По ту сторону черной дыры

… Она вернулась в квартиру и села, всхлипывая, на тахту. Как видно, не одного мужа черт дергает за язык.

Олег Палыч тяжело переживал разрыв с первой женой, убежавшей от него к какому-то «новому» вместе с шестилетним сыном. Он много пил и только чудом держался на службе.

Однажды, с перепою, естественно, капитан Булдаков глядя в телевизор увидел новую ведущую одной из популярных телевизионных программ. Ведущая была как две капли воды похожа на его прежнюю жену: прическа и манера разговора, черты лица, форма носа и даже крохотная ямочка на подбородке.

– У тебя, Олег, глюки! – торжественно поздравил он сам себя, – пора лечиться.

Утром он встал, принял душ, побрился и, зайдя на кухню, вылил всю водку в раковину. Достал из холодильника пару пива и долго сидел за столом, разглядывая свадебную фотографию. Затем, когда пришло время, нарисовал свинцовым карандашом себе рога, а бывшей жене – хвост. Плюнув на это произведение искусства, он ушел в зал, включил телевизор и уселся в кресло, ожидая ежедневной программы «Образ героя нашего времени».

На экране появилась вчерашняя дама в брючном костюме и нахально посмотрела на капитана из-под пушистых, как хвост ангорской кошки, ресниц.

– Пся крев! – пробормотало измученное существо в кресле, – абсурд!

Для порядка, он ущипнул себя за ягодицу и, морщась от боли, попытался вникнуть в суть беседы. Шла какая-то политическая полемика. Трети слов, употребляемых в разговоре, он не знал, треть позабыл, а оставшаяся треть не создавала достаточного плацдарма для осознания тонкой натуры Светланы Ворониной – он прочитал в титрах ее доброе имя.

– Фиг ли тута думать? – спросил он у рыбок в аквариуме, которые вот уже полчаса опасливо косились на него. Граненый стакан с пивом треснул в решительной руке и на пол полилось, – ехать надоть!

От отпуска у него оставалось двенадцать дней. Затруднений с поездкой не было ни денежных, ни семейных. На следующее утро он уже подъезжал на «двойке» к первопрестольной, златоглавой и белокаменной. Москва встречала его неласково: хмурое небо плевалось сгустками дождя, а от запахов вокзала на капитана напала такая тоска, что впору было завыть.

Спускаясь в метро, Олег Палыч вдруг увидел, что на него бежит здоровенный бугай, прижимая к груди дамскую сумочку, а за ним следом несется женщина лет тридцати пяти с воплем «ворюга». Когда битюг поравнялся с ним, капитан схватил его за руку, одновременно сунув коленом «под дышло». Взяв сумочку, Булдаков протянул её всхлипывающей женщине.

Поток слов благодарности прервал грубый пинок в плечо. Повернувшись, он увидел двоих омоновцев с типично бычьими шеями, лошадиными мордами и поросячьими глазками.

– Не, ну глянь ты, Масёл, на этого Рэмбо! – обратилась одна жертва вивисекции к другой. Тот, которого назвали Мослом, шлепнул дубинкой по ладони.

– Нарушаешь, мужичок! – проскрипел он питекантропьим голосом.

– Где вас сделали? – изумился Олег Палыч, вмиг забыв при виде такого чуда природы собственные житейские неурядицы.

– Щас узнаешь! – пообещал первый, делая стремительно-неуловимое движение дубинкой.

– Дебилы! – констатировал капитан, столкнув их лбами, точно чугунных болванчиков. Переступив через тела, он растворился в улыбающейся толпе.

Через бывшего одноклассника, а нынче канцелярской крысы ФСК, Булдаков выведал адрес Ворониной. Пригубив для храбрости пару рюмок коньяку, Олег Палыч покинул гостеприимного приятеля и отправился по указанному адресу.

Светлана жила в большом шестнадцатиэтажном доме по Волоколамскому шоссе. Небрежным движением руки капитан открыл кодовый замок на подъезде и вошел в лифт. Поднявшись на шестой этаж, он решительно подошел к двери в ее квартиру и позвонил. В буржуйской металлической преграде щелкнул замок, она отворилась, оттуда вышел черный сволочара-кот и принялся наводить глянец на капитанских сапогах.

– Здорово, Финогеныч! – вежливо сказал он животному, мягко отстранил его и вошел в квартиру.

Апартаменты оказались двухкомнатными. В передней, на кожаном диванчике сидела зареванная хозяйка.

– У вас в Москве что, бандюги повывелись? – спросил крайне удивленный гость.

– Но вы же не бандюга, – ответила Светлана, – и вообще, я думала, что это мама. Кто вы?

– Нечто среднее между вашей мамой и бандитом. Честь имею представиться: командир отдельной диверсионно-карательной роты капитан Булдаков! – у хозяйки отвисла челюсть.

– Зачем же я понадобилась диверсантам-карателям, можете ответить?

– Запросто! Но сперва скажите, что является причиной вашего ненастного настроения?

Светлана с интересом разглядывала посетителя.

– Да вы присаживайтесь! – подождав, пока неожиданный визитер усядется в кресло напротив, она заявила:

– Меня выпирают с работы! Кому-то из руководства я не нравлюсь… Козлы!

– Аплодирую. Паника в зале! – фыркнул капитан, – покажите мне этого антипата, и я с удовольствием им позавтракаю.

Булдаков мысленно поздравил себя с тем, что его две мечты различались сантиметров на пять в росте, да у Ворониной отсутствовало штук сорок веснушек, которые были рассыпаны по лицу первой жены, создавая этакую спираль Архимеда.

– А вы, капитан Булдаков, зачем пожаловали, собственно? Сидите в своем теплом свитере, а я тем временем сгораю от любопытства. Кто вы на самом деле? – Олег Палыч поднял руки вверх.

– Сдаюсь. Быстро же вы меня раскусили! На самом деле я – главный тренер хоккейной команды «Мечел». Узнав, что вы остались без работы, хочу вам предложить вакантное место третьего вратаря! – Воронина обнажила в улыбке два ряда первосортных зубов.

– И вы мне говорите, что военный! Знавала я как-то пару военных… туго с юмором у них!

Булдаков позволил себе хохотнуть.

– В детстве я был похож на графа Дракулу, но после удаления клыков взгляд мой подобрел.

– Капитан, вы приводите меня в восторг! Вы очень смахиваете на кого-то с ТВ6…

– Я не знаю, на кого я смахиваю, но в одном можете не сомневаться: я истинный капитан вышеупомянутой роты. Диверсию могу устроить хоть сейчас. Где у вас туалет?

– Там, – указала Светлана направо, давясь от смеха.

«Что же ты, милая закатилась, как шарик в задницу?» – досадливо думал он по пути в ватерклозет, – «абсолютно не знаю, как тебя уговорить на замужество!»

– Вы мне нравитесь! – сообщила она с таким видом, будто откопала яйцо динозавра, причем левое. Олег Палыч с чисто вымытыми руками застыл на пороге. Он взглянул на нее, затем его лицо нахмурилось. Сев в кресло, он пробормотал:

– Вы подаете мне надежду, быть может напрасную.

– Боже! – воскликнула хозяйка, – мы с вами полчаса чешем языками, а я до сих пор не поняла цели вашего визита.

– Я пришел сделать вам предложение! – заявил бравый капитан.

– Вы или идиот, или точно военный! – убежденно провозгласила она.

– Мыслите глобальнее: я – военный идиот, который еще до вчерашнего дня не подозревал о существовании некоей Светланы Ворониной, а сегодня у ваших ног на коленях.

– На коленях! – подтвердила Светлана, глядя на удобно устроившегося в кресле гостя, – а вдруг я замужем?

– Ну, я не сделал ничего плохого, чтобы это оказалось так.

– Не поняла.

– Я о Вершителе Судеб.

– А! – протянула она, – вы верующий!

– Перекреститесь! – хмыкнул капитан. Она выпрямилась на диване и, до боли знакомым жестом наклонив голову, сказала:

– А вдруг я соглашусь?

– Черт побери! – не сдержался Булдаков, – вы меня сделаете счастливейшим из смертных.

– Ну, это естественно. В противном случае вы ведь совершите харакири, не так ли?

– Примерно так, – кивнул Олег Палыч своим эллипсоидом.

– И вы искали меня всю жизнь? – продолжала допрашивать она.

– Ну зачем всю жизнь! Целые сутки!

– Всего сутки! – разочарованно протянула она. Капитан насупился:

– Некоторым такую не дано отыскать за всю жизнь! – хозяйка расцвела.

– Дежурный комплимент?

– Тщательно продуманный экспромт. Так вы согласны или нет? Если нет, то у меня вечером поезд.

– Далеко живете? – полюбопытствовала она, как бы не расслышав последней фразы.

– Город-герой Минск, центр одной маленькой республики. Слыхали небось?

– Краем уха, – рассеяно отозвалась женщина, – давайте-ка мы с вами вот что сделаем: вечером у меня прямой эфир. Последний… Что вы скажете на то, чтобы стать героем моей последней передачи?

– Я бы предпочел стать вашим личным героем! – откровенно признался Булдаков.

– Это после. Так как, согласны?

– По рукам!

* * *

– Гостем нашей сегодняшней передачи является человек военный. Он посвятил свою жизнь служению Отчизне. Капитан Вооруженных Сил Республики Беларусь Олег Павлович Булдаков! – камера впустила в план физиономию гостя передачи и снова переключила свое внимание на ведущую.

– Олег Павлович! – обратилась к нему Воронина, – десяток лет назад вы и не подозревали, что избранная вами профессия станет столь непопулярной?

Булдаков строго глянул в радужный глазок; вот так запросто общаться с миром ему не доводилось. На ум пришла “One with a world” Кая Хансена.

– Никто не подозревал, – ответил он, осторожно выбирая слова из могучего русского языка, – дети спокойно спали, солдаты пели, народ шагал к заветной цели.

– Скворцы летели, – подхватила Светлана, – а как вы чувствуете себя, идя по своему городу в военной форме?

– Как чувствую? – переспросил Булдаков, – если плюс тридцать, то мне жарко, если минус тридцать – холодно. Чувства сильно не изменились. Зарплата в качественном отношении стала хуже. Я иду на работу, рядом идет на работу врач, учитель, мент. Слева на «Мерседесе» едет на стрелку бизнесмен, справа сидит бомж, сшибая на утреннюю опохмелку. Жизнь продолжается!

– Картина, в принципе, безрадостная. А как с личной жизнью? – Светлана намеренно задала этот вопрос, ибо сама была не прочь узнать на него ответ.

– Великолепно! Полгода назад любимая жена ушла, захватив сына, к более благополучному товарищу. С тех пор мой воинский дух окреп до чрезвычайности. Счастья им!

– Извините, если задела своим вопросом за больное, – смутилась Воронина.

– Вы же не знали…

Минут двадцать они мило беседовали, а когда эфирное время почти истекло она встала, жестом попросила сделать то же самое капитана и, взяв его за руку, объявила на все Великия и Малыя:

– На прощание я не стану желать счастья в личной жизни, ибо это будет нескромно с моей стороны. Дело в том, – продолжала она, разрумянившись, – что я решила принять предложение Олега Павловича и согласилась стать ему женой!

Половина юпитеров потухло, и передача закончилась. К ним бросилась вся студия.

– Поздравляю! – кисло сказал режиссер – плюгавый мужичонка с редкой бородкой. На его запястье нескромно поблескивал «Роллекс», за браслет которого он тут же ухватился, – нынче вечером, Светка, твой рейтинг подскочит до задницы Господа моего. Керосинскому за твое увольнение отдавят грыжу. Держите! – протянул он снятые часы Булдакову, – желаю счастья личной жизни, и всего-всего!

– Зачем! – начал отнекиваться тот, – это лишнее!

– Бери, кэптайн! – приказала Светлана, – Боря два года назад поклялся вручить этот «Роллекс» тому, кто завоюет мое сердце.

– В таком случае, – капитан с трудом застегнул браслет на запястье со щиколотку взрослой лошади, – благодарю за свадебный подарок!

– Чем собираешь заниматься? – полюбопытствовал звукорежиссер.

– Разве не слышал? – обернулся в его сторону Борис, – она едет в Минск. Ей в «Калыханке» место «тети Светы» предложили. Шампанское кто будет?

– Ау!!! – откликнулась студия.

Пировали до утра вместе с генеральным директором ЛТВ, который бросив все дела примчался поздравить бывшую сотрудницу. Утром Светлана поручила своему адвокату улаживать всяческие формальности, и они отправились напоследок погулять по Лосиному острову.

Вечером сели в поезд. Брачная ночь была проведена в плацкартном вагоне (билеты едва достали и на плацкартный) по соседству с «бригадой» цыган, чьи детки рыскали всю ночь по вагону в поисках забытых кошельков. Ни о каком таинстве говорить, конечно, не доводилось. Молодые сидели обнявшись на полке и до одури вглядывались то друг в друга, то в ночь, черневшую за окном. У капитана было на душе, как у новорожденного кролика: тепло, легко и непонятно.

«Убрал ли я квартиру перед отъездом?» – мучался он, – «сдал ли пустые бутылки, заправил ли кровать?» Но все тревоги оказались напрасными. Сослуживцы, узнав о свадьбе по телевидению, вышибли дверь его квартиры, а их жены привели все в божеский вид. Вставив новый замок, вся «верхушка третьего рейха» принялась готовить хлеб-соль и закуску к ней.

Светлана была ошеломлена, увидав, какая толпа встречает ее и Олега. Стало понятно, что «Россия – это не только Москва», но и еще кой-какие территории, к Родине приравненные. Им подарили огромный цветной «Philips», а начальник штаба бригады сунул в руку Булдакову новые ключи, шепнув не прощание, чтобы тот ничему не удивлялся.

Взглянув на новую дверь, капитан повернулся к своему старшине, который командовал двумя бойцами, приспособленными под переноску телевизора.

– В Эрмитаже сперли? – тот осклабился.

– Заходи, командир, не стесняйся!

– Кретины! – застонал он, глядя на панораму, а затем обратился к жене:

– Светик, ты только не подумай, что я какой-нибудь чистюля – это все подстроено!

– Что ты! – нежно проворковала та, – у меня и в мыслях не было. Я то знаю, что ты уши только по выходным моешь.

Булдаков зарычал. Бойцы поставили телевизор на пол, и ретировались под руководством старшины, который уходя сказал:

– Распакуешь сам. Инструкция внутри. Она на турецком – это твой родной, – и едва увернулся от разящего командирского сапога.

– У тебя замечательные сослуживцы, – пробормотала Светлана, обнимая своего благоверного, но слегка разбушевавшегося супруга.

– Ничего, – пробурчал тот, – я им завтра устрою День защиты от оружия массового поражения с марш-броском Минск-Орша.

– Дорогуша, они ведь хотели сделать тебе приятное.

– Приятного тут мало. Ты же заставишь меня содержать всю эту кунсткамеру в теперешнем виде!

– Ты не забыл, что у тебя есть жена? Я возьму на себя большую половину работы по дому, ну хотя бы вытряхивание занавесок! А с остальным ты легко справишься, не правда ли, милый? – она лукаво посмотрела на него и продолжила, – надо только будет нанять кухарку. Я ведь совсем не умею готовить! Ты, конечно знал, что телеведущие – девицы избалованные, но не представлял, насколько! Где у тебя джакузи?

– Чего? – спросил огорошенный капитан, – какой Кузя?

– Да, вот еще! У тебя есть деньги, чтобы содержать красавицу-жену? Учти, у меня на один прикид вылетало в месяц по две-три тысячи долларов!

Олег Палыч опустился на стул и обиженно шмыгнул носом.

– Ты по Москве не соскучилась?

– Уже так? А как же любовь? – Светлана изо всех сил крепилась, чтобы не расхохотаться. Известный шутник Булдаков имел вид истинно жалкий.

– Жизнь дороже! – честно ответил он. Сжалившись, она подошла к нему и, присев на колени, заглянула в скорбящие глаза.

– Ну что же вы, товарищ капитан, шуток не понимаете! Совершенно случайно я не стерва! Чего ты загрустил? – Булдаков поднял на нее виноватый взгляд.

– Слушай, Света, а ведь я только что задумался. Ты ведь действительно привыкла к другой жизни. А я тоже хорош: попер на тебя, как матросы на Зимний!

– Но ведь я сдалась по всем правилам. Не маленькая, знала что у офицера за душой! – она хмыкнула, перевирая мотив известной некогда песенки Асмолова, – «у меня, ведь я не скрою, оловянная душа. И за этою душою, между прочим, не шиша. Ну а завтра на тусовке, видно, будет анаша; так что одевай кроссовки, и прощай, моя душа!»

– Я не нищий! – возразил капитан, – там на кухне в банке – моя заначка на черный день. Я ведь сразу после развода немного поболтался по всяким горячим точкам.

Она как– то по-новому взглянула на него.

– Так ты воевал? Ты ничего об этом не рассказывал…

– Ну какой же из меня был бы воин, когда бы я пороху не нюхал? Это ведь все равно, что бездетная мать! Пришлось пострелять чучка… Хвастаться особенно нечем. Мне ведь много денег не нужно: кормит и одевает государство! Пойдем! – он притащил Светлану на кухню, – вон в той банке!

Олег Палыч достал с верхней полки жестяную банку с надписью «Зелень». Супруга хмыкнула.

– Конспиратор! Сколько там?

– Сейчас подсчитаем. Мне как-то недосуг было…

– А ты уверен что сейчас следует заниматься именно этим?

– Давай уж сосчитаем эту копилку, раз достал. Сейчас, только пыль вытру!

У Светланы в это время на уме было совсем другое. Поймет ли этот чудаковатый парень, какого рожна она в тридцать лет все еще девственница, или нет? Сделав вид, что заинтересована в итоговой сумме, она тщательно пересчитала бумажки с портретами давно сгинувших президентов Великой заокеанской страны, а затем потрясенно сказала:

– Признайся, чертенок, с детства ведь копил?

– Ага! – кивнул головой Булдаков, – мама даст на мороженое, а я все в банк под проценты. Сколько там?

– Двадцать семь тысяч денег! – моя зарплата почти за два месяца! Не знала, что офицерам так хорошо платят.

– Не всем и не всегда! – безынициативно ответил он, – ты сказала, что это все ты зарабатывала за два месяца? Чего я не пошел в телеведущие! У меня в садике хорошо получалось декламировать! Если честно, за эти зелененькие мне пришлось прибить троих абрекских снайперов и достать в виде языка мамеда-генерала.

Капитан вздохнул. Светлана прижалась к нему.

– Послушай, капитан, я тебя расстраивать не хотела. Мне нужно кое-что спросить. Почему ты совершенно не интересуешься мной, как женщиной? Суешь какие-то бумажки? А? Или я тебя не вдохновляю? Признавайся, черт бы тя побрал! – Олег Палыч озадаченно посмотрел на нее.

– Ты хочешь сказать, что тебя мое финансовое положение не волнует?

– В данный момент меня волнует нечто совсем иное, – промурлыкала она, – скажи, я тебе нравлюсь?

– Видишь ли, Светик, – смущенно потер вспотевший лоб он, – мне раньше никогда не приходилось доказывать, что я самец – верили так. А доказать, что я – мужчина мне своей прежней супруге так и не удалось.

– Запомни раз и навсегда: я не твоя бывшая! Ну встряхнись же! В кои-то веки мне приходится говорить мужчине о своем желании, а он тут корчит из себя неведомо кого! Ну-ка неси меня в кровать поживее! Да полегче там – я еще с мужчиной не была! Не делай такое умное лицо – ты же офицер, ай!

Капитан сгреб навязчивую добычу в охапку и потащил через всю квартиру в спальню. Вскоре оттуда донеслось страстное бормотание, затем короткий стон, а вскоре сквозняк захлопнул дверь, и наступила долгожданная тишина. Рыбки в аквариуме инстинктивно повернулись хвостами к разбушевавшейся стихии и продолжали свой неслышный гимн Гименею.

Пролетело несколько часов, прежде чем дверь спальни приоткрылась, и оттуда выскользнул Булдаков в изрядно помятых «семейниках» строгого белого цвета. Обмыв в ванной своё Eternity, он выбрался на лоджию и уселся в шезлонг. В шкафчике у него хранилась пачка «Marlboro», он достал одну сигарету, прикурил и с наслаждением затянулся. Вообще-то, капитан Булдаков был человеком некурящим. Эта пачка хранилась у него для особых случаев: в редкие минуты счастья он забредал сюда и выкуривал одну сигарету. Достаточно сказать, что вышеупомянутая пачка хранилась у него уже пять лет, а в ней оставалось еще около десятка сигарет.

– Хороша жизнь, Господи! – выдохнул он, почесав небритую репу. Где-то вдалеке сверкнула молния и секунд через десять раздался удар грома.

– Вот и я говорю, – продолжал он, благосклонно поглядывая на тучу, постепенно заволакивающую горизонт, – сик транзит момент оф глори!

– Они так хорошо кончали, что после этого даже соседи закуривали! – донесся сзади голос Светланы. Она, закутанная в шелковую лиловую простыню, появилась в дверях и через мгновение удобно устроилась в шезлонге напротив.

– Что же ты, милый, бросил меня на полдороги?

– На полдороги? – ужаснулся он. Женщина рассмеялась.

– Не успела я уснуть, как ты уже убег. По никотину соскучился? Ты же, по-моему, не курил… – капитан поведал ей историю пачки.

– Как романтично! Может и мне выделишь сигаретку ради такого случая? У меня, видишь ли, те же ощущения, – он протянул ей сигарету.

– Это мне привезли из Америки. Настоящий «Филипп Моррис», а не новозеландский аналог, – он наклонился к ней и бережно поцеловал руку.

– Спасибо тебе, родная! – глухо произнес он, отворачивая взгляд, – не думал я, честно признаться, что когда-нибудь еще буду чувствовать себя таким до неприличия счастливым. Как заново на свет родился, ей богу!

Медленно он поднял голову и посмотрел на нее. В ее глазах сияли слезы радости и счастья. Она порывисто подалась к нему. Капитан отложил в сторону недокуренную сигарету – Светлана в точности повторила его жест, а затем ее тело совершило перелет в спальню на могучих мужских руках…

– Послушай, дружок, – сказала она утром, сидя на кухне за чашкой кофе, – ты долго думал, прежде чем так тщательно спрятать баксы? Ни один щучий сын не найдет!

Капитан скромно потупился.

– А если и вправду грабители? – настаивала Светлана, – что ты из себя Шварценеггера корчишь!

– Послушай, мон шер, последний раз тебе говорю: Шварц – пацан! Ему бы памятник я поставил, но только за одно: после такой дозы стероидов у него трое детей получилось! И все без помощи дядюшки Чипполино! Но во всем остальном… Его бы уделал любой дитенок из моей роты. Твои грабители радовались бы, если бы ушли отсюда с несильно разбитыми головами!

Светлана скептически хмыкнула. В ответ на это он втащил с кухонного балкона силикатный кирпич и, преданно глядя в глаза супруге, поломал его на мелкие кусочки. Затем ухмыльнулся:

– Я не Супермен, но во взрывную способность пороховых газов свято верю с детсадовского возраста, – он вытащил откуда-то из-за полки ружье.

– Помповый гладкоствольный «Моссберг – 590». Шесть зарядов, седьмой – в стволе. Берешь и пуляешь в разных там нехороших типов. Идем дальше, – капитан вернул ружье на место и потащил Светлану в прихожую.

Там он сунул руку под телефонную полку и вытащил огромный пистолет.

– Пистолет имени товарища Стечкина. Двадцать патронов в магазине. Может стрелять очередями. Продолжим!

В спальне из-под кровати он автомат Калашникова с магазином на сорок пять патронов. Затем, затащив Светлану в зал, Булдаков извлек на свет божий гранатомет РПГ-7.

– Впечатляет? – спросил он. Любуясь произведенным эффектом.

– А танк у тебя есть? – спросила она, глотнув воздуха, – мне мужик без танка нахрен не нужен! Дорогой, у тебя прогрессирующая паранойя!

– У меня мания величия! – гордо заявил Олег Палыч, – в наше время паранойя – болезнь полезная. А вдруг завтра на нас негры попрут? В отместку за вскрытие пирамиды Хеопса.

– Там арабы, – автоматически поправила она доморощенного географа.

– Если Африка, значит негры! Ты, кстати, приемами рукопашной владеешь? – Светлана отрицательно покачала головой.

– Научим. С оружием обращаться умеешь? – тот же жест.

– Поможем. Ну хотя бы утреннюю зарядку делаешь? – немая сцена.

– Заставим. Есть хочешь?

– Да!

– На кухню!

Вот так и пошла их семейная жизнь. Светлана потихоньку нюхала порох и входила в образ капитанской жены. Олег Палыч ходил на службу.

А затем случилась беда. Новое увлечение первой жены неожиданно влетело на крупную сумму денег и никак не могло придумать, каким образом их отдать. Чтобы ему веселее думалось, нехорошие дяди взяли в заложники его супругу и ребенка, который к нему, как мы помним, имел весьма поверхностное отношение, ибо был сотворен в приступе великой любви гражданином Булдаковым.

Незадачливый махинатор прибежал к капитану, пустил слезы, слюни и сопли и рассказал кто есть кто.

Булдаков рассвирепел, бросился в часть и, взяв взвод своих «орлов», понесся воздавать. Лично порвав пасти четверым похитителям и троих взяв в плен, он вызволил свое бывшее семейство. Сдав живых в соответствующие органы, а мертвых в морг, Олег Палыч учинил разборку экс-супруге.

– Так, Валентина! – сказал он, пыхтя как паровоз, – хочешь корешиться с «братками» – дело твое. Но втягивать в это дерьмо Дениску ты не имеешь никакого права. Ребенка я забираю. Это – однозначно и обжалованию не подлежит. Можешь обращаться хоть к Верховному джигиту Туркмении!

– Но у тебя опасная работа! – пыталась слабо возразить бывшая жена.

– У тебя, как оказалось, тоже не детские прогулки. У меня все.

– Олежка, я бы вернулась! – сделала та круглые глаза, – если простишь.

– Военные измен не прощают, пора бы знать. Это во-первых, – веско сказал капитан, – а во-вторых, свято место долго пусто не бывает.

– У тебя – другая! – прошептала она упавшим голосом.

– Прошу тебя, только не нужно делать из этого трагедию! Ты ведь, когда уходила, у меня не интересовалась: что я чувствую, люблю ли тебя, и как собираюсь жить. Взяла и ушла. Я, должен заметить, тебе все это время не надоедал со своими слезами и проблемами. Я же не ущербный какой! Ты разве телевизора не смотришь?

– Так это ты – тот капитан, за которого Воронина вышла замуж? – осенило Валентину.

– Я, – скромно потупился Булдаков, – плох разве?

Она посмотрела на него так, будто увидела впервые. Поняв, что фирма в ее услугах больше не нуждается, спросила тоскливо:

– Ты хоть мне с ребенком разрешишь видеться?

– На моей территории, – твердо решил он, – по выходным.

В первое же воскресение она наведалась в гости к Булдаковым. Дверь открыла Светлана и, пораженная, застыла на пороге.

– Что за шутки? – выдавила она.

– У меня веснушки, в отличие от вас, – произнесла довольная тем, что ей удалось привести соперницу в смятение, Валентина, – можно войти?

– Конечно-конечно! – спохватилась нынешняя хозяйка квартиры и пригласила прежнюю пройти. Проводив ее в детскую, Светлана сняла фартук, зашла в зал, где ее супруг с увлечением смотрел «Смак», и выключила телевизор.

– Колись, гаденыш! – приставила она к груди его виртуальный нож, – по образу и подобию выбирал?

– А! – протянул тот, догадываясь, – никак моя бывшая пожаловала! И чем же ты не довольна, банька моя?

– Тем, что ты мне не сказал, что твоя бывшая – моя точная копия!

– Или ты – ее?

– Какая, к дьяволу, разница?!? – внезапно ее осенило и она тихо спросила:

– Ты ее так сильно любишь?

– Тебя больше! – уверенно ответил Олег Палыч, – куда больше! Заметь, я тебя ни разу Валькой не назвал! Да ты и лучше!

Через некоторое время они решили завести еще одного ребенка, на этот раз совместными усилиями. Но все попытки оказывались тщетными. Как мрачно шутил Булдаков: «Каждый выстрел – вхолостую».

Визит к врачу принес успокоение. После взятия многочисленных анализов выяснилась их обоюдная плодоносность. Посоветовали стараться.

Затем Олега Палыча перевели на «Бобруйск-13». За два года ничего и близко похожего на беременность! И вот, наконец, видимо под воздействием катаклизма, получилось. Боясь сглазить, Светлана ничего не говорила мужу. И тут, как назло, поездка за три тысячи километров в этот злосчастный Париж!

– Выдюжу! – подбодрила она себя, затем встала, оделась и вышла из дому в направлении штаба.

Там уже сверкал своими новыми звездами подполковник Булдаков. Заметив, что к нему приближается жена, он нахмурился и отвернулся. Она подошла сзади и обняла его.

– Я решила ехать! – прошептала она, уткнувшись носом в широкую спину супруга. Он обрадовано повернулся, – только возьмем с собой повивальную бабку.

Глаза Олега Палыча сошли со своих орбит и запульсировали в бешеном ритме. Жена кивнула в ответ на его немой вопрос.

– Я на четвертом месяце.

Глава 22.

– Никогда раньше не думал, что мосты – такое славное удобство! – кряхтел Санька Воробьев

– Это тебе не ногти красить! – смеялся Абрамович.

Солдаты спихивали в воду понтон и ругали местные виадуки, все как один, узкие и неспособные выдержать вес пятнадцатитонного «Урала». Переправа через Виселу не отняла много времени. Гораздо больше заняла распаковка и упаковка понтона, навеска на него двигателя, снятие оного и прочая техническая ерунда.

Неподалеку несколько польских шляхтичей наблюдали за форсированием реки необычным кортежем, но подойти не решились. Завершив переправу, «посольский поезд» отправился дальше на запад.

– Эх, ребята! По такой гадской дороге я, честно говоря, еду впервые! – говорил Витек Плятковский сидящим в кабине его «Урала» Саше Кимарину и Андрею Лазаренко.

– До автобанов еще лет шестьсот, – отозвался Кимарин, – а не то бы мы мигом!

– Сколько топлива лишнего вылетает в трубу! – горестно вздохнул Андрей, – «Урал» и так жрет сорок четыре литра на сотню, на по такой дорожке – все шестьдесят.

– Мужики, порежьте сала! – умоляющим тоном произнес Витек, лихо крутивший баранку, – у меня от ваших разговоров слюнки текут.

– Коллега, обратился к Андрею Кимарин, – привяжите этому обжоре слюнявчик! Держи, Виктор!

Он протянул водителю бутерброд с огромным ломтем свинины.

– Ты в Париже всех свиней перетрескаешь! Экий парадокс! Фамилия – польская, а сало лопает, как истинный хохол.

– Да не хохол я! – оправдывался Витек, но как увижу что-нибудь вкусное – сразу урчит в животе.