион пандаров, от кого бы мы его ни получили.

— Кто этот вепайянин, который им так сильно нужен? — спросил я. Я полагал, что это Минтеп.

— Парень, который убил одного из их онгйанов в Капдоре. Его зовут Карсон.

Вот как! Длинная рука Торы протянулась за мной. Я уже был в пределах достижимости ее жаждущих пальцев, но, к счастью для меня, я был единственным, кто знал это. Все же я понял, что мне необходимо бежать с «Ноджо Ганья», прежде чем корабль окажется в каком-либо тористском порту.

— Почем вы знаете, что этот Карсон в Вепайе? — спросил я.

— Мы не знаем, — ответил Нурн. — Он бежал из Капдора с джанджонг Вепайи. Если они живы, разумно предположить, что они в Вепайе. Наверняка он бы постарался доставить джанджонг именно туда. Мы собираемся для начала попробовать найти его в Вепайе. Если там его нет, мы вернемся в Нубол и будем искать его в глубине материка.

— Ничего себе работенка, — заметил я.

— Да, — признал он. — Но этого человека как раз несложно будет найти. Кто-то должен был его видеть тут и там, а если кто-нибудь видел этого Карсона, он его не забудет. У него светлые волосы, а никто не слышал, чтобы еще у кого-то в мире были светлые волосы.

Я был благодарен моему черному парику и надеялся, что он держится прочно.

— Как вы собираетесь проникнуть в древесные города Вепайи? — спросил я. — Они там не очень-то любят чужеземцев.

— Что ты об этом знаешь? — потребовал ответа он.

— Я там был. Я жил в Куааде.

— Правда? Это там мы надеемся найти Карсона.

— Тогда, быть может, я могу помочь, — предложил я.

— Я скажу капитану. Никто из нас никогда не был в Куааде.

— Но как вы собираетесь попасть в город? Ты мне не сказал. Это будет очень трудно сделать.

— Они, скорее всего, дозволят войти в город одному человеку в торговых целях, — сказал он. — Видишь ли, мы заполучили много драгоценных камней и украшений с кораблей, на которые нападали. С некоторыми из них может пойти один человек и, если он будет держать глаза и уши открытыми, он скоро узнает, там ли Карсон. Если да, то он должен будет измыслить способ доставить его на борт «Ноджо Ганья».

— Это будет несложно, — сказал я.

Нурн покачал головой.

— Об этом я ничего не знаю, — сказал он.

— Это будет несложно для меня, поскольку я знаю Куаад, — сказал я. — У меня есть друзья в городе.

— Что ж, для начала нам надо найти Вепайю, — заметил он вполне уместно.

— Это еще легче, — сказал я.

— Как это?

— Пойди и скажи капитану, что я могу направить судно к Вепайе, — сказал я.

— Ты действительно можешь это сделать?

— Думаю, что да. С этими нашими отвратительными картами никогда нельзя знать наверняка.

— Сейчас же пойду и поговорю с капитаном, — сказал он. — Жди здесь и будь осторожен, парень, берегись Фолара — он самый вонючий мистал из всех вонючих мисталов Амтор. Убедись, что у тебя за спиной что-нибудь прочное и держи глаза открытыми.

20. В Куаад

Я смотрел, как Нурн пересекает палубу и поднимается по трапу, ведущему в каюту капитана. Если капитана удастся убедить довериться мне, это будет такая возможность достичь Куаада, которая может мне уже никогда больше не представиться. По курсу, которого придерживался «Ноджо Ганья» я знал, что корабль идет параллельно берегу Вепайи, но слишком далеко от берега, чтобы берег был виден. По крайней мере, я считал, что это соответствует действительности. В точности я ничего не знал, поскольку никто не может быть уверенным касательно своего положения в одном из амторианских морей, если не находится в виду берега.

Когда я стоял у борта и ждал возвращения Нурна, Форлар вышел на палубу. Он был мрачнее грозовой тучи. Он направился прямиком ко мне. Матрос рядом со мной сказал:

— Берегись, парень! Он собирается убить тебя.

Тогда я увидел, что Фолар держит одну руку за спиной, а его пистолетная кобура пуста. Я не стал ждать, чтобы выяснить, что он намерен предпринять и когда. Я и так знал. Я выхватил пистолет в тот самый миг, когда он направил на меня свой. Мы выстрелили одновременно. Я почувствовал, как R-лучи прорезали воздух рядом с моим ухом. Затем я увидел, как Фолар повалился на палубу. Тотчас меня окружила толпа.

— За это ты отправишься за борт, — сказал один из них.

— Нет, так легко тебе не отделаться, — сказал другой. — Но в конце концов ты действительно отправишься за борт.

Офицер, который был свидетелем того, что произошло, прибежал бегом с верхней палубы. Он протолкался через толпу матросов ко мне.

— Ты, похоже, стараешься оправдать свое имя, парень? — вопросил он.

— Фолар пытался убить его, — сказал один из матросов.

— После того, как он сохранил Фолару жизнь, — добавил другой.

— У Фолара было право убить любого мерзавца из команды, которого он захотел убить, — рявкнул офицер. — Вы, мисталы, знаете это не хуже меня. Отведите этого парня наверх к капитану, а Фолара выбросите за борт.

Меня отвели к капитану. Он все еще говорил с Нурном, когда я вошел.

— Вот и он, — сказал Нурн.

— Войди, — сказал капитан довольно вежливо. — Я хочу поговорить с тобой.

Офицер, сопровождавший меня, был несколько удивлен дружелюбными манерами капитана по отношению ко мне.

— Этот человек только что убил Фолара, — выболтал он, не думая.

Нурн и капитан изумленно воззрились на меня.

— Какая разница? — спросил я. — От него вам все равно не было никакой пользы. А он чуть было не убил единственного среди вас человека, который знает, как добраться до Вепайи и может пробраться в Куаад. Вы должны поблагодарить меня за то, что я его убил.

Капитан взглянул на офицера.

— За что он его убил? — спросил он.

Офицер вполне правдиво изложил, как все произошло. Капитан выслушал молча, затем пожал плечами.

— Фолар, — сказал он, — был мисталом. Кому-нибудь давно уже следовало прикончить его. Можете идти, — велел он офицеру и матросам, которые привели меня. — Я хочу поговорить с этим человеком.

Когда они ушли, он обратился ко мне.

— Нурн говорит, что ты можешь отвести корабль к Вепайе, и что у тебя есть знакомства в Куааде. Это правда?

— У меня много знакомых в Куааде, — сказал я. — И я полагаю, что могу отвести «Ноджо Ганья» к Вепайе. Но вам придется помочь мне попасть в Куаад. Если я попаду в город, дальше все будет в порядке.

— Какой курс мы должны взять? — спросил он.

— Какой у нас курс сейчас?

— Прямо на восток, — ответил он.

— Измените курс на южный.

Он покачал головой, но отдал соответствующие приказания. Я видел, что он очень скептически относится к возможности добраться до Вепайи новым курсом.

— Скоро ли мы увидим землю? — спросил он.

— Этого я не могу сказать, — ответил я. — Но я бы на твоем месте выставил хорошего дозорного, а ночью снизил скорость.

Капитан отпустил меня, сказав, чтобы я разместился вместе с офицерами. Я нашел моих новых товарищей весьма мало отличающимися от рядовых матросов. Это все были негодяи и искатели удачи, которые (все без исключения) сами побывали простыми матросами. У меня нашлось с ними мало общего, и я большую часть времени провел на марсовой площадке вместе с дозорным, высматривая землю.

На следующее утро сразу после первого часа я заметил прямо по курсу черную массу, которая, как я знал, должна была быть гигантским лесом Вепайи. Эти могучие деревья вздымают свои вершины на пять-шесть тысяч футов, чтобы получать питательные вещества из влаги внутреннего облачного слоя, окружающего планету. Где-то в этой черной массе в тысяче футов над землей находился великий древесный город Куаад. Там, если она еще жива, была моя Дуари.

Я сам спустился в каюту капитана доложить, что замечена суша. Подойдя к двери, я услышал голоса. Я бы не остановился слушать, если бы не то, что первое услышанное мной слово было именем, под которым они знали меня — Софал. Капитан говорил с одним из офицеров.

— …и когда он больше не будет нам нужен, позаботься, чтобы с ним было покончено. Пусть люди знают, что это сделано потому, что он убил Фолара. Нельзя позволить им думать, что кто-то может сделать нечто подобное, и ему это сойдет с рук. Если бы он не был мне нужен, я бы приказал убить его еще вчера.

Я отошел от двери, стараясь ступать совершенно бесшумно, и через некоторое время вернулся, насвистывая. Когда я доложил, что замечена земля, они оба вышли. Теперь земля была отчетливо видна, и вскоре после второго часа мы уже подошли близко к берегу. Мы были немного восточнее, чем нужно, поэтому мы повернули и пошли вдоль берега, пока я не увидел гавань. Тем временем я предложил капитану, чтобы он спустил свои пиратские флаги и поднял что-нибудь более соответствующее его якобы мирным намерениям.

— С какой страной они дружат? — спросил он. — С какой дальней страной, корабли и людей которой они не распознают на вид?

— Я уверен, что корабль из Корвы встретит хороший прием, — ответил я. Итак, флаги Корвы были подняты на носу и над палубными надстройками, а в качестве флага судовладельца на корме капитан воспользовался флагом одного из потопленных кораблей. В гавани уже стоял один корабль, небольшое судно с одного из островков, лежащих к западу от Вепайи. Его загружали тарелом. На страже стоял большой отряд вепайянских воинов, поскольку порт находится на значительном расстоянии от Куаада, и всегда существует опасность, что на него нападут тористы или другие враги.

Капитан послал меня на берег вести переговоры о том, чтобы попасть в город, и заверить вепайян, что мы прибыли с дружественными намерениями. Я обнаружил, что отряд возглавляют два офицера, которых я хорошо знал во время моего пребывания в Куааде. Одним из них был Тофар, капитан дворцовой гвардии во дворце Минтепа, вторым — Олсар, брат Камлота, моего лучшего друга в Куааде. Я немало переволновался, узнав их, потому что не представлял, как они могут меня не узнать. Все же, выйдя на берег из лодки, я направился прямиком к ним. Они глянули мне в лицо и не проявили ни малейших признаков внимания.

— Что вам нужно в Вепайе? — спросили они недружелюбно.

— Мы торгуем с дружественными государствами, — ответил я. — Мы из Корвы.

— Из Корвы! — воскликнули они в один голос. — Мы слышали, что торговый флот Корвы погиб во время последней войны.

— Практически весь, — ответил я. — Несколько кораблей избежали уничтожения, поскольку находились в дальних рейсах и ничего не знали о войне. Наш корабль был одним из них.

— Чем вы торгуете? — спросил Тофар.

— В основном украшениями и драгоценными камнями, — ответил я. — Я бы хотел показать наш товар в одном из больших городов Вепайи. Думаю, что леди во дворце джонга захотели бы их увидеть.

Он спросил меня, есть ли у меня что-нибудь с собой. Когда я показал ему камни и украшения, которые захватил с собой в кармане-сумке, он весьма заинтересовался и захотел увидеть больше. Я не хотел пускать его на борт «Ноджо Ганья» из опасения, что у него возникнут подозрения при виде хулиганского вида офицеров и команды.

— Когда вы возвращаетесь в город? — спросил я.

— Сразу же, как только закончат погрузку, — ответил он. — Это будет сделано в течение часа. Затем мы отправляемся в Куаад.

— Я захвачу то, что у меня есть, — сказал я, — и отправлюсь в Куаад вместе с вами.

Олсар при этих словах смутился и вопросительно посмотрел на Тофара.

— Ну, я думаю, что это можно сделать, — сказал тот. — В конце концов, это только один человек, и вообще он из Корвы, что немаловажно для Минтепа. К нему и к джанджонг там хорошо отнеслись. Я слышал, как он в наилучших словах отзывался о джонге Корвы и знатных людях, которых там встречал.

Я с трудом скрыл облегчение, которое почувствовал при этих словах, свидетельствующих о том, что Дуари жива и находится в Куааде. Но жива ли она? Она, очевидно, добралась до Вепайи вместе с отцом, но ее могли уже казнить за то, что она нарушила табу, наложенные на нее как на джанджонг Вепайи.

— Ты упомянул джанджонг, — сказал я. — Я рад узнать, что у вашего джонга есть дочь. Он наверняка захочет купить для нее что-нибудь из моих драгоценностей.

Они не ответили, но обменялись быстрыми взглядами.

— Пойди и собери свой товар, — сказал Тофар. — Мы возьмем тебя с собой в Куаад.

Капитан был в восторге, когда узнал, каких результатов я добился.

— Постарайся уговорить человека по имени Карсон вернуться с тобой на корабль, если ты обнаружишь его в Куааде, — сказал он.

— Я наверняка найду его в Куааде, — сказал я. — Я в этом убежден.

Через полчаса я отправился в путь с Тофаром, Олсаром и их отрядом через гигантский лес в Куаад. Мы отошли недалеко, и Олсар сказал мне, что они должны завязать мне глаза. После этого по обе стороны от меня шли солдаты и следили, чтобы я не споткнулся. Поскольку я знал, как ревностно вепайяне стерегут пути к своим тайным городам, я вовсе не был удивлен этой мерой предосторожности. Но должен признаться, что это был отвратительный способ путешествовать. В конце концов мы все же добрались до какого-то места, где меня провели через дверь, и, когда дверь за нами закрылась, с моих глаз сняли повязку.

Я увидел, что мы находимся в пустом стволе гигантского дерева. Мы с Олсаром, Тофаром и несколькими воинами стояли на площадке подъемника. Остальные воины ждали рядом с площадкой. Был дан сигнал, и площадка начала подниматься. Мы были подняты огромной лебедкой на тысячу футов, на уровень улиц Куаада. Я снова стоял на высотных тротуарах первого из амторианских городов, который мне довелось увидеть. Где-то недалеко от меня была Дцуари, если она все еще жива. Мое сердце бешено колотилось, взволнованное таким моментом.

— Отведите меня во дворец, — сказал я Тофару. — Я хочу получить разрешение показать те прекрасные вещи, которые у меня есть, женщинам из свиты джонга.

— Пойдем, — сказал он. — Посмотрим, сможем ли мы получить такое разрешение.

Короткая мостовая привела нас к гигантскому дереву, в котором внутри вырезаны комнаты дворца Минтепа. Как знакомо все это было! Как все напоминало мне мои первые дни на Венере, и тот день, когда я впервые увидел Дуари и полюбил ее! Теперь я снова шел в дом ее отца, но на этот раз за мою голову уже была назначена цена.

У входа во дворец стояла знакомая смена стражи. Я хорошо знал капитана стражи, но он не узнал меня. Когда Тофар изложил мою просьбу, капитан велел нам ждать и вошел внутрь дворца. Через некоторое время он вернулся и сказал, что Минтеп будет рад принять торговца из Корвы в своем дворце.

— Он велел оповестить женщин, что ты будешь показывать драгоценности в приемной, которая находится сразу за входом во дворец, — сказал капитан. — Они скоро соберутся там, так что ты можешь войти.

— Тогда я оставляю его на ваше попечение, — сказал Тофар.

Я достал из своей поклажи кольцо с драгоценными камнями и протянул его Тофару.

— Прошу тебя принять это в знак благодарности за твою доброту ко мне, — сказал я. — И передай его своей женщине с моими комплиментами.

Если бы он только знал, что его одаривает Карсон Нэпьер, Карсон Венерианский!

Женщины дворца собрались в приемной, и я разложил перед ними украшения и драгоценные камни. Я знал многих из них и многих мужчин, которые пришли вместе с ними или вслед за ними посмотреть, что я предлагаю. Но никто из них не узнал меня.

Среди них была одна очень красивая девушка, которая, как я знал, была близка к Дуари — одна из ее прислужниц-компаньонок. Я постарался вовлечь ее в беседу. Она очень заинтересовалась одним украшением, но сказала, что не может купить такую дорогую вещь.

— Но твой мужчина, — сказал я, — наверняка купит это для тебя.

— У меня нет мужчины, — сказала она. — Я служу джанджонг, и у меня не может быть мужчины, пока она не выберет себе мужчину или пока она не умрет, — ее голос прервался, и она всхлипнула.

— Возьми это, — шепнул я. — Я уже много продал. Я вполне могу отдать тебе эту вещицу. Когда я еще раз окажусь здесь, тогда ты заплатишь мне, если сможешь.

— О, я не могу этого сделать! — воскликнула она в замешательстве.

— Прошу тебя, — сказал я. — Я буду очень счастлив знать, что это прекрасное украшение, которым я сам восхищаюсь, досталось той, которая достойна его красоты.

Я видел, что она очень хочет получить это украшение, а когда женщина хочет получить какую-нибудь одежду или украшение, мало что способно ее остановить.

— Хорошо, — сказала она после паузы, во время которой она с восхищением рассматривала украшение и игралась им. — Я думаю, что когда-нибудь смогу заплатить тебе. Если нет, я верну тебе его.

— Я рад, что ты согласилась принять эту вещицу, — сказал я. — У меня здесь еще одно украшение, которое я бы очень хотел показать джанджонг. Как ты думаешь, это возможно?

— О нет, — сказала она. — Это абсолютно невозможно. Кроме того, она… она… — ее голос опять прервался.

— Она в беде? — спросил я.

Девушка кивнула.

— Она скоро умрет! — прошептала она прерывающимся от ужаса голосом.

— Умрет? — спросил я. — Почему?

— Так постановил совет знатных.

— Ты любишь ее?

— Конечно. Я бы отдала за нее жизнь.

— Ты говоришь правду? — спросил я.

Она удивленно посмотрела на меня. Мои чувства возобладали над моей осторожностью.

— Почему ты так этим интересуешься? — спросила она.

Я смотрел на нее целую минуту, пытаясь прочесть в ее глазах ее душу. Я не увидел в них ничего, кроме правды, искренности и любви — любви к моей Дуари.

— Я скажу тебе, почему, — сказал я. — Я намерен довериться тебе. Я отдаю в твои руки свою жизнь и жизнь джанджонг. Я — Карсон Нэпьер, Карсон Венерианский.

Ее глаза расширились, у нее перехватило дыхание. Она долго разглядывала меня.

— Да, — сказала она. — Теперь я узнаю тебя. Но ты так изменился!

— Перенесенные страдания и черный парик очень меняют человека, — сказал я. — Я пришел спасти Дуари. Ты мне поможешь?

— Я уже сказала, что отдам за нее жизнь, — сказала девушка. — Это не были пустые слова. Что я должна сделать?

— Я хочу, чтобы ты провела меня в апартаменты Дуари и спрятала там. Больше я ничего не прошу.

Она на мгновение задумалась.

— У меня есть план, — наконец произнесла она. — Собери свои вещи и уходи. Скажи, что вернешься завтра.