Безумный король

Но вот все окончательно разошлись. Странный человек высунулся было из-за фургона, но тут из одного строения вышел ночной сторож, и человек нырнул обратно. Он проследил, как сторож сделал обход территории и вернулся в свою сторожку. Потом незнакомец двинулся к зданию склада, сжимая в правой руке свой странный пакет.

Неожиданно сторож столкнулся с тремя друзьями. Те удивленно посмотрели на него.

— Э, который же теперь час? — воскликнул Кастер и, глянув на часы, рассмеялся. — Опять мы опоздали к ужину! Пошли, выйдем коротким путем.

Пожелав сторожу доброй ночи, Барни и его друзья заторопились к выходу.

С противоположной стороны к зданию мельницы приблизился незнакомец. Дождь лил как из ведра, грохотал гром, в небе сверкала молния. Сторож внезапно вышел из будки, надвинув широкополую шляпу на самые глаза. Он не увидел незнакомца, хотя прошел буквально в двух шагах от него.

Пять минут спустя раздался оглушительный грохот. Казалось, небо обрушило на грешную землю всю свою накопившуюся ярость. В тот же миг стены большой мельницы разлетелись на куски, огромная масса горящего газа взлетела в небо, и бешеное пламя довершило полное уничтожение здания.

На следующее утро Виктория, Барни Кастер, лейтенант Бутцов и деловой партнер Кастера разглядывали дымящиеся руины предприятия.

— Подумать только! — проговорил Барни. — Только вчера это была крупнейшая кукурузная мельница в Западных штатах! Полагаю, Берт, нам пора в отпуск.

— Кто бы мог подумать, что один удар молнии может привести к столь ужасному разрушению! — печально вздохнула Виктория.

— Действительно… — согласился лейтенант Бутцов, потом неожиданно сощурил глаза и, быстро переглянувшись с Барни, добавил: — Если это была молния.

Американец повернулся к лутанцу:

— Так ты думаешь… — начал он.

— Не осмеливаюсь даже думать, зная, что это может означать для вас и мисс Виктории, что мельницу уничтожила не молния, — ответил Бутцов. — Я не должен был говорить вам об этом. Но все-таки примите меры безопасности. Считаю это совершенно необходимым из-за предупреждения, полученного мной из Луты.

— Но с какой стати Леопольду вредить мне теперь? — спросил Барни. — Прошло почти два года с тех пор, как мы с тобой вернули его на престол, получив вместо награды лишь ненависть и угрозы. За все это время никто из нас не приезжал в Луту и ничего не замышлял против Леопольда. Я просто не могу представить себе, что побуждает его к подобным действиям.

— Существует еще принцесса Эмма фон дер Танн, — напомнил Бутцов. — Она по-прежнему отвергает притязания Леопольда. Вот он и решил, что если убрать тебя раз и навсегда, то ему будет открыта дорога в объятия Эммы. Очевидно, он просто не знает женщин вообще и принцессу в частности.

Через час они прощались с Бутцовом на вокзале. Виктория Кастер была весьма опечалена его отъездом, потому что успела полюбить бравого офицера конной королевской гвардии.

— Вы должны поскорее вернуться в Америку, — уговаривала она лейтенанта.

Бутцов поглядел на девушку со ступеней вагона, и что-то новое в ее взгляде заставило замереть его сердце.

— Я и сам хочу как можно скорее вернуться в славный город Беатрис, — ответил он.

В течение следующей недели Барни Кастер переживал из-за сгоревшей мельницы. «Получается, — думал он, — что я только всем мешаю и ничего не могу довести до конца».

— В общем, я никогда и не помышлял стать промышленным магнатом, — в сотый раз признавался Барни своему партнеру. — Все время лелеял надежду, что появится подходящий повод удрать в Европу. Там для меня всегда найдется дело. В Европе все время кто-то с кем-то воюет. А я вот торчу здесь. Хоть бы ураган пронесся, что ли!

Повод появился скорее, чем ожидал Барни. В тот вечер, когда вся семья ушла спать, Барни сидел на крыльце перед гостиной и курил сигару. Его мысли были далеко: он представлял себе узкую горную дорогу на Тафельберг и маленькую ладную фигурку в костюме для верховой езды, отчаянно припавшую к гриве лошади, которая внезапно понесла. Он остро переживал все, что произошло тогда, и даже улыбался, вспоминая всю цепочку событий, сложившуюся из-за его сходства с безумным королем Луты.

Эти события пришли к своему апогею, когда король, которого Барни возвел на трон, неоднократно рискуя жизнью, обнаружил, что его спаситель любит девушку, с которой он был помолвлен с детства. Более того, эта девушка ответила на любовь американца даже после того, как узнала, что Барни вовсе не король, а только притворялся королем в течение двух дней.

Сигара Барни давно погасла. Он вышел на крыльцо. Перед ним расстилалась широкая лужайка с небольшой рощицей возле дома. Кусты закрывали каменную стену, которой была обнесена усадьба Кастеров. Ночь стояла безлунная, но ясная. Слабый звездный свет заливал ночной пейзаж. Барни сидел, глядя в пространство, но его взгляд не останавливался на привычных предметах. Он мысленно переносился через два континента и огромный океан в маленькое, затерянное в лесах, горах и долинах королевство Лута. Не без усилия Барни оторвался от своих мыслей и сосредоточил внимание на том, что было перед ним: среди деревьев метнулась тень!

По-прежнему сидя совершенно неподвижно, он напрягся и стал внимательно вглядываться: тень перемещалась от одного дерева к другому. Барни встал, тихо вошел в дом через боковую дверь, взглянул на то место, где заметил передвижение тени, — и снова заметил, как кто-то быстро метнулся от дерева ближе к дому. Теперь сомнений не оставалось — это был вражеский лазутчик.

Как раз перед дверью, где стоял Барни, была беседка, заросшая плющом. Барни шагнул в глубь деревьев, чтобы обойти ночного вора с тыла. Теперь он ясно увидел лазутчика. Тот носил бороду, а в правой руке держал пакет. Барни сразу же вспомнил слова Бутцова возле разрушенной мельницы: «… если это действительно была молния».

Холодный пот прошиб Кастера. В доме мирно спали отец, мать и сестра Вики. Барни мгновенно бросился к диверсанту, и в этот момент тот остановился и чиркнул спичкой. При свете маленького пламени Барни с ужасом заметил, что негодяй подносит спичку к пакету, — и накинулся на него.

Последовала короткая и жестокая схватка. Незнакомец отшвырнул пакет в сторону дома. Барни ухватил мерзавца за горло и сильно ударил в челюсть, потом отбросил его от себя и подскочил к шипящей бомбе, лежавшей у фундамента. Он видел лицо этого человека лишь долю секунды, но успел опознать его, несмотря на бороду. Это был капитан Эрнст Менк, главный инструмент любой подлости Питера Бленца.

Он успел потушить запал, но Менк тем временем исчез. Барни поднял на ноги садовника и шофера, они обшаривали территорию всю ночь, но так и не нашли потенциального убийцу.

Сомнений, кому предназначалась бомба, не было. Если бы Барни не схватил негодяя, тот бросил бы смертельный пакет как можно дальше от себя ради собственной безопасности. Дом был бы уничтожен вместе с Барни — именно этого хотел Менк.

Поэтому наш герой решил отойти от дома как можно дальше, чтобы семья не пострадала в случае повторного покушения. Барни твердо решил довести дело до конца, достать Менка хоть из-под земли и рассчитаться с ним. Ему было совершенно ясно, что, пока этот тип разгуливает на свободе, его, Барни Кастера, жизнь не стоит и ломаного гроша.

К рассвету Барни заручился молчанием садовника и шофера о ночном происшествии, а за завтраком объявил, что уезжает в Нью-Йорк просить работу корреспондента у своего бывшего одноклассника, который нынче заправляет в издательстве газеты «Нью-Йорк Ивнинг Нэшнл».

В гостинице Барни навел справки о бородатом приезжем, но администратор не встречал такого человека. Однако сразу же после этого ему неожиданно повезло. Его спортивный автомобиль находился в ремонте, и Барни зашел в мастерскую забрать его. Пока он общался с бригадиром, в гараж вкатилась чья-то запыленная машина.

— Привет, Билл, — крикнул бригадир водителю. — Откуда так рано?

— Отвозил одного парня в Линкольн, — отозвался водитель. — Он ужасно спешил. Наверное, я побил все рекорды скорости для этого участка дороги. Вот уж не подозревал, что моя старушка способна так разогнаться.

— А что за парень? — поинтересовался Барни.

— Да кто его знает? По разговору вроде бы меховщик, да и выглядит похоже — густая черная борода. Сказал, что он германский офицер и должен срочно вернуться в свой полк из-за того, что объявлена война. Стоит ли так спешить, чтобы тебя убили на фронте?

Барни только это и было нужно. Он даже не зашел домой попрощаться, вскочил в свой «Родстер» — последняя модель вместо утраченной в Луте, — и город Беатрис, штат Небраска, увидел лишь облачко пыли, метнувшееся по дороге к Линкольну.

Он всего на пять минут опоздал к поезду на восток, которым удрал Менк, но успел на чикагский экспресс, поэтому уже на второй день был в Нью-Йорке. Там Барни без труда получил аккредитацию от своего друга-газетчика, тем более что взял на себя все дорожные расходы и обязательство передать газете всю любопытную информацию, какую сможет раздобыть.

Пассажирские суда еще ходили, хотя и нерегулярно. Пробежав глазами списки пассажиров, Барни нашел имя, которое искал: «Капитан Эрнст Менк, Лута». Ошибки не было: именно Менк пробрался в усадьбу его отца. Очевидно, лутанец не опасался преследования, раз не пытался скрыть свое имя, заказывая билет в Европу.

Пароход отправлялся в то же утро. Барни не пожалел, что за время долгого пути из Беатриса немало поразмыслил о том, что же будет делать, если перехватит Менка еще на американской территории. Он не мог хладнокровно убить негодяя, хотя тот вполне заслуживал смерти. Мысль о том, чтобы добиться его ареста, пусть даже при этом имя Барни попадет в газеты, казалась ему менее неприятной.

Кроме того, преследование Менка давало Барни законный повод возвратиться в Луту или хотя бы приблизиться к этому маленькому королевству, где его наверняка ожидали самые невероятные приключения… а он помог бы дому фон дер Танн, если такая помощь потребуется.

Со сравнительно небольшими задержками Барни прибыл в Италию, а оттуда в Австрию. Ему не встретилось сколь-нибудь крупных войсковых соединений, пока он добирался до маленького города Бургова рядом с сербской границей. Далее аккредитация Барни теряла силу. Имперские офицеры были вежливы, но непреклонны: ни одному корреспонденту не разрешается пересекать границу с Сербией. Поэтому Барни оставалось только дожидаться благоприятного случая, чтобы приблизиться к Сербии и Луте. Тем временем он свяжется с Бутцовом, который поможет ему получить пропуск в какую-нибудь деревушку поближе к Луте, а там уже будет легче пересечь границу. Почему-то Кастер был уверен, что сербские власти не станут чинить ему препятствий.

Гостиница, в которой остановился Барни, была переполнена офицерами, но хозяин, извинившись, предложил ему маленькую комнатушку на чердаке. Комнатка была чуть больше платяного шкафа, но Барни это вполне устраивало, ибо давало большую приватность, чем обширные апартаменты.

Долгое и утомительное путешествие совершенно вымотало Барни. Пообедав, он ушел к себе и лег отдохнуть. Он не заметил, сколько времени провел в дреме, но ночью его разбудили чьи-то голоса, звучавшие почти рядом.

Спросонок Барни решил, что люди разговаривают у него в комнате — настолько отчетливо и громко была слышна речь, но потом обнаружил, что собеседники находятся по другую сторону тонкой перегородки. Барни очень хотел спать и мечтал лишь об одном — снова погрузиться в блаженный сон. Поэтому он мало обращал внимания на содержание разговора за стенкой, но вдруг его словно взрывом бомбы выбросило из объятий Морфея.

— Совсем немного времени потребуется, чтобы повернуть Леопольда против фон дер Танна, — по-видимому, говорящий был австрийцем. — Я почти убедил его, что старик домогается трона. Леопольд боится своей армии, которая предана фон дер Танну душой и телом. Он знает, что фон дер Танн настроен антиавстрийски, и я объяснил ему, что если он допустит союзнические отношения с Сербией, то после окончании войны у него не будет королевства, ибо Лута станет частью Австрии. Однако, мой дорогой Питер, мне стоило огромного труда убедить его, что вы, фон Коблич и капитан Менк — его самые верные друзья. Пока что он боится вас, но тем не менее он вас всех простил. Так что не стоит забывать, что вы смогли вернуться в свою дорогую Луту лишь благодаря заступничеству графа Целлерндорфа.

— Можете быть уверены, мы никогда этого не забудем, — ответил другой голос, и Барни сразу узнал Питера Бленца, бывшего регента Луты.

— Я добивался репатриации отнюдь не ради ваших прекрасных глаз, — продолжал Целлерндорф, — но исключительно ради моего императора. Вы можете сделать многое, чтобы получить его вечную благодарность, а взамен обретете дружбу с Австрией. И я уверен: что бы ни случилось, Боже сохрани, но если Лута лишится своего короля, никто иной не станет более благоприятным для Австрии преемником престола, чем наш добрый друг Питер.

Барни мысленно представил себе торжествующую улыбку на лице принца, когда тот услышал эти слова из уст австрийского дипломата. Американец же воспринял их почти как смертный приговор Леопольду, королю Луты.

— Мы многим обязаны вам, граф, — донесся голос Питера. — Если б не вы, нас давно бы уже повесили. Без вас мы никогда бы не выбрались из крепости Луштадта и не пересекли границу Австро-Венгрии. Сожалею, что Менк не сумел выполнить свою миссию. Если бы он сделал то, для чего его послали, то мы имели бы неопровержимое свидетельство, что мы действительно лояльные союзники короля. Тогда бы у него пропали последние сомнения и страхи.

— Да, я тоже сожалею об этом, — согласился Целлерндорф. — Могу заверить вас, что те новости, которые мы надеялись получить из Америки от капитана Менка, значительно увеличили бы доверие и благорасположение короля.

— Я сделал все что мог, — послышался голос, который Барни мгновенно узнал, ибо это говорил Менк. — Я дважды рисковал своей шеей, чтобы покончить с ним, и ушел, лишь когда он опознал меня.

— Что ж, очень плохо, — вздохнул Целлерндорф. — Хотя… в этом есть и некоторые преимущества, ибо теперь мы имеем второе пугало для Леопольда. До тех пор, пока этот американец жив, всегда существует вероятность, что он вернется и начнет претендовать на королевский трон. Тот факт, что его мать — принцесса Рубинрот, значительно облегчает фон дер Танну задачу возвести его на трон без сильного противодействия. А если он еще и женится на дочери старого принца, легко допустить, что тот обеими руками будет за коронацию Кастера. В любом случае нам не составит особого труда убедить Леопольда в возможности такого развития событий. Сейчас Леопольд почти уверен, что его единственная надежда на спасение — в укреплении дружеских отношений с самыми могущественными врагами фон дер Танна, из которых вы трое занимаете исключительно приоритетное положение. Кроме того, Леопольд считает, что его спасет только поддержка Австрии. А теперь, джентльмены, — продолжил он после паузы, — желаю вам доброй ночи. Я передал принцу Питеру необходимые пропуска для безопасного перехода через нашу линию фронта, и завтра вы, если пожелаете, уже будете в Бленце.

2

ПРИГОВОРЕННЫЙ К СМЕРТИ

Некоторое время Барни лежал в темноте, обдумывая все, что услышал сквозь тонкую перегородку, отделяющую его от троих, которые ждали любой возможности уничтожить его. Но Барни боялся не столько за себя, сколько за дочь фон дер Танна. Какие беды могут обрушиться на их дом, если эти три мерзавца попытаются завладеть Лутой и сбить с толку слабого и трусливого короля?

Если б только он мог передать свои сведения фон дер Танну, а через него королю, до прибытия заговорщиков в Луту! Но возможно ли это? Граф Целлерндорф упоминал военные пропуска, необходимые для прохода через австрийскую линию фронта.

Аккредитация Барни была совершенно бесполезна даже внутри военных позиций австрийцев. На то, что его пропустят через линию фронта, Барни не мог даже надеяться. У него оставалось два варианта: первый — пересечь границу и попасть в Луту, второй, совершенно невероятный, — помешать попасть в Луту Питеру Бленцу, фон Кобличу и Менку. Неужели ему это удастся?

И тут в голову Барни пришла блестящая идея. Он мгновенно спрыгнул с кровати, оделся и осторожно вышел в холл.

Справа от своей двери Барни увидел еще одну, за которой и таились трое заговорщиков. Барни надеялся, что сейчас они спят. Он прижал ухо к замочной скважине и прислушался, но изнутри не доносилось ни звука, кроме равномерного дыхания. Прошло не меньше получаса с момента, когда американец подслушал разговор. Взгляд в замочную скважину показал, что света внутри нет. Барни осторожно повернул дверную ручку. Может быть, они заперлись изнутри? Нет, дверь беззвучно отворилась. Тогда Барни тихонько нажал, и дверь открылась полностью.

Оказавшись внутри, Барни огляделся и увидел две кровати, большую и поменьше. Питер Бленц, вероятно, спал на меньшей кровати, а его подручные — на большой. Барни приблизился к спавшему отдельно и ощупал одежду на прикроватной тумбочке, надеясь найти в нагрудном кармане военный пропуск, который позволит безопасно пройти из Австро-Венгрии в Луту. В ногах кровати Барни нашел плащ, прощупал и его — и наконец нашел то, что искал. Во внутреннем кармане плаща его пальцы наткнулись на сложенные документы, которые тут же были извлечены на свет.

Пока что ему удавалось действовать бесшумно, никто из спящих не шевельнулся. Барни шагнул к выходу — и задел башмак на полу. Едва заметный шум показался ему грохотом обвалившейся стены. Питер Бленц повернулся и лег на другой бок. Зашевелился и другой спящий. Барни повернулся к нему. То ли Менк, то ли Коблич глядел в темноту.

— Это вы, принц Питер? — раздался голос Менка. — В чем дело?

— Пить хочется, — ответил американец и шагнул к двери.

Тут Питер Бленц поднял голову и сел на кровати.

— Это ты, Менк? — спросил он.

Менк мгновенно вскочил на ноги, осознав, что голос от двери не был голосом Питера.

— Быстрее! — крикнул он. — В комнате кто-то чужой!

Барни выскочил в коридор. За ним бросились все трое заговорщиков. Менк оказался ближе всех, так близко, что Барни пришлось повернуться на верхней площадке лестницы. Несмотря на темноту, Барни разглядел силуэт человека, который был почти рядом, развернулся и без всякой жалости ударил Менка в лицо. Тот рухнул на руки своим сподвижникам, издав вопль боли и гнева. Снизу послышались шаги спешащих на помощь, звон шпаг. Путь к отступлению был отрезан.

Барни повернулся и влетел в свою комнату раньше, чем противники смогли бы обнаружить его или разобраться, почему Менк внезапно упал им на руки. Но что можно успеть за это мгновение растерянности? Он понятия не имел, как быть.

Первое, что он увидел у себя в каморке, — небольшое квадратное окно. Вот что могло хоть как-то спасти положение. Барни бросился к окну, поднял его нижнюю половину. В этот момент дверь за его спиной открылась, и в комнату ворвался Питер Бленц с товарищами. Барни нырнул в ночную тьму, вцепившись руками в наружный подоконник. Он не знал, что находится внизу и насколько далеко до земли, но после подслушанного разговора был твердо уверен, что из рук заговорщиков ему живым не уйти.

Несколько секунд он висел за окном и слышал, как убийцы шарят в его комнате. Очевидно, они были напуганы неожиданным нападением. Но вот кто-то из них зажег свет: Барни увидел, как озарилось окно.

— В комнате никого нет, — произнес чей-то голос.

— Посмотри в окно! — крикнул в ответ Питер Бленц. Барни тут же выпустил подоконник и рухнул вниз, в непроглядную темень.

Его падение было недолгим, ибо окно располагалось как раз над невысоким сараем, примыкавшим к гостинице. Американец приземлился на его крышу, а оттуда без серьезных неприятностей перекатился во двор. Подняв глаза, он увидел головы трех заговорщиков, торчащие из окна его комнаты.

— Вот он! — воскликнул один из них, и все трое исчезли из окна. Выбегая со двора, Барни услышал торопливый грохот шагов на лестнице.

Он побежал не по улице, где его могли перехватить солдаты-охранники, а по боковой дорожке. За спиной он слышал возбужденные голоса множества людей. Было ясно, что Питер Бленц вызвал армейское подкрепление.

Если бы Барни сумел добраться до линии фронта и воспользоваться украденным пропуском, то оказался бы в относительной безопасности, ибо крутые горные ущелья Луты изобиловали тайными пещерами, к тому же в горах скрывалось немало противников Питера Бленца. Оказавшись там, Барни мог бросить вызов людям Бленца и даже безопасно попасть в Сербию, куда призывал его долг корреспондента.

По пути от гостиницы Барни пришлось пройти под уличным фонарем. На мгновение он остановился в затененном месте и прислушался. Не услышав ничего подозрительного, Барни уже собрался перескочить на противоположную сторону, но решил точно убедиться в безопасности и еще раз осмотрел улицу, прежде чем выходить на свет. И правильно сделал, потому что, повернув голову за угол здания, сразу же увидел в нескольких шагах от себя силуэт австрийского часового. Солдат стоял, отвернувшись от американца, и, замерев, прислушивался к шуму со стороны гостиницы. Очевидно, это был шум погони за Барни.

Впереди было освещенное пространство. Справа и слева тянулись стены домов. Барни оказался в ловушке. Он продолжал стоять неподвижно, не спуская глаз с австрийского солдата. Если бы тот повернулся к Барни, то американцу срочно пришлось бы убирать голову в тень. Может быть, солдат повернется и побежит в другую сторону? Тогда бы Барни смог перебежать улицу незамеченным.

Преследователи со стороны гостиницы приближались, Барни слышал топот их ног по мостовой. Неужели часовой так и не сдвинется с места? Видимо, нет, пока не услышит, что бежит подкрепление.

Барни охватило ощущение безнадежности. Он достаточно долго находился в зоне боев и знал, что человека, скрывающегося ночью в городе, могут ожидать большие неприятности. Оставался единственный шанс, шанс обреченного: попытаться проскочить под носом у часового.

«Была не была», — подумал Барни. Ему приходилось слышать, что австрийские солдаты — превосходные стрелки. Перед его мысленным взором, как кадры кинохроники, пронеслись виды родного города Беатрис в штате Небраска. Охватило тоскливое чувство, что он никогда больше не увидит родных мест. Барни еще раз обернулся в сторону преследователей. Им оставалось до него не более квартала. Нет, больше нельзя терять ни секунды…

И тут откуда-то сверху с противоположной стороны улицы он услышал тихий предупреждающий звук: «Пс-с-т!» Барни поднял глаза. В глубокой тени он рассмотрел темное окно в нескольких десятках футов над тротуаром, а в окне — светлый человеческий силуэт. Снова послышалось: «Пс-с-т!» Да, несомненно, кто-то подает ему сигнал.

— Пс-с-т! — ответил Барни. Он понял, что его обнаружили, но не смог придумать лучшего способа усыпить бдительность наблюдателя, кроме как ответить ему. Потом он услышал тихий голос — женский!

— Это ты? — спросили по-сербски. Барни понял вопрос, хотя знал этот язык неважно.

— Да, — ответил он вполне откровенно.

— Слава тебе, Господи! — проговорил голос сверху. — Я наблюдала за тобой все время и сначала решила, что ты — одна из этих австрийских свиней. Скорее! Они уже близко, я слышу голоса!

В то же мгновение Барни увидел, как что-то упало из окна на землю. Он быстро перебежал дорогу и чуть не вскрикнул от облегчения — на земле лежал конец веревки с узлами, свисавшей из окна.

Преследователи были уже рядом, когда Барни ухватился за веревку и стал быстро подниматься вверх. У подоконника чья-то крепкая молодая рука схватила его и втащила внутрь. Барни оглянулся. Он успел исключительно вовремя: австрийский часовой, обеспокоенный шумом приближающейся погони, вышел на свет и стоял с винтовкой на изготовку и с решительным выражением на лице.

Девушка, стоявшая рядом с Барни в полной темноте, обхватила его за шею и прижалась к нему щекой.

— О, Стефан! — прошептала она. — Как ты рисковал! У меня все поджилки тряслись! Они могли застрелить тебя, мой Стефан!

Американец обнял девушку за плечи и поднес руку к ее щеке — это могло быть лаской, но не было ею. Просто, когда девушка обнаружит, что он не Стефан, ее рот должен быть закрыт. Барни прижал губы к уху своей спасительницы.

— Только не кричите, пожалуйста, — прошептал он на очень плохом сербском. — Я не Стефан, но я ваш друг.

Возгласа удивления или страха не последовало, но девушка разжала объятия.

— Кто вы? — спросила она шепотом.

— Я американский военный корреспондент. Но если австрийцы схватят меня, то будет чрезвычайно трудно убедить их, что я не шпион, — неожиданно Барни преисполнился решимости довериться этой незнакомой девушке. — Я полностью в вашей власти. Внизу, на улице, стоят австрийские солдаты. Вам стоит всего лишь окликнуть их, и меня расстреляют — или же вы позволите мне остаться здесь, пока я не найду возможность безопасно уйти. Мне нужно добраться до Сербии.

— А зачем вам Сербия? — подозрительно спросила девушка.

— Нынче ночью я обнаружил, что в Австрии у меня слишком много личных врагов, — объяснил Барни. — Кроме того, я должен осветить картину войны со стороны Сербии.

Девушка несколько засомневалась.

— Они двигаются сюда, — надавил Барни. — Если вы решили меня выдать, лучше сделайте это сразу.

— Я не собираюсь выдавать вас, — ответила она. — Но я намерена держать вас в качестве заложника, пока не вернется Стефан и не решит, что делать с вами. А теперь пойдемте со мной, я вас запру. Не пытайтесь убежать — у меня в руке револьвер. — В подтверждение своих слов она ткнула дулом в бок американцу.

— Верю, — сказал Барни. — Идите, я за вами.

— Нет, вы пойдете впереди. Но сначала поднимите руки, я должна обыскать вас.

Барни подчинился и секунду спустя ощутил пальцы девушки, пытающейся найти оружие. Убедившись, что ее странный гость не вооружен, девушка приказала ему шагать впереди. Она не выпускала револьвера, время от времени касаясь дулом спины американца, и это было очень неприятное ощущение.

Они вышли из комнаты через дверь, распахнутую Барни. Девушка зажгла свечу. В ее тусклом свете Барни увидел, что находится в узком помещении, из которого ведут в разные комнаты несколько дверей. В конце помещения имелась лестница на нижний этаж, в противоположном конце другая лестница уводила в темноту наверх.

— Сюда, — скомандовала девушка и указала на лестницу, ведущую вверх.

Барни повернулся и при свете свечи впервые разглядел ее. Черты лица у девушки были правильными и четкими, глаза — большими и очень темными, волосы — тоже темными, собранными в изящную прическу на гордой голове. В общем, такое лицо не скоро забудешь. Барни не мог сказать, красива ли она, но, вне всякого сомнения, ее облик был интересным и впечатляющим.

Он поднялся с ней к двери на верхнем этаже, повернул ручку и вошел в маленькую комнату, где стояла кровать, старинный шкаф и один стул.

— Вы останетесь здесь до возвращения Стефана, — сказала девушка. — Он решит, что с вами делать.

Она ушла, забрав свечу, и Барни услышал, как ключ повернулся в замке. Вскоре ее шаги затихли на нижнем этаже.

«Как бы там ни было, — размышлял американец, — но уж лучше здесь, чем в плену у австрийцев. Не знаю, что сделает со мной Стефан, но ясно представляю, что сделали бы со мной австрийцы, поймай они меня на улицах Бургова этой ночью».

Барни лег на кровать и вскоре заснул. Казалось бы, при таких обстоятельствах заснуть невозможно, но длительное время без сна противопоказано человеческой природе.

Барни проснулся от яркого дневного света. Солнечные лучи струились сквозь небольшое окошко в потолке его комнатки, других окон в помещении не было. До его слуха донеслись звуки голосов — столь ясные, словно собеседники стояли совсем рядом.

Вскоре он обнаружил небольшое отверстие в стене у изголовья кровати. Барни внимательно исследовал его — голоса слышались оттуда. Отверстие находилось в верхней части узкого лаза, который вел в подвал дома и когда-то служил для подачи блюд с кухни, а может быть, в качестве мусоропровода. Барни прижался ухом к отверстию. Разговаривали мужчина и женщина.

— Мы должны обыскать весь дом, фройляйн, — говорил мужчина.

— Кого вы ищете? — спросила женщина, и Барни узнал голос девушки с револьвером.

— Сербского шпиона Стефана Дронтова, — ответил мужчина. — Вы его знаете?

Девушка помолчала, прежде чем ответить, и проговорила таким тихим голосом, что Барни едва разобрал слова:

— Я не знаю такого. Здесь бывают разные люди. Скажите, как выглядит этот Стефан Дронтов?

— Я никогда не видел его, — ответил офицер. — Но если мы арестуем всех мужчин в этом доме, то попадется и Стефан, если он здесь.

— О, — воскликнула девушка уже другим тоном, — думаю, что знаю, кого вы имеете в виду. Я совсем забыла, что здесь есть один человек, которого при мне пару раз называли Стефаном! Вы без труда найдете его — он в маленькой комнатке на чердаке. Вот ключ от его двери. Наверное, это и есть ваш Стефан. Я знаю, что он не вооружен — он сам мне сказал вчера вечером, когда пришел сюда.

— Вот дьявол! — рассердился Барни.

Относилось это ругательство ко всей ситуации, в которую он попал, или лично к девушке, понять было трудно. На лестнице уже раздавались тяжелые шаги нескольких человек. Барни различил знакомые звуки: бряцание шпаг, скрежет винтовочных стволов о стены. Австрийцы!

Он оглянулся. Деваться было некуда — только дверь и оконце в потолке, а дверь прочно заперта.

Барни быстро подпер дверь кроватью, закрепив ножки в щели на полу — это задержит преследователей на пару минут, — потом придвинул шкаф под окошко, поставил сверху стул и вскарабкался наверх. На то, чтобы выдавить оконную раму, ушли доли секунды. Ключ уже скрежетал в дверном замке. Дверь толкнули с наружной стороны, потом раздались звуки тяжелых ударов и ругательства. Через мгновение Барни выбрался наружу и стоял на крыше дома. До самого конца улицы перед ним расстилалось поле неровных кровель. Не раздумывая, Барни перепрыгнул на крышу соседнего дома, оттуда — на другую, чуть повыше.