Блистательные дикари

Вопреки ожиданиям инспектора она не разрыдалась и ни о чем не стала его спрашивать. Вместо этого она замолчала и уставилась на собственные очки, после чего аккуратно протерла и надела их.

– Больше говорить с вами я не стану, – сказала она. – Разве что у вас найдется нечто серьезное мне сообщить. Или действительно стоящий вопрос, который вы захотите мне задать.

И прежде чем: Дейли успел сказать хоть слово, она встала и направилась к двери. Инспектору ничегo не оставалось, как тоже подняться и проводить девушку к выходу.

В коридоре за дверью было душно и жарко. Здесь толпились люди, от которых несло перегаром, табаком, марихуаной и просто потом. Всех их доставили сюда после облавы на Лили-роуд.

– Мисс Росс, подождите! Мисс Росс!

Дейли продирался сквозь толпу, пытаясь не потерять из виду Кэтрин, которая в отличие от него с легкостью находила дорогу среди этого сброда. Неожиданно рядом с ним возник американец. Крис Лэнг. Его имя вспыхнуло у Дейли в мозгу в тот момент, когда плотная фигура этого человека заслонила от него девушку.

– Вы говорили, что свяжетесь со мной, но этого не произошло.

– О Господи, только не сейчас! – простонал Дейли, пытаясь протиснуться мимо.

– И вот теперь у вас на руках еще один труп.

– А вы, стало быть, могли это убийство предотвратить?

– Не обязательно, но… – начал было Крис.

– Так я и думал. Позвольте же мне пройти!

Пьяные нестройными голосами затянули ужасное переложение «Нью-йоркской сказки»:

Синатра пел,

Пьянчужки танцевали,

А на углу

Мы страстно целовались…

На полицейского, который требовал тишины, никто не обращал внимания. Дейли включился в общий хор, заорав во все горло:

– Мисс Росс. подождите!

Кэтрин в это время уже подошла к двери, но призыв инспектора заставил ее оглянуться. Ее лицо по-прежнему было печальным. Судя по всему, она спросила: «Что?», хотя слова невозможно было разобрать. Она остановилась, положив руки на талию.

– Прошу вас никому не говорить об этом деле. Кроме того, вы не имеете права передавать кому бы то ни было ни малейшую деталь нашего разговора или…

– Какие кровавые детали? – не расслышав, закричала она в ответ.

– Так почему же вы со мной не связались? – продолжал настаивать Крис.

Дейли не отрывал взгляда от Кэтрин, которая смотрела на него, стоя у двери. Признаться, он слишком устал, чтобы разыгрывать роль светского человека. Инспектор резко повернулся к Крису:

– Потому что я навел о вас справки, как и обещал. Вашим институтом руководит доктор Ричард Кук, не так ли?

– Верно.

– Так вот, он вовсе не выразил восторга по поводу того, что вы лезете не в свое дело. Судя по всему, вы абсолютный новичок в таких вещах. Но это еще не все, далеко не все. Я не пожалел сил, чтобы разузнать о том происшествии в Нью-Йорке, о котором вы все время говорили.

При упоминании о нью-йоркском деле у Криса душа ушла в пятки. Дейли поймал его смущенный взгляд и еще больше распалился:

– Я разговаривал с капитаном Юджином Ферраро из нью-йоркского департамента полиции. Знакомое имя?

Крис кивнул.

– Еще бы оно было незнакомым! – торжествующе заорал Дейли. – Он посылает мне свои соболезнования – это между прочим. Совершенно очевидно, что вы с капитаном отлично друг друга знаете. Если верить его словам, то он как-то раз арестовал вас за то, что вы чинили препятствия следствию. Это правда?

– В каком-то смысле да.

В этот момент несколько пьяниц радостно загоготали.

– Он предложил мне применить подобную мepy пресечения по отношению к вам и в Лондоне, но у меня доброе сердце, я чертовски устал и, кроме того, пообещал жене прийти сегодня домой пораньше, поэтому я вас отпускаю. Но…

– Слова Ферраро нельзя принимать на веру.

На мгновение Дейли решил, что ослышался. Крис заметил, что по лбу инспектора струйкой течет пот. Двое пьяных между тем затеяли ссору прямо у стола дежурного.

– Замолчите, Лэнг! Заткнитесь и слушайте. Как по-вашему, кому я должен верить? Всеми уважаемому офицеру из нью-йоркского отдела полиции или какому-то шарлатану, которому взбрело в голову; что он – охотник на вампиров?

В коридоре на короткое время самым непостижимым образом установилась тишина. Дейли оглянулся, заметил, что его слушают и решил окончательно доконать американца в присутствии неожиданных слушателей.

– Да, да! Сумасшедший охотник на вампиров!

Крис глубоко вдохнул пропитанный зловонными испарениями воздух.

– Это не так, Дейли, и вы отлично это знаете.

– Что я, по-вашему, знаю? Не пытайтесь только играть со мной в свои странные игры!

– Вы знаете, что убийца… – начал было Крис.

– Имеет парочку отлично заточенных зубов? Так, что ли? Валите-ка отсюда по-хорошему, Лэнг – мой вам совет!

Некоторые из забулдыг захихикали, держась друг за друга, чтобы не упасть. Девица с растрепанными, словно у ведьмы, волосами, пыталась привести себя в порядок в дальнем углу. Она была настолько пьяна, что полицейскому пришлось ухватить ее за руку, чтобы она не расшиблась о стену и не выколола себе глаз острым концом расчески. Потом появился еще один полицейский, и они вдвоем, несмотря на протестующее бормотание барышни, потащили ее в камеру.

– Он это снова сделает, Дейли.

Инспектор окончательно потерял терпение. Тот факт что убийца кусался, еще не был достоянием широкой общественности, но если этот Лэнг станет бродить вокруг участка и излагать всем свои домыслы, и это получит огласку… При мысли о подобной перспективе инспектора передернуло.

– Уберите отсюда этого человека! – приказал Дейли двум полицейским, прежде чем обратиться непосредственно к Крису. – Если я еще вас здесь увижу, то я воспользуюсь советом капитана Ферраро и арестую вас. Вам ясно?

– Вы об этом пожалеете!

– Нет, это вы пожалеете, поскольку вам прищемят хвост!

– Говорю вам еще раз, Дейли: он снова это сделает.

– Уж не знаю, кто водится у вас в Сиэтле, но запомните, у нас вампиров нет! Мы в самом деле разыскиваем настоящее исчадие ада, но это надо понимать фигурально. Вы понимаете, что нас волнует не сказочное существо родом из Восточной Европы, а вполне реальный человек? Дошло это до вас наконец? Впрочем, если вы все-таки правы, – криво ухмыльнулся инспектор, – я обязательно вам позвоню и попрошу явиться ко мне на помощь с осиновым колом, распятием и чесноком. А теперь проваливайте!

Солнце село, но жара не прекращалась. Выхлопные газы, смешанные с влажными испарениями, поднимавшимися от асфальта, окутали весь город. Крис вышел из полицейского участка и посмотрел вдоль по Эрл-Корт-роуд.

– Эй вы! Подождите!

Он повернулся и увидел ту самую девушку, до которой пытался докричаться Дейли, прежде чем Крис прервал их спор своим неожиданным появлением. Она носила дымчатые очки в тонкой оправе. за которыми виднелись темные проницательные глаза.

– Я видела, что произошло с вами, – сказала она.

Кэтрин и в самом деле не сводила глаз с мужчин, пока они ссорились на виду у задержанных полицией алкоголиков. В пылу спора Дейли и думать забыл про девушку, а ее едва не сбили с ног, когда два дюжих полицейских выпроваживали Криса из участка.

– Это правда? – спросила она.

Крис отвел на секунду глаза, а потом снова взглянул на девушку.

– Это глубоко личное дело.

– В полиции мне так не показалось.

Он устало улыбнулся.

– Да уж, забавно все получилось… тем не менее так оно и есть.

– Вы действительно что-то знаете?

– Вы, наверное, заметили, что говорил по этому поводу мой собеседник.

– Ну и что? Они ведь не могут знать все на свете. В данном случае они не знают абсолютно ничего.

– Кто вы? – спросил Крис. – Адвокат? Журналистка?

Она улыбнулась.

– Если вы и впрямь так думаете, мне придется сменить гардероб.

Крис улыбнулся в ответ.

– Нет, прошу вас, не делайте этого. Лучше не задавайте таких вопросов.

– Вы мне расскажете, в чем дело? Мне просто необходимо знать.

– Почему?

– Меня зовут Кэтрин Росс.

Это имя ничего не сказало Крису.

– Я сестра Дженнифер Колсен. До замужества ее звали Дженнифер Росс.

Крис вспомнил портрет виолончелистки, напечатанный в одной из газет, вырезку из которой он хранил в своей папке. В девушке, стоявшей перед ним, и в самом деле было определенное сходство с обликом женщины, чья фотография имелась в его архиве. Те же темные глаза, прямые темные волосы, бледная кожа. Тем не менее осторожность возобладала.

– Понятно, – пробормотал он без всякого энтузиазма. – Все может быть…

– Пожалуйста, расскажите мне обо всем. Вы просто обязаны мне рассказать…

– Я никому ничем не обязан, – твердо сказал он, прерывая излияния девицы. – Давайте-ка сразу об этом договоримся.

Девушка обиделась. Если она и играла, то играла превосходно. Теперь она избегала смотреть ему в глаза.

– В полиции мне ничего не сказали. Ни единого слова.

– Им приходится быть начеку.

Она поморщилась.

– С чего бы это? Чтобы, не дай Бог, не сделать всеобщим достоянием секрет, которым они не обладают? Они ничего мне не сказали просто потому, что сами ничегошеньки не знают.

– А вы, стало быть, думаете, что секретом владею я?

Кэтрин пожала плечами и смахнула со лба непокорную темную прядку.

– Честно говоря, я не знаю. Но хочу попытаться докопаться до истины. – Она минутку помолчала, а потом добавила безжизненным, глухим голосом: – Признаюсь вам, я просто в отчаянии, мистер…

– Лэнг. Крис Лэнг.

Она кивнула.

– Я, мистер Лэнг, готова выслушать кого угодно. Мне просто необходимо выяснить, что по поводу этого преступления думают другие. Меня устроит любая теория, какой бы сумасшедшей она ни казалась.

– Вы мне не поверите.

– Я ведь сказала, какой бы сумасшедшей ни казалась точка зрения другого человека на случившееся, я его выслушаю. Конечно, я могу вам не поверить – в этом смысле вы совершенно правы, – но я буду внимательным слушателем и постараюсь быть беспристрастной. Так что позвольте судить мне. Если мне ваш рассказ покажется вздором, я вам так и скажу, после чего оставлю вас в покое. Уж это я могу вам обещать – будьте уверены.

Инстинкт подсказывал ему, что желание девушки вполне законно и искренне. Конечно, ему не составляло труда от нее отделаться, но он все-таки решил рискнуть.

– Хотите выпить?

На ее лице появилось выражение скорее облегчения, нежели радости. Она вздохнула и, подтвердив свои слова кивком головы, произнесла:

– Да. да. конечно. Очень хочу.

Они разыскали маленький паб, где большинство посетителей выпивало за столиками на улице в попытке не упустить последние солнечные лучи. Крис и Кэтрин уселись в темном и прохладном уголке, который они отыскали внутри заведения. Она заказала себе «Кровавую Мэри», а Крис попросил пива.

Как только они расположились за столиком, Кэтрин сказала:

– Я слышала, как этот напыщенный индюк Дейли кричал на вас и называл охотником на вампиров. Что он хотел этим сказать?

Крис предложил спутнице сигарету, от которой та, впрочем, отказалась. Тогда он закурил один.

– Эти слова нельзя понимать буквально. Ведь так? – спросила девушка.

– Вы хотите выяснить, являюсь ли я охотником на вампиров? Hex не являюсь.

– Ну вот: Мне тоже его слова показались забавными.

– Я работаю в Институте Коптета в Сиэтае. Наш институт занимается кровью. Мы исследуем все ее параметры, изучаем все, что имеет отношение к проблеме, начиная от заболеваний и кончая проблемой создания синтетических заменителей. То есть абсолютно все.

– А что конкретно делаете вы?

– Я работаю в небольшом отделе, который занимается изучением вновь открытых или неизвестных болезней. Мы рассматриваем отдельные, заинтересовавшие нас случаи и пытаемся определить, не связано ли то или иное заболевание с изменениями в составе крови. Если мы обнаруживаем подобную связь, то пытаемся определить причину и симптомы заболевания.

– Чрезвычайно любопытно. Готова поклясться, что вы занимаетесь весьма перспективным делом.

– Большей частью наши попытки ни к чему не приводят и вызывают резкое чувство недовольства собой. Огромное количество рутинной работы, а отдача ничтожна.

– Значит, в ваши обязанности не входит целыми днями колоть людям руки, а потом исследовать их кровь?

– Лично я этим не занимаюсь. Я провожу долгие часы на работе, раздумывая об обстоятельствах и условиях, которые вызывают ту или иную болезнь. К примеру, существовало ли недавно выявленное заболевание раньше? А если существовало, то где? Кто входит в группу риска? Есть ли связь между заболеванием и той пищей, которую потребляют люди? Или между заболеванием и климатом? Или расой и возрастом? Превалирует ли она в бедных слоях населения или поражает всех без разбора? Болеют ли этим животные? Все такого рода вопросы и ответы на них требуют тщательного обоснования, а это весьма утомительная и кропотливая работа.

– Но кто-то должен ее делать, так ведь?

– Так.

Напряженное выражение лица Кэтрин постепенно уступило место более мягкому улыбчивому.

– Что ж, все это лишь убеждает меня в том, что вы больше, чем кто-либо, разбираетесь в вампирах, если они, разумеется, существуют.

– Да, в этом вопросе я разбираюсь, но хочу вас сразу разочаровать – вампиров нет. Тем не менее в различных частях земного шара существует довольно устойчивый миф о том, что вампиры живут рядом с нами. Но этот миф не имеет ничего общего с реальностью. Это, так сказать, сопутствующий продукт невежества и страха, попытка объяснить то, что иначе объяснению не поддается. Отправная точка для дальнейших построений. В сущности, это фальшивый идол. В свое время я сталкивался с подобными общинами, но мне ни разу не пришлось обвинить вампиров в тех бедах, которые свалились на членов этих сообществ. Причиной всему была болезнь.

К тому времени Кэтрин уже допила коктейль. Из игрального автомата, находившегося рядом, со звоном посыпалась мелочь. Счастливчик собрал деньги и вновь принялся кормить монетками автомат.

– Еще стаканчик? – осведомился Крис.

– Нет, спасибо. – Девушка почувствовала, что голодна. – Вы уже обедали?

За углом они наткнулись на итальянский ресторанчик. Дешевые колонки надрывались от звуков какой-то рок-баллады. На стенах висели фотографии с видами Тосканы. Столы были покрыты красно-белыми – в шашечку – скатертями и освещались свечками, воткнутыми в залитые расплавленным воском пустые винные бутылки. До приторности любезный официант с весьма солидным брюшком принес им бутылку дешевого красного вина. Крис отпил глоток. Вино было терпкое на вкус и отливало пурпуром.

– Так что же произошло в Нью-Йорке? – спросила она.

– Имела место серия схожих по характеру убийств. Интересно, что на двух трупах была обнаружена кровь убийцы, и в крови имелась некая аномалия. Установить ее причину и особенности с помощью обычного анализа не удалось. Тогда следствие запросило помощь у Института Коптета. Требовались исследования по программе института. Мы провели свои тесты и поняли, что с подобным нам уже приходилось сталкиваться. Я отправился в Нью-Йорк, чтобы провести кое-какие дополнительные исследования на месте, но выяснилось, что я зря беспокоился. Департамент полиции в Нью-Йорке отказался вникать в проблему.

– То же самое сделал сегодня Дейли.

– Точно так. Единственное различие – нью-йоркского остолопа звали Юджин Ферраро. Капитан Юджин Ферраро. Он даже не удосужился обдумать мои слова, поскольку всякий раз, как я открывал рот перед его мысленным взором возникал образ Дракулы, созданный пресловутым Бэла Лугоши. Таким образом, он ни слова не понял из того, что я ему говорил, и даже упустил из виду саму идею.

– А что у вас была за идея?

– Очень простая, но, как мне кажется, дело бы увенчалось успехом, прояви департамент нью-йоркской полиции хотя бы минимум заинтересованности. Поскольку мы выяснили, что кровь убийцы имела совершенно определенный и очень редкий дефект, а главное, научились его выявлять даже с помощью обыкновенного анализа крови, который можно сделать в любой клинике – правда, используя методику, разработанную в нашем институте, – то напрашивался вывод: сделать всем подозреваемым анализ крови. Если бы полиция пошла на это, поиски убийцы облегчились бы до чрезвычайности, поскольку вероятность, что подобный редкий дефект мог оказаться еще у кого-нибудь из списка подозреваемых, кроме убийцы, практически равнялся нулю. Но Ферраро ничего не желал слушать. Более того, он просто-напросто велел меня арестовать.

– Но почему вы приехали сюда, в Лондон?

– Между случаем в Нью-Йорке и тем, что произошло здесь, имеется определенное сходство. И прежде всего это способ совершения убийства. Кроме того, в нью-йоркском деле отмечалась еще одна закономерность – жертва всегда являлась высококлассным специалистом.

– И в какой области?

– В самых разных – в актерской игре, экономике, хирургии, ядерной физике, в спорте – да в чем угодно. И здесь, в Лондоне, произошло то же самое, верно? Ваша сестра, к примеру была известной виолончелисткой, а Перлман – скрипачом мирового уровня.

– Ну а как же Сара Рейнолдс?

Крис вздохнул:

– Должен вам сказать, что убийство Рейнолдс тоже заставило меня задуматься. Это первый случай, когда наблюдается отступление от системы. Впрочем, я продолжаю считать, что это исключение, а общая тенденция налицо.

Кэтрин снова наполнила свой стакан. Она озабоченно нахмурилась.

– Так вы хотите сказать, что нью-йоркский убийца в Лондоне?

– Я бы сказал, что такая вероятность не исключена.

– Значит, убийцу в Нью-Йорке не поймали?

– Нет, они не смогли даже выйти на его след.

Кэтрин помрачнела и спросила:

– Итак, как же все-таки убили Дженнифер?

Крис покачал головой:

– Нет необходимости влезать в это дело, и я вам скажу почему. У меня нет никаких доказательств, и говорить с уверенностью о способе убийства я не могу. Все, что я вам по этому поводу мог бы сообщить, не более чем мои домыслы, которые к тому же чрезвычайно бы вас опечалили.

– Я и так достаточно опечалена.

Крис откинулся на спинку стула и перевел дух. Подошел официант и принялся убирать тарелки, после чего осведомился о дальнейших желаниях клиентов. Кэтрин и Крис заказали кофе.

Мужчина закурил.

– Вы верите в то, о чем я вам рассказал?

– Не могу сказать ничего определенного, ведь никто не предложил мне лучшей версии.

– Это, конечно, очень хорошо, но я не…

– Послушайте, она была моей сестрой!

Крис обдумывал слова Кэтрин. А она тем временем медленно, глоток за глотком, пила горячий кофе.

– Прошу вас, Крис, – тихо взмолилась она, – я очень хочу, чтобы вы рассказали мне о том, как погибла Дженнифер, пусть это всего лишь ваши догадки, как вы утверждаете.

– Кэтрин, я бы не хотел…

– Рано или поздно я все равно об этом узнаю, так лучше уж пусть будет рано. Пожалуйста!

Крис заметил блеск в ее глазах и твердое желание узнать истину. Тем не менее он посчитал своим долгом еще раз ее предупредить:

– Ничего хорошего вы от меня не услышите. Вы в самом деле хотите, чтобы я продолжал?

Кэтрин утвердительно кивнула:

– Да, очень.

– Ладно, – пробурчал ученый. – Я расскажу. Только сначала поставьте чашку на стол.

Глава 7

Солнце сверкало ослепительно, и Роберт надел темные очки. Он слышал, как пчелы с жужжанием носились около одинокого кустика у стены. Он чувствовал, как струйка пота стекала у него по щеке – как раз рядом с левым ухом. Джонни так низко склонил голову, что его подбородок покоился практически у него на груди. Мэри Бич, соседка Сары Рейнолдс по квартире, стояла рядом и тряслась всем телом, пытаясь остановить подступавшие к самому горлу рыдания.

Сара Рейнолдс была родом из Девона, и именно там ее тело было предано земле. Роберт познакомился с ней в жарком, переполненном аэропорте Стамбула. И он, и она ожидали там посадки на рейс, который постоянно откладывался. Она приехала в Турцию посмотреть древние развалины забытых столиц Ближнего Востока, а Роберт мрачно подводил итоги двухнедельного пьяного тура под палящим солнцем. Когда они вышли из гатвикского экспресса на вокзале Виктория в Лондоне, с момента их знакомства прошло уже восемнадцать часов. Для начала этого было довольно.

Роберт влюбился в Сару по уши. Хотя они жили порознь, молодые люди почти каждую ночь проводили вместе, за исключением тех редких случаев, когда расстаться на время было просто необходимо. Время шло, и Роберт стал задавать себе вопрос: не пора ли им с Сарой пожениться? В самом начале знакомства они уже обсуждали эту тему, но, признаться, в их разговорах присутствовала известная доля легкомыслия. Но как только женитьба стала казаться вполне реальной, Роберт начал воздерживаться от шуток по этому поводу.

Роберт тупо смотрел на гроб, который начали медленно опускать в пыльную могилу, выкопанную в пересохшей земле. Он на мгновение попытался себе представить, как выглядит Сара под заколоченной крышкой гроба.

О неверности невесты Роберт узнал случайно. Случись подобное на экране кинотеатра, зрители бы долго смеялись над злоключениями бедолаги жениха и его унижением, поскольку измена Сары носила, что называется, классический, театральный характер и выглядела как настоящий фарс.

У каждого из них были ключи от обеих квартир, и вот когда Сара, по его мнению, не ждала свидания с ним, он пришел к ней домой, и первое, что он увидел, был некий мужчина, который выходил из спальни Сары, обмотав чресла полотенцем. Незнакомца звали Энтони Бейкер.

Роберт невольно содрогнулся при этом воспоминании, несмотря на испепеляющий жар солнца. Оказывается, он ничего не забыл, и память услужливо предложила ему ничуть не потускневшие от времени картины. Он вспомнил, как говорил Саре, что прощает ее и не хочет более затрагивать эту тему. Он забудет о неверности Сары. У них было великолепное прошлое, их ожидает не менее прекрасное будущее, со всей убежденностью заверял он Сару. Сара ничего не сказала на это, а лишь посмотрела на него с печалью.

– Вряд ли это прекрасное будущее осуществится, Роберт, – заметила она.

Он не поверил своим ушам и переспросил:

– Что ты сказала?

– Да, да, – подтвердила она. – Ничего не выйдет. Я люблю этого человека.

Молчание, установившееся вслед за роковыми словами, было долгим и мучительным. Когда же печаль постепенно его отпустила – это случается очень часто, ведь время лечит душевные раны, – ненависть к этой женщине у него сохранилась. И ненависть эта не нуждалась в подпитке, она горела ровным неугасимым огнем, а накопившаяся в душе горечь лишь усиливала это пламя.

Как только Джонни Стейнгер сообщил ему об убийстве Сары, Роберт ощутил в душе страшную пустоту. Он смотрел телевизор, слушал об убийстве по радио и читал газетные репортажи. Но в его душе царствовали холод и равнодушие. А на похоронах все обращались с ним так, словно он все еще был без ума от Сары. Его постоянно спрашивали о самочувствии или о том, как он переживает потерю. Ему хотелось во все горло крикнуть, что Сара для него теперь не более чем часть прошлого, причем прошлого не слишком приятного. Он приехал на похороны только по просьбе родителей Сары, которые всегда были очень добры к нему. Пока остальные скорбели, Роберт испытывал острое чувство вины за то, что он не в силах скорбеть со всеми.

Роберт и Лаура прогуливались по набережной Челси. Небо заволокло розоватой дымкой. Выхлопные газы облаком нависли над автострадами. На поверхности Темзы не было даже крошечной волны. Роберт и Лаура, остановились и, перегнувшись через парапет, стали смотреть на тихие воды широкой реки. По берегам громоздились кучи мусора – ржавые жестянки, промасленные канаты, рваная обувь, старые рыболовные сети из нейлона и позеленевшие от воды полиэтиленовые пакеты.

– Я читал, что когда-то Темза была самой чистой рекой в Европе, – сообщил он Лауре.

– Это вызывает противоречивые мысли.

– Это вызывает тошноту.

Лаура выпрямилась и расправила спину Тихо вздохнув, она спросила:

– Как все прошло?

– Печально. Как и должно быть на похоронах.

Роберт уныло покачал головой и горько улыбнулся.

– Что с тобой? – спросила девушка.

– Я просто подумал, что, когда все кончилось, я ощутил неподдельную радость. С той минуты, как Джонни сообщил мне это печальное известие, мне пришлось мириться с тем, что все обращались со мной так, словно она была моей женой.

Лаура пожала плечами.

– Господи, Роберт! Да ты бы послушал себя! Ты сегодня на удивление мрачный и загадочный. За этим определенно что-то кроется.

– Да, это так. Но дело тут вовсе не в моей мрачности. Я просто вспоминаю, как она меня надувала и все то, что я после этого чувствовал. Ты знаешь, я ведь постоянно желал ей зла. Мне хотелось, чтобы с ней случилось что-нибудь страшное. И вот это произошло. И сегодня, когда я стоял рядом с ее могилой, я тщетно пытался ощутить жалость к ней, скорбеть вместе со всеми. Не могу, однако, сказать, что я испытывал радость от происходящего, хотя, возможно, в определенном смысле в этом бы была своя логика. Но я просто оцепенел, как будто в гробу лежал совершенно незнакомый, безразличный мне человек.

Лаура достала сигарету из помятой пачки и закурила. Она лучше всех была осведомлена, какие душевные потрясения пережил Роберт из-за Сары Рейнолдс. Ей было тяжело осознавать, что его жизнь висит на волоске, и еще тяжелее – помогать Роберту в его попытках вернуться к нормальной жизни. Лаура, что называется, из первых рук знала об испепеляющей страсти Роберта к Саре Рейнолдс и никогда не позволяла себе недооценивать этого чувства. Даже сейчас она невольно морщилась, вспоминая его страдания.

Позже, когда воспоминания о похоронах немного улеглись, Роберт и Лаура отдались любви. Они предавались чувственности в полнейшей темноте, двигаясь медленно и ритмично. При этом они хранили абсолютное молчание. В душе Роберта было пусто, и он воспринимал только физиологическую сторону процесса, изо всех сил прижимая к себе податливое тело Лауры. Впрочем, Лаура всегда относилась к своим занятиям любовью с Робертом довольно прохладно. Хотя Роберт и отрицал это, ей все время казалось, что он готов в любое время принять Сару назад, если она переменит свое решение. Уже одно это не позволяло ей слишком привязываться к молодому человеку, даже если бы ей и захотелось.

Они катались по неразобранной кровати, Роберт учащенно дышал, а она с силой притягивала его к себе, перебирая мысленно его зримые образы, которые словно в калейдоскопе мелькали у нее в голове подобно кадрам из фильма, запущенного с большей, чем следует, скоростью. На этот раз она сжимала его в объятиях куда сильнее прежнего и расцарапала ему ногтями плечо. Ее губы впились во впадинку рядом с ключицей и вбирали в себя его запах, влагу и жар его тела. Роберту сегодня было просто противопоказано одиночество, и она сделает все, чтобы он не чувствовал себя забытым и брошенным. Она станет его любить с такой страстью, какую еще не демонстрировала прежде, и будет ухаживать за ним так, что он просто-напросто будет не в силах ее отпустить.

Приходилось признать, что ужас и шок, которые она испытала, узнав о гибели Сары, были в значительной степени искусственными. Пока была жива Сара, Роберт находился в недосягаемости. Но теперь она исчезла, превратилась в прах.

Изабель стояла у окна и касалась кончиками пальцев гладкой поверхности стекла, которое на ощупь было ледяным. Небо отливало свинцом, переливы, серых оттенков выглядели удивительно, а падавший снег походил на мягкие, пушистые хлопья. Это был самый красивый снегопад, который ей когда-либо приходилось видеть. Она взглянула на Рону и заметила на ее поверхности хрупкую лодочку, медленно пересекавшую водное пространство от одного береза к другому. Дома, стоявшие на противоположном берегу, едва просматривались сквозь белоснежную пелену, и их изящные, заостренные формы едва виднелись и казались грубыми и расплывчатыми.

Несколько минут назад она выходила на улицу и убедилась, что там царствует холод. Сплошная пелена снега делала неразличимым будничный шум Лиона, который теперь выглядел как сказочный город-призрак.

Она отвернулась от окна, оставив его полураскрытым, и окинула взглядом просторную кровать под балдахином. Толстые, бордового цвета драпировки были откинуты, и на кровати можно было увидеть лежавшего мужчину, который был бледен и непрестанно дрожал. В выложенном каменными плитами очаге полыхало яркое пламя, которое, впрочем, мало согревало огромную холодную комнату. Маленький элегантный столик с округлой столешницей находился рядом с глубоким просторным креслом. На столике красовался хрустальный графин и стояли два бокала. В одном из них по-прежнему золотился кларет, налитый туда e щ e предыдущей ночью.

Она отошла от окна и приблизилась к кровати. Тень, которую отбрасывала ее фигура, упала мужчине на лицо и словно пробудила его ото сна, потому что он сразу посмотрел на нее. На его губах появилась несмелая улыбка.

Изабель посмотрела на мужчину сверху вниз со смешанным чувством облегчения и жалости. Неделю назад это был полный сил человек, настоящий великан по сравнению с теми, кто находился рядом. Это был человек чести и к тому же образованный. Он был умен, обладал чувствам сострадания к ближнему и повсеместно любим и уважаем. И вот теперь, когда пробьет полдень, он умрет.

Изабель знала, что это несправедливо. Но к глубокой печали, которую она переживала, примешивалось облегчение.