Блистательные дикари

– В таком случае я еду с тобой.

– Что я слышу? – изумился Элмор.

– Если он не изменит своего решения, я поеду с ним, – подтвердила свое намерение девушка.

Элмор чуть с ума не сошел от злости.

– Вы что это? Решили умереть одновременно, поскольку пару раз легли вместе в постель?

– Как вы можете? – запротестовала Кэтрин. – Что касается моего участия в этом предприятии, хочу вас заверить, что оно проистекает вовсе не по той причине, о которой вы изволили упомянуть. Лучше скажите, вы поедете с нами?

Элмор отрицательно покачал головой:

– Нет, не поеду. Я слишком люблю вас обоих.

Роберт вытянул правую руку и внимательно осмотрел пальцы, которые не так давно пробили грудь Вернона и извлекли его внутренности наружу. Вода смыла все видимые следы происшедшего, но ему все время казалось, что он вымазан в крови с ног до головы.

Временами он испытывал такую сильную любовь к Рейчел, что у него начинало ныть сердце, – она, казалось, в подобные минуты сжимала его в своем стальном кулаке. Но бывали мгновения, когда он с не меньшей силой ее ненавидел. Его потрясало полное отсутствие у этой женщины доброты к тем, кто не имел отношения к замкнутому миру, в котором она существовала, а также ее безмерная гордыня. Хуже того, он ощущал, как эти ненавистные ему в Рейчел черты характера стали пускать корни и в его душе. Это было странное чувство – нечто вроде поселившегося в сердце неистребимого вечного холода. Он понимал, что это только начало и в дальнейшем последует ухудшение.

Он увидел ее в зеркале – как всегда, безупречно красивую и обворожительную.

– Дорогой, она здесь, – сообщило отражение.

Роберт повернулся к Рейчел лицом.

– Кто?

– Лаура, разумеется. Кто еще?

– Лаура? Здесь? – изумился Роберт.

– Она внизу, в твоем подвале. Я видела, как она приехала.

Роберт опустил глаза, продолжая шевелить кончиками пальцев. Рейчел помолчала с минутку, а потом спросила:

– Ну так что же? Ты поговоришь с ней? Вполне возможно, что это будет ваш последний разговор.

Рейчел ожидала со стороны Роберта отказа в самой категорической форме, но этого не последовало. Тогда она проводила его из ванной комнаты в спальню. Там на стуле лежала чистая отглаженная одежда для него.

– Что случилось? – спросила Рейчел.

– Так, какое-то неприятное чувство.

– Это из-за Лоренцо?

Роберт поднял на нее глаза:

– Боюсь, что так.

Рейчел, признаться, беспокоилась, что он слишком рано убил человека, но в тот момент выбора у него не было. Она задумчиво кивнула.

– Постарайся отделаться от этого ощущения, – предложила она. – Повторяю, тебе незачем сравнивать себя с обычными людьми и жить в соответствии с нормами их морали.

– Ничего не могу с собой поделать. С какой стороны ни взгляну на это, убийство остается убийством.

– Привет, Лаура.

Она обернулась. Он стоял в коридоре, и на его лицо падала тень. За его спиной виднелся легко узнаваемый силуэт – это была Рейчел. Лаура постаралась возвыситься над унизительной, снедавшей ее ревностью. Между тем Роберт выступил из тени на свет, и Лаура лишилась дара речи.

Роберт был само совершенство. За все эти годы, что Лаура его знала, он никогда еще не выглядел столь здоровым, сильным и… великолепным. В другое время она восхитилась бы им, но теперь, когда она еще совсем недавно видела его в крайне болезненном и жалком состоянии, удивлению ее не было предела.

– Роберт? Это ты? Я не ошибаюсь?

– Разве ты не видишь?

Лаура слабо покачала головой.

– Я просто не верю глазам.

Рейчел выступила вперед и пристально посмотрела на Лауру. Женщины обменялись взглядами. Лаура ожидала увидеть в глазах соперницы торжество, но ничего подобного не заметила. Ей показалось, что в равнодушных, блестящих глазах Рейчел отражалось совсем другое, чему она, Лаура, пока была не в силах подыскать определение.

– Можно мне поговорить с ним наедине? – взмолилась она. – Ну пожалуйста, я вас очень прошу.

Рейчел не слишком понравилась эта мысль, но она не хотела, чтобы Роберт посчитал ее эгоисткой и собственницей, поэтому ей ничего не оставалось делать, как только кивнуть в знак согласия. Она поцеловала Роберта в щеку и сказала:

– Когда закончишь, поднимайся ко мне, дорогой. – После чего вышла.

Лаура порылась в сумочке в поисках сигареты. Ее пальцы онемели, словно от холода. Роберт продолжал стоять без движения, прокручивая в памяти последние мгновения земного существования Вернона, без сомнения, самые кошмарные в сорокалетней жизни страдальца. Он чувствовал, как пальцы Роберта шевелились у него в груди, разрывая мягкие, желеобразные внутренности. Что, интересно, прошло перед его мысленным взором в те краткие мгновения до того, как пальцы Роберта завершили свою разрушительную работу?

Лаура качнулась вперед и спросила заговорщическим шепотом:

– Что это она с тобой сделала?

Он нахмурился:

– Я не…

– Доктор Фостер говорила, что ты вот-вот…

– Ничего она не знает, твоя Фостер. Не видит дальше своего носа.

– А что она должна видеть?

– Кем я стал.

– А кем ты стал? Это ведь как-то связано с этой… женщиной, верно?

Роберт окаменел. Он застыл и не произнес ни звука.

– Верно? – продолжала настаивать Лаура.

– Да.

Лаура не испытала ни малейшего удовольствия от того, что ее худшие опасения подтвердились. Она отхлебнула хороший глоток водки, которой заранее запаслась.

– Ты теперь будешь с ней?

Роберт вспомнил, как покорно и безгласно падало лицом вперед лишенное внутренностей тело Лоренцо – прямо на излившуюся из его разорванной груди кровь. А он в этот момент вздымал высоко к потолку его сердце, зажатое в окровавленной руке. Совсем как Гамлет, выхвативший из могилы череп бедного шута Йорика. «Бедный Вернон… Горацио, я знал его…»

Да уж. Эти слова как нельзя лучше соответствовали тому состоянию, которое овладело Робертом. Он ведь и в самом деле знал Вернона. Он знал все, что когда-либо делал или думал Вернон, начиная со дня его рождения до самой смерти. Это был человек с гнилой душой, который поселился теперь в голове Роберта и постепенно отравлял его мозг. Но убийство плохого дяди Вернона отнюдь не превращало деяние Роберта в подвиг.

– Я устал, – сообщил он Лауре.

Она подошла к Роберту и несмело взяла его за руку. Его глаза сверкали, а белки по цвету напоминали снега на вершине Килиманджаро. Когда же Лаура сосредоточила внимание на его зрачках, они поразили ее своей глубиной. Они казались бесконечным тоннелем, который притягивал к себе и предлагал совершить путешествие в вечность. Кожа Роберта была гладкой до отвращения. Она едва подавила острое желание провести по ней пальцем, чтобы убедиться, настоящая ли она. Лаура коснулась его губ поцелуем, после чего отступила на шаг.

– Я люблю тебя, Роберт.

Сердце Роберта забилось сильнее, но он не знал почему. Слишком многое сейчас у него в душе требовало внимания, и он менее всего нуждался в объяснениях в любви от кого бы то ни было. Тот факт, что он услышал это из уст Лауры, лишь усугубил крайне возбужденное состояние, в котором он пребывал. Любовь и убийство…

– Это… невозможно… для нас.

– Но почему? Я хочу сказать, ты уверен, что любишь ее? – спросила Лаура.

Роберт сдвинул брови.

– Разумеется. Но… не в этом дело. Я просто не могу… то есть ты и я… мы не можем.

– О чем это ты говоришь? Это же так легко… Послушай, я люблю тебя и хочу тебя. Впрочем, если ты сейчас скажешь мне на чистом английском языке, чтобы я уходила, то я уйду.

– Я не хочу, чтобы ты… чтобы ты… уходила.

– Ответь, ты ее любишь?

Он склонил голову так низко, что его подбородок коснулся груди.

– Да.

– Я тебе не верю.

Роберт поднял на девушку глаза:

– Но это и в самом деле так.

– Брось ее.

– Что?

– Брось ее и уходи со мной.

– Это невозможно! – воскликнул Роберт.

В ответ Лаура расхохоталась ему в лицо.

– Еще как возможно! Ты говоришь ей: будь здорова, детка, и мы уходим. Но по большому счету можно и не прощаться.

– Я люблю ее!

Слова Роберта подействовали на девушку, словно удар бича, и она замолчала.

Роберт, тщательно подбирая слова и медленно их выговаривая, произнес:

– Я очень люблю эту женщину. Поверь, я говорю серьезно.

Лаура сникла. В течение нескольких минут она жила надеждой, которая таилась в глубине охватившего ее отчаяния. Она последовала за этим крохотным обманчивым лучиком, позабыв о всякой осторожности, – и была наказана. Теперь ей снова приходилось унижаться – гораздо сильнее прежнего.

– Извини, – едва слышно прошептала она.

А потом она сделала то, что всегда осуждала в себе и других: она заплакала. В иерархии презираемых ею человеческих реакций слезы стояли на первом месте, но она уже не могла сдерживаться. Как только первая слезинка заблестела у нее на щеке, она позабыла о своих принципах и не пыталась скрывать слез. Ее прежде стальная выдержка начинала сдавать, и Роберт следил за этим с долей печали во взоре. Впрочем, в большинстве его эмоций присутствовала теперь изрядная доля равнодушия, становившегося преобладающей чертой его натуры. И это чертовски не нравилось Роберту.

– Существует еще одно препятствие, – сообщил он девушке. – Я не тот, кем когда-то был, Лаура. Ты меня не любишь. Tы любишь другого. Другого Роберта Старка. Его здесь нет. Он исчез.

Честно говоря, Роберт не знал, понимает ли девушка, о чем он говорит. Она избегала смотреть ему в глаза и отхлебывала из своей бутылки с водкой. Затем достала сигарету и закурила.

– А мне наплевать, – рыдающим голосом произнесла она.

– Если ты постараешься меня понять, то тебе станет ясно, что я прав.

В первый раз с тех пор, как у нее на щеках показались слезы, она подняла на него глаза.

– Я от тебя не откажусь. Я тебя люблю и…

– Если бы ты только знала…

– Мне наплевать! Сколько раз мне это повторять? Почему ты никак не возьмешь в толк, что моя любовь к тебе не ставит никаких условий! Она безоговорочна, и мне все равно, кем ты стал и что над собой сделал. Я люблю тебя таким, какой ты есть!

Лаура подумала, что в свое время они с Робертом упустили сотню возможностей обрести счастье, и перешла от слез к нервному, истерическому смеху. Какие подчас неисповедимые пути избирает жизнь, чтобы помочь человеку отделить истинные ценности от мнимых! И уж коль скоро она растоптала собственное достоинство, то отчего не сделать еще один шаг, закономерно вытекающий из предыдущего? Лаура набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:

– Я готова посвятить тебе всю мою жизнь. Без остатка. Если ты, разумеется, этого хочешь!

Роберт окинул ее холодным взглядом.

– Всю жизнь?

– Да.

– А что ты вообще знаешь о жизни?

Лаура решила, что ослышалась. Не только сам вопрос, но и тон, каким он был задан, показались ей излишне многозначительными и неуместными. Более того, она никак не могла увязать высокомерность и жестокость, которые послышались ей в голосе Роберта, с образом близкого человека, известного ей, казалось, до мелочей. Он заметил, как на ее лице недоумение сменилось обидой.

– Я постоянно пытаюсь тебе это объяснить. Так вот, Лаура. Жизнь. Под этим словом мы теперь подразумеваем совершенно разные вещи.

Девушка подняла на него красные от слез глаза и пренебрежительно фыркнула.

– Мне все равно, – произнесла она тихим голосом, который трепетал от ее прерывистого дыхания.

– Не говори так больше. Тебе будет не все равно, когда ты узнаешь, что именно я собираюсь…

– Нет, Роберт. Мне наплевать. На все. И в этом суть. Что бы ты сейчас ни сказал, это не изменит моего к тебе отношения. Ты можешь сообщить, что не выносишь моего присутствия, – и я по-прежнему буду тебя любить. Tы можешь заявить, что собираешься жениться на Рейчел, – и я все равно от тебя не отступлюсь. Даже если ты признаешься мне, что убил человека, я по-прежнему…

– Нет!

– Да!

Зазвонил телефон, но Дейли спал так крепко, что не проснулся. Сказались многочисленные бессонные ночи и накопившаяся усталость, и теперь он забылся мертвецким сном, будто погрузившись в зимнюю спячку. Трубку взяла его жена, Элисон Дейли, которой пришлось для этого перегнуться через спящего мужа.

– Слушаю, – проговорила она хриплым голосом.

– Говорит детектив Маллой. Мне очень жаль, что я вас побеспокоил, миссис Дейли, но мне необходимо поговорить с вашим мужем.

– А вы отдаете себе отчет, сколько сейчас времени?

– Разумеется, и я не стал бы звонить, если бы это не было так срочно.

Чтобы разбудить храпевшего что было мочи главного инспектора, понадобилось несколько секунд непрерывных толчков и щипков, после чего Элисон прижала трубку к уху мужа.

– Слушаю. Что там у вас случилось, Маллой?

– Дело принимает новый оборот, сэр!

Некоторое время Дейли пытался уяснить себе суть происходящего.

– Не понял!

– Я говорю, события закрутились, что только держись! Все подразделения, вооруженные огнестрельным оружием, приведены в готовность номер один. За вами выслана машина. В ней едет Смит, который введет вас в курс дела. Машина прибудет за вами через три или четыре минуты. Мы ждем ваших указаний и…

Констебль, должно быть, говорил что-то еще, но Дейли швырнул трубку на рычаг, вылез из постели и потянулся за брюками.

Глава 23

Рейчел достала из холодильника бутылку шампанского. Через несколько часов она навсегда покинет Леннокс-гарденс. Эта мысль опечалила ее, хотя она знала, что подлинное счастье ожидает их с Робертом лишь вдалеке от этого города. Рано утром они первым же рейсом вылетят в Ниццу, а затем на машине поедут на ее виллу, расположенную высоко в горах. Там они могут проводить дни в приятном безделье и неге, любуясь видом раскинувшегося на горизонте моря, пока Роберт окончательно не свыкнется со своим новым положением. Она представила себе, как они с Робертом высадятся на каком-нибудь необитаемом островке в Карибском море или выйдут на прогулку по очаровательному парижскому бульвару в теплый весенний день. Вот чего более всего хотела ее душа. И эти фантазии очень скоро воплотятся в жизнь, а прилежное ожидание, на которое ушло без малого два века, будет вознаграждено.

Она двинулась на прогулку по сумрачным комнатам и коридорам своих апартаментов. За окнами завывал ветер, будто просил, чтобы его впустили. Она встала в дверном проеме спальни и окинула взглядом кровать, вспоминая ту волшебную ночь, которую они с Робертом провели здесь вместе. Тогда она впервые занималась с ним любовью, а потом вспыхнуло голубое лезвие и… Она вызвала в памяти вкус его крови у себя во рту, экстаз, охвативший ее в тот момент, когда она рассекла себе запястье и оросила своей кровью его губы.

Ей хотелось, чтобы там, в горах, он не торопился убивать, а вместо этого в уединении роскошной виллы обучился с ее помощью тонкому искусству существования в непривычных для себя условиях и познал все возможности, которые предоставлял ему новый статус. Происшествие с Верноном Лоренцо, столь сильно на него повлиявшее, произошло благодаря цепочке непредвиденных случайностей и неудачного стечения обстоятельств. Рейчел беспокоилась, что это может повлиять на тщательно проработанный ею план действий.

Шок, который вызвало у Роберта убийство Лоренцо, и поселившееся в нем вслед за этим отвращение к себе были естественны, но одновременно и обременительны. Если бы процесс трансформации и первое убийство разделял достаточно протяженный период благоденствия и покоя, то последствия были бы иными. К тому времени соображения морали перестали бы будоражить душу Роберта и отошли на второй план.

Рейчел находилась в гостиной, когда в дверь позвонили. Она открыла и вместо Роберта увидела в коридоре Криса Лэнга и Кэтрин Росс. Она оглядела их с надменным видом и отпила из бокала шампанского.

– Какой приятный сюрприз, – произнесла после паузы Рейчел, и хотя говорила она вежливо, тон свидетельствовал об обратном. – Прошу меня извинить, что не предлагаю вам выпить, но мне кажется, наша беседа продлится недолго.

Рейчел наслаждалась одиночеством, прогуливаясь из комнаты в комнату и прощаясь с окружавшими ее во время пребывания в Лондоне предметами, поэтому такого рода вторжение оказалось для нее делом неожиданным и тем более нежелательным. Однако она провела Криса и Кэтрин в гостиную.

– Мне было необходимо повидаться с вами, прежде чем вы нас покинете, – сказал Крис.

– И по этой причине вы приехали ко мне домой в середине ночи? Неужели в наши дни американцы поступают именно так?

– Тогда, на проулке, вы утверждали, что в ближайшее время уедете из этого города.

– Кроме того, я предупреждала вас о том, что если еще раз увижу, то непременно убью.

Она направилась к каминной полке и взяла оттуда серебряную сигаретницу, после чего извлекла из нее набитую турецким табаком сигарету и закурила. У Кэтрин по спине побежали мурашки, когда Рейчел посмотрела ей в глаза и сказала:

– Тот факт, что в погоне за Стефаном Абрахамом я напоролась на вас, был не более чем совпадением, мисс Росс. И не считается. В отличие от этой встречи.

Ну что, скажите на милость, теперь они станут делать? Рейчел выпустила в воздух струйку дыма. Крис все это время пытался определить, кто перед ним – Рейчел Кейтс или злонамеренная Мэрилин Уэббер. Он, разумеется, не мог вспомнить, как она выглядела в 1963 году, и по этой причине мучивший его вопрос так и не получил разрешения.

– Ну, Крис, выкладывайте, что не дает покоя вашему крошечному мозгу? Неужели вы станете донимать меня нелепыми вопросами? Изменял ли, к примеру, ваш отец вашей матери? Хочу сразу вам сообщить, что изменял.

– Неужели? – охрипшим от волнения голосом переспросил Крис.

Рейчел кивнула:

– Уж будьте покойны. У него был романчик с некоей особой по имени Лоррейн Хантер. Она жила в Куинсе, и они встречались на протяжении трех лет, пока она не переехала на запад в Сан-Диего.

– Лоррейн Хантер?

– Она самая. Довольно невзрачная крашеная блондинка. Если не ошибаюсь, она работала секретаршей в компании «Пан-Америкэн». Нечего сказать, не слишком вдохновляющий выбор! Ну а вы, мисс Росс, о чем вам смертельно хотелось бы знать?

У Кэтрин дрогнули губы, но она так и не смогла ничего из себя выдавить.

– Может быть, вы желаете знать подробности сексуальных отношений вашей сестры и Андрэ Перлмана?

– Нет.

– Почему вы убили моих родителей? – спросил Крис.

Издевательская ухмылка на лице Рейчел сменилась нарочито любезной улыбкой.

– Я приняла в себя вашего отца по одной простой причине: мне очень хотелось знать, какого уровня он достиг в результате своих исследований. Хочу заметить, что результаты его работы оказались не очень-то убедительными. Судя по всему, он слишком верил в научный подход. Логика увела его с верного пути. Он чересчур много времени затратил на поиски несуществующих болезней, а ему следовало уделить больше внимания изучению легенд и мифов. Что же касается вашей матушки, она…

– Так что же она?

Рейчел твердо посмотрела на Криса.

– Она просто подвернулась под руку. С какой стати было противиться судьбе? Кроме того, я знала, что вы с сестрой наблюдаете за происходящим, и решила выяснить, какое воздействие могут оказать такие наблюдения на неокрепшую детскую психику. Признаться, с тех пор я частенько вспоминала об этом эксперименте, который мне невольно удалось поставить.

За происходящим большей частью наблюдала Джулия, и это в конечном счете погубило ее. Самоубийство явилось следствием увиденного. И вот теперь убийца его родителей стоит перед ним и хладнокровно рассуждает, какого рода реакции может спровоцировать у детей зрелище гибели их самых близких родственников! Крис попытался не обнаружить свою ярость, поскольку открытое выступление против этого чудовища стало бы причиной бессмысленного кровопролития.

– А если бы мы с сестрой попытались вмешаться? – задал он вопрос.

– Вы хотите знать, что было бы, если бы вы вошли в этот момент в гостиную?

Кровь бросилась Крису в лицо, но он сдержался и утвердительно кивнул:

– Да, если бы мы попробовали вас остановить?

Вопрос Криса не вызвал у Рейчел ни малейшего интереса.

– Кто знает? – произнесла она со скучающим видом. – Очень может быть, что в этом случае наша теперешняя беседа не состоялась бы. А вы с сестрой сделались бы крайне незавидным и ничтожным приобретением моей памяти.

– Вы… вы… самая настоящая тварь!

Кэтрин попыталась разрядить ситуацию и спросила:

– А что произошло с Абрахамом?

На лице Рейчел отразилось замешательство.

– А, с этим… – протянула она. – С ним я просто играла. Убивала время. Так. маленькое развлечение, не более того.

Кэтрин возмутилась:

– Между прочим, он был человеческим существом. Живым!

Рейчел позволила себе ироническую улыбку.

– Именно. Живым. В нем только и было ценного, что его грошовая жизнь. И ничего другого.

Крис ужаснулся цинизму Рейчел ничуть не меньше Кэтрин.

– Так что же все-таки вы с ним сделали?

– Я продемонстрировала ему, что такое объединенный жизненный опыт нескольких десятков людей, полученный на протяжении двух веков. И это знание в прямом смысле слова вызвало у него воспаление мозга. Его жалкое серое вещество воспламенилось и сгорело без остатка, словно спичка.

– Но зачем вам это понадобилось?

– Мне захотелось выяснить, какой эффект это произведет на его мыслительные способности. И он согласился на эксперимент.

– Согласился? Неужели он вам поверил? – изумился Крис.

Она снова позволила себе еле заметно улыбнуться.

– Разумеется, нет. Он просто-напросто решил, что я таким причудливым способом пытаюсь его соблазнить.

Кэтрин с отвращением тряхнула короткими темными волосами.

– А потом в вашем списке появился Роберт Старк, не так ли?

Рейчел на мгновение замерла, а потом медленно повернулась к девушке.

– Я бы никогда не смогла его убить, – очень тихо, но явственно прошипела она. – Я не в состоянии причинить ему ни малейшего вреда. Что бы ни случилось.

– Это почему же?

Кэтрин еще не приходилось видеть, чтобы человеческие глаза полыхали такой лютой злобой.

– Любовь. Вот почему. Настоящая, идеальная любовь. Нечто такое, что вы не в силах ни испытать, ни понять. Я питаю к Роберту чувство, которое жалкий человеческий язык именует словами «роковая любовь»!

Кэтрин подумала, что после этой столь патетической речи Рейчел их убьет, но этого не случилось. Она сделала глоток шампанского, затянулась сигаретным дымом и сказала:

– Мне очень жаль, что никто из вас так никогда и не узнает, что это такое.

Голубая сигнальная лампа вспыхивала в унисон с очередным воплем сирены. Хэролд Дейли вцепился в подлокотники кресла и попросил Дэвида Смита:

– Расскажите, как это произошло.

– Иначе чем везением это не назовешь. Водитель такси услышал по радио описание их внешности, и оно в точности подходило к парочке, которую он только что высадил. Его зовут Дерек Фаулер. В данный момент он записывает свои показания. Так вот, они сели к нему в машину в…

– Где? В районе Бишопс-Бридж-роуд? Поблизости от дома, где живет Росс?

– Нет. На Каледониан-роуд, неподалеку от станции метро «Кингс-кросс».

Дейли сделал недовольное лицо.

– Есть какие-нибудь соображения по этому поводу?

– Никаких. Как нам сообщил Фаулер, они, прежде чем проголосовать и остановить его, просто шли по тротуару в этом районе. Фаулер услышал описание внешности Лэнга и Росс в программе новостей на волне УKB как раз после того, как он высадил их у Леннокс-гарденс.

– Ну что ж, хоть сейчас нам улыбнулась удача, – пробормотал Дейли.

– На всякий случай, – продолжал свой рассказ Смит, – мы показали ему пару фотографий Росс и Лэнга, и он сказал, что это они. Кроме того, он сообщил, что мужчина разговаривал с американским акцентом.

Фотография Лэнга, присланная по факсу департаментом полиции Нью-Йорка, оказалась особенно неудачной. Дейли даже выразил удивление, что таксист смог по ней опознать американца. Потом он спросил:

– Итак, что мы имеем на Леннокс-гарденс?

– Там живет Роберт Старк.

Дейли нахмурился и сделал глубокую затяжку.

– Черт, я никак не могу определить его место во всей этой заварушке.

– Его допрашивали констебль Маллой и агент Марш после того, как была убита Рейнолдс, Очевидно, что Сара Рейнолдс являлась в прошлом его близкой подругой. По словам Фаулера, Лэнг и Крис вышли из машины у дома, где проживает Старк.

Водитель выехал на Парк-лейн и увеличил скорость. Одновременно он снова включил сирену. Автомобили жались по сторонам магистрали, образуя тоннель, по которому неслась машина Дейли. Он усмехнулся, потому что неожиданно поймал себя на мысли о Моисее, давшем приказ волнам Красного моря расступиться и пропустить его народ.

– Все это выглядит не очень убедительно, Дейв. Только потому, что парень живет в этом самом доме, нельзя делать вывод…

– Это еще не все. Старк – тот самый молодой человек, которого засняла скрытая камера на станции метро.

– Что?

– Да, да, шеф. Вы не ослышались. Это он вышел на платформе близ Эрлс-Корт-роуд в компании с нашей милашкой Рейчел.

– А кто установил этот факт?

– Марш и Маллой.

– Как именно они это сделали?

– Они ходили по квартирам, допросили десятки свидетелей, которые ни черта не видели, заодно пару минут поболтали и с ним. Но с тех пор много воды утекло.

Дейли провел рукой по редеющим волосам.

– Да уж, что верно, то верно.

– Так вот, когда всем сотрудникам показывали пленку и когда Марш и Маллой ухитрились выкроить время и тоже на нее взглянули, они в один голос заявили, что это Роберт Старк и никто иной.

– Понятно. – Дейли принял к сведению информацию, сообщенную Смитом. – А как обстоят дела с нашей красоткой? Есть что-нибудь на эту самую Рейчел?

– Пока ничего.

– Что ж, тогда давайте раскручивать дело пункт за пунктом. Коль скоро мы вышли на Старка, кто знает, на кого нас выведет он?!

Роберт усадил Лауру в кресло и стал перед ней на колени. Он сжал руки девушки и произнес:

– Прости меня.

– Но почему? С какой это стати ты просишь у меня прощения? В том, что случилось, твоей вины нет. Это я во всем виновата. Как я могла…

– Не будь глупышкой.

– …оказаться такой дурой набитой?

Она отвернулась от него. Тогда он выпустил ее руки и распрямился во весь рост. Ему трудно было поверить, что одним своим видом он может вызывать у людей ужас. Но именно ужас стоял в глазах Вернона Лоренцо, когда тому оставалось жить всего несколько мгновений. И виной тому был он, Роберт Старк. Признаться, он и сам уже стал побаиваться черных грозовых туч, которые временами застилали горизонт его сознания.

– Нет, в самом деле, Роберт – сказала Лаура, – я чувствую себя самой большой дурой на свете. Я хочу сказать, что в былые дни между нами существовала договоренность – никаких особых привязанностей, никаких осложнений, никаких расставаний со скандалами и руганью. Ведь так, кажется, мы условились? По идее, мы должны были всего этого избегать, не так ли?

Она говорила сущую правду, и Роберт с ней согласился, но с оговоркой:

– Даже самые хорошие планы временами…

– Но, как я догадываюсь, мы затеяли очередную игру, потому что, по большому счету, все эти договоры – один сплошной обман. – Лаура опустила глаза и едва слышно добавила: – По крайней мере с моей стороны.

Она подняла на него глаза и стала ждать ответа. Она очень надеялась услышать от Роберта, что и он испытывает аналогичные чувства. Но Роберт уставился пустыми глазами на видневшийся из подвального окошка кусочек улицы и молчал. Лауре даже на мгновение показалось, что он не слышал ни слова из того, что она только что ему говорила.

– Поначалу я не хотела в это верить. Мне нравилось это своеобразное соглашение, и я не хотела ничего в нем менять. Но сердцу не прикажешь, и я подумала: а вдруг ты тоже только делаешь вид, что играешь в эту глупую игру, вдруг тебя тоже обуревают чувства?! Как это было наивно с моей стороны! – произнесла она с горечью. – В самом деле, ведь не обязан же ты меня любить только потому, что я испытываю к тебе это чувство!

– Лаура, я прошу тебя!

– О чем ты меня просишь?!

– Прекрати.

– Ты хочешь сказать, прекрати изображать из себя дуру? Господи Боже мой! Да какая разница? Я уже и так наговорила и совершила столько глупостей. что хуже не будет!

Роберт поцеловал ее. В первую секунду она попыталась уклониться от его поцелуя и попятилась, но он с силой прижался своим ртом к ее губам, и слабое сопротивление было подавлено в зародыше. Лаура положила руки ему на плечи и всем своим существом отдалась поцелую, вкус которого был солоноват из-за струившихся по ее щекам слез. Когда же Роберт оторвался наконец от нее, она в замешательстве провела рукой по лбу, заморгала и прошептала едва слышным голосом:

– Ну вот, сам рассуди – разве я не законченная дура? Как видишь, на меня снова нашло.

– Ты знаешь, – сказал между тем Роберт, – оказывается, можно любить двоих. Но по-разному. В сущности, в моих словах ничего удивительного нет – всякая настоящая любовь столь же индивидуальна. как отпечатки пальцев.

Лаура откашлялась.

– Я знаю, – произнесла она с сомнением. – Но я, увы, ужасно жадная. Я выиграла в лотерею, но сама мысль, что мне предстоит делиться выигрышем, убивает меня. Я желаю получить выигрыш целиком.